Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Беги Суханов

Соавторы: Аширмурад Мамилиев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

А х м е д. Не знаю, бай-ага. Откуда мне знать? Клянусь аллахом…

К о н у р д ж а – б а й. А Мовлям говорит, ты знаешь. Как же так?

А х м е д. Он сказал неправду, бай-ага.

К о н у р д ж а – б а й (достает нож). Видишь это?

А х м е д. Бай-ага, я не знаю, где книги Мереда. Поверьте, мне неизвестно, куда он спрятал их.

К о н у р д ж а – б а й. Ищи и найди! Если не найдешь книги, я прирежу тебя, как овцу!

А х м е д. Пощадите, бай-ага!

К о н у р д ж а – б а й. Сам себя пощади, ничтожный раб! Или ты не хочешь жить?

А х м е д. Очень хочу, бай-ага!

К о н у р д ж а – б а й. Тогда неси книги! (Подносит острие ножа к животу Ахмеда.)

А х м е д. Меред сказал мне…

К о н у р д ж а – б а й. Книги, говорят тебе! Тащи сюда книги, хитрый раб! (Тычет нож в живот Ахмеда.)

А х м е д. Сейчас, бай-ага, сейчас. Кажется, книги зарыты за домом.

К о н у р д ж а – б а й. Ступай, принеси их! Да поживее! Ну!

Ахмед выходит и вскоре возвращается с книгами.

А х м е д. Вот они – верные друзья Мереда… Так он называл их…

К о н у р д ж а – б а й (выхватывает книги из рук Ахмеда, кидает на пол, топчет ногами). Будь проклят и Меред, и его друзья!..

А х м е д. Что вы делаете, бай-ага?! Не надо! Книги вашего сына!

К о н у р д ж а – б а й. Теперь в огонь их! Немедленно в огонь! Жги их!

А х м е д. Жечь книги?! Ведь это грех! Бай-ага, одумайтесь!

К о н у р д ж а – б а й. В огонь, я сказал тебе! В огонь их, проклятый раб! Если ты сейчас же не сожжешь книги, это сделаю я сам! А тебя отдам в руки Мовляма! Он поджарит твои пятки на костре из книг!

А х м е д. Бай-ага, побойтесь аллаха!

К о н у р д ж а – б а й (тычет острием ножа в бок Ахмеда). Сжигай! Сжигай их! Собака, сын собаки!

А х м е д. А как же это сделать, бай-ага?.. Ну, хорошо, хорошо… Я сожгу… Я брошу их в тандыр за домом. Хозяйка недавно пекла хлеб. Там остались угли…

К о н у р д ж а – б а й. Стой, скотина! Гнусный раб! Сжигай книги здесь, на моих глазах, в этом очаге! (Показывает на очаг в углу комнаты.) Облей их керосином и подожги!

А х м е д. Слушаюсь, бай-ага! Сейчас принесу керосин. (Убегает.)

К о н у р д ж а – б а й. Проклятый сын! Неверный сын! Проклятые времена!

Ахмед возвращается, в руках его бидончик с керосином.

А х м е д. Вот, бай-ага, принес керосин. Что делать-то теперь?

К о н у р д ж а – б а й. Плесни керосину в очаг!

Ахмед льет керосин в очаг. Конурджа-бай наклоняется к полу за книгами. Ахмед быстро выливает остатки керосина ему на голову.

Проклятие! (Трет глаза.) Негодяй! Собака! Я ничего не вижу! Ты ослепил меня, гнусный раб! (Пытается схватить Ахмеда, тот не дается.)

А х м е д. Не подходите, бай-ага!.. Еще один шаг – и я подпалю вас! (Зажигает спичку.) Берегитесь!

К о н у р д ж а – б а й. Гнусный раб! Остановись! Ты сожжешь мой дом!

А х м е д. Сожгу, бай-ага, сожгу! И вас вместе с домом! (Подбирает с полу книги.) Я ухожу, бай-ага! Пусть теперь кальян подает вам ваш пес Акбай! Счастливо оставаться! Привет вашему сыночку Мовляму! (Убегает, уносит книги.)

К о н у р д ж а – б а й (мечется по комнате, трет глаза). Проклятый раб!.. Он ослепил меня!.. Я ничего не вижу!.. Эй, помогите!.. Огульнияз!.. Мовлям!.. Помогите! Где вы? Помогите, ради аллаха!

З а н а в е с.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Утро. М е р е д  сидит в задумчивости у колодца в родительском дворе.

М е р е д. Где же Ковшут? Почему задерживается? Или он не добрался до города?

Появляются  К о н у р д ж а – б а й  и  М о в л я м.

М о в л я м (удивленно и злобно). Братец?! Как говорится, мы ищем тебя на небе, а ты, оказывается, здесь, на грешной земле!.. Сам пришел к нам! Добро пожаловать, отступник! Сейчас мы побеседуем с тобой по-родственному!

М е р е д. Я пришел поговорить с отцом. Не с тобой, Мовлям.

М о в л я м. Вот как?!

М е р е д. Да, с тобой нам не договориться. Мы не поймем друг друга. Так было всегда – с детства.

М о в л я м. Думаешь, отец поймет тебя?

М е р е д. Я надеюсь.

М о в л я м. Напрасно надеешься, глупец! Что ты хочешь от отца?

М е р е д. Жизненный опыт должен подсказать ему, что правда не на его стороне. Жизнь делает резкий, крутой поворот, и тот, кто хочет остаться в этой жизни, должен тоже сделать поворот, иначе…

М о в л я м. Ну, ну, договаривай, философ! Что иначе? Что будет тогда?

М е р е д. Иначе жизнь сметет его. Безжалостно уничтожит!

К о н у р д ж а – б а й. Неблагодарный щенок! И ты смеешь говорить это мне? Ты угрожаешь родному отцу?

М е р е д. Я лишь объясняю. Пойми, отец, я здесь ни при чем. Ход истории неумолим.

К о н у р д ж а – б а й. «Ход истории»! «Ход истории»! Перестань болтать заумные вещи! Я думал, ты опомнился, пришел просить прощения у отца.

М е р е д. Я хочу спасти тебя, отец!

К о н у р д ж а – б а й (насмешливо). Вот как? Как же ты намерен спасать меня?

М е р е д. Ты должен добровольно дать свободу своим чабанам и подпаскам.

М о в л я м. Наши чабаны и подпаски всегда были на свободе – в бескрайних песках Каракумов. Чем не свобода?

М е р е д. Испокон веку Каракумы были для них песчаной тюрьмой!

М о в л я м. Все ты врешь! Начитался в Петербурге глупых книг! А теперь сюда приехал – мутить людям головы!

К о н у р д ж а – б а й. Ты печешься о чабанах, об этих голодранцах?! Они не нужны мне. Можешь сказать им: они свободны, пусть убираются на все четыре стороны!

М е р е д. Ты должен заплатить им, отец!

К о н у р д ж а – б а й. Что?!

М е р е д. Да, да, рассчитайся с ними, заплати им за их многолетний труд. Заплати, отец! В этом твое спасение. У тебя тысячные отары овец!

М о в л я м. Шайтан им заплатит!

М е р е д. Повторяю, отец, только в этом твое спасение! Иначе…

К о н у р д ж а – б а й. Заткнись, изменник! Отступник! Неверный сын!

М е р е д. Изменник тот, кто изменяет своей совести и здравому смыслу!

К о н у р д ж а – б а й. Ты говоришь это мне?!

М е р е д. К сожалению, отец!

К о н у р д ж а – б а й (замахивается на Мереда плетью). Ах ты, ублюдок! Предатель!

М о в л я м. Отец, позволь мне продырявить ему шкуру!

М е р е д. Вы можете четвертовать меня, но от этого ничего не изменится. Ваши часы сочтены!

К о н у р д ж а – б а й. Паршивый пес! (Бьет Мереда плетью.) Получай! Получай!

М е р е д. Сочтены!

М о в л я м. Вот тебе! (Бьет брата кулаком по лицу.)

Завязывается драка. Мовлям и Конурджа-бай валят Мереда на землю.

К о н у р д ж а – б а й (кричит). Мовлям, давай веревку, вяжи ему руки и ноги!

Конурджа-бай и Мовлям связывают Мереда веревкой.

М о в л я м. Что будем делать с ним, отец?

К о н у р д ж а – б а й. Привяжем его вот сюда, к столбу! Пусть постоит денек на солнышке! Может, образумится!

Конурджа-бай и Мовлям привязывают Мерада к столбу у колодца. Уходят.

З а н а в е с.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Раннее утро следующего дня. Едва-едва брезжит рассвет.

М е р е д, привязанный к столбу у колодца, в одиночестве. Он почти без сознания.

Слышны звуки веселья, пение бахши.

К колодцу, крадучись, подходит  А х м е д.

А х м е д. Вах, Меред-джан, бедняга! Что они сделали с тобой, эти изверги!

М е р е д (открывает глаза). Ахмед, ты?

А х м е д. Я, я… Сейчас развяжу тебя, брат. У-у, кровопийцы!

М е р е д. Воды… Сначала воды…

А х м е д. Сейчас, сейчас. Потерпи… (Достает из колодца воду, дает Мереду напиться.)

М е р е д (жадно пьет). Ох, полегче немного… Спасибо тебе, друг. (Прислушивается.) Что происходит в доме? Всю ночь веселятся, поют…

А х м е д (зубами пытается развязать узел). Как затянули, сволочи! Погоди, сейчас сбегаю за ножом… Бай-ага хотел сжечь твои книги.

М е р е д. Сжег?!

А х м е д. Нет. Я унес их и спрятал.

М е р е д. Молодец, Ахмед. А почему поют в доме?

А х м е д. Свадьба.

М е р е д. Чья свадьба?

А х м е д. Мовляма.

М е р е д. А кто невеста? На ком он женится? Ведь он женат уже…

Ахмед молчит, понурив голову.

Ну, говори, Ахмед! На ком женится Мовлям? Кто невеста? Джерен?!

А х м е д. Да, Джерен. Он насильно увел ее из дома отца.

М е р е д. Проклятие!

А х м е д. Что поделаешь, брат?! Богатым, сильным все можно.

Слышится голос Мовляма: «Ешьте, дорогие гости, пейте, веселитесь! Я сейчас вернусь. Хочу проведать тут одного отважного джигита!»

М е р е д. Мовлям идет сюда. Прячься, Ахмед! Поскорее… Уходи…

А х м е д. Я буду здесь поблизости. Я не оставлю тебя, Меред-джан. (Убегает.)

Входит, пошатываясь, М о в л я м. Он сильно навеселе. В руке его стакан водки.

М о в л я м. Где здесь мой славный братишка, мой отважный Меред, наш сорвиголова, наш защитник народа?.. Ага, вот он – ты! Отчего такой грустный! У старшего брата праздник, свадьба, а ты нос повесил? Нехорошо, некрасиво это… А я вот решил проявить заботу о брате. Принес тебе водочки. На, выпей! За мое здоровье и за здоровье своей невестки! (Подносит стакан ко рту Мереда.) Пей! Теперь у тебя две невестки – первая и вторая! Ты – богач! Пей! Вот сыграем свадьбу и двинемся в путь, за кордон. Там твой старший брат самолично выберет для тебя невесту!.. (Насильно вливает водку в рот Мереда.)

М е р е д. Отстань, подонок! (Выплевывает водку в лицо Мовляма.)

М о в л я м. Ах, так?! Вот тебе! (Бьет кулаком по лицу брата.)

Голос Конурджа-бая: «Мовлям, сынок, где ты? Ждем тебя!»

Иду, отец! (Мереду.) Я еще загляну к тебе, красавец! Народный вождь! (Уходит.)

Вбегает  Д ж е р е н  в изорванном платье, припадает к ногам Мереда.

Д ж е р е н. Меред, милый, что они сделали с тобой! Изверги! И я опозорена… Прости меня, любимый! (Плачет.)

М е р е д. Это ты прости меня, Джерен… Не смог защитить тебя… Да, горе-джигит я…

Д ж е р е н. Мы должны бежать!

Появляется  А х м е д. В руке его топор.

А х м е д. Бежать! Бежать! Сейчас я освобожу тебя, Меред-джан! (Заносит топор, хочет перерубить веревку на столбе.)

Раздается выстрел. Ахмед падает. Появляется  М о в л я м. В одной руке его маузер, в другой – плеть.

М о в л я м. Проклятый раб! Ты получил сполна! (Видит Джерен.) И ты здесь, сука?! Пошла прочь! Ступай в дом! (Бьет Джерен плетью.)

Д ж е р е н. Паршивая собака пойдет с тобой, облезлый шакал! Блудник! Сводник!

М о в л я м. Что-о-о?!

Д ж е р е н. Да, да, сводник! Блудник!

Мовлям хлещет Джерен плетью.

М е р е д. Подлый трус! Развяжи мне руки! Если ты мужчина, развяжи меня! Подлец!

М о в л я м. На, получай и ты! (Стреляет в Мереда.)

М е р е д. Дже-рен… (Умирает.)

Д ж е р е н. Убийца! Изверг! (Поднимает с земли топор, пытается ударить им Мовляма.)

М о в л я м. Иди и ты за ними! (Стреляет в Джерен, та падает замертво.)

Вбегает  Г ю л я л е к, в ужасе застывает. Затем, опомнившись, набрасывается на брата, царапает ему лицо.

Г ю л я л е к. Подлый убийца!.. Негодяй!.. Убийца!.. Убийца!.. Эй, люди! Сюда!.. На помощь!.. Накажите убийцу! Накажите преступника!.. Сюда, скорее!..

М о в л я м (вырывается). Отпусти!

Слышны приближающиеся голоса людей, топот ног.

Г ю л я л е к. Скорее!.. На помощь! Я держу его!.. Люди!..

М о в л я м. Так подыхай и ты! (Стреляет в Гюлялек, убегает.)

Появляется  О г у л ь н и я з. Опускается на землю рядом с телами Гюлялек и Мереда, причитает, плачет.

О г у л ь н и я з. О, горе мне!.. О, горе мне!.. Меред-джан!.. Гюлялек!.. Дети мои!.. О, горе мне!.. Будь проклят ваш убийца!.. Будь проклят дом вашего отца, который допустил вашу гибель!.. Да обрушится на тебя твой дом, Конурджа!.. Да подавятся твои гости мясом твоих овец в день твоих поминок!.. Чтоб ты сдох, проклятый, где-нибудь под забором, как бездомный пес!..

Затемнение. Звучит траурная музыка. Ее сменяет революционная песня.

ЭПИЛОГ

Вспыхивает свет. На сцену выбегают  ч а б а н ы  во главе с  К о в ш у т о м. В их руках винтовки.

На заднем плане четыре могильных холмика. Ковшут приближается к ним. Стоит, поникнув.

К о в ш у т. Простите меня, родные! Я спешил к вам, летел к вам птицей и… опоздал. Прости меня, Джерен, сестренка!

Голос Джерен: «Не кори себя, брат! Ты выполнил свой долг! Ты ни в чем не виноват!»

Царица души моей, Гюлялек! Прости! Прости меня! Прости!

Голос Гюлялек: «Мой Ковшут! Я любила тебя. Я мечтала, что у нас будут дети – стройные, красивые, ловкие, как ты! Но ведь не все мечты сбываются».

Увы, не все!

Голос Гюлялек: «Не кори себя, милый! Ты выполнил свой долг! Ты победил!»

Гюлялек, я люблю тебя! Я буду любить тебя, пока жив!

Голос Гюлялек: «Люблю! Люблю!»

И ты, братишка Ахмед, прости за опоздание! Ты так мечтал о новой, счастливой жизни!

Голос Ахмеда: «Я погиб как мужчина, как солдат, как боец! Не кори себя, Ковшут, дружище!»

Меред, брат мой, прости! Я опоздал!

Голос Мереда: «Выше голову, боец Ковшут! Наше дело победило! Это значит – никто из нас не опоздал выполнить свой долг! И мы, ушедшие, вечно с вами – в ваших делах! Ваши – в этой земле! Берегите ее!»

Конец

ДИРЕКТОР
Пьеса в трех частях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Х е к и м о в – директор обувной фабрики.

Г о ш л ы е в – заместитель директора.

М е р д ж е н – начальник ОТК.

Ш и х н а з а р о в – начальник цеха.

К у р б а н о в – начальник цеха.

О р а з – начальник цеха.

А й н а – заместитель начальника ОТК.

Х а д ж и – а г а – мастер.

А й г ю л ь – секретарша.

У б о р щ и ц а.

Действие происходит в наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Открывается занавес. Интерьер кабинета директора обувной фабрики. Одна из стен представляет собой витрину, на полках которой расставлена красивая, модная обувь.

В кабинет входит  Х е к и м о в. Первым делом он подходит к витрине и любовно оглядывает ее. Сдувает пыль с образцов. Заметив какой-то непорядок, качает головой, расставляет обувь так, как было прежде. Затем подходит к столу, поднимает трубки телефонных аппаратов, проверяет, все ли работают.

Включает селектор.

Х е к и м о в. Айгюль, в чем дело? Белый аппарат мертв.

Голос Айгюль: «Да, Нурлы Хекимович, не работает. Был мастер, сказал: дело в трубке. Сегодня заменят. Работает черный аппарат. Тоже городской».

Хорошо, Айгюль-джан. Рад был увидеть тебя сегодня.

Голос Айгюль, кокетливо: «Взаимно».

Хекимов выключает селектор, включает телевизионную установку.

В этот момент раздается долгий телефонный звонок. Хекимов поднимает трубку черного аппарата.

Да… Междугородная?.. Слушаю… Здравствуйте, здравствуйте… Разумеется, я в курсе дела… Что?.. Да, мне уже сказали. Поэтому я и вышел на работу раньше времени. Пришлось прервать отдых… Оставил жену одну в санатории… Хорошо, хорошо… Логично… Да, да, мы помним. Не беспокойтесь. Раз мы дали слово, не подведем… Здесь ваш представитель, в Ашхабаде?.. Тем лучше!.. Понимаю, понимаю… Все очень логично! Как говорится, уговор дороже денег!.. Да, да, так и можете передать: товар будет отправлен в срок. Завтра отправим. Слово – закон! Всего доброго! (Кладет трубку на телефонный аппарат. Говорит в экран телеустановки.) Гошлыев! Гош-лы-ев!

На телеэкране появляется лицо  Г о ш л ы е в а.

Г о ш л ы е в. Слушаю вас, Нурлы Хекимович. Здравствуйте, здравствуйте! С приездом, шеф! Ох, вижу, глупость я спорол! Знай мы, что вы свернете свой отпуск, мы бы не спешили с телеграммой, дали бы ее дней через пять.

Х е к и м о в. Ладно, Гошлыев, как говорится, после драки кулаками не машут. Хотя обидно немного: вторую серию «Графа Монте-Кристо» не успел посмотреть. Первую посмотрели с женой, а вторую – нет. Хорошо, скажи-ка мне, Гошлыев, почему вы тянете, почему до сих пор не отправили обувь заказчикам, согласно договору?

Г о ш л ы е в. Это в Сибирь?

Х е к и м о в. Да, да, в Сибирь. На стройку.

Г о ш л ы е в. А вам еще ничего не сказали?

Х е к и м о в. Нет.

Г о ш л ы е в. Странно. Я думал…

Х е к и м о в (строго). «Думал, думал». Индюк тоже думал, да в суп попал. Срочно уточни, сколько готовой продукции лежит у нас на складе. Когда уточнишь, принесешь мне данные. (Выключает телеустановку.)

Входит  Ш и х н а з а р о в. Чувствуется, он чем-то удручен.

Х е к и м о в (благодушно). Входи, Шихназаров, входи. Привет, футболист!

Ш и х н а з а р о в. Здравствуйте, Нурлы Хекимович! Добро пожаловать, Нурлы Хекимович! Салам, как говорится, алейкум! Вы приехали как нельзя кстати, Нурлы Хекимович… Мы здесь без вас…

Х е к и м о в (перебивает, хмурится). Ну, что тут у вас стряслось без меня? Рассказывай. Только чтобы логично было. Ясно?

Ш и х н а з а р о в. Ясно. Хорошо, что вы приехали, Нурлы Хекимович! Если бы вы задержались еще на несколько дней, наши дела совсем были бы плохи. А теперь, я думаю, мы как-нибудь выкарабкаемся.

Х е к и м о в (усмехается). Логично. Однако не ходи вокруг да около! Говори, что случилось. Ну!

Ш и х н а з а р о в. Хорошо, слушайте, Нурлы Хекимович. Как только вы уехали, в мой цех и цех Курбанова дали остатки отвратительной кожи. Работа в обоих цехах, разумеется, остановилась. Такая кожа подошла бы разве что для ремней, которыми раньше в аулах подвешивали к потолку детские люльки. Ни на что иное она больше не годится. А ведь вы знаете, Нурлы Хекимович, на продукции моего цеха, как правило, стоит Знак качества. Конечно, я имею в виду мячи, точнее – покрышки для мячей. Словом, вот уже три дня мы простаиваем, бездельничаем.

Х е к и м о в. Кто распорядился? Кто дал команду остановить цех?

Ш и х н а з а р о в. Мерджен Мурадовна.

Х е к и м о в. Безобразие!

Ш и х н а з а р о в. Согласен с вами, Нурлы Хекимович.

Х е к и м о в. Покажи мне ее приказ!

Ш и х н а з а р о в. Официального приказа, Нурлы Хекимович, то есть приказа на бумаге, не было, но…

Х е к и м о в. Что – но? Что – но?

Ш и х н а з а р о в. Я был вынужден это сделать, Нурлы Хекимович. Она настояла.

Х е к и м о в. Где была твоя голова? Как ты мог остановить цех без официального приказа? Ты знаешь, кто ты? Ты – преступник. Тебя надо отдать под суд. И Курбанова тоже.

Ш и х н а з а р о в. Но, с другой стороны, Нурлы Хекимович… Не могу же я из отходов кожи выпускать продукцию со Знаком качества. Совесть моя не позволяет производить бракованные мячи, вернее – покрышки. Ведь у нас уже был разговор об этом, Нурлы Хекимович, до вашего отъезда. Словом, вот он – я, делайте со мной что хотите…

Х е к и м о в. Брось ты эти восточные фокусы, Шихназаров! Не в средние века живем. Я спрашиваю, как ты посмел остановить работу в цехе? Отвечай обстоятельно, когда тебя спрашивают! Меня интересуют детали.

Ш и х н а з а р о в. Ну, остановить-то мы работу не совсем остановили, Нурлы Хекимович, кое-что мы все-таки делали, но, мне кажется, было бы гораздо лучше, если бы мы остановили ее вовсе, Нурлы Хекимович.

Х е к и м о в (насмешливо). Я вижу, Мерджен положила тебя на лопатки. Тебя – джигита! А, Шихназаров, положила?

Ш и х н а з а р о в. Нурлы Хекимович, вы у нас на фабрике не найдете ни одного руководящего работника, который бы морально не пострадал от нее, от этой Мерджен Мурадовны. Я работы не боюсь, Нурлы Хекимович, вы знаете, но мне нужен хороший материал. Ведь мячи! Они идут со Знаком качества! Дайте мне хорошую кожу – и тогда спрашивайте с меня мячи, спрашивайте с меня план, тогда говорите мне о повышенных обязательствах, которые я брал на себя! Тогда требуйте, Нурлы Хекимович!

Х е к и м о в. Будет тебе, будет хороший материал! Иди, передай Гошлыеву, пусть даст в твой цех качественную кожу. У него есть в заначке. Но смотри!.. Чтобы вся твоя продукция шла со Знаком качества на все сто процентов!

Ш и х н а з а р о в. Договорились, Нурлы Хекимович! Если дадите хорошую кожу, я вам, Нурлы Хекимович, дам продукцию даже с двумя Знаками качества.

Х е к и м о в. Вот это мужской разговор! Но одно запомни хорошенько, Шихназаров: премия рабочих, переходящее Красное знамя зависят также и от твоих этих (делает ногой характерное для футболиста движение)… мячей.

Ш и х н а з а р о в. Покрышек, Нурлы Хекимович.

Х е к и м о в. Да, покрышек. Иди действуй.

Ш и х н а з а р о в. Понимаю, Нурлы Хекимович. Все будет в ажуре. (Выходит.)

Х е к и м о в (вслед ему). Ну вот, доверься этим джигитам, этим конникам на ветрокрылых ахалтекинцах! Стоило мне отлучиться на несколько дней, как дело застопорилось. Впрочем… вполне логично.

Входит  у б о р щ и ц а.

У б о р щ и ц а. С приездом, директор-ага! Я и не знала, что вы вернулись. Мне говорили, вы приедете после праздника, после Нового года. Хотела прибрать в вашем кабинете.

Х е к и м о в. Была бы наша воля, милая, думаешь, мы сидели бы вот так здесь, в душных кабинетах, словно птицы в клетках? Скакали бы по прериям, то есть по Каракумам, а на груди – «томпсоны», как минимум – «калашниковы». Ведь логично, а?

У б о р щ и ц а. Да, я думаю, должна быть причина, большая, как верблюд, если вы так быстро вернулись из санатория, директор-ага. А кабинет ваш всегда должен быть чистым и прибранным. Об этом мне ежедневно твердила Мерджен. В ваше отсутствие, стоило мне разок не прийти убрать, как она сделала мне выговор.

Х е к и м о в (весело). Логично, логично! Я вижу, Мерджен никому из вас не давала здесь спуску. Молодец Мерджен!

У б о р щ и ц а. Да, Мерджен – молодец, тьфу, тьфу, не сглазить бы! В работе любого мужчину заткнет за пояс. Светлая голова. (После паузы, со вздохом, многозначительно.) Дай бог ей хорошего жениха!

Х е к и м о в (внезапно хмурится). Дай бог, дай бог… Может, вы потом сделаете уборку, когда я уйду? А, милая? Приходите в обеденный перерыв.

У б о р щ и ц а. И так можно, директор-ага… Только вот здесь немного подмету. (Машет веником.) А полностью я сделаю уборку, когда вы уйдете домой… (Выходит.)

Х е к и м о в (недовольно качает головой). Да, чувствую, тут без меня натворили дел! И людей распустили. (Протягивает руку к селектору.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

В кабинет входит  Г о ш л ы е в.

Г о ш л ы е в. Разрешите, шеф?

Х е к и м о в. А, Гошлыев?! Входи. Ну, так как у тебя дела? Волк или лиса, как говорят у нас в Туркмении? Со щитом или на щите?

Г о ш л ы е в. Трудно сейчас сказать, Нурлы Хекимович, как у меня дела. Не знаю я, ей-богу…

Х е к и м о в (смеется). Если не знаешь, подойди к зеркалу, посмотри на себя. Ты похож на курицу, выскочившую из-под машины и слегка помятую. Разве это не ответ на мой вопрос? Хорошо, докладывай, как у нас дела на фабрике?

Г о ш л ы е в (ставит на стол толстый портфель, достает из него пачку бумаг, перебирает их; наконец находит то, что нужно; кладет перед Хекимовым два документа). Вот они, шеф, – наши дела! (После паузы.) Как отдохнули, шеф? Хорошо, надеюсь?.. Ну, теперь можно и поздороваться! (Протягивает Хекимову руку; тот нехотя пожимает ее.)

Х е к и м о в. Отдыхать – не работать. Логично? Для отдыха много ума не надо… Как же ты оставил в таком трудном положении цех Шихназарова, вообще фабрику и укатил в Теджен? Горит наш план! Почему не обеспечил цеха хорошим материалом?

Г о ш л ы е в (садится). Это вы меня об этом спрашиваете, Нурлы Хекимович? При чем здесь я, шеф?

Х е к и м о в. Как – при чем? Ведь ты заместитель директора. Мой заместитель. Логично?

Г о ш л ы е в. Если я в чем-то и виноват, дорогой Нурлы Хекимович, так только в одном, что отношусь к своей работе крайне добросовестно и выполняю своевременно все данные мне поручения… А в Теджен я ездил… вы сами знаете зачем.

Х е к и м о в. Теджен Тедженом… Но ведь кто-то должен выполнять и взятые обязательства!

Г о ш л ы е в. Какие такие обязательства, шеф?

Х е к и м о в. Кто заключил договор о поставке обуви ударной стройке? А договор – прежде всего сроки. Логика!

Г о ш л ы е в. Договор-то мы заключали, но ведь…

Х е к и м о в. Не притворяйся, Гошлыев. Ты все прекрасно понимаешь. Договор, обязательства – это не пустые слова, нацарапанные на бумаге. Это закон! Закон для всех без исключения. К тому же договор был подписан в присутствии огромной аудитории. Ты забыл?

Г о ш л ы е в. Договор в присутствии огромной аудитории подписывали вы, Нурлы Хекимович. И выступали там с высокой трибуны вы. Когда надо трудиться день и ночь до седьмого пота – снабжать, реализовывать, Гошлыеву говорят: вперед! А вот когда приходит время делить трудовую славу и награды, никто о нем не вспоминает, его место сзади, в самом хвосте.

Х е к и м о в. Опять ты завел старую пластинку. Просто уму непостижимо, как вы без меня могли докатиться до такого позора? Впрочем… это логично.

Г о ш л ы е в. Дорогой Нурлы Хекимович, умоляю вас, когда вы в следующий раз пойдете в отпуск, забирайте с собой и фабрику. Или уж, на худой конец, возьмите с собой и меня, шеф. Чтобы глаза мои не видели всех этих дел! Просто сердце кровью обливается. Кош-мар!

Х е к и м о в. Гошлыев, не ходи вокруг да около! Говори прямо. В чем дело?

Г о ш л ы е в. Не в чем, а в ком, шеф! Мерджен…

Х е к и м о в. Опять Мерджен!.. Да что все значит? Все в один голос: Мерджен, Мерджен!

Г о ш л ы е в. Да, Мерджен. После вашего отъезда, шеф, дня не проходило без скандала. А потом я уехал в Теджен.

Х е к и м о в. Удивительно! Мерджен не похожа на скандалистку. Просто не верится.

Г о ш л ы е в. Раньше и я был того же мнения, шеф. Но стоило ей оказаться здесь, в этом кабинете, за директора, то есть за вас, шеф, – и все… Ее как подменили. Устроила на фабрике настоящий погром!

Х е к и м о в. Но как ты мог допустить? Повременил бы с поездкой в Теджен. И вообще… как вы, джигиты, позволили женщине устроить на вашей фабрике погром? Как вы теперь смеете смотреть мне в лицо? По вашей вине возникла опасность срыва плана.

Г о ш л ы е в. Если вы, шеф, сейчас же не поставите эту особу на свое место, нам еще не раз придется краснеть. Учтите это.

Х е к и м о в. Ты это серьезно говоришь?

Г о ш л ы е в. Вы видели когда-нибудь, чтобы у Гошлыева слова расходились с делом? Я готов поклясться чем угодно… Шеф, срочно нужен ваш приказ, а не то…

Х е к и м о в. Да-а… Я вижу, вы и в самом деле наворочали здесь дел. (Нажимает кнопку звонка.)

Входит  А й г ю л ь. В руке ее блокнот.

А й г ю л ь. Да, Нурлы Хекимович!

Х е к и м о в. Айгюль, милочка, подготовь приказ. Пиши! (Диктует.) «Вернувшись из отпуска, я приступил к исполнению своих обязанностей. С этого дня Мерджен Мурадова возвращается к своей непосредственной работе – в ОТК. Точка. Хекимов. Точка». Постарайся отпечатать это поскорее, милочка!

А й г ю л ь. Лечу, лечу! Других поручений не будет, Нурлы Хекимович?

Г о ш л ы е в. Будут и другие поручения, но ты сначала выполни это. Ведь логично, шеф?

Х е к и м о в. Логично, логично. Но ты не лезь не в свои дела. Тоже мне – логик нашелся! Она что, твоя секретарша? Чего ты командуешь, Гошлыев?

Айгюль, самодовольно тряхнув головой, выходит.

Г о ш л ы е в. Ничего она у нас, а, шеф? Просто диву даешься, как, откуда эта птичка достает себе такие изящные туфельки?

Х е к и м о в. Кстати, надо подумать о новогоднем подарке для моей жены. Она у меня тоже туфли просила. Красивые импортные туфли!

Г о ш л ы е в. Где вы, шеф, за три-четыре дня найдете красивые импортные туфли?

Х е к и м о в (смеется). Если мы не найдем ей такие туфли, считай, Гошлыев, я не отдыхал. Все пойдет насмарку.

Г о ш л ы е в (полушутя, полусерьезно). Постараюсь, шеф. Но учтите дух времени и наш братский, рабочий принцип: «Ты – мне, я – тебе». Туфли будут. Но за Теджен я прошу дополнительно процентов пять. Все-таки удачно съездил.

Х е к и м о в (морщится, перебивает). Об этом после, после! (Ворчливо.) «Рабочий принцип, рабочий принцип»… Этот принцип придумали такие же испорченные люди, как ты, Гошлыев. Хорошо, туфли туфлями, но сейчас для нас главное – план.

Входит  А й г ю л ь.

А й г ю л ь. Нурлы Хекимович, вот приказ, пожалуйста. Подпишите. (Кладет приказ на стол, выходит.)

Г о ш л ы е в. План, план… А что, если Мерджен забракует все двадцать тысяч пар обуви?! Сейчас она больше всего придирается к цеху детской обуви. Курбанов готов в петлю лезть из-за нее. И вообще… Как вы, шеф, не нашли на нашей фабрике никого лучше Мерджен?.. Как вы оставили ее вместо себя?! Кош-шмар! Вы развратили ее властью!

Х е к и м о в. Никак, Гошлыев, ты обиделся, что я оставил в этом кабинете не тебя, а ее?

Г о ш л ы е в. Разумеется, было немного обидно, шеф. При наличии меня, вашего заместителя, вы оставляете верховодить на фабрике вместо себя начальника ОТК… Странно!

Х е к и м о в. Ничего странного. Все логично! Ведь ты, Гошлыев, не тянешь в руководстве. Как руководитель ты слаб, ты – снабженец. А Мерджен прекрасно знает обувное дело, специалист с высшим образованием – раз. Коммунист – два. Да и в Теджен ты не смог бы съездить – три. Ладно, оставим эти пустые разговоры. Не успел я приступить к работе, как вы все начали: Мерджен, Мерджен!.. Мерджен – это наша Мерджен. Я знаю ее много лет. И на работу ее принял, и в партию рекомендовал, и…

Г о ш л ы е в (со смешком). Ну, ну?.. Договаривайте, шеф. Что еще?

Х е к и м о в. Ничего. Без намеков, пожалуйста, Гошлыев. Без пошлостей.

Г о ш л ы е в. Может, и придираться к нам приказали ей вы, шеф, а? Признавайтесь!

Х е к и м о в. Вполне возможно. Итак, отправляйся сейчас к представителю заказчика, отвези ему документы на те двадцать тысяч пар обуви. А то он, я чувствую, готов уже поднять на ноги и горком, и обком. Кстати, мне сегодня звонили из Тынды.

Г о ш л ы е в. Моя миссия закончена, шеф. У представителя заказчика я уже был. Коньяк распили. Это было вчера. С ним дело улажено. Теперь все зависит от ОТК – от Мерджен.

Х е к и м о в (морщится). «Коньяк»! «Улажено»! Ну и стиль работы! Мне нет никакого дела до Мерджен. Мне нужен план. Это и твоя забота!

Г о ш л ы е в (обиженно). Да, план – моя забота, а когда дело касается наград и прочего, обо мне забывают. Где справедливость, шеф?

Х е к и м о в. Перестань ныть, джигит! Ты имеешь хорошую должность. И ты до сих пор еще не получил по шапке. Разве это само по себе не награда? Иди. По пути загляни к Хаджи-ага, скажи, он нужен мне. Надо посоветоваться, посовещаться.

Г о ш л ы е в (встает). Мне тоже прийти на совещание, шеф?

Х е к и м о в (насмешливо). Что за совещание без тебя? (Изменив интонацию. Жестко.) Нет, ты мне не нужен.

Г о ш л ы е в. Да, шеф, вы быстро находите наши слабинки. Молодец вы, шеф! Однако на совещание я приду.

Гошлыев выходит. Хекимов нажимает кнопку звонка. Входит  А й г ю л ь.

Х е к и м о в. Кто же все-таки трогал витрину, милочка? Неужели нельзя было вытирать пыль, не переставляя образцы?

А й г ю л ь. Пыль вытирала лично я. Не доверяла даже уборщице. Но кто-то еще трогал образцы, кроме меня, Нурлы Хекимович.

Х е к и м о в. Кто же этот «кто-то»? Ты должна знать, Айгюль. Кто?

А й г ю л ь. Только Мерджен могла. Кроме нее и меня, никто не входил в ваш кабинет. А уборщицу я предупредила и сказала, чтобы к витрине она не прикасалась. Наверное, Мерджен.

Х е к и м о в. Что же это такое?! Все в один голос – Мерджен да Мерджен!

А й г ю л ь. Мне Мерджен сказала: «Зачем выставлять напоказ то, чего мы не можем делать в своих цехах?..» Кстати, не вы ли сами оставили ее в этом кабинете, Нурлы Хекимович?

Х е к и м о в. Не ревнуй, не ревнуй. Но разве это значит, что она могла делать тут все, что ей взбредет в голову? Я тебя спрашиваю!.. Впрочем, при чем здесь ты, милочка?! Можешь идти.