Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Беги Суханов

Соавторы: Аширмурад Мамилиев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

А н т о н о в. Не ты меня ведешь – долг наш партийный, советский ведет нас обоих. Да и не ты ли говорил мне о Мердане-Пальване как о человеке, не лишенном благородства?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Времена меняются, Георгий. Меняются обстоятельства – и человек меняется.

А н т о н о в. Но если не переговоры – тогда, значит, бой, Гельды?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Да, бой. Нас меньше, но на нашей стороне внезапность. Окружим банду – и ударим. А потом пусть наш, советский суд определяет степень вины Мердана-Пальвана.

А н т о н о в. Послушай, Гельды, в самый последний момент ты меняешь точку зрения. Как это понять?

Г е л ь д ы – Б а т ы р (несколько раздраженно). Не знаю, Георгий, не знаю.

А н т о н о в. Я знаю. На тебя действуют все эти разговоры о твоем родстве с Мерданом-Пальваном. Решение вопроса вооруженной схваткой заткнуло бы рты всяким там Тилькичиевым, попрекающим тебя симпатией к брату жены. Разве не так?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Возможно, ты прав, Георгий. Возможно. Но самое странное… самое странное, друг, это то, что я и в самом деле симпатизирую Пальвану. И проклинаю себя за эту слабость. Но ничего не могу поделать. Все-таки брат жены, а?

А н т о н о в (усмехается). Самое странное, что я и сам симпатизирую ему! Из-за тебя, Гельды, из-за Сахрагюль… И очевидно, это совсем не странно, а очень даже по-человечески. Не истуканы же мы каменные, живые люди. Опаснее другая крайность – ожесточиться до потери всего человеческого.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. А что на этот счет говорят умные книги, наша великая теория? Все-таки ты мой комиссар, должен знать.

А н т о н о в. Великая теория тоже на нашей стороне, Гельды. Тот, чье имя носит эта наша теория, считает, что государство отсекает от себя свои живые части всякий раз, когда оно делает из гражданина преступника. Поэтому не будем терзаться. Мы действуем разумно. Надо непременно перетянуть Мердана-Пальвана на нашу сторону, если это, конечно, возможно. Пусть его люди вернутся в свои аулы, к семьям. Кроме того, если мы сейчас навяжем Мердану-Пальвану бой, он может уклониться от него. Он не дурак, уйдет еще дальше в Каракумы и еще больше ожесточится. То, что мы делаем с тобой сейчас, это тоже сражение. Мы обязаны думать о завтрашнем дне. Если Мердан-Пальван примет наши условия, дайхане десятков аулов избавятся от страха перед грабежом, получат возможность спокойно заняться крестьянским трудом. Люди не будут бояться идти в кооперативы.

Из-за куста выходит  С а п а р.

С а п а р. Эй, руки вверх! Иначе уложу на месте!

Г е л ь д ы – Б а т ы р (тихо). Ну вот, попались.

А н т о н о в. Спокойно, спокойно, командир.

С а п а р. Эй, Гельды, не шевелись, а не то наполню твое поганое нутро горьким дымом! А ты, в остроконечной шапке, подними руки повыше! Еще, еще! Вот так.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Щенок, молокосос! Чего надрываешь горло? Лучше пойди скажи своему самозваному хану, что к нему пришел Гельды-Батыр. И не балуйся с ружьем. Рядом мои ребята.

С а п а р (неожиданно испуганно кричит). Дядя Пальван! Дядя Пальван! Большевики напали!..

Появляется  М е р д а н – П а л ь в а н.

М е р д а н – П а л ь в а н. Что за крик? Кто здесь воет, словно голодный пес?

С а п а р. Дядя Мердан, это – Гельды!

М е р д а н – П а л ь в а н. Перестань пугать зверей в округе, Сапар! Ступай отсюда, оставь нас.

Сапар уходит.

А н т о н о в. Здравствуй, Мердан-Пальван!

М е р д а н – П а л ь в а н (подходит к Гельды-Батыру). А зачем ты пожаловал в пески, Гельды?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Прежде всего, салам алейкум, Мердан-Пальван!

М е р д а н – П а л ь в а н. Ваалейкум салам. Но, по-моему, тебя мы не приглашали в гости. Я ждал только русского комиссара.

А н т о н о в. Мы пришли вместе.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Как поживаешь, Мердан-Пальван? Как самочувствие?

М е р д а н – П а л ь в а н (морщится). Послушай, русский комиссар, твой человек сказал мне, что ты хочешь поговорить со мной с глазу на глаз.

А н т о н о в. Мердан-Пальван, считай, мы здесь с тобой одни. Гельды-Батыр свой человек. Мне он друг и товарищ, а тебе, если я не ошибаюсь, он даже родственник.

М е р д а н – П а л ь в а н. Не нужны мне такие родственники!

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Пальван…

М е р д а н – П а л ь в а н (Антонову). Ну, говорите, с чем пришли.

А н т о н о в. Мы пришли дать тебе добрый совет, Пальван. Откажись от дурных дел.

М е р д а н – П а л ь в а н. Я сел на коня ради правого дела.

А н т о н о в. Считаешь басмачество правым делом?

М е р д а н – П а л ь в а н. Послушай, комиссар. Ведь вы первые начали преследовать невинных людей. За что? У тебя десять овец – ты плохой, раз у тебя десять овец. У тебя десять верблюдов – ты тоже плохой. Как же тут не сесть на коня? Или мы должны были сидеть дома и ждать, когда вы придете и арестуете нас, так, что ли?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Того, кто идет против советской власти, мы можем и к стенке поставить!

М е р д а н – П а л ь в а н. Заткнись!

Г е л ь д ы – Б а т ы р. А ты мне рот не затыкай, Пальван!

А н т о н о в. Товарищ Гельды-Батыр, возьми себя в руки. Мердан-Пальван, мы не собираемся ставить тебя к стенке.

М е р д а н – П а л ь в а н (насмешливо). Спасибо за милость. Но я и сам не позволю кому бы то ни было ставить меня к стенке. Да здесь, в пустыне, и стенок-то нет. Или вы с собой захватили?

А н т о н о в. Повторяю, мы не собираемся ставить тебя к стенке, Мердан-Пальван.

М е р д а н – П а л ь в а н. Что же вы намерены делать со мной? Уже решили?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Посадим на ханский трон.

М е р д а н – П а л ь в а н. Трон можешь взять себе, Гельды. Меня устроит седло.

А н т о н о в. Давайте прекратим эту словесную перепалку и будем говорить серьезно.

М е р д а н – П а л ь в а н. Тогда тебе, комиссар, придется сначала заткнуть рот этому выскочке.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. А что будет, если этот рот не заткнется?

А н т о н о в. Товарищ Гельды-Батыр, прошу тебя отнестись ответственно к нашей миссии! Мердан-Пальван, если ты признаешь свою вину и…

М е р д а н – П а л ь в а н. Какую вину, комиссар? В чем моя вина? Что плохого сделал я людям, чтобы чувствовать себя виноватым?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Пальван, не хитри. И не вали с больной головы на здоровую. Того, что ты натворил, не замолить и всему твоему роду.

А н т о н о в. Гельды-Батыр, помолчи! У нас, у русских, есть поговорка: «Кто старое помянет, тому глаз вон». Оставим в покое прошлое, поговорим о будущем.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Без прошлого нет будущего. И это прошлое совсем еще свежее. Я как сейчас вижу горящую школу в ауле Азатлык. Кто ее поджег? Разве не ты, Мердан-Пальван?

М е р д а н – П а л ь в а н. Комиссар, ведь ты хотел поговорить со мной без посторонних.

А н т о н о в. Гельды-Батыр, ты мне мешаешь. Мы пришли не старые счеты сводить, Мердан-Пальван, мы хотим, чтобы ты со своими людьми перешел на сторону советской власти.

М е р д а н – П а л ь в а н (смеется). Комиссар, ты думаешь, раз мы живем в песках и носим на головах косматые папахи, значит, мы глупцы? Ошибаешься.

А н т о н о в. Ошибаешься ты, а не мы. Мы пришли к тебе, считая тебя разумным человеком.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Учти, Мердан, мы могли бы говорить с тобой совсем по-другому.

М е р д а н – П а л ь в а н. Да, поздравляю вас, вы нашли глупого туркмена в огромной папахе! Думаете, я опять суну свою ногу в ваш капкан?

А н т о н о в. Мердан-Пальван, скажи откровенно, чем тебе не по душе советская власть?

М е р д а н – П а л ь в а н. Мне не по душе та жизнь, которую вы надумали тут создать. Я и раньше чувствовал, что от вас, большевиков, никакого проку не будет. О том же мне говорили многие мудрые люди. Я же поверил красивым словам одного сбившегося с пути дурака и лишился всего своего добра и свободы.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Эй, эй, Пальван, выбирай выражения!

М е р д а н – П а л ь в а н. Запомни, Гельды, я ушел в эти бескрайние пески не для того, чтобы выбирать выражения.

А н т о н о в. Понимаю тебя, Мердан-Пальван. Однако выслушай меня внимательно. Если ты согласишься честно служить советской власти и поможешь нам разгромить банды басмачей, мы простим тебя. Ты же бывалый, мудрый, рассудительный человек. Зачем проливать напрасно кровь? Какой смысл в том, что наши люди будут продолжать истреблять друг друга? Какой тебе смысл идти наперекор могучему селю?

Мердан-Пальван сосредоточенно молчит.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. А нукерами своими будешь командовать сам.

М е р д а н – П а л ь в а н. А потом?

А н т о н о в. Сейчас мы объединимся и уничтожим все разбойничьи банды в районе. После этого мы покончим с баями, которые еще остались в аулах.

М е р д а н – П а л ь в а н. А как только вы покончите с баями, вы покончите и со мной. Не так ли, русский комиссар?

А н т о н о в. Если большевики дают слово, они держат его. Словом, ты поможешь нам, а мы потом поможем тебе.

М е р д а н – П а л ь в а н. Как, интересно?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Пристроим тебя к какому-нибудь подходящему делу.

М е р д а н – П а л ь в а н. Нет, комиссар, я не гожусь для службы советской власти.

А н т о н о в. Почему же?

М е р д а н – П а л ь в а н. За эти три года я накормил ее досыта.

А н т о н о в. Простой народ – великодушный народ, Мердан-Пальван. Послужи ему, сделай ему добро – и он простит тебя. Говорят: повинную голову меч не сечет.

М е р д а н – П а л ь в а н. О каком добре ты говоришь, комиссар? Что я должен сделать?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Сказали тебе: помоги нам в борьбе с басмачами, с приспешниками Джунаид-хана.

А н т о н о в. Мердан-Пальван, хочешь ты этого или не хочешь, а держать ответ перед народом все равно придется. И очень скоро. Остались считанные дни.

М е р д а н – П а л ь в а н. Что же, комиссар, возможно, ты прав. Но, как говорится, хоть один день жить, но с удачей дружить!

А н т о н о в. Почему один? Живи много дней и дружи с удачей. Но и с народом дружи. Словом, мы даем тебе возможность загладить свои ошибки. Верь нам.

М е р д а н – П а л ь в а н (с горечью). «Возможность, возможность»… Сколько раз я обжигался, поверив вашим обещаниям. Когда вы, большевики, пришли к власти и пообещали сделать мой народ счастливым, я отдал вам все свое добро – овец, землю, колодцы. Все! Оставил себе немногое. Кто-нибудь сказал мне тогда спасибо?! Нет. Каждый проходимец, из тех, что примазался к вам в надежде на легкую жизнь, мог накричать на меня, оскорбить меня. Вы отобрали у меня двух племенных коней и погубили их, запрягая в груженные мешками телеги капратила. Один сломал себе ногу, а второй и вовсе сдох. Это был мой любимец! Ему не было равных в резвости и быстроте. Что замолчал, комиссар? Я встал на сторону большевиков, я обнажил свою саблю, борясь против англичан и белогвардейцев по всему Туркменистану – от Хивы до Хазар-моря. Я пролил свою кровь за ваше дело. В одном из боев меня ранило в ногу. С тех пор я хромой. К твоему сведению, комиссар, прозвище Пальван, то есть богатырь, силач, мне дали за то, что я в честной борьбе победил многих богатырей Хивы, Ахала, Этрека, Каракумов и Хорасана. Я боролся на свадьбах, и за победу меня награждали овцами и лошадьми. Ни я, ни мои предки не обижали простых людей. Помогали? Да. И все это знают. Мне ведомы секреты джигитского искусства. Я передавал их молодым парням, учил их верховой езде, учил, как надо ухаживать за лошадьми, обучал тонкостям народной борьбы. Даже вот он, Гельды-Батыр, который прежде пас коров и не умел даже толком утереть свой сопливый нос, учился сидеть на коне у меня. Я сделал его человеком.

А н т о н о в. Я согласен, Мердан-Пальван, с тобой обошлись несправедливо, тебя обидели. Но ведь не народ это сделал. Я много слышал о твоем мужестве и великодушии. Ради народного счастья, забудь обиды, нанесенные тебе теми, кто, как ты верно заметил, примазался к нам, большевикам.

М е р д а н – П а л ь в а н. Комиссар, я не трогаю тех, кто не трогает меня. Когда у меня отбирали моего любимого коня Лачина, я просил, умолял оставить его мне. Думаешь, меня послушали? Я дал себе клятву отрубить голову тому, кто будет ездить на моем Лачине и сжечь его дом. Об этом я предупредил советскую власть. И я сдержу свою клятву. Тебе известно, за что я отдал вот этому сопляку, который стоит рядом с тобой, свою прекрасную, как цветок, сестру?

А н т о н о в. Пусть он сам расскажет.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Сейчас не время, Пальван. Как-нибудь в другой раз.

А н т о н о в. Нет, почему же? Расскажи сейчас, Гельды.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. После, комиссар, после.

А н т о н о в. Комиссар должен все знать, товарищ командир. Рассказывай.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Лачина угнали белые, когда отступали. Пальван по всему Туркестану разыскивал своего коня. Все было напрасно. Прошел год. Я находился в Фергане, в составе Туркестанского конного полка. Мы добивали прихвостней Энвера-паши. Однажды днем вижу: едет по улице красноармеец-таджик, а под ним – Лачин. Я к таджику, начал просить его: отдай коня, наш конь. Таджик ни в какую. Я узнал, из какой он части, пришел к комиссару, все рассказал ему, комиссар уговорил парня обменять Лачина на моего коня. Короче говоря, Лачин вернулся к Пальвану. У меня и раньше были с Пальваном неплохие отношения. Он знал, что я неравнодушен к его сестре Сахрагюль. И он отдал ее за меня, устроил богатую свадьбу!

А н т о н о в. Любопытная история. Однако, Мердан-Пальван, народу очень дорого обходится твоя клятва. Люди, которые у тебя под началом, творят много бесчинств. Твои джигиты обижают дайхан.

М е р д а н – П а л ь в а н. Мои джигиты, мои джигиты… Сейчас каждый сам себе джигит. Мои джигиты – это мои родственники, их можно перечесть по пальцам. Да еще человек пятнадцать, обиженных советской властью.

А н т о н о в. А по нашим сведениям, под твоим началом около двухсот всадников.

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Нам известно также, что у тебя в банде находится человек, специально посланный Джунаид-ханом.

М е р д а н – П а л ь в а н. У меня нет никаких дел с Джунаид-ханом. И не будет. Если ко мне приходят безвредные, обиженные люди, я говорю им: пожалуйста, оставайтесь, а когда кто-нибудь хочет уйти от меня, я тоже говорю: пожалуйста, идите на все четыре стороны.

А н т о н о в. Мердан-Пальван, повторяю, нам нужна твоя помощь. И мы, в свою очередь, поможем тебе. Если ты дашь честное слово, что…

М е р д а н – П а л ь в а н. Поздно, говорю, поздно, комиссар.

А н т о н о в. Никогда не поздно свернуть с неверного пути. Сейчас советской власти помогают даже те, кто прежде служил царю. Даем тебе на размышление неделю. Мы будем ждать, Мердан-Пальван!

Раздается выстрел. С головы Гельды-Батыра слетает папаха.

Ты ранен, Гельды?

Г е л ь д ы – Б а т ы р. Пронесло.

Вбегает  М у р а д – Г ю р з а. Его трудно узнать – голова и лицо его закутаны башлыком. В руке маузер.

М у р а д – Г ю р з а. Вы будете долго ждать, лежа в земле!

М е р д а н – П а л ь в а н (Мураду-Гюрзе). Как ты посмел, рыжий шакал?

М у р а д – Г ю р з а. Пальван-ага, с большевиками, неверными, только так и нужно разговаривать! Сейчас я отправлю их в дальнюю дорожку!

Г е л ь д ы – Б а т ы р (хватается за кобуру). Что?

Мурад-Гюрза хочет выстрелить, но Мердан-Пальван в одно мгновение обезоруживает его.

А н т о н о в (стискивает руку Гельды-Батыра). Гельды, без глупостей!

Появляется  А з а т – Ш е м а л. В руке его карабин.

М е р д а н – П а л ь в а н. Азат?! Племянник! Сын моего брата! Разве ты не в тюрьме?

Азат-Шемал молчит.

А н т о н о в. Мы уходим, Мердан-Пальван. Запомни, неделя тебе на размышление, ни часа больше!

Антонов, Гельды-Батыр и Азат-Шемал уходят.

Мурад-Гюрза порывается кинуться вслед за ними.

М е р д а н – П а л ь в а н. Стой!

М у р а д – Г ю р з а. Пальван-ага, такой случай! Ради аллаха, позволь проводить их!

М е р д а н – П а л ь в а н. Стой, говорят тебе!

М у р а д – Г ю р з а. Странно ты ведешь себя последнее время, Пальван-ага! Давай-ка объяснимся.

М е р д а н – П а л ь в а н. Еще один шаг – получишь пулю. Она тебе все объяснит.

М у р а д – Г ю р з а. Что с тобой, Пальван-ага? Не понимаю тебя.

М е р д а н – П а л ь в а н. Это был Азат. Ты видел? А ты что говорил мне?

М у р а д – Г ю р з а. Пойми, хан-ага, большевики хитрят. Они освободили его специально, чтобы заманить нас в свои сети.

М е р д а н – П а л ь в а н. Врешь, шакал! Ты ведь говорил, что его сразу же без суда отправили в Сибирь.

М у р а д – Г ю р з а. Так мне сказали. Как говорится, за что купил – за то продал.

М е р д а н – П а л ь в а н. Подлец! Лгун! Может, ты и брата моего убил? Признавайся!

М у р а д – Г ю р з а. Клянусь священным кораном, Пальван-ага, его убили большевики!

М е р д а н – П а л ь в а н. Клянись всевышним!

М у р а д – Г ю р з а. Клянусь аллахом, Пальван-ага!

М е р д а н – П а л ь в а н. А где же твои англичане? Где белые войска? Что-то ни те, ни другие не спешат к нам на помощь. И твой великий хан залег в норе, спрятал от большевиков свою раскормленную задницу.

М у р а д – Г ю р з а. Великий хан ждет удобного момента. Он мудр, как волк.

М е р д а н – П а л ь в а н. Пустые слова. Твой великий хан смотрит в рот англичанам, а ты – в его рот. Вы оба – слуги!

М у р а д – Г ю р з а. Пальван, ты плохо разговариваешь со мной. Не путай меня с одним из своих нукеров.

М е р д а н – П а л ь в а н. Ты пьешь воду из моих колодцев – и смеешь заниматься грабежом без моего ведома!

М у р а д – Г ю р з а. Пальван, я – представитель великого хана и подчиняюсь только ему.

М е р д а н – П а л ь в а н. Я не желаю видеть тебя! Иди лижи пятки своему хану!

М у р а д – Г ю р з а. Пальван, не будем ссориться.

М е р д а н – П а л ь в а н. Прочь с моих глаз, собачий сын!

М у р а д – Г ю р з а. Хорошо, я уйду. Но ты пожалеешь о своих словах. (Уходит.)

М е р д а н – П а л ь в а н. Эй, Сапар!

Вбегает  С а п а р.

С а п а р. Да, дядя Мердан.

М е р д а н – П а л ь в а н. Присядь, сынок. Расскажи еще раз, что за люди приходили к твоему отцу, моему брату, накануне его исчезновения?

С а п а р. Я знаю все только со слов матери, дядя Мердан. Меня ведь не было дома. Они пришли в сумерках, трое, вызвали отца во двор, разговаривали с ним за сараем. Мать не знает, о чем они говорили. Они сердились, уговаривали отца сделать что-то. Он не соглашался. Мать слышала только, как один твердил: «Ты должен это сделать, Довлет Мирза, и тогда люди пойдут за тобой». Под конец отец тоже рассердился и прогнал их. А на другой день он исчез.

М е р д а н – П а л ь в а н. Может, они и вправду уговаривали его вступить в капратил?

С а п а р. Не знаю, дядя. Так потом начали говорить люди, так мне сказал спустя неделю Мурад-Гюрза. Но я сейчас думаю: зачем уговаривать человека, который и без того собирался вступить в капратил?

М е р д а н – П а л ь в а н. Бедный Довлет!

С а п а р. Но когда из Ашхабада вернулся Азат и его сразу же арестовали, я поверил, что…

М е р д а н – П а л ь в а н. Сапар, сынок, Азат на свободе, он жив и здоров.

С а п а р. На свободе? Откуда ты знаешь, дядя Мердан?

М е р д а н – П а л ь в а н. Я видел его только что своими глазами. Держись подальше от этого Мурада-Гюрзы. И ребят предупреди. Он предатель, я чувствую это сердцем.

С а п а р. Понял тебя, дядя Мердан. Мы будем поглядывать за ним.

М е р д а н – П а л ь в а н. Ступай, сынок.

Сапар уходит.

Да, пожалуй, Гельды-Батыр и его русский комиссар правы. Нельзя идти против селя, против народа. Можно просидеть в песках еще год, ну, два года, а дальше что? Собачья жизнь! Люди устали. А советская власть крепнет с каждым днем. О аллах, помоги нам! Что делать? Как быть?

Входит  А т а – Т ю р к.

Что тебе, старик? К добру ли?

А т а – Т ю р к. Не знаю, Пальван-джан. Мысли меня одолели.

М е р д а н – П а л ь в а н. Что за мысли?

А т а – Т ю р к. Хочу вернуться домой, в аул.

М е р д а н – П а л ь в а н. Ах, домой?.. Ну, иди, иди, там тебя ждут с распростертыми объятиями!..

А т а – Т ю р к. Я думаю, если я приду, низко опустив свою повинную голову, меня простят. Кроме того, разве я мало служил советской власти, большевикам?

М е р д а н – П а л ь в а н. Думаешь, если ты придешь и низко поклонишься им, они вернут тебе десять твоих паршивых овец и пару верблюдов?

А т а – Т ю р к. Не об овцах я думаю, Пальван.

М е р д а н – П а л ь в а н. А что ты будешь делать, вернувшись в аул?

А т а – Т ю р к. Еще не знаю. Сначала вернусь.

М е р д а н – П а л ь в а н. Значит, думаешь, большевики не арестуют тебя?

А т а – Т ю р к. Я думаю, они и раньше не собирались трогать меня. За что? Что я сделал им плохого? Я думаю, Аннак-чабан наврал мне. А я испугался, бежал в пески…

М е р д а н – П а л ь в а н. Вот оно что!

А т а – Т ю р к. Пальван-джан, напрасно мы скрываемся, только злим большевиков. Надо браться за ум. И ты возьмись, Пальван!

М е р д а н – П а л ь в а н. Ну вот. Теперь этот умник вздумал учить меня!

А т а – Т ю р к. Что же здесь плохого, Пальван? Говорят, одна голова – хорошо, а две лучше.

М е р д а н – П а л ь в а н. Или ты только сейчас уразумел то, что большевики вдалбливали тебе в голову в течение тех шести-семи месяцев, когда ты работал у них?

А т а – Т ю р к. Может быть. Очевидно, до меня поздно доходит, я ведь вон какой верзила! Но все-таки дошло.

М е р д а н – П а л ь в а н. Не прикидывайся дурачком, Ата-Тюрк! И запомни: пока Мердан-Пальван жив, ты никуда не уйдешь отсюда, из пустыни. Другие пусть идут, ты – нет. Ты нужен мне.

А т а – Т ю р к. Пальван-джан, давай уйдем вместе. Ведь ты не хан. И хан из тебя никогда не получится. Ты всего-навсего заблудившийся в пустыне верблюд. Верблюд-одиночка!

М е р д а н – П а л ь в а н. Замолчи, старик, а не то…

А т а – Т ю р к. Не боюсь тебя, Мердан-Пальван. Мое время бояться давно прошло.

Взбешенный Мердан-Пальван направляет винтовку на Ата-Тюрка. Старик стоит, бесстрашно глядя ему в глаза. Мердан-Пальван в сердцах швыряет винтовку на землю. Ата-Тюрк, спокойный, равнодушный, уходит.

З а н а в е с.