Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Беги Суханов

Соавторы: Аширмурад Мамилиев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ТРИ ЧИНАРЫ
Романтическая драма в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

К о н у р д ж а – б а й.

О г у л ь н и я з – его жена.

М о в л я м – их сын.

М е р е д – их сын.

Г ю л я л е к – их дочь.

К о в ш у т – чабан.

Д ж е р е н – его сестра.

А х м е д – слуга в доме Конурджа-бая.

П е р в ы й  ч а б а н.

В т о р о й  ч а б а н.

Т р е т и й  ч а б а н.

Ч а б а н ы, п о д п а с к и.

События происходят в Каракумах в годы Октябрьской революции.

ПРОЛОГ

Затемненная сцена. Контуры трех чинар. Колодец.

На авансцену выходит К о в ш у т. Свет падает только на него.

К о в ш у т. Здравствуйте, мои дорогие!

Голос Гюлялек: «Здравствуй, Ковшут!»

Голос Мереда: «Здравствуй, Ковшут!»

Голос Джерен: «Здравствуй, Ковшут!»

Голос Ахмеда: «Здравствуй, братишка Ковшут!»

Опять я пришел к вам. Плохо мне без вас. Вы ушли, оставили меня одного. Меред, а ведь вместо тебя должен был уйти я!

Голос Мереда: «Да, кто-то уходит, кто-то остается. Борьба не бывает без жертв, Ковшут!»

Голос Джерен: «Такова судьба, брат мой!»

Голос Гюлялек: «Не терзай себя, Ковшут! Ты поступил как настоящий мужчина!»

Голос Ахмеда: «Не грусти, Ковшут!»

Вы всегда со мной – в моем сердце, дорогие мои! Всегда, пока я жив! Всегда! (Пауза.) Но как жаль, что вас не было рядом со мной, когда мы начали новую жизнь, когда мы поплыли к новому берегу!

Гаснет свет. Ночь в Каракумах. Гремят гром. Сверкает молния. Начинается ливень. Слышны голоса: «Эй, все, кто в колодце, – вылезайте наверх! Овцы могут погибнуть!.. Овцы!.. Спасите отару!.. Помогите!.. Помогите!..»

Голос Ковшута: «Эй, отец, отец, где ты?! Отец!.. На помощь, люди!.. О аллах, да что же это такое?!»

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Наутро после грозы. Небо очистилось. На нем радуга.

Справа на сцене небольшой бассейн, сделанный из прутьев, обмазанных глиной.

Слышится блеяние овец, ягнят, голоса чабанов.

К о в ш у т, невеселый, стоит у колодца, положив руку на деревянный вал. В другой руке у него букетик красных маков.

К колодцу подходит  Г ю л я л е к  с ведрами в руках.

Г ю л я л е к. Дай-ка мне веревку, парень. Помоги.

К о в ш у т (прячет цветы за спину). О-о, Гюлялек!.. Веревку?.. Сейчас, сейчас…

Г ю л я л е к. Что с тобой, Ковшут? Почему такой грустный? Слава аллаху, буря промчалась.

К о в ш у т (вздыхает). Да, промчалась…

Г ю л я л е к. Но что случилось, Ковшут? Я вижу по твоему лицу, у тебя какая-то неприятность. Да?

К о в ш у т. Да, случилась. И еще случится. Конечно, если тебе суждено всю жизнь батрачить…

Г ю л я л е к. Но ведь ты мужчина, Ковшут. А настоящий мужчина должен суметь однажды повернуть вспять коня своей судьбы, если конь идет не той дорогой, что надо. И еще учти, Ковшут: девушки любят смелых, удачливых. Девушки любят победителей! (Понизив голос, с улыбкой, многозначительно.) Ковшут, я хочу увидеть тебя победителем. Слышишь меня, Ковшут?

К о в ш у т. Ты сыплешь соль на мою рану, Гюлялек. Безжалостно! Она горит!

Г ю л я л е к. Раны надо врачевать, джигит! Достань лекарство и излечись.

К о в ш у т (раздраженно). «Лекарство, лекарство»!.. Можно подумать, лекарство для этих ран по карману таким беднякам, как я.

Г ю л я л е к. Но и надежду терять не стоит, а, джигит? Отчаяние – наш, женский, девичий, удел. Достаточно наших слез…

К о в ш у т. Посмотри на эти цветы. (Показывает букет.) Только что, когда я рвал их, они были совсем свежие, живые, а сейчас уже начали увядать. Так и надежда. Она не живет в сердце сама по себе…

Г ю л я л е к. То же самое говорю и я.

К о в ш у т. А я говорю тебе: моя надежда – ты! И лекарство от моей тоски – ты! Ты! Ты! Ты! Слышишь, Гюлялек?

Г ю л я л е к. Как тебя не услышать? Оглушил своим криком. Тише! Родители услышат!

К о в ш у т. Не хочу – тише! Ты – моя надежда! Моя судьба! Моя Гюлялек! Гю-ля-лек!

Г ю л я л е к. Не ори так, парень! Лучше помоги воды набрать. Мать ждет воду.

Слышится крик Огульнияз: «Эй, Гюлялек, девчонка, куда ты пропала? Гюлялек!»

Ковшут достает воду из колодца, наполняет ведра.

Я пошла.

К о в ш у т. Подожди. Скажи мне еще что-нибудь.

Г ю л я л е к. Я уже сказала. Или ты не понял?

К о в ш у т. Мне мало этого. Скажи еще!

Г ю л я л е к. Говорят: веревка хороша длинная, а речь – короткая.

К о в ш у т. И еще говорят: нежное слово слаще меда.

Г ю л я л е к. Сначала заимей улей – потом будешь есть мед. Джигит прежде всего в деле джигит. (Уходит.)

Появляются  К о н у р д ж а – б а й  и  А х м е д.

А х м е д. Бай-ага, говорят, с отарой беда случилась?

К о н у р д ж а – б а й. А ты и рад повторять недобрую весть, проклятый раб! Вы не успокоитесь, пока не разорите меня и не сведете в могилу.

Появляется  О г у л ь н и я з.

О г у л ь н и я з. Ахмед! Куда ты пропал, ленивый осел? Где дрова для тандыра?

А х м е д. Я был с хозяином. Готовил ему кальян.

Огульнияз уходит, появляется  М о в л я м.

К о н у р д ж а – б а й. Что с отарой, Ковшут?

К о в ш у т. Слава аллаху, бай-ага, большую часть отары удалось спасти.

М о в л я м. Аллах аллахом, а сам-то ты где был в ливень, батрак? Небось дрыхнул в пустом колодце?

К о н у р д ж а – б а й. Что это за чабан, который не может справиться с одной отарой?

К о в ш у т. Мы с отцом обшарили всю окрестность, бай-ага, бархан за барханом. Я считаю, что нам еще повезло…

К о н у р д ж а – б а й. Хорошенькое везение! Пропало больше ста овец!

К о в ш у т. Буря виновата, бай-ага. Мы-то с отцом ни при чем.

М о в л я м. Кто знает…

К о в ш у т. Как вы можете не верить мне, Мовлям-бай? Не первый день знаете меня и отца.

А х м е д. Ты – честный человек, Ковшут. Все в Каракумах знают это. Ведь ты – сын Сейитли-ага!

К о н у р д ж а – б а й. Ах, какая беда! Не пять, не десять – больше ста овец!.. Никогда еще меня так не грабили!

К о в ш у т. Никто вас не грабил, бай-ага. Ну, испугались овцы, отбились от стада… Возможно, приблудились к отарам других баев. Найдутся, я думаю… Кто в наших краях посмеет позариться на добро Конурджа-бая? Овцы-то клейменые.

А х м е д. Верно он говорит, бай-ага. Помните, у нас собака пропала – Акбай? Ведь нашли же в конце концов…

К о н у р д ж а – б а й. Ду-рак! Не суй свой нос куда не следует, раб!

К о в ш у т. Бай-ага, дайте мне четыре-пять дней сроку. Надо расспросить чабанов у дальних колодцев. Не может столько овец пропасть бесследно.

М о в л я м. Раз ты не нашел их до сих пор, уже не найдешь. Другие-то чабаны нашли своих.

К о в ш у т. Мы с отцом находились в низине и были застигнуты бурей врасплох. Не успели добраться до загонов.

М о в л я м. Сами-то добрались.

К о в ш у т. Что вы хотите сказать этим, Мовлям-бай? Ведь лежачего не бьют. Или вы не знаете, в каком состоянии мой отец? Бедняга надорвал сердце, бегая по барханам, собирая стадо.

К о н у р д ж а – б а й. С отцом твоим ничего не случится. Отлежится. Главное – овцы, которых вы потеряли.

К о в ш у т. Из-за них-то отец и слег. Неужели скотина для вас дороже, чем человек, бай-ага?

А х м е д. Да, Сейитли-ага очень плох. Я был у него. Худо ему, бедняге.

М о в л я м. Я давно раскусил этих притвор, этих хитрецов!

К о в ш у т. Говорите яснее, Мовлям-бай.

М о в л я м. Сами бьете, сами же и кричите: «Караул!»

К о н у р д ж а – б а й. Довольно болтать! Итак, Ковшут, сколько тебе надо дней, чтоб найти отбившихся овец?

К о в ш у т. Я уже сказал, бай-ага. Сейчас только проведаю отца и отправлюсь на поиски. А если несколько овец не найду, можете высчитать из нашего заработка.

К о н у р д ж а – б а й. Что?! Что ты сказал! Ты еще смеешь мне говорить о каких-то заработках?

К о в ш у т. Бай-ага, и я, и Джерен, и наш отец много лет служим у вас. Отец поседел, приумножая ваши отары. Но до сего дня вы ни разу не заплатили нам за наш труд.

М о в л я м. Да как ты смеешь, чабан, спорить с нами, говорить о какой-то плате? Кто подучил тебя?

К о в ш у т. Я не спорю, но…

К о н у р д ж а – б а й. Молчи! Даю тебе три дня сроку. Если за это время не найдешь пропавших овец, не обижайся!

К о в ш у т. Если найду – найду, а не найду, так что же делать?.. Вот он – я, можете зажарить меня в тандыре живьем и съесть. Возмещать вам убытки мне нечем.

М о в л я м. Мы найдем, чем тебе возместить.

К о в ш у т. Учтите, Мовлям-бай, я не позволю никому задевать мою честь! Ни-ко-му!

К о н у р д ж а – б а й. Можно подумать, у тебя есть честь, чабан!

К о в ш у т. Бай-ага, и вам я не советую оскорблять меня.

А х м е д. Да, да, лучше договориться по-хорошему.

М о в л я м. Чего тут договариваться? Цена пропавших овец – твоя сестра. Ты слышишь, Ковшут?

К о в ш у т. Замолчите, Мовлям-бай!

М о в л я м. А если не замолчу – что будет?

К о в ш у т. Пожалеете!

А х м е д. Ковшут, брат мой, успокойся! Не горячись! Ступай, займись своим делом.

К о н у р д ж а – б а й. Мовлям, не надо сейчас об этом!

М о в л я м. А что я сказал?.. (Ковшуту.) Чего ты петушишься? Лучше бы одевал свою сестру понаряднее.

К о в ш у т. Подлец! (Выхватывает нож, кидается к Мовляму.)

Ахмед удерживает Ковшута. Мовлям сует руку за пазуху. Конурджа-бай стискивает руку сына.

К о н у р д ж а – б а й. Ковшут, учти, мы свое слово сказали! Потом пеняй на себя! (Мовляму.) Пошли!

Конурджа-бай и Мовлям уходят.

А х м е д. Ковшут, не горячись, брат. Все равно тебе не осилить их. Лучше отправляйся на поиски овец. (Уходит.)

К о в ш у т. Проклятая жизнь! Как мерзко устроен этот мир! Подонок зарится на твою сестру, а ты ничего не можешь сделать! (Уходит.)

Появляется  Д ж е р е н.

Д ж е р е н. Где же Ковшут? Отец сказал, он может быть у колодца, но его здесь нет.

Появляется  М о в л я м.

М о в л я м. О, Джерен!.. Какая ты уже большая! Стройная, статная! И симпатичная, тьфу, тьфу, не сглазить бы! А давно ли бегала девчонкой? Тебе замуж пора, красавица!

Д ж е р е н. Ой, что вы, Мовлям-ага!

М о в л я м. Не надо смущаться, милая! Рано или поздно девушка должна выйти замуж за кого-нибудь. И чем раньше – тем лучше.

Появляется  О г у л ь н и я з.

О г у л ь н и я з (ворчит). Ленивый осел! Ни брань, ни уговоры не действуют на него! Весь день дурака валяет. На голову норовит сесть. Ну, обнаглели!.. Совсем обнаглели эти слуги и батраки! Что за времена настали?! (Замечает Джерен и Мовляма.) Тьфу, нечистая сила! Что люди скажут?.. (Ловит на себе злой взгляд Мовляма.) Нет, нет, я ничего не видела. Ухожу… Эй, проклятый раб! Куда ты провалился?

Джерен хочет уйти. Мовлям преграждает ей дорогу, пытается задержать. Джерен убегает.

М о в л я м (вслед ей). Далеко не улетишь, пташка!.. Считай, ты у меня в руках. Мать, иди-ка сюда!

О г у л ь н и я з. Нет, нет, я ничего не видела! Ой, а где же Джерен?

М о в л я м. Джерен ушла. Она уже вполне созрела для замужества. Цветок, сорванный на рассвете, имеет особый аромат.

О г у л ь н и я з. Что ты хочешь сказать этим, сынок?

М о в л я м. Хочу сказать, что девушку надо поскорее прибрать к рукам.

О г у л ь н и я з. Это уж как получится, сынок.

М о в л я м. А ты постарайся, чтобы получилось, мать! Я прошу тебя. Слышишь?

О г у л ь н и я з. Слышу, Мовлям-джан, слышу. (Уходит, продолжая ворчать.)

М о в л я м (зло смеется). Погоди, я с тобой рассчитаюсь, Ковшут-хан! Ты у меня получишь под дых, спесивый чабан! Я не буду сыном Конурджа-бая, если не заполучу твою сестру!

З а н а в е с.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Декорации те же. Тот же день, под вечер.

Голос Ахмеда: «Эй, бай-ага, с вас магарыч! Меред приехал! С вас магарыч!»

Появляются  А х м е д  и  М е р е д. У Мереда на плече хурджун.

А х м е д. Эй, бай-ага, поздравляю! Меред приехал! Встречайте сына! Меред вернулся!

М е р е д. Ну, как вы здесь поживали, Ахмед-джан? Все ли живы-здоровы?

А х м е д. Все живы-здоровы. Бай-ага поправился на полпуда. Твой брат Мовлям-бай недавно приехал.

М е р е д. Мовлям? Погостить?

А х м е д. Не погостить – насовсем приехал. Видимо, в городе ему не очень повезло.

М е р е д. Возможно.

А х м е д. Ты вернулся – для меня сегодня праздник, Меред-ага! Извини, я пойду побыстрее, обрадую хозяина. (Убегает.)

М е р е д (раздумчиво). Итак, Мовлям вернулся…

Входит  К о в ш у т. У него озабоченный вид. Не замечает Мереда.

Ковшут!

К о в ш у т. Меред?!

М е р е д. Да, я. Здравствуй, друг!

К о в ш у т. Здравствуй. И ты вернулся?

М е р е д. Как видишь. У тебя случилось что-нибудь? Почему такой невеселый?

К о в ш у т. Ну вот, еще один хозяин появился – интересны ему мои беды!

М е р е д. Что с тобой, Ковшут? По-моему, я не сказал ничего обидного.

К о в ш у т. Оставь притворную вежливость и приступай к допросу. Я нашел не всех ваших пропавших овец. Пятьдесят голов как сквозь землю провалились. Что будете делать со мной?

М е р е д. О чем ты толкуешь, Ковшут? Не понимаю.

К о в ш у т. Все ты прекрасно понимаешь. Не притворяйся.

М е р е д. Говорю – не понимаю. Я ведь только что приехал. Объясни, что произошло? Овцы пропали?

К о в ш у т. Твой отец все объяснит тебе.

М е р е д. Ковшут, мы ведь выросли вместе. С детства ты был моим лучшим другом. И сейчас я для тебя не байский сынок, а друг, товарищ, брат. Скажи, я могу чем-нибудь помочь тебе?

К о в ш у т. Вряд ли. Речь идет об овцах, о добре твоего отца. Ведь это и твое добро. Поэтому ты будешь помогать не мне, а своему отцу и брату, – брать меня за горло. Своя-то рубашка ближе к телу…

Голос Огульнияз: «Сыночек вернулся! Свет моих очей вернулся!»

Вбегает  О г у л ь н и я з.

М е р е д. Мама!

О г у л ь н и я з. Меред-джан! Сыночек! Родной мой! Вернулся живой и здоровый! (Обнимает сына.)

М е р е д. Как вы тут жили, мама? Где отец? Где Гюлялек, Мовлям?

О г у л ь н и я з. Сейчас, сейчас придут… Вах, как я скучала по тебе, родной! Дай полюбуюсь на тебя, душа моя!

Появляются  К о н у р д ж а – б а й  и  А х м е д.

К о н у р д ж а – б а й. Меред, сынок! Живой, здоровый! (Обнимает сына.) Слава аллаху!

К о в ш у т. Бай-ага, часть ваших овец…

К о н у р д ж а – б а й. Да погоди ты с овцами! (Мереду.) Настоящим джигитом стал, сынок! Не сглазить бы!

О г у л ь н и я з. Да поможет нам господь! Наконец-то мы все вместе!

К о н у р д ж а – б а й. Ну, как успехи, сынок? Закончил учебу?

М е р е д. Можно сказать, закончил, отец… Вернее, отучился. В мире такие события происходят! По России идет революция. Слышал, наверное? Сейчас пока не до учебы.

К о н у р д ж а – б а й. Так, так. Значит, слухи, которые доходят до нас, не лишены основания? Слухи про новую власть в Ашхабаде…

М е р е д. Это не слухи, папа. Это – правда.

А х м е д. Меред-джан, мы тоже не живем без событий. У нас несколько дней подряд бушевала буря. Нанесла урон многим отарам.

К о н у р д ж а – б а й (Ковшуту). Ну, рассказывай, что там у тебя? Нашел овец?

К о в ш у т. Многих нашел, бай-ага, но пятьдесят две овцы как сквозь землю провалились.

К о н у р д ж а – б а й. Что же теперь будем делать?

К о в ш у т. Не знаю, бай-ага.

К о н у р д ж а – б а й. Придется нам подсказать тебе.

К о в ш у т. Будьте великодушны, бай-ага! Бог даст, мой отец поправится, мы будем, как прежде, работать на вас и возместим убыток.

К о н у р д ж а – б а й. Работа работой, но ведь у нас и уговор есть. Забыл?

К о в ш у т. Бай-ага, разве мы с отцом виноваты? Ведь стихийное бедствие!

К о н у р д ж а – б а й. Ладно, хватит! Иди займись своим делом. Я свое слово сказал.

К о в ш у т. Бай-ага…

К о н у р д ж а – б а й. Разговор окончен. Уходи!

Ковшут уходит.

М е р е д. Отец, в самом деле, ведь стихийное бедствие – это как судьба. Ковшут не виноват. И ты не бедный человек. Войди в его положение.

О г у л ь н и я з. Да, видимо, так было суждено. Все в нашей жизни от аллаха!

А х м е д. Ты права, хозяйка. Все – от судьбы. Ведь и человек умирает, когда приходит его смертный час.

К о н у р д ж а – б а й. Ну вот, сын у меня, называется! Рачительный наследник! Будущий хозяин! Видимо, Мовлям был прав, когда рассказывал о тебе, о твоем легкомыслии. Мать, забирай своего сына, идите домой! Там я с ним потолкую.

О г у л ь н и я з. Пойдем, сынок. Сними свой хурджун. (Берет хурджун Мереда. Ахмеду.) Возьми его хурджун. Почему он такой тяжелый, Меред-джан? Что у тебя там? Уж не камни ли?

М е р е д. Там книги, мама.

А х м е д. Книги? Что это такое, Меред-джан?

М е р е д. Книги – верные мудрые друзья, Ахмед!

А х м е д. Друзья?! Но как тебе удалось поместить их всех в один хурджун?

М е р е д (смеется). Наивная душа, Ахмед! Большой ребенок! Ничего, я думаю, настанет день, когда книги станут и твоими друзьями. Книги учат человека, как правильно жить, как добиться в жизни счастья.

К о н у р д ж а – б а й (мрачно). Уж не для того ли ты вернулся, Меред, чтобы и меня, своего отца, человека в летах, учить уму-разуму?

М е р е д. Я вернулся, чтобы научить, как надо бороться за счастье в жизни, тех, кто обездолен. Но и тебе, отец, не мешало бы поучиться кое-чему.

К о н у р д ж а – б а й. Я постараюсь сделать так, чтобы учитель остался без учеников. Я не позволю тебе мутить воду нашего колодца. Как говорится, безумца излечит палка.

М е р е д. Отец, повторяю, в мире произошли большие события. Переменилась власть в Ашхабаде. И она уже везде по Туркмении переходит в руки бедняков.

К о н у р д ж а – б а й. У нас здесь, в глуши, в песках, не перейдет. Кто позволит? Не ты ли?

М е р е д. Это сделают люди, которые в России свергли белого царя. Так будет!

К о н у р д ж а – б а й. Мы не допустим этого!

М е р е д. Отец, вы бессильны помешать могучему потоку, который сметет каждого, кто станет на его пути!

К о н у р д ж а – б а й. Приятные вести ты привез, сынок! Перестань болтать всякий вздор! Долг сына – оправдать хлеб, который он ел в родительском доме.

М е р е д. Я хочу, чтобы хлеб в доме моих родителей был заработан честно.

К о н у р д ж а – б а й. Если ты такой честный и благородный, не впутывайся в недостойные дела.

А х м е д. Бай-ага, поверьте, Меред не станет топтать родного отца!

О г у л ь н и я з. Замолчи, несчастный раб! Еще сглазишь! Сплюнь трижды через плечо!

К о н у р д ж а – б а й (Ахмеду). Убирайся отсюда!

Ахмед нехотя уходит.

Меред, советую тебе образумиться! Бери пример со своего старшего брата, иначе тебе придется плохо!

М е р е д. Мовлям не может быть примером для меня. Это исключено, отец.

К о н у р д ж а – б а й. Если так, нам с тобой будет тесно в одном доме. (Сердито.) Пошли, жена!

О г у л ь н и я з. Отец!.. Меред-джан!.. (Плачет.)

К о н у р д ж а – б а й. Пошли, я сказал.

Конурджа-бай и Огульнияз уходят.

М е р е д. Отныне отец будет считать меня своим кровным врагом. Это понятно. А что должен делать я? Он хочет, чтобы я плясал под его дудку… Мол, раз я его, байский, сын… Но это исключено! Как же быть? Вернуться назад, в город? Товарищи скажут, я не справился с заданием. Нет, я обязан выполнить свой долг.

Вбегает  Г ю л я л е к.

Г ю л я л е к. Меред, родной мой! Как я рада, что ты вернулся! (Обнимает брата.)

М е р е д. Гюлялек, сестричка! Как ты выросла! Как похорошела! Как ты тут жила без меня?

Г ю л я л е к. Почему не идешь в дом? Что случилось, Меред?

М е р е д. С отцом разговор не получился, сестренка. Не жаждет он видеть меня в своем доме. (Шутливо.) Видимо, придется мне поселиться в песках.

Г ю л я л е к. А со мной что будет? Не уезжай, пожалуйста. Мовлям мечтает породниться с Сирен-баем, хочет отдать меня ему в жены. (Плачет.)

М е р е д. Успокойся, сестренка, я не дам тебя в обиду.

Входит  А х м е д.

Расскажи, как вы тут живете, Ахмед?

А х м е д. Никаких изменений. Как жили, так и живем, Меред-джан.

М е р е д. Что-то я не вижу своего брата Мовляма. Не знаешь, где он, Ахмед?

А х м е д. Он еще утром уехал к Сирен-баю.

Г ю л я л е к. Очевидно, решает мою судьбу. Я ведь сказала тебе, Меред…

М е р е д. Успокойся, сестра! Постараюсь не дать тебя в обиду.

Г ю л я л е к. Спасибо, брат.

Входит  К о в ш у т. Увидев Гюлялек, немного смущается.

К о в ш у т. Извини, Меред. Ты, наверное, обиделся на меня, брат?

М е р е д. Нисколько. Я все понял.

А х м е д (Ковшуту). Бай-ага очень рассердился на Мереда.

М е р е д. Ты, Ковшут, жаловался на свою долю, но, по-моему, мое положение не лучше твоего.

А х м е д (Ковшуту). Конурджа-бай сказал: «Будь таким, как Мовлям, или ты мне не сын!»

Г ю л я л е к. Пойдем, брат, напою тебя чаем. Ведь ты с дороги, устал.

М е р е д. Я считаю, лучше мне пока не показываться на глаза отцу. Пусть немного успокоится.

А х м е д. Да, так будет лучше.

К о в ш у т. Чай к твоим услугам в моем доме, Меред, если, конечно, ты не считаешь зазорным для себя общество чабана.

М е р е д. Ты для меня не просто чабан, а друг детства. Ты – мой друг! Брат! Запомни это, Ковшут. Кроме того, я буду очень рад увидеть твоего отца – Сейитли-ага. И с тобой мне надо поговорить кое о чем. Где сейчас находятся отары? У каких колодцев? Кто из чабанов сейчас здесь, в ауле?

К о в ш у т. Поговорим за чаем, Меред-джан. Пойдем.

М е р е д. Подожди. (Гюлялек.) Сестра, пожалуйста, возьми мой хурджун.

Гюлялек берет хурджун и уходит, бросив на Ковшута взгляд исподтишка.

К о в ш у т. Пойдем с нами пить чай, Ахмед. Или Конурджа-бай поставил тебя часовым у колодца?

А х м е д. Я стою здесь с вами по своей воле, Ковшут. Меня мысли одолевают.

К о в ш у т. Интересно, что за мысли? (Насмешливо.) Наверное, думаешь, как бы получше угодить хозяину?

А х м е д. Ошибаешься, Ковшут. Мысли мои совсем о другом. Трудно придется Мереду в доме отца…

К о в ш у т. Да, это верно. Однако будем надеяться на лучшее.

Ковшут и Меред уходят.

Голос Конурджа-бая: «Куда ты пропал, проклятый раб?! Где мой кальян?»

А х м е д. Чтоб тебе подавиться своим кальяном! (Громко.) Иду, бай-ага, иду! Я менял воду в вашем кальяне. Помоги нам аллах! Чувствую, у нашего колодца вот-вот разыграется новая буря. (Уходит.)

З а н а в е с.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Декорации те же. У колодца один Меред. Светает. Появляется  Д ж е р е н.

Д ж е р е н (пугается). Ой, кто это?!

М е р е д. Не бойся, Джерен. Это я, Меред.

Д ж е р е н. Меред?.. Как ты меня напугал!

М е р е д. Невольно, Джерен. Пожалуйста, извини. Ты и сейчас боишься?

Д ж е р е н. Уже не очень. Я вижу, тебе не спится. Весь аул еще спит.

М е р е д. В Сибири, где мне пришлось жить, говорят: кто рано встает, тому бог даст.

Д ж е р е н. А что он дал тебе сегодня?

М е р е д. Я увидел тебя.

Д ж е р е н. Ну, это не так уж много. (Поднимает лицо к небу.) Смотри, смотри, звезда покатилась!

М е р е д. Помнишь, как мы в детстве уходили вечерами в пески?

Д ж е р е н. Да. Забирались на вершину бархана, смотрели на небо. Каждый из нас выбирал себе заветную звезду и загадывал, сколько он проживет. Один восклицал: «Я буду жить сто лет!», другой: «А я тысячу!»… Помнишь, Меред? Дарили друг другу годы.

М е р е д (смеется). Делили шкуру неубитого медведя. Но здорово было, Джерен! Ах, детство!

Д ж е р е н. Ты дарил мне всегда самую долгую жизнь, Меред. Я помню.

М е р е д. И сейчас мне хочется сделать то же, Джерен, милая. И в придачу отдать тебе еще и свою жизнь.

Д ж е р е н. У тебя доброе сердце, Меред. Ты всегда был такой. Таким родился.

Джерен достает воду из колодца. Хочет уйти.

М е р е д. Джерен, не уходи.

Д ж е р е н. Надо. Еще увидит кто-нибудь…

М е р е д (вслед ей). Джерен, подожди! Я хотел бы сказать тебе кое-что…

Д ж е р е н (оборачивается). Пока одни говорят, другие действуют. (Уходит.)

Появляется  А х м е д.

А х м е д. Так, еще один охотник объявился!

М е р е д. Охотник? Что ты хочешь сказать этим, Ахмед?

А х м е д. Я хочу сказать, что, когда охотников двое, а добыча – одна, кто-то должен остаться внакладе.

М е р е д. Кто еще охотится за Джерен?

А х м е д. Твой брат.

М е р е д. Что?! Мовлям?!

А х м е д. Да.

М е р е д. Не может этого быть! Ты лжешь, Ахмед! Ведь Мовлям женат.

А х м е д. Увы, это так. Для бая одна жена – разве это много?! Я слышал разговор твоего отца с Мовлямом. Бай-ага дал слово женить Мовляма на дочери Сейитли-ага.

М е р е д. Проклятие! Проклятие! И Джерен только что намекала.

А х м е д. Мовлям опасный человек. Недобрый. Коварный. Это гюрза – ядовитая змея!

М е р е д. И для гюрзы найдется палка.

А х м е д. Имей в виду, Мовлям знает, что Джерен нравится тебе. Берегись его. Даже бай-ага боится Мовляма и не перечит ему ни в чем.

М е р е д. Я не боюсь Мовляма. А ты, Ахмед? Неужели боишься, ты, мужчина?!

А х м е д. Боюсь, Меред-джан. Но еще больше боюсь, что однажды не удержусь и удавлю его вот этой веревкой, которая заменяет мне пояс.

М е р е д. С такими, как Мовлям, веревкой не справишься! Если понадобится, мы найдем для него что-нибудь покрепче.

Появляется  К о в ш у т.

Отчего такой мрачный, Ковшут? Может, сон нехороший приснился?

К о в ш у т. Что там сон? Наяву все нехорошо у меня, наяву, Меред!

М е р е д. Да брось ты портить себе кровь из-за этих пропавших овец!

К о в ш у т. Легко сказать – брось! Не так все просто, Меред. Ты, брат, не знаешь.

А х м е д. Я-то понимаю Ковшута.

К о в ш у т. И ты не знаешь всего, Ахмед. Вчера вечером к нам пришел старик Дурдг-ага и под большим секретом рассказал отцу, что те пятьдесят овец, которых я не мог найти, прибились к отаре Аннаберды-бая. Мовлям ездил к Аннаберды-баю, и они обо всем договорились. За сходную цену Мовлям продал этих овец Аннаберды-баю, а тот отправил их на продажу в город. Чабанам, которые знают об этой сделке, пригрозили и велели молчать. Таким образом, овцы нашлись, но мы с отцом по-прежнему считаемся должниками Конурджа-бая.

М е р е д. Зачем моему отцу понадобилась эта ложь? Не понимаю.

К о в ш у т. Это нужно Мовляму.

М е р е д. Я поговорю с отцом.

К о в ш у т. Напрасно потратишь время, Меред. Твой отец увяз в паутине Мовляма, во всем идет у него на поводу. Но я-то знаю, что мне делать.

М е р е д. Что?

К о в ш у т. Я прикончу Мовляма! Вот этими руками прикончу!

М е р е д. Если уж воевать, рисковать головой, то за большое дело, друг.

К о в ш у т. Что ты предлагаешь, Меред? Что значит – большое дело?

М е р е д. Надо начать борьбу за новую, счастливую жизнь, Ковшут!

К о в ш у т. Я готов бороться. Но с кем? Кого надо уничтожить? Скажи, Меред-джан.

М е р е д. Один в поле не воин.

К о в ш у т. Разве я один? А ты? А наш Ахмед? Вот уже нас трое!

М е р е д. И этого мало. Надо, чтобы все поднялись. Все бедняки округи!

К о в ш у т. Зачем нам все? Чтобы справиться с двумя баями, достаточно нас двоих.

М е р е д. Ошибаешься, Ковшут. Вот, скажи мне… Допустим, ты избавился от Конурджа-бая и Мовлям-бая, а дальше что будешь делать?

К о в ш у т. Как что? Буду жить в свое удовольствие.

М е р е д. Наивный ты человек, Ковшут! Так тебе и дадут жить в свое удовольствие. А Сирен-бай? А другие баи? О них ты забыл? Они уничтожат тебя.

К о в ш у т. Пусть. Но сначала я отведу душу. А там… что будет – то будет.

М е р е д. Неразумно. Ведь дело не только в тебе одном, Ковшут. Не тебе одному здесь плохо. Большевики, свергнувшие в России белого царя, протягивают руку помощи и нам, туркменам. Но и мы не должны сидеть сложа руки. Чабаны, подпаски, батраки должны объединиться и выступить единой силой против местных баев. Итак, наша первая задача – объединиться! Тогда мы – сила. Каждый из нас должен сделать что-то для этого. Ты мог бы поговорить со своими сверстниками в ауле, Ковшут?

К о в ш у т. Конечно, мог бы. А что я должен сказать им?

М е р е д. Скажи, что в России бедняки свергли белого царя, уничтожили власть богачей. Во главе бедняков идут люди, которые называют себя большевиками. Это – честные, самоотверженные патриоты, цель которых – помочь бедному, трудовому народу всего мира, в том числе и нам, туркменам. Неделю назад советская власть победила и в Ашхабаде. Скоро большевики придут сюда к нам, в Каракумы, – помочь нам установить нашу, народную власть. Мы должны подготовить жителей округи, объяснить им суть политики большевиков. Надо сделать так, чтобы Мовлям и другие баи не смогли обмануть чабанов и батраков с помощью хитроумной лжи. Они обязательно постараются сделать это. Например, они будут утверждать, что большевики хотят сделать всех мусульманских жен общими, имущество – тоже, хотят заставить народ отказаться от веры, принудить правоверных есть свинину, и так далее. Они пообещают беднякам золотые горы, и, возможно, некоторые поверят им.

К о в ш у т. Могут поверить.

А х м е д. Могут, могут.

М е р е д. Словом, надо действовать. Надо объяснить чабанам положение вещей. Кроме того, дело может обернуться таким образом, что баи, почувствовав близкий конец, попытаются погубить отары, уничтожить овец. Вы должны знать, что отары принадлежат не баям, а тем, кто смотрит за этими отарами, кто эти отары приумножает, тем, кто трудится, то есть – народу. А народ – это вы. Народ – это ты, Ковшут, ты, Ахмед!

К о в ш у т. Справедливые слова, Меред-джан. Может, мы прямо сейчас и угоним отары куда-нибудь подальше в Каракумы? Места-то мы знаем. Давай!

М е р е д. Нет, этого делать не следует. Повторяю, сейчас главное – объединить народ, чтобы все бедняки стояли один за одного. Сейчас все зависит от нашей организованности, от нашего единства.

А х м е д. Значит, и у меня когда-нибудь будут свои овцы, Меред-джан?

М е р е д. Будут, Ахмед, будут. И овцы у тебя будут, и земля, и вода. И дом свой будет.

А х м е д. Да услышит всевышний твои слова! Если у меня будет дом – я женюсь.

М е р е д. Словом, Ковшут, дел у нас с тобой достаточно. Ты не раздумал? Будешь помогать мне?

К о в ш у т (улыбается). У джигита слово одно! Я – с тобой. Говори, что надо делать.

М е р е д. Ты сделал то, о чем я попросил тебя вчера, Ковшут?

К о в ш у т. Да. Чабаны и подпаски к обеду соберутся у Змеиного колодца. Пора в дорогу.

М е р е д. Прекрасно! Молодец! Не будем терять время. Пошли, друг!

А х м е д. Я тоже с вами, можно?

К о в ш у т. Зачем ты нужен нам? (Насмешливо.) Займись лучше кальяном хозяина.

А х м е д. Думаешь, ни на что иное я не гожусь? Не веришь мне, Ковшут?

М е р е д. Я верю тебе, Ахмед. Но ты оставайся здесь. Следи за Мовлямом. Мне важно знать каждый его шаг.

А х м е д. Понял тебя, Меред-джан. Пусть аллах поможет вам в ваших делах!

М е р е д. Пошли, Ковшут!

Уходят.

А х м е д (мечтательно). Значит, и у меня будут свои овцы, свой дом? Даже не верится! (Уходит.)

Появляется  К о н у р д ж а – б а й.

К о н у р д ж а – б а й. Эй, ишак! Куда ты исчез?

Вбегает  А х м е д.

А х м е д. Я ходил за кальяном, бай-ага.

К о н у р д ж а – б а й. Будь ты неладен, пес! Где Меред? Куда он ушел?

А х м е д. Не знаю, бай-ага.

К о н у р д ж а – б а й. Правду говори, не то шкуру спущу! (Замахивается плетью на Ахмеда.)

А х м е д. Валла, не знаю, бай-ага. Здесь его не было.

К о н у р д ж а – б а й. А где же он?

А х м е д. Ушел.

К о н у р д ж а – б а й. Куда? С кем?

А х м е д. С Ковшутом. Пошли вон в ту сторону, бай-ага. (Показывает рукой в сторону, противоположную той, куда ушли Меред и Ковшут.)

К о н у р д ж а – б а й. Куда же они пошли?