Текст книги "Увидеть огромную кошку"

Автор книги: Барбара Мертц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 4

ЕСЛИ КТО-ТО ПАДАЕТ ВАМ В НОГИ

И ПРОСИТ РАСТОПТАТЬ ЕГО,

ВЫ СТАНЕТЕ

ВЫДАЮЩЕЙСЯ ЛИЧНОСТЬЮ,

ОТКЛОНИВ ПРЕДЛОЖЕНИЕ.

К тому времени, как мы подошли к дому, мысли о преступлении сменились мыслями о воде – не о том, чтобы пить её, а о том, чтобы полностью погрузиться в неё. Обычное устройство для купания состояло в том, что слуга поливал человека из горшков с водой. Очевидно, это неуместно, когда речь идёт о женском поле, поэтому я соорудила ванную и оборудовала её элегантной жестяной ванной. Эту ванну, конечно же, нужно было наполнять вручную, но слив из неё вёл в мой маленький цветник, так что драгоценная вода не тратилась зря. (Ванной не пользовались всю зиму, поэтому цветник, как и виноградная лоза, нынче сохранился только как приятное воспоминание.)

Когда я вышла из ванны, отдохнув душой и телом, то обнаружила, что Эмерсон воспользовался примитивным устройством, упомянутым выше. Он сидел в нашей комнате, энергично вытирая полотенцем лицо и мокрые чёрные волосы. К тому времени, как мы вышли на веранду, солнце уже опустилось за западные горы, и звёзды засияли в темнеющем восточном небе.

Нефрет зажгла лампу и читала, положив Сехмет на колени. Мягкий ветерок дул через открытые арки, играя с её распущенными волосами так, что те мерцали на свету, как золотые нити. Я спросил о мальчиках, и мне ответили, что они решили поужинать на борту дахабии.

– Поужинать? Что они собираются есть? – рассердилась я.

– Я полагаю, то же самое, что и команда. – Эмерсон подошёл к столу. Он протянул мне наполненный до краёв стакан виски с содовой. – Дай себе передышку, Пибоди, а то ты сидишь, как будто… э-э… гвоздь проглотила. Надеюсь, я тебя сегодня не слишком утомил?

Эмерсон явно находился в юмористическом расположении духа, поэтому я посчитала целесообразным игнорировать вопрос. И принялась просматривать пачку писем и записок, полученных этим утром, потому что раньше у меня не было возможности сделать это. Европейское сообщество Луксора увеличивалось в численности, частично – благодаря турам Кука[95]95
  Томас Кук – английский баптистский проповедник, считающийся «изобретателем туризма» и основавший первое в мире туристическое агентство, которое за краткий срок приобрело небывалую популярность и, по сути, дало мощный толчок для развития мирового туризма. В западном мире его имя и название компании стали нарицательными. На начало 2019 года туристическое агентство Кука являлось одним из крупнейших туроператоров в мире. К сожалению, 23 сентября 2019 года было объявлено о банкротстве компании и начале её принудительной ликвидации.


[Закрыть], частично – вследствие растущей репутации этого района как курорта. Туристы и жители обменивались письмами и приглашениями, устраивали званые обеды в отелях и на дахабиях, играли в теннис и сплетничали друг о друге. Читателю понятно, что Эмерсон ненавидел это сообщество, которое презрительно называл «обществом дахабийских ужинов».

Среди сообщений было одно от нашего американского друга-богача Сайруса Вандергельта, который прибыл в Египет за несколько недель до нас и поселился в своём великолепном доме, «За́мке», у входа в Долину Царей. Сайрус, много лет финансировавший экспедиции в Долину, в конце концов отказался от своей концессии[96]96
  Концессия – это соглашение или договор, согласно которому государство передаёт частной компании или организации право на управление и эксплуатацию определённых объектов или услуг. В данном случае речь идёт о поисках гробниц и раскопках.


[Закрыть] и обратился к тому, что, как он надеялся, будет более продуктивным – скалам Дра-Абу-эль-Нага, где мы нашли гробницу Тетишери. Бедному Сайрусу постоянно не везло в Долине, и немедленный успех мистера Теодора Дэвиса, перекупившего утраченную концессию, сильно его возмутил. Прошлой зимой была обнаружена новая царская гробница Тутмоса IV[97]97
  Тутмос IV – фараон Древнего Египта из XVIII династии, правивший приблизительно в 1397–1388 годах до н. э. Его гробница открыта в 1903 году Говардом Картером, проводившим раскопки по поручению Теодора М. Дэвиса.


[Закрыть]. Хотя она и была ограблена и варварски разгромлена, но там всё же остались фрагменты погребального инвентаря, в том числе великолепная колесница. (Наша колесница, конечно, была обнаружена гораздо раньше.)

Мистер Дэвис не относился к людям, которыми я восхищаюсь, и казалось несправедливым, что ему повезло, а Сайрусу – нет. Однако у Дэвиса имелось то, чего не было у Сайруса: активное участие Говарда Картера. Говард выполнял работу, Дэвис её финансировал. Говард продолжал раскопки, тяжёлую и грязную работу, Дэвис заглядывал всякий раз, когда у него появлялось настроение, в сопровождении орды друзей и родственников. И изымал в свою пользу львиную долю найденных Говардом предметов.

– Сайрус приглашает нас на ужин, – сообщила я Эмерсону.

– Слишком поздно, – довольным тоном отозвался Эмерсон.

– Не сегодня вечером. По нашему усмотрению, в любое время по нашему выбору.

– Проклятье, – выругался Эмерсон.

– Не ворчи. Сам знаешь, что Сайрус тебе по душе.

– У него есть свои хорошие качества, – признал Эмерсон. – Но он слишком любит компанию. Кто ещё хочет впустую потратить наше время?

Я разобрала письма.

– Мистер Дэвис устраивает soiree[98]98
  Soiree – званый вечер (фр.).


[Закрыть] на собственной дахабии…

– Нет.

– Я согласна, что он раздражает, но он – покровитель Говарда и такой же энтузиаст.

– Удивляюсь, что ты поддерживаешь его, Пибоди. – Эмерсон пристально посмотрел на меня. – Он – напыщенный, высокомерный невежда, а эта женщина Эндрюс[99]99
  У официально женатого Дэвиса с 1887 года до самой смерти была сожительница, Эмма Эндрюс, двоюродная сестра жены Дэвиса Энни.


[Закрыть], которая путешествует с ним…

– Одни пустые сплетни, Эмерсон. Она его кузина.

– Ха, – отозвался Эмерсон. – Кто же ещё?

Я спрятала весточку от Энид Фрейзер среди прочих. В ней говорилось, что они остановились в отеле «Луксор», и что она надеется на скорую встречу.

– Остальные – только приветствия и пожелания, Эмерсон. Доктор Уиллоуби, месье Легрен[100]100
  Жорж Легрен (1865 – 1917 гг.) – французский египтолог, главный инспектор древностей в Луксоре.


[Закрыть], мистер де Пейстер Титус[101]101
  Робб де Пейстер Титус (1876–1913 гг.) – художник, археолог и египтолог.


[Закрыть] – он занимается раскопками в Малкате[102]102
  Малката – построенный во времена XVIII династии Нового царства древнеегипетский дворцовый комплекс, находившийся на западном берегу Нила близ города Фивы.


[Закрыть] с Ньюберри…

– Там интересно, – отвлёкся Эмерсон. – Надо как-нибудь собраться и... Чёрт побери! Ещё и суток не прошло, как мы здесь, а от посетителей уже отбоя нет! А, это вы, Картер. Визит вежливости, или вы пришли, как официальное лицо?

– Первое, конечно. – Говард уселся на стул, на который я указала. – Ни одно из ваших действий, профессор, не могло вдохновить инспектора Верхнего Египта. Во всяком случае, я могу надеяться, что вы не занимались незаконными раскопками и не продавали украденные древности?

Я приняла шутку с улыбкой, Эмерсон – с ворчанием. Говард продолжил:

– Я слышал, вы нанесли мне визит сегодня днём. К сожалению, меня в это время не было на месте, чтобы поприветствовать вас.

– Есть признаки погребальной камеры? – поинтересовался Эмерсон.

– Коридор кажется бесконечным, – вздохнул Говард.

– Но ведь это могила Хатшепсут, не так ли? – нетерпеливо спросила Нефрет.

Говард повернулся к ней.

– Фундамент, который мы обнаружили в прошлом сезоне, позволяет точно идентифицировать её.

– Сама великая царица Хатшепсут[103]103
  Хатшепсут– женщина-фараон (1490/1489—1468 до н. э., 1479—1458 до н. э. или 1504—1482 до н. э.) Нового царства Древнего Египта из XVIII династии. До воцарения носила то же имя (Хатшепсут, то есть «Находящаяся впереди благородных дам»), которое не было изменено при восшествии на престол (хотя источники называют её тронным именем Мааткара – Маат-Ка-Ра). Фактически отстранив от власти несовершеннолетнего Тутмоса III и провозгласив себя фараоном, царица Хатшепсут закончила восстановление Египта после нашествия гиксосов, воздвигла множество памятников по всему Египту, отправила экспедицию в Пунт и, судя по всему, проводила военные походы. Так как фараон в Египте являлся воплощением бога Гора, он мог быть только мужчиной. Поэтому Хатшепсут часто надевала на официальных церемониях мужские одежды и искусственную бороду, однако далеко не в обязательном порядке: отдельные статуи царицы вроде выставленных в Музее Метрополитен продолжают изображать её в прежнем виде– в обтягивающей женской одежде, но в накидке и без накладной бороды.


[Закрыть], – мечтательно протянула Нефрет. – Как удивительно думать, что гробница была известна с греческих времён, но, тем не менее, ранее никому не приходило в голову заняться её раскопками. Как умно с вашей стороны, мистер Картер!

Честно говоря, я не верю, что она осознавала, какое разрушительное воздействие эти широкие восхищённые голубые глаза производили на людей противоположного пола. Говард покраснел, закашлялся и постарался выглядеть скромно.

– Ну, вы знаете, некоторые из моих предшественников действительно пытались. Однако вряд ли их можно винить в том, что они отказались. Чертовски трудная работа; коридор почти полностью завален щебнем.

– Тем больше впечатляют ваши достижения, – заявила Нефрет. – Как по-вашему, вы сможете найти мумию Хатшепсут?

Как и любая, принадлежащая к нашему полу, она была очарована этой замечательной женщиной, принявшей титул фараона и правившей Египтом в мире и процветании более двадцати лет. Ослеплённый васильково-голубыми глазами и сладкой улыбкой, Говард пообещал бы ей не только Хатшепсут, но и двадцать других фараонов, если бы Эмерсон не окатил его холодной водой:

– Очень мало королевских мумий нашли в их собственных гробницах. Гораздо более вероятно, что её тело изъяли и спрятали жрецы – как и мумии, найденные в Королевском тайнике[104]104
  Королевский тайник, Royal Cache – это древнеегипетская гробница, расположенная рядом с Дейр-эль-Бахри в Фиванском некрополе, напротив современного города Луксор. В ней содержатся мумифицированные останки и погребальный инвентарь более 50 королей, королев и других членов королевской семьи Нового царства. Изначально гробница использовалась как последнее место захоронения верховного жреца Амона Пинеджема II, его жены Несхонс и других близких членов семьи. Открытие гробницы местными жителями в период с 1860 по 1871 год, а египтологами – в 1881 году вызвало сенсацию. Мумии быстро стали изюминкой нового египетского музея (тогда в Гизе).


[Закрыть]. В этой группе есть несколько неопознанных женщин, так что она вполне может оказаться среди них.

Все трое наслаждались археологическим спором, и мне не терпелось услышать последние новости, поэтому я пригласила Говарда остаться на ужин. Только ближе к вечеру, когда Нефрет удалилась в свою комнату, а Эмерсон – в кабинет в поисках чего-то, что хотел показать Говарду, у меня появилась возможность задать молодому человеку вопрос, который не давал мне покоя в течение нескольких дней:

– Почему вы не сказали мне, когда я спросила о гробнице «Двадцать-А», что такого места не существует?

– Какого? – Говард уставился на меня. – Гробница «Двадцать»... О! Да, я припоминаю. Мне показалось, вы сказали «Двадцать восемь»[105]105
  «Двадцать-А» по-английски звучит как «твенти эй», «двадцать восемь» – «твенти эйт».


[Закрыть]. Это всего лишь яма, миссис Эмерсон, без надписей и без каких-либо значительных фрагментов.

– Всё так просто, – печально улыбнулась я. – Я должна извиниться перед вами, Говард. Я подумала… Чёрт тебя побери, Эмерсон, как долго ты торчишь в дверном проёме?

– Недолго, – ответил мой муж. – Итак, вы утверждаете, что неправильно поняли миссис Эмерсон, Картер? Интересно, правду ли вы говорите.

Длинный подбородок Говарда нервно задрожал.

– Сэр, поверьте мне! Я никогда, никогда не осмелюсь солгать ни вам, ни миссис Эмерсон.

– Конечно, нет! – воскликнула я. – Эмерсон, перестань его запугивать!

Археологическая дискуссия возобновилась, к явному облегчению Говарда, и вечер закончился тем, что Говард чуть ли не умолял нас снова прийти к гробнице на следующее утро.

– То есть – если вы будете находиться по соседству, – добавил он.

– Сомневаюсь, – фыркнул Эмерсон. – Я ещё не определил, с чего хочу начать. Логика подсказывает начать работу с номера пять, то есть с первой из безымянных гробниц, но она находится недалеко от входа в Долину, а я предпочёл бы трудиться в районе, где проклятые туристы меня не побеспокоят. Я хочу ещё раз осмотреться, прежде чем решу.

После ухода Говарда я с раздражением повернулась к супругу:

– Ты что-то изъясняешься слишком загадочно, Эмерсон. Что ты имел в виду, когда обвинял Говарда во лжи?

– Я не говорил, что он солгал. Я говорил, что он не сказал правду.

– Чтоб тебе провалиться, Эмерсон…

Эмерсон ухмыльнулся.

– Пибоди, если бы ты заявила Говарду Картеру своим твёрдым тоном, не терпящим возражений, что ищешь могилы правителей затерянной Атлантиды[106]106
  Атлантида – мифический остров, известный по описаниям в диалогах Платона «Тимей» и «Критий» (со ссылкой на Солона). В платоновском мифе остров Атлантида располагался за Геракловыми столпами (Гибралтарским проливом) в Атлантическом океане. Царства, располагавшиеся на острове, населяли потомки бога Посейдона, которые приступили к завоеванию Ойкумены. Нападение атлантов было отражено древнейшими афинянами, после чего царь богов Зевс наслал на Атлантиду землетрясение и наводнение, в результате которых остров погрузился на морское дно.
  Исследования археологов не подтверждают существование Атлантиды в том месте и виде, как это описано у Платона. Большинство современных исследователей сходится во мнении, что повествование об Атлантиде – философский миф.
  Платон (428/427 или 424/423 – 348/347 до н. э.) – древнегреческий философ классического периода, родом из Афин. Основатель платонической школы мысли и Академии, первого высшего учебного заведения в западном мире.


[Закрыть], у него не хватило бы смелости ответить тебе, что они попросту не существуют. По правде говоря, моя дорогая, я – единственный мужчина из всех живущих, который осмеливается не соглашаться с тобой. Вот почему ты остаёшься страстно привязанной ко мне на протяжении стольких лет.

– Это только одна из причин, – ответила я, не в силах сопротивляться ни его улыбке, ни его руке, которая крепко и тепло сжала моё запястье.

– Совершенно верно, – кивнул Эмерсон и задул лампу.

***

На следующее утро мальчики вернулись в дом ни свет ни заря. Они знали, что Эмерсон положит конец их независимости, если она задержит его работу, и оба предпочитали хороший сытный английский завтрак весьма специфической еде, которую египтяне употребляют во время утренней трапезы.

Я спросила, как у них прошла ночь, и получила заверения, что всё просто превосходно. Заверения, как мне кажется, исходили от Рамзеса. Давид обычно позволял ему говорить, поскольку остановить моего сына было затруднительно, но безошибочные инстинкты подсказали мне, что бесконечное описание прошедшего дня Рамзесом было неполным. Я была уверена: они натворили что-то, чего я бы не одобрила.

Но пока что не стала заниматься этим вопросом. Эмерсону не терпелось попасть в Долину. Когда я спросила, где он собирается работать, он сменил тему.

Было прохладно и приятно, и пусть некоторые мои мышцы побаливали, но я старалась скрыть дискомфорт – тем более из-за того, что нас сопровождал Абдулла вместе с несколькими мужчинами. И сам Абдулла был уже не так ловок, как когда-то, хотя предпочёл бы умереть, чем признать это. В моём случае несколько дней физической нагрузки вернули бы мне мою старую форму. В его случае время только ухудшило бы его состояние. Поэтому я позволила ему помочь мне на более крутых участках пути и настояла на остановках время от времени, чтобы отдышаться.

Во время одной из таких пауз он сказал:

– Хорошо снова вернуться к работе, Ситт. Но я не понимаю, почему Отец Проклятий не ищет новую царскую гробницу.

– Ты знаешь его методы, Абдулла, – ответила я. – Он больше заботится об истине и знании, чем о сокровищах.

– Ха, – только и сказал Абдулла.

Я нежно ему улыбнулась.

– Полностью согласна, старый друг. Боюсь, нас ждёт скучный сезон.

Губы Абдуллы, обрамлённые бородой, дёрнулись.

– Сомневаюсь, Ситт. Не тогда, когда ты здесь.

Я был тронута и польщена, и высказала это вслух.

– Вообще-то, Абдулла, случилось кое-что, открывающее возможность для интересной деятельности. Ты помнишь письмо о могиле «Двадцать-А»?

– Такой гробницы нет, Ситт.

Я сообщила ему, что хорошо осведомлена об этом факте, и рассказала ему о более ранних сообщениях или угрозах, которые мы получили, находясь в Каире.

– И тебе должно быть так же очевидно, как и мне, – заключила я, – что этот таинственный человек пытается заставить Эмерсона искать гробницу, которая, судя по всему, находится между номерами 20 и 21.

– Судя по всему? – тупо повторил Абдулла.

– Ты невнимателен, Абдулла. Слушай внимательно, и я ещё раз повторю свои доводы.

– Нет, Ситт, не нужно этого делать. Я слышал твои слова. Они застали меня врасплох. Так, значит, ты хочешь искать эту гробницу?

– Я рассчитываю на твою помощь, Абдулла. Ты знаешь признаки скрытых могил.

– Aywa[107]107
  Aywa – да (арабск.)


[Закрыть]. Да, Ситт. Мы посмотрим. – Лицо Абдуллы просветлело. – Это гораздо лучше, чем копаться в пустых ямах.

Хотя было довольно рано, но кое-кто из туристов Кука уже появился в Долине. Наш спуск, неизбежно медленный из-за крутизны тропы, был замечен неким предприимчивым руководителем тура, и когда мы достигли дна, там уже собралась группа туристов, чтобы поглазеть на нас. Молодой человек уже представил нас своим подопечным и находился как раз посередине сильно преувеличенного рассказа о нашей жизни. Эмерсон с обычной решительностью положил этому конец, и туристы разбежались прочь, визжа и ругаясь. Молодой человек, похоже, не сильно пострадал – ну разве что немного прихрамывал.

– Полагаю, мы получим очередную жалобу от мистера Кука, – заметила я.

– Это он получит очередную жалобу от меня, – проворчал Эмерсон. – Как смеют эти типы рассказывать о нас в такой манере, словно мы – древние памятники!

Инцидент привёл его в угрюмое настроение, поэтому никто из нас не рискнул спросить, куда он идёт. Мои надежды воскресли, когда Эмерсон направился к небольшой боковой долине, которую мы посетили накануне, с гробницей Хатшепсут (номер 20, о чём мне вряд ли нужно напоминать Читателю) в конце. Но вместо того, чтобы войти в это ответвление, невыносимый человек повернул в другую сторону, изучая свой список и что-то бормоча себе под нос.

Я обменялась взглядами с Нефрет, шедшей рядом со мной. Она ухмыльнулась и вопросительно подняла брови. Я покачала головой и пожала плечами.

Оказалось, что Эмерсон искал гробницу номер 21. Пока Нефрет и Дэвид устанавливали камеры, я пыталась вспомнить, что знаю о ней. Вот только вспоминать было особо и нечего. В гробницу уже заходили один-два раза, в первые дни раскопок. Бельцони, этот вездесущий итальянец, упоминал, что видел пару безымянных мумий. С тех пор мусор, образовавшийся в результате наводнения, заполнил часть входа, но не до самого верха. Эмерсон заставил мужчин убрать обломки. Именно Селим нашёл первый артефакт, если можно так выразиться; ухмыляясь, он передал его Эмерсону.

– Пробка от шампанского, – прорычал Эмерсон. – Проклятие!

Я, как всегда, выкроила время, чтобы подготовить тенистый уголок в тени скалы, где мы могли бы отдохнуть от трудов. Нефрет присоединилась ко мне, усевшись на одеяле.

– Пробка от шампанского? – повторила она. – Это явно означает, что кто-то совсем недавно побывал в гробнице.

– Это значит, что поблизости ошивалась группа легкомысленных туристов, – ответила я. – Будем надеяться, что они не нанесли слишком большого ущерба.

Эмерсон позвал Нефрет обратно. Я осталась на месте. Мне полагалось бы заняться просеиванием мусора, но, честно говоря, на душе кошки скребли. Мы просто безумно близко к месту, где, как я была твёрдо уверена, находится гробница «Двадцать-А». Так близко – и одновременно так далеко! Безусловно, Эмерсон намеренно дразнит меня.

Время от времени мимо проходили туристы, парами или группами. Мало кто осмеливался остановиться, и я уже начала подумывать о том, чтобы открыть корзинку для пикника и позвать семью на обед, когда вдруг увидела знакомую фигуру. Если честно, мне пришлось дважды посмотреть, прежде чем я его узнала. Полковник сменил официальный чёрный сюртук на твидовый костюм и прочные ботинки, и на его лице появилась доброжелательная улыбка. Лицо дочери, крепко державшейся за руку полковника, раскраснелось от нагрузки и жары. В отличие от отца, у неё не хватило здравого смысла подобрать подходящую одежду; длинные юбки были белыми от пыли, а корсеты – явно слишком узкими.

– Доброе утро, миссис Эмерсон, – снял шляпу полковник. – Один из гаффиров сказал нам, что вы здесь; надеюсь, мы не помешали?

Вежливость требовала от меня покривить душой.

– Вовсе нет. Не хотите присесть и передохнуть?

– Мы как раз собирались сделать паузу, чтобы перекусить, – ответил полковник. – Возможно, вы присоединитесь к нам.

Обернувшись, он подозвал слугу, следовавшего за ними. Бедняга тащил не только тяжёлую корзину, но ещё складной стул и несколько подушек. Разложив свою ношу, он немедленно удалился, а Долли опустилась на подушки и приняла изящную позу.

– Где остальные? – спросила она.

– Работают, – ответила я.

Полковник остался стоять.

– Я пойду и посмотрю, если не возражаете. Я упоминал вашему мужу в Каире, что интересуюсь этим предметом. И сам подумывал о финансировании раскопок.

– Есть и другие районы, кроме Долины Царей, которые окупят исследование, – заметила я.

– Это один из вопросов, по которому я надеялся проконсультироваться с профессором Эмерсоном, – последовал вежливый ответ. – Вы меня извините, дамы?

Я и не пыталась продолжить беседу с Долли. Моё общество ей явно не требовалось. Её лицо вытянулось, когда раньше всех к нам присоединилась Нефрет.

– Остальные идут? – спросила я, опередив Долли.

– Скоро будут, – ответила Нефрет. – Полковник Беллингем начал задавать вопросы, а ты знаешь, что случается, когда профессору кто-то даёт возможность читать лекции.

Скрежет гальки неподалёку вызвал у Долли лёгкий визг.

– Неужели на нас обрушится обрыв? О Небеса, какое ужасное место!

– Да ничего на вас не упадёт, – презрительно скривила губы Нефрет. Затем повернулась и посмотрела вверх, прикрыв глаза рукой. – Там что-то есть.

Это была своего рода тропка, хотя немногие, кроме козлов, рисковали пройти по ней. Дорога, по которой мы часто ходили (в том числе сегодня утром), через джебель[108]108
  Джебель (джабаль) – гора, скала (арабск.).


[Закрыть] из Дейр-эль-Бахри – просто шоссе по сравнению с этим крутым и опасным подъёмом. Я собирался высказать своё мнение, когда услышала сверху слабый звук. Нефрет застыла.

– Это коза… скорее, козлёнок. Похоже, угодил в беду, он не двигается.

Звук раздался снова. Несомненно, животное испытывало боль или испуг – и было молодым, если судить по высоте его голоса.

– Нефрет! – воскликнула я. – Подожди! Я позову…

Но знала, что всё напрасно. Это нежное сердце не могло сопротивляться крику нуждавшегося в помощи. К тому времени, как я поднялась на ноги, она уже карабкалась по скале.

– Проклятие, – выругалась я и поспешила не к ней, а к входу в гробницу. – Рамзес! Эмерсон! Давид!

Повелительные ноты в моём голосе заставили их бежать. К тому времени, как они прибыли на место происшествия, Нефрет уже поднялась на добрых двадцать футов, передвигаясь на четвереньках осторожно, но быстро.

Эмерсон чертыхнулся и двинулся вперёд.

– Подожди, отец, – удержал его Рамзес. – Она пошла за кем-то – кажется, за козой. Ты знаешь Нефрет – без неё она не спустится. Нам понадобится верёвка.

Его холодный голос остановил Эмерсона.

– Верёвка, – повторил он в крайнем волнении. – Да. Чёртова девчонка! Нет! Нет, я не это хотел сказать…

– Боже мой! – воскликнул Беллингем. – Остановите её! Идите за ней!

– Я и собираюсь, – ответил Рамзес. – Нет, отец, пожалуйста, останься здесь. Камень хрупкий, твой вес наверняка его обрушит. – Я увидела, что он снял ботинки и чулки. Затем взял моток верёвки из рук Давида и перекинул через плечо.

Рамзес всегда умел лазить не хуже обезьяны. Вот и сейчас он поднялся почти так же быстро, как могла бы это сделать я, цепляясь за выступы, один за другим. Нефрет, опасно распластавшись по отвесной скале, остановилась и оглянулась. И вновь – теперь у меня возникло искушение крикнуть: «Чёртова девчонка!» – поползла дальше. К уступу, на котором лежала коза, было трудно добраться с тропы; Нефрет пришлось пересечь этот отвесный участок, чтобы добраться до неё. Коза, должно быть, обрадовалась её приближению – а может быть, испугалась. Она принялась громко блеять и попыталась встать. Снова посыпалась галька.

Рамзес уже поднялся до уровня чуть ниже обутых в ботинки ступней – вернее, ступни, поскольку другая нога вытянулась, ища невидимую опору. До этого момента я молилась только о том, чтобы он добрался до Нефрет, прежде чем она упадёт. Теперь я начала задаваться вопросом, как, чёрт побери, он собирался вернуть её обратно.

Рамзес не остановился. Вместо того, чтобы попытаться схватить Нефрет, он отодвинулся в сторону, прополз мимо и остановился чуть выше и слева от неё. Размотав верёвку, он накинул петлю на какой-то выступ – по моему предположению, снизу не было видно – схватился за болтающийся конец и соскользнул вниз, пока не оказался на расстоянии фута от девушки на том же самом уровне. Найдя опору для пальцев босых ног, он наклонился и обхватил Нефрет за талию.

Эмерсон шумно выдохнул. Раньше он и звука не осмеливался издавать. Но теперь проревел во всё горло:

– Спускайтесь сейчас же!

Ни один не двинулся с места. Они спорили. Я слышала повышенные голоса, но не могла разобрать слов – вероятно, и к лучшему.

– Мне лучше пойти за козой, – рассмеялся Давид. – Нефрет без неё не спустится, а Рамзес не сможет справиться с ними обеими.

Улыбнувшись Эмерсону и похлопав меня по плечу, он полез вверх. Давид тоже был босиком. Конечно, это самый безопасный способ. Именно так египтяне справлялись с подобными подъёмами, но их ноги были твёрже, чем у мальчиков. По крайней мере, я так считала. Было очевидно, что и Давид, и Рамзес уже поднимались и спускались по этой тропке раньше, без моего ведома.

Коза предпочла остаться на месте. Рамзесу пришлось оторвать от неё Нефрет и оттащить лягающееся и блеющее животное с уступа, прежде чем толкнуть его в протянутые руки Давида. К счастью, коза была не очень большой. Сунув её под мышку, Давид начал спускаться, и Нефрет позволила Рамзесу вывести её на тропу – так это выглядело. Они продолжали спорить, вероятно, потому, что он снова схватил её. По крайней мере, у неё хватило ума не сопротивляться, пытаясь освободиться. Хотя Рамзес и держался за верёвку одной рукой, их положение было далеко от стабильного.

Они уже находились менее чем в двадцати футах от земли, когда случилось неизбежное: один из ботинок Нефрет соскользнул, другой потерял свою слабую опору, и на одну ужасную секунду девушка буквально повисла на руках, но в тот же миг рука Рамзеса с силой обхватила её, заставив вскрикнуть от боли. Рамзес завершил спуск в спешке, буквально пролетев последние шесть футов по склону осыпи у подножия скалы, ухватившись за верёвку, чтобы не упасть.

Эмерсон, тихо и монотонно выругавшись, вытер рукавом вспотевшее лицо. Затем перестал ругаться и коротко бросил:

– Отпусти её. – Нефрет взглянула на его разъярённое лицо и ещё крепче вцепилась в Рамзеса. Он по-прежнему держал её так, что ноги лишь слегка не доставали до земли, она с трудом дышала, но прерывистость её голоса в основном объяснялась смехом:

– Нет, прошу! Он так злится! Защити меня!

Я была уверена, что часть этого впечатляющего выступления предназначалась Долли Беллингем. Она вскочила и восхищённо уставилась на Рамзеса, прижав руки к горлу. Интересно, подумала я, представляет ли она, насколько глупо выглядит.

– Вы были чудесны, – выдохнула она.

Рамзес поставил Нефрет на твёрдую землю так резко, что у неё подогнулись колени.

– Делай, что хочешь, отец. Совесть не позволяет мне встать между ней и твоим праведным гневом. – Повернувшись к Долли, он добавил: – Я понятия не имел, что вы любите животных, мисс Беллингем. Очень мило с вашей стороны разделить свой обед с козой.

И действительно, сообразительная козочка хозяйничала в корзине для завтрака, пользуясь случаем, благо мы были заняты другим. Вероятно, ей никогда ещё не удавалось так пировать, поэтому она разгулялась вовсю. Долли кричала и колотила её зонтиком, а Эмерсон сделал то, что и хотел сделать со своей дочерью – крепко обнял её и поцеловал в золотую макушку.

После того, как Беллингемы ушли и Нефрет осмотрела козу – у неё была сломана нога, и девушка аккуратно наложила на неё шину – мы привязали протестующее животное к большому камню и открыли собственную корзину для пикника.

– Как жаль, что Беллингемы остались без ланча, – лукаво заметила Нефрет, в чьих глазах плясали чёртики.

– Полковник воспринял это с большей благосклонностью, чем можно было ожидать, – ответила я. – Он просто засмеялся.

– Похоже, он искренне интересуется египтологией, – неохотно признал Эмерсон. – Он задал несколько разумных вопросов. Я сказал ему, что он может подойти в другое время, если пожелает.

– Сюда? – поинтересовалась я.

– А куда же ещё? – удивился Эмерсон. – Мы, вероятно, пробудем здесь ещё денёк-другой. А то и больше, если будем копаться. Ну всё, мои дорогие, нам пора.

Рамзес задержался.

– С тем же успехом мы можем отдать остаток еды козе, – предложил он, пока я паковала остатки ланча. – Как мы её назовём?

– Почему мы должны давать ей имя?

– Ты сама знаешь, что Нефрет захочет её приручить. – Он бросил козе большой кусок сыра. – Нам повезёт, если она не будет настаивать, чтобы кто-нибудь из нас сидел с ней, пока её нога не заживёт.

– Хорошо сделано, Рамзес, – сказала я.

– Что? – Он повернулся, стряхивая с рук крошки хлеба, и удивлённо посмотрел на меня.

– Не говори «Что?». Это признак дурного воспитания. Я уверена, что ты отлично понял, что я имею в виду. Так что задержись, я хочу поговорить с тобой.

– Отец будет ждать меня...

– Это не займёт много времени. Твоё мнение о миссис Фрейзер?

Лёгкую заминку не заметил бы никто, кроме меня. Сын смиренно спросил:

– Кто тебе сказал?

– Никто. Твой ранний отъезд из дома вчера утром предполагал, что у тебя имеются планы на вечер. Тот факт, что ты не посчитал нужным говорить мне о них, свидетельствует о том, что они носили характер, который я не одобряю. Сразу приходят на ум развлечения, доступные молодым людям в Луксоре. Я отдаю тебе должное, предполагая, что твои мотивы не совсем легкомысленны или… э-э… непристойны, поэтому заключаю, что ты отправился навестить знакомого. И ты знал, что миссис Фрейзер в «Луксоре»…

– Твои доводы, как всегда, неопровержимы, – вздохнул Рамзес.

– Ты виделся с ней.

– Да. Я…э-э-э-э... хотел тебе об этом рассказать.

– Конечно, – сухо бросила я.

– Трудно найти возможность поговорить с тобой наедине. Тебе известно мнение отца о вопросах, которые мешают раскопкам.

– Лучше, чем тебе, вообще-то. Не обращай внимания на отца, я сама разберусь с ним. Прекращай ходить вокруг да около, Рамзес.

– Короче говоря, – начал Рамзес, – похоже, что моя первоначальная теория была полностью ошибочной. Душевным расстройством страдает не миссис Фрейзер. Её муж получил известия от древнеегипетской принцессы по имени Ташерит[109]109
  У фараона Эхнатона и его жены Нефертити было две дочери, носящие это имя: Меритатон-ташерит и Нефернефруатон-ташерит. Сведения о них практически отсутствуют, так что, скорее всего, они умерли в детстве или в молодости.


[Закрыть]. Она просит его найти её могилу и... – он почтительно, но твёрдо зажал мне рот рукой. – Я умоляю тебя не кричать, матушка. Сядь на этот камень. И успокойся, прежде чем говорить.

Я села на камень. Было бы трудно поступить иначе, учитывая то, как он надавил на моё плечо. После того, как он убрал руку, прикрывавшую мне рот, я заметила:

– Если ты хотел избежать непроизвольного восклицания с моей стороны, Рамзес, тебе следовало бы более тщательно подбирать слова. В прошлом я неоднократно объясняла, что краткость должна быть краеугольным камнем повествования, но не предполагала, что ты зайдёшь так далеко. Теперь к делу. Послания мистеру Фрейзеру, очевидно, пришли через миссис Уитни-Джонс? – Он кивнул, и я продолжила: – А принцесса – молодая, прекрасная принцесса – умерла безвременной смертью? Убита жестоким отцом, возможно, потому, что она осмелилась полюбить простолюдина? Или она зачахла, увидев любимого, убитого вышеупомянутым жестоким отцом?

Кончики усов Рамзеса задрожали. Я решила, что это означает выражение веселья.

– Принцесса и её возлюбленный были убиты отцом – заживо погребены, чтобы скончаться в объятиях друг друга.

– Боже мой, у этой женщины ни малейшего воображения, – фыркнула я с отвращением. – Даже придумать оригинальный сценарий – и то не в состоянии[110]110
  Пибоди намекает на схожие сюжетные ходы в опере Дж. Верди «Аида» и классических готических романах.


[Закрыть]. Судя по всему, она выманивала у Дональда большие суммы денег. Меня не удивляет его доверчивость – и более умные люди, чем он, становились жертвами шарлатанов – но я и представить не могла, что он умудрится клюнуть на такой ужасающе дешёвый романтизм. Вот почему он пытался убедить Эмерсона копать в Долине Цариц!

– Но ты заметила, как быстро миссис Уитни-Джонс отвлекла его от этой темы? – спросил Рамзес. – Скептицизм, особенно тот, который выражает отец, может ослабить веру мистера Фрейзера. Чем дольше дама держит его под своим влиянием, тем больше денег она сможет получить от него.

– Деньги принадлежат Энид – по крайней мере, были у неё, – раздумывала я. – Неудивительно, что она так обезумела. И всё же моя интуиция подсказывает мне, что здесь кроется ещё кое-что, что-то более тёмное и опасное, чем простое вымогательство! Странно, что...

Я остановилась, безмолвно предлагая сыну продолжить, но на сей раз Рамзес не воспользовался моей терпимостью, чтобы предложить другую теорию. Я предположила: его смутило то, что в первый раз он оказался так далеко от цели.

– По сути, банальная история, – пожал он плечами. – Любой незнакомец, который просит денег, должен немедленно подвергаться подозрению, и, тем не менее, люди продолжают вносить вклад в дела столь же сомнительные, сколь коррумпированы устроители этих дел.

– Мы должны придумать способ разоблачить женщину.

– Это будет сложно. Мистер Фрейзер очень упрям и на редкость глуп.

Заявление не особо тактичное, но, похоже, правильное. Через мгновение он добавил, как будто про себя:

– Миссис Фрейзер не заслуживает таких невзгод. Я хотел бы ей помочь, если смогу.

– Надеюсь, ты не воображаешь, что всё ещё испытываешь к ней романтические чувства.

Рамзес нахмурился. Как и у отца, у него густые чёрные брови. Но, в отличие от Эмерсона, приподнимаются на внешних углах. Получившаяся фигура оказалась зеркальным отражением формы его нелепых усов, и по какой-то непонятной причине я почувствовала раздражение.

– Не буравь меня сердитым взглядом, – резко бросила я. – Я не помню ни одного обещания, которое ты давал миссис Фрейзер, но обещание маленького мальчика, обуреваемого щенячьими страстями, не имеет значения. Ты больше не маленький мальчик...