Текст книги "Увидеть огромную кошку"

Автор книги: Барбара Мертц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Во взгляде Уиллоуби смешались испуг и восхищение.

– Миссис Эмерсон, бывают случаи, когда вы лишаете меня дара речи. Я ни в чём не могу вам отказать.

– Мало кто может, – ответила я.

Часовня представляла собой небольшое здание с выходом во внутренний двор. Уиллоуби тактично избегал религиозных символов, указывавших на определённую конфессию. В комнате стояли несколько стульев и красиво задрапированный стол, на котором лежала большая Библия в кожаном переплёте. Массивные бархатные занавески и тусклый свет усиливали ощущение тихого благоговения, но в комнате из-за этого было жарко и душно. В воздухе витал тяжёлый аромат цветов. Гроб, покрытый полотняным покрывалом, покоился на невысокой платформе за столом – простой деревянный ящик, украшенный только необходимыми металлическими деталями, но столярная работа была выполнена весьма аккуратно, а латунь отполирована до блеска, как золото.

Торжественная атмосфера места подействовала на всех нас, и больше всего на Нефрет, но она решительно отказалась последовать моему предложению – сидеть в кресле, предоставив действовать мне с мальчиками.

– Это с благородной целью, так ведь? – прошептала она. – Ради неё?

Я пробормотала несколько утешительных слов. Однако нам предстояла непростая задача. Лицо было закрыто, а тело обвивал пристойный саван. Когда я откинула в сторону покровы, то была шокирована, обнаружив, что на покойной осталось тонкое шёлковое нижнее белье. Оно казалось ужасно неуместным, но, в конце концов, не мне было определять, что преданный муж может считать правильным. Собираясь продолжить, я обнажила впалую грудь и достала из сумки зонд, который принесла с собой.

– Минуточку, матушка, – вмешался Рамзес. – Существует более простой способ.

Нам не потребовалось много времени, чтобы выполнить намеченную работу. Затем мы привели всё в порядок, и я задержалась, чтобы прочитать короткую молитву. Дети молча стояли у гроба, склонив головы, но я отнюдь не была уверена, что они присоединились к моей молитве.

Выход из этого пыльного, гнетущего мрака был подобен подъёму на ладье Амона-Ра из тёмных вод египетского подземного мира[181]181
  Амон-Ра – бог Древнего Египта, считавшийся верховным богом-творцом. Также он был богом плодородия и жизни. Изначально Амон был богом небосвода, а в эпоху Нового царства стал богом солнца. Жители Египта верили, что каждое утро Амон-Ра начинает плыть по небу на своей сверкающей ладье, а вечером спускается в подземное царство. Там он всю ночь сражается со страшным и коварным богом тьмы Апопом, побеждает его, и утром вновь выплывает на небо.


[Закрыть]. Мы поспешили к ожидавшему экипажу. Солнце стояло высоко, источая палящий зной, но рощи высоких финиковых пальм отбрасывали приятную тень на пыльную дорогу. Мы миновали английское кладбище и подошли к отелю, и только тогда молчание было нарушено. Мной.

– Я скажу полковнику, что мы посетили часовню сегодня утром.

Сдвинув шляпу на затылок, Рамзес вопросительно посмотрел на меня.

– Матушка, ты уверена, что полковник предложит всем нам присоединиться к нему?

– Я не понимаю, как он может поступить иначе, Рамзес. Ведь иное поведение недостойно джентльмена.

Губы Рамзеса сжались.

– Я бы предложил небольшую ставку, если бы не тот факт, что мой выигрыш смутит Давида.

– Что ты имеешь в виду? – с искренней озадаченностью спросила я.

– Не имеет значения, – быстро ответил Давид.

– Имеет, – возразил Рамзес. – Матушка, разве ты не знаешь, что полковник не пригласил Давида сесть с ним за стол?

Нефрет ахнула.

– Ты шутишь, Рамзес?

– Уверяю всех, что я совершенно серьёзен. С самого начала он игнорировал Давида, как одного из своих слуг; он ни разу не обратился к нему напрямую и не прикоснулся к его руке. Он воздерживался от открытой грубости – хотя и не считал бы её таковой – с тех пор, как встречался с нами на наших условиях и на нашей территории, но предложения с его стороны не последует.

– Не могу поверить, что он способен на подобную неучтивость.

– Я могу ошибаться. Хочешь рискнуть?

– Нет, – медленно протянула я, вспоминая историю полковника. – Мне бы доставило огромное удовольствие... э-э... вразумить полковника, но не ценой причинения боли Давиду.

– Почему ты не рассказал нам? – разозлилась Нефрет, её щеки пылали. – Ты действительно думаешь, что я пойду туда, где Давиду не рады?

На мгновение я подумала, что Давид собирается заплакать. Египтяне отнюдь не считают, что слёзы недостойны мужчины. Английское воспитание победило, но улыбавшиеся губы слегка дрожали.

– Пожалуйста, не расстраивайтесь. Какое значение имеет мнение мужчин, похожих на полковника, когда у меня есть такие друзья, как вы?

Нефрет выглядела так, будто готова разразиться слезами – в данном случае, слезами ярости.

– Я не пойду.

– Это глупо, – серьёзно сказал Давид. – Вы осуждаете его безо всякого суда, и в любом случае ваше осуждение не влияет на причину, по которой вы изначально решили принять приглашение полковника. Вам представляется шанс одолеть его, согласны?

– Давид прав, – кивнула я. – Не стесняйся обратить его ошибочные предположения против него самого, Нефрет; я не сомневаюсь, что и о женщинах он тоже невысокого мнения. Галантность часто служит прикрытием для презрения. Ты способна обмануть его и завоевать доверие, которого не сможет добиться никто другой.

Расчётливая улыбка преобразила яростное хмурое лицо Нефрет.

– Что мне нужно узнать?

Мы обсудили этот вопрос. Когда мы вышли из экипажа, произошла небольшая потасовка из-за того, кто должен взять Давида за руку. Это его очень позабавило, поэтому, входя в отель, мы все улыбались.

Полковник Беллингем ждал в вестибюле. Рамзес не стал рисковать тем, что его друга оскорбят у него на глазах. Не обращая внимания на полковника, он повёл Давида прямо к стойке консьержа, где они собирались оставить захваченную с собой фотокамеру. Беллингем подошёл к нам и поцеловал мою руку и руку Нефрет, а девушка улыбалась ему так жеманно, что это вызвало бы самые серьёзные подозрения у более умного человека.

Полковник не обратил внимания на мальчиков, хотя явно видел их, и не пригласил меня присоединиться к их обществу. Он предложил Нефрет руку, и я сказала:

– Увидимся здесь же через два часа, Нефрет.

Полковник одобрительно кивнул. Естественно, подумала я: настоящая юная леди не ходит по улицам без сопровождения. Я не могла себе представить, как он мог цепляться за заблуждение, что Нефрет – порядочная молодая леди, увидев её в сапогах и брюках; но общественные условности настолько глупы по своей сути, что пара несоответствий едва ли имеют значение.

Мы с мальчиками прошли в обеденный зал, где Нефрет и полковник расположились вместе с Долли за столом у окон. Не успел метрдотель дойти до нас, как к нам поспешил другой человек.

– Миссис Эмерсон! – Дональд Фрейзер схватил меня за руку и с энтузиазмом пожал её. – Время ланча? Вы окажете нам удовольствие присоединиться к нашей компании, или вы уже приглашены?

– Только Рамзесом и Давидом[182]182
  Игра слов. Фразу «Are you otherwise engaged?» можно перевести и как «Вы заняты другим делом?», и как «Вы уже кем-то приглашены?».


[Закрыть], – ответила я, заметив, что Энид поднялась со стула и поманила меня.

– Естественно, приглашение распространяется и на них, – радостно рассмеялся Дональд. – На нашем родном языке это однозначно не выразить, так ведь? В некотором смысле это чертовски сложный язык, но французский и немецкий...

Он продолжал весело и невежественно болтать о лингвистике, сопровождая нас к их столу. Было лестно получить такую всеобщую признательность. Лицо Энид сияло, и даже миссис Джонс явно была рада меня видеть. Хотя она оделась с присущей ей модной опрятностью – в серую саржевую юбку и отделанную тесьмой куртку-зуав[183]183
  Куртка-зуав – это короткая куртка с открытым передом и длинными рукавами, похожая на ту, которую исторически носили алжирские пехотинцы-зуавы французской армии. Популярная женская мода в XIX веке в Соединённых Штатах.


[Закрыть], но её лицо порозовело от загара, а одна рука была забинтована.

Дональд настоял, чтобы мы разделили с ними бутылку вина. Он монополизировал беседу, добродушно дразня Рамзеса за их предыдущие приключения. Трудно было поверить, что этот дружелюбный, лишённый воображения человек находится во власти столь странной одержимости. Я пыталась поймать взгляд Энид, но она не смотрела на меня. Наклонившись через Давида, сидевшего между нами, я адресовала миссис Джонс тщательно выверенную безобидную фразу:

– Я надеюсь, что вы не пренебрегаете необходимостью носить шляпу. Солнце очень плохо влияет на такую светлую кожу, как ваша.

Дама выразительно закатила глаза.

– Моя дорогая миссис Эмерсон, я привыкла ходить под вуалью, как мусульманка, но даже этого недостаточно. А мои бедные руки…! Я испортила три пары перчаток и потеряла добрый квадратный фут кожи с ладоней. Есть ли у вас какие-нибудь предложения?

– Одно-два, – многозначительно заметила я.

Миссис Джонс улыбнулась своей кошачьей улыбкой.

– Мы будем очень признательны вам за совет, миссис Эмерсон.

Мы зашли так далеко, как могли, ограничиваясь многозначительными взглядами и едва различимыми намёками. Я размышляла, как бы мне получить возможность менее деликатного и более содержательного разговора с этой женщиной, когда Дональд дал себе волю.

Взрыв спровоцировал Рамзес. Возможно, он хотел только сменить тему; молодой человек, лишь недавно осознавший своё достоинство, не любит, когда ему напоминают о детских проделках. Однако тот, кто знает Рамзеса так же, как я, посчитает, что он руководствовался иным мотивом. Вопрос звучал достаточно невинно – Рамзес всего лишь вежливо осведомился, где Фрейзеры были утром.

– В Долине Цариц, – ответил Дональд. – Миссис Уитни-Джонс настаивала на том, чтобы мы вначале исследовали Долину Царей, и, конечно, она – знаток, но я всё время чувствовал, что могила принцессы должна находиться в Долине Цариц. То есть, это кажется достаточно логичным, не так ли?

– Конечно, – согласился Рамзес. Он взглянул на Энид, чьи широкие глаза с мольбой устремились на его лицо, и мне показалось, что он кивнул, почти незаметно. – Однако местность сложная, особенно для женщин.

– Я так и сказал Энид, – согласился Дональд. – Но она отказалась остаться в отеле.

Выражение лица миссис Джонс никто не видел, кроме меня. В тот момент я испытывала к ней почти что симпатию, но моё сочувствие к её страданиям умерялось воспоминанием о том, что она сама навлекла их на себя.

Рамзес продолжил беседу так хладнокровно, словно в ней имелся смысл.

– Синьор Скиапарелли[184]184
  Эрнесто Скиапарелли (1856 —1928 гг.)– итальянский египтолог, известный открытием гробницы Нефертари Меренмут (QV66) в Долине Цариц и значительным вкладом в коллекцию Туринского Египетского музея, что сделало его вторым по величине египетским музеем мира.


[Закрыть] и его команда недавно обнаружили несколько интересных гробниц в Долине Цариц, но там нет ни дорог, ни троп, ни пригодных карт. Найти конкретную гробницу в этой пустыне…

– Ах, но вот здесь-то у нас и есть преимущество, понимаете! Разумеется, описание принцессой этого места до сих пор было расплывчатым. По её словам, землетрясения, наводнения и течение времени изменили ландшафт почти до неузнаваемости. Однако я уверен, что... – Дональд умолк; официант, обслуживший дам, поставил перед ним блюдо со слегка прожаренным ростбифом. Когда Дональд набросился на еду с ножом и вилкой, на тарелке образовалась лужа крови. – Послушай! – воскликнул он, как будто эта идея только что пришла ему в голову. – Ты мог бы оказать нам большую помощь, Рамзес, ты и твои родители. Ты был начитанным парнишкой, вечно разглагольствовал о мумиях, гробницах и тому подобном; полагаю, ты неплохо знаешь эту местность, а?

– Ты вряд ли можешь ожидать, что он… они… отвлекутся от своей работы, чтобы превратиться в твоих гидов, Дональд, – бросила Энид.

Мне было приятно заметить, что она приняла мой совет близко к сердцу. Вместо скандала – лишь мягкий упрёк, произнесённый с широкой улыбкой.

– Нет, нет.– Дональд жестом приказал официанту налить ему ещё вина. – Хотя, конечно, я был бы рад, если бы они это сделали. Я собирался предложить им сегодня вечером присоединиться к нам. Не знаю, почему я не подумал об этом ранее. Даже самые упрямые раскопщики не трудятся по ночам, так ведь, миссис Эмерсон? Вы можете поговорить с принцессой напрямую и спросить у неё дорогу!

Миссис Джонс подавилась куском рыбы.

***

После того, как Фрейзеры удалились в свои комнаты для обычного в Египте послеобеденного отдыха, мы с мальчиками уединились в углу холла, оставив Нефрет и Беллингемов за столом. Нефрет выслушивала монолог полковника и улыбалась, демонстрируя ямочки на щеках. Долли, похоже, спала сидя.

– Не вижу, что мне ещё остаётся, кроме как согласиться, – сказала я, защищаясь.

– Совершенно верно, – кивнул Рамзес. Проклятые усы закрывали его рот, но если он надеялся таким образом затруднить мне чтение выражения его лица, попытка не удалась. Кончики усов подёргивались при движениях мышц в уголках рта. Выражение было явно самодовольным.

– То, что ты и планировал с самого начала! – воскликнула я. – Рамзес, ты становишься очень коварным.

– Больше, чем раньше? Если мы собираемся осуществить план, который обсуждали с мистером Вандергельтом накануне, предварительная разведка необходима. Ты должна была это понять.

– А у меня и мысли такой не возникло, – признал Давид. – Но в этом есть смысл. Признаюсь, мне любопытно. Я никогда раньше не присутствовал на подобных представлениях. Как по-вашему, вы сможете убедить профессора прийти?

Рамзес покачал головой.

– Нам лучше убедить его не приходить. Вы знаете отца; если его характер не возьмёт верх, то это сделает его чувство юмора. Миссис Джонс и без того будет достаточно тяжело, даже если мы приложим все усилия, чтобы ей помочь. Мистер Фрейзер будет ожидать чудес и откровений.

Я считала так же, и, взглянув в сторону лифта, ничуть не удивилась, увидев, что миссис Джонс спешит к нам.

– Я надеялась, что вы ещё не ушли, – выпалила она. – Ради всего святого, дайте мне хоть какое-то представление о том, что за способ вы собираетесь предпринять, чтобы я могла подготовиться. Если только... если только вы всё-таки не решили разоблачить меня…

Я поспешила с объяснениями. Решительное выражение её лица не изменилось, но она издала лёгкий вздох, а когда я рассказала об эпифании[185]185
  Эпифания (Явление) – здесь: явление божественного, сверхъестественного существа (греч.)


[Закрыть] принцессы (не уточняя, что за актриса сыграет эту роль), улыбка искреннего веселья изогнула её губы. Она больше, чем когда-либо, походила на самодовольную кошку.

– Должна признать, что это гениальная идея. Думаю, я смогу организовать подходящий антураж. Дайте мне день-другой, чтобы собрать реквизит. Сегодня вечером я отпущу несколько намёков, чтобы подготовить мистера Фрейзера. Предоставьте всё мне; я справлюсь, если вы будете следовать моим подсказкам. – Взглянув на лифт, она с иронией добавила: – Сегодня вы очень востребованы. Вот миссис Фрейзер, и я не сомневаюсь, что её вопросы похожи на мои. Мне лучше уйти.

Энид увидела миссис Джонс. Она остановилась, нерешительно глядя на нас.

– О Боже мой, – раздражённо выдохнула я. – Мы ещё не закончили подготовку к вечеру. Отправляйся к Энид, Рамзес, и постарайся отвлечь её на несколько минут.

– Да, матушка, – кивнул Рамзес.

Давид тоже встал. Я никогда не могла понять, как мальчики общались – казалось, они понимают друг друга без необходимости говорить.

Ум миссис Джонс был почти так же организован и логичен, как и мой собственный. Мы обе знали, что нам не требуется много времени, чтобы выработать предварительный сценарий на вечер – в зависимости от непредвиденных обстоятельств.

– Импровизация, – заметила я, – это талант, необходимый людям вашей профессии. Не бойтесь, я не отстану от вас.

– Ничуть в этом не сомневаюсь. – Очередная кошачья улыбка. – Если вы когда-нибудь устанете от археологии, миссис Эмерсон, то вполне преуспеете в моей... профессии.

Она попрощалась со мной, направляясь к главному входу в сторону садов, чтобы не столкнуться с Энид, всё ещё погружённой в беседу с Рамзесом. Давида с ними не было; я оглядела вестибюль, но не заметила никаких признаков его присутствия.

С тех пор, как мы вошли в отель, прошло два часа. Я решила, что Нефрет достаточно долго терпела, и уже собиралась пойти за ней, но тут увидела, как она выходит из столовой под руку с полковником Беллингемом. Долли отстала от них на пару шагов; когда Беллингем повёл Нефрет ко мне, девушка ускользнула, плавно, как крадущийся котёнок. Изящно поклонившись, полковник выразил признательность за удовольствие от общения с моей подопечной.

– Я чувствую себя только что доставленной посылкой, – выдохнула Нефрет, когда полковник ушёл. – Где Рамзес и Давид?

– Я не знаю, куда девался Давид, но на Рамзеса только что набросились, – ответила я. – Следует ли нам спасти его или оставить без посторонней помощи?

– Он не сделал ничего такого, чтобы заслужить общество Долли, – отрезала Нефрет. – Avaunt и tallyho![186]186
  Avaunt и tallyho! – достаточно непереводимая фраза, основанная на игре слов. Avaunt – Прочь! Вперёд! (англ. – фр.). Tally-ho – старинный боевой клич участников охоты на лис, который оповещает о том, что добыча замечена. Учитывая контекст – нечто вроде «Вперёд, на лису!»


[Закрыть]

Внешность часто обманчива. Если бы я не знала подоплёку, то предположила бы, что Рамзес стал яблоком раздора между двумя глупыми женщинами. Стоя по обе стороны от него, они обменивались застывшими улыбками и холодными любезностями, в то время как Рамзес смотрел прямо перед собой с невероятно каменным выражением лица. Заметив нас, он тут же нашёл необходимый предлог: он высвободился, проявив скорее быстроту, чем хорошие манеры, и стремительно зашагал нам навстречу.

– Давай, беги, – подгоняла его Нефрет. – Мы будем арьергардом.

– Очень забавно, – бросил Рамзес. Однако шаг не замедлил.

– Ты всё объяснил Энид? – спросила я, стараясь не отставать от Рамзеса.

– Да.

– Подождите, мы забыли о камерах, – вмешалась Нефрет, пытаясь поймать его за руку.

– Их забрал Давид. Он встретит нас в храме.

Он махнул одному из ожидавших экипажей и запихал нас в него. Только когда коляска тронулась с места, он обратился к Нефрет:

– Твоё мнение о Беллингеме?

– Он самый напыщенный зануда на свете. – Нефрет сняла шляпу и провела руками по волосам. – Изъясняется, как учебник по этикету. Однако его нельзя не пожалеть. Я упомянула, что сегодня утром мы заходили в часовню, чтобы засвидетельствовать своё почтение, и он был так доволен и благодарен, что я почувствовала себя виноватой.

– Хм-мм, – промычал Рамзес. – Что он сказал о…

– Во-первых, – твёрдо перебила Нефрет, – расскажи мне, что происходило на вашем ланче. Я видела вас с Фрейзерами и той женщиной и умирала от любопытства. Вы назначили дату моего выступления в роли принцессы Ташерит?

– Нет, – ответила я, слегка толкнув Рамзеса, чтобы он не оспорил её предположение, поскольку он, очевидно, собирался это сделать. – Но мы договорились с ними о встрече сегодня вечером, чтобы обсудить появление принцессы.

– Превосходно! – воскликнула Нефрет. – Нам нужно знать, как это делается, прежде чем составить окончательные планы. С твоей стороны было крайне разумно подумать об этом, тётя Амелия.

– Это идея Рамзеса, – возразила я.

– Тогда это умно с твоей стороны, мой мальчик. – Она взяла его руку и слегка сжала.

Карета остановилась перед храмом. Под энергичным руководством месье Масперо Ведомство древностей уничтожило беспорядок средневековых и современных зданий, некогда изуродовавших величественные руины, оставив лишь небольшую живописную мечеть Абу'л Хаггага[187]187
  Мечеть Абу'л Хаггага (Абу Хаггага) расположена в Луксоре. В ней находится гробница шейха Юсуфа Абу аль-Хаггага, в честь которого названа мечеть. Она интегрирована в структуру Луксорского храма, древнеегипетского центра поклонения, что делает её одним из старейших постоянно используемых храмов в мире, начиная с правления фараона Аменхотепа III в XIV веке до нашей эры.


[Закрыть]. Перед нами возвышалась колоннада двора Аменхотепа III, её папирусные колонны и архитравы[188]188
  Папирусные колонны – это один из типов колонн Древнего Египта, имитирующий формы растительного мира.Они состоят из стеблей лотоса (папируса), которые собраны в пучок, украшенный лентами. Капитель, вместо того чтобы раскрываться в форме колокольчика, набухает, а затем снова сужается, как цветок в бутоне. Основание, которое сужается, принимая форму полусферы, как у стебля лотоса, украшено постоянно повторяющимися прилистниками.
  Архитравы – архитектурный термин, имеющий несколько значений: 1) Горизонтальная перемычка, перекрывающая расстояние между вертикальными опорами (колоннами, столбами) или проёмы в стене. 2) Нижняя часть антаблемента (верхней горизонтальной части здания, опирающейся на колонны, элемента классического архитектурного ордера.), непосредственно опирающаяся на капители колонн.


[Закрыть] остались почти нетронутыми. Косые лучи полуденного солнца согрели песчаник до бледно-золотистого цвета и высветили в тени глубоко вырезанные, изящно очерченные иероглифы. Рамзес вырвал руку из руки Нефрет и выпрыгнул, приказав кучеру по-арабски проводить женщин на площадку.

– Ukaf[189]189
  Ukaf – стой! Остановись! (арабск.)


[Закрыть], кучер! – резко бросила Нефрет. – Что это тебе взбрело в голову, Рамзес? Я думала, ты хочешь, чтобы я фотографировала.

– С этим справится Давид, – сказал Рамзес. – А вы с матушкой идите…

– Давида ещё нет. – Приподняв юбки, она проворно выбралась из экипажа и встала рядом с ним.

– Знаешь, Рамзес, ты становишься очень властным, – заметила я. – Мы с Нефрет поможем тебе с фотосъёмкой. В это время дня идеальный свет. Но где Давид? Я думала, он опередил нас.

Рамзес признал своё поражение, пожав плечами и протянув руку, чтобы помочь мне выйти из коляски.

– Он, должно быть, ждёт внутри.

Главный вход в храм, у большого пилона, был закрыт, поэтому мы вошли с дороги и направились прямо во двор Аменхотепа. Эта часть храма была самой старой, датируемой Восемнадцатой династией; более поздние дополнения внёс вездесущий фараон Рамзес II. Я предположила, что его современный тёзка намеревался начать со старых (и, по мнению экспертов, которое я разделяю, более красивых) рельефов и иероглифических текстов, как оно и оказалось.

– Колоннада к югу от двора имеет особенно интересные рельефы, изображающие шествие священных ладей богов из Карнака в Луксорский храм, – объяснил Рамзес в своей педантичной манере. – Их нужно скопировать как можно скорее; верхняя часть уже погибла, а остальное портится с каждым днём. Придётся фотографировать в разное время дня, поскольку на различные части стены тень падает в разное время.

Запрокинув голову, Нефрет медленно шла между рядами массивных колонн. Их было четырнадцать, каждая более сорока футов высотой. Мы были одни, за исключением постоянно шнырявших среди руин босоногих «проводников» в тюрбанах. Луксорский храм менее популярен среди туристов, чем монументальные руины Карнака, хотя, на мой взгляд, он намного красивее и гармоничнее. Люди не подходили к нам, ограничиваясь бормотанием приветствий и кивками. Они знали, кто мы такие.

Мы пробыли там некоторое время, прежде чем появился Давид, спешивший в колоннаду со стороны двора. Он явно не ожидал увидеть нас с Нефрет, потому что на мгновение застыл, прежде чем подойти и начать извиняться:

– Я остановился, чтобы поговорить с… э-э… моим двоюродным братом, – объяснил он, расстёгивая сумку, которую нёс.

Мне бы и в голову ничего не пришло, если бы он просто назвал имя. У Давида были родственники по всей округе, от Гурнеха до Карнака. Те, кто не состоял у нас на службе, трудились в разных сферах: иные были гидами и драгоманами, другие занимались видами деятельности, не очень принятыми в обществе. Сдержанность Давида и поспешность, с которой они с Рамзесом принялись за установку фотооборудования, вызвали у меня подозрения, и, приглядевшись, я заметила тихий обмен взглядами и кивками, которые означали заданный вопрос и полученный ответ.

Тени удлинялись, поэтому мы поспешили сделать как можно больше кадров. Те же самые снимки будут повторяться в другое время дня, поскольку любой сдвиг в освещении выявляет разные детали. С помощью гибкой линейки измеряли и записывали точное местоположение камеры, чтобы его можно было воспроизвести в другой раз. Это был медленный, кропотливый и довольно утомительный процесс. Мы трудились меньше двух часов, и тут я подвернула лодыжку, спрыгнув с постамента статуи. Это не причиняло мне ни малейшего неудобства, но я чувствовала себя обязанной указать, что время идёт, и что нам нужно вернуться в Луксор к половине девятого.

Я уверена, что Рамзес не побрезговал бы воспользоваться моей неминуемой кончиной в своих целях.

– Вот что, матушка, ты, похоже, вымоталась, – заботливо промолвил он. – Нефрет, поможешь ей вернуться в карету? Я велел кучеру подождать. Мы с Давидом соберёмся и вскоре присоединимся к тебе.

Нефрет пристально посмотрела на меня и торжественно предложила руку для поддержки. Я оперлась на неё, и мы ушли. Добравшись до соседнего двора и таким образом скрывшись из виду, мы повернулись друг к другу с обоюдным подозрением.

– Подожди здесь, – тихо сказала Нефрет.

– Я преувеличила свою хромоту, – объяснила я так же негромко. – Иди. Я за тобой.

В этом месте могли встречаться шпионы. Каждая закруглённая колонна была достаточно большой, чтобы скрыть не одного, а нескольких не особенно толстых людей, и под архитравами простирались чёрные тени. Когда мы осмотрели вход с пилонами, то увидели, что сумки с фотоаппаратами, брошенные скорее поспешно, чем осторожно, лежат за колонной. Никого не было видно, даже сидящего на корточках смотрителя.

– Чёрт побери, – выругалась Нефрет. – Куда они ушли?

– Другим путём – очевидно, во двор Рамзеса II. Возможно, они хотят просто взглянуть. Там есть интересная молельня, построенная Тутмосом III.

– Ха, – отозвалась Нефрет.

Она медленно скользила от укрытия одной колонны к укрытию другой. Но не успели мы дойти до конца колоннады, крик и оглушительный грохот сделали осторожность ненужной и – для встревоженных сердец – невозможной. Нефрет бросилась бежать. Она опередила меня – из-за моей вывихнутой лодыжки – и когда я её догнала, она уже стояла на коленях рядом с Давидом, который сидел на земле, потирая плечо и выглядя ошеломлённым. Рядом лежало несколько крупных осколков красного гранита; самый большой в длину достигал фута. Это была часть головы статуи; один резной глаз, казалось, обвиняюще смотрел на Рамзеса, стоявшего рядом с Давидом.

– Проклятье! – сказал Рамзес. – Он сломал её!

***

Каменная голова не попала в Давида; Рамзес успел его оттолкнуть, и он довольно сильно упал, приземлившись на левое плечо. Давид убеждал нас, что это всего лишь синяк, и ловкость, с которой он двигался, подтверждала его утверждение. Однако Рамзес настоял на том, чтобы нести сумки с фотоаппаратами. Он буквально вытолкал нас из храма в коляску, не оставив ни единой возможности задать вопросы.

Нефрет явно выжидала своего часа. Сжав губы и нахмурив брови, она ждала, пока мы не оказались на борту фелуки, и только тогда закричала:

– Рамзес, ты…

– Пожалуйста. Не при матери, – перебил Рамзес.

– Ты солгал мне! Ты обещал…

– Нет, – повторил Рамзес ещё твёрже, – не при матери. Послушайте, я намеревался рассказать вам обеим, да и отцу тоже, обо всём этом. Но дела пошли не совсем так, как я надеялся.

– Так, дети, не ссорьтесь, – веско промолвила я. – Я так понимаю, Рамзес, что ты договорился о встрече с кем-то через Давида – вот почему он так опоздал, он доставлял твоё послание. Ты хотел увидеться с полковником Беллингемом или с тем молодым человеком, у которого такое неудачное имя?

– Я же говорил, что попытки обмануть тётю Амелию – пустая трата времени, – вздохнул Давид. – Она всегда всё знает.

– Это не знание, а логическая дедукция, – поправила я. – Каменную голову – жаль, что она разбилась, я помню её как прекрасный образец скульптуры Восемнадцатой династии – сбросили или столкнули сверху, возможно, с вершины небольшого святилища. Ни одна из наших знакомых женщин не смогла бы справиться с этим, поэтому нападавшим определённо был мужчина. Очевидно, вы почему-то полагали, что встреча не будет радушной, или не проявили достаточной бдительности, чтобы вовремя заметить метательный снаряд и уклониться от него. Единственные люди...

– Да, матушка, – перебил Рамзес тем же тоном, который иногда использует Эмерсон, если в разговоре мне случается одержать верх над ним. И продолжил: – Тебе не стоит вдаваться в подробности, я следую твоим рассуждениям. Они, конечно, абсолютно верны – насколько это вообще возможно. Я действительно послал письмо мистеру Толлингтону, предлагая встретиться и попытаться уладить наши разногласия. Я предложил встречу в укромном месте, так как не хотел подвергаться риску быть прерванным мисс Беллингем; её присутствие, кажется, разрушает даже тот слабый ум, которым обладает бедняга. Но… – Увидев, что я собираюсь заговорить, он повысил голос. – Но это не значит, что на нас напал именно Толлингтон. Возможно, он даже не получил моё письмо, ибо отсутствовал в отеле, когда Давид появился там.

– Бросать камни на головы людей – не то, чего можно ожидать от джентльмена, – согласилась я. – Очевидным подозреваемым, я полагаю, является Даттон Скаддер. Он может затаить злобу из-за того, что ты помешал ему увести Долли той ночью в Каире. Да уж, Рамзес, ты обзаводишься врагами почти так же быстро, как и твой отец. Кому ещё взбредёт в голову причинить тебе вред?

– Мне, – мгновенно ответила Нефрет.

Это, так сказать, поставило точку в беседе. Никто не произнёс ни слова, пока лодка не достигла пристани, где Ахмет уже ждал нас с лошадьми. Нефрет немедленно направилась поздороваться с ними, а я слегка подтолкнула Рамзеса.

– Иди и помирись с сестрой. Ты слишком взрослый для подобных глупостей и, – добавила я, бросив на него суровый взгляд, – для привычек к скрытности.

– Да, матушка, – промолвил Рамзес.

Как и отец, Рамзес имеет обыкновение оставлять части своей одежды разбросанными повсюду. Он снял куртку и галстук, как только мы вышли из отеля. Через несколько шагов галстук выпал из кармана куртки, которую Рамзес закинул через плечо. Я подняла галстук с земли.

– Как твоя лодыжка? – спросил Давид.

– Немного болит. Нам обоим не помешает немного арники[190]190
  Арника горная – многолетнее травянистое растение, издавна применяющееся в народной медицине многих стран.


[Закрыть].

Солнце начало свой финальный спуск, и прекрасный яркий свет, свет, который я видела только в Египте, окутал очарованием и саму сцену, и лица моих детей.

Диалог выглядел пантомимой, потому что дети были достаточно далеко, и я не слышала их беседу. Они стояли близко друг к другу. Рамзес говорил; Нефрет, сложив руки и отвернув лицо, в молчании притопывала ножкой. Затем посмотрела на него и быстро заговорила, её руки изящно жестикулировали. Он взорвался; она прервала его.

Похоже, они не ладили. Я двинулась к ним, но тут на сцене появился другой актёр. Терпение Риши иссякло; он ждал несколько часов и чувствовал, что достойное напоминание будет не лишним. Он подошёл своей нежной кошачьей походкой и просунул голову между ними.

Нефрет рассмеялась. Она закинула руку на изогнутую шею жеребца, и я услышала её голос:

– У него манеры лучше, чем у нас! Pax[191]191
  Pax – мир (лат.)


[Закрыть], Рамзес?

Сын ответил не словами. Подняв Нефрет, он усадил её в седло и повернулся ко мне, но Давид уже помог мне сесть. По дороге мы весело болтали, потому что натура Нефрет была столь же жизнерадостной, сколь и вспыльчивой.

Мне было приятно, что не пришлось иметь дело с плохим характером детей. У Эмерсона характер хуже, чем у всех остальных, вместе взятых, и я заранее знала: ему не понравятся мои слова. Любые!

***

Эмерсон меня постоянно удивляет. (Превосходное качество для мужа, если позволите мне небольшое отступление. Человек, который абсолютно предсказуем, предсказуемо скучен.) Первым сюрпризом стало то, что он уже был дома, искупался, переоделся и ждал, когда мы приедем. Он не отчитал нас за опоздание; он не упрекнул нас в том, что мы не помогли ему в раскопках; он даже не поведал нам в изысканно утомительных подробностях о своей дневной работе. Эта снисходительность была настолько необычайной, что, когда мы удобно устроились в гостиной, никто из нас даже не знал, что сказать.

В блестящих голубых глазах Эмерсона, изучавших каждого из нас по очереди, загорелся весёлый огонёк.

– Кажется, всё ещё хуже, чем я ожидал, – мягко промолвил он. – Тебе лучше начать, Пибоди; что из всего твоего рассказа мне не понравится больше всего?

– Я полагаю, сеанс, – ответила я.

Эмерсон достал трубку.

– Когда?

– Сегодня вечером.

– А, – Эмерсон принялся набивать и зажигать трубку. Затем спросил: – Далее?

– Отлично, Эмерсон, – я не смогла сдержать улыбку, – ты выиграл этот раунд. Я думала, ты разразишься воплями.

– Я приготовился к этой новости, так как ожидал, что вы захотите предварительно просмотреть представление, и скорее раньше, чем позже. Что дальше?

– Полагаю, обследование тела.

– О, тебе удалось запугать Уиллоуби, правильно? Ну?

– Рана пробила грудную клетку насквозь, – сообщила я. – Выходное отверстие почти такой же величины, как и входное. Должно быть, удар нанесли очень длинным и тяжёлым ножом, Эмерсон.