Текст книги "Увидеть огромную кошку"

Автор книги: Барбара Мертц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

«Пока всё хорошо», – подумала я. Усевшись на осла, я вернулась в дом, переоделась в брюки и ботинки и направилась в Долину своим обычным маршрутом в сопровождении Махмуда, несущего корзину для пикника. Эмерсон не прерывался на еду, пока я не заставляла его, а солнце стояло высоко.

Я ожидала, что мне придётся вытащить мужа из глубины гробницы, но нашла его на поверхности, застав за совещанием с Говардом Картером. Говард курил сигарету и помахивал ей в сторону странно выглядевшего устройства, стоявшего между ним и Эмерсоном. Рабочие вовсю глазели на эту машину, собравшись вокруг, и Абдулла (которому я приказала оставаться дома, пока не смогу повторно осмотреть его) благосклонно изрекал советы. Я уже давно заметила, что мужчины обожают всяческие механизмы. И не имеет ни малейшего значения, какую пользу приносит эта машина; главное – она должна издавать громкие звуки и иметь вращающиеся части.

Мужчины были так увлечены, что мне пришлось ткнуть Эмерсона зонтиком, чтобы он заметил меня.

– А, привет, Пибоди, – бросил он. – Я считаю, что здесь нужен новый поршень.

Говард почесал в затылке.

– Добрый день, миссис Эмерсон. Поршень работает нормально; на мой взгляд, проблема в моторе.

Голубые глаза Эмерсона заблестели.

– Нам лучше разобрать его.

– Что? – возопила я. – Эмерсон, не трогай этот аппарат! Разве ты не помнишь, что случилось, когда ты пытался отремонтировать автомобиль леди Кэррингтон[231]231
  Лорд и леди Кэррингтон – соседи Эмерсонов в графстве Кент. Упоминаются во втором романе «Проклятье фараона». Цитирую: «В жизни мне встречались личности и поглупее леди Кэррингтон (её супруг, например – законченный дурак), зато уж такого гармоничного сочетания злобы и глупости, каким может похвастать эта дама, в целом мире не сыскать.» (Перевод Е. Ивашиной). Странно: неужели при такой неприязни (взаимной, стоит упомянуть) леди Кэррингтон доверила свой автомобиль Эмерсону?..


[Закрыть]?!

Эмерсон повернулся ко мне лицом.

– Это было совсем другое дело, – возмущённо запротестовал он. – Я…

Внезапно машина принялась издавать громкие звуки, и несколько частей начали вращаться.

– Что ты сделал? – повернулся Эмерсон к Селиму.

Молодой человек выпрямился.

– Я вложил это, – указал он, – вот в это.

– А, – кивнул Эмерсон. – Именно то, что я и собирался предложить.

При активной помощи Селима и нескольких других рабочих Эмерсон с Говардом принялись прикреплять к аппарату отрезки трубы. Я повернулась к Абдулле.

– Что ты здесь делаешь? Тебе нужно быть дома, отдыхать.

– Мне не нужно отдыхать, Ситт. Я в порядке.

– Дай-ка я посмотрю твою голову.

Зелёная паста придала белым волосам ядовитый цвет гниющей растительности. И пахла не очень приятно. Однако шишка исчезла. Я разрешила Абдулле снова надеть тюрбан.

– Что это такое? – спросила я, указывая на машину.

– Она удаляет плохой воздух из гробницы, – объяснил Абдулла снисходительным тоном, который появляется у мужчин, беседующих с женщинами о различных механизмах. – Эмерсон приказал мистеру Картеру передать ему и машину, и провода, которые заставляют её работать.

Я вспомнила, что слышала, как Эмерсон упоминал нечто, называемое воздушным насосом. Но для этого требуется электричество? Похоже, у нас оно тоже есть, а это значит, что вместо свечей можно будет использовать электрические лампочки. На этот раз Эмерсон поступил разумно – вместо того, чтобы заставлять себя и других работать в условиях, граничащих с невыносимыми. Я надеялась, что он не запугал Говарда, заставив его отдать насос, который тот приобрёл для собственных раскопок. Впрочем, возможно, насосов изначально было два?

Введя куски трубы в гробницу и (как я предположила) скрепив их вместе, Говард и Эмерсон снова поднялись по лестнице, выглядя чрезвычайно довольными собой. Селим скромно следовал за ними. Этот красивый юноша, всего на несколько лет старше Рамзеса, в своё время провёл ужасное лето, выступая в роли охранника и компаньона моего сына, прежде чем я поняла, что он вообще не в состоянии помешать Рамзесу что-либо учинить[232]232
  См. третий роман – «Неугомонная мумия».


[Закрыть]. Конечно, в конечном итоге во всём виноват Рамзес, но мальчики очень сблизились – очевидно, естественный результат соучастия в преступлении. Селим был младшим сыном Абдуллы и, следовательно, дядей Давида. Между двумя молодыми парнями было сильное физическое сходство – и, похоже, не только оно одно.

Почувствовав на себе мой взгляд, Селим улыбнулся, как загорелый ангел Боттичелли[233]233
  Сандро Боттичелли (настоящее имя Алессандро ди Мариано ди Ванни Филипепи, 1445—1510 гг.) – итальянский живописец, выдающийся мастер эпохи раннего итальянского Возрождения.


[Закрыть].

– Что ж, – начала я, когда мужчины подошли ко мне, – как долго эта адская штука должна проработать, прежде чем мы полностью избавимся от грязного воздуха?

– Это не так просто, – снисходительно ответил Говард.

– То есть вы не знаете.

– У нас были некоторые затруднения, – признал Говард. – Мотор – или, возможно, одна из цепей…

– Видишь ли, Пибоди, – перебил Эмерсон, – она работает…

– Я не хочу знать, как это работает, Эмерсон. Пока что. Ешьте бутерброды.

Говард отказался присоединиться к нам; его люди уже прекратили дневную работу, и он собирался вернуться к себе домой, чтобы оформить очередные бесконечные документы, связанные с его должностью. Я подождала, пока он уйдёт, и затем спросила Эмерсона, что было утром.

– Ничего, чёрт возьми, – промычал Эмерсон, набив рот хлебом и козьим сыром. – Я едва успел быстро заглянуть внутрь, пока Картер не появился со своими электрическими проводами. Генератор находится в гробнице Рамзеса XI[234]234
  Рамзес XI – фараон Древнего Египта, правивший приблизительно в 1105–1078 годах до н. э. Последний представитель XX династии (Рамессиды) и последний фараон Нового царства.


[Закрыть], как ты помнишь, и у нас было дьявольски мало времени, чтобы проложить треклятые провода…

– Очень любезно со стороны Говарда, Эмерсон. И воздушный насос…

– Да, да. Предложение было как нельзя более уместным. Но мы наткнулись на камеру размером примерно десять на двенадцать футов, наполовину заполненную обломками. Если изначально она задумывалась как погребальная, архитектор, должно быть, изменил своё мнение, поскольку проход продолжается…

– И вы, конечно, сегодня не сможете работать внутри.

– Почему бы и нет? А, – понял Эмерсон. – Твоё очередное тактичное предложение? Ладно, Пибоди, уже поздно. Я оставлю воздушный насос работать на всю ночь и посмотрю, насколько хорошо он справится.

Он доел хлеб с сыром и затем с видимым усилием переключил своё внимание на дела, которые интересовали его гораздо меньше.

– Как миссис Джонс поладила с полковником? – спросил он.

Я рассказала ему. Моё описание того, как миссис Джонс изображала чопорную близорукую гувернантку, немало его позабавило, но, стоило мне поведать о личной беседе с полковником, улыбка исчезла.

– Боже мой, Пибоди, ты действительно именно так и сказала?

– Просто правду, Эмерсон.

– Да, но... – Он покачал головой. – Я бы хотел, чтобы ты была не такой... правдивой.

– Я могла бы сослаться на соломинки и брёвна, Эмерсон. Или на людей, которые живут в стеклянных домах[235]235
  Отсылка к известным пословицам. Первая – «В чужом глазу соломинку видишь, в своём бревна не замечаешь». Но это – в русском языке (и в моём переводе романа). А в оригинале речь идёт о выражении «The pot was calling the kettle black», то есть – «Говорил горшку котелок: уж больно ты чёрен, дружок». Вторая – «Тому, кто живёт в стеклянном доме, не следует бросаться камнями».


[Закрыть].

– Это отнюдь не одно и то же. – Его лицо было серьёзным. – Ты нанесла сокрушительный удар по его любви, Пибоди. Я мог бы сказать то же самое, и столь же прямо; ему бы это не понравилось, но такие слова мужчине легче принять от другого мужчины, чем от женщины.

– В самом деле? – Я принялась собирать остатки еды. – Что ж, придётся поверить тебе на слово, Эмерсон, поскольку это мне кажется очередным непонятным мужским убеждением, не имеющим смысла для женщины. В любом случае, дело сделано.

– Беллингем – опасный человек.

– Я того же мнения, Эмерсон.

– О, правда? – Эмерсон повысил голос. – Я постоянно слышу это от тебя. Но на этот раз настаиваю, чтобы ты подробно и без двусмысленности объяснила, что именно имеешь в виду.

– С радостью, Эмерсон. Но не здесь; становится жарко, а этот камень довольно твёрдый. Может, вернёмся домой?

Эмерсон потёр подбородок и задумчиво посмотрел на аппарат, который производил такой шум, что нам приходилось кричать.

– Вообще-то я собирался на сегодняшний вечер остаться здесь. Проклятая штука имеет привычку внезапно останавливаться без видимой причины.

Я погрузилась в размышления: какие аргументы привести, чтобы не уязвить его amour-propre[236]236
  Amour-propre – самолюбие (фр.).


[Закрыть].

– А электричество дают ночью, Эмерсон? Возможно, его отключат после того, как туристы уйдут. Кажется, его основная функция – освещение популярных гробниц.

Эмерсона эта идея, похоже, поразила.

– Хм-мм. Возможно, ты и права, Пибоди. Я забыл спросить об этом Картера. Я просто посмотрю, смогу ли я его догнать. Или, возможно, реис Ахмед узнает…

Последнее слово донеслось до меня уже после того, как он быстро зашагал прочь.

Я подошла к Селиму, который сидел на выступе над лестницей, качал ногами и поглощал обед. Остальные мужчины тактично отошли, когда я уселась рядом с ним.

Он ответил на мой вопрос без колебаний. Генератор работал только днём – если работал вообще. Я полюбопытствовала:

– Как ты узнал об этом, Селим?

Он искоса взглянул на меня из-под своих длинных ресниц.

– Я хотел узнать, как они работают, Ситт. Без сомнения, это своего рода волшебство…

– Да и я думаю то же самое, – согласилась я с улыбкой. – Но здесь скрывается магия, о которой я ничего не знаю. Сможешь ли ты управлять этой машиной так же, как Отец Проклятий?

– С Божьей помощью, – благочестиво произнёс Селим – но его чёрные глаза ярко сверкнули.

– Да, конечно. Спасибо, Селим.

Я оставила его доедать и направилась к Эмерсону, который узнал от реиса, что его любимый прибор действительно перестанет работать на закате, когда Долина официально закрывается для туристов. Муж очень расстроился и не хотел бросать эту чёртову штуку на произвол судьбы

– Объясни Селиму, что он должен делать, если насос прекратит работать до заката, – предложила я.

Эмерсон продолжал сомневаться, поэтому я усилила давление:

– Что важнее, Эмерсон: привлечь убийцу к ответственности или поиграть… то есть потратить свои таланты на заурядную механическую работу? Абдулле нельзя оставаться на солнце, а он не уйдёт, пока ты здесь. Мы можем забрать его с собой под тем предлогом, что нам необходимо с ним посоветоваться.

Последний аргумент убедил его. Честно говоря, Эмерсон не особенно беспокоился о привлечении убийцы к ответственности – если только убийца не преследовал кого-то из нас – но был искренне предан Абдулле.

После того, как Эмерсон прочитал Селиму длинную лекцию (а тот делал вид, что внимательно слушает), мы оставили молодого человека вместе с составившими ему компанию двумя двоюродными братьями, а остальные отправились домой. Когда мы вошли в главную ветвь Долины, я замедлил шаги.

– Что ты высматриваешь? – настойчиво поинтересовался Эмерсон.

– Реис Хассан сказал мне, что миссис Джонс и семья Беллингемов отправились сегодня утром в Долину. Я подумал, что они, возможно, собирались навестить нас.

Эмерсон обнял меня за плечи и подтолкнул вперёд.

– Они были и ушли.

– Что? Почему же ты мне не сказал?

– Потому что ты не спрашивала.

– Дьявол тебя побери, Эмерсон…

– Прошу прощения, дорогая. Я не могу удержаться от того, чтобы немного подразнить тебя, когда тобой овладевает деловое настроение. Побереги дыхание для подъёма. Честно сказать, – продолжил Эмерсон, протягивая мне руку помощи, – я понятия не имею, какого чёрта хотел полковник; он показал нам, как прикрепляют цинковую трубу, но не мог объяснить, почему насос в тот момент не работал. Естественно предположить, что человек, утверждающий, что был инженером, разбирался бы…

– Эмерсон, пожалуйста, оставь в покое треклятый воздушный насос. Полковник был инженером?

– Во время войны он служил в Инженерном корпусе, – ответил Эмерсон.

– Хм-мм. Я предполагала, что кавалерия ему больше по вкусу.

– Это намного романтичнее, – согласился Эмерсон, скривив красивые губы. – Однако в современной войне человек, умеющий строить и ремонтировать мосты, более полезен, чем парень, который скачет галопом в гущу битвы, размахивая саблей. Ты в порядке, Пибоди?

Мы остановились на вершине склона, чтобы отдышаться. Вскоре я кивнула, что готова идти дальше.

– Долли была с ним? – спросила я.

– Да. Никаких сомнений в том, что ей требовалось. Как только я сообщил, что её Рамзес остался в Луксоре, она принялась жаловаться на жару, пыль и мух, и полковник увёз её. – Эмерсон усмехнулся. – Придётся прочитать Рамзесу небольшую лекцию о том, как избегать хищных молодых женщин.

– Ты уверен, что он хочет избегать её?

– Выражусь яснее, Пибоди. Я не думаю, будто тебе следует беспокоиться о том, что Долли Беллингем станет твоей невесткой.

***

Я ожидала, что дети уже возвратились из Луксора, но этого не произошло.

– И как ты думаешь, куда они подевались? – поинтересовалась я. – Они сказали, что закончат несколько плиток и сразу же поедут домой.

– Перестань суетиться, как наседка, Пибоди. Они вполне способны позаботиться о себе.

Я оставила Эмерсона и Абдуллу на веранде и пошла освежиться. Но не успела закончить, как раздался рёв Эмерсона, и я поспешила вернуться, чтобы увидеть, как к дому подъезжают мои блудные дети. Прежде чем я успела начать поучение, Нефрет соскользнула со спины Риши и поспешила к нам.

– Как здорово, что все вы здесь! – воскликнула она. – Салам алейхум, Абдулла. Смотри! Смотрите, все!

У меня возникло неприятное ощущение: я знаю, что она собирается сделать. И у Эмерсона, очевидно, тоже. Он вскочил с приглушённой руганью. Но прежде, чем успел ей помешать, она вернулась к Рише и прыгнула...

Соскользнув с лошадиного бока. Её ступни коснулись земли, а лоб с силой врезался в седло.

– Проклятье, – весело выпалила Нефрет.

Мальчики спешились и смотрели: Давид – с ухмылкой, Рамзес – с лицом, которое казалось вырезанным из гранита. Однако он заметно вздрогнул, когда Нефрет оступилась.

– Нефрет, – начал Эмерсон, – я бы хотел, чтобы ты не...

– Я знаю как, правда! – Она потёрла лоб и широко улыбнулась ему. – Я уже делала это раньше. Так всегда бывает, когда кто-то пытается похвастаться! Да и Риша...

Если бы конь мог пожимать плечами, Риша не упустил бы такой возможности. Казалось, он собирался с силами. Рамзес тоже.

Чуть помолчав, я сказала:

– Можешь открыть глаза, Рамзес.

Триумфально поднявшись наверх, Нефрет повернулась и хмуро посмотрела на брата.

– Разве ты не видел меня? Почему ты не смотрел? Я это сделала! Абдулла, ты видел? Профессор?

– Да, дорогая, – слабо промычал Эмерсон. – Это было великолепно. Но не могла бы ты больше так не делать?

– Нужно просто прыгнуть, – объяснила Нефрет, жестикулируя. – Одной ногой. А рука и другая нога только поддерживают тебя, пока Риша...

– Мы видели, – перебила я. – Так ты тренировалась, да? Очень мило. Но лучше дать Рише немного отдохнуть. Беги и сполосни лицо и руки, нам предстоит военный совет.

Дети утверждали, что ели, но я подозревала, что они просто купили у продавца еды в Луксоре какую-то ерунду. Во всяком случае, молодёжи никогда не помешает поесть. Я приказала Али принести помидоры и огурцы, хлеб и сыр, и вскоре от них и следа не осталось. На лбу Нефрет возвышалась большая шишка, на кончике носа – ссадина, но это её явно не заботило. «Она всё ещё такой ребёнок», – с нежностью подумала я. И почему бы нет? У неё вообще не было ни детства, ни нормальной жизни, пока она не оказалась у нас[237]237
  См. шестой роман – «Последний верблюд умер в полдень».


[Закрыть].

Напыщенные снобы могли бы заявить, что её жизнь и нынче не является нормальной. Однако восхождение на пирамиды, раскопки гробниц и преследование преступников, похоже, вполне устраивали Нефрет. И кто я такая, чтобы отказывать ей в правах, на которых всегда настаивала, и которых большинство женщин в нашем обществе несправедливо лишено? Даже право упасть с лошади, когда девушка пожелает.

Собравшиеся предоставили мне открыть совет, что было вполне уместно. Я выбрала косвенный подход.

– Я полагаю, вы все отправились на английское кладбище после моего отъезда?

Глаза Давида заблестели.

– Я говорил вам, что она узнает. Она всегда узнаёт.

– Да, – согласился Абдулла. – Она узнаёт. И что с кладбищем?

– На могиле миссис Беллингем были разбросаны полевые цветы, – объяснила я. – Нам известно, что их туда положил не полковник.

– Нам известно? – повторил Эмерсон.

Нефрет отодвинула тарелку и наклонилась вперёд.

– Я думаю, что тётя Амелия права. Но теперь это неважно. Мы кое-что узнали. Я составила список.

Она вынула из кармана рубашки сложенный листок.

– Интересный подход, – одобрительно кивнула я. – Я тоже составила список – не из фактов, а из вопросов, на которые нужно ответить. Давайте сначала выслушаем твой, Нефрет.

– Фактически это совместные усилия, – улыбнулась Нефрет Рамзесу и Давиду. – Мы работали вместе.

– Отлично, – кивнул Эмерсон. – Продолжай, милая.

– Да, сэр.– Нефрет развернул лист. – Факт номер один. Миссис Беллингем не была похищена Скаддером. Она сбежала с ним.

– Да ладно! – воскликнул Эмерсон. – Так вполне могло быть, но почему ты констатируешь это как факт?

– Слишком много нижних юбок, – ответила я. Нефрет усмехнулась мне. Эмерсон всплеснул руками.

– Дорогой, но это очевидно, – стала объяснять я. – У неё было по крайней мере десять нижних юбок. Женщины не носят больше трёх-четырёх под сегодняшними юбками; гладкая линия от талии до…. – Увидев выражение лица Эмерсона, я решила, что лучше не распространяться о юбках. – Ещё один убедительный момент: она взяла с собой бальное платье из синей камки[238]238
  Камка – старинная шёлковая узорчатая ткань.


[Закрыть], которое послужило внешним саваном. В последний раз её видели в послеобеденном платье. Она не могла переодеться в вечернее без помощи горничной или собственного мужа, но ни та, ни другой не признались, что видели её. Следовательно, она вышла из отеля вскоре после того, как вернулась с чаепития в консульстве – с чемоданом или сундуком. Можешь ли ты представить себе похитителя, который ждёт, пока женщина соберёт свои вещи, а затем прихватывает их вместе с ней без активной помощи похищаемой?

Эмерсон хмыкнул.

– Я рада, что ты согласен, Эмерсон. Продолжай, Нефрет.

– Пункт второй. Смертельная рана была нанесена длинным острым лезвием, которое прошло сквозь тело. При этом погибшая стояла лицом к лицу с убийцей.

– Bismallah![239]239
  Bismallah! (Bismillah!) – во имя Аллаха, ради Бога (арабск.).


[Закрыть] – воскликнул Абдулла. – Как тебе удалось…

– Это – вклад Рамзеса, – любезно кивнула Нефрет моему сыну. – Признаюсь, мне не хватило хладнокровия настолько внимательно осмотреть тело.

– Вполне очевидный вывод, исходя из расположения и относительного размера входного и выходного отверстий, – бросил Рамзес.

– Совершенно верно, – согласилась я. – Если бы она стояла на коленях, лезвие пронзило бы её тело под углом.

Эмерсон начал:

– А если она… – И остановился. – Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Продолжай, Нефрет.

– Пункт третий. На теле были следы натрона[240]240
  Натрон – устаревшее название соды, кристаллическая сода.


[Закрыть].

– Что?! – взорвался Эмерсон. – Когда ты... как ты...

– Эмерсон, если ты продолжишь перебивать, это займёт целый день, – перебила я. – Я говорила мистеру Гордону из американского консульства – в твоём присутствии, если помнишь – о необходимости взять образцы кожи, чтобы определить вещество, используемое для сохранения тела. И мы тоже взяли такие соскобы. Ты исследовал их, Рамзес?

Рамзес кивнул.

– Я сам экспериментировал с натроном в качестве консерванта. Он намного эффективнее обычного песка, поэтому древние использовали его для...

– Но это выходит из ряда вон! – воскликнул Эмерсон. – Как Скаддер доставил его в Луксор? Ему понадобилось бы несколько сотен фунтов, чтобы покрыть… м-м…

– Совершенно верно, – согласился Рамзес. – Логический вывод состоит в том, что ему не требовалось перевозить такое количество натрона, потому что оно уже имелось в его распоряжении. Во время её смерти они, вероятно, находились в Вади Натрун[241]241
  Вади-эн-Натрун (Вади-Натрун) – впадина на северо-востоке Ливийской пустыни в египетском губернаторстве Бухейра, расположена к западу от дельты Нила. Название долины связано с наличием в ней более десяти небольших богатых содой озёр (натрун по-гречески означает едкий натр).


[Закрыть] или рядом с ним.

– Значит, когда они бежали из Каира, то направились на юг, а не в Александрию или Порт-Саид, – задумчиво подытожила я. – Вот где полковнику и полиции следовало искать их – в одном из портов. У Скаддера, вероятно, были друзья или знакомые в какой-то из деревень. Отлично! Это должно стать нашим следующим…

– Я считаю, матушка, что такое расследование будет пустой тратой времени, – вмешался Рамзес. – Это не даст нам подсказки о нынешнем местонахождении Скаддера. Нефрет, кажется, у тебя есть ещё один пункт в списке.

– Номер четыре. Это Скаддер завернул тело и перенёс его в Луксор…

Губы Эмерсона приоткрылись, и я быстро добавила:

– Нет, Эмерсон, не спорь. Мы предполагали, что это так, но никогда не подвергали это предположение логическому анализу. Учитывая то, что мы теперь знаем, это единственно возможный вывод.

– Ха, – фыркнул Эмерсон.

– Я ещё не закончила, тётя Амелия, – произнесла Нефрет. – Он перенёс тело в Луксор и нашёл для него подходящую гробницу – не как ужасную шутку, а как акт благоговения и искупления. Он любил её и любит до сих пор. Это он рассыпал цветы на её могиле.

Абдулла засунул палец под тюрбан и осторожно почесал голову.

– Хм-мм, – сказал он почти эмерсоновсим тоном. – Мужчина мог убить свою женщину, если она изменила или попыталась бросить его. Но почему он не похоронил её в песке и не оставил там же, где убил?

– Очень хорошо, Абдулла, – кивнула я. – Это был один из моих вопросов. Я думаю, что мы знаем ответ. Скаддер – сумасшедший.

Абдулла выглядел довольным.

– Но, – заявил он, – если человек сошёл с ума, он находится под защитой Бога.

Рамзес уставился на старика, как будто тот только что сказал что-то умное. Прежде чем сын разразился комментариями (предполагаю, что намеревался), я достала из кармана свой список.

– А вот мои вопросы. Во-первых, почему полковник Беллингем вернулся в Египет?

– Нет, – возразил Эмерсон. – Это неправильный вопрос, Пибоди. Мы знаем, почему он вернулся.

– Ты веришь, что он сказал нам правду?

– Да, – веско изрёк Эмерсон.

– Хм-мм. Ну, я тоже. Тогда как бы ты...

– Ты могла бы скорее спросить, почему он остался.

– Мы и это знаем, – ответила я. – Он хочет убить Скаддера. Чёрт тебя возьми, Эмерсон, ты позволишь мне продолжить изложение моих вопросов?

– Конечно, дорогая.

Я посмотрела в список.

– Второе – почему Скаддер хотел, чтобы мы нашли мумию?

– Опять же, – Эмерсон в очередной раз опередил всех, – я должен возразить против твоей формулировки вопроса, Пибоди. Что ты имеешь в виду – почему Скаддер хотел, чтобы мумию нашли, или почему он выбрал нас, чтобы найти её?

– Но кого бы он ещё выбрал? – спросил Абдулла. – Кого, кроме самого мудрого, самого известного, самого умелого человека… м-м… людей в мире?

Я улыбнулась простодушному комплименту, а затем, как Рамзес, уставилась на Абдуллу.

– Боже мой, – выдохнула я.

– Совершенно верно, – сказал Рамзес. И продолжил по-арабски, обращаясь к Абдулле. – Отец мой, ты самый мудрый из нас. Не единожды, не дважды, но трижды указал нам путь.

– Значит, – перешёл Абдулла прямо к делу, – вы не убьёте безумца? Он невиновен в глазах Бога.

– Мы не хотим причинить ему вред, отец мой, – ответил Рамзес. – Мы должны найти его, чтобы уберечь его самого и не дать ему причинить вред другим.

– Какой у тебя следующий вопрос, Пибоди? – поинтересовался Эмерсон.

– На него уже дали ответ, Эмерсон. – Я сложила свой список и вернула его в карман.

***

Я сидела на веранде, глубоко задумавшись. Солнце уже садилось на западе, когда я увидела приближавшегося всадника. Остальные находились с Эмерсоном в его кабинете или трудились в тёмной комнате, потому что, как язвительно заметил муж, нет смысла тратить весь день на ненужные дискуссии. Я сразу же поспешила позвать семью обратно, ибо была уверена, что они захотят услышать нашего гостя. Сайрус не стал бы мчаться сломя голову из-за пустяка.

– Вы были на дахабии? – спросила я.

– Да, мэм, верно. – Сайрус начал дёргать свою козлиную бородку (по-моему, это довольно болезненно), как знак небывалого волнения. – Чёрт побери, в конце концов, это моя лодка. Мне и было-то малость не по себе из-за того, что Кэтрин там. А сегодня ещё хуже.

– Выпейте виски, Сайрус, и расскажите нам, что случилось, – настаивал я.

– Спасибо, миссис Амелия, но и капли в рот не возьму. Я хочу удержать себя в руках. Полковник пригласил меня пострелять с ним шакалов. Ну, вы знаете, я не испытываю ни малейшего удовольствия от убийства существ, которые не могут дать отпор на равных, даже таких ничтожеств, как шакалы, но решил, что мне лучше пойти и посмотреть, что он задумал. И мне пришло в голову, что вам, ребята, следует узнать об этом прямо сейчас.

– Может он назначил встречу со Скаддером? – спросила я. – Но как? Миссис Джонс сказала вам что-нибудь по поводу сообщения?

Сайрус покачал головой.

– У нас не было возможности поговорить. Она сказала, что он весь день вёл себя странно. Что-то его взбесило, но она не упомянула ни одного послания.

Мы с Эмерсоном обменялись взглядами.

– Возможно, он просто хочет отвести душу, убивая беспомощных животных, – предположил Рамзес, чьи взгляды на охоту были хорошо известны всем нам. – Но если Скаддеру удалось связаться с полковником, мы не можем позволить мистеру Вандергельту рискнуть сопровождать его. Один из нас должен...

Четыре голоса слились в один хор:

– Не ты!

Только Сайрус промолчал, но у него имелись свои возражения.

– Я могу позаботиться о себе, молодой человек. Почему ты думаешь, что я буду в опасности? Беллингем не держит на меня зла.

– Беллингем застрелит любого, кто встанет между ним и Даттоном Скаддером, – возразил Рамзес. – Сейчас он опасен, как бешеная собака, и непредсказуем.

– Вот почему ты не выйдешь из этого дома, – заявила я. – И Давид – тоже. Уж в его-то отношении Беллингем и не подумает колебаться.

– Совершенно верно, – холодно согласилась Нефрет. – Но я согласна, что кто-то должен пойти с мистером Вандергельтом. И очевидная кандидатура – я.

Рамзес, уже поднявшийся на ноги, внезапно застыл. Прежде чем слова, дрожавшие на его губах, смогли вырваться наружу, заговорил Эмерсон:

– Наше обсуждение полностью вышло из-под контроля, – произнёс он тем мягким голосом, который стал пословицей в деревнях Египта. Этот мурлыкающий тон Эмерсона заставлял съёживаться от ужаса самых закоренелых злодеев. – Всем успокоиться. Рамзес, сядь.

– Но, отец...

– Сядь, – повторила я. – Твоя сестра никуда не денется. И ты тоже. Вандергельт, где и в какое время вы встречаетесь с полковником?

– Его излюбленные места, как вам известно, находятся недалеко от Рамессеума[242]242
  Рамессеум– заупокойный храм фараона Рамзеса II (XIII век до н. э.), часть Фиванского некрополя в Верхнем Египте, недалеко от современного города Луксор.


[Закрыть] и Долины Царей, – ответил Сайрус. – Он предложил последнее. На закате.

Эмерсон кивнул.

– Да, это предпочтительное время суток, когда живые существа в угасающем свете дня выходят на охоту. Идеальное время для убийства – или несчастного случая. Популярный вид спорта среди некоторых туристов. Беллингем раньше не был в этом замечен, не так ли?

– Кажется, нет, – ответил Сайрус.

– Это ни о чём не говорит, – покачала я головой. – В уголовном расследовании имеет значение любое отклонение подозреваемого от установленного порядка действий.

– Он хорошо вооружён? – спросил Эмерсон. – Винтовка и дробовик?

– И несколько пистолетов, – мрачно продолжил Сайрус. – Он продемонстрировал мне свой арсенал сегодня днём.

Эмерсон хмыкнул. Затем выбил трубку, встал и потянулся, перекатывая мускулы рук и плеч. Это впечатляющее зрелище предупредило меня о его намерениях.

– Эмерсон, ты ведёшь себя, как мужчина! – воскликнула я.

– Надеюсь. – Муж подарил мне пронзительный взгляд.

Я не позволила увести себя в сторону.

– Играть мускулами и отдавать приказы в деспотической манере! В данном случае требуются не мышцы, а хитрость и здравый смысл. Нефрет права. Полковник не постесняется подвергнуть опасности любого мужчину, но не станет стрелять ни в неё, ни в какую-либо другую женщину.

Рамзес вскочил.

– Матушка, если ты хочешь позволить Нефрет…

– Она не имеет в виду Нефрет, – процедил Эмерсон. – Она имеет в виду себя. Пибоди, чёртова дура, разве ты не понимаешь, что в данный момент Беллингем ненавидит тебя больше кого бы то ни было в мире, за исключением разве что Скаддера?

Это поразительное заявление привлекло всеобщее внимание. Даже Рамзес, который вибрировал, как треклятый воздушный насос, сел и уставился на меня.

– Почему-то меня это не удивляет, – заметил Сайрус. – Что вы натворили, миссис Амелия?

Эмерсон объяснил.

Глаза Рамзеса широко открылись.

– Ты так и сказала?

– Дорогая тётя Амелия… – Нефрет отвернулась. Её голос слегка дрожал.

– Я не понимаю, почему вы подняли такой шум, – раздражённо заметила я.

Сайрус покачал головой.

– Теперь понятно, почему Беллингем так вышел из себя. Лучше держите свою даму подальше от него, Эмерсон, пока он не остынет.

Мнение было единодушным, поэтому мне пришлось уступить, но я не смогла убедить Эмерсона отказаться от своего намерения.

Мы стояли у сводчатого прохода и смотрели, как они уезжают.

– Вернитесь и сядьте, – приказала я, потому что выразить свою собственную тревогу означало ухудшить душевное состояние Рамзеса и Давида. – Вы не можете простоять там, как обелиски, два часа. Рамзес, будь любезен, принеси мне стакан виски с содовой.

Рамзес послушно подошёл к столу.

– Я не думаю... – начал он.

– Никакого виски, Рамзес.

– Да, матушка.