Текст книги "Увидеть огромную кошку"

Автор книги: Барбара Мертц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Я постараюсь как можно быстрее, сэр, – последовал тихий ответ.

Пока он заканчивал рисунок, а Нефрет фотографировала, мы с Эмерсоном обследовали маленькую комнату. Она оказалась любопытным местом: два метра в ширину и четыре в длину. Поверхность под ногами была не гладким камнем, а слоем мелких камешков, плотно утрамбованных, чтобы образовать ровную поверхность. Потолок круто спускался от входа, достигая пола. Боковые стены были из обработанного камня без каких-либо следов резьбы или надписей.

– Придётся действовать так, – сказал, наконец, Эмерсон, жестом показывая Давиду, чтобы тот убрал карандаши. – Нарисуешь детальную акварель сегодня вечером в доме, прежде чем я разверну... – Он заколебался на мгновение, а затем грубо бросил: – Это.

– Как ты собираешься доставить её? – спросила я.

– На носилках, конечно, – ответил он. – Тряска в карете или фургоне может повредить тело.

– Мимо всех этих пялящихся зевак?

– Если ты сможешь придумать альтернативу, я буду рад её рассмотреть.

Я промолчала, и Эмерсон завершил:

– Они не увидят ничего, кроме деревянного ящика, Пибоди. Я принёс одеяла, чтобы смягчить переноску и накрыть тело.

Я видела груду одеял и гадала, чем же нам придётся укрываться ночью. Если Эмерсон думал, что положит их обратно на кровати, он ошибался.

Однако решение было принято, и выбора у него действительно не оставалось. Невозможно узнать, насколько хрупки останки, пока мы не попытаемся поднять их.

Взглянув на меня, Эмерсон распорядился:

– Поднимись и сделай всё возможное, чтобы разогнать толпу, Пибоди. Нефрет, пойди с тётей Амелией и скажи Ибрагиму, чтобы он принёс гроб… то есть ящик.

Я знала, почему он отослал меня прочь, и не завидовала его предстоящей задаче: собрать тусклые мёртвые волосы воедино, приподнять лёгкое тело – и надеяться, что оно не распадётся на части. Пока никто из нас не осмеливался прикоснуться к этой неподвижной фигуре; мы знали, что малейшее прикосновение может привести к тому, что покойная рассыплется в прах. Перемещение было не менее опасным, но в таких условиях тело нельзя было должным образом исследовать, да и оставить его там – абсолютно нереально. Эмерсон принял все возможные меры предосторожности.

Нефрет последовала за мной без комментариев, хотя обычно она возражала против попыток удалить её. Она привыкла к мумиям и трупам – наша семья, естественно, встречается с ними в изобилии – но в этих останках было нечто, болезненно повлиявшее на неё, равно как и на меня. Слабая бледность мгновенно сменилась румянцем, когда она увидела людей, столпившихся за импровизированным барьером, построенным нашими рабочими из палок и верёвок.

– Вурдалаки, – пробормотала она.

– Будь справедлива, – возразила я. – Они не знают, что там, и здесь не частная собственность. Я скажу им, чтобы они убирались, но вежливо и…

– Ад и проклятие! – воскликнула Нефрет. Я едва ли могла ругать её за неподобающие выражения, когда сама была на грани того, чтобы выразиться не слабее. Эта новость распространилась быстрее, чем я ожидала, но по чистой случайности – по крайней мере, я так полагала – Фрейзеры оказались среди тех, кого она достигла. Какого дьявола они не могли в тот день посетить какой-нибудь отдалённый храм?

Дональд обнажил голову. Он был высоким мужчиной; его огненно-рыжие волосы сияли над толпой. Энид и миссис Уитни-Джонс стояли по обе стороны от него. Женщины держали его за руки, как тюремные надзиратели. Модная коричневая шляпа миссис Уитни-Джонс закрывала один глаз, а Энид пыталась оттащить Дональда прочь. Его лицо покраснело, глаза были устремлены в пустоту, он ни на что не обращал внимания.

Мне следовало бы понять, что богохульный комментарий Нефрет был вызван появлением Фрейзеров, которых едва знала, и с чьей двусмысленной ситуацией была незнакома. Я всё ещё пыталась решить, что делать с Дональдом, когда другой голос привлёк моё внимание и причинил дополнительные волнения:

– Не окажете ли вы мне любезность, миссис Эмерсон, приказав этому туземцу пропустить меня?

Полковник прижал Долли к себе, как если бы девушке угрожал упомянутый туземец – племянник Абдуллы Дауд. Бедный Дауд мельком взглянул на меня.

– Ситт Хаким, – начал он.

Я успокоила его несколькими арабскими фразами и обратилась к Беллингему:

– Дауд подчинялся приказам, полковник, моим приказам. Что вы здесь делаете?

– Принял ваше приглашение, миссис Эмерсон.

– Приглашение? – с удивлением повторила я. – Я не отправляла приглашения.

Полковник устремил на толпившихся вокруг туристов взгляд, каким мастифф мог бы одарить стаю уличных кошек, и крепче сжал Долли.

– Не могли бы мы обсудить ситуацию в более приватной обстановке? Моя дочь, миссис Эмерсон, не привыкла, чтобы её толкали.

Я не была столь любезна к полковнику, как накануне, но его удивительное заявление вызвало у меня любопытство.

– Дауд, ты можешь позволить им пройти.

Долли выскользнула из рук отца. Подняв зонтик – легкомысленную безделушку, отороченную трепетавшими кружевами – она сделала мне небольшой реверанс и затем подошла к Нефрет.

– Добрый день, мисс Форт. Какой очаровательный костюм!

«Ах ты ж кошечка», – подумала я. На мой взгляд, она совершила стратегическую ошибку, подчеркнув контраст в их внешности. Её изысканный наряд, от шляпы с цветочной отделкой до юбок, делал Долли похожей на восковую куклу. Мальчишеские одежды Нефрет были пыльными и влажными от пота, но они красиво прилегали к стройному телу, а щёки от раздражения стали очаровательно румяными.

– Добрый день, – коротко бросила она. – Простите, я тоже должна подчиняться приказам.

Она дружески положила руку Дауда на плечо и обратилась к нему по-арабски. Его лицо расплылось в широкой улыбке. Кивнув, он поднял палку, которую держал в руке, и принял позу кулачного бойца бок о бок с Нефрет, которая на ехидной смеси арабского и английского велела публике заниматься своими делами.

Но отошли в сторону далеко не все, поэтому я почувствовала себя обязанной добавить несколько собственных комментариев. Мой голос был решительным, потому что я волновалась всё больше и больше. Оставалось слишком много дел и очень мало времени. Эмерсон возился больше, чем я ожидала, чтобы переместить тело – я надеялась, что оно не распалось на куски, когда к нему прикоснулись – но скоро он выйдет из гробницы, и что скажет, когда увидит Беллингемов – не говоря уже о Фрейзерах – я даже и представлять себе не хотела.

Полковник со шляпой в руке ждал моего внимания, но сначала мне пришлось разобраться с Фрейзерами и миссис Уитни-Джонс. Дама, одетая в модный жёлтый фланелевый костюм, выглядела менее сдержанной, чем при нашей первой встрече. Она продолжала тянуть Дональда, но безрезультатно; он был неподвижен, как статуя фараона, взгляд сосредоточен в какой-то точке перед собой, руки прижаты к бокам. Энид отчаянно огляделась, словно ища кого-то или что-то. Я, естественно, предположила, что меня, поэтому поспешила к ней подойти.

– Мне очень жаль, Амелия, – дрожащим голосом пробормотала Энид. – Я не могу заставить его уйти.

– Никаких извинений не требуется. Я знаю всю историю, я готова и могу справиться с ситуацией.

Она была очень бледной. Но тут её щеки покраснели – я подумала, от облегчения, поскольку я выразила готовность помочь.

– Вы… вы знаете?

– Да, милая, Рамзес рассказал мне сегодня о заблуждении Дональда. Полагаю, до вас дошли слухи о нашем открытии? Но неважно, время имеет существенное значение. Вы должны немедленно забрать его отсюда. Дональд? Дональд! – Он не отреагировал, даже когда я ткнула его своим зонтиком. Я сурово посмотрела на миссис Уитни-Джонс. – Это ваша работа. Уговорите его вернуться в отель.

Женщину было не так легко запугать. Её подбородок приподнялся, и она пристально взглянула на меня.

– Необоснованные обвинения могут повлечь за собой судебный иск, миссис Эмерсон. Я прощаю вас, потому что вы беспокоитесь о своём друге, но позвольте мне заверить вас, что я не приводила его сюда; более того, я пыталась убедить его не приходить, и очень хотела бы забрать его отсюда. Если вы подскажете мне, как этого добиться, я готова последовать любому совету.

– Она действительно пыталась, – неохотно согласилась Энид. – Амелия, что нам делать?

Я оглянулась через плечо. Полковник расхаживал взад-вперёд, Нефрет и Долли натянуто улыбались друг другу, а у входа в гробницу появились признаки движения. Требовались немедленные действия. Я схватила Дональда за воротник и энергично встряхнула его.

Это дало желаемый эффект.

– Миссис Эмерсон, – прохрипел он (потому что я крепко держала его за воротник). – Что… что случилось? Я чем-то огорчил вас?

– Да, – ответила я. – Уходите, Дональд. Уходите сейчас же.

Но я слишком долго медлила. Эмерсон вышел из гробницы, за ним следовали Рамзес и Давид.

Длинный деревянный ящик был подвешен в верёвочной люльке, поддерживаемой несущими шестами. Часть одеял пошла на выстилку внутренней части ящика; другие лежали поверх него, скрывая содержимое. Сама форма контейнера, однако, наводила на размышления, и среди присутствующих поднялся ропот – упыри желали пищи.

Эмерсон остановился. И мальчики, следовавшие за ним – тоже. Величественная фигура мужа, доминирующего на сцене, как и всегда, не вызвал в этом случае у меня обычного восхищённого трепета. Я знала, что вот-вот должно произойти, и могла только беспомощно выругаться (конечно, себе под нос) и толкнуть бледного Дональда, уставившегося на деревянный ящик.

Затем окружающий воздух взорвался яростным воплем:

– Пибоди!

Я отказалась от безрезультатной попытки сдвинуть Дональда с места и поспешила к мужу.

– Что, чёрт побери, здесь творится? – процедил он. Его глаза, пылающие сапфировой яростью, переместились с Беллингема на Дональда и на устремившуюся вперёд аудиторию. – Откуда эти… эти люди? Ты что, приглашения разослала?

– Нет, дорогой. Даже и не думала. Эмерсон, пожалуйста, успокойся. Ситуация немного вышла из-под контроля.

– Да уж вижу.

– Я старалась изо всех сил, Эмерсон.

Жёсткие голубые глаза смягчились, и он одарил меня коротким дружеским объятием.

– Хорошо, Пибоди. Приятно услышать, что ты хоть раз признаёшься в своей некомпетентности. Просто держи их подальше, ладно? Чем раньше мы уйдём отсюда, тем лучше. Давайте, мальчики.

Я всегда говорю, что никто не может расчистить путь лучше, чем Эмерсон. Его недвусмысленные жесты и ещё более недвусмысленное выражение лица заставили зрителей отбежать в поисках безопасного места. Мальчики покрепче ухватились за опоры для переноски и двинулись дальше, а наши рабочие – за ними.

Я снова повернулась к полковнику Беллингему.

– Я не могу разговаривать с вами сейчас, полковник, я должна уйти. В этом деле существует тайна, которая должна быть раскрыта, но с этим придётся подождать. В надлежащее время вы получите известие от меня.

Вместо ответа он издал ужасный сдавленный крик. Обернувшись, я увидел, что Дональд бросился вперёд. Могучие руки Эмерсона быстро схватили и удержали его, но до этого Фрейзер успел сорвать покрытие с гроба, заставив его раскачиваться между натянутыми верёвками. Туристы, на которых нагнали страху, не могли видеть, что лежит внутри, но нашим глазам во всей красе предстали синее шёлковое покрывало и завитки льняных волос.

Не в силах вырваться из хватки моего разгневанного и ругающегося мужа, Дональд поднял восторженное лицо к небу.

– Наконец! – воскликнул он. – Наконец-то! Это она!

Другой, более глубокий голос отозвался эхом. Смертельно побледнев, Беллингем повторил:

– Это она! О Боже – это она!

И, схватившись за вздымающуюся грудь, шагнул вперёд и рухнул на землю.

***

Было приятно наблюдать, как мгновенно и эффективно моя семья вышла из создавшегося критического положения. Реакция Эмерсона, естественно, стала самой быстрой и эффективной. Он нанёс Дональду резкий удар в челюсть, поймал обвисшее тело и передал его двум нашим рабочим.

– Махмуд, Хасан, отведите его в карету, – приказал он. – Любой экипаж. Отберите у хозяина, если понадобится. Миссис Фрейзер, следуйте за мужем. Рамзес, Давид...

Мальчики уже продолжили путь в сопровождении Абдуллы и Селима, а Нефрет стояла на коленях рядом с полковником с ножом в руке. Долли стояла и смотрела на него сверху вниз; когда сверкающий клинок Нефрет коснулся горла её отца, она испустила пронзительный крик.

Нож аккуратно скользнул сквозь слои рубашки, жёсткого воротника и шёлкового галстука полковника, и Нефрет пробормотала, не поднимая глаз:

– Заткни глотку этой чёртовой девчонке, тётя Амелия, ладно? Я чуть не перерезала бедняге горло, услышав этот вой.

– Конечно, – кивнула я. – Долли, если ещё раз пикнешь, получишь оплеуху. Это удар, Нефрет?

Она обнажила его грудь и прижалась к ней ухом.

– Он бледный, не покрасневший. Возможно, сердце.

Эмерсон стоял рядом со мной, уперев руки в бёдра и нахмурив брови.

– Будь оно всё проклято, – ворчал он. – Почему такое всегда происходит со мной? Если бы хоть у кого-нибудь из людей хватило приличия умереть в другом месте…

Я слишком хорошо знала доброе сердце Эмерсона, чтобы воспринимать эту бездушную речь буквально. Затем мы заметили, что лицо полковника снова порозовело и глаза открылись. Но смотрели они не на нас, а на золотую головку, приникшую к его груди.

– Сердцебиение более устойчиво, – констатировала Нефрет.

И снова уселась на пятки. Рука полковника шевельнулась в слабой попытке поправить одежду. Нефрет вернула ткань на место и улыбнулась ему.

– Вам лучше, сэр, не так ли? Мне жаль, что я испортила ваш красивый галстук, но это было необходимо.

– Вы... врач? – слабо спросил он.

– О нет. Мы должны отвести его к врачу как можно скорее, тебе не кажется, тётя Амелия?

Я начала разделять досаду Эмерсона на людей, постоянно падавших в обморок. Однако обычная порядочность, а также долг христианки заставили меня держать это мнение при себе.

Я глотнула (в медицинских целях) бренди из фляжки, которую ношу с собой, и полковник, поддерживаемый мускулистыми руками Эмерсона, неуверенно поднялся на ноги.

– Где ваш экипаж? – спросил Эмерсон. – А ваш драгоман?

Вперёд вышел мужчина, доселе тихо стоявший среди зевак. У него была тёмная кожа нубийца и выдающийся орлиный нос араба. Остальные его черты скрывали седая борода и усы.

– Я слуга ховаджи[133]133
  Ховаджи – здесь: господин, богач (арабск.).


[Закрыть], Отец Проклятий.

– Тогда почему, чёрт возьми, ты не присматриваешь за ним? – набросился на него Эмерсон.

– Он приказал мне держаться подальше от него и молодой ситт, пока не позовёт меня.

Эмерсон фыркнул.

– Ну, и как тебя зовут?

– Мохаммед.

– Я не видел тебя раньше. Ты из Луксора?

– Нет, Отец Проклятий. Я из Асуана.

– Что ж, Мохаммед, отведи ховаджи в его экипаж.

– Подожди, – слабо пробормотал полковник. – Долли...

Нефрет отвела меня в сторону. На её лице явственно читалось беспокойство.

– Тётя Амелия, мы не можем позволить им самостоятельно вернуться в отель, – прошептала она. – Если они не нашли кого-то с прошлого вечера, у неё нет даже горничной, которая могла бы ей помочь. Она не в состоянии ухаживать за ним, а он – если ей действительно угрожает опасность – не в состоянии присматривать за ней. Я могла бы сопровождать их…

– Ни при каких обстоятельствах! – воскликнула я. Её маленький подбородок напрягся.

– Но что-то нужно сделать.

– Согласна. – Я снова повернулась к Эмерсону, которого явно терзали сомнения. Он заявляет, что презирает все религии, но его моральные нормы выше, чем у большинства людей, называющих себя христианами – если у него находится время подумать об этих нормах. Сейчас время у него нашлось; он нахмурился, но даже не выругался себе под нос, когда я приказала драгоману Мохаммеду отвести его нанимателя в наш дом.

– Ибрагим пойдёт с тобой, чтобы указать тебе путь, – закончила я. – И я пошлю кого-нибудь в Луксор прямо за доктором Уиллоуби.

Долли не проронила ни слова и не сдвинулась ни на дюйм, даже когда отец позвал её. Она больше, чем когда-либо, походила на восковую куклу; карие глаза были невыразительны, как стекло. Я ткнула её зонтиком.

– Иди вместе с отцом.

– Да, мэм, – отозвалась Долли каким-то потусторонним голосом. – В ваш дом, мэм?

– Мы будем там раньше тебя, – заверила я её. – А теперь поспеши – разве ты не видишь, что он ждёт тебя? Чем раньше мы окажем ему медицинскую помощь, тем лучше.

Эмерсон проводил их до экипажа. Мне хотелось бы верить, что им руководили христианское милосердие и джентльменские манеры, но, скорее всего, он хотел избавиться от посторонних как можно быстрее. Мы с Нефрет двинулись обратно по тропинке над плато. Мы поднимались быстро, но вскоре нас догнал Эмерсон. Ругавшийся на чём свет стоит.

– Это пустая трата времени, Эмерсон, – прервала я. – Мне ситуация нравится не больше, чем тебе, но у нас не было выбора.

– Да, верно. Однако, – неохотно признал Эмерсон, – этот выбор, по сути, нам навязало треклятое чувство долга. У меня тоже есть предел терпения, Амелия. Я надеюсь, что ты вышвырнешь их из моего дома как можно раньше.

– Доктор Уиллоуби, вероятно, захочет отвезти полковника в свою клинику, – предположила Нефрет.

– Именно то, что я собиралась предложить, – подхватила я. – Очевидно, это лучшее место для полковника, и там есть как медсёстры, так и прислуга, которая присмотрит за девушкой. Не волнуйся, Эмерсон, они покинут твой дом ещё до сумерек.

– Им, чёрт возьми, лучше поторопиться. У нас ещё осталась мумия, с которой нужно разобраться, Пибоди, не забыла? Я хочу исследовать её сегодня же вечером.

Я пробормотала согласие. Мне тоже не терпелось осмотреть мумию, хотя я уже не сомневалась в её подлинности.

ГЛАВА 6

Я НИКОГДА НЕ ИСПЫТЫВАЛА

ОСОБОЙ ЛЮБВИ К МУМИЯМ.

Когда я увидела перед собой знакомые стены нашего дома, мне показалось, что нас не было несколько дней, хотя мы покинули его лишь утром. Было бы приятно расслабиться на затенённой веранде с прохладным напитком в руке, но я знала, что до наслаждения осталось ещё несколько часов. Препоясав чресла[134]134
  Препоясав чресла – архаичная идиома. Она означает: собраться с силами, подготовиться и укрепить себя для того, что должно произойти, особенно морально; подготовиться к чему-то трудному, например, к тяжёлой работе или трудным обстоятельствам.


[Закрыть] и выпрямив спину, я принялась действовать. Экипаж прибыл вскоре после нас, и я увидела, что полковника уложили в кровать в комнате Рамзеса, его драгомана и кучера послали на кухню за едой и питьём, а Долли снабдили средствами, чтобы освежиться.

Нефрет оказалась права: девушка была абсолютно безнадёжна и совершенно не могла заботиться о себе, а уж тем более – об отце. Она сидела за моим туалетным столиком, сложив руки на коленях, и, застыв, смотрела на своё отражение в зеркале; мне пришлось собственноручно вытащить булавки для шляпы, снять эту шляпу и разгладить мокрые спутанные волосы. Когда я предложила ей влажную ткань, Долли только тупо посмотрела на неё, поэтому я сама вытерла пыль и пот с её лица, заметив, что на нём нет ни малейших следов слёз.

Холодная вода – а может, моё насилие над фарфорово-белой кожей лица – привела её в чувство. Она взяла ткань из моей руки и нежно промокнула губы. (Я подозревала, что их красивый розовый цвет не совсем естественный.) Затем она попросила свою сумочку.

Втирая в щёки рисовую пудру, она спросила:

– Как мой бедный дорогой папочка?

– Рада сообщить, что он спокойно отдыхает. С ним сидит мисс Форт.

– Мисс Форт? – Я посмотрела на красивое, спокойное лицо, отражавшееся в зеркале, и увидела, как глаза Долли сузились. – Почему она сидит с ним?

– Потому что она добрая, отзывчивая девушка. У неё – медицинская подготовка. Поскольку я была занята с вами, больше никого не осталось.

– Где мистер Эмерсон?

Я собиралась ответить, когда поняла, что она имеет в виду не моего мужа. Похоже, теперь мне тоже придётся к этому привыкнуть.

– Если вы говорите о моём сыне, они с Давидом увели лошадей на выгул. Вам теперь лучше? Несомненно, вы захотите пойти к отцу.

Долли закрыла глаза рукой и покачала головой.

– Я просто не могу смириться с этим, миссис Эмерсон. То, что с ним так плохо, разрывает мне сердце.

Я провела её на веранду и приказала Али подать чай. На попытки завязать вежливую беседу Долли отвечала лишь рассеянным шёпотом. Она села в кресло рядом с одной из открытых арок, откуда открывался прекрасный вид на песчаную тропу, ведущую к берегу реки, и её глаза не отрывались от пейзажа. Я предположила, что она высматривает доктора, и моё раздражение немного утихло.

Доктор Уиллоуби прибыл так быстро, как только смог – вскоре подъехал экипаж. Спокойное лицо доктора, тихий, успокаивающий голос, само его присутствие вызвали у меня ощущение, что с моих плеч сняли тяжёлое бремя. Мы знали врача много лет и полностью ему доверяли.

Я собиралась провести его в комнату, где лежал больной, когда из дома вышел Эмерсон. Я предполагала, что он прячется в своём кабинете, избегая Долли и полковника, но первые же слова убедили меня, что я недооценила его. Замечательный человек! Он не пренебрегал ни отцовскими обязанностями, ни обязанностями английского джентльмена.

– Мы с Нефрет были с полковником, – объяснил он. – По-моему, он спокойно отдыхает. Пойдём, Уиллоуби.

Эмерсон вернулся вместе с Нефрет. На ней по-прежнему были пыльные сапоги и брюки, руки обнажены до локтей, воротник расстёгнут. Она откинула с лица выбившиеся пряди рыжевато-золотистых волос и устало опустилась в кресло. Сехмет моментально переползла с моих колен на колени Нефрет.

– Простите мой внешний вид, – официально произнесла Нефрет, поглаживая кошку. – Я действительно хочу чашку чая, прежде чем переоденусь.

Долли не ответила, продолжая осматривать местность. Возможно, она восхищалась вечерним светом на золотом песке. Однако я начала подозревать, что это не так. Потому что доктору она бросила от силы два-три слова.

Долли первой увидела приближавшихся всадников. Почему они не вернулись в конюшню, я не знала, но предполагала, что из-за желания Рамзеса покрасоваться. И надо сказать, что он хорошо с этим справился, доведя чудесное, послушное животное, которым управлял, до веранды и эффектно подняв его на дыбы. Даже у меня перехватило дыхание от восхищения. Я знала своего сына достаточно хорошо и была уверена, что он не применял силу. Его руки лежали на поводьях, и когда он наклонился вперёд, чтобы погладить лошадь по шее, Риша вскинул голову, как красивая девушка, получившая комплимент.

Долли захлопала в ладоши и побежала к входу.

– О, чудесно! – воскликнула она. – Какое красивое существо! И как замечательно вы ездите!

Рамзес бросил пустой взгляд на изящную, утончённую фигурку, и я пересмотрела своё прежнее мнение. Если он и хотел произвести впечатление, то явно не на Долли. И тут я поняла, что он даже не знал, что она здесь: решение доставить полковника к нам мы приняли только после того, как Рамзес и Давид ушли с мумией.

Мальчики спешились, и я объяснила ситуацию.

– Мисс Беллингем ждёт вестей от доктора Уиллоуби, который сейчас осматривает её отца. Мы сочли, что полковника лучше всего доставить сюда.

– Я отведу лошадей в конюшню, – начал Давид.

– Нет, подождите.– Долли изящно приподняла юбки и подошла к Рише, разглядывавшего её с вежливым равнодушием. – Какая красавица! Она ваша, мистер Эмерсон?

Рамзес, привыкший к такой форме обращения не более, чем я, невольно взглянул на отца, прежде чем ответить.

– Э-э… да.

– Вы позволите мне испытать её, не так ли?

– Сейчас?

Она издала звенящий смешок.

– Глупый мальчик! Как же мне ездить верхом в таком наряде?

Рамзеса, явно растерявшегося, спасло возвращение доктора Уиллоуби. Он отклонил моё предложение выпить чашку чая, сказав:

– Я хочу немедленно отвезти полковника в свою клинику. Не то чтобы существовал повод для беспокойства, – добавил он, ободряюще улыбнувшись Долли (скорее, её спине, поскольку она даже не потрудилась повернуться к нему лицом). – Но я хотел бы подержать его под наблюдением в течение нескольких дней. Мы обеспечим вам все условия для удобного пребывания, мисс Беллингем, и я уверен, что вам будет спокойнее рядом с отцом.

Это привлекло внимание Долли. Морщина пересекла фарфоровую поверхность её лба.

– Вы хотите, чтобы я осталась с ним в больнице? Вы же сказали, что не о чем беспокоиться! Почему я должна там оставаться?

Я знала, о чём думает это маленькое эгоистичное существо. Тихая атмосфера клиники, где за ней присматривают ответственные лица, совершенно не в её вкусе. Она надеялась, что я предложу ей переехать к нам, и я была уверена: если от меня не последует приглашения, она выскажет это предложение сама.

– Вы не можете оставаться в отеле в одиночестве, – непререкаемо заявила я. – Это замечательная идея. Спасибо, доктор Уиллоуби.

Долли холодно и оценивающе посмотрела на меня. Затем, понимая, что встретила достойную соперницу, склонила голову и покорно пробормотала:

– Да, спасибо, доктор.

Похоже, она краем глаза наблюдала за Рамзесом. Стоило ему шагнуть в сторону, Долли тут же подскочила, как игривый котёнок.

– Большое спасибо за вашу доброту, мистер Эмерсон. Вы не забудете своё обещание?

– Я не понял, – отозвался Рамзес. – Какое обещание?

– Позволить мне оседлать вашу прекрасную лошадь.

Мисс Долли весьма утомила меня.

– Не может быть и речи, мисс Беллингем. Ришу не приучили к боковому седлу[135]135
  Боковое седло для верховой езды – это тип седла, которое позволяет всадникам – как правило, женщинам – сидеть обеими ногами по одну сторону лошади («в стороне»), а не верхом. Сидение в стороне восходит к античности и появилось в европейских странах в средние века как способ для женщин в юбках скромно ездить верхом, поскольку в противном случае обнажались ноги, что считалось верхом неприличия.


[Закрыть]. Вам не следует думать об удовольствиях, когда ваш отец так болен. Эмерсон, отведи её в карету доктора Уиллоуби и усади внутрь.

Долли тоже не дрессировали[136]136
  Амелия использовала глагол «trained», который совсем недавно употребили по отношению к лошадям.


[Закрыть], но мало кто не слушается меня, когда я говорю таким тоном, и мой дорогой Эмерсон немедленно последовал совету. Пока он уводил Долли, я пошла с доктором Уиллоуби, чтобы помочь полковнику, который уже сидел и снова выглядел почти самим собой. Заверив меня в своей благодарности, он многозначительно добавил:

– Нам есть о чём поговорить, миссис Эмерсон. Могу ли я попросить вас об одолжении – побеседовать со мной как можно скорее…

– В любое удобное для вас время, полковник, – перебила я. – Я точно с таким же нетерпением ожидаю возможность побеседовать, как только доктор Уиллоуби посчитает, что вы достаточно здоровы.

– Чтобы пережить очередное потрясение? Не бойтесь этого, миссис Эмерсон. Ничто не сможет причинить мне бо́льшие страдания, чем то, что я видел сегодня. Что бы из этого ни вышло…

– Я понимаю, – кивнула я, потому что доктор Уиллоуби, стоявший за ним, качал головой и показывал на дверь. – И надеюсь, в конце концов всё устроится.

Однако от него было не так-то легко избавиться; он настоял на том, чтобы пожать нам с Эмерсоном руки и снова поблагодарить нас. Мальчишки сбежали с лошадьми. И вернулись только после того, как экипаж уехал.

Увидев мой критический взгляд, Рамзес спросил:

– Ты не возражаешь, если мы не переоденемся к ужину, матушка? Уже поздно, и отец хочет, чтобы мы поработали над... поработали сегодня вечером.

– Да, всё в порядке, – подтвердил Эмерсон. – Сядь, моя дорогая Пибоди. Подними ноги на скамеечку, и я принесу тебе виски с содовой. У тебя был тяжёлый день, но должен сказать тебе, дорогая, что – за исключением одного-двух простительных промахов – я никогда не видел лучшего представления. Ты так изящно избавилась от Беллингемов...

Я выпила виски, но могла только покачать головой, изумляясь его наивности. Мы не избавились от Беллингемов – ничего подобного! Долли, по всей видимости, испытывала необъяснимую симпатию к Рамзесу, и мне совсем не понравилось, как полковник смотрел на Нефрет, когда прощался. Он осмелился поцеловать ей руку. Полковник был достаточно стар, чтобы приходиться ей дедушкой, но, вероятно, достаточно тщеславен, чтобы счесть это неважным. Как и большинство мужчин. И теперь он был вдовцом.

– Это миссис Беллингем, – произнесла я.

Слова прозвучали в торжественной тишине. Я не сомневалась, что все думали об одном и том же, потому что никто не спросил, что я имела в виду. Рамзес, занимавший своё любимое место на невысокой стене, заговорил первым.

– Если это так – а нам ещё предстоит точная идентификация – как она попала из Каира в могилу на Фиванских холмах?

– Это только один из многих вопросов, на которые нет ответа, – вздохнула я.

Нефрет подняла ноги и обхватила руками согнутые колени.

– Полковник не мог поместить её туда.

– Недоказанное предположение, – холодно отрезал Рамзес.

– Однако разумное, – возразила я. – Это его первая поездка в Египет после исчезновения жены. Передвижения Беллингема во время предыдущего визита, очевидно, были общеизвестны. Подготовка тела, транспортировка его, поиск и раскопки подходящей гробницы, сокрытие местонахождения – на эти действия потребовались бы недели, а то и месяцы.

– Во всяком случае, зачем мужчине такое делать? – спросил Давид, его чувствительные губы задрожали.

– Ну… – начала я.

– Не говори, Пибоди! – крикнул Эмерсон.

– Да в этом и нет необходимости. Вы все точно так же об этом думали. Но в данном случае нет оснований для пустопорожних размышлений: осмотр тела может выявить причину смерти. – Озабоченно наблюдая за апоплексическим лицом Эмерсона, я добавила: – Или, может быть, и нет. Выпей ещё виски, Эмерсон, прошу тебя. Есть ещё одно возможное объяснение такого захоронения останков. В уголовных расследованиях всегда нужно задавать вопрос: «Cui bono?» – И перевела для Давида, чья латынь оставляла желать лучшего: «Кому это выгодно?» Так вот, один человек действительно может получить выгоду, когда обнаружат тело молодой и красивой женщины, завёрнутое в шёлковые одежды...

Шипение, хрип и бульканье Эмерсона, сидевшего за столом и подливавшего в стакан содовую, заставили меня остановиться. Он повернулся. Жидкость капала с подбородка и кончика носа.

– Осторожнее, дорогой! – воскликнула я. – Что-то не так с газогеном[137]137
  Газоген (зельцоген) – это поздневикторианское устройство для производства газированной воды. Оно состоит из двух соединённых стеклянных шаров: нижний содержит воду или другой напиток, который нужно сделать газированным, верхний – смесь винной кислоты и бикарбоната натрия, которая реагирует с образованием углекислого газа. Полученный газ выталкивает жидкость в нижнем контейнере вверх по трубке и из устройства. Шары окружены защитной сеткой из лозы или проволоки, так как они имеют тенденцию взрываться.


[Закрыть]?

– Нет, – прохрипел Эмерсон. – Нет, Пибоди. Похоже, что-то не так со мной – то ли со слухом, то ли с мозгом. Ты всерьёз предполагаешь, что миссис Уитни-Джонс поместила это тело в могилу, чтобы в нужный момент обнаружить его и убедить Дональда Фрейзера… – его голос сорвался. – Чтобы убедить его... – Он не мог продолжать. Беспомощно прислонившись к столу, он смеялся, пока смех не перешёл в кашель.

Я подошла к нему и ударила по спине.

– Я рада слышать твой искренний смех, милый. Давай поужинаем, и тогда… тогда окажемся на шаг ближе к истине.

Полезное напоминание о предстоявшей нам мрачной задаче. Ни у кого не было обычного вечернего аппетита; Нефрет вяло ковыряла еду. Я была уже готова поверить, что мумия, в конце концов, окажется безвкусной шуткой – созданной для обмана кучей палок и набивки – но знала, что шансов на такой безобидный исход практически нет. Увидев тело, полковник что-то узнал – волосы или, что более вероятно, ткань. Любящий жених мог собственноручно выбрать это платье как часть приданого своей невесты.

После обеда мы собрались за длинным столом в комнате, где Нефрет проявляла свои фотографии. Окна плотно закрыли ставнями; Эмерсон не собирался предоставлять возможным соглядатаям ни единого шанса.