Текст книги "СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Не "где угодно". Все эти факторы влияют не так уж сильно. Солнце Земли должно находиться где-то в окрестностях этих координат. А звезда в центре должна быть ближайшей соседкой солнца Земли. Странно, что нашлась соседка, так похожая на солнце Земли, если не считать, что она двойная. Но тем не менее это так.

– В таком случае, – сказал Пелорат, – мы бы увидели рядом с Альфой солнце Земли?

– Не увидели бы. Потому что на карте компьютера, я уверен, солнца Земли нет. Именно это и заставило меня удивиться, когда мы увидели Альфу в центре экрана.

– Ну что ж, – сказала Блисс, – почему бы не поискать солнце Земли в реальном космосе? Если вблизи Альфы найдется похожая на нее одиночная звезда, то это и будет солнце Земли?

Тревиц вздохнул.

– Если бы это оказалось так, – сказал он, – я готов поставить половину своего состояния на то, что около такой звезды на орбите окажется планета Земля… Я опять не решаюсь.

– Боитесь потерпеть неудачу?

Тревиц кивнул.

– Но, – сказал он, – дайте мне пару секунд, чтобы перевести дыхание, и я это сделаю.

И пока трое взрослых смотрели друг на друга, Фоллом подошла к столу и с любопытством уставилась на контуры рук на нем. Она осторожно протянула руку к контуру, но Тревиц быстро взмахнул рукой и задержал это движение, резко сказав:

– Нельзя трогать, Фоллом!

Юная солярийка испугалась и отступила в объятия Блисс.

– Мы не должны уходить от действий, Голан, – сказал Пелорат. – Вдруг вы ничего не найдете?

– Тогда, – сказал Тревиц, – придется вернуться к старому плану: посетить поочередно сорок семь планет космитов.

– А если и это ничего не даст?

Тревиц с досадой покачал головой, как бы не позволяя этой мысли слишком глубоко укорениться. Опустив голову, он сказал:

– Тогда и буду думать.

– А если планеты прародителей вообще нет?

При звуках этого тонкого голоса Тревиц поднял голову.

– Кто это сказал? – спросил он. Он мог бы и не спрашивать. Момент удивления прошел, и он очень хорошо знал, кто задал этот вопрос.

– Я, – сказала Фоллом.

Нахмурившись, Тревиц посмотрел на нее.

– Ты поняла, о чем мы говорим?

– Вы ищете планету прародителей, – сказала Фоллом, – но вы ее еще не нашли. Может быть, эта планета никогда не была?

– Этой планеты никогда не было, – негромко поправила Блисс.

– Нет, Фоллом, – серьезно объяснил Тревиц, – эта планета тщательно прячется. Если так старательно что-то скрывают, значит, есть что скрывать? Ты меня понимаешь?

– Да, – ответила Фоллом. – Вы мне не разрешаете дотрагиваться до рук на столе. Раз вы не разрешаете, значит, это было бы интересно.

– Но не для тебя, Фоллом… Блисс, вы растите чудовище, которое нас всех уничтожит. Не пускайте ее сюда, если я не сижу за столом. Но и тогда сначала хорошенько подумайте.

Похоже, эта маленькая интермедия стряхнула нерешительность с Тревица.

– Очевидно, мне лучше заняться делом, – сказал он. – Если я буду просто сидеть в нерешительности, эта маленькая террористка захватит корабль.

Освещение стало слабее, а Блисс тихо сказала:

– Тревиц, вы обещали. Не называйте ее чудовищем и террористкой в ее присутствии.

– Тогда следите за ней лучше и научите ее хорошим манерам. Скажите ей, что детей должно быть совсем не слышно и почти не видно.

Блисс нахмурилась.

– Вы просто ужасно относитесь к детям, Тревиц, – сказала она.

– Может быть. Сейчас не время это обсуждать.

Затем с облегчением и удовлетворением он сказал:

– Вот снова Альфа, в реальном космосе… А слева от нее и чуть выше почти такая же яркая звезда, и в галактической карте компьютера ее нет. Уж это точно солнце Земли. Я готов поставить на это почти все свое состояние.

72

– Ладно уж, – сказала Блисс, – мы не возьмем и части вашего состояния. Так что можно сразу решить вопрос. Давайте навестим эту звезду, как только сможем совершить Прыжок.

– Нет. – Тревиц покачал головой. – На этот раз дело не в нерешительности или страхе. Дело в осторожности. Трижды мы посещали неизвестные планеты и трижды натыкались на опасные неожиданности. Более того, трижды мы были вынуждены поспешно бежать с этих планет. На этот раз решается все, и я не хочу играть вслепую. По крайней мере, насколько могу. Мы слышали пока только туманные рассказы о радиоактивности. По странной случайности в парсеке от Земли находится планета с человеческим населением…

– Мы уверены, что у Альфы есть планета, населенная людьми? – спросил Пелорат. – Вы сказали, что в компьютерных данных стоит вопросительный знак.

– Все равно, – сказал Тревиц, – надо попробовать. Почему бы не посмотреть? Если там найдутся люди, узнаем, что им известно о Земле. Для них Земля не далекая планета из легенды. Это соседний мир, яркий, заметный на их небе.

– Неплохая идея, – задумчиво сказала Блисс. – Я подумала, что, если планета Альфы населена и если ее обитатели не такие уж законченные изоляты, они могут отнестись к нам дружески, и нам удастся для разнообразия пополнить запасы продуктов.

– И, может быть, мы встретим приятных людей, – сказал Тревиц. – Не забывайте об этом. Вы не возражаете, Янов?

– Вам решать, – сказал Пелорат, – куда бы вы ни полетели, старина, я с вами.

– Мы найдем Джемби? – неожиданно спросила Фоллом.

– Мы поищем его, Фоллом, – торопливо, прежде чем успел бы ответить Тревиц, сказала Блисс.

– Значит, решено. На Альфу, – резюмировал Тревиц.

73

– Две больших звезды, – сказала Фоллом, показывая на обзорный экран.

– Верно, – сказал Тревиц, – две… Блисс, следите за ней. Я не хочу, чтобы она чем-нибудь здесь играла.

– Ее увлекает техника, – сказала Блисс.

– Да, я знаю, – сказал Тревиц. – Но меня не увлекает ее увлечение… Хотя, сказать по правде, меня, как и ее, увлекает зрелище на обзорном экране: две звезды рядом, и обе такие яркие.

Две звезды уже казались дисками, экран автоматически усилил плотность фильтра, чтобы приглушить яркость и не повредить сетчатку глаз. В результате большая часть звезд стала незаметной, а эти две гордо царили.

– Дело в том, – сказал Тревиц, – что я никогда не бывал так близко от двойной системы.

– Никогда? – удивленно сказал Пелорат. – Неужели не были?

Тревиц рассмеялся.

– Я облетел много мест, Янов, но не такой уж я галактический бродяга, как вам кажется.

– Я вообще не бывал в космосе до того, как встретил вас, сказал Пелорат, – но мне всегда казалось, Голан, что любой человек, которому удалось выбраться в космос…

– Побывает везде, – закончил Тревиц. – Я знаю. Это естественно для планетоседов. Дело в том, что охватить истинный размер Галактики они не в состоянии, что бы ни говорили им разум и воображение. Можно путешествовать всю жизнь и оставить неизведанной большую часть Галактики. Кроме того, никто не летает к двойным.

– Почему? – спросила Блисс, сдвинув брови. – Мы на Гее астрономию знаем хуже, чем постоянно странствующие изоляты, но у меня такое впечатление, что двойные не такая уж редкость.

– Да, – сказал Тревиц, – их даже больше, чем одиночных звезд. Однако при образовании двойных нормальный процесс генерации планет нарушается. У двойных меньше планетного вещества, чем у одиночных звезд. Планеты, которые все-таки образуются около них, часто движутся по нестабильным орбитам и очень редко подходят для заселения.

Древние исследователи, наверно, изучили множество двойных, а после этого стали искать для заселения только одиночные. Конечно, когда Галактика плотно заселилась, путешествия стали нужны для торговли и связи, а люди путешествуют только между заселенными планетами, обращающимися вокруг одиночных звезд. Во время войн иногда на маленьких планетах около двойных звезд устраивались военные базы, если эти планеты располагались в стратегически удобном месте: но когда гиперпространственные полеты усовершенствовались, такие базы стали ненужными.

– Поразительно, сколько я еще не знаю, – скромно сказал Пелорат.

Тревиц только улыбнулся.

– Не удивляйтесь, Янов, – сказал он. – Во время службы во Флоте я прослушал уйму лекций по устаревшим военным тактикам, которых никто не собирался применять. Эти лекции нам читали просто по инерции. Я всего лишь пересказал кусочек такой лекции… Вспомните, сколько вы знаете о мифологии, фольклоре, древних языках, чего не знаю я, а знаете только вы… и очень немногие люди.

– Да, – сказала Блисс, – но перед нами двойная система, и у одной из звезд имеется обитаемая планета.

– Как мы надеемся, – возразил Тревиц. – Нет правил без исключений. И официальный вопросительный знак намекает на какую-то загадку… Нет, Фоллом, эти ручки не игрушки… Блисс, или держите ее в наручниках, или уведите.

– Она ничего не сломает, – сказала Блисс, но все-таки притянула юную солярийку к себе. – Почему вы медлите?

– Во-первых, – ответил Тревиц, – мне хочется полюбоваться зрелищем двойной звезды с такого близкого расстояния. А во-вторых, я просто осторожничаю. Все, что случилось после отлета с Геи, учило меня только осторожности.

– Какая из этих звезд Альфа, Голан? – спросил Пелорат.

– Мы не заблудимся, Янов. Компьютер знает, какая из них Альфа, да и мы тоже. Это более горячая и более желтая. Вы заметили, что свет той звезды, что справа, имеет оранжевый оттенок, как у солнца Авроры?

– Да, теперь вижу.

– Очень хорошо. Это меньшая… Как называется вторая буква в том алфавите, о котором мы говорили?

Пелорат немного подумал и сказал:

– Бета.

– Тогда назовем оранжевую звезду Бетой, а желто-белую Альфой. И мы направляемся к Альфе.

17. Новая Земля

74

– Четыре планеты, – пробормотал Тревиц. – Все малые, плюс пояс астероидов. Ни одного газового гиганта.

– Вы разочарованы? – спросил Пелорат.

– Да нет. Я этого ожидал. Обычно, когда двойные вращаются друг около друга на небольшом расстоянии, планет, обращающихся около одной из них, нет. Планеты могут обращаться около центра притяжения обеих звезд, но это слишком далеко, и маловероятно, что такие планеты окажутся пригодными для обитания.

С другой стороны, если двойные достаточно далеки друг от друга, то около каждой из них могут обращаться планеты со стабильной орбитой, если орбита близко к звезде. Альфа и Бета, согласно компьютерному банку данных, находятся друг от друга в среднем на расстоянии 3,5 миллиарда километров, и даже в периастре, когда они ближе всего друг к другу, их разделяет 1,7 миллиарда километров. Если орбита планеты удалена от любой из звезд меньше, чем на 200 миллионов километров, она будет относительно стабильной. Планеты с большой орбитой невозможны, поэтому здесь нет газовых гигантов. Но нам газовые гиганты и не нужны.

– И одна из этих четырех может оказаться заселенной? спросил Пелорат.

– Единственно возможная – вторая планета. Она достаточно велика, чтобы удержать атмосферу.

Они быстро приближались ко второй планете. Через два дня ее изображение на экране начало заметно увеличиваться. Сначала медленно, а потом, когда не обнаружилось посланных им на перехват космических кораблей, со все возрастающей почти пугающей, скоростью.

"Далекая Звезда" двигалась по временной орбите в тысяче километрах над облачным покровом, когда Тревиц мрачно заявил:

– Я понимаю, почему около этой планеты стоит вопросительный знак. Нет ни радио, ни каких-нибудь других технологических излучений, ни освещения на ночной стороне.

– Похоже, облачный покров очень толстый, – заметил Пелорат.

– Радиоизлучению он не помешал бы, – ответил Тревиц.

Они смотрели на планету, а она поворачивалась внизу, как симфония водоворотов белых облаков, в которых через редкие разрывы проглядывал синий цвет океана.

– Уровень облачности велик для населенной планеты, – сказал Тревиц. – Должно быть, это мрачный мир… Меня больше всего беспокоит, – добавил он, когда они еще раз окунулись в ночную тень, – что нас не вызвала ни одна космическая таможенная станция.

– Такая, как на Компореллоне? – спросил Пелорат.

– Как на любой обитаемой планете. Нам полагалось бы остановиться для обычной процедуры, проверки документов, страховки и так далее.

– Может быть, мы пропустили вызов, – сказала Блисс.

– Компьютер принял бы его на любой мыслимой длине волны. И мы сами посылали сигналы, но нам никто не ответил. Вхождение под облачный слой без разрешения космических станций есть нарушение территориального пространства, но я не вижу другого выхода.

"Далекая Звезда" притормозила и усилила антигравитацию, чтобы удержаться на своей высоте; потом она снова вышла на солнечный свет и еще уменьшила скорость.

Тревиц, соединенный с компьютером, нашел большой разрыв в облаках. Корабль нырнул в него.

Внизу, видимо, под сильным ветром, бурлил океан. Он лежал под ними, морщинистый, с чуть заметными полосками пены.

Они вылетели из освещенного солнцем участка под облачный покров. Их отделяло от океана несколько километров. В тени облаков поверхность воды стала синевато-серой, температура заметно упала.

Глядя на обзорный экран, Фоллом быстро заговорила на своем богатом согласными языке, затем перешла на галактический. Ее голос дрожал.

– Что это внизу?

– Это океан, – успокаивающим голосом сказала Блисс. Просто большая масса воды.

– А почему она не высыхает?

Блисс взглянула на Тревица.

– Потому что воды слишком много, – объяснил он.

– Я не хочу столько воды! – задыхаясь, воскликнула Фоллом. – Давайте улетим!

В этот момент "далекая Звезда" вошла в полосу грозовых туч, и Фоллом тонко закричала. Обзорный экран затуманился: его пересекали полосы дождя.

Свет в каюте пилота померк, и движение корабля стало неровным.

Тревиц удивленно поднял глаза и закричал:

– Блисс, ваша Фоллом достаточно взрослая для трансдукции! Она использует электроэнергию, пытаясь управлять кораблем! Остановите ее!

Блисс крепко обняла Фоллом.

– Все в порядке, Фоллом, все в порядке. Это просто еще одна планета. Таких много. Ничего страшного нет.

Фоллом отчасти успокоилась, но продолжала дрожать.

– Ребенок никогда не видел океана, – сказала Блисс Тревицу. – И, насколько я знаю, никогда не сталкивалась с туманом и дождем. Вы не можете проявить сочувствие?

– Не могу, если она вмешивается в управление кораблем. Это опасно для всех нас. Уведите ее отсюда и успокойте.

Блисс кивнула.

– Я пойду с тобой, Блисс, – сказал Пелорат.

– Нет, нет, Пел, – возразила она. – Оставайся. Я успокою Фоллом, а ты успокоишь Тревица. – И она вышла.

– Нечего меня успокаивать, – проворчал Тревиц, обращаясь к Пелорату. – Сожалею, что вышел из себя, но не можем же мы позволить ребенку играть с управлением кораблем.

– Конечно, – ответил Пелорат. – Но это застало Блисс врасплох. А вообще она прекрасно управляется с Фоллом, и Фоллом для оторванного от дома и… робота ребенка ведет себя очень хорошо. В конце концов, ее втянули в жизнь, которой она не понимает.

– Знаю. Но ведь это не я взял ее с собой, а Блисс, не забывайте.

– Если бы мы ее не взяли, ее бы убили.

– Ладно, я потом извинюсь перед Блисс… И перед ребенком тоже.

Тревиц продолжал хмуриться, и Пелорат тихонько спросил его:

– Голан, старина, вас беспокоит что-то еще?

– Океан, – ответил Тревиц.

Они давно вышли из грозы, но над ними по-прежнему были сплошные облака.

– А что с океаном? – спросил Пелорат.

– Его слишком много.

Пелорат смотрел недоуменно, и Тревиц раздраженно добавил:

– Суши нет. Совсем. На этой планете абсолютно нормальная атмосфера, кислород и азот в нужном соотношении, значит, планету освоили, и растительная жизнь для поддержания нормального состава атмосферы должна быть. В естественном состоянии такие атмосферы не встречаются, разве только на Земле, где она неизвестно откуда взялась. Но на освоенных планетах обычно имеется суша, если не треть поверхности, то, по крайней мере, не менее одной пятой. Как же может быть, чтобы планету осваивали, а суши нет?

– Может быть, – предположил Пелорат, – эта планета нетипична из-за того, что входит в двойную систему? И из-за ее нетипичности атмосфера здесь возникла сама, а никто не осваивал эту планету? Или здесь, как когда-то на Земле, жизнь развилась самостоятельно, но только морская?

– Эта гипотеза для нас бесполезна. Для создания технологии нужен огонь, что невозможно в море, а населенная планета без технологии – это не то, что мы ищем.

– Я понимаю. Я только рассуждаю. В конце концов, технологию изобрели только раз, на Земле, и перенесли на другие планеты. Вы не можете утверждать, что технология должна быть такой-то и такой-то на основании одного случая.

– Животным, обитающим в море, чтобы двигаться, нужны обтекаемые формы, они не могут иметь придатки неправильной формы, вроде рук.

– У кальмаров есть щупальца.

– Признаю, – сказал Тревиц, – что мы можем теоретизировать, но если вы предполагаете, что где-то в Галактике появились кальмарообразные разумные существа и создали технологию, не основанную на применении огня, то вы, по-моему, предполагаете что-то совершенно невероятное.

– Только по-вашему, – тихо возразил Пелорат.

Неожиданно Тревиц рассмеялся.

– Хорошо, Янов, – сказал он, – я вижу, вы занимаетесь казуистикой, чтобы отомстить мне за резкость в разговоре с Блисс. Вы правы. Обещаю вам, что если мы не найдем здесь суши, то тщательно изучим океан и поищем ваших цивилизованных кальмаров.

Во время этого разговора корабль снова нырнул в ночную тень и экран стал черным. Пелорат поморщился.

– Я думаю, – сказал он, – безопасно ли это?

– Что, Янов?

– Вот так мчаться в темноте. Мы можем зарыться в океан и погибнуть.

– Исключено, Янов. Скажете тоже! Нас ведет компьютер по эквипотенциальной поверхности гравитационного поля. Проще говоря, корабль всегда остается в области постоянной напряженности гравитационного поля планеты, и это значит, что он держится на постоянной высоте над уровнем моря.

– На какой высоте?

– Почти пять километров.

– Это не очень утешительно. Что, если мы окажемся над сушей и врежемся в скалу?

– Мы можем не увидеть скалу, но компьютер при помощи радара увидит и обведет корабль вокруг скалы или поднимет над ней.

– А если попадется ровная суша? В темноте мы ее пропустим.

– Не пропустим, Янов. Вода по своей природе гладкая, а суша шероховатая, и поэтому отражения волн радара от суши совсем не похожи на отражения от воды, они гораздо хаотичнее. Компьютер это сразу заметит и даст мне знать. Даже на дневной стороне компьютер обнаружит сушу раньше, чем я.

Они замолчали. Через два часа "Далекая Звезда" снова вышла на дневной свет. Снова под ними поворачивался пустынный океан, становясь невидимым, когда они проходили через одну из многочисленных гроз. В одной из гроз ветер отклонил корабль в сторону.

– Компьютер уступил, – объяснил Тревиц, – чтобы не расходовать лишнюю энергию и свести к минимуму риск повредить корабль.

Когда они миновали грозу, компьютер легко вернул корабль на прежний курс.

– Возможно, это был край урагана, – сказал Тревиц.

– Послушайте, старина, – сказал Пелорат, – мы просто летим по кругу. Мы осматриваем только экватор.

– По-вашему, это глупо? – спросил Тревиц. – Мы описываем большую окружность в направлении север-юг. Мы проходим тропики и оба умеренных пояса каждый раз, когда проходим круг. А планета под нами вращается, и маршрут сдвигается на запад. Так что мы методично штрихуем планету. Поскольку мы до сих пор не наткнулись на сушу, по данным компьютера шансы найти обширный континент стали меньше чем один к десяти. А большой остров меньше чем один к четырем. И с каждым кругом эти шансы уменьшаются.

– Знаете, что сделал бы я? – медленно проговорил Пелорат, когда их снова поглотило ночное полушарие. – Я бы, еще находясь далеко от планеты, проверил радаром целое полушарие. Облака ведь не помеха?

– А потом, – добавил Тревиц, – перелетели бы на другое полушарие и сделали бы то же самое там. Или просто подождали бы, пока планета сделает оборот… Задним числом, Янов, это кажется просто. Но откуда мы знали, что у обитаемой планеты нет таможенных станций? А если мы прошли облачный слой, не останавливаясь на станции, откуда мы могли знать, что сразу не наткнемся на сушу? Обитаемые планеты – это… Суша!

– Ну, не сплошная суша, – сказал Пелорат.

– Я не об этом, – возбужденно сказал Тревиц. – Мы нашли сушу! Тихо!

Затем, так и не успокоившись, хотя и старался, Тревиц положил руки на контакты и соединился с компьютером.

– Это остров, – сказал он. – Примерно двести пятьдесят километров в длину и шестьдесят пять в ширину. Площадь что-то около пятидесяти тысяч квадратных километров. Вполне приличный, не просто точка на карте. Подождите…

Освещение в рубке померкло и выключилось совсем.

– Что происходит? – шепотом спросил Пелорат, как будто он боялся нарушить тишину.

– Надо, чтобы наши глаза привыкли к темноте. Корабль висит над островом. Смотрите. Видите?

– Нет… Кажется, пятнышки света. Я не уверен.

– Я их тоже вижу. сейчас подключу телескопические линзы.

И появился свет. Его беспорядочные пятна были хорошо видны на обзорном экране.

– Остров населен, – сказал Тревиц. – Может быть, это единственная населенная часть планеты.

– Что будем делать?

– Дождемся утра. Надо несколько часов отдохнуть.

– А они нас не атакуют?

– Чем? Я почти не улавливаю излучения, кроме видимого света и инфракрасного. Обитатели острова, безусловно, разумные, и технология у них есть, но доэлектронная, так что мы здесь в безопасности… А если окажется, что я ошибаюсь, меня заблаговременно предупредит компьютер.

– А утром?

– Утром мы, конечно, сядем.

75

Корабль спустился, когда сквозь разрыв в облаках пробились первые лучи утреннего солнца, освещая зеленую, окаймленную холмами прибрежную часть острова.

Снизившись, путешественники увидели хорошо ухоженные фермы, а между ними рощи и сады. Прямо под кораблем на юго-восточном берегу острова находился серебристый пляж, ограниченный прерывистой линией валунов, за которыми зеленела полоса газона. Виднелись и дома, которые, однако, не выстраивались во что-то похожее на город.

И, наконец, они различили не очень заметную сетку дорог, возле которых кое-где виднелись поселки, а затем в прохладном утреннем воздухе увидели вдали воздушный автомобиль. От птицы его отличал лишь характер движения. Это был первый бесспорный признак разумной жизни, который они заметили на планете.

– Может быть, это автомат, если только жители планеты умудрились сделать автомат без электроники, – предположил Тревиц.

– Весьма вероятно, – сказала Блисс. – Мне кажется, если бы им управлял человек, он бы непременно направился к нам. Мы необыкновенное зрелище. Корабль, спускающийся без реактивных двигателей, изрыгающих пламя.

– Странное зрелище на любой планете, – задумчиво проговорил Тревиц. – Немногие планеты видели спуск космического гравитического корабля… Прекрасная посадочная площадка пляж, но, если поднимется сильный ветер, мне бы не хотелось, чтобы корабль сдуло. Так что сядем подальше от берега, на полоске травы за валунами.

– По крайней мере, – сказал Пелорат, – гравитический корабль при посадке ничего не повредит.

"Далекая Звезда" мягко опустилась на четыре широкие подушки, которые медленно выдвинулись и слегка вжались в почву под весом корабля.

– Следы, однако, мы оставим, – сказал Пелорат.

– Во всяком случае, – сказала Блисс, и в ее голосе послышалось явное неодобрение, – климат здесь умеренный… даже теплый.

За спуском корабля наблюдала стоявшая на траве девушка. Она не выказывала признаков страха или удивления, ее лицо выражало лишь умеренный интерес.

Блисс оценила климат, посмотрев на одежду этой девушки.

Одежда состояла из пестрой короткой юбки и парусиновых сандалий на босу ногу. Выше пояса одежды не было. Черные блестящие волосы девушки спускались ниже талии, кожа у девушки была светло-коричневая, а глаза – с узким разрезом.

Тревиц огляделся: вокруг не было видно других людей. Он сказал:

– Наверно, еще рано и большинство жителей в домах или даже спят. Но и при этом я бы не назвал этот район густонаселенным.

– Я выйду, – сказал он, обернувшись к Блисс и Пелорату, – и поговорю с девушкой, если она говорит на чем-то понятном, а вы…

– Мне кажется, – решительно сказала Блисс, – мы можем выйти все. Девушка выглядит безобидно, а мне хочется размять ноги и подышать воздухом планеты. И, может быть, удастся организовать здесь питание. И Фоллом тоже полезно почувствовать под ногами почву планеты, а Пел, по-моему, хочет поговорить с девушкой и изучить ее язык.

– Кто, я? – слегка покраснев, сказал Пелорат. – Вовсе нет, Блисс, но в нашей маленькой компании лингвист действительно я.

Тревиц пожал плечами.

– Ладно, пошли все, – объявил он. – И все-таки на всякий случай я возьму оружие.

– Сомневаюсь, – сказала Блисс, – что вам захочется стрелять в эту девушку.

Тревиц улыбнулся.

– Она симпатичная, верно? – произнес он.

Тревиц первым вышел из корабля, за ним шла Блисс, протянув руку назад; держась за эту руку, осторожно спустилась по трапу Фоллом. Последним спустился Пелорат.

Черноволосая девушка с интересом наблюдала, она не попятилась ни на шаг.

– Что ж, попробуем, – пробормотал Тревиц. Он снял руку с бластера и сказал:

– Я приветствую вас.

– Я приветствую тебя, – ответила девушка после некоторого раздумья, – и я приветствую твоих товарищей.

– Как здорово! – воскликнул Пелорат. – Она говорит на классическом галактическом и с правильным акцентом.

– Я тоже понимаю ее, – сказал Тревиц, покачивая рукой в знак того, что понимает не вполне. – Надеюсь, и она меня.

– Мы прибыли из космоса, – продолжал он, дружелюбно улыбаясь, – мы прилетели с другой планеты.

– Это хорошо, – ответила девушка своим чистым сопрано. Твой корабль из Империи?

– Он с далекой звезды, он и называется "Далекая Звезда".

Девушка рассмотрела надпись на корабле.

– Это здесь написано? Если это так, то заглавная буква "З" выписана задом наперед.

Тревиц не успел возразить, как Пелорат сказал в восторге:

– Она права. Буква "З" перевернулась примерно две тысячи лет назад. Какой чудесный случай услышать классический галактический в виде живого языка!

Тревиц внимательно разглядывал девушку. Ее рост не превышал полутора метров, а груди были маленькими, но вполне оформившимися, и подростком она не казалась.

– Меня зовут Голан Тревиц, – сказал он, – моего друга Янов Пелорат, эту женщину зовут Блисс, а девочку – Фоллом.

– Выходит, на той далекой звезде, откуда вы прибыли, есть обычай давать мужчинам двойное имя? Меня величают Хироко, дочь Хироко.

– А как зовут вашего отца? – неожиданно вмешался Пелорат.

На это Хироко ответила пренебрежительным движением плеча.

– Как говорит моя мать, его имя Смул, но это не имеет значения. Я его не знаю.

– А где остальные люди? – спросил Тревиц. – Похоже, никого, кроме вас, не оказалось здесь, чтобы приветствовать нас.

Хироко ответила:

– Многие мужчины на борту рыбачьих шхун, многие женщины на полях. У меня последние два дня выходной, так что мне посчастливилось узреть это великое событие. Однако корабль было хорошо видно издали, пока он спускался. Люди любопытны. Другие прибудут сюда в скором времени.

– И много других на вашем острове?

– Много. Больше двадцати и пяти тысяч, – с гордостью сказала Хироко.

– А в океане есть еще острова?

– Другие острова, добрый сэр? – она казалась озадаченной.

Тревиц счел это ответом. Значит, только этот участок на всей планете населен людьми.

– Как вы называете вашу планету? – спросил он.

– Это Альфа, добрый сэр. Нас учили, что полное название планеты – Альфа Центавра, если это что-то тебе говорит. Но мы зовем ее просто Альфа и считаем ее ясноликой планетой.

– Какой планетой? – поворачиваясь к Пелорату, с недоумением спросил Тревиц.

– Она имеет в виду прекрасной планетой, – пояснил Пелорат.

– Да, – сказал Тревиц, – по крайней мере, здесь и сейчас. Он посмотрел в голубое небо с редкими проплывающими облачками. – У вас сегодня прекрасный солнечный день, но мне кажется, что на Альфе немного таких дней.

– Столько, сколько мы захотим, уважаемый сэр, – поджав губы, сказала Хироко. – Когда нам понадобится дождь, соберутся облака, но мы считаем, что в большую часть дней небо над головой должно быть чистым. И, конечно же, ясное небо и тихий ветер желанны в те дни, когда рыбачьи шхуны выходят в море.

– Значит, ваш народ управляет погодой, Хироко?

– Если бы это было не так, сэр Голан Тревиц, то мы постоянно мокли бы под дождем.

– Как же вы это делаете?

– Не будучи обученным инженером, сэр, я не могу тебе это растолковать.

– А как же именуется этот остров, на котором живет твой народ? – спросил Тревиц, чувствуя, что заразился витиеватым звучанием классического галактического (изо всех сил надеясь, что говорит правильно).

– Наш небоподобный остров среди необозримых вод, – сказала Хироко, – мы называем Новой Землей.

Услышав это, Тревиц и Пелорат переглянулись удивленно и радостно.

76

Продолжить этот разговор они не успели. Подходили другие люди. Группами. Наверно, думал Тревиц, пришли те, кто не занят на полях и не участвует в рыбной ловле, те, кто находился не очень далеко. Большинство пришло пешком, но приехали и два наземных автомобиля, довольно старомодных и неуклюжих.

Это общество явно не обладало развитой технологией, и все же они управляли погодой.

Хорошо известно, что технология – это не обязательно что-то цельное, и отставание в одной области может сочетаться с прогрессом в другой, но данный пример неравномерности, конечно, был необычен.

Среди тех, кто смотрел на корабль, почти половину составляли пожилые мужчины и женщины, было несколько детей, а из взрослых больше женщин, чем мужчин. Никто не выказывал страха или неуверенности.

– Вы не управляете их разумами? – негромко спросил Тревиц у Блисс. – Они выглядят… безмятежно.

– Нет, – ответила Блисс. – Я никогда не трогаю разумы без необходимости. Меня беспокоит состояние Фоллом.

Для тех, кто видел толпы зевак, количество окружающих людей не показалось бы большим. Но Фоллом никогда не видела столько людей сразу, и даже к трем взрослым на корабле привыкала с трудом. Она часто и неглубоко дышала, полузакрыв глаза. Казалось, она почти в обмороке.

Блисс успокаивающе гладила ее и что-то ласково говорила. Тревиц был уверен, что при этом Блисс ментально старается очень мягко успокоить ребенка. Фоллом глубоко вздохнула, взглянула почти нормальным взглядом на присутствующих, а затем спрятала голову к Блисс под мышку. Блисс разрешила ей так и остаться, продолжая обнимать и успокаивающе гладить.

Пелорат рассматривал альфанцев, озадаченно переводя взгляд с одного на другого. Он сказал Тревицу:

– Смотрите, Голан, они сильно отличаются друг от друга.

Тревиц тоже это заметил. Присутствовали люди с различными оттенками кожи и цветом волос, включая ярко-рыжую голову, у обладателя которой были голубые глаза и веснушки. По крайней мере, трое взрослых имели такой же маленький рост, как Хироко, а двое оказались выше Тревица. Со многих лиц глядели глаза с узким разрезом, такие же, как у Хироко, и Тревиц вспомнил, что такие глаза характерны для Союзных Торговых Планет сектора Фили, хотя сам он не бывал там и знал об этом понаслышке.