Текст книги "Три короны для Мертвой Киирис (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Поэтому, пока не поздно и все не рухнуло в тартарары…

Она запустила пальцы в его взъерошенные волосы, сжала в кулаке, вынуждая Наследника тени оторваться от разглядывая ее между ног. Длинноухий громко, как кот, фыркнул, но вырываться не спешил.

– Где мой таэрн, Рунн? – спросила громким шепотом.

На этот раз тенерожденный громко заливисто рассмеялся – и щедро шлепнул ее по заднице. Киирис охнула не сколько от силы удара, сколько от полоснувшего по ушам развратного звука.

– Так вот для чего были эти игры, пташка? – Он встал так, чтобы их тела соприкасались, при этом недвусмысленно заложив руки за спину. – С чего ты решила, что я коллекционирую ошейники наложниц?

– Таэрн сломали прихвостни королевы-матери. Он был у них, когда меня везли в Замок туманов.

– Я забрал у поганцев пташку, а не ее золотую клетку. Я вообще до конца не понимаю, что это за ошейник и в чем его суть. Ты – Скованная. – Рунн все-таки не удержался и погладил тонкий шраму на горле мейритины. – Значит, тебя убили – и воскресили. Понятия не имею, для чего это делается. Дурь из вас так, что ли, выколачивают?

Киирис задумчиво изучала его лицо. Нет, не похоже, чтобы длинноухий врал. В конце концов, догадка, будто таэрн у него, с самого начала была слишком смелой. С таким же успехом его мог забрать Раслер – вот уж кто точно знал, что она такое и для чего так важен треклятый ошейник.

– Без таэрна я всего лишь оболочка, Скованная древней теургией с тремя заблудшими душами. – Правда ли это? Отчасти. Но большее наследнику знать и не нужно. Не от нее – так уж точно. – Таэрн помогает их контролировать.

– А еще без него и ключа, никто не сможет владеть этой химерой целиком без остатка, – врезался в их разговор хлесткий голос Королевы-матери. – А если она сама снимет таэрн, то будет принадлежать лишь себе и сможет сама выбирать. И самое важное: к ней вернется сила Первых. Та, при помощи которой они создавали множества миров в Зеркале мира. Я ничего не упустила, химера?

«Лишь то, что мы же их и разрушали», – мысленно ответила Киирис, а вслух послушно сказала:

– Все верно, королева.

Глава шестая

Рунн забрал из рук Корты меховую накидку и сам укутал в нее Киирис. Мейритина поблагодарила его взглядом, стараясь даже не смотреть в сторону королевы. Та, невзирая на спокойный тон беседы, разве что не метала молнии.

– Ты дал этой… – Королева-мать в последний момент запнулась, сцепила губы, будто боялась, что неприличествующее ее статусу слово все-таки выскочит изо рта. – Ты дал пленнице оружие?

Взгляд королевы переместился на клинки, которые Рунн как раз подобрал из песка, и разглядывал так, будто увидел их в совершенно ином свете.

– Дал, матушка. – Его ответ был небрежным. – И даже позволил рас’маа’ре подойти ко мне на расстояние удара. Только не говори, что ты бы заливалась горючими слезами по случаю моей безвременной кончины.

– Ты забываешься, Рунн.

– Мне следовало упасть на колени и облобызать подол твоего восхитительного платья? Странно, что оно не из человечьей кожи – тебе было бы очень к лицу.

Королева-мать яростно сцепила руки в замок. В ее взгляде ясно читалось желание отхлестать дерзкого сына по щекам, и лишь присутствие посторонних людей удерживало ее от воплощения этой стороны «материнской любви». Что ж, похоже, со средней «головой» гидра определенно не в ладу. Интересно, почему?

– Мейритина – моя, – жестко обозначила свой интерес королева. – Что бы там ни придумал Дэйн, девчонка принадлежит мне. Химеру следует посадить на цепь, а не вооружать и верить, будто она невинная овечка и не помышляет о том, как бы устроить резню.

– Она – и невинная овечка? – Рунн позволил себе издевку, и – наверняка только, чтобы позлить мать – придвинулся к мейритине, собственнически обхватив за талию. – Эта очаровательная пташка кто угодно, но не бесхребетное существо, которым ты, матушка, наверняка жаждала помыкать. Поверь, мы оба прекрасно знали, что поединок – не более, чем способ согреть наше одиночество. До тех пор, пока я не решу, что время игр прошло.

Киирис кожей ощущала растущую между ними вибрацию неприязни, настолько сильную, что мейритине стало неприятно находиться у нее на пути. Рунн просто нашел повод поиздеваться над матерью. У них определенно более, чем тяжелые отношения, и Наследник тени не упускает случая напомнить об этом всем окружающим. И все же, Киирис нравилось осознавать, что королеве-матери придется попотеть, чтобы выудить свою добычу из лап несговорчивого сына. Совсем некстати появилась мысль о том, что в прошлый раз Дэйн приструнил королеву, и его появление сейчас было бы очень своевременным.

– Дэйн сам сказал, что девушка – моя гостья. – Тон королевы резко изменился, стал приторно-елейным. Но взгляд остался прежним: холодным, злым. – Как же мне проявить гостеприимство, если никто из вас даже не подпускает меня к ней?

– Потому что мы знаем, чего будет стоить мухе гостеприимство паука, – тем же манером вернул Рунн и, все еще прижимая Киирис к своему боку, уверенно направился в сторону ступеней, что вели к дверям в замковую пристройку.

Мейритина едва успевала шевелить ногами: босые пятки мгновенно заледенели, и от каждого прикосновения к земле ноги до самого колена прошибала волна холода. Но Киирис и не думала жаловаться. Напротив, мысленно благодарила нследника за его присутствие именно сегодня и именно здесь. Вряд ли королева рискнула бы причинить ей вред на виду у всех, но она была королевой – главной женщиной этой огромной обители, и ее слово имело вес.

– Не возражаешь, если мы продолжим наше общение в более спокойной обстановке? – негромко поинтересовался Рунн.

– Не возражаю ни против одного места, кроме твоей спальни, – тут же ответила она.

– Пташка, ты меня без ножа режешь, – хохотнул он. – Но ты права – сейчас надо просто поесть. Мне совесть вот-вот глотку перегрызет за то, что я не дал тебе насладиться завтраком. Однако мудрость учит, что голодная женщина – раздраженная женщина, а раз я собираюсь всерьез потягаться со своими братьями, то будем считать это форой на старте.

Киирис оглянулась, чтобы увериться, что рабыня семенит следом. И наткнулась на ее обеспокоенный взгляд. Правда, стоило Корте увидеть, что хозяйка ее раскрыла, как она тут же опустила голову. Интересно, получила ли девчонка указания обо всем увиденном доносить лично Дэйну?

Как бы найти способ поскорее избавиться от Рунна?

Способ, впрочем, отыскался сам собой. Буквально вышел им на встречу, прикидываясь о чем-то негромко беседующими Дэйном и Раслером. И судя по выражению на лицах мужчин, обоим этот разговор был мало приятен. Реакция Рунна на встречу была предсказуемой: он снова нацепил маску сволочи, скроил ядовитую ухмылку и нарочито громок пожелал братьям славного дня в это хмурое утро.

Братья дружно замолчали. Пока Дэйн изучал блуждающую по бедру Киирис руку тенерожденного, Наследник костей рассматривал ее лицо с таким видом, будто видел впервые.

– Какого лешего ты творишь? – поинтересовался Дэйн. Ни единой эмоции, ни единого намека на его истинные чувства – лишь холодный вопрос, на который нельзя было не ответить.

– Не позволяю рас’маа’ре скучать, – с липовой беззаботностью сказал Рунн.

– Кажется, я отдал распоряжения на ее счет. Не припоминаю, чтобы просил тебя впрячься шутом.

На всякий случай Киирис попыталась отодвинуться от Рунна, но куда там: едва почувствовав попытку побега, хватка Наследника тени стала железной.

«Ты же собиралась их стравливать, – гаденько захихикала Кровожадная ипостась. – Вот и наслаждайся первой ласточкой».

Киирис подумала, что между «хотеть» и поступать по велению предков – бесконечная пропасть, но разве это имеет значение? Она не должна быть беспомощной игрушкой, и, словно победный стяг, кочевать из одних жадных рук в другие – от одной этой мысли становилось противно от себя самой. А с другой стороны, Поток шепчет даже когда она делает вид, что не слышит его наставлений.

– Мы с рас’маа’рой чудно потанцевали только что, – продолжал подзадоривать Рунн. – Ты знал, что она мастерски владеет мечом? Почти убедила меня, что у нее острые и опасные коготки.

Как бы невзначай, он потянул мех вниз. Киирис на миг зажмурилась, когда поняла, что осталась стоять перед всеми тремя одетая в пару почти прозрачных лоскутков. Почему там. На арене, это казалось таким естественным, а здесь и сейчас ей хочется провалиться сквозь землю от стыда?

– И разве ты не должен быть на военном совете?

Вместо ответа – да и собирался ли он вообще отвечать? – Дэйн проткнул Корту взглядом. Рабыня живо подняла мех, набросила его на плечи хозяйки, мягко, но настойчиво, помогла Киирис отодвинуться на безопасное расстояние. Вот так. Теперь можно выдохнуть и быстро придумать наиболее безболезненный выход из этого многоугольника. И пусть Поток заткнется, потому что сейчас не место и не время для кровной мести.

Где-то за ушами появилась тупая ноющая боль. Словно чья-то невидимая рука крохотными молоточками вколачивала туда ржавые гвозди.

– Я тебя убью, Рунн, – с видом невинного младенца, пообещал Раслер, одновременно стаскивая с руки перчатку. – Или даже лучше – кастрирую. Посмотрю, во что ты превратишься, оставшись без мошонки.

– Уверен, что не хочешь забрать свои слова обратно?

Киирис ошарашенно уставилась на невесть откуда взявшийся в руке тенерожденного кинжал. Короткий, но хищный, словно жало гигантской осы. Наследник тени легко и непринужденно очертил кончиком силуэт младшего брата, прищелкнул языком.

– Умоляю, дай мне только намек на повод – и я сделаю так, что твоя улыбка растянет от уха до уха.

Мейритина с немой мольбой уставилась на Дэйна: если кто и мог остудить этих выпустивших когти хищников, то только он. Но императору до них и дела не было. В отличие от нее.

Если бы взгляд мог убивать, то сейчас от Киирис осталась бы в лучшем случае пара горстей пепла.

Боги всемогущие, и что теперь делать?

– Я не принадлежу ни одному из вас, – сказала она раньше, чем сообразила, что собиралась благоразумно помалкивать. – Вы можете покалечить друг друга или даже убить, но от этого ничего не изменится.

Киирис стиснула зубы, попыталась унять дрожь во всем теле. Странно, что замок до сих пор ходуном не ходит от того, как она трясется. Но слова были сказаны, и, несмотря на брошенный вызов, они были справедливы: мальчишкам до язвы охота завладеть тем, чем они завладеть не могут. Оттуда и навязчивое желание получить игрушку любым способам, и желательно до того, как соперники по аналогичным целям не зайдут слишком далеко.

– Клянусь, что я прикажу свернуть шеи вас обоим, как цыплятам, если кто-то сделает еще хоть шаг, – тихим злым шепотом произнес император. – Или лучше: я вас сам прикончу, и да простят меня боги за то, что пролил родную кровь.

От ярости Дэйна даже замковые сквозняки улеглись, а Киирис снова осознала, что сила этого мужчины была отнюдь не в его титуле и положении. Наследник луны, император нэтрезов, мог бы приказывать и горам, и морям. И те слушались бы, обладай они хоть каплей разума и толикой инстинкта самосохранения.

Рунн передернул плечами, и с выражением лица «Не очень-то и хотелось», спрятал кинжал за пояс. Наверняка чтобы не показывать, где хранит этого невидимку на самом деле. Раслер, напротив, не спешил надевать перчатку: сиреневый туман клубился между его пальцами, время от времени потрескивая зловещими молниями. И, что хуже всего, его взгляд с каждым мгновением становился все отрешенное, как будто Наследник костей уже знал, что не смирится и готовился принять заслуженное наказание.

«Пожалуйста, не нужно… – умоляющим взглядом попросила Киирис. Надежда, что безумный мальчишка послушается, была невелика, но хотя бы попытаться следовало. – Не позволяй злости тебя уничтожить».

Раслер несколько раз моргнул, нехотя стряхнул с ладони клубящуюся теургию – и отошел, как будто сомневался в собственном благоразумии.

Киирис выдохнула – и замерла, когда в голове мелькнула оформленная мысль, что она не хочет – и вряд ли захочет в будущем, видеть этих своенравных мужчин рвущими друг другу глотки за право владеть ею. И это идет вразрез с предназначением, которое она обязана выполнить, даже если придется наступить на горло собственным чувствам.

Это откровение свалилось на нее, словно камнепад посреди чистого поля. Оно оглушало, оскверняло все то немногое, что она каким-то чудом сохранила в самом дальнем уголке души: она – мейритина, последняя капля крови богов, ей суждено отомстить за предков. А вместо того, чтобы стоять и смотреть, как жизнь дает шанс исполнить предначертанное, ей хочется лишь одного – одним махом разрубить проклятый узел.

– Королеве не понравилось, что я дал рас’маа’ре оружие, – словно сквозь толщу воды донесся до Киирис уже более сдержанный голос Рунна. – Думаю, если бы не моя физиономия поблизости, она бы упекла Киирис куда-то далеко и глубоко. Вряд ли матушка остановится – мы все прекрасно это знаем. В следующий раз она подкараулит девчонку без свидетелей и желающих отстоять честь прекрасной… – Рунн все-таки позволил себе вольность напоследок приласкать Киирис похотливым взглядом, – принцессы.

– Какого дьявола Бергата в нее вцепилась? – сквозь зубы процедил Дэйн.

– Полагаю, кровь Первых может кое-что знать, – бесцветным голосом произнес Раслер. Сейчас Наследник костей вполне оправдывал свой страшный титул: был бесцветным и отрешенным, будто умертвие. – Во всяком случае, так говорит ее взгляд.

Взгляд? Киирис порылась в памяти, вспоминая все, что знала о той теургии, которой владели простые смертные. Некоторым удавалось достичь приличных высот, но мозгоправство и чтение мыслей относились к теургии высшего порядка, и даже если Раслер активно практиковал нечто подобное, он никогда бы не смог заглянуть ей в голову так… глубоко. Значит ли это, что домин просто ткнул пальцем в небо, основываясь лишь на своих догадках о ее происхождении, или он действительно была настолько неосторожна, что успела себя выдать?

– В таком случае поговорим без свидетелей, – повелел Дэйн.

Киирис позволили идти в середине: первым шел император, позади нее – Рунн, сбоку семенила молчаливая рабыня. Раслер держался в стороне, с видом случайного гостя разглядывая вышитые на гобеленах сцены эпических битв и портреты великих нэтрезов. Что творилось в его голове, Киирис не бралась даже представить.

Для разговора «по душам» император выбрал вымощенную белым мрамором трофейную комнату. Чего там только не было: окровавленные флаги покоренных городов, покореженные короны их бывших правителей, стойки с мечами, которые некогда держали в ножнах их не слишком удачливые хозяева. В центре, на круглом, целиком вырезанном из красного мрамора столе, лежала россыпь камней: обычных грязных булыжников, покрытых недвусмысленными темно-бурыми пятнами.

По одному из каждого завоеванного города – так говорили. Покоряя очередных упрямых свободолюбцев, Дэйн лично выковыривал кусок камня из городской стены. Со временем эти камни стали класть в мешок, который император показывал тем непокорным городам и государствам, которые предпочитали держаться до последнего, лишь бы не сдаваться на милость кровожадной Нэтрезской империи.

Камней было так много, что Киирис даже не стала пытаться представить, сколько человеческих жизней стоит за каждым таким «свидетельством» мощи императорской армии и его военного гения. Сейчас куда важнее было придумать правдоподобную ложь. И сделать это поскорее, потому что даже расположенность к ней, не остановит Дэйна от того, чтобы лично отправить ее на тот свет. На его месте Киирис так бы и поступила: лучше сразу уничтожить непонятное растение, даже если оно сладко пахнет.

– С чего ты взял, что она кровь Первых? – спросил Дэйн без прелюдий.

Пока Раслер собирался с мыслями, Рунн небрежно подвинул трофейные камни и прямо с ногами уселся на стол. Парочкой он даже по жонглировал, но клоунада ему быстро надоела.

– Я видел таких, как она, в Осколке, – ответил Раслер. Он блуждал взглядом по комнате, как будто отчаянно искал, за что бы ухватиться. И улыбнулся, когда на пути оказалась мейритина. – Она такая же. Мейритина из Первых. Посмотри на ее багряные глаза, Дэйн. Ручаюсь, ты в жизни не видел ничего подобного.

– Я много чего видел, Раслер, что мне хотелось бы развидеть и вырвать из памяти, – уклончиво сказал Дэйн. – Поэтому, говори по существу.

– Мейриты Первой крови создали Зеркало мира. Они знали, как с его помощью создавать множества миров, и знали, как их уничтожать. Потом появились желающие обладать их силой: сам посуди – что бы ты отдал за возможность ходить между мирами, словно из комнаты в комнату, возможность играть человеческими жизнями лишь скользя взглядом по отражению в зеркале? – Раслер не стал дожидаться ответа. – Желающих было много, а Зеркало мира – всего одно. И мейриты оказались слишком несговорчивы.

– Мне не нужен этот экскурс в историю, – все-таки остановил его старший брат. – Я хотел услышать, с чего ты взял, будто Киирис знает, для чего понадобилась нашей матери.

– Потому что, если все верно, то Бергата решила возродить разбитый Осколок, которым владела наша семья. И не придумала ничего лучше, чем использовать для этого кровь его создателей.

Все три пары глаз уставились на Киирис в немом ожидании ответа.

«А тебе всего-то требовалось сделать так, чтобы каждый мог думать лишь о том, как бы поскорее уложить тебя на лопатки, – фыркнула Соблазнительница в ее голове. – Мужчину, моя дорогая, тоже можно отыметь, да так, что он будет думать лишь о том, как бы поскорее повторить. Но твои потуги такие жалкие, что их не хватает даже вспомнить науку наставница Керака».

– Я не знаю, зачем могу надобиться королеве-матери, – сказала Киирис. Ведь это правда? Наследники не спрашивали о ее догадках и…

– И у тебя нет ни малейшего представления, как с твоей помощью она может воскресить Осколок? – опередил ее мысли проницательный Дэйн.

Киирис стало не по себе от столь неприкрытой угрозы в его голосе. Страх перед этим мужчиной и без того повергал ее в отчаяние, а теперь, когда император перестал прикидываться готовым соблазниться на ее прелести самцом, стало предельно ясно, что никаких поблажек больше не будет.

Оставалось одно.

Признаться.

И молить богов, чтобы те сжалились над ее грешной слабохарактерной душой.

– Полагаю, тем же способом, которым мои предки создали само Зеркало мира, мой император – используя мою плоть, кровь и немного древней теургии. – Она постаралась, чтобы улыбка вышла беззаботной, но фальшь разбилась о Дэйна, словно волна о непокорный утес.

– Грубо говоря, наша милая матушка решила тебя выпотрошить? – уточнил тенерожденный, и на сей раз он был безоговорочно серьезен.

– Я могу лишь предполагать, Рунн. Таэрн сделал меня Скованной, и я потеряла всю свою теургию. Но чтобы провести ритуал возрождения Осколка, меня так или иначе следовало сначала освободить. Полагаю, королева-мать планировала сделать это несколько… позже, и не собиралась посвящать в свои планы простых пешек. Мой таэрн сняли, потому что он был из чистого золота и весь покрыт шестью сотнями самых чистых Слез Ранимой – слишком дорогой трофей, чтобы перед ним устоял страх попасть в немилость к королеве-матери.

– Без таэрна Киирис все еще Скованная, – вслух пробормотал Наследник костей. – Но больше ничто не сдерживает ее первородную теургию. Как много ты уже вспомнила?

– Ничего, – бросила мейритина, призывая на помощь все силы, чтобы выдержать его недоверие.

– Бергата не собиралась показывать тебя нам, – продолжил некромант. – Она вообще не собиралась оставлять тебя живой.

– Никаких игрушек от мамочки, Раслер, – все-таки поддел брата Рунн. – Никакого особенного цветочка для полоумного любимчика.

– Нас поэтому так к тебе тянет, Киирис? – Дэйн подошел к ней, разглядывая с высоты своего немаленького роста. Он даже руки не протянул, но Киирис сразу почувствовала себя скованной еще сильнее, чем в треклятой клетке. – Потому что ты – Первая кровь?

– Да, мой император, – не стала скрывать она. Эту правду необходимо сказать. Какими бы горькими не были ее последствия. – Такова моя природа.

«И никакой любви для рогатой химеры, всего лишь щепотка любопытства и десять горстей похоти».

И будь она проклята на этом свете и на том, если от одной этой мысли весь ее мир не переворачивается с ног на голову.

«Скажи, Поток, как так случилось, что я успела привязаться к каждому из них?»