Текст книги "Три короны для Мертвой Киирис (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Дэйн? Сейчас он выглядел куда моложе, и в его взгляде еще сохранилась ярость небезразличия.
– Не подходи, – прошипел мальчишка Раслер, в то время, как теургия переползала с его ладони на руку отца. Мужчина упал на колени, завопил от боли, но юный Наследник костей, казалось, напрочь забыл о его существовании. Все внимание Раслера было приковано к Дэйну. – Сделаешь еще хоть шаг – и я испепелю тебя следующим.
– Хорошо, – подчинился Дэйн. Остановился и миролюбиво поднял ладони вверх. – Видишь, я стою и не пытаюсь к тебе подойти. А теперь – отпусти его.
– Ты знаешь, что не могу. – Наследник костей безразлично пожал плечами, скосил взгляд на изнывающего от боли мужчину. С минуту Раслер изучал его попытки освободиться от потоков теургии, которая сочилась все выше по его руке, пока, наконец, не обхватила глотку тугим кольцом. – Я не могу закончить, пока он жив.
– Ты можешь, Раслер, – с нажимом сказал Дэйн. – Мы сами творим свою судьбу. А ты просто… немного запутался.
– Полагаешь, я настолько глуп, что поверю в эту ересь?! – Юный Раслер рассмеялся совсем не юным смехом. Звуки, которые исторгало его горло, скорее походили на хохот озлобленного мучителя. – Странно, что у меня одного оказалось достаточно смелости, чтобы совершить поступок.
– Прошу тебя, Раслер – отпусти его, а потом мы будем говорить так долго, как ты пожелаешь.
Киирис вдруг осознала, что никогда не видела Дэйна таким покорным и отчаявшимся.
– Ты делаешь больно своему отцу, – продолжал увещать младшего брата Дэйн.
– Я делаю больно бесхребетному слизняку.
– Он одумался, и всего лишь хотел помочь и тебе тоже вынырнуть из мира иллюзий.
– Он решил, что может отступить и оставить меня одного. Что он такое дьявольски важное звено, без которого мне не справиться. Но, как видишь, по крайней мере один из нас использует яйца по назначению.
Киирис проследила за безумным взглядом Наследник костей. Прямо вверх, выше и выше, до самой кровоточащей дыры в небесах.
– Я не знаю, какими демонами ты одержим, Раслер, но знаю, что как только их голоса перестанут нашептывать тебе, ты будешь сожалеть обо всем, что натворил.
– Ради богов, Дэйн, не ты ли говорил, что готов на все ради того, чтобы избавиться от необходимости во всем им подчинятся?!
Раслер снова и снова тыкал пальцем в зияющую рану небес, откуда исторгались бесконечные потоки изувеченных тел. Они глухо падали на землю, загорались – и превращались в кости и пепел. Груда росла так быстро, что Киирис хотелось сделать хоть что-нибудь, лишь бы прекратить это безумие.
– Не такой ценой, Раслер. – Дэйн попытался приблизиться к нему, но охнул, неудачно став на правую ногу. Он едва не упал, но вместо этого с шумом выпустил воздух сквозь зубы, опустился на одно колено и без прелюдий, одним резким движением, выдернул торчащий из лодыжки обломок стрелы. – Посмотри на него, дьявол тебя задери.
Удивительно, но на этот раз Раслер послушался. Вид страдающего от боли отца вряд ли вызвал в мальчишке хоть каплю сочувствия, скорее уж, он наслаждался очередным свидетельством силы своей теургии. Наверняка подобный трюк Наследник костей мог проделать с десятком, сотней, тысячей человек.
Внезапно вскрывавшаяся истина заставила Киирис изо всех сил запечатать ладонями рот, как будто это могло выдать ее присутствие давно случившемуся прошлому.
– Ты будешь жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь, – прохрипел Дэйн. Попытку встать провалил с треском, и лишь зло стиснул зубы. Окровавленные волосы свисали вдоль его лица, на затылке виднелась запекшаяся кровь. – Он – твой отец, и он тебя любит.
– Кто сказал, что мне нужна любовь?
Взгляд Раслера вспыхнул фиолетовым за секунду до того, как туман ставил голову его отца. Несчастный теург выдохнул имя жены – и его голова, словно срезанная бритвой, упала к ногам Наследника костей. Еще какое-то время тело так и продолжало сидеть, а кожа на шее шипела и подворачивалась в невидимом пламени. Потом тело беспомощно покачнулось, словно какая-то невидимая сила желала, наконец, увидеть его поверженным – и полетело вниз с обрыва.
Дэйн громко выругался.
Раслер присел на корточки около головы отца, безучастно изучая застывшую в его глазах смерть. Стало так тихо, будто от произошедшего замерла даже сама жизнь. Киирис не могла смотреть – и не могла не смотреть на разворачивающееся вокруг представление. И все же, ее внимание привлекло что-то белесое за поясом у Наследника костей. Она осторожно подступила ближе, обошла Дэйна справа, чувствуя себя едва ли не вором, который без спроса проник в чужие воспоминания. В прошлый раз Раслер сам показал их ей, но сегодня… Сегодня, похоже, она без спроса проникла в ту часть его разума, которая была либо перевернуым зеркалом, либо – жестокой реальностью.
За поясом Раслера была та самая кукла – Киирис не могла бы ошибиться. Безжизненные глаза-камни смотрели будто прямо на мейритину, а на лишенном черт бесформенном лице легко угадывалась злая насмешка. Киирис с трудом подавила желание выхватить игрушку и швырнуть его в пропасть за спиной Раслера, такой жестокой была ее аура. Возможно, сейчас, в реальности, это действительно всего лишь игрушка, но в прошлом в тканевом существе была заключена отнюдь не доброжелательная сущность.
– Он выглядит … странно, ты не находишь? – В безумном взгляде Раслера, обращенном на брата, не было ни капли сострадания, одно лишь любопытство. – Я множество раз проделывал этот фокус для отца, но почему-то был уверен, что его собственная голова будет выглядеть как-то иначе. Мы всегда идеализируем тех, кого любим.
– Сейчас здесь будут воины, Раслер, и когда они увидят, что ты сделал – тебя убьют. Даже я не смогу запретить им совершить возмездие.
– Ты? – Наследник костей разразился нечеловеческим хохотом. – Ты сейчас преклонил передо мной колени, братец. И знаешь, кого я вижу? Труса, неспособного совершить поступок на благо своей страны и счастья своих людей.
– Ты прав, цена оказалась слишком высока, – даже не пытался юлить Дэйн.
– Кто-то должен делать грязную работу.
Раслер распластал ладонь с оттопыренными пальцами над отрубленной головой и туман с его тонких немощных пальцев переполз на мертвую плоть, впитываясь в нее, будто вода в сухой песок. Глаза мертвеца превратились в черные маслянистые озера, а кожа потемнела, словно ее покрыли жидким эбонитом.
– Хочу ее сохранить, – шепотом, будто боялся, что их могут подслушать, сказал Наследник костей. – Придется еще поработать, чтобы довести до совершенства, но отец определенно станет украшением моей коллекции.
Закончив с головой, Наследник костей переключил внимание на брата. Дэйн каким-то невероятным усилием воли нашел силы, чтобы встать. Он был бледным и злым, и его руки, хоть и миролюбиво висели вдоль тела, подрагивали, выдавая его желание пустить в ход меч. Раслер не мог этого не замечать, но не делал ровным счетом ничего, чтобы защититься или опередить намерения брата. Он весь, казалось, был поглощен разглядыванием Дэйна с ног до головы, будто видел перед собой совершенно другого человека чем тот, что сидел на троне.
– Тебе нужно спрятаться, Раслер, – сказал Дэйн. – Я слышу, как земля дрожит под их ногами. – Спрятаться и переждать, пока я все не улажу.
– Что ты можешь уладить? – Раслер хохотнул. Казалось, что в теле десятилетнего мальчишки сидит душа и разум старца, такими едкими и прожженными были его слова и жесты. – Мне не нужна ничья защита, Дэйн. Тем более защита человека, не способного справиться даже с собственной трусостью. Вы оба – были для меня всем. – Он без сожаления подтолкнул голову носком сапога, и та медленно покатилась вниз по склону. – Вы были людьми, способными на поступок, а на самом деле оказалось, что ни один из вас не смог даже приблизиться к собственным громким обещаниям. И в этом мы отличаемся: я всегда исполняю свои обещания и угрозы, брат. А ты… ты просто плывешь по течению, надеясь, что в самый важный момент удастся схватиться за корягу и дальше поток справиться как-то без тебя. Ведь ты – будущий император и не должен марать руки столькими невинными смертями.
– Раслер, – Дэйн перевел дыхание, одним отточенным движением вынул меч. На лезвие сохранились пятна запекшейся крови и грязи. Огромный рубин – единственной украшение эфеса – пыл тусклым и испачканным. – Ты должен…
– Не указывай мне, что я должен! – вскипел Наследник костей. Теургический туман между его пальцами закипел с новой силой. – Я с трудом подавляю желание уничтожить и тебя тоже. Твоя голова не годится носить корону Императора нэтрезов, теперь это очевидно нам обоим.
Дэйн покорно кивнул, и Киирис даже показалось, что он собирается отступить… но будущему императору потребовалось всего одно движение, чтобы оказаться около Раслера и оглушить его одним точным ударом рукояти в висок. На мгновение в фиолетовых глазах Наследника костей мелькнуло недоумение, а потом его худощавое тело обмякло и мир вокруг погрузился в непроглядную черноту.
От пустоты и холода вокруг Киирис задрожала. Она отчаянно пыталась храбриться, держалась за надежду, что это всего-навсего провал в его воспоминаниях, который она должна преодолеть, чтобы увидеть, что случилось потом. Обхватив себя руками за плечи, мейритина последовала дальше, наобум. Где-то здесь должен быть выход и лучше бы найти его до того, как сознание Раслера затянет ее слишком глубоко.
– Раслер, – снова позвала она, но слова ударились в темноту прямо перед ней, очевидно не преодолев и пары метров. – Пожалуйста, не прячься больше. Нам всем нужно осознать свое прошлое, чтобы двигаться дальше. Выпусти меня – и мы вместе справимся с правдой.
– Ты совершенно точно в этом уверена? – раздался справа насмешливый женский голос. – Хорошенькая добренькая Киирис, принцесса мейритов, последняя капля крови богов, отголосок того, что перестало существовать множество лет назад.
Киирис присмотрелась, пытаясь угадать, как Кровожадная оказалась здесь, внутри чужого прошлого, но та опередила ее, обозначив свое присутствие пульсирующим сиреневым светом. Ее лицо все еще хорошо угадывалось за трансформировавшимся чертами.
– Кто ты?
– Воительницам из холодных земель, – насмешливо ответила та.
– Это всего лишь маска, которой ты искусно прикрывалась все эти годы. И дурачила… не только меня одну?
Кровожадная передернула плечами, улыбнулась с таким нарочитым безразличием, что осколки поддельного обличия посыпались на пол, обнажая в трещинах истинное лицо владелицы.
– Я всего лишь делала то, что должна была сделать, Киирис. Как и все мы, той или иной степени. Каждый рождается для того, чтобы совершить поступок, но не всем хватает смелости осознать и принять свою участь. Кто-то слишком тщеславен, – она вскинула ладонь, показывая туманный образ королевы-матери, окутанной цепями собственной неудержимой жажды власти. – Кто-то – слишком слаб. – Вместо королевы появился сражающийся со множеством своих же отражений Рунн. – Кто-то безумен от рождения. – Теперь появился Раслер, блуждающий среди теней придуманных наваждений.
– И лишь один человек оказался тебе не по зубам, – продолжила за Кровожадную Киирис. – Дэйн.
– Мне?! – Собеседница расхохоталась и еще несколько осколков маски поддельной личины упали в пустоту. – Вы с ним так похожи, что мне даже начинает казаться несправедливым, что в итоге ты остановила свой выбор на императоре, а не на его безумном младшем братце. Была бы истинная парочка: оба одержимы попытками убежать от себя самих.
– Кто ты? – снова повторила вопрос Киирис.
– Разве я не разрешаю тебе обнажить меня? – Кровожадная подошла к ней вплотную, заложила руки за спину. – Только мы обе знаем, что ты боишься правды.
Дрожащими руками Киирис отломила еще один кусок того, что раньше было лицом, а теперь стало яичной скорлупой. Снова и снова, осколок за осколком срывала фальшивый покров, не заботясь о том, что острые края полосуют пальцы в кровь.
Нет…
Этого не может быть…
Киирис зажала в кулаке последний осколок, надеясь, что боль отрезвит ее, заставить проснуться от кошмара.
– Я – правда, Киирис, – произнесло ее собственное отражение. Она тряхнула головой, сбрасывая последние, теперь уже бесполезные остатки подделки, и ее волосы стремительно потемнели, а на затылке появились украшенные колокольчиками рога. – Я – это мы. Я – это ты. Мы – проклятие нэтрезский ублюдков, палачи Меродской гидры. Хватит уже прятаться за выдумками, потому что мне начинает надоедать этот маскарад с «добренькой милой Киирис, которая боится собственной тени». Пришло время нам всем расплачиваться за свои ошибки.
Мейритина отступила на несколько шагов, потрогала шрам на горле.
– Не было никакого ритуала, – прошептала Киирис. Похороненное за сотнями печатей прошлое вдруг вырвалось наружу из вспыхнуло. – Нет никаких других душ. Вы обе – это я. И та кукла, которой был одержим Раслер…
Она так и не смогла заставить себя закончить.
– Легко быть почти богиней, – голосом Соблазнительницы мурлыкнуло Отражение. – Можно превратиться во что угодно, стать кем угодно и нашептывать, нашептывать… – Хотя должна признаться, быть куском тряпки было до чертиков скучно.
– Так вот откуда у маленького мальчика такая сильная теургия. Это все ты?
– Мы, – раздраженно поправило Отражение.
– Я бы не стала убивать собственный народ! – завыла Киирис. Сердце колотилось так быстро, что, казалось, готово разорваться от следующего же удара.
Отражение скрипнуло зубами, ощетинилось, словно одинокий голодный волк в ливень.
– Оказалось, что мальчишка слишком безумен. Дьявол, да он вцепился в меня, словно клещ!
– И я потеряла контроль над его поступками.
– И он … заигрался в бога.
– И вместо того, чтобы уничтожить старшего брата, уничтожил тех, кто дергал за ниточки, – снова перехватила инициативу Киирис. – Жертва убила палача его же топором.
– На самом деле план был идеальный, – с придыханием Страстной, сказало Отражение. – Мы – ты – читали будущее в Зеркале мира с такой же легкостью, как другие читают старые книги. Будущее казалось таким ясным и предопределенным. Нужно было лишь выбрать время, место и способ. Все было так безупречно.
– Тем больнее оказалось падение? – предвидя ее следующую реплику, спросила Киирис.
– Кто же знал, что мальчишка окажется безумен до такой степени.
– Мысли об уничтожении одной зарождающейся империи и ее императора превратились в мысли об уничтожении кукловодов?
От осознания всей бессмысленной глупости произошедшего, Киирис хотелось безудержно хохотать и плакать одновременно.
– Ты травила их всех, с самого начала. – Киирис, вспоминая, погладила шрам на горле – и ужаснулась глубине и коварству обмана. – Даже разрешила убить себя, чтобы стать одной из смертных.
– Ты, моя дорогая, – злобно кривляясь, поправило Отражение. – Даже если ты еще не все помнишь, это не дает тебе права переложить ответственность на прошлое. Ты сделала то, что сделала – и кто теперь скажет, в чем и когда была самая главная ошибка? Да и стоит ли теперь об этом задумываться? Теперь, когда ты начинаешь вспоминать, пришло время сделать финальный ход этой партии. Согласись, они все и так пожили слишком долго.
Киирис упрямо мотнула головой.
– Я и так натворила слишком… много. – Верить в это не хотелось до сих пор. Часть сознания, которая не помнила ничего, кроме фальшивых воспоминаний, по-прежнему твердила, что обличительная истина – просто вранье. Этакая попытка заставить ее потерять ясность рассудка и действовать вопреки голосу сердца.
– Пока что, мы не сделали ровным счетом ничего.
– Кроме того, что убили свой народ.
– Брось, последствия этого риска осознавали все. Помнишь, что сказал тебе отец, перед тем, как бросить к смертным? – Отражение сделало характерный жест ребром ладони вдоль горла – и он отозвался вспышкой обжигающей боли в самом сердце.
Киирис помнила. Как будто это воспоминание все время было здесь, рядом – и стоило лишь открыть глаза, чтобы увидеть образ далекого прошлого.
– «В этой войне выживет не сильнейший, Киирис, а тот, кто ударит первым», – повторила она слово в слово, и собственный шепот показался громогласным набатом.
Боги, что они все натворили?
Что натворила она?
Во имя чего было совершено такое злодеяние?
Она знала ответ, но вряд ли это знание принесло хоть немного облегчения.
– Убирайся из его головы, – прошептала Киирис. Силы стремительно покидали ее, источалась, словно тень, хрупкая связь, которая еще удерживала ее теперешнюю личность в теле, где теперь жило слишком много демонов, жаждущих сыграть главенствующую роль. Если она ослабеет и позволит хотя бы одному из них подавить ее сознание – Нэтрезская империя исчезнет с лица земли, как некогда с небесного свода исчезли мейрити. Исчезнет Раслер, Рунн, Дэйн… – Убирайся! – глядя в глаза своему Отражению, вкладывая в слово всю боль и отчаяние, закричала Киирис. – Оставь нас в покое!
Отражение брезгливо поморщилось, передернуло плечами.
– Полагаю, теперь это уже не имеет значения. Мы знаем, что император обречен. Обречены они все. А ты обречена стать их палачом. По-моему, достойная плата за то, что посмели мнить себя богами. Они понятия не имею, что такое кровь богов, и нам, моя дорогая, предстоит показать им всю ее силу: без оков и без жалости.
Киирис слепо пошарила вокруг, все еще надеясь отыскать в кромешной тьме прошлого Раслера хотя бы одну спасительную зацепку. Должно быть хоть что-то, что пробудит его точно так же, как пробудил ее. Ведь, в конце концов, они так похожи: каждый искалечил себя своими же руками и каждый спрятался за выдуманным прошлым, чтобы облегчить ношу собственной ответственности.
Если кто и может вернуть ее обратно в реальность, то лишь хозяин этого места. И до тех пор, пока он будет блуждать в лабиринте, убегая от собственных демонов, она останется полностью уязвимой.
– Раслер, мы все делаем ошибки, – сказала она негромко, потому что знала – Наследник костей услышит ее. – Мы все, в конечном итоге, за них расплачиваемся. Нельзя вечно играть в прятки с прошлым. Когда-нибудь придется остановиться, посмотреть ему в глаза и попробовать правду на вкус, какой бы горькой и отравляющей она ни была. Дэйн ни в чем не виноват. – Она рассеянно смахнула слезы с лица. Сейчас не время для слабости, даже если сил держаться не осталось совсем. – Это сделали мы – ты и я. Мы совершили ужасный поступок, но мы можем не допустить еще одного. И мне ни за что не справиться самой. Пожалуйста, помоги мне. Ради человека, который любит тебя настолько, что согласился стать убийцей.
Вместо ответа тишину расцарапал хриплый смешок Отражения.
– Ты правда веришь, что этот слабак…
Она не успела закончить, потому что возникший позади нее Раслер прикрыл ей рот ладонью. Обычный и пустяшный жест, но Отражение страшно выпучило глаза и скорчилось от боли. Наследник костей же, напротив, казался отрешенным и еще более потерянным, чем обычно. Он улыбнулся лишь раз, когда увидел слезы в глазах Киирис.
– Не плач, Кровь богов. Помнишь, я как-то сказал, что никому не позволю причинить тебе вред? Я – брат императора, в конце концов, и я держу свое слово, даже если теперь оно стоит меньше свиного навоза.
– Ох, Раслер, – мейритина грустно улыбнулась в ответ, – что мы натворили?
– Ошиблись, Киирис. Смертным свойственно ошибаться. Уходи, пока я держу ее. Не уверен, что на это у меня осталось так уж много времени и сил.
– Раслер, мы должны сделать то, что ты говорил. Чтобы спасти его.
– Обязательно, Кровь богов. И пусть нам помогают боги, которые еще не брезгуют слышать наши молитвы. Я буду ждать тебя здесь. Ты знаешь, что нужно делать.
Глава двадцать четвертая
– Дэйн! Дэйн!
Киирис налетела на перегородивших пусть в императорские покои гвардейцев. Двое здоровенных воинов в черных полных латах стояли, словно скала, и не было ни единой возможности сдвинуть их с места.
– Дэйн, пожалуйста, нам нужно поговорить!
Мейритина отчаянно заколотила кулаками по стальным нагрудникам, но мужчин это вряд ли хоть сколько-то обеспокоило. Они стояли на ее пути, словно черная скала, о которую она сможет разве что убиться, но и в таком случае не пройдет.
Дверь за спинами гвардейцев распахнулась, и Киирис с облегчением выдохнула, когда увидела за ней Дэйна.
– Пожалуйста, мой император, впусти меня, – взмолилась она. Гордость, сила, желание быть несгибаемой – все это больше не имело никакого смысла, стало незначительным и лишним, потому что истинные чувства давно взяли верх над шелухой. – Прошу тебя, Дэйн.
Он сделал жест гвардейцам – и те отступили.
Киирис проскользнула в комнату, дождалась, когда Дэйн закроет дверь и вопросительно посмотрит на нее отнюдь не с самым радушным видом. Она скользнула взглядом по комнате – и оцепенела, когда увидела на стойке начищенный до зеркального блеска его боевой доспех.
– Киирис, в чем дело? – Дэйн проследил за ее взглядом. – Мое к тебе отношение не дает тебе права врываться ко мне в покои, да еще и с таким эффектным воплем. Мне кажется, я предельно четко обозначил, что не могу уделить тебе время сверх того, что мы провели днем.
– Ты не должен ехать, мой император, – выпалила она. – Ты должен остаться здесь.
– Что за ересь? – Дэйн нахмурился и рубины в его короне зловеще вспыхнули алым.
– У меня было видение о тебе. – Киирис потребовалось все мужество, чтобы произнести следующую фразу. – Тебе не вернуться живым. Я слышала твои предсмертные слова, мой император.
– В таком случае, мне остается лишь попросить тебя исполнить мое пожелание на сметном одре. Полагаю, ты исполнишь его хотя бы из уважения к моим костям.
– Что ты такое говоришь?
– Я говорю, что никогда, ни разу с тех пор, как повел в бой свою первую армию, не прятался за спинами своих солдат. Лишь трусы боятся смерти в бою, а трусы не становятся императорами, Киирис. Знаешь, почему моя армия никогда не знала поражения в бою? Потому что я всегда стоял перед солдатами и они верили, что смерть найдет их там же, где она, возможно, найдет и их императора. И это в некоторой степени делало нас равными. Я становился простым солдатом, они становились подобными мне. Людям нужно чувствовать себя чем-то большим, чем мясо, которое должно сдохнуть за чьи-то амбиции.
Киирис с трудом выдохнула.
– Даже ты не можешь быть таким упрямым и самонадеянным.
– Как раз я и могу, – отмахнулся от ее слов Дэйн. – Думаешь, я стал бы тем, кем стал, если бы боялся умереть? Единственная вещь, которая меня страшит – вероятность того, что империя перейдет в руки человека, который не сможет ее удержать.
Император прошел до стола, на котором лежала придавленная каменными фигурками карта. С видом хозяина, он положил ладонь поверх начертанного контура Нэтрезской империи.
– Как только мое сердце остановится, Киирис, все это затрещит по швам. Думаешь, Рунн способен править так же разумно и жестоко?
– Нет, – без раздумий ответила она. – Никто из Наследников не сможет заменить тебя, и именно поэтому, мой император, тебе не следует так бездумно разменивать свою жизнь.
– Это решено, мейритина. Армия не пойдет в бой без своего императора. А от исхода этого боя зависит жизнь каждого крестьянина, каждого ремесленника, каждого мужчины, женщины и ребенка. В этот раз нам нужно что-то гораздо большее, чем просто удача и отвага. И сейчас это единственное, что меня беспокоит, но никак не твое пророчество, даже если я уверен, что оно – правдиво.
– Это… бессмысленно.
– Я поступил бы точно так же и для наших с тобой детей, Киирис.
– Но их не будет, если ты умрешь!
Она набросилась на него, как фурия, слепо колотила ладонями по груди. Что за осел! Проклятый упрямец! Безумец!
Дэйн мягко перехватил ее запястья, уткнулся губами ей в макушку и выждал, пока Киирис кое-как совладеет со своими чувствами.
– Почему ты не сказал мне про то, что это сделал Раслер? – Она была уверена, что ни за что в жизни, даже под пытками, не станет расспрашивать об этом, но вопрос родился сам собой, против ее воли.
– Разве это имеет значение?
– Для меня – да.
Дэйн подхватил ее на руки, попятился и сел на кровать, а Киирис посадил себе на руки. Его взгляд потеплел, но лишь от того, что теперь усталости там было больше, чем вездесущего упрямства.
– Я говорил тебе, что люблю своих братьев, хоть их поступки порой испытывают мое терпение. Судьбе было угодно сделать меня старшим и с момента, как замок огласил крик новорожденного Рунна, я знал, что мне предстоит заботиться о его благополучии. Позже, когда появился Раслер, забот стало вдвое больше. И, кажется, я был отвратительным братом.
– Мне кажется, ты был лучшим братом на свете. – Она ни капли не лукавила.
– Вероятно, это могут с точностью сказать только наши потомки. Раслер… Он не виноват, в том, что сделал. – Дэйн ненадолго умолк, как будто мысленно вернулся в прошлое, чтобы вспомнить и заново пережить те события. – Он всегда был немного странным, Киирис. Замкнутым одиночкой, который сам себе на уме. Мы все знали, что с ним будет много хлопот, но никто и помыслить не мог, что в итоге Раслер окажется способен на такое. Им словно что-то… овладело. Не знаю, как объяснить. Когда я понял, что он собирается сделать, что было уже слишком поздно. Это целиком моя вина, Киирис, и мне наверняка придется дорого ответить перед богами за то, что не предотвратил это. А с другой стороны – все случилось так, как случилось. И тогда мой выбор был очень прост: сказать мальчишке правду, которая уничтожила бы его – или позволить ему верить, будто все случившееся моих рук дело. Поверь, я смалодушничал, когда взял вину на себя. Это было куда проще, чем сказать десятилетнему пацану, что он угробил небожителей и оторвал голову собственному отцу.
Киирис сглотнула, уверенно высвободилась из его рук и отошла на расстояние. Хотела она того или нет, помнила л прошлое всего лишь отрывками, но Дэйн заслуживал знать правду. Он и так слишком долго носил в себе ее отраву. Носили они все.
– Это я свела Раслера с ума, – сказала она так твердо, как могла. Выдержать его непроницаемый взгляд оказалось настоящим испытанием: что император думает о ее признании, решит ли наказать или «смилостивится» и вышвырнет за порог? – Вряд ли я смогу объяснить, как, потому что и сама толком не понимаю, но все это – один большой обман. Чтобы уничтожить тебя до того, как ты создашь империю, способную сместить мейритов с их пьедестала. Не было ничего, кроме одной бесконечной лжи, мой император. Я и есть ложь. Нет никаких душ внутри меня, есть лишь множество осколков меня самой. – Киирис горько улыбнулась. – Все они – порождения моей ненависти и любви, предательства и подлости. Вряд ли во всей твоей империи есть существо более достойной самой мучительной смерти, чем я, и менее достойное твоей симпатии.
– Как будто мне есть до этого дело, Киирис, – спокойной ответил Дэйн. Если истина и потрясла его, то он ничем не выдал своих чувств. Он словно услышал то, что давным-давно знал, хоть вряд ли мог знать.
– Тебе не может быть все равно.
– Почему?
– Потому что я сделала то, что нельзя простить.
– Знаешь, почему я позволил тебе думать, что это уничтожил Нерушимый Аспект?
Она промолчала, зная, что какой бы ни была догадка, она все равно ошибется. С этим мужчиной так было всегда: он был еще большей загадкой, чем она сама. Загадкой, которую она видела насквозь и которую не могла бы разгадать даже будь у нее все время мира.
– Я хотел, чтобы ты осознала, что я поступить точно так же, потому что, мое рогатое проклятье, я бы не задумываясь совершил то же самое, если бы знал, что это – единственный способ добиться чего-то большего для моих людей. Хочешь правду? Поступок Раслера заставил меня задуматься все лия делаю правильно. В конце концов, если бы не его… ваша безумная выходка, мы бы, возможно, до сих пор были всего лишь марионетками мейритов, которые могли уничтожить нас в любой момент одним лишь щелчком пальцев. Каждый ребенок в Нэтрезе мечтал их уничтожить, но путь от мечты до реальности хватило сил пройти лишь моему безумному брату. С твоей ли помощью или без – теперь это не имеет значения. Страница в истории империи уже написана, и для потомков именно я буду тем, кто уничтожил последних живых детей богов. На остальное мне, строго говоря, плевать.
Киирис казалось, что каждым своим словом император отламывал большой кусок ее внешней оболочки, срывал покровы, которые она носила, словно броню. Она была куколкой уродливой бабочки, которой он помогал переродиться во что-то такое, что мейритина сама до конца не понимала.
– Ты не злишься на меня? Не прикажешь отвести меня на плаху? Не обелишь свое имя? – Вопросы, какими бы бессмысленными они ни казались теперь, сыпались из нее вместе с потоком рвущейся из-под контроля теургии.
– Нет, нет и нет на каждый твой вопрос. Ты слишком глубоко во мне, мое рогатое проклятие, чтобы даже помыслить о подобных глупостях. Мне все равно, что ты натворила в прошлом, все равно, скольких людей ты убила и какими были твои мотивы. Это было в прошлой жизни. До тебя. До нас. Тебе не нужно мое прощение или наказание, Прости себя сама – и иди дальше вместе со мной, даже если наша дорога заканчивается за следующим поворотом. – Дэйн поманил ее и Киирис послушно приблизилась. – Возможно, последняя мейритина, быть со мной и есть твое наихудшее наказание.
Вместо того, чтобы что-то ответить, она обхватила его руками так крепко, как только могла. Древняя теургия пульсировала в висках, стучала тревожным набатом, подбрасывая все новые и новые образы будущего, которое уже стояло на пороге их с Дэйном одной на двоих жизни. Теперь они связаны чем-то большим, чем месть – они связаны грехами друг друга.
«Я не позволю ему исчезнуть».
Она едва ли понимала, что делает, когда потянулась к своему единственному мужчине не губами, но своей расколотой душой. Она так остро нуждалась в нем, что все прочие мысли отступили за задний план. Даже если завтра мир рухнет и все они превратятся в ничто – сегодня она будет принадлежать ему вся без остатка.
– Я всерьез собирался прогнать тебя, – выдохнул Дэйн, но не сопротивлялся, когда Киирис опрокинула его на кровать. Ладони императора скользнули вверх по ее бедрам. – И до сих пор не уверен, что раздумал.
– Иногда даже императорам нужно позволять кому-то одержать над собой победу, – прямо ему в губы выдохнула Киирис. Он собирался поцеловать ее, но Киирис отстранилась, зажала его волосы в кулаке, оттягивая голову назад. – Сегодня, император, ты будешь мой весь без остатка.
Он с минуту пристально изучал ее лицо, как будто собрался высмотреть там причины столь резкой смены настроения, и мейритина не препятствовала этому. Пусть смотрит, пусть хорошенько запоминает ее, потому что теперь они прикованы друг к другу, будут вместе до самого конца. И осознание неизбежности грядущего, словно острый нож, полоснуло по оголенным нервам.
