Текст книги "Три короны для Мертвой Киирис (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Айя Субботина
Три короны для Мертвой Киирис
Глава первая
Ее везли в Мерод в конце второй недели предпоследнего месяца красных рун. С неба который день сыпался пепел, осколок луны освещал затянутые туманом небеса скупым алым светом, а величественный город загородил собою весь горизонт, словно черное смертельное проклятие.
Киирис поежилась от холода, натянула потрепанное шерстяное одеяло до самого подбородка. Цепи на руках были невероятно тяжелыми, обсидиановые браслеты до крови натерли запястья. Она опустила взгляд на скованные колодками ноги. Хорошо хоть сапоги не забрали: сшитые на заказ из тюленьей кожи с отделкой из бобрового меха – теперь уже единственное материальное свидетельство ее высокого социального статуса. Хотя, какая теперь разница?
– Вот, возьми. – Надзиратель протолкнул сквозь прутья решетки вонючую засаленную шкуру, всю в грязных разводах. – Почти прибыли.
Киирис с молчаливой ненавистью приняла «дар».
Проклятые убийцы. Потрошители.
Собственная слабость перед простым холодом жгучей отравой растекалась под кожей. Где же ее гордость? Куда подевалось хваленое бесстрашие рас’маа’ры?
«Истлело в том костре, вместе с костями наставниц и сестер».
Киирис оглянулась. Родная обитель осталась далеко позади. Она не могла ни видеть дым пожарища, ни почувствовать запаха горелой плоти и собственного тлеющего будущего, но знала, что там, над далеким остовом, до сих пор поднимается дым. Густой и зловонный, удушающий то немногое живое, что осталось после опустошающего вторжения нэтризов.
– Сдалась она ей, чума проклятущая, – сказал, ругаясь, возница: большой мужик с трехпалыми ручищами, выдающими в нем примесь крови «болотников». – Голову на хрен с плеч – и, глядишь, напасть бы эта рассеялась.
– Сам голову вручать будешь, умник? – Надзиратель, смуглый, длиннолицый вист[1]1
Висты – раса.
[Закрыть], оглянулся на пленницу, как будто ждал, что та присоединится к разговору. Киирис молчала. Он плюнул в пленницу, мутная вязкая капля шлепнулась около нее, не долетев до сапога каких-нибудь полпальца. – Если Королева-мать желает сперва с ней говорить, значит, есть для этого причина. И не нам соваться в эти великодержавные дела. Наша работа какая? Жечь и потрошить, а еще привезти холеру королеве на потеху. А уж если прикажет освежевать ее… – Мужчина зашелся долгим лающим кашлем.
– Чтоб ты сдох, – тихо, но так, чтобы услышали оба, пожелала Киирис. – Захлебнулся собственной гнилью.
На мгновение мужчина оторопел. Киирис, предчувствуя расправу, на всякий случай втянула голову в плечи. И вовремя: вист вырвал из петли у пояса здоровенную палку, обитую железными шипастыми лентами, и принялся что есть силы колотить ею по клетке. Он даже покраснел от усердия, запыхался.
– Тварь ты эдакая, гадючье отродье! – Палка с силой лязгнула о крышку клетки совсем рядом с макушкой пленницы. – Шкуру спущу, кишки на колеса намотаю!
Киирис зажмурилась, поддалась невольной панике. Она много чего боялась на этом свете, но смерти не было места в этом списке. Да и как бояться того, что видела собственными глазами? Можно сказать, они с Костяной старые знакомые, если не подруги. Но надзиратель вполне мог пустить в дело один из пыточных инструментов, что держал в небольшом черном футляре: единственной своей вещи, которую старательно берег от грязи и, обернув тряпицей, носил за пазухой. У надзирателя были мясистые короткие пальцы с расплющенными ногтями, в которых никак нельзя было угадать ловкость и подвижность. Но Киирис воочию убедилась, как виртуозно он орудовал ими, вырывая ногти ее сестрам и вырезая глаза наставницам. Они были отважными женщинами, но против умелой пытки одной только смелости оказалось недостаточно.
– Хватит! – осадил его напарник.
Вист отодвинулся, с нескрываемым отвращением зыркнул на пленницу. Киирис знала – понимала! – он с удовольствием пустил бы в ход свои проклятые инструменты, лишь бы посмотреть, как будет рыдать проклятая рогатая мейритина. Напоследок он не удержался и еще раз что есть силы грохнул палкой о крышку клетки. Звук был такой, будто разверзлись небеса. Киирис зажмурилась, чувствуя невероятный стыд за то, что ей недостает мужества стойко выдержать издевательство. Что бы сказала наставница Лорин, если бы увидела такую слабость духа?
«Ничего она уже не скажет, – с горечью подумала Киирис, – потому что свои последние слова она выкрикнула, сгорая костре».
– Гляди, что наделал, – просопел возница, тыкая пальцем в сторону скулящей пленницы. – Думаешь, нас за это по голове погладят?
– Дык, язык ей отрежем, а королеве скажем, что тварь его от злости откусила.
Киирис на мгновение подумала, что, будь она не такой слабохарактерной, приняла бы слова виста за подсказку. Но куда ей… Стоило вспомнить об идеально блестящих тоненьких иглах и молоточках, которыми мучитель орудовал с изяществом швеи – и зачатки решимости снесло новой волной страха. Тошнотворного липкого страха, от которого она сама себе была противна.
– Тссс, – вдруг всполошился вист, вновь достал палку, которую только что вернул на прежнее место у пояса. – Едет кто-то?
Возница прислушался, Киирис – вслед за ними. Из пустоты позади них, заполненной туманом и пеплом, раздался топот копыт. Лошади. Возница потянулся за арбалетом, ловко взвел стрелу, целясь в темноту.
Сначала Киирис не видела ничего, лишь размытые тени всадников, но по мере нарастания гула фигуры становились все более отчетливыми. Первым выехал всадник на белоснежном жеребце в дорогой, отделанной серебром броне и в серебряной же сбруе. Им правил тенерожденный: правил одной рукой, во второй держа обнаженный и окровавленный короткий клинок. Одет он был запросто: грязная сорочка, такие же грязные светло-коричневые кожаные штаны. Если бы не тонкая паутина кольчуги, Киирис, пожалуй, приняла бы его за гонца или фермерского сына. Впрочем, его эскорт – четверо вооруженных до зубов, закованных в тяжелые доспехи воинов – красноречиво свидетельствовал об ошибочности таких выводов.
– Глухая меня подери… – друг за другом пробормотали ее пленители – и, побросав свое оружие, спрыгнули с телеги, чтобы бултыхнуться на колени прямо в грязную жижу.
Всадник быстро нагнал телегу, безразлично оценил сперва отбивающих поклоны путников, потом бросил взгляд на скудную поклажу, и только потом удостоил внимания клетку – с любопытством уставился на заточенную в ней девушку.
В свете лунного осколка, робко выскользнувшего из заточения пепельных облаков, его лицо на миг полностью показалось из тени.
– Что это за пташку вы поймали в моем лесу? – Тенерожденный чуть склонил голову, светлые всклокоченные волосы обнажили длинное острое ухо с серьгой в верхней части ушного хряща. Невозможно серые, почти прозрачные глаза тенерожденного ощупали лицо пленницы, не пропуская ни сантиметра. – Ну?! – раздраженно, не поворачивая головы, поторопил он с ответом.
– Это пташка из Керака, – рискнул заговорить возница. – Отловлена по личной просьбе Королевы-матери, Наследник тени.
– Вот как… – немного нараспев произнес тенерожденный. Он спрыгнул с лошади, потом, словно барс, увидавший добычу, взобрался на телегу, взялся ладонями за прутья клетки. – Матушка бывает так удивительно мила в своих попытках нам угодить.
Слова прозвучали с таким подчеркнутым холодом, что Киирис невольно подтянула вонючую шкуру еще выше, пряча лицо в засаленном меху. Попытка набросить на голову капюшон грязного плаща, чтобы скрыть свое происхождение, не увенчалась успехом: слишком низко сползла за спину треклятая ткань.
Так вот он какой, Наследник тени.
Одна из поганых голов Меродской гидры, которая третий год жжет вольные города и мелкие государства, дерзнувшие отказаться от «милости» примкнуть к великой Нэтризской империи. Словно прочитав ее мысли, тенерожденный приблизил лицо почти вплотную к прутьям – так, что на его лбу стала видна тонкая, увитая древними письменами полоска обруча.
Киирис невольно поежилась, вспоминая все, что о Наследнике тени рассказывали сестры в храме. Убийца, сумасшедший потрошитель, не прощающий ничего и никому, не дарующий пощады даже тем, кто добровольно сдался в плен.
– Как тебя зовут, пташка? – мягко осведомился он, словно завороженный разглядывая ее тяжелые, загнутые за уши эбонитово-черные рога.
Киирис промолчала. Возможно, ей все-таки стоило набраться храбрости и откусить себе язык? Возможно, тот пыточный мастер с плоскими пальцами и идеально-чистыми инструментами – всего лишь подмастерье в сравнении с настоящим садистом?
– Ну же, пташка, я жду. – Он улыбнулся одним губами.
Она отрицательно мотнула головой. Зачем, если инстинкт самосохранения твердит не перечить этому человеку? Возница и надзиратель могли лишь измываться над ней, но в их руках не было власти отправить ее на тот свет. А Наследник тени может запросто вскрыть ей глотку и наслаждаться собственной безнаказанностью.
– Мне нравится ее упрямство, – чуть повернув голову, не обращаясь ни к кому конкретно и в то же время ко всем сразу, сказал тенерожденный. – Я сам отвезу пташку в Мерод.
Киирис видела, как разом побледнели лица ее соглядатаев. Они переглянулись, как будто искали друг у друга поддержки для безумного поступка – попытки воспрепятствовать Наследнику тени и отговорить от задуманного.
– Но, домин[2]2
Домин (с ударением на второй слог) – обращение к наследнику империи.
[Закрыть]… – все-таки отважился пыточных дел мастер, – Королева-мать велела…
Остроухий удрученно качнул головой, как будто надеялся, что всем присутствующим хватит благоразумия помалкивать, и только потому, что этого не произошло, его вынуждают делать грязную работу.
Он развернулся, спрыгнул с телеги и двинулся к смельчаку. Тот залепетал что-то в свое оправдание надрывно рвущимся голосом. Киирис видела страх и панику в его глазах, и с наслаждением впитывала каждую эмоцию. Вряд ли происходящее можно назвать вселенской справедливостью, но если один подонок устроит выволочку другому – это ли не повод порадоваться?
– Королева-мать велела, значит… – прошептал Наследник тени, разглядывая валяющееся у своих ног тело, трясущееся от страха. – А я велю твоему напарнику перегрызть тебе глотку, если он не хочет разделить твою участь болтаться вон на том дереве и стыдливо придерживать руками собственные кишки.
– Не гневайся, домин! – Мужчина разве что землю не ел от отчаяния. – Бери проклятую девчонку, хоть бы и убей ее.
– Вот уж спасибо за высочайшее дозволение.
На мгновение Киирис показалось, что тенерожденый не пощадит мужика. Она почти желала увидеть, как этот надменный поганец пустит в ход свой клинок, как вскроет пыточного мастера от паха до кончика носа.
– Ключ. – Наследник протянул руку.
Перепуганный надзиратель сунул трясущуюся руку за пазуху, сорвал с веревки массивный черный ключ, протянул господину.
Даже в полумраке Киирис хорошо увидела, как алчно сверкнула темно-серая кромка на коротком лезвии клинка. Один безупречный удар – и сумерки взорвал крик боли. Надзиратель ухватился за то место, где мгновение назад было ухо. Теперь оно куском бесполезной плоти валялось у него под ногами.
– Это чтобы в следующий раз знал, что рот стоит открывать лишь когда об этом просят, – в дополнение к кровавой науке сказал Наследник. – Я не отрубил тебе руку только потому, что ты собственность моей матушки и наверняка еще можешь быть ей полезен. С обеими конечностями, разумеется.
Наследник вытер окровавленный клинок о рубаху возницы, который все это время оцепенело и монотонно колотил лбом оземь. Грязь полностью скрыла черты его лица, но даже сквозь нее Киирис видела его ужас. Вознице совершенно не хотелось разделить участь своего болтливого напарника.
Наследник вернулся к клетке, отомкнул замок и почти галантно, словно она была заморской принцессой, протянул руку.
– Добро пожаловать на свободу, пташка, – произнес он, нисколько не смущаясь, что на его сапогах алеет свидетельство только что пролитой крови, а позади воет и валяется в грязи изувеченный человек.
Киирис отчаянно захотелось превратиться в мышь и просочиться между прутьями, лишь бы не принимать эту внезапную помощь. Она сглотнула, заворожено изучая его узкую ладонь с невероятно длинными пальцами, больше приличествующими арфисту, а не прославленному мяснику.
– Тебе не стоит меня бояться, – подбодрил он. И тут же прибавил, уже с некоторым раздражением: – По крайней мере до тех пор, пока твое упрямство не станет утомительным.
Она не стала искушать судьбу и становиться очередной жертвой его быстро рвущегося терпения – подалась вперед, протянула руку. Наследник тени рванул ее на себя: Киирис непременно распласталась бы на полу клетки, но он вовремя подхватил ее и выволок наружу. Колодки висели на ногах непосильной ношей, сводя на нет каждый, даже самый короткий шаг.
По приказу своего господина кто-то из воинов бросил ему короткий топорик. Наследник легко вколотил топорище в тонкий зазор между двумя деревянными половинками, нажал – и вскрыл, словно орех. Все это время Киирис оцепенело, боясь проронить хоть слово, наблюдала за его движениями. Что ж, с топором потрошитель обращается ничуть не хуже, чем с клинком.
– От тебя воняет, – сказал Наследник тени, заметно поморщившись.
– От тебя тоже, – честно ответила она. И тут же пожалела, что не может вернуть время вспять, чтобы проглотить эту дерзость.
Но, похоже, ее слова произвели прямо противоположный эффект. Светлая бровь Наследника удивленно надломилась, в глазах сверкнул азарт хищника. Они стояли так близко друг к другу, что Киирис запросто могла почувствовать, как тревожно колотиться в его руках ее беспомощное тело. Попытка совладать с чувствами закончилась полным фиаско. Она попыталась хоть на шаг увеличить расстояние между ними, но тенерожденный еще крепче прижал к себе заслуженную добычу.
– И так, я дам тебе еще один шанс назвать свое имя, пташка, – смилостивился он, все сильнее вдавливая пальцы в ее плечи. – Но имей ввиду: минувшие три дня я провел в седле, ел полусырое мясо, почти не спал и упустил двух жирных оленей, прежде чем настиг третьего. Вряд ли я расположен возиться еще и с твоим абсурдным упрямством.
От него действительно не слишком хорошо пахло: смертью, старой кровью, конским потом. А еще – злостью. Киирис едва сдерживалась, чтобы не залепить нос ладонью, прекрасно понимая, что подобное поведение придется не по душе ее новому «хозяину».
«Ты не станешь полезнее мертвой, – осторожно подсказал внутренний голос. – Или безрукой».
– Киирис, – наконец, назвалась она.
– Киирис. – Он покатал имя на языке, смакуя, будто экзотическую сладость. Потом потянулся к шее пленницы, сдернул полоски ткани, которые она использовала вместо украденного ее пленителямитаэрна[3]3
Таэрн – специальный ошейник.
[Закрыть]. – Ты – рас’маа’ра?
Его палец скользнул по тонкой, безупречно ровной линии на ее горле. Киирис сглотнула, когда тенерожденный наклонился к самому ее лицу, чтобы получше рассмотреть шрам. В его светлых волосах виднелись колтуны запекшейся крови.
– Скованная? – продолжил он допрос.
Она просто кивнула, испытывая лишь одно желание – отодвинуться от него на безопасное расстояние, сбросить прохладную ладонь со своей шеи, чтобы, наконец, перестать дрожать от проникающего под кожу страха.
– Ладно, об остальном побеседуем в дороге.
Он помог ей спуститься, легко усадил на своего жеребца. По щелчку пальцев наследнику подали бурдюк.
– Ты вся дрожишь, рас’маа’ра, – посетовал он, как будто и вправду переживал за ее самочувствие. – Вот, выпей. Это лучшее земляничное вино на тысячи миль вокруг.
Она с сомнением посмотрела на угощение. В ответ на этот взгляд Наследник лишь нетерпеливо подтолкнул бурдюк ей в руки. Киирис стоило труда поднести его к губам: в последние дни она ела черствый хлеб и пила кислое прогорклое молоко, от которого ее желудок постоянно выворачивало наизнанку. После такой диеты и тягот прошедших дней она едва шевелилась. Но вряд ли тенерожденный обрадуется, если она прольет его угощение.
Вино в самом деле было изумительным. За свои полных восемнадцать лет Киирис пила алкоголь всего дважды и понимала, что этого опыта недостаточно, чтобы по-настоящему оценить вкус напитка. Но стоило сладкому хмелю коснуться языка – как аромат спелой сочной земляники ударил в голову сладкой негой. Киирис сделала три жадных глотка, прежде чем поняла, что Наследник тени настойчиво забирает бурдюк из ее рук.
– Хватит, Киирис, иначе ты захмелеешь, – посмеивался тенерожденный, усаживаясь позади нее. – А мне бы хотелось, чтобы заморская диковинка скрасила мой скучный путь домой своими знаменитыми сказками, а не пьяным храпом. Кстати, меня зовут Руантар, но ты, пташка, можешь звать меня Рунн.
Одной рукой он обхватил ее за талию, плотно прижал к себе. Другой взял повод. Киирис очень хотелось отодвинуться, но луки седла, словно тиски, прижали их друг к другу почти с болезненной плотностью.
– Я не рассказываю сказок, – сказала она тихо. Боялась, что и этого будет достаточно, чтобы разозлить ее не отличающегося терпением спутника. – Не знаю ни одной.
Вместо ответа он приблизил губы к ее уху и прошептал:
– Ну так придумай поскорее, пташка, потому что скука злит меня сильнее, чем непослушание.
Глава вторая
Только когда их небольшой отряд выехал, Киирис увидела, на кого именно охотился Наследник Рунн. Через спину одной из вьючных лошадей была переброшена громадная лохматая туша даркера. Он был таким огромным, что передние конечности волочились по земле. Тварь убили одним точным ударом, о чем свидетельствовали ее широко-распахнутые, превратившиеся в камень глаза.
Увидев заинтересованный взгляд пленницы, Рунн пояснил:
– Даркер досаждал местным крестьянам: крал детей и развешивал их внутренности, как праздничную гидрянду. Кто-то должен был позаботиться об этих несчастных, пока один мой брат занят сочинительством приказов, а другой собирает солдатиков из гнили и костей.
Слова прозвучали так, будто Наследник действительно считал себя спасителем несчастных крестьян. На самом же деледаркеры, скрумы, трехголовые герты[4]4
Названия монстров.
[Закрыть]и еще сотни более мелких, но таких же кровожадных тварей появились в Рухане[5]5
Рухан – название континента, где происходят события.
[Закрыть]по вине их проклятого семейства. Но не говорить же ему об этом, тем более сейчас, когда он сидит так близко, что можетзапросто свернуть ей шею.
– Я слышал, во время Сковывания послушницы совокупляются с н’тарами, – сказал Рунн, когда всадники выехали на тракт. – И не по разу.
Киирис едва сумела проглотить горький смешок – расхожий миф, который щедро распространяют чистоплюи из Белой зари.
– Разве я смею в чем-то разубеждать Наследника тени? – спросила она, отчего-то не в силах оторвать взгляд от руки, которой Рунн уверенно правил лошадью.
– Так «да» или «нет»?
– Ритуал Сковывания – таинство. Я не смею раскрывать секреты, которые хранились столетиями до моего рождения.
– Даже если я перережу тебе глотку?
Киирис невольно вздрогнула от того, как холодно прозвучали эти слова. Ее страх тут же почувствовал Наследник, потому что он негромко рассмеялся, и его рука мягко погладила ее живот сквозь грязную ткань платья.
– Знаешь, почему я вытащил тебя из грязной клетки, пташка?
– Чтобы перерезать глотку? – вернула она недавнюю угрозу.
– Возможно, когда ты мне наскучишь… – не стал отпираться он. – Но в большей степени потому, что ты привлекла мое внимание. А со мной такое нечасто случается.
– Разве Наследнику нужно задумываться об одной женщине, когда в его распоряжении целый арахан[6]6
Арахан – группа женщин, которые живут во дворце на правах наложниц и служат лишь для того, чтобы удовлетворять желания Наследников.
[Закрыть]?
– Покорные и на все согласные женщины – что может быть скучнее?
Она скорее почувствовала, чем увидела, как Рунн брезгливо морщится.
– Еда не должна плясать на тарелке, – ответила Киирис словами настоятельницы, которая обучала послушниц премудростям любовной игры.
– Женщина – не еда, Киирис, хотя у каждой есть свой собственный уникальный вкус и запах. Разве тебя не обучили этим сакральным истинам?
Она зажмурилась, мечтая лишь о том, как бы поскорее избавиться от неожиданного внимания тенерожденного. Людская молва не врала – он был явно не в ладу со своими внутренними демонами, и его настроение менялось быстрее, чем восточный ветер. Как тут предугадать, когда ему взбредет в голову озлобиться или выместить недовольство на первом, кто подвернется под руку – на ней?
– Боюсь, мои знания ничего не стоят в сравнении с вашим опытом.
Наследник тяжело выдохнул.
– Я чертовски устал, Киирис, и едва в состоянии держаться в седле, – посетовал он, и его голос смягчился. – С удовольствием бы просветил тебя о том, какой должна быть женщина, чтобы в ее постель хотелось вернуться, но, боюсь, тогда у меня не останется сил держать тебя на коротком поводке. Так что сделай нам обоим одолжение: не смей даже надеяться, чтобы сбежать, в противном случае я буду очень недоволен. А это означает, что вот ему, – он кивнул на дохлую тушу, – повезло больше, чем тебе.
Киирис сглотнула, зачем-то кивнула, сама не до конца осознавая, с чем согласилась. Бежать? Она бы сама себя не назвала умной, если бы рискнула бежать от этого монстра, не имея в запасе как минимум подходящего плана. Да и как бежать, когда едва переставляешь ноги?
– И вот еще что, Киирис, – он с каким-то изощренным трепетом погладил острый край одного из ее эбонитовых рогов, – у меня очень чуткий сон. На тот случай, если в храме из тебя еще не выбили всю непокорность, предупреждаю: играть в «кошки-мышки» мы будем на моих правилах. И как минимум после того, как тебя отмоют.
«Что ты знаешь о покорности?» – чуть было не выкрикнула она, но нашла силы промолчать. Какой бы жестокой ни была наука настоятельниц, именно их бесконечные проповеди о том, что ей, чистокровной мейритине, следует носить рабский ошейник едва ли не с радостью, помогли ей выжить. Она и носила, и притворялась счастливой каждую секунду своего существования по эту сторону Зеркала мира.
Дальше ехали молча, а вскоре Рунн, покрепче обхватив пленницу за талию и устроив голову на ее плече, задремал. Его дыхание стало ровным, размеренным, но каждой клеточкой своего тела Киирис чувствовала – он все так же собран и готов в любое мгновение распахнуть глаза и пустить в ход свой смертоносный клинок.
Они ехали долго. Так долго, что у Киирис, не привыкшей к затяжным верховым прогулкам и измученной тяготами минувших дней, сил хватало только, чтобы держаться в седле и не шевелиться. Ей до смерти хотелось размять затекшие плечи, а то и просто лечь – свалиться кулем прямо под ноги лошади. Несколько суток в клетке больше не казались наказанием, напротив – она бы, пожалуй, согласилась обменять эту странную неожиданную свободу на то заточение.
Когда стены великого города Мерода встали перед всадниками неприступными, уходящими в небо заслонами, Рунн пошевелился. Он зевнул, проворчал что-то себе под нос и приказал одному из воинов поскакать вперед и предупредить о его возвращении.
– Видела ли ты когда-нибудь что-то столь же прекрасное? – спросил Наследник, указывая на стены и весь город сразу. – Что-то столь же непокорное и мощное?
Она видела. Множество раз видела то великолепие, что существовало во множествах изнанок миров. Но вспоминать сейчас о тех днях было еще больнее, чем прийти в себя в тот злосчастный день, когда ее выдернули из Истока, как какую-то рыбешку, и посадили на цепь в насквозь пропахшем пороком и алчностью месте.
К счастью, Наследник тени был явно нерасположен к долгим разговорам, тем более что перед ними уже распахнулся громадный зев за поднятым мостом.
– Добро пожаловать в Мерод, рас’маа’ра, – с наиграно вычурным пафосом сказал Рунн, – место, где даже богам есть чему удивиться.
И как ни старалась Киирис сдерживаться и ничему не удивляться, Мерод все-таки покорил ее, захватил в безоговорочный плен своими роскошными благоухающими садами, громадными храмами в остроконечных шляпах башен, необъятными рынками и шумными ремесленными кварталами. Киирис, задрав голову, разглядывала едва заметную серебристую паутину, которая, будто кокон, раскинулась над всем этим пиром во время чумы.
– Аспект, – прошептала Киирис и зачем-то потянулась пальцами вверх, хоть и знала, что древняя теургия[7]7
Теургия – искусство обращение с энергетическими потоками.
[Закрыть] слишком масштабна, чтобы и помыслить прикоснуться к ее природе.
– Идеальный и нерушимый, – подтвердил Наследник и отчего-то снова стал раздражительным. Даже больше прежнего.
Он с силой вдавил пятки в бока жеребца, понукая животное перейти с шага на рысь, благо, улицы были достаточно широкими. Всадники миновали площадь с каменным изваянием в виде замурованного в скалу человека, после пересекли мост, который, будто мастерский стежок, соединял между собой две части города. Оттуда спустились в какие-то сады, заросшие красными мхами, и снова вверх, на мост еще больше и еще шире предыдущего. Киирис давно перестала и пытаться запомнить дорогу. Наверняка это просто не под силу чужаку.
Замок туманов располагался за двумя рядами широких стен, на которых катапульт было едва ли не столько же, сколько и несущих дозор воинов. А внутри стен, словно государство в государстве, бурлила своя собственная жизнь.
– Я слышала, что в Замок туманов так просто не попасть, – вслух вспомнила Киирис, когда они въехали в гостеприимно распахнутые ворота. – Будто существует какой-то лабиринт на крови.
– Возможно, – уклончиво отозвался Рунн и тут же переключил свое внимание на едущего им навстречу всадника.
Киирис не сразу поняла, почему от безобидного на вид парня, словно от чумы, шарахаются даже безмозглые куры, а собаки, поджав хвосты, улепетывают со всех ног. Но разгадка заставила ее желудок болезненно сжаться от страха.
Он ехал верхом на какой-то костлявой, обтянутой кожей твари, куда больше самого крупного из виденных Киирис жеребцов. Длинный хвост твари змеился по земле, изредка вскидывался и опускался, выбивая целые фонтаны пыли и каменного крошева. Из пустых глазниц сочился дым, как будто где-то внутри массивной туши тлелкостер.
И правил этим монстром парень лет двадцати. Крепкий, широкоплечий и наверняка высокий. Его волнистые черные волосы были длинной до самых лопаток, на лбу виднелся простой черный обруч с темно-фиолетовым квадратным камнем.
– Не смотри ему в глаза, пташка, – предупредил Рунн, при этом делая все, чтобы всадник на костлявом страшилище услышал его слова. – Иначе превратишься в безмозглый тлен.
Она была бы рада не смотреть, потому что догадалась, кто перед ней.
Но не смогла.
Потому что сиреневый взгляд Наследника костей был куда крепче обсидиановых браслетов. И намного холоднее вековых льдов Тринадцати городов Теары.
Всадники поравнялись. Точнее сказать, туша под седлом черноволосого оттеснила лошадь Рунна к самому краю моста. Киирис неосторожно скосила взгляд вниз – туда, где из глубокого рва торчали остроконечные черные камни. От одной мысли, во что превратятся их с тенерожденным тела, если Наследник костей даст еще немного воли своему страшилищу, голова пошла кругом.
– Вот уж не думал, что ты бросишься меня встречать, – с ленцой растягивая слова, сказал Рунн. – Хоть бы оделся приличнее.
Наследник костей продолжал хранить молчание. Его сиреневый взгляд без видимого интереса блуждал по лицу Киирис, но задержался на горле. Она почти физически ощущала, как он скользит по рубцу, словно пытается повернуть время вспять и увидеть, как ритуальный кинжал рассекает кожу.
– Ну и где же твои безмозглые солдатики? – не унимался Рунн.
Зачем он подначивает этого безумца? Разве не видно, что Наследник костей и глазом не моргнет, чтобы сбросить их в пропасть. Ненависть между этими двумя трещала, словно молния. И наверняка была такой же непредсказуемой.
– Мои безмозглые солдатики могут разорвать тебя на кусочки меньше ногтя величиной, – наконец, нарушил молчание Наследник костей. – Откуда у тебя мейритина?
Киирис невольно вскинула брови. Он знает? Он правда знает, что она такое? Большинству смертных было достаточно ее ошейника и рогов, чтобы счесть заморской диковинкой – и не идти дальше в своих умозаключениях.
– Спросишь об этом свою мать, Раслер. Она же обязательно удовлетворит все прихоти любимого сыночка.
Наследник костей соскочилназемь, вплотную подошел к лошади. Он действительно был высоким, куда выше Рунна. И из всей одежды на нем была всего лишь полотняная рубашка, кожаные штаны и высокие ботфорты, которые, по-хорошему, нуждались в основательной чистке. А еще он носил перчатки, и тонкую красную цепь поверх одной из них. Не обращая внимания на недовольное ворчание Рунна, черноволосый потянулся к Киирис, поймал ее за подбородок и вынудил заглянуть ему в глаза. Она окаменела, стоило их взглядам сцепится.
Наследник костей. Младший, любимый сын Королевы-матери, поганый некромант с собственной армией давно умерших и теперь бессмертных воинов. В сравнении с ним, его тенерожденный брат казался сущим ангелом. Потому что Наследник тени был просто кровожадным подонком, а домин Раслер – безумным расчетливым мясником.
Рука в перчатке потянулась к ее ноге, но что-то заставило Наследника передумать, и он отступил.
– Что тебе привезти, мейритина? – спросил с обжигающим холодом. Сиреневые глаза на миг вспыхнули ярче. – Голову?
– Отстань от нее, псих, – проскрежетал Рунн, но с таким же успехом он мог приказывать заткнуться грохочущему водопаду.
– Язык? Глаза? – продолжил перечислять Раслер. Внезапный ветер рванул его волосы, на миг скрыл хищные черты лица. – Или, может быть, ты предпочитаешь более изысканные подарки?
«Буду рада получить в дар известие о том, что ты не доехал до конца моста и свалился башкой вниз прямо на острый камень», – про себя ответила она.
– Раслер… – голос Наследника тени опустился до рыка.
– Ты немая? – тотбудтонарочно игнорировал попытки брата вмешаться в их странный диалог. – Тебе отрезали язык?
– Нет, – ответила Киирис.
И инстинктивно подалась назад, едва ли не предлагая Рунну обнять ее еще крепче. Тот охотно воспользовался ее страхом, притянул к себе и алчно, будто голодный кот, ухватил ее губами за ухо. Мягко и в то же время властно скользнул языком по мочке, а оттуда – на самую вершину заостренного края.
Киирис дернулась было прочь, но Наследник тени сокрушил ее попытки сбежать хрипловатым смешком.
– Ты хочешь ее трахнуть, потому что она похожа на ту рыжую козу из амбара, которую ты посещаешь в минуты слабости? Или тебе в принципе все равно, кого поиметь? – с видом, словно осведомлялся о погоде, спросил Раслер.
– А ты хранишь свою девственность до тех пор, пока твоя любимая как следует не протухнет в могиле? А то мало ли, вдруг она еще недостаточно разложилась?
На мгновение Киирис поверила, что эти двое убьют друг друга прямо сейчас. Раслер медленно стащил перчатку с правой руки, обнажил крепкую мозолистую ладонь с выпуклыми венами. Между его пальцами блуждал темно-синий туман, в котором – Киирис могла присягнуть в этом перед богами – ютились сотни, тысячи шепотов и стенаний. Лошадь Рунна громко и ошалело заржала, когда Раслер ухватил ее за морду. Туман скользнул в ноздри, вынуждая несчастное животное храпеть и остервенело грызть удила.
