Текст книги "Три короны для Мертвой Киирис (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
– Я не собираюсь погибать, пташка, – совершенно серьезно, хоть и с улыбкой, сообщил тенерожденный. – И не дам кому бы то ни было причинить тебе вред, даже если ради твоей безопасности придется вырезать не один десяток людей. Как бы не неприятно было это признавать, но, полагаю, подобное справедливо и в отношении моих придурковатых братьев. Пора бы тебе свыкнуться с мыслью, что каждый из нас готов на многое, лишь бы сохранить тебе жизнь. Даже если это не сулит нам ничего хорошего. Дьявол, я с каждым днем все больше склоняюсь к мысли, что это не ты, а мы – твои игрушки. К счастью, в отличие от Дэйна, я ничего не имею против того, чтобы изредка отдавать инициативу в женские руки.
– Это были бы справедливые слова, если бы хоть кто-то из вас поинтересовался, чего же на самом деле хочу я.
– Разве мы не спрашивали? – Он выглядел искренне озадаченным. А потом прищелкнул языком и поторопил рукой своих всадников. – Поговорим об этом после, рас’маа’ра, если у нас останутся силы на разговоры.
Несмотря на то, что густая шапка леса виднелась над горизонтом достаточно отчетливо, дорога заняла еще по меньшей мере несколько часов. К тому времени у Киирис с непривычки онемела задница, а внутренняя сторона бедер горела так, словно она ехала верхом на раскаленной сковороде, а не на покладистой лошади. Оставалось лишь снова и снова мысленно благодарить Рунна за предусмотрительное решение не возвращаться на ночь в замок. Несмотря на то, что после той ночи с Раслером, некромант не спешил осуществлять свою угрозу «попробовать ее», всякий раз, стоило им оказаться в постели, Киирис чувствовала его потребность углубить знакомство. И знала, что какая-то часть ее охотно подчинилась бы этому желанию. Тяжело представить, что было бы, прояви Раслер инициативу сегодня, когда она вряд ли будет способна нормально ходить. И еще более страшно, как поступит Рунн, когда они, наконец, окажутся наедине.
«У императора появится повод снова назвать тебя «опытной» рас’маа’рой, – охотно подсказала Кровожадная. – Вероятно, воспитание не позволяет ему использовать куда более понятное слово «потаскуха».
После подобных замечаний, Киирис мечтала лишь об одном: как бы поскорее отыскать треклятый ошейник и ключ, чтобы раз и навсегда избавиться от тех Скованных, с которыми вынужденно делить собственное тело.
«Только в том случае, дорогая, если кто-то из наших самцов будет столь щедр, что подарит ключ тебе, – напомнила Соблазнительница о том, что мейритина и так знала. – Но, боюсь, они куда более заинтересованы в том, чтобы сделать тебя своей личной неделимой собственностью, а не свободной девчонкой, имеющей право решать, когда и перед кем раздвинуть ноги».
– Нам правда необходимо… ехать прямо туда? – Не веря, что позволила себе обнажить слабость, Киирис кивком указала на витиеватую тропу, убегающую в непроглядную чащу. – Возможно, есть какой-то другой план?
– План? – Рунн от души посмеялся. – Пташка, серьезный и продуманный план у меня есть лишь в том случае, если я собираюсь пробираться ночью в осажденный город и бесшумно неайтрализовать половину мужского населения. Для всех остальных вариантов, есть лишь один план – прийти и всех перерезать до того, как в меня полетит хоть одна стрела.
– Очень… необычно, – только и сказала она, мысленно пожелав себе терпения, а им всем – удачи.
Глава тринадцатая
Чем глубже в лес пробирались всадники, тем холоднее и молчаливее он становился. Если сначала звук копыт разбавляли редкие шорохи спугнутого зверья, то, когда тропа увела их на добрых пару сотен метров, тишина стала невыносимой. Киирис стоило трудов спокойно сидеть в седле и не ерзать от желания повернуть коня обратно. Вряд ли Рунн оценит пусть разумную, но все же трусость. Он никогда не скрывал, что ценит лишь ту ее часть, что знает цену хорошему клинку и способна наподдать ему в поединке, хоть пока что всякий раз победа все равно оставалась за ним.
– Не слишком-то похоже на убежище головорезов, – чтобы как-то разбавить невыносимую тишину, заметила Киирис.
– По-твоему, здесь повсюду должны висеть указатели и предостережения?
– Я лишь хотела сказать, что не понимаю, почему нас до сих пор не перестреляли.
– Потому что, пташка, ни один уважающий себя головорез не станет стрелять в того, кто настолько безрассуден, чтобы лично явиться к нему на порог. Знаешь почему?
У Киирис было несколько догадок, но она смолчала, предлагая Наследнику тени удивить ее своим вариантом.
– Настоящий головорез никогда не откажется от возможности получить выгоду. За нами уже давно наблюдают, пташка, нас взяли на прицел еще до того, как мы переступили порог этой, с позволения сказать, обители. И тот факт, что мы до сих пор не услышали свиста тетивы буквально вопит о заинтересованности. Главарь знает, что в случае чего, одного можно взять в плен и потребовать солидный выкуп. Но этот вариант хлопотный и сулит много проблем. Куда перспективнее для начала выслушать встречное предложение.
Мейритина не могла не признать его правоту, даже если она, как и все, что делал Рунн, была насквозь пропитана безумием и наплевательским отношением к собственной жизни. Впрочем, было кое-что, чем Наследник тени всегда щедро одаривал ее: каждая минута их общения в итоге показывала, как сама Киирис стала одержима жаждой жизни. Жаждой во что бы то ни стало познать так много вещей, сделать множество дел, о которых раньше думала со снисхождением.
– Ну вот, – перебил ее размышления Рунн, когда отряд выехал на явно рукотворного происхождения поляну, в центре которой лежало «гостеприимное» массивное бревно. – Мы на месте. Только хозяин что-то опаздывает.
Киирис собиралась выдохнуть с облегчением, но стоило словам Наследника тени смолкнуть, как откуда-то из-за бревна раздался ворчливый женский голос:
– Хозяйка, дорогуша, а для незваных гостей – Крыса.
«Что за женщина добровольно назовется таким прозвищем?» – размышляла Киирис, наблюдая за тем, как хозяйка голоса медленно появляется из своего укрытия.
Женщина, которой незачем называться Сладким персиком, чтобы компенсировать недостаток подаренного природой обаяния. Женщина, которая может назваться хоть Святым дерьмом, потому что это все равно не затмит ее сумасшедшую, совершенно неправильную и оттого притягательную красоту.
– Ненавижу грызунов, – в ответ на «дорогушу», разоткровенничался Рунн. В отличие от Киирис, на него экзотическая красота собеседницы не произвела никакого впечатления. Или же он снова искусно притворялся. – А так же прочих падальщиков и паразитов, которые промышляют тем, что сунут свои грязные руки в мои карманы.
– Тебе, дорогуша, я бы засунула руки куда глубже. – Желтый взгляд Крысы недвусмысленно ощупал Рунна с ног до головы. – И даже заплатила бы за услуги. Сколько ты стоишь?
Киирис с любопытством наблюдала за их перепалкой, с каждой секундой все четче осознавая, что эти двое ведут себя как старые знакомые. Во всяком случае никто из женщин не позволял себе столь фривольного обращения с непредсказуемым тенерожденным, даже та рыжеволосая южанка из арахана, которую Наследник тени навещал чаще остальных.
– Полагаю, у тебя есть то, на что я готов обменять право воспользоваться своим членом… несколько минут. – В речи Рунна сквозило подчеркнутое пренебрежение, как будто он точно знал, что интимная близость с этой красоткой не принесет ему удовлетворения.
Девушка сделала вид, что размышляет над его словами, рассеянно оседлала бревно – и Киирис почувствовала чей-то невидимый взгляд в затылок, приправленный нацеленным туда же наконечником стрелы. Она сглотнула, соображая, как бы незаметно подать знак Рунну.
– Юджит, хватит корчить из себя целку. Я приехал поговорить – и сделать встречное предложение, а ты за каким-то лешим разыгрываешь целое представление, как будто я слепой баран и не в состоянии увидеть твоих молодчиков на деревьях. Особенно вот того, – он взглядом указал куда-то в кроны позади Крысы. – Рожа у него такая, будто ему живот скрутило. Как бы не обгадился.
– Всего лишь обычная предосторожность, – отмахнулась рыжая. – Я простая смертная, и мне становится неуютно, когда меня без разрешения посещают такие высокородные седалища.
– Простая смертная, – хмыкнул Рунн и, наконец, спешился. – Эта шутка стара, как мир, и мне просто неловко над ней смеяться даже из уважения к тому восхитительному минету, который ты делала, если память мне не изменят, два месяца назад.
– Удивлена, что ты помнишь. – Крыса в самом деле выглядела удивленной. – После трех бутылок «сладкого сна» вырубилась даже моя личная охрана. Видать, правду говорят, что ты заговоренный.
– Я предупреждал, – пожал плечами Наследник тени. – А теперь давай-ка поговорим как взрослые люди.
– Разве мы не разговариваем сейчас?
– Ну если ты так желаешь…
Тенерожденный сделал неуловимый жест – и его воины как по команде обнажили клинки. Шелест освобожденной стали прозвучал подобно дурному предзнаменованию. Киирис стало неуютно из-за того, что подаренный Рунном меч так и остался в ножнах, и она изо всех сил надеется, что его не придется пускать в дело.
– Фу, Рунн, как грубо, – без тени беспокойства пожурила рыжая. Теперь лишь они втроем остались безоружными, и Киирис категорически не нравилось быть в числе этой троицы. – Я тебя в гости пустила, даже против шерсти не погладила за то, что ноги не вытер, а ты вздумал дать своим солдатикам зубочистки.
– Я лишь отвечаю дружелюбием на гостеприимство.
Крыса покачала головой, поднялась, поигрывая плечами как истинная соблазнительница. Она была достаточно крепкой, но вместе с тем и грациозной, как молодая косуля. В ней не было ни одного видимого изьяна, и все же рыжая категорически не нравилась Киирис. Было в ней что-то такое же непредсказуемое и бешенное, как и в Рунне. А близость двух безумцев не сулила ничего хорошего.
– Ладно, говори зачем пожаловал – и убирайся, – первой остановила из взаимное словесное пикирование рыжая. – Ты хорош, но в малых дозах, а сегодня у меня к ужину более сладкий и покладистый десерт.
– Здесь? Ты издеваешься?
– Хорошее место, Рунн. Я до сих пор вспоминаю, как первый раз трахнула тебя под вот тем деревом. Непременно прикажу срубить его и выстрогать деревянный сапог, чтобы в следующий раз как следует пнуть тебя под зад.
Она явно собиралась сказать что-то еще, но тенерожденный опередил ее. Одним из своих неуловимых движений в два счета оказался около рыжей и сжал пальцы на ее горле. Девушка выпучила глаза, когда он с садистским наслаждением крепче сжал пальцы. Наверное, собиралась даже кричать, но могла лишь безмолвно открывать рот. Одновременно с этим в землю около его сапога вонзилась прилетевшая из чащи стрела.
Киирис сглотнула.
«Боги, неужели сейчас начнется настоящее веселье? – Кровожадная чуть ли не силой заставляла ее достать клинок. – Ты должна попробовать каково это – убивать. Должна познать вкус тающей на кончике клинка жизни, почувствовать последний удар сердца. Как иначе ты исполнишь предназначение?»
– Прикажи своим молодчикам бросить эти игрушки и выйти, – до ужаса ласковым голосом, потребовал Рунн. – Ты знаешь, что и трех стрел недостаточно, чтобы отправить меня на тот свет. Я просто хочу поговорить, но если ты и дальше будешь такой же бестолковой упрямой ослицей, придется выполоть вас всех, словно сорняки. Ты будешь первой, а остальным – как повезет. Уверена, что твоя несуществующая гордость того стоит?
– Рунн… – сдавленно прохрипела Крыса, одновременно рассеянно махая руками, будто позабыла, какой условный знак существует для такой ситуации.
– Для тебя, грязнуля, Наследник тени. Будем считать, что предыдущая болтовня была последней твоей вольностью. Ну так как, мы договорились? Честно, – он склонился к своей жертве и наигранно звонко чмокнул воздух около ее щеки, – мне до смерти хочется свернуть тебе шею прямо сейчас, а ты знаешь, как тяжело мне отказываться от своих желаний.
Женщина моргнула полными слез глазами. Через несколько мгновений из чащи стали появляться одетые в какую-то грязную рвань молодчики. Они не хотя прятали оружие в ножны, убирали стрелы в колчаны. Оценив обстановку, Рунн, наконец, ослабил хватку. Крыса совсем не грациозно упала в примятую траву около его ног.
– И так, веди, радушная хозяйка, и без глупостей, потому что твоя желторотая детвора уже успела познакомиться с моим вороньем. Просто поразительно, какая же ты все-таки дура. Только я начинаю думать, что ты хоть изредка думаешь головой, а не промежностью, как ты тут же убеждаешь меня в обратном. Странно, как никто из этих славных парней до сих пор не выпустил тебе кишки.
На этот раз Крыса смолчала, но послала Наследнику тени убийственный взгляд. Рунн его проигнорировал, подошел к Киирис и широко беззаботно улыбнулся. Он вообще всегда улыбался, даже если собирался сказать распоследнюю гадость.
– Ты дрожишь, – сказал он, поглаживая ее по ноге. – Испугалась, рас’маа’ра? Честно говоря, я надеялся, что добром нам не договориться и рассчитывал устроить для тебя настоящую забаву.
– Что все это значит, Рунн? Воронье – это…
– Я просто перестраховался, – не дал закончить он. – Неужели ты думаешь, что я бы полез на рожон без крепкого тыла?
– Я думаю, что предосторожность была очень предусмотрительной, – после небольшой паузы, ответила она.
– Вот поэтому ты всегда будешь лучше всяких грызунов. – На этот раз в белозубой улыбке тенерожденного проскользнул настоящий соблазн. – Ты редко говоришь глупости, но даже если они и покидают твой хорошенький ротик, это так же естественно, как круговорот звезд на небе.
– Ты спал с ней, – сказала она шепотом, почему-то вспоминая, как несколько часов назад ее ногу точно так же поглаживала другая рука. – А только что чуть не убил.
– Одно другому не мешает. И потом – еще не вечер, а я все так же далек от желания сохранить ей жизнь. – Последнюю фразу он даже не пытался прикрыть шепотом.
«Так много риска в одном соблазнительном флаконе, – продолжала восторгаться Кровожадная. – Если бы Наследник тени дал мне перерезать парочку глоток, я бы сделала так, что он никогда не забыл предстоящую ночь»
Киирис проигнорировала и эту ее реплику. В последнее время обе ипостаси позволяли себе слишком много вольностей, в особенности в том, что касалось волеизъявления в пределах ее собственной головы. И это не сулило ничего хорошего.
Путаными ходами и тайными тропами, Крыса провела их дальше в чащу. Ее молодчики шли в окружении конных всадников Рунна, а сам наследник выглядел вполне удовлетворенным и даже насвистывал под нос какую-то незатейливую мелодию.
– Завеса, – с некоторым сомнением прошептала Киирис, когда Крыса остановилась перед непроходимой грядой черных деревьев. – Грязная работа.
– Полагаю, это все, что наши вынужденные друзья могут себе позволить, – отозвался Рунн, и первым проехал в открывшуюся с той стороны веху.
Киирис последовала за ним, воины наследника тени замкнули их небольшой строй.
По ту сторону завесы расположилось настоящее поселение: малолюдное, грязное и негостеприимное. Здесь даже воздух вонял так, что глаза жгло, а в горле тотчас образовалась кислая слюна. Киирис не смогла сдержаться и сплюнула комок, но его место тут же занял следующий. Крыса с отвращением покосилась на нее.
– Полагаю, сейчас ты сильно оскорбила радушие этих, вне всякого сомнения, милых и добродушных людей, – гоготнул Рунн – и тоже смачно плюнул. Следом поплевали его всадники.
Их провели в самый приличный с виду дом среди этого нагромождения хибарок, больше напоминающих организованную мусорную кучу. Вход сторожили два здоровенных мужика, чьи необъятные животы и руки покрывали густые жесткие волосы. Этим двоим даже промозглый ветер был нипочем. Чего нельзя было сказать о гостях. Две пары мутных глаз неопределенного цвета оценили Рунна с неприкрытой враждебностью, хоть впереди него стояла хмурая Крыса и пыталась втолковать им, что привела человека для разговора с отцом. Ни один толстяк и с места не сдвинулся, а вот рука правого начала рассеяно блуждать около крепкого оголовья моргенштерна.
Киирис так и видела, как Рунн делает один из своих фирменных неуловимых финтов – и пальцы умника веером разлетаются вокруг, кровоточащие, словно нашинкованные черви. Оставалось верить, что до подобного не дойдет: в поселении, как ни крути, численный перевес был не на их стороне.
– Полагаю, даже у такого болвана должна быть хоть капля разума, которая подскажет, что лучше бы твоей руке вернуться на прежнее место, – беззаботно предупредил Рунн, хотя это прозвучало как неприкрытый вызов.
Возможно, толстяк бы принял вызов: в пользу такого развития событий говорили вздувшиеся вены на его шее и набыченный взгляд.
Но на этот раз Крыса нашла убедительные слова, чтобы успокоить его и убедить пропустить внутрь хотя бы одного Рунна. Наследник тени не преминул заявить, что без своей спутницы и с места не сдвинется, но охотно потягается с любым, кто попытается их разлучить. Киирис не понимала, почему он продолжает напрашиваться на неприятности: очевидно, что каждая живая душа в этом замызганном городишке только о том и помышляет, как бы отправить их на тот свет.
– Ты слишком многого хочешь, – прошипела Крыса, когда Рунн второй раз настойчиво повторил свою просьбу. – В твоем положении…
– В моем положении я в состоянии выдвигать и более абсурдные требования, грязнуля, так что вам лучше выполнить те, что не сулят никаких проблем. В противном случае, я могу начать высказывать более … специфические пожелания.
Неизвестно, во что бы вылилось препирательство, если бы его не перебил противный скрип открывшейся двери. На пороге появился невысокий сухой мужчина в приличном, как для окружающего гадюшника, наряде. Киирис хватило одного взгляда, чтобы увидеть его очевидное яркое сходство с Крысой. Дочка или сестра? Следующей фразой мужчина пролил свет на ее догадку.
– Каждый раз, когда ты, дочка, приводишь эдаких гостей, я снова и снова спрашиваю себя: за каким хреном я не задушил тебя твоей же пуповиной?
Какая поразительная отцовская любовь. Мейритина выкроили мгновение, чтобы придвинуться ближе к Рунну, и спрятаться за безопасным уютом его плеча. И пусть Кровожадная хоть тысячу раз назовет ее трусихой, Киирис была убеждена, что в происходящем спектакле ее роль должна быть самой молчаливой и незаметной. До поры до времени.
– Я бы хотел сказать, что рад тебя видеть, старый Гриб, но, боюсь, такого концентрата лжи мне не простит ни один из богов. Даже за кровь девственницы на алтаре. Хотя, в наше время найти девственницу еще сложнее чем порядочного разбойника.
В повисшей паузе медленно зрело напряжение. Мужчина поглядывал то на Рунна, то на свою присмиревшую дочь, а потом, нащупав взглядом мейритину, уставился на нее. Его взгляд был пропитан отвращением – и заинтересованностью. Очевидно, тенерожденный уловил это настроение, потому что мягким и все таким же невидимым движением обнял ее за плечи, вынуждая сделать шаг вперед.
– Твоя новая кобылка? – поинтересовался мужчина, оценивая интимные поглаживания, которыми Рунн щедро одаривал плечо Киирис, время от времени как бы невзначай скользя пальцами по краешку ее груди.
– Мое все, если тебе угодно, – сфальшивил Рунн. – Так ты пустишь нас в свою нору или мы оба будем продолжать делать вид, что не доверяем друг другу? У меня нет ни малейшего желания «наслаждаться» ароматами твоей лачуги, но еще меньше мне хочется говорить о деле и шкурных вопросах в присутствии стольких ушей.
На этот раз они нашли взаимопонимание. Главарь воров буркнул своим громилам, чтобы посторонились, и посулил вздернуть каждого, кто посмеет под любым предлогом помешать их разговору. Рунн и не думал давать ответные указания своим воинам. Он как будто упивался тем, что вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения, хозяева вынуждены принимать игру на его условиях.
Внутри дома запахи и впрямь были отвратительными. Киирис с немой благодарностью уткнулась Рунну в плечо, тихо ликуя, что его аромат щекочет ноздри куда более соблазнительным букетом. Жаль, что это продолжалось недолго: Гриб провел их в довольно просторную комнатушку, напичканную дорогой, но потрепанной мебелью и шкафами со всякой утварью. В центре этой безвкусицы царствовал грубый деревянный стол в хороводе не менее грубых стульев.
Главарь занял место во главе, Рунн расположился напротив, а Киирис села справа от него. Она даже не скрывала радости по поводу того, что мужчин разделяет несколько метров столешницы. Конечно, если желание скрестить клинки будет достаточно велико, их ничто не удержит, но в разговоре расстояние послужит дополнительным сдерживающим фактором.
– Ты ограбил королеву-мать, – без вступления, огорошил собеседника Рунн. – Забрал то, что ее молодчики должны были передать ей лично в руки.
По тому, как на миг изменился цвет его лица, стало ясно, что мужчина совершенно точно знает, о каком грабеже идет речь, хоть он сделал все возможное, чтобы попытка «вспомнить» казалась натуральной.
– Я редко отказываюсь брать то, что само плывет мне в руки, – стараясь казаться беззаботным, выдал Гриб. – Если кто-то приходит на порог моего дома и кладет туда некоторые вещи – разве я не могу их взять?
– Конечно можешь, – охотно согласился Рунн, но прежде чем собеседник успел насладиться триумфальной улыбкой, добавил: – Если, конечно, на такой случай у тебя припасена запасая жизнь. Ну или хотя бы пара рук.
Разбойник кашлянул в кулак, и молчал все время, пока Крыса не слишком-то любезно поставила на стол кружки и бутыль с каким-то пойлом. Его она так-сяк, проливая на стол, разлила по посудинам и водрузила кружки напротив Рунна и Киирис. Мейритина знала, что скорее проглотит унцию змеиного яда, чем сделает хоть глоток. И судя по том, как тенерожденный покосился на стакан, он собирался поступить так же. Хозяин же сделал пару жадных глотков, как будто задницей чуял, что эта выпивка может стать последней в его жизни.
– Предлагаю вот что, – Рунн положил руки на стол, выстукивая кончиками пальцев какой-то несвязный мотив. – Ты вернешь мне кое-что. Одну вещь. А я сделаю вид, что знать не знаю, куда подевалось остальное. И со своей стороны могу пообещать, что если королева-мать спросит меня, не знаю ли я, куда подевалось ее добро, она услышит самое убедительное «нет». Как тебе такой вариант?
Киирис очень надеялась, что главарю разбойников хвати ума принять эту выгодную сделку. Будь она на его месте, согласилась бы не раздумывая. Но действительность множество разубеждала ее, что люди зачастую не способны оценить реальное положение дел, и вопреки голосу разума начинают идти на попятную там, где разумнее всего просто сказать «да».
– Щедрое… гммм… предложение. – Мужчина прочистил горло кашлем.
– Сран собачья, – отозвалась его дочь, продолжая кромсать Наследника тени безжалостным взглядом. – Он сдаст нас с потрохами, как в прошлый раз.
– Не припоминаю, чтобы разрешал открывать грязнуле рот, по крайней мере до тех пор, пока не спустил штаны, – отреагировал на ее реплику Рунн.
Его ни капли не смущал тот факт, что рядом сидел ее отец, которому эти недвусмысленные намеки могли быть, мягко говоря, не по душе. Хотя, когда Рунна вообще заботило чье-то душевное состояние, кроме его собственного?
– Нравится тебе это или нет, но она права, – подхватил реплику дочери Гриб. – И та история, и ее последствия, до сих пор свежа в моей памяти. Почему я должен верить тебе снова?
На этот раз пришла очередь Рунна делать вид, что он всерьез занят поисками подходящего ответа. Но он намеренно переигрывал и старательно корчился, доводя ситуацию до абсурда.
– Я тут подумал, что лучшим свидетельством тому, что я держу свое слово можешь быть… ты сам. Живой. И со всеми конечностями. С глазами и языком. Честно, на твоем месте я бы даже не думал задавать такие глупые вопросы.
– Они прирезали Улыбку, – продолжала шипеть змеей Крыса. – Убили ее, как какую-то падаль, даже не дали с достоинством умереть!
– Откуда у воров достоинство? – На этот раз Рунн выглядел неподдельно удивленным. – Откуда шакалам знать о чести, если они жрут объедки волчьей трапезы?
– Украсть у вора– дело чести. – Кажется, девчонка в самом деле не понимала, что играла с огнем и продолжала напрашиваться на неприятности. – Только не говори, что те сокровища из Керака королеве-матери достались по наследству.
– Я вообще не понимаю, почему должен что-то тебе говорить. Твое присутствие меня раздражает до такой степени, что я едва сдерживаюсь, чтобы не сделать то единственное, чего вы, пальщики, достойны – вырезать всех до единого, искоренить, как болезнь.
– Потому что мы оба знаем, что империи нужны падальщики, в особенности те, которые готовы сотрудничать, не задавая вопросов.
Киирис с любопытством ждала ответа. Ничего удивительного, что Рунн водит дружбу с такими людьми: слава о нем была столь дурной, что он мог иметь знакомых и в самом пекле. Но Гриб неспроста подчеркнул слово «империя», потому что от имени всех нэтрезов и покоренных ими земель мог говорить только один человек – Дэйн. И Киирис казалось невозможным, чтобы император марался о разговоры с ворами и разбойниками. Для подобного сброда у него мог быть лишь один разговор – приговор и плаха. Но грязные времена требуют людей, которые не слишком-то щепетильно относятся к чистоплотности своих поступков. Возможно, Рунн в этой цепочке был лишь связующим звеном? А раз так, Дэйн вполне мог знать о краже, и о том, в чьи руки попал таэрн… Знать – и ничего не предпринять, чтобы завладеть им, хоть каких-нибудь пару недель назад использовал не самые чистые способы, чтобы попытаться ее «расколоть» и выпытать, где находится ключ. Что же успело измениться за такое короткое время?
В памяти всплыл его укор тем, что она ублажает Раслера. А о его инстинкте собственника не знал разве что глухой. Свою фаворитку он не делил ни с кем, Рунн обожал отпускать язвительные комментарии по этому поводу: мол, чихать ему на запрет «императорской задницы», захотел бы – трахнул заразу едва ли не у Дэйна за спиной. Но фаворитка, по заявлениям Наследника тени, не вызывала у него ничего, кроме брезгливости. «Не понимаю, как Дэйн может засовывать член в эту холодную гадину, и не боится, что тот окаменеет и отвалится». Киирис предпочитала не комментировать такие реплики, хоть имела на этот счет собственное мнение: мужчина вряд ли станет спать с одной и той же женщиной, если она не удовлетворяет все его потребности. Похоже, Иникера была именно такой женщиной.
Ох, Дэйн.
Киирис встряхнулась, едва ли не силой выталкивая из головы неприятные образы, заставляя себя вновь поймать нить разговора.
– Вы оба дьявольски сильно испытываете мое терпение, – рассеянно пробормотал Рунн, и Киирис поймала на себе его напряженный взгляд.
О боги, она что, произнесла имя императора вслух?!
– Что за вещь ты желаешь забрать? – сдался Гриб. Он выглядел как человек, который с самого начала знал, что ему придется уступить, но наивно решил подергаться напоследок чтобы, возможно, набить цену.
– Ошейник, – все так же разглядывая лицо Киирис, бросил тенерожденный.
– Там не было никакого ошейника, – поспешила заявить Крыса.
– Не сомневаюсь, что был. Какой он из себя, Киирис?
Под его не сулящим ничего хорошего взглядом, мейритине захотелось уменьшится до размеров горошины, и закатиться куда-то под лавку.
– Массивный, золото и серебро, тонкая филигрань, камни: крупные на центральной ветке, помельче – на крайних. Напоминает свернутую в кольцо ветку терновника.
Рунн зачем-то согласно кивнул и, наконец, вновь уставился на собеседников.
– Полагаю, вещица стоит дорого, поэтому вас обоих одолевает жадность, – безошибочно угадал он. – Но я сегодня добрый и избавлю вас от необходимости делать сложный выбор. Я хочу этот ошейник и ничто другое меня никоим образом не удовлетворит. Вы хотите сохранить свои жизни и продолжать побираться разбоем, коль скоро император предпочитает видеть вас скорее живыми, чем мертвыми. Делать это безголовыми, согласитесь, будет несколько проблематично. Поэтому, мы сделаем вот что: я получаю ошейник, прямо сейчас. Вы остаетесь живыми и невредимыми, и со всем остальным добром, которые прихватили вместе с ошейником. И не говорите, что старине Рунну не знакомо слово «щедрость».
Киирис изо всех сил надеялась, что разбойникам хватит ума согласиться, потому что она, похоже, сделала так, что от его привычной бесшабашности не осталось и следа. Вряд ли он настроен услышать «нет». А то, как Рунн откинулся на спинку стула и принялся раскачиваться на нем взад-вперед, означало одно: он чрезвычайно зол.
– Принеси ему ту вещь, – бросил Гриб.
Крыса вытаращила глаза и открыла рот, из-за чего ее красота растворилась без следа.
– Ты серьезно?! – громким шепотом спросила она отца.
– Делай, как велено – или не проси потом вытащить себя из петли, даже если наследник решит вздернуть тебя у меня на глазах.
Крыса одним залпом опустошила содержимое своей кружки, резко встала, перевернув стул – и скрылась за дверью. Киирис с облегчением незаметно выдохнула. Похоже, на этот раз все пройдет гладко. Но прежде, чем она успела подумать о чем-то другом, Рунн резко вскочил на ноги, в два прыжка оказался на столе и плавно, с какой-то садистской нежностью, воткнул стилет в правый глаз Гриба. Свободной рукой зажал ему рот, отчего разбойник напоследок подавился собственным предсмертным хрипом.
– Прости, но в твоих услугах больше нет нужды, – без намека на сожаление, «извинился» тенерожденный. Мужчина дернулся еще пару раз и навсегда затих. Рунн убрал руку и одним коротким рывком вырвал стилет, вытер его о рубашку мертвеца и оглянулся на Киирис. – Не надо смотреть на меня, как на чудовище, рас'маа'ра. Настоящее чудовище осталось дома и, вполне возможно, прямо сейчас трахает свою невестушку.
Киирис поднялась, держась за столешницу обеими руками. Мертвое тело разбойника осело на стуле и его голова с громким стуком опустилась на столешницу. Вокруг стремительно расползалось глянцевое пятно крови.
– Они же согласились на твои условия, – пробормотала Киирис.
– Недостаточно быстро. Я, знаешь ли, вообще не отличаюсь особым терпением, и предпочитаю делать так, чтобы слава об этом моем маленьком пороке распространялась повсеместно. Это многое… упрощает, когда на пути появляется кто-то, кто может дать мне то, что я хочу. Когда альтернативой непослушанию становится смерть, переговоры сразу становятся короткими и по существу.
В их короткий разговор вмешался звук распахнутой двери и громкий женский крик.
