Текст книги "Три короны для Мертвой Киирис (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Глава третья
В комнате Наследника костей было темно, как в склепе. Лишь несколько свечей давали неверный тусклый свет, который робкими попытками пытался разогнать мрак.
Когда Раслера уложили на кровать, Киирис пришлось сесть рядом, потому что он так и держал ее за руку, и каждая попытка высвободиться стоила ей нового приступа боли. Как будто какая-то часть Наследника костей до сих пор бодрствовала, невзирая на его обморочное состояние.
– Киирис, значит… – начала Королева-мать, пока лекарь занимался осмотром раны. Его служки приволокли несколько подносов, на которые было не протолкнуться от обилия склянок, колб и горшков. – Я слышала, что ты недурна собой, но не думала, что у тебя… рога.
А вот и еще одна фальшь. Киирис распознала ее сразу: слишком уж женщина выпячивала свое незнание и удивление. Она все знала задолго до того, как придумала повод напасть на храм. Хотя это и поводом нельзя было назвать – обыкновенный грабеж.
– Слышала, ты бойкая девица, – продолжила сыпать «комплиментами» королева, одновременно пристально наблюдая за каждым движением лекаря. – Мой сын не так падок на женщин, как может показаться.
– Императору не к лицу ветреность и безрассудство, – согласилась Киирис, нарочно выделив интонацией титул Дэйна. Может быть, для королевы он по-прежнему сын, но для всех остальных – император самой беспощадной империи континента. И Киирис нравилось осознавать, что та ее сущность очень ловко привлекла его внимание. Будет не лишним намекнуть об этом королеве. – Было бы странно, заинтересуйся он грязной диковинкой с другой стороны мира.
Пара служанок быстро и ловко раздели наследника, уложили под одеяло. Раслер слабо застонал, когда лекарь дунул ему в лицо каким-то порошком из коробки.
– Это немного притупит боль, – пояснил лекарь. – Теперь наследнику нужен покой и сон.
На последнем слове он почему-то осекся, а королева едва не линчевала его взглядом.
– Если с моим сыном что-нибудь случится, вы оба и представить не можете, какие изощренные пытки вас ждут. – Королева обогнула кровать, предприняла еще одну попытку ослабить хватку Раслера на руке мейритины, а когда поняла, что бессильна, стала мрачнее тучи. – Имей ввиду, девочка: личная охрана наследника останется здесь и будет следить за каждым твоим движением во все свое великое множество глаз.
Что бы это могло означать? Киирис успела мельком осмотреть покои Раслера, насколько это возможно в полутьме. В углах и возле стен вполне могли прятаться соглядатаи, вот тольконужналинекромантуодушевленная охрана?
– За дверью тоже стража, – продолжала стращать королева. – Даже не смей вытворить хоть что-нибудь.
– Лишь то, чему усердно училась, королева.
Киирис очень надеялась, что женщина в полной мере распробует ее многозначительный ответ. Да, она бояласькоролеву едва ли меньше, чем Наследника костей, но та успела наговорить и сделать достаточно, чтобы обнажить свои самые страшные опасения: королева до смерти не хотела потерять власть над своими сыновьями. Ни над одним из них. И терять она ее начала задолго до того, как мейритина переступила порог Замка туманов. Наверняка королева рассчитывала использовать рас’маа’ру с выгодой для себя, как инструмент манипуляции. И о ее плане Киирис уже начинала догадываться. Теперьжес каждой минутой королева все яснее будет осознавать свою промашку. И обязательно попытается ее исправить.
– Как только Раслер придет в себя и поймет, что ты не та, за кого он принимает тебя в бреду– твоя жизнь в замке несколько усложнится.
И на этот раз королеве все-таки удалось заставить Киирис вздрогнуть. Было в этих словах что-то скользкое и холодное, за чем скрывался целый выводок неприятностей, которые эта жадная до власти мамаша могла устроить любому, кто становился у нее поперек дороги.
Когда комната опустела, Киирис не спешила радоваться внезапному одиночеству. В сухой, наполненной запахами лекарственных трав и припарок тишине, удары ее сердца звучали пророчащим беду набатом.
Она просидела на корточках перед наследником столько, сколько смогла. Но в конце концов спина не выдержала, плечи заныли, а в коленях появилась отвратительное колючее онемение. Раслер же, кажется, так и продолжал блуждать в мире грез, одурманенный порошком и болью.
И все же, когда она совсем отчаялась и в который раз пообещала себе, что это будет последняя попытка, дернула руку – пальцы Раслера бессильно разомкнулись. Киирис поднялась и на ватных ногах отошла к стене, опасаясь, что наследник вот-вот встанет и вернет беглянку. Запястье несчастноныло. В том месте, где его сжимали пальцы Раслера, остались багровые пятна, словно от ожогов. С той лишь разницей, что прикасаться к ним было не так больно.
Наследник костей, вне всякого сомнения, владел теургией высокого порядка и обращался с ней достаточно умело, раз до сих пор сохранил свой человеческий облик. Разрушительная теургия извращала людей послемалейших попыток овладеть самой темной стороной древнего искусства.
Киирис как раз размышляла, где устроиться и переждать время, пока Раслер будет спать, когда ее слуха коснулось скребущее шуршание. Она напрягла зрение, вглядываясь в едва разбавленный полумрак. В ответ на нее уставилась пара маслянистых точек. А потом еще пара и еще. Киирис попятилась, попыталась сообразить, что за чудовище мог держать на привязи некромант, но ей не пришлось долго гадать. Шуршание повторилось, на этот раз громкое и зловещее, и на незваную гостью поползла долговязая бесформенная тень, всяиспещренная глазами без век. Зрачки хаотично вращались, смотря сразу во все стороны.
Монстр потянулся к Киирис беспалыми конечностями.
– Не трогай меня, – храбрясь из последних сил, предупредила она.
Понимало ли существо слова? Если да, то не собиралось к ним прислушиваться. Оно парило в паре сантиметрах над полом и вальяжно, не торопясь, преследовало отступающую жертву. Киирис отступала до тех пор, пока не наткнулась на стену позади себя. Тут-то многоглазая тварь ее и нагнала. От одной мысли о том, чтобы попасться многоглазому в лапы, хотелось кричать.
«Я обещала, что не буду помогать тебе, пока ты не станешь сговорчивее», – не без ехидства сказала кровожадная ипостась. Вот уж кто без страха и сомнений вступил бы в любой, даже неравный бой. Но у той, другой, были свои планы на этот счет, и она высказала их предельно ясно. Во внутреннем хаосе Киирис ипостась повернулась задницей к ее проблемам и скрылась, отвесив прощальный поклон.
В поисках безопасного места Киирис наткнулась взглядом на кровать. Не размышляя, не анализируя, она в два прыжка оказалась в ней, схватила подушку, собираясь использовать ее хоть в качестве щита, хоть как снаряд. Глазастый монстр замер на какую-то долю секунды, а потом снова потянулся к ней. Ей показалось, или он стал двигаться быстрее?
В растущем напряжении чье-то прикосновение к голой лодыжке заставило Киирис громко и от души выругаться. Она крутанулась на коленях, попыталась высвободиться, но лишь окончательно потеряла равновесие и неловко завалилась на бок.
– Это мой Страж, – не открывая глаз, пробормотал Наследник костей и облизал сухие губы. – Ему не нравится чужой запах. Если бы он к тебе притронулся, мейритина, боюсь, тебя не спасли бы все лекаридворцавместе взятая. А мне бы пришлось его усыпить, что стало бы сущей несправедливостью, учитывая, чего стоило его создание.
Киирис сглотнула, с некоторым замешательством осознала, что голова Раслера повернута набок и сейчас они лежат друг напротив друга. Так близко, что губы щекочет его частое горячее дыхание.
– Рада, что тебе лучше, домин, – прошептала она.
– Ты славно ругаешься, Киирис. – Он вымученно улыбнулся.
Ямочки на щеках Раслера были настолько непривычно-милыми, что это казалось настоящим надругательством над его резкими чертами лица. И еще ресницы. Такие длинные и густые, невообразимо черные, что она поддалась импульсу погладить их подушечкой большого пальца.
– Щекотно, – проворчал он.
– Это несправедливо, – зачем-то сказала она. – Несправедливо, что мужчинам достается столь изысканная красота, ради которой многие женщины продали бы души Огненному.
На самом деле она просто боялась тишины. Боялась снова услышать тот противный звук. Что если безумный Наследник костей спустит своего Стража с поводка? Воображение так услужливо рисовало картины ее то окровавленного, то обескровленного тела, что Киирис невольно вздрогнула.
– Ты боишься?
– Мне неприятно знать, что ты можешь в любой момент лишить меня жизни, – не стала юлить она.
– Я правда прослыл таким ничтожеством? – В его словах не было обиды, лишь намек на любопытство.
– Кровожадным мясником – так будет точнее.
Кажется, ему это польстило, потому что на этот раз наследник улыбнулся во весь рот. А потом бросил несколько фраз в пустоту и шипение растворилось без следа.
– Это ведь ранское наречие, – пробормотала Киирис и удивилась, что до сих пор помнит. Столько лет не упражнялась, а надо же тебе – распознала даже тонкие интонации. – Ты обучил его мертвому языку?
– Всего лишь предосторожность на случай, если убийца будет достаточно удачлив, чтобы выжить первых несколько мгновений после вторжения в мои покои.
Он, наконец, открыл глаза. Рана ослабила его тело, но взгляд сохранил прежнюю холодную заинтересованность. Но и та быстро растворилась, уступая чему-то более глубокому и пылкому.
– Как ты себя чувствуешь, домин? Я могу быть чем-то полезна?
– Можешь и будешь, если перестанешь ерзать в поисках способа побега. Я настолько безобразен, что тебе противно находиться рядом?
«В одной постели», – мысленно дополнила Киирис.
Безобразен ли он? О нет, скорее притягателен совершенно ни на что не похожим животным магнетизмом, от которого невозможно отмахнуться. Она пыталась избавиться от сиреневого наваждения странных глаз, но это было равносильно борьбе со встречным течением: изматывающее и обреченное на провал занятие.
– Я полагаю, наследнику стоит прежде как следует отдохнуть, набраться сил, а после искать общества рогатой пленницы его царственной матери.
– Слабость почти лишила меня сил, но я вполне владею языком и губами.
Это прозвучало так развратно и невинно одновременно, что Киирис залилась румянцем. Главное, не реагировать на эти недвусмысленные провокации, держать себя в руках. Не реагировать на очарование наследника, подавлять каждую мысль о том, что для его языка она с удовольствием раздвинула бы ноги. Приняла ласку, о которой читала лишь в книгах, и которую видела лишь во времена обучения наложниц для «особых удовольствий».
– Ты покраснела? – Раслер удивился, как будто у нее только что отросла еще одна пара рогов. Второй ладонью, которая так и осталась в плену перчатки, он погладил Киирис по щеке, очертил линии подбородка, вглядываясь куда-то так глубоко, что мейритина едва не взмолилась о пощаде. – Я лишь хотел сказать, что могу говорить с тобой столько, сколько смогу. Даже у сумасшедшего мясника есть парочка баек про запас.
Она думала, что выдохнет с облегчением, но взамен с губ сорвался разочарованный скулеж.
– Но твоя трактовка нравится мне куда больше, мейритина, – неожиданно продолжил он, продолжая гладить ее подбородок. Шершавая замша отчего-то приятно щекотала кожу.
– Но разве ты не…
Киирис поздно спохватилась, что стала непозволительно болтливой. И всему виной его обжигающая близость.
– Девственник? – Кажется, он и не думал обижаться. – Мейритина, уж ты-то должна знать, что существует столько способов, которыми мужчина может удовлетворить женщину. И далеко не всегда ему нужно снимать штаны. Признайся, ты захотела меня уже тогда, на мосту. Потому что мы друг для друга – запретный плод.
Слишком смелое заявление, слишком самонадеянное. Киириссобиралась ответить «нет», но не смогла. И все ее ипостаси упрямо молчали. Как будто исчезли. Здесь и сейчас была только она и Наследник костей. И многоглазая химера, от одного воспоминания о которой Киирис бросало в дрожь. А ведь она побывала за гранью, видела Поток и Пустоту.
– Может я и кровожадный мясник, но не собираюсь причинять тебе вред.
– Почему я должна верить?
– Может потому что до сих пор жива? – Ответ прозвучал как вызов.
Она хотела спросить, что с ним приключилось, почему из молодого красивого наследника империи Раслер превратился в угрюмого психопата, который компании людей предпочитает общество оживших мертвецов, призраков и ужасных тварей. Но эти мысли стали вязкими, неповоротливыми, словно патока. Потому что на самом деле ей хотелось узнать о другом.
Он лишь пошевелил пальцами – а она сама подняла лицо, устремилась в самую клокочущую глубину его глаз. Там было столько бесконтрольной злости, что Киирис накрыло с головой.
– Я просто ищу особенного человека, – сказал Раслер.
– Ты читаешь мои мысли?
– Я вижу то, что люди сами выставляют напоказ. Это легко, если знать, на что смотреть. А ты, Киирис, просто целая неизведанная земля.
Он говорил простые вещи. Ничего особенного, ничего непристойного и вычурного. Но каждое слово обволакивало, будто нежнейший шелк. Повинуясь внезапному желанию, Киирис придвинулась к нему, лишь малой крохой сознания понимая, что под одеялом Наследник костей совершенно голый.
– Расскажи мне что-то такое, чего я сама о себе не знаю, – прошептала дрожащим голосом.
– И что же я получу взамен? – Его рука переместилась ниже, ей на плечо, скользнула по плечу. – В моей постели, Киирис, всегда будут действовать такие правила: я даю что-то – я получаю что-то. Я не занимаюсь благотворительностью, как Рунн, и не приказываю, как Дэйн. Если ты хочешь получить меня – предложи что-то, от чего я не смогу отказаться.
Она приподняла руку, приглашая обнять себя. Раслер обхватил ее, осторожно притянул. Он был чудовищно слаб, но и сейчас Киирис не рискнула бы вырываться. Да и не хотела. Наследник костей притягивал ее до тех пор, пока их тела не слились с болезненной плотностью. От нехватки воздуха в легких полыхнул огонь.
– Какие еще правила мне следует знать, прежде чем соглашаться?
– Кто же сразураскрываетвсе секреты, прежде не заманив жертву?
Он не заставлял. Этот безумный мальчишка, который запросто превращал людей в безмозглые покорные марионетки, оказался на удивление спокойным, стоило им оказаться так тесно друг к другу. И его загадочность была едва ли не такой же притягательной, как власть и жесткость Дэйна.
– Я согласна, – покорилась Киирис. Она – рас’маа’ра, ее готовили быть лучшей женщиной для любого мужчины, стать его солнцем и небом, оазисом в пустыне, амброзией. Разве не потому ее так тянет к Раслеру, что раны младшего наследника так соблазнительно глубоки? – Что ты хочешь взамен на право посмотреть на тебя, Наследник костей?
– Сотню слов, мейритина. Всего лишь сотню слов.
А, гори оно все синим пламенем!
Киирис порывисто села на колени, взялась за верхний край одеяла и с мольбой посмотрела в сиреневые глаза мясника. У небожителей определенно странное чувство юмора: она боялась его задолго до того, как узнала. Впервую их встречу больше всего на свете желала, чтобы Раслер свалился с моста и размозжил голову. Час назад по доброй воле и без принуждения спасла ему жизни. И вот теперь жаждет посмотреть, каков он без шелухи одежды. И тянется к нему, словно ночной дурман[11]11
Ночной дурман – особенный вид растений, которые цветут лишь одну ночь в жизни и только в лунном свете.
[Закрыть] к лунному свету.
Безумие, Наследник костей ранен, слаб, того и гляди снова впадет в беспамятство. А она вместо того чтобы оставить его в покое, едва ли не умоляет сыграть с ней в его игру с туманными правилами.
– Я весь твой, – произнес он бархатным шепотом.
Вот так метаморфоза. Кто бы сказал, что под личиной холодного безумца скрывается столько соблазна.
Она потянула одеяло вниз, обнажила его грудь, живот. Раслер перехватил ее руку в тот момент, когда ткань обнажила тонкую дорожку темных волос, убегающую вниз от пупка. Как же мешают эти проклятые повязки!
Киирис остановилась, перебросила через него ногу – и села сверху. Повинуясь импульсивному желанию, поерзала.
– Не сегодня, мейритина, – предупредил он, хоть в глубине отказа сквозило неприкрытое желание уступить.
– Я приняла правила, Раслер. – Его имя на языке было едва ли не таким же сладким и терпким, как пьяные вишни, из которых наставницы готовили изысканные десерты для почтенных гостей.
Наследник костей был прекрасно сложен. Поджарый, рельефный, без единого волоска на всем теле. Его широкая грудь часто поднималась и опускалась, выдавая скрытое в сердце волнение. А еще от него невообразимо пахло осенними травами и молодым мхом. Длинные черные волосы разметались по подушке, редкие пряди паутинкой прилипли к влажному лбу. Киирис склонилась ниже, к самой его шее, впитывая каждый удар колотящейся под кожей артерии.
– Могу я… – Она облизнулась, едва отдавая себе отчет, о чем просит.
Вместо ответа он повернул голову, обнажая шею с почти непристойной откровенностью. Киирис скользнула губами по коже, вбирая, словно драгоценный нектар, каждую грань его личного неповторимого вкуса. Раслер выдохнул, замер. Она медленно, словно смаковала блаженство, провела языком вдоль артерии, выше, до самой ямочки под ухом.
Раслер застонал. Киирис едва касалась губами его кожи, боясь, что более смелая ласка сможет нарушить момент. Но еще больше боялась, что, переступив черту, больше не сможет быть бесстрастной рас’маа’рой, не любящей никого и отдающей каждому частичку своей страсти.
Ей нельзя любить по множеству причин.
Невесомыми поцелуями Киирис проложила дорожку вверх по линии его скулы, к виску. В ответ на ласку Наследник костей обнял ее за талию, скользнул пальцами по позвоночнику. Какой же толстой казалась сейчас невесомая прозрачная ткань платья! Как будто между кожей и его прикосновениями существовала целая вселенная. И еще эта его перчатка, будь она неладна.
Киирис вымученно зарычала, распрямилась, любуясь тем, что сотворили с ним ее невинные поцелуи. На бледных щеках Раслера появился несмелый румянец. Он запрокинул голову, жадно облизал губы и снова посмотрел на мейритину. Ладонь опустилась ей на бедро, пальцы с жадностью впились в нежную кожу.
– Теперь твоя очередь, Киирис, – остановил ее Раслер.
– Но разве ты выполнил свою часть игры? Я только начала. – Она едва узнала себя в этой капризной попытке отвоевать еще немного права насладиться его телом.
– Ты уже получила намного больше остальных. – Раслер плотоядно оскалился, ничуть не скрывая, что упивается ее реакцией. Стервец!
Боги, как вообще возможно, что он остался невинным так долго?!
– Так какие же слова ты желаешь услышать, Наследник костей?
Он поднял руку выше, указательным пальцем очертил ее пупок, поддел блестящую подвеску. Ладонь устремилась к груди – и замерла, не притронувшись.
Это было бесчеловечно даже для кровавого мясника. В отместку Киирис снова поерзала на нем – и вернула ему едкую улыбку, почувствовав, каким твердым он стал.
– Я ведь могу и прогнать тебя. – Никто из них не поверил в эту ложь.
– Можешь. Но тогда игра не будет законченной.
Он хрипло рассмеялся. Острый край кадыка заходил под кожей, и Киирис пришлось что есть силы вцепиться в одеяло, чтобы не поддаться искушению обхватить его губами. Безумие, но в этом безжалостном психе все было идеально и гармонично.
– У тебя потрясающая грудь, мейритина. – Он лишь говорил, но ладонь держал ниже, на ребрах. – Не большая и не маленькая. Даже сквозь ткань вижу, что соски у тебя цвета растопленного в молоке шоколада. Я слишком слаб сейчас. Но в следующий раз… Какой ласки ты желаешь, Киирис?
– Эти сто слов ты хочешь услышать, Наследник костей?
Пусть он скажет «нет»! Это слишком жестоко: просто лежать и смотреть, как она будет обнажать перед ним свои сокровенные фантазии, а взамен дать лишь жалкие крохи своего тела. Как же глупо было соглашаться. Глупее разве что сунуть руку в улей диких пчел.
– Именно эти, Киирис.
Мейритина до крови закусила губу, лишь бы не дать себе слабину и не расплакаться от досады. Оставалось лишь одно – сделать так, чтобы он в полной мере прочувствовал ее муку. Сыграть по его правилам и доказать, что в этот раз победа останется за ней.
Он хочет сто слов? Он их получит!
– Я хочу, чтобы в следующий раз ты поцеловал ее. У тебя великолепные дорогие перчатки, Раслер, но они не могут быть мягче твоего языка и теплее рта. Хочу, чтобы взял в рот каждый сосок и свел меня с ума. Хочу, чтобы гладил их языком, пока я не буду кричать от удовольствия. Никто и никогда не делал со мной ничего подобного. Знаешь, как наставницы в храме учат девушек отдаваться своим будущим хозяевам? Они дают нам дурман, после которого мы грезим и видим самые изощренные сны. Меня ласкали призраки собственного разума, Наследник костей, но я никогда не знала этой ласки от настоящего мужчины. Уверена, что понравлюсь тебе, ведь я, – Киирис провела пальцами по груди, нарочно погладила твердые соски, – куда слаще шоколада… Но, кажется, я сказала уже больше ста слов.
– Проклятье! – Он закрыл глаза тыльной сторону руки, вымученно застонал, потом засмеялся – и снова застонал. – Я начинаю жалеть, что валяюсь беспомощной перебинтованной мумией.
«Я тоже», – едва не сказала она.
– Ляг рядом со мной, – сказал Раслер. Не приказал, но и не попросил. Оставил иллюзию выбора, как будто знать не знал, что сейчас она меньше всего желает его покинуть.
Киирис устроилась рядом, но наследник чуть отодвинул край одеяла, приглашая лечь ближе. Она, как кошка, только этого и ждала: прильнула к его груди, опасаясь, как бы не перегнуть палку. Какими бы разгоряченными они ни были, на сегодня игра закончена. Еще немного – и Раслер, того и гляди, испустит дух. Ему необходимо поспать. Да и ей тоже. Тем более, что в последний раз она лежала в роскошной постели так много лет назад, что почти разучилась получать удовольствие от шелковых простыней и приятной тяжести перины.
– Кто была та девушка? – Возможно, уже через полчаса, сидя в сыром подземелье, она проклянет себя за несвоевременное любопытство. Но Киирис должна была знать. Хотя бы увидеть нить, за которую сможет ухватиться, чтобы пройти лабиринт его темной души. – Из-за нее ты стал таким?
– Каким таким, Киирис? Сумасшедшим некромантом? Безумным подонком? Кровавым мясником? – Он перечислял свои прозвища, будто титулы, которые будет носить с честью до конца своих дней. – Уверена, что сейчас лучшее время для таких разговоров? Я ожидал другой вопрос.
Хорошо, пусть будет так, как он хочет. Возможно, это безумие с ее стороны думать, что почти целомудренная ласка и сотня слов проложили хрупкий мостик между их душами, но ломать то, что еще не окрепло, она не станет.
– Откуда ты узнал про Первую кровь?
– Твои глаза, мейритина. Форма и цвет рогов, кожа цвета поцелованного солнцем янтаря. Я видел таких, как ты.
– Ты не мог видеть. Потому что нас больше нет. Все ушли в Поток.
– Я видел вас в Осколке Зеркала мира.
Осколок?!
От неожиданности Киирис едва не закричала. Нет-нет, нельзя! Нельзя ни словом, ни жестом, ни взглядом выдать свое волнение. Возможно, это новая игра, или продолжение старой, где он продолжает заманивать ее в ловко расставленные силки.
– Каждый Осколок – это огромная мощь и власть, – сказала Киирис как можно спокойнее. Хвала наставницам, что учили ее держать себя в руках и контролировать каждый вдох. Это делалось на случай, если хозяин расм’маа’ры окажется любителем «жестоких удовольствий», но она всегда знала, что наука изощренного притворства пригодится и далеко за пределами хозяйской спальни. – Тот, кто владеет им, может получить почти безграничную силу и власть.
– Ты же хочешь спросить, где он, Киирис. Так спроси.
– Боюсь, тогда тебе придется убить меня, ведь подобные артефакты слишком ценны, чтобы рассказывать о них первой встречной расм’маа’ре.
– Возможно, я бы не сказал о нем, будь Осколок цел. Но Бергата разбила его десять лет назад, и от Осколка осталась лишь бесполезная, усыпанная драгоценными камнями рама. Никто не в состоянии восстановить то, что стало Пылью забвения. Никому это не под силу. И двое уже поплатились за самонадеянность. Думаю, Бергата спрятала раму так далеко, что и сама забыла, где.
Он слабо застонал, повернулся на бок, подставляя Киирис спину. Мейритина охотно подвинулась ближе. Не обняла, просто уткнулась носом ему в шею, закрыла глаза – и, словно сирота из сказки, пошла по скупо разбросанным Раслером хлебным крошкам.
У Королевы-матери был Осколок Зеркала мира. Одна из величайших реликвий, созданных во времена, когда теургия была подвластна лишь богам. За право владеть Осколком велись кровопролитные войны, дотла сжигались города, горы превращались в пепел, а океаны – в мертвые пески. Бергата была странной женщиной, но ее жажду власти Киирис чувствовала так же отчетливо, как собственные руки и ноги. Что же заставило королеву уничтожить то, что подняло бы ее на вершину мира?
И кто были те двое? Пытаться воссоздать сотканное из забытья – безумие! Это под силу лишь богам, которые давно глухи к молитвам смертных и Первой крови, которая давно утекла в Поток.
Киирис словно обухом по голове огрели. Внезапная догадка раскрылась, словно жестокая рана, обнажая всю глубину возможной подоплеки ее похищения. Что если Королеве-матери вовсе не была нужна вышколенная дорогая наложница для плотских утех своих сыновей?
«Нам нужно оружие, – хищно осклабилась Кровожадная ипостась. – Я бы предпочла пару легких мечей, но сгодится любая длинная булавка, гребень. Яд, – тут она брезгливо поморщилась, – хотя это оружие убийц, старух и трусов. Если королеве в самом деле понадобилась Первая кровь, то ты знаешь, что будет дальше».
Она знала. И не боялась.
Но нужно подумать, как потянуть время, чтобы сделать то, ради чего она здесь. А потом, после исполнения воли голосов предков, ее собственная жизнь больше не будет иметь ценности.
