Текст книги "Давным-давно (СИ)"
Автор книги: Айя Линг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 17
Хоть мне больше не нужно упражняться перед представлением ко двору в умении отступать назад в платье с длинным шлейфом, я должна появляться там при полных регалиях. Платье выполнено из рубинового бархата и белого атласа, отделанного золотым кружевом и бантами. Было бы прекрасно, если бы не было этого огромного металлического обруча под платьем – они называют это кринолином, заставляющим меня чувствовать себя как шарик. Также должна надеть тяжелое ожерелье из золота и бисера, которое вызывает напряжение в моей шее, а на голове закреплена сверкающая корона. Амелия прикрепила золотые шпильки вокруг короны, так как я боялась, что она может упасть.
– Я знаю, это может быть неудобно, – говорит королева, наблюдая, как я хожу, как робот. – Но презентация – это грандиозная церемония с многолетними традициями, и требуется, чтобы мы появлялись в церемониальной одежде.
Мне хочется сказать, что повседневная одежда Ателии и так слишком причудлива по сравнению с тем, к чему я привыкла, – интересно, как они отреагируют на джинсы и футболки, но я просто улыбаюсь и уверяю королеву, что в порядке, и это ничто по сравнению с испытанием, которое прошла во время моей презентации. Конечно, я ничего не помню о подготовке, но из того, что читал в «Страшной сводной сестре», знаю, что это была непростая задача.
– Ах, – королева кивает с умным видом. – Я хорошо помню ваше представление. Это первый раз, когда Эдвард попросил, присутствовать на церемонии вместе со мной. Каково же было моё удивление, когда он сказал, что желает посетить её, поскольку он никогда не проявлял никакого интереса в представлении прежде.
Потому что он знал, что Катриона… что я буду там. Я промолчала и сосредоточилась на сверкающем драгоценном браслете, который скользил вокруг моего запястья.
– Я подозревала, что там должна быть девушка, в которой он был заинтересован, – продолжает королева, ожидая, когда я ее догоню. – Но он ничего не сказал. Я предположила, что он хотел бы убедиться, что дама ответит на его чувства, прежде чем он бы раскрыл их. Несомненно, вы знаете, что Эдвард очень гордый. Однако даже не могла догадаться, что та на кого он положил глаз, были вы.
– Потому что там было так много девушек, из которых он мог выбирать?
– Поскольку ты уже встречалась с ним, когда была ребенком, я думала, что если бы он был заинтересован в тебе, он бы понял это раньше.
Это потому, что я вселилась в тело Катрионы, когда ей было семнадцать. Очень сомневаюсь, что Эдвард влюбился бы в настоящую Катриону. Если бы я вселилась в тело Эллы, его привлекла бы Элла.
– Наверное, я была не очень привлекательна, когда была ребенком.
– Не могу точно вспомнить, как вы выглядели, когда были молоды, но именно ваша сестра привлекла внимание всех. Все остальные матери говорили о том, что такое красота Бьянки, и если бы красота была решающим фактором, она даже могла бы стать избранницей Эдварда. Никто не мог предсказать, что это будете вы, – она смотрит на меня, остановившись перед тем, как продолжить. – И я не могла предположить, что вы будете отвергать его чувства до самого бала.
Если бы вы знали всю историю, хочется сказать мне.
Но, могу понять, почему вы колебались, прежде чем согласиться стать принцессой. Когда Леон попросил меня выйти за него замуж, я подумала, а могу ли взять на себя такую ответственность, ибо это значило не просто выйти за него замуж, а стать королевой Ателии, – она улыбается мне. – Когда узнала о твоей совместной работе с Эдвардом над улучшением условий детского труда, то поняла, что ты правильная женщина для него.
Я взглатываю. Он влюблен в меня, но, то, что он был влюблен в меня, вовсе не означает, что я единственный подходящий человек для него. Должны быть и другие женщины в Ателии, красивые, сострадательные, и готовые взять на себя обязанности будущей королевы
Королева трогает меня за плечо на удивление очень материнским жестом.
– Катриона, уверяю вас, что Эдвард очень привязан к вам. Он может быть хорошо образован и дисциплинирован, но не имеет много опыта в общении с женщинами. Надеюсь, что вы можете разрешить то, что пошло не так между вами, и если нужна помощь, Леон и я всегда будем готовы протянуть вам руку.
– Спасибо… Мама.
С момента, когда вхожу в гостиную, и осматриваюсь на трибуне, сильное чувство дежавю охватывает меня. Я уже была в этой комнате. Два ряда стульев по обе стороны большого ковра, что приводит к стульям, где мы должны сидеть. Инстинктивно, знаю, что дебютантки, после реверансов перед нами, будут уходить назад, до своих мест.
Это было то же самое чувство, что охватило мой разум, когда я была в библиотеке дворца. Похоже, что моя память возвращается, хотя и с темпами улитки. Надежда расцветает у меня в голове. Пожалуйста, пусть это будет не один раз. Возможно, имея достаточно времени, я смогу вспомнить все.
Самый высокий слуга подходит к нам и спрашивает, готовы ли мы начать представление ко двору.
– Мы готовы, – сказала королева, обменявшись со мной взглядом. Она наклоняется ко мне и шепчет:
– Надеюсь, что вы наелись досыта во время обеда, презентации не будет конца, она не закончится за пару часов.
– Пара часов?
– Хотя само представление ко двору может быть сложной задачей для девушки, многие семьи хотят иметь возможность быть представленными, в том числе те, кто сделал свое состояние в торговле, даже если они не аристократических кровей. Несправедливо делать представление исключительно для аристократов, но, с другой стороны, это означает, что оно становятся длиннее и длиннее.
По одной, дебютантки входят в зал, наряженные как новогодние елки, в сопровождении своих поручителей. Почти все они нервничают. Некоторые напряженно улыбаться, в то время как меньшинство умудряются выглядеть так, будто они получают премию «Грэмми». Когда одна из девушек достигает престола, дебютантка делает такой низкий реверанс, что просто удивительно, что ее колени не трескаются. Потом она идет, назад с волочащимся за ней шлейфом и садится в кресло. Поскольку не узнаю девушек, молчу и просто улыбаюсь. Королева же находит для каждой пару слов, но даже я вижу, что она находит эту задачу утомительной.
Одна девушка, кажется, так нервничает, что буквально дрожит, когда ступает на ковер. Она очень красивая – в самом деле, имеет мимолетное сходство с Пейдж, но ей не хватает уверенности моей сестры. Эта девушка выглядит такой юной и беспомощной… Не удивлюсь, если ей чуть старше пятнадцати. Смотрю на нее и удивляюсь, если это то, как я выглядела, когда мне было семнадцать. Неудивительно, что я запуталась в юбках – атмосферы может усилить нервозность.
Когда девушка делает свой первый шаг назад, раздаётся звук рвущейся ткани и в следующую секунду она оказывается на полу. У меня сжимается сердце. Прежде чем осознаю, что делаю, встаю со своего места. Беру ее за руку и помогаю ей встать.
– Принцесса Катриона? – она вздыхает, широко распахнув глаза и раскрыв рот.
– Там есть свободное место, – говорю я низким голосом, также чувствуя себя немного неловко. Может быть, я действовала немного поспешно. Она, вероятно, могла встать сама.
После того, как представление заканчивается (Наконец-то могу сорвать корону сейчас?), Самая красивая женщина, которую я когда-либо видела, подходит ко мне.
– Это было довольно мило с вашей стороны, протянуть руку помощи Аделаиде, – говорит женщина с улыбкой, которая не касается ее глаз. – Может быть, она напомнила вам о вашем пресловутом падении на вашем собственном представлении?
– Возможно, – говорю я, потирая виски и желая убежать отсюда. Нельзя ли заменить будущие представления баллом или ужином? Представление дебютанток одной за другой, занимает много времени. – Кстати, извините, но вы кто…?
Злобная красавица смотрит на меня в течение долгого времени, как будто она не понимает, что я говорю. Ее брови почти исчезают с ее лба. Что я сказала, что вызывает у нее такое удивление?
– Бьянка! Вот и вы! – взрослая женщина направляется в нашу сторону. – Мне очень жаль, что не смогла посетить вашу свадьбу. Получили ли вы подарок, который я отправила?
Чувствую, что кто-то ударил меня в живот. Эта великолепная женщина – Бьянка, которая должна быть моей сестрой в Ателии. И я только что совершил роковую ошибку, не узнав ее.
Все уставились на меня. Бьянка смотрит на меня, подняв руку к горлу. Даже когда она удивлена, она все еще похожа на кинозвезду.
Подумай, приказываю себе. Должна быстро что-то сказать, или они узнают, что я потеряла память. Уже могу представить себе заголовок «Принцесса страдает от ужасной болезни. Желательно, чтобы ее держали подальше, заперли в башне, пока она полностью не восстановится».
Выдавливаю смех.
– Вы, должно быть, неправильно услышали, Бьянка. Я даже не закончила своё предложение. Собиралась спросить вас, наслаждаетесь ли вы сами?
Дрянное объяснение, но, похоже, удовлетворяет остальных. Одна дама начинает хвалить прическу Бьянки. Другая дама начинает говорить о том, как она рада, что все кончено, и как хорошо, наконец, что-нибудь поесть.
Внутренне вздохнула с облегчением. Изобразив улыбку на своем лице, притворяюсь, что ничего не произошло. Любезно улыбаюсь и говорю как можно меньше, чтобы не проявить еще больше невежества. Это не сложно. Когда я устроилась на работу в кафе, научилась терпеть всевозможных клиентов.
Однако когда пришло, время уходить, Бьянка смотрит на меня, и я почти отшатываюсь. Это пронзительный, недружелюбный взгляд, как будто она пытается залезть в мои мысли. Всего секунду, и она отворачивается. Господи, очень рада, что больше не живу с ней.
Затем встречаю взгляд королевы. Она хмурится, как будто не полностью уверена в моей лжи.
Я действительно должен попытаться вернуть свою память. Но как?
Глава 18
Когда вхожу в гостиную для наших ночных уроков, Эдвард больше не носит эту бесчувственную маску вежливости. Он с обеспокоенным выражением лица, крутит свое обручальное кольцо, вышагивая по комнате. Указывает рукой на диван, показывая мне сесть, но сам остается стоять.
– Моя мать сказала, что сегодня на презентации ты была сама на себя не похожа.
Накидываю шёлковую накидку поверх ночной рубашки, прежде чем сесть. Для чопорных обычаев Ателии моя ночная рубашка довольно открытая – декольте настолько глубокое, что, если пожимаю плечами, материал легко соскальзывает с моего плеча. Снова, вспоминаю, как Мейбл попыталась исправить взаимоотношения между Эдвардом и мной, с помощью платья с открытыми плечами, возможно, фасон этой ночной рубашки был подобран специально.
– Не узнала Бьянку, – я смотрю в пол. – Я не помню, как она выглядит, и когда она заговорила со мной, я спросила, кто она.
На его лице вспыхивает тревога.
– Она заподозрила, что с тобой что-то не так? Было много людей поблизости?
Рассказываю ему, как попыталась выкрутиться.
– Не думаю, что она догадалась, что я потеряла память, но уверена, она все еще злится на меня за то, что украла тебя.
– Прекрати думать так, – резко говорит он. – Я никогда не был ее трофеем.
Он снова использует свой командный тон, но на этот раз мне все равно.
– Я должна была догадаться. Должна была сделать вид, что знаю ее. Что угодно кроме как спросить, кто она.
Эдвард скрестил руки.
– Мы должны вернуть твои воспоминания. Это не может быть невозможным. Когда ты толкнула меня на ковер в библиотеке, разве это не было проявлением того, что ты повторяла действие, которое ты сделала раньше?
Вспыхиваю, когда вспоминаю, в каком шоке был Лиам, когда он застал нас лежащими на полу. Эдвард чувствует мой дискомфорт. Он отворачивается и смотрит в окно. Шторы задвинуты не полностью и полоска лунного света, падает через стекло, освещая его лицо. Серьезное, непреклонное выражение на его лице… что-то шевелится в моем сердце, задевая глубже, чем трепет и дрожь, когда он флиртует со мной.
Эдвард поворачивается и смотрит на меня.
– Пошли. У меня есть идея.
Ошеломленная, следую за ним из комнат, через ряд коридоров и лестниц, наши туфли на ступеньках, которые легли на пол. Лампы светят в плафонах на стенах, хотя никого из слуг не видно.
– У нас еще есть время, прежде чем управляющий совершит обход и погасит лампы.
– Куда мы идем?
– Увидишь, когда мы туда доберемся, – он делает паузу. – По крайней мере, я надеюсь, ты вспомнишь.
Мы достигаем пустынного коридора. Эдвард открывает дверь, ищет лампу и зажигает ее. И затем я ощущаю, как будто удар в моей голове. Передо мной аккуратно обставленная спальня с розовым покрывалом и яблочно-зелеными занавесками. В углу стоит красивая книжная полка рядом с ней большое кресло, с пухлыми подушками разных цветов.
– Боже мой! – сажусь на стул и тянусь за книгой, только чтобы найти книжную полку пустой. – Я… Я жила здесь. Это было… Это было после бала!
Как страницы в книге, сцены постепенно разворачиваются в моем сознании. Начинаю вспоминать все, что здесь делала. Ела, спала и читала в этой комнате, в основном с Амелией и другими горничными. Эдвард никогда не был в этой комнате, но вижу, что он каждый день стоит на пороге. До нашего брака ему запрещалось входить в мою комнату.
– Моя теория верна, – тонкий восторг пронизан его глубокими, насыщенными тонами. – По-моему, я нашел, как восстановить твою память. Ты должна посетить все места, с которыми была знакома. Раньше ты ничего не вспоминала, так как никогда не была в том поезде, и никогда не посещала Энрилт. Не заходила в наши совместные апартаменты. Но провела слишком много времени в библиотеке и в этой комнате.
Прилив адреналина настигает меня, наполняя мои чувства волнением. Мне приходит в голову, что тот же толчок произошел и во время презентации – скорее всего, потому, что это место, в котором я была, и, вероятно, не забуду. Повинуясь внезапному порыву, хватаю его за руку и качаю ее в воздухе – это то, что я обычно делаю с Пейдж, когда мы празднуем. Затем, чувствуя, что он деревенеет, я отпускаю его, но через секунду, он развернул свою руку на мое запястье.
– Кэт, – он смотрит в пол, прежде чем встретиться со мной взглядом. – Хочу извиниться за свое поведение в тот день. Я никогда не собирался ограничивать тебя во дворце. Каждый день я боюсь, что гоблин может появиться и увезти тебя. Не могу не беспокоиться, когда не знаю о твоем местонахождении.
Чувство вины охватывает меня, когда он упоминает Крю. Если бы я была нормальной ательиской девушкой, он не был бы настолько одержим, тем чтобы точно знать, где я. Когда вспомню его жесткий, командный тон, все еще испытываю легкое негодование, но большая часть моего гнева растаяла, так как у меня было время подумать об этом.
– Мне тоже очень жаль, – я смотрю в его глаза. – Естественно, что ты беспокоишься обо мне. Не буду просить твоего разрешения, чтобы выйти, но сделаю все возможное, чтобы ты знал, куда я пойду.
– Теперь, когда мы сделали это открытие, я более чем намерен выходить чаще и изучить все места, которые ты посещала в Ателии. Например, ваш старый дом. Леди Брэдшоу, и Бьянка выехали, поэтому вам не нужно беспокоиться о том, чтобы снова встретиться с ними, – его глаза блестели. – Не могу дождаться, когда ты все вспомнишь, жена моя.
Крошечный трепет пробегает сквозь меня от его взгляда. Семнадцатилетняя я, возможно, расплавилась бы на месте, но я больше не застенчивый, неуверенный в себе подросток. В двадцать четыре года мне гораздо больше нужно размышлять, взвешивать, обдумывать. Особенно, когда мы говорим о браке – это пожизненное решение здесь.
– Эдвард, знаю, что ты отчаянно пытаешься вернуть мне память и доверять мне, что тоже относится к моему списку приоритетов. Мне хотелось, чтобы земля поглотила меня, когда я не узнала Бьянку. Но не думай, что все будет волшебным образом разрешено, когда память вернется ко мне. Этого не достаточно.
В его тоне есть удивление.
– Я не совсем понимаю, что ты подразумеваешь под этим.
– Когда-нибудь рассказывала тебе о том, почему мои родители разошлись?
– Помню что спрашивал, но ты не хотела об этом говорить.
– Мои родители познакомились в колледже. Не знаю, как долго они знали друг друга… Может быть, несколько дней? Думаю, что друг моей мамы познакомил их друг с другом, они напились на вечеринке и стали сумасшедшими. А я стала результатом. Семья моей матери довольно религиозна, и они не позволили ей сделать аборт.
– Что такое аборт?
Объясняю. Естественно, что в Ателии такого понятия не существует.
Во всяком случае, мои бабушка и дедушка со стороны матери практически заставили моих родителей пожениться. Мама бросила колледж, чтобы родить меня. Семья папы могла позволить себе содержать нас. Его родители были дантистами. Но через несколько лет, когда папа планировал поступить в медицинскую школу, они начали ссориться все больше и больше.
– Полагаю, твой отец перестал заботиться о твоей матери.
Я рассмеялась.
– Он с самого начала никогда не заботился о ней. Он сказал моему дяде, что просто подумал, что она горячая. Это означает, он считал, её сексуально привлекательной. Если бы она не забеременела, он бы даже не подумал жениться на ней. Папа обвинил ее в том, что он «тянул ногу» в течение нескольких лет, когда ему приходилось оставаться дома и заботиться о нас.
– Прости меня за это, но твой отец не кажется благородным джентльменом.
Я подавляю смех при описании моего отца.
– Разве ты не видишь, Эдвард? Мои родители не знали друг друга. Не хочу, чтобы между нами произошло то же самое. Оставаться здесь только потому, что ты…
– Горячий? – его глаза вспыхивают.
Краснею и глубоко вздыхаю.
– Прошло семь лет с тех пор, как покинула Ателию, и так многое случилось – я поступила в колледж, познакомилась с Джейсоном, работала пару лет… Я не семнадцатилетний ребенок, которого ты знал. И мы встречались с тобой всего месяц. Не готова посвятить себя тебе на всю жизнь, когда даже не знаю тебя как следует. Итак, пытаюсь сказать – прочищаю горло, – нам нужно начать все сначала. Узнать друг друга. Хочу быть уверенной, что остаюсь, потому что люблю тебя и хочу провести остаток жизни с тобой, а не потому, что ты говоришь мне, что я твоя жена. Ты можешь это принять?
– Ты хочешь, чтобы я снова ухаживал за тобой?
– Если это то же самое, что встречаться в моем мире, тогда да, – я улыбаюсь. До сих пор нахожу этот старый термин веселым. – Нам нужно иметь… Ухаживание перед обязательством.
– Помню, что ты упоминала, что в твоем мире мужчины дарят подарки, конфеты и цветы девушке, с которой он хочет быть вместе.
Его выражение становится полным решимости, и я начинаю чувствовать себя неловко. Похоже, он собирается утопить меня в море букетов уже завтра.
– В буквальном смысле это не обязательно должны быть цветы и конфеты, – быстро говорю я. – Просто нам нужно проводить время вместе. Мне нужно узнать человека, в которого я влюбилась семь лет назад. Хочу узнать тебя, Эдвард, а не принца Ателии.
На этот раз он улыбается – настоящей, искренней улыбкой, отличающейся от тех, что он одевает своей княжеской маской.
– Полагаю, я должен быть расстроен или даже разочарован, что ты хочешь подождать, пока мы не узнаем друг друга снова. Но Кэт, – он протягивает руки и берет обе мои. – Одна из причин, почему я люблю тебя, – это то, что ты никогда не заботилась о короне, которую я ношу. Твоя просьба не торопиться, чтобы узнать меня, только успокаивает меня, что не изменю свои чувства. Во всяком случае, это заставляет меня хотеть тебя больше, чем когда-либо.
Глава 19
Теория Эдварда работает. Моя память возвращалась ко мне кусочек за кусочком с тех пор, как начала посещать все те места, что были мне знакомы еще семь лет назад. Это очень весело, так как могу увидеть все, о чем читала в «Страшной сводной сестре». Побывала в теплице и встретилась с настоящим Галеном, отправилась в частный сад Эдварда и нашла его таким же красивым, каким он был описан в книге, и каталась по городу в карете с Бертрамом в роли кучера.
Хоть сказала Эдварду, что цветы и конфеты не нужны для нашего «ухаживания», он решил пойти дальше и завалить меня цветами и шоколадом. Вероятно, потому что цветы – это в его компетенции, и он знает, что я очень люблю шоколад, так же как горячие сэндвичи с ветчиной и сыром и ароматный чай с молоком молочным.
Однажды, когда я приступаю к написанию утомительных нудных писем и чтению газет, нахожу на своем столе огромную коробку конфет.
– Этого должно быть достаточно, чтобы накормить армию, – бормочу я, приняв решение поделиться ими с Амелией и Мейбл. Не смогу съесть все это одна.
Как только открываю коробку, которая великолепно завернута в красные ленты и многослойную бумажную обертку, воспоминания мелькают в моей голове. Вспоминаю, Бакенбард Сидни, одного из женихов Бьянки, и как предложила ему отправить Бьянке шоколадных конфет, которые в конечном итоге сама же и съела. И когда откусываю один нежный трюфель в форме розы, еще больше воспоминаний приходят ко мне, например, как я пытаюсь придумать способы насолить Бьянке, в результате она настолько окружена вниманием других женихов, что у нее нет времени, чтобы охотится на Эдварда. Это как Пруст обмакнув Мадлен Торт на чай и воспоминания о прошлом возникают в его сознании, только в моем случае, это гораздо менее романтично.
Хихиканье и визги доносятся из моей спальни. Это должны быть мои служанки – они приходят ежедневно, чтобы оставить чистую и выглаженную одежду. Беру наполовину открытую коробку и иду в спальню.
– Принцесса! – улыбка Мейбл расширилась, и она указала на мое покрывало. – Приходите и посмотрите, что сделал для вас Его Высочество!
Что-то в ее хихикающем лице говорит мне, что это может быть не такой уж чудесной вещью, по крайне мере в моем понимании.
Но мое любопытство задето, вручила ей коробку. Хорошо, что сделала это, потому что, возможно, уронила бы шоколад. Масса малиновых лепестков роз выложена в форме сердца на кремовом покрывале.
– Что… – когда он прокрался в мою спальню? Наличие цветов в спальне не ново. Каждый день нахожу новые вазы, размещенные в углах и на столах, переполненные лавандой, фиалками и звездными огоньками. Но это… Я чувствую, как сползаю под кроватью, чтобы скрыть свое смущение.
– Принц такой романтичный, – вздыхает Мейбл. – Не ожидала, что он знает, как выглядит форма сердца. Он всегда выглядит таким серьезным. Разве вы не очень счастливы, Ваше Высочество? Я бы подпрыгнула до Луны, если бы мужчина сделал такое для меня.
– Пришло время вытащить ковры для хорошей тряски, – говорю я, но уверена, что мое лицо горит. Только Амелии удается держать бесстрастное лицо, хлопковый платок привязан к ее лицу. Позже узнала, что у нее аллергия на цветы. Иногда мне кажется, что гоблин заколдовал ее, уничтожив каждую романтическую черту в ней.
Но это не просто цветы и конфеты. Конечно, эти жесты очень милые, но нет ничего лучше, чем проводить время с Эдвардом. Поскольку моя память постепенно возвращается, Эдвард перестал пичкать меня культурой Ателии и заменяет ночные уроки ночными разговорами. Мы сидим в моем кабинете – он сидит на диване, я на подоконнике и разговариваем. Наконец, узнала, сколько ему лет (двадцать два, к счастью, не намного моложе меня), и когда у него день рождения. Он рассказывает мне о своем детстве, о его учителях, о дружбе с Генри, и даже о неуверенности в себе, когда был в тени своего старшего двоюродного брата, Филиппа.
– Мои бабушка и дедушка, дяди и тети всегда отдавали ему предпочтение. Его энергичный характер, плюс любовь к спорту, вероятно, были бы более привлекательны для народа. Как ты уже поняла, у меня более спокойный характер. Если потребуется, буду исполнять социальные обязанности и присутствовать на мероприятиях, но если бы мне дали выбор, я бы предпочел не появляться на публике.
– Так тебя понимаю, – говорю я, проводя удивленной ухмылкой от него. Он всегда, кажется, чтобы найти свой современные фразы причудливый и очаровательный, хотя я не пытаюсь произвести на него впечатление. – Вот почему предпочитаю читать. Хотела подойти к трибуне и выступить в классе, но наиболее комфортно с книгой.
– Как мне с моим садом, – он улыбнется сердце-тающей, колено-ослабляющей улыбкой, и понимаю, что часто видела её, задолго до свадьбы. И даже если не помню, магнетизм его улыбки, не могу отрицать, между нами есть связь, и это происходит все чаще и чаще.
Эдвард наклоняется немного ближе и устремляет свой взор на моё лицо, его глаза полны теплоты и внимания.
– Расскажи мне, какую презентацию вы выполняете в вашем мире.
Рассказала ему о жизни: в колледже очень интересно, как девушки могут получить высшее образование вместе с мальчиками. В Ателии, были школы только для мальчиков, до того как я и Элли создали школу для девочек. Описываю ему утомительное расписание занятий, внеклассные клубы, систему финансирования и социальную жизнь.
– Клубы? – он хмурится. – Как работают клубы в вашем университете? В какой клуб вступила ты?
Подавляю улыбку. Тара затащила меня в клуб каратэ, потому что она была влюблена в горячего на половину азиата инструктора. К моему удивлению, мне понравилось на уроках, и даже после того, как окончила учебу, продолжала заниматься и брать уроки, когда у меня было время.
– Самообороны.
– Они учили вас драться в школе? – Эдвард издаёт низкий свист. – Каждый раз, когда думаю, что знаю все навыки, которыми ты владеешь, ты удивляешь меня снова.
– Страшно? – я приподняла бровь.
Он смеется.
– Не в последнюю очередь. Если что, то я чувствую себя безопаснее, когда вы находитесь не во дворце. Можете ли вы показать мне, как вы боретесь?
Так как я в ночнушке, не могу пнуть его, но показываю несколько ударов. Я не могу разбить колено или кинуть через плечо, но показываю, как сделать «нож-рука» к горлу, спине кулаком, и локтем разбить.
– А это клюв, – говорю я, загибая пальцы, чтобы сформировать руку в клюв.
И как вы атакуете с этим?
– Нужно для мягких целей, таких как глаза или шея, – я говорю. – Не стоит недооценивать пальцы. Они могут быть удивительно эффективными.
Показываю ему, как двигаться, но, когда мои пальцы достигают глаз, останавливаюсь. В тусклом свете, с близкого расстояния, замечаю у него темные круги под глазами. Мне кажется, что каждое утро, независимо от того, как быстро я одевалась, он всегда ждет в нашей гостиной, читая газету, готовым спуститься к завтраку.
– Эдвард, как рано ты встаешь каждый день?
– Это не имеет значения.
– Если вы не скажете мне, я не буду спать всю ночь, чтобы выяснить это. Да, не удивляйся – буду в состоянии бодрствовать, если только узнаю, когда ты ложишься.
Он вздыхает.
– В пять или шесть, если ты действительно хочешь знать.
– А когда ты ложишься спать? – сужаю глаза. Наши ночные разговоры обычно не затягиваются дольше полночи, но сомневаюсь, что он отправится прямо в постель после того, как мы заканчиваем.
Эдвард отвернулся.
– В последнее время у нас больше проблем, чем обычно. Сейчас пик сезона, и Парламент стремиться сделать как можно больше, пока он не закончится
– Законы общественного здравоохранения, над которыми вы работаете с Генри? Например, этот Закон о пищевых продуктах и лекарствах?
Он поднимает бровь.
– Ты уже знаешь?
– Эмма рассказала мне. В любом случае, ты должен идти спать раньше, – говорю я, подражая моей маме, когда она нашла меня не спящей, за день до моего экзамена. – Действительно, у нас нет необходимости, чтобы сидеть так поздно каждую ночь. Гораздо более важно, что бы ты заботился о себе.
– Я хочу проводить с тобой больше времени, – настаивает он. – Не беспокойся обо мне. Сезон скоро закончится. Для меня совсем не тяжело сидеть тут и разговаривать с тобой. Для меня это возможность расслабиться и развлечься.
Узнаю то же отчаяние в его голосе, что и в день, когда мы поссорились. Что если он не ухватится за этот шанс, чтобы заставить меня влюбится в него, тогда я уйду домой, как только Крю вернется.
Меняю тему, но в тоже время я также принимаю решение. Очень необычный, неслыханный шаг, из-за которого меня могли выгнать из дворца, если бы я не была принцессой.
