Текст книги "Давным-давно (СИ)"
Автор книги: Айя Линг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Глава 36
Нам нелегко найти врача ночью, но через Генри Эдвард познакомился с несколькими авторитетными врачами, и вскоре Молли лечится в руках компетентного молодого человека, который несколько лет назад получил высшее образование. Он прикладывает припарку к ее щеке, что, как он легко замечает, обычно предназначена для профессиональных боксеров. Когда Молли в состоянии говорить, я спрашиваю ее, как так получилось, что она сражалась с человеком в центре города.
– Он подошел ко мне днем, принцесса, – говорит она тихим голосом. – Он хотел, чтобы я доставила букет его возлюбленной перед началом театра. Сказал мне, что он хотел, чтобы это стало неожиданностью. Но когда я добралась туда, он начал кричать, что я была непослушной девушкой, и нет никакой причины бегать по улицам, и я должна пойти домой с ним.
Лицо Эдварда помрачнело.
– По-моему, я читал о подобных событиях в газетах, но похититель убежал, прежде чем другие могли его поймать.
Я смотрю на Молли, которая сидит на табурете с несчастным выражением. Ее рука бледная и трясется, когда она держит припарку. Если бы мы не оказались в том же районе, или, если бы я никогда не видел отца Молли, этот ужасный человек мог бы ее утащить. Учитывая, что случилось с ее сестрой… Я невольно дрожу. Это черно-белое изображение Нелл с набухающим животом по-прежнему преследует меня.
– Все будет в порядке, – говорит Эдвард. – Бертрам отвел этого человека в полицию, и теперь он будет иметь дело с ними. Он тебя больше не побеспокоит.
Тем не менее, я чувствую себя ужасно, когда мы возвращаемся во дворец. Наше первое свидание – чудесный волшебный ужин – испорчено. Полностью.
Несколько дней спустя Бертрам приносит нам хорошие новости.
– Человек, который пытался похитить девушку, подвергся уголовному наказанию, – заявляет он. – Полиция теперь пытается поймать всю банду. Жуткий бизнес у этих людей – они похищают невинных девушек и отправляют их в бордели в Морине. Самый распространенный метод – накачать девушку наркотиками, а затем продать ее.
Лицо Эдварда каменеет. Я подозреваю, что моё тоже.
– К счастью, вы были рядом, принцесса Кэт, иначе этот человек мог бы утащить девушку. Вы спасли ее, – Бертрам с восхищением смотрит на меня. – Как вы его вырубили? Вы не маленькая, но я не ожидал, что у вас хватит сил на такое.
– Я научил ее нескольким приёмам, – говорит Эдвард, умудряясь держать бесстрастное лицо. – Ты же знаешь, как она часто подвергается опасности, поэтому мне пришлось немного научить ее самообороне.
Бертрам кивает. Несомненно, он вспомнил тот день, когда мистер Толливер попытался напасть на меня с бутылкой, и если бы Бертрама не было поблизости, я могла бы получить серьезные ранения.
– Полиция должна вручить вам медаль за мужества, принцесса Кэт, – замечает он и делает мне низкий поклон.
Я вскочила, смущенная.
– О, да ладно, это был просто удар по носу.
Эдвард ловит мой локоть.
– Кэт, тебе не нужно быть скромной. Впервые в нашей истории принцесса помогла поймать торговца людьми.
Я принужденно улыбаюсь, но пока с облегчением вспоминаю, что Молли в безопасности, проблема с детьми все еще не решена. Сомневаюсь, что отец Молли станет больше беречь свою дочь. Вероятно, она вернулась на улицу, пытаясь заработать достаточно, чтобы содержать сестру и ребенка. И я ничего не могу с этим поделать.
После того, как Бертрам уходит, Эдвард заставляет меня сесть у окна. Снаружи сад – великолепное зрелище из оранжевого и золотого, но я не в восторге от созерцания его.
– Я знаю, что ты все еще беспокоишься о детях, – тихо говорит он. – Если бы я смог обещать тебе немедленное решение. Но Кэт, ты уже добилась прогресса, даже если нынешняя ситуация неудовлетворительна. Дальше будет только лучше.
– Знаю, но все же, – я вздыхаю и опираюсь на него. – Понимаю, что это займет много времени, но, ох, я не могу не думать об этом, когда вспоминаю, как этот человек ударил Молли. Если бы он мог быть таким жестоким на людях, то что бы с ней случилось, если бы они остались наедине? Если бы ты не предложил, пойти в этот ресторан, она могла бы исчезнуть навсегда.
Он гладит мои волосы.
– Не думай больше о той ночи, любовь моя. Теперь она в безопасности, и мы собираемся сделать следующий шаг, чтобы защитить ее и других.
– Но как? – я сажусь прямо и смотрю на него. – Я не могу запретить мистеру Рипли заставлять его дочь работать на улице. Не могу придумать какой-либо способ запрета детского труда, когда родители поощряют своих детей работать. Закон о минимальной заработной плате отклонили. И даже если бы это было принято, я не думаю, что мистер Рипли передумал бы и позволил Молли не работать.
– А что насчет людей в вашем мире? Разумеется, богатство не может быть равномерно распределено, и у вас должны быть некоторые бедные семьи. Разве их дети не работают? Дети посещают школу?
– Каждый должен ходить в школу, потому что они обязаны, – я хватаю его за руку, волнение пробегает по моим венам. – О, Эдвард, это так просто! Все, что нам нужно сделать, это установить закон, согласно которому образование должно быть обязательным для всех детей! Если им нужно ходить в школу, они не могут ходить на работу.
Он смотрит на меня, как будто я только что заговорила с ним по-испански. Говоря об испанском, это был так давно когда я его использовала. Я все еще скучаю по дому, независимо от того, насколько я влюблена в Эдварда.
– Такой закон не имеет прецедента, – признается он. – Кажется, это самый вероятный метод избавления от детского труда, но я уже могу предвидеть, что реализовать это будет намного труднее.
– Мы все равно должны попробовать. Ты сказал мне, что Ателлия медленно продвигается вперед, но мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать. Давай представим законопроект парламенту, как и с детским трудом.
– Парламент не откроется до следующей весны.
– Разве нет другого пути, по которому мы можем убедить… например, в министерстве образования рассмотреть вопрос о комплексном образовании?
Эдвард смотрит в окно, его лоб нахмурен.
– Несколько лет назад у меня возникла идея превратить старое кладбище в общественный парк. Отец научил меня необходимому способу реализации моего плана. Я должен был подать предложение в муниципалитет с подробным описанием цели, подготовкой и ожидаемыми результатами. Мы можем сделать то же самое с этим.
– Хорошо, – когда я работала в издательской индустрии, до того, как потеряла работу, я помогала в разработке новой колонки для журнала. Будучи новичком, мне было поручено делать совсем немного, но в любом случае у меня есть представление о том, как составить предложение. – Запиши меня.
Через несколько дней я получаю сообщение от леди Грегори. Мэг посетит её в этот день, и если у меня нет ничего запланированного, я могу зайти.
Быстро отвечаю утвердительно. Потратила все утро на сортировку справочного материала для предложения об обязательном образовании, и я ценю шанс выйти и позволить моему мозгу расслабиться на некоторое время. Я заимствовала книги из библиотеки дворца, и Эдвард даже получил мне пропуск, чтобы использовать архивы университета. Мой стол стал настолько загроможденным, что я подумываю о том, чтобы попросить его увеличить, чтобы я могла лучше справляться с книгами и статьями, которые накопила.
Когда карета гремит по улице, я вытираю руки о платье, молясь, чтобы не столкнулась с Мэнсфилдами. В «Уродливой сводной сестре» я устроила сцену, плеснув вино в жестокого, жадного фабриканта, прямо посреди вечеринки лорда Мэнсфилда. Я сомневаюсь, что у Мэнсфилда есть дружеские чувства ко мне.
Мы останавливаемся возле огромного особняка. Швейцар широко зевает, когда просит мою карточку. Я смотрю на него, не ожидая, что мне придется принести карточку. Также не ожидала, что швейцар будет сонлив, после обеда.
– Я принцесса Катриона, – жестом показываю на карету, которая выглядит достаточно примечательно, поскольку она из дворца. Протягиваю руку, и мое свадебное кольцо вспыхивает, бриллианты сверкают под солнцем.
– Моя… сестра замужем за племянником вашего хозяина.
– Пожалуйста, подождите, леди.
Через мгновение швейцар возвращается и извиняется за то, что не узнал меня.
– Ее милость рада принять вас. Если вы проследуете за мной, Ваше Высочество?
В доме довольно тихо. В гостиной и приёмной никого нет, даже слуги не убираются.
– Ваш хозяин не дома?
– Он уехал на выходные, Ваше Высочество, на охоту.
Напоминаю вечеринку в доме, организованную Филиппом и Констансом, прямо перед тем, как мы с Эдвардом помолвились. Как я привыкла к ателлийской культуре, я узнала, что охотничья вечеринка является общим развлечением среди аристократов осенью. С парламент закрыт, сезон закончился, и мало чего, чтобы занять время, стрельба за рябь и оленя в болотистых угодьях стала популярной. Это также отличный способ для мужчин продемонстрировать свое спортивное настроение.
Может быть именно поэтому леди Грегори, специально выбрала в эти выходные для посещения ее наполовину фей, наполовину человека дочери. У слуг, похоже, тоже есть свои выходные, судя по вялому настроению швейцара и отсутствию слуг, обычно присутствующих в таком большом доме.
Леди Грегори вязала ярко-желтый носок, когда я вхожу в ее комнату. Она смотрит вверх и улыбается, жестом показывая мне сесть.
– Здравствуй, дорогая. Садись и выпей чаю. Мэг должна появиться в ближайшее время.
Как вы общаетесь?
Она указывает на карманное зеркало на комоде. Помню, когда Мэг согласилась помочь мне добраться до Элли, она тоже прошла сквозь зеркало. Надеюсь, на этот раз она не застрянет.
Мы общаемся в течение некоторого времени. Леди Грегори спрашивает, как прошла прогулка, и я говорю ей, что это был успех.
– Это в основном из-за Эдварда и Генри. Вы должны были видеть, как девушки смотрели на них во время урока.
– Ах, быть молодыми и наполненными романтическими чувствами, – леди Грегорий ловит клубок из пряжи, который находится в опасной близости от края стола. – Вы должны организовать еще один такой урок.
– Может, в следующий раз попробуем что-нибудь другое, – говорю я, скрещивая ноги. – В столице есть каток? Скоро зима, и девочки могут насладиться экскурсией. Им также нужны упражнения. Некоторые родители считают необходимым держать своих дочерей в помещении.
Она выглядит озадаченной, и я понимаю, что ошиблась. Я не должна спрашивать ее о катке, когда я с большей вероятностью знаю ответ, чем она.
Меняю тему и притворяюсь, что восхищаюсь одним из ее вязаных мешков, висящих на другом столе, расположенном под окном.
– Это действительно красиво, – говорю я, перебирая замысловатые узоры и совершенное сочетание цветов. – Если бы я была не так занята, я бы тоже занялся вязанием крючком. У меня есть пара крестников…
Леди Грегори падает на стол, и ее вязальные спицы стучат по полу.
– О, Боже мой, – я спешу к ней и проверяю пульс. Она жива, но ее лицо побледнело. – Леди Грегори? Вы меня слышите?
Она не сдвинулась с места. Глаза ее закрыты, рот слегка открыт.
Встревоженная, выбегаю из комнаты, призывая к помощи.
К моему раздражению, слуги, состоящие из швейцара и одной служанки, медленно появляются.
– Позовите доктора! Леди Грегори упала в обморок.
Они недоверчиво смотрят на меня. Швейцар по-прежнему сонный, а горничная выглядит подвыпившей. Боже, что случилось с этим местом? Когда хозяин отсутствует, слуги ведут себя так, как будто сегодня Рождество.
Решаю вызвать доктора сама. Выбегаю на улицу и зову Бертрама, который немедленно едет за доктором. Я никогда не была более благодарена, что Эдвард сопровождал Генри с его визитами, так как оказывается, что Бертрам очень быстро находит врача.
Доктор проверяет леди Грегори, которая все еще без сознания, ее рука безвольно свисает с кровати. На мгновение я боюсь, что она мертва, но после того, как доктор наложил трубку на рот – я подозреваю, что это связано с перекачкой воздуха в ее легкие, – он велит нам немедленно отправить ее в больницу.
– Что с ней? – спрашиваю я.
– Сердечный приступ, – говорит он лаконично. – Хорошо, что вы немедленно позвонили мне, или она могла умереть. Нам нужно начать дополнительные процедуры, чтобы восстановить кровоток. Может ли ваш слуга отнести ее к карете?
– Нет проблем, – я встаю и зову Бертрама.
Когда Бертрам выводит леди Грегори из своей комнаты, я смотрю на карманное зеркало, которое светится на кровати. На секунду задумываюсь, нужно ли мне взять зеркало, но быстро передумываю. Это будет катастрофа, если Мэг появится в больничной палате. У врача будет сердечный приступ.
Прибытие в больницу не занимает много времени. Когда леди Грегори, наконец, приходит в сознание, я вздыхаю с облегчением, затем отправляю сообщение в Мэнсфилд-хаус, сообщить им, что у леди Грегори все в порядке, но доктор решил, что лучше всего остаться в больнице на ночь.
– Я вам очень благодарна, дорогая, – леди Грегори хватает меня за руку, когда мне нужно идти. – В моем возрасте, я не боюсь смерти, но считаю трагедией, если не смогу увидеть свою дочь, прежде чем умру.
– Я рада, что пришла к вам, – говорю я, и именно это имею в виду. Даже если слуги в Мэнсфилд-хаусе были бдительны, маловероятно, что они обнаружили бы Леди Грегори, пока не стало бы слишком поздно. – Берегите себя. Я вернусь к вам на днях.
Глава 37
Во дворце, я плетусь, поднимаясь по лестнице в наши комнаты, чувствуя усталость. Я должна продолжать свои исследования для нового законопроекта, но, честно говоря, трудно сосредоточить внимание на сухих, утомительных текстах. Некоторое время борюсь с документами, но потом решаю переключиться на «Женщину в красном». И в доказательство, что это очень интригующая книга, я едва замечаю стук в мою дверь.
– Кэт.
Эдвард подходит ко мне, и в его глазах появляется странный свет. Я чувствовала сонливость, но любая мысль о том, чтобы заснуть, исчезает, когда узнаю, что он несет.
– Это… торт?
Он улыбается и ставит тарелку на стол. Кусок торта выглядит чрезвычайно соблазнительным, со сливочным и шоколадным кремом, увенчанный сверху несколькими темными вишнями.
– С днем рождения, – говорит он тихим голосом.
Мое сердце подпрыгивает. День рождения Катрионы выпадает весной, но, как у Кэтрин Уилсон, мой день рождения сегодня.
– Ты вспомнил?
– В прошлом году ты сказала мне, когда был твой день рождения, а также то, что ты обычно делаешь, чтобы отпраздновать его, – Эдвард вытаскивает из кармана свечу вместе с коробкой спичек. – Ты упомянула, что есть свечи, напоминающие цифры в вашем мире, но я боюсь, что не смог их достать. Надеюсь, это будет приемлемо.
Безмолвно, смотрю, как он вставляет свечку в торт и зажигает её. Пламя мерцает, освещая лицо. Он мог быть простым, уродливым или даже травмированным… как бы он ни выглядел, он всегда будет номером один в моем сердце.
– Загадай желание, Кэт, – он улыбается мне.
Встаю на колени рядом с ним, сжимаю руки и закрываю глаза. Пожалуйста, я говорю в своем уме. Пожалуйста, позволь мне остаться с ним навсегда.
Задуваю свечу, я опускаюсь на пол
– Могу я спросить, что ты загадала?
Тихо смеюсь и слегка подталкиваю его руку.
– Я думаю, ты можешь догадаться, что это.
Он положил руку мне на плечо.
– Это касается меня?
– Конечно, – я беру серебряную вилку, которая лежит рядом с пирожным, и разделяю торт на половины. – Вы попросили шеф-повара, чтобы сделать это специально для меня?
– Я сказал им, что у меня внезапно появился сладкий зуб. Это необычная просьба, но, к счастью, они были любезны.
Я хихикаю.
– Мне бы очень хотелось увидеть лицо шеф-повара.
Отламывая восхитительный кусочек с шоколадным кремом, я отправляю его в рот. О мой Бог. Могла бы наградить шеф-повара медалью – торт хорош. Взрыв глубоко насыщенный, сладкий и захватывающий, проходит прямо через мой рот, пробуждая мои чувства. Не могу с этим совладать. Я издаю стон.
Рядом со мной Эдвард резко вдыхает. Понимаю, что то, что я делаю, раздувает пламя, но в этот момент у меня больше нет никаких оговорок.
Отламываю щедрый кусок торта и протягиваю его ему.
– Как на счет именинного торта, Эдварт?
Он моргает, как будто не слышит меня.
– А?
– Открой рот?
Эдвард угождает мне. Кормлю его тортом, наблюдая, как он механически подчиняется мне. Возможно, он бы встал на руки, если бы я ему сказала. Похоже, что рациональная часть его мозга взяла отпуск.
– Вкусный, не так ли?
– Очень, – хрипло говорит он и глотает.
В уголке его рта, остаётся шоколадный крем. Я убираю его, и тогда в нем что-то переключается.
Вилка падает на пол. Эдвард захватывает руками моё лицо и целует меня. Он на вкус как темный шоколад – сладкий, пикантный и очень захватывающий. Я целую его, не желая ничего, кроме ощущения его губ на моих.
– Ух!
Эдвард отпускает меня, его лицо проясняется. Каким-то образом мы оказались на полу, спиной я была плотно прижата к ковру, а шпильки, вонзились мне в голову.
– Извини, – он помогает мне сесть. – Я сделал тебе больно?
– Очень. Моя нежная кожа не выдерживает уколов от этих крошечных шпилек.
– Тогда позволь мне помочь тебе с их удалением.
Он начинает медленно вытаскивать булавки из моих волос. По моим щекам поднимается жар. Амелия и Мейбл делали это бесчисленное количество раз, но действия Эдварда совершенно отличаются: я остро осознаю, как его пальцы двигаются по моим волосам и прижимаются к краю моего уха, затылка, шее, моей щеке. Как будто он снимает с меня одежду. Не сдерживаемые шпильками и свободные от сетки, мои густые волнистые локоны, падают на спину и завиваются на плечах.
– Я думаю, это последняя, – Эдвард кладет шпильку на стол. Смотрю на него и улыбаюсь. Его глаза темнеют, и он увлажняет губы. Он похож на путешественника, который, наконец, нашел оазис после нескольких часов похода в пустыне.
Он наклоняет голову и обрушивается на мои губы, и на этот раз в его поцелуе нет ничего нежного. Он пожирает мой рот с ожесточенной, всепоглощающей интенсивностью, как будто он всю жизнь ждал этого поцелуя. Когда он сокращает пространство между нами, моя голова ударяется о ножку кровати, которая была сделана из твердого черного ореха и замысловато вырезана.
– Ух!
Я потираю голову. Сначала булавки, потом кровать.
– Почему мы сидим на полу, когда рядом есть кровать?
Его глаза сверкали от удовольствия.
– В самом деле.
У меня перехватывает дыхание, когда он внезапно поднимает меня одним рывком. Через секунду я лежу на кровати, мои волосы рассыпались по простыням, и дыхание вырывается короткими выдохами.
Фиолетовый навес создает тень. Эдвард наклоняется ко мне, его пальцы расстегивают пуговицы на моем корсете.
– Ты должна мне помочь, – говорит он. – У меня нет опыта, в расстёгивании корсета.
Я улыбаюсь и целую его.
– С удовольствием.
Он ослабляет мое тяжелое платье, и я поднимаю руки, чтобы он мог снять его с моего тела. Из-за прохладной осенней погоды я надела тонкую хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами, фланелевую юбку и шелковистую нижнюю юбку, но все же он смотрит на меня, как голодный человек, смотрит на долгожданную изысканную еду.
– Я люблю тебя, Кэт, – вздыхает он, обнимая мое тело. – Никогда не хотел никого, как хочу тебя.
Мое сердце сжимается. Я так переживаю за него, не только физически, но и за ту боль, которую причинила ему. Подумать только, я не отвечала ему взаимностью, по крайней мере, половину времени, которое мы провели вместе, и когда я, наконец, решилась на это, наше время, проведенное вместе, было омрачено знанием, что мне в конечном итоге придется вернуться в мой собственный мир.
– Я вся твоя, – говорю я ему, выгибаясь под его прикосновениями. – Сердце, тело, душа.
Его дыхание прерывается. Нет никаких слов между нами – наши действия заменяют то, что должны были передать слова. Кровать скрипит, когда мы падаем друг на друга, целуемся и ласкаем друг друга, как будто завтра не существует. Как будто мы – единственные существа во вселенной.
Когда мы, наконец, соединяемся вместе, я чувствую себя полной. Вот где я хочу быть. Больше не хочу возвращаться домой, обратно в современный мир. Эдвард – мой дом.
Глава 38
Я просыпаюсь, и на секунду мое дыхание прерывается. Я совершенно голая в постели, и, когда мой взгляд скользит над полом, натыкаюсь на кучу одежды, в том числе на одежду, которая не моя. Тяжелое платье, которое я одевала вчера, шнурки, вырванные нетерпеливыми, поспешными пальцами. И когда поворачиваюсь на другую сторону, меня встречает шокирующая картина – я имею в виду аппетитный вид принца Ателии, его лицо прекрасное, как вырезанная скульптура. Мой муж. Моя любовь.
Вспоминания о прошлой ночи, смесь смущения и возбуждения проносится во мне. Это был самый дикий, самый сладкий опыт. Я не думаю, что мы уснули до полуночи.
Эдвард открывает глаза. Он улыбается, и улыбка освещает его лицо, как восходящее солнце.
– Доброе утро любимая.
Я зеваю, а потом, вспомнив кое-что, и не могу не захихикать.
– Что такое? – он целует меня. – Мои волосы торчат во всех направлениях?
– Нет, я просто вспомнила тот день, когда сказала твоей матери, что ты задержал меня до поздней ночи. – Я строю ему рожицу. – Прошлой ночью я не знала, ты принц или пещерный человек.
Его усмешка расширяется.
– Ты помнишь тот день, когда ты обосновалась в моем кабинете, потому что считала, что я слишком устаю от наших ночных разговоров и нуждаюсь в помощи с моей работой?
– Конечно, я помню. И ты сказал мне, что ночные разговоры не имеют ничего общего с тем, что ты недостаточно спишь.
– Потому что я не мог заснуть, разговаривали мы по вечерам или нет. Чем больше времени проводил с тобой, тем сильнее росло мое желание тебя. Каждую ночь, когда нам приходилось расходиться по своим спальням, мне приходилось сдерживаться от желания утащить тебя. Когда я лежал тут один и смотрел на навес сверху, я не мог думать ни о чем другом, кроме того, что ты была в моей постели. Я так хотел, чтобы ты как сейчас просыпалась в моей постели. Я очень хотел тебя, но не мог ничего поделать.
Я облокачиваюсь на локоть и наклоняюсь над ним, скользя кончиком пальца по его носу и губам.
– Знаю. Но я просто не могу… Не могла спать с тобой, пока не полюбила тебя.
– Я знал, что должен ценить твои принципы, но хотел, чтобы ты влюбилась в меня раньше, – он обнимает меня, прижимая меня к груди. – Итак, когда придет гоблин, ты скажешь ему, что ты никуда не собираешься с ним? – в его голосе слышу нерешительность, как, будто он все еще не полностью доверяет, что я не передумаю.
– Конечно, – я поднимаю голову, чтобы послать ему суровый, упреждающий взгляд. – Ты застрял со мной, Эдвард. Мне все равно, если ты в конечном итоге устанешь от меня.
– Никогда, – его голос надтреснутый, хриплый. – Это никогда не произойдет.
– Перед тем, как посвящу себя тебе, я должна сделать только одно. Я хочу вернуться к своей семье, чтобы попрощаться. – Увидев колебание в его глазах, я быстро добавляю, – только один раз! Обещаю, что уйду только, чтобы попрощаться с моей семьей и друзьями, и вернусь.
Он выдыхает.
– Как ты думаешь, гоблин мог бы позволить мне пойти с тобой? Я хотел бы встретиться с твоей семьей.
Мое сердце подпрыгивает от возможности.
– Я хотела бы, чтобы моя семья познакомилась с тобой. Ты понравился бы маме, я в этом уверена. Ты мог бы сделать этот придворный поклон и поцеловать ее руку, и она определенно будет очарована. Но не делай этого с Пейдж. Она будет смеяться, и, кроме того, ее парень может откусить тебе голову.
– Было время, когда я возмущался твоей семьей, – говорит он. – Если бы не они, ты бы согласилась выйти за меня замуж. Но позже я понял, что даже если бы ты приняла мое предложение, согласно заклинанию, когда бы мы достигли счастливого финала, ты должна была вернуться в любом случае. И если бы не твоя мать и сестра, ты бы не стала женщиной, которую я полюбил. Я должен поблагодарить твою мать за то, что она воспитала тебя такой, какая ты есть. Мог бы даже поблагодарить гоблина за то, что ты здесь.
– О, Эдвард, – я смеюсь. – Знаю, что я особенная для тебя, но серьезно, перестань возводить меня на пьедестал. Ты заставляешь меня казаться каким-то неземным явлением, как богиня.
Он целует меня, медленно и глубоко, пока я не задыхаюсь.
– Никогда не стоит недооценивать, насколько ты цена для меня. Где я найду женщину с таким необыкновенным умом и характером?
Боже мой. Похоже, вчерашней ночи ему не хватало. Стон сбегает с моих губ, когда он прокладывает огненную дорожку из поцелуев по моему телу, но внезапно он останавливается.
– Что это?
– Х-м?
Он обводит знак на моем плече.
– Что случилось с твоим плечом? Это не похоже на укусы.
– Гм…, – хотя я не хочу беспокоить его, но обязана быть с ним честной. – Крю оставил это на мне.
– Почему он это сделал? – тревога проявляется в его голосе. – Тебе больно, когда я прикасаюсь к тебе здесь?
– Нет, не чувствую боли, – я рассказываю ему, о визите Крю, но пропускаю часть, где гоблин, говорит мне держаться подальше от Эдварда. – Кажется, что мир гоблинов не такой, как раньше. Перед тем, как мы поженились, у Крю никогда не было никаких проблем, чтобы посетить меня.
– Мне это не нравится, – мрачно говорит он. – Гоблин сказал тебе, что нужно идти домой и оставил тебе эту метку. Возможно, в следующий раз, когда появится гоблин, волшебство активирует знак, и тебя отправят в ваш мир.
– Ну, если это так, тогда ему лучше дать этот знак и тебе, потому что ты пойдешь со мной, – говорю я. – И мы оба вернемся в Ателию.
Но глубоко внутри, чувствую, что это будет не так просто. По моему опыту с гоблинами, редко что-то идет, так как я этого хочу. Во всяком случае, мы сделаем так, что это будет возможно. Ничто не заставит меня покинуть Эдварда.
Мало ли я знаю, насколько ошибался.
Следующие дни проходят в туманном блаженстве. Как будто стремясь компенсировать те ночи, которые ему пришлось спать одному, Эдвард отказывается ложиться спать, пока я не присоединюсь к нему. Интересно, что сказали бы король и королева, если бы узнали что их сын, который обычно выглядит таким серьезным на публике, может быть таким страстным наедине. Его желание горит яростно и интенсивно с ограничением в несколько месяцев и нужно, чтобы убедиться, что я никуда не денусь. В одно утро, мне пришлось пришивать пуговицы на моей рубашке. Я могла бы попросить горничных сделать это, но предпочла бы не видеть ухмылки Мэйбл.
Во всяком случае, кроме увещевания Эдварда о ночной рубашке, я не против, это упоительно, и могу ответить ему взаимностью. Иногда кажется, что причина его страсти кроется не только в том, чтобы утолить его голод, но что так он может привязать меня более надежно к нему, к этому миру. Если я забеременею, вряд ли мне захочется вернуться домой. Даже после того, как обещала ему, что не оставлю его, бывают моменты, когда он все еще беспокоится, что я могу изменить свое мнение, если появится Крю. Но если у нас будет ребенок, у меня будет больше причин остаться.
Однако не все время провожу в его руках. Я должна прочесывать книги и статьи про образование, которые нашла, записывать многочисленные заметки, находить выгодные ситуации и, в конечном итоге, совместить все это вместе в единый проект.
И однажды вечером я, наконец, закончила этот проект. Вместе с Эдвардом, сидевшим со мной на диване у окна и проходившим через этапы достижения обязательного образования.
– Во-первых, должно быть выделено финансирование для создания достаточного количества школ, – говорит Эдвард, неотрываясь от газеты. – Вообще-то, я мог бы добавить предложение. Когда мы планировали построить типовое жилье вместо разрушенных городских трущоб, предполагалось, что с новым жильем будет устроено множество парков. Предлагаю, чтобы в каждом из трех парков должна располагаться начальная школа.
Я показываю ему большие пальцы.
– Звучит неплохо.
– Во-вторых, родители должны отправлять своих детей в школу, или они будут сталкиваться с санкциями. В случае с рабочим классом родители обычно чаще всего выступают против того, чтобы их дети посещали школу.
– Мы должны убедить их в том, что в конечном итоге детям будет лучше учиться, – говорю я. – Подумай обо всех возможностях, которые может иметь ребенок, если он сможет читать и писать.
– Третье, установить минимальный возраст, когда детям разрешено покидать школу.
– Полагаю, восемнадцать это слишком много?
Эдвард криво усмехнулся.
– Я бы сказал, что двенадцать будет идеальным возрастом. Отец заменил моих наставников, когда мне исполнилось двенадцать. Из того, что я слышал о школах мальчиков в городе, ученикам обычно двенадцать или тринадцать, когда они поступают в среднюю школу.
Я киваю. Мне все еще не нравится идея двенадцатилетних детей на фабриках – Пейдж все еще была невероятно милой, когда ей было двенадцать, – но это Ателия. Уже утверждение обязательного образования – это нечто похожее на чудо.
– Давай представим план министру образования завтра. Я не ожидаю, что у нас будут большие шансы на успех сразу, но мы можем заложить идею в его голову.
– Ввернуть идею в голову, – говорю я решительно. – В рекламе потребители обычно должны увидеть продукт семь раз, прежде чем убедятся его купить
Эдвард выглядит озадаченным.
– Никак не могу оценить всю широту и разнообразие знаний в твоей голове.
Я усмехаюсь над ним.
– Вот почему ты женился на мне.
Уже на следующий день Эдвард просит Джорджа назначить встречу с лордом Дадли, министром образования. Интересно, почему у правительственных чиновников есть титул. Даже собственного секретаря Эдварда называют сэром Джорджем.
– Ваше Высочество, – говорит лорд Дадли, бросая мне сомнительный взгляд, когда он входит в кабинет Эдварда. Я отказалась убрать свой стол, хотя сплетни сообщили мне, что некоторые придворные категорически не одобряют меня, работающуюв кабинете Эдварда. – Для меня большая честь встретиться с вами.
– Присаживайтесь, – Эдвард показывает на стул прямо напротив него. – Джордж, принеси нам чай.
Лорд Дадли садится, но выглядит все еще ошеломленным. Чай означает обсуждение, а не просто приказ или вопрос. Когда я ходила с Бьянкой с визитами, могла сказать, будет это короткий или длинный видит, судя по тому, попросила ли дама, чтобы мы сняли наши шляпы или пригласила на чай.
– Мы приносим свои извинения за неожиданное приглашение, – говорю я, чем зарабатываю еще один подозрительный взгляд лорда Дадли, который быстро смотрит на Эдварда, как будто я должна быть невидимой и немой. – Видите ли, у нас с Эдвардом есть предложение.
Клянусь, его взгляд становится испуганным. Можно подумать, что я объявлю о плане захватить Ателию и короноваться императрицей.
Эдвард протягивает пачку бумаг Лорду Дадли. Последний берет их, и его челюсть падает, когда он смотрит на самую первую страницу.
