Текст книги "Не слышу зла (ЛП)"

Автор книги: Айви Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Он был единственным? Или ты разрешила одному из тех богатых ублюдков из "Латунной Гильдии" попробовать твою киску? Может, одному из своих танцоров? Они слышали, как ты кричишь, когда кончаешь, Скар?

Она сжимает хрупкие кулаки, давая понять: если я не заткнусь, то не выйду из этого дома без пощечины.

– Не твое дело, кого я подпускаю с своему телу.

Этой фразой она намеренно пытается вывести меня из себя. И, черт возьми, у нее получается. Лихорадочная ненависть охватывает меня, как плющ, сжимая горло слепой яростью. Резким движением я приподнимаюсь с кровати и хватаю ее за подбородок так сильно, что вынужден сознательно ослабить хватку.

– А теперь слушай меня внимательно. Твоя киска больше не в свободном доступе. Никто не прикоснется к ней – даже близко не подойдет – без моего разрешения. Ты, мать твою, поняла?

Она фыркает, и я притягиваю ее ближе, пока наши лица не оказываются в дюйме друг от друга.

– Ты принадлежишь только мне. По крайней мере, пока я не наиграюсь. – Я добавляю эту колкость назло, чтобы уязвить ее гордость – ведь моя уже рухнула в бездну ревности.

– Ты слишком высокого мнения о себе, не так ли, Ист? Осторожнее. Когда-нибудь тебя свергнут с этого пьедестала.

Единственная, кто на пьедестале – это ты. А я идиот, который тебя на него вознес.

– Закончил со своими детскими требованиями? – парирует она, не впечатленная моими угрозами. – Если да, тогда уходи. Я с тобой закончила.

– Забавно, что ты так говоришь, Скар, потому что я с тобой еще не закончил. – Я хватаю ее за затылок и крепко целую в висок, оставляя ее глаза широко открытыми под стеклами очков. Я спрыгиваю с кровати, создавая дистанцию, прежде чем сделаю или скажу что-то необратимое. Но внутренний ублюдок, который хочет, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним, не может удержаться и бросает последнее обещание: – Мы только начали игру, Скар. Точи свои когти. Обещаю, однажды они оставят следы по всей моей спине.

Она отворачивается, лишая меня удовольствия от борьбы. Это извращенно и безумно, но я не знаю, какая Скарлетт нравится мне больше – та, что прячется, зная, что не убежит, или та, что набирается смелости сразиться со мной своим острым язычком, готовым вспороть мне живот и утолить голод.

Ясно одно: каждая грань Скар сводит меня с ума. Чем дольше я нахожусь с ней рядом, тем сильнее чувствую, как скольжу вниз, ныряя в то, чего мы всегда избегали.

В прошлый раз я сказал ей, что это неизбежно.

Мы оба должны были прочесть предупреждение в этих словах.

Глава 12

Скарлетт

После того, как Истон дважды вломился в мой дом, ему хватило ума, чтобы держаться на расстоянии всю неделю. Он не пришел на воскресную службу и не садился рядом со мной на общих занятиях. Но я все равно чувствовала его пристальный, неотступный взгляд.

Однако теперь в этом взгляде появилось что-то новое. Нечто иное.

Настойчивое.

Даже уязвимое.

Он играет на моей слабости к нему, обращаясь к той темной части моей души, что узнает его мрачную натуру. Как резцом, последние недели он методично разрушал мою защиту, и я не знаю, что вызвало эту его новую настойчивость. Но одно ясно – что-то произошло с Темным Принцем, пробудив в нем нетерпение в отношении меня. Годами мы прекрасно существовали в нашей игре в кошки-мышки, но теперь его хищнические инстинкты работают на полную мощность. Как бы я ни отрицала, мне всегда нравилось быть избранной добычей Истона.

А теперь он уверен, что уличил меня во лжи.

Он думает, что, раскрыв мой секрет, получил надо мной власть. Забавно, ведь я всегда чувствовала себя привязанной к этому дьяволу с серебряными глазами. Невидимая нить неизменно тянула меня к нему, и с каждым искусным рывком он затягивал меня глубже во тьму. С каждым днем петля вокруг моего сердца затягивается туже, и если он не отпустит, мы оба падем жертвами этого соблазнительного принуждения.

Все, что мне остается – дать ему отпор, которого он жаждет. С кем-то другим я бы уже махнула белым флагом и забилась в свой уединенный уголок, слишком напуганная монстрами, что прячутся за яркими улыбками и мягкими речами.

Но только не с Истоном.

Никогда с Истоном.

С ним я точно знаю, с каким злом имею дело. Как я не могу скрыть своих демонов, так и он – своих. К тому же, ему слишком нравятся мои когти, чтобы я могла сдерживаться. Он мог изменить правила нашей игры, но я давно усвоила: чтобы выжить, нужно приспособиться.

Приспосабливайся или умри.

Разве не так звучит поговорка?

Так я и поступлю. Я приму новые правила, которые он установил, и дам ему сражение, которого он так жаждет. Мне останется положиться на единственное оружие, что у меня есть.

Я знала, Истон не упустит возможности продолжить мои мучения. И что может быть лучше для этого, чем прийти в "Латунную Гильдию" и наблюдать за моим выступлением? Как и в прошлый раз, я попросила Руби посадить его за тот же угловой столик и сообщить мне, как только он появится. Я хотела точно знать, где он, пока я на сцене.

Яркий свет прожекторов часто мешает разглядеть зал, поэтому помощь Руби была лучшим решением. К счастью, она воздержалась от миллиона вопросов, хотя тревога в ее глазах была очевидна. Однако ее напутствие перед выходом на сцену не было таким уж тонким.

– У тебя здесь все хорошо складывается, Ангел. Не разрушай это из-за угрюмого брюнета со светлыми глазами. От таких мужчин всегда больше проблем, чем пользы.

Проблемы.

Если бы она только знала, что Истон Прайс – нечто гораздо большее, чем это зловещее определение. Он – персонификация греховной опасности. И как мотылька к пламени, меня неудержимо тянет к этому соблазну. Он зовет меня на каком-то первобытном уровне, и никто – кроме него – не способен понять эту потребность во мне. Он шепчет мне истины, что знаем только мы вдвоем.

Я тоже испорчена.

Твое уродство идеально сочетается с моим.

Я здесь не для того, чтобы починить тебя. Я здесь, чтобы разбить все до последнего кусочка, пока они не соединятся с моими собственными.

Так что пусть Истон дразнит меня своим тревожащим присутствием сколько угодно – теперь я готова ответить тем же. Сегодня я решила: не склонюсь, не отступлю. Не буду больше прятаться. Если он жаждет моего огня, я охотно исполню его желание.

Сегодня я поведу в этом танце с дьяволом.

Сегодня гореть будет он.

Мое сердце учащенно бьется, когда я заканчиваю песню, что должна была стать финальной в сегодняшнем выступлении. Легкая испарина на лбу выдает мое предвкушение, а живот сводит от нервного напряжения. Но я справлюсь. Я репетировала эту песню весь день специально для него. Я знаю ее наизусть. Я готова. По моей спине пробегает внезапный холодок от осознания, что на этот раз именно я затеяла игру.

По мере того, как белый свет прожекторов сменяется соблазнительным золотым, тень за моей спиной специально создаются таким образом, чтобы мое платье телесного цвета казалось прозрачным, будто я обнажена перед всем залом, несмотря на обильные стразы. Как только танцоры занимают свои позиции для финального номера, я едва заметно киваю координатору за кулисами, давая сигнал выключить музыку.

Я склоняю голову и сжимаю микрофон, готовая начать войну.

Чувственное вступление срывается с моих губ, вызывая дьявола по имени. Я напеваю о том, каким умным он себя считает, и открываю глаза, бросая в сторону Истона свою версию его кривой усмешки. Я вижу, как он ерзает на месте, недовольный моим откровенным, дразнящим взглядом. Сегодня он не сможет спрятаться от меня. Он у меня под прицелом, и я буду заманивать и провоцировать его каждой интонацией своего голоса.

Его пристальный взгляд прикован ко мне, когда я начинаю петь припев, в то время как танцоры начинают теребить мое платье, их руки скользят по моему телу в такт музыке. Но я не чувствую их прикосновений. Все, что я чувствую – это жар взгляда Истона, прожигающий мою и без того горящую кожу, в то время как он проводит языком по нижней губе, все его внимание сосредоточено только на мне.

Мягкий свет прожекторов позволяет мне разглядеть публику у моих ног, но я вижу только его. Я наблюдаю, как Темный Принц постепенно теряет рассудок с каждым словом, что я пою специально для него. Есть особое наслаждение в том, чтобы видеть, как мой мучитель безмолвно страдает, и я не припомню ничего прекраснее.

Великолепное зрелище.

Одной дрожащей рукой он откидывает назад свои черные, влажные от пота волосы, в то время как другая сжимает колено, пытаясь остановить его дрожь. Я сохраняю ритм, мой голос становится низким и хриплым, а внутри все сжимается от желания.

После нашей стычки на прошлых выходных я хотела спровоцировать его, зная, что эта песня сделает свое дело. Но вот я стою на подкашивающихся ногах, задыхаясь от тех греховных обещаний, что мечут в меня его стальные серые глаза. Его темные, развращающие обеты достигают меня с каждым моим словом.

Мне стоило бы закрыть глаза, чтобы защититься от этого проникающего взгляда, но, черт возьми, я не в силах отвести свой взгляд. Когда он кусает нижнюю губу, я чувствую, как его зубы впиваются в мою плоть. Когда он дергает себя за волосы, я чувствую, как его властная хватка откидывает мою голову назад. Я вижу, как он сжимает колено, и чувствую это на своей шее. Завороженно наблюдаю, как он резко вдыхает, лишая меня воздуха.

Я хотела заставить Истона Прайса извиваться на своем месте, но он, даже не стараясь, поменял нас ролями. Когда я напеваю последний куплет, послание в его взгляде ясно. Оно напоминает истину, о которой я должна была помнить, прежде чем играть в игры дьявола.

Я страдаю – ты страдаешь.

Твоя агония – моя агония.

Мы две стороны одной медали.

Не забывай об этом.

С последней нотой зал взрывается аплодисментами, и я изо всех сил стараюсь держаться, не подавая виду, что это шоу было не для них. Мой бунт предназначался только ему – и он больно ударил меня по самолюбию.

За кулисами меня снова поздравляют с отличным выступлением, но все, чего я хочу, – это сбежать в гримерку и побыть наедине с собой. То, что я задумала как пощечину Темному Принцу, обернулось каким-то извращенным предвкушением между нами. Я чувствовала его голодный взгляд на своей коже, каждую угрожающую усмешку, что прожигала меня со сцены. Даже не прикасаясь ко мне, он сумел проникнуть внутрь и посеять хаос.

Я закрываю дверь гримерки и на минуту прислоняюсь к ней, пытаясь успокоить дыхание. Но как бы я ни старалась, эта животная энергия все еще будоражит мои чувства. Я сажусь перед зеркалом и беру салфетку, чтобы смыть макияж, как вдруг дверь с грохотом распахивается. В отражении я вижу разъяренные серые глаза Истона. Он захлопывает дверь и приближается ко мне, его взгляд в зеркале не отпускает меня.

– Тебе не стоило сюда приходить, – шепчу я, уже без той бравады, что была у меня на сцене.

– А тебе не стоило позволять первому встречному трогать тебя так, как я только что наблюдал, но вот мы здесь, Скар.

– Это часть работы.

– Правда? А доводить до стояка каждого мужчину в зале тоже входит в твои рабочие обязанности?

Я невольно облизываю губы, и его взгляд сразу же опускается на них, заставляя мое сердце биться чаще.

– Моя работа – развлекать. Вот и все.

– Твоя работа – доводить меня до исступления.

Я слабо и сбивчиво смеюсь, когда он подходит еще ближе.

– За дверью полно женщин, которые помогут тебе с этим, – парирую я, делая равнодушный жест.

– Меня не интересует то, что они могут предложить.

Его рука обхватывает мою шею, и он запрокидывает мою голову себе на грудь, вынуждая смотреть в его серебристые глаза. Я чувствую его горячее дыхание на своих щеках. Изо всех сил стараюсь не закрыть глаза и не поддаться этому ощущению. Он проводит большим пальцем по моим накрашенным губам, намеренно размазывая помаду, и меня всю сотрясает от желания.

– Не знаю, какую версию тебя я ненавижу больше, – хрипит он, и в его взгляде пылает вожделение. – Трусливую церковную мышку, пугающуюся собственной тени, или эту накрашенную богиню.

– Какая жалость. А я в равной степени ненавижу все твои версии, – огрызаюсь я, но мой голос звучит слишком хрипло, чтобы быть убедительным.

– Неужели? – насмехается он, читая ложь в моих глазах.

– Да, ненавижу.

– Хм, – хмыкает он, не ослабляя хватку на моей шее.

Он швыряет влажную салфетку с моих колен на туалетный столик и одним плавным движение разворачивает меня в кресле. Я сглатываю пораженная тем, как легко он управляется со мной, не отпуская горло. Не знаю, почему я удивлена. Опыт Истона в обращении с женщинами общеизвестен. Каждая услышанная мной сплетня о его похождениях лишь подтверждала, насколько хорошо он знает женское тело. И сейчас, когда одним прикосновением он заставляет меня гореть, я понимаю – слухи не лгали.

– Так значит, ты лишь ненавидишь меня? – дразнит он, приподняв бровь.

– Да, – лгу я.

Он улыбается. Будто я только что сделала ему подарок.

– Давай проверим это, – в его голосе звучит смертельная угроза.

Его рука скользит вниз по моей груди, пока не находит чувствительный сосок. И тогда я осознаю, в какой опасности нахожусь.

– Не похоже на ненависть, – издевается он, когда мой сосок затвердевает под его пальцами.

– Это не из-за тебя. Ты сам сказал – последний час ко мне прикасались танцоры. Мое тело просто еще не отошло от этого.

На его великолепном лице появляется усмешка, и меня охватывает страх, предупреждающий, что не стоит так легкомысленно дразнить дьявола. Он накаляется ближе, его колено резко раздвигают мои ноги. Горло сжимается, а во рту резко пересыхает от угрозы в его глазах.

– Значит, это всего лишь физиология?

– Да.

Он облизывать губы, и теперь уже я завороженно слежу за ним. Верхняя губа Истона изогнута в форме идеальной V, указывая на полную нижнюю – соблазнительную, так и манящую укусить. Я сглатываю, изо всех сил стараясь не потянуться к его губам, пока его рука скользит вверх по моему бедру через разрез платья. Он приподнимает ткань, обнажая влажное пятно на моих трусиках.

– Не похоже, что я никак на тебя не влияю.

– Ты вызываешь у меня лишь отвращение.

Когда его большой палец тереться о влажную ткань, я подавляю стон, рвущиеся из горла. Ненавижу, как мое тело придает меня, показывая, какая я лгунья.

– Твоя киска говорит обратное.

Мое лицо останется каменным, даже если тело предательски реагирует.

– Упрямая маленькая стерва, – усмехается он с той греховной ухмылкой, которая так характерна для Истона.

Я сохраняю невозмутимый вид, чтобы он не увидел, что его слова действую на меня не меньше, чем его руки. Но, к сожалению, у меня вырывается вздох, когда он резко притягивает меня к краю кресла, так что я почти соскальзываю на пол.

– Что ты делаешь? – лепечу я, когда он раздвигает мои ноги шире и опускается на колени.

На его губах играет дьявольская улыбка, а взгляд прикован к моей влажной промежности.

– Хочу попробовать твою ненависть на вкус. Убедиться, что она так же сильна, как ты утверждаешь.

Я кусаю щеку, пока его руки скользят вверх по моим бедрам, оставляя мурашки. Он пристально смотрит на меня, ожидая, что я велю остановиться. Но когда я ничего не говорю, его улыбка становится еще опаснее. Не отводя от меня взгляда, он сдвигает трусики в сторону. Его большой палец начинает играть с моими половыми губами, покрываясь моими соками. Затем он убирает палец, оставляя меня с мучительной пустотой, только чтобы медленно облизать его у меня на глазах – и мое желание вспыхивает с новой силой.

– Твоя киска на вкус совсем не как ненависть, Скар. Скорее, как желание почувствовать мой член внутри.

Я так сильно прикусываю язык, что во рту появляется привкус железа.

– Я ошибаюсь?

– Да, – бросаю я с наигранной уверенностью.

– Лгунья, – усмехается он, прежде чем склониться и провести языком по всей длине моей щелочки.

Голова сама запрокидывается назад, когда Истон начинает ласкать меня языком. Его движения сводят с ума – уверенные, намеренные, будто он хочет превратить меня в лужицу желания. А его низкий стон лишь подстегивает меня двигаться ему навстречу.

– Блядь! – рычит он.

Я вскрикиваю, когда он срывает с меня платье, разрывая его посередине, а затем с той же звериной силой рвет трусики. Его язык снова насилует мои чувственные складочки, кусая клитор с новой яростью. Мои груди тяжелеют, требуя той же ласки, что он уделяет моей киске. Без стеснения, я сжимаю ее, играя с сосками так, как хотела бы, чтобы это делал он. Из меня вырывается досадный стон, когда перчатки на моих руках мешают ощутить желаемое трение.

Истон поднимает свой взгляд и видит, что я делаю. Его самообладание исчезает. Он поднимается во весь рост, подхватывает меня и отшвыривает кресло с такой силой, что оно с грохотом ударяется о стену. Я упираюсь ладонями в столик, но колени подкашиваются от его горящего взгляда.

– Можешь ненавидеть меня сколько угодно, Скарлетт, но ты сделаешь это с моим членом внутри, – рычит он, расстегивая ширинку и высвобождая свой возбужденный член.

Он выглядит огромным и разъяренным, от чего мои глаза округляются. Я неуверенна, что эта штука поместится в моем неопытном теле. Он срывает с меня остатки платья, затем расстегивает лифчик, оставляя на мне лишь перчатки и туфли. Он разворачивает меня, заставляя прогнуться, подставив задницу, и вынуждает смотреть на нас в зеркало.

– Скажи мне остановиться, если не хочешь этого, – хрипит он, впиваясь пальцами в мои бедра. – Скажи, что ненавидишь меня. Скажи это!

– Я ненавижу тебя, – шиплю я, шире раздвигая ноги и подставляя ему себя.

Он усмехается, достает презерватив из кармана и швыряет его на столик.

– У тебя есть десять секунд, чтобы надеть эту штуку на меня. Иначе я трахну тебя без защиты.

Это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем он шлепает меня по ягоднице. Я торопливо вскакиваю и вскрываю упаковку презерватива зубами. Не то чтобы мне было бы противно ощутить его голую плоть внутри себя, но все знаю – Истон ходок, и кто знает, где побывал его член.

В отражении зеркала я вижу, как он насмешливо приподнимает бровь, но в его взгляде тут же вспыхивает желание, когда я обхватываю основание его члена, после того как надела на него презерватив. Я разворачиваюсь к нему спиной, задрав задницу, молча приказывая ему делать со мной все, что он захочет. Он снова шлепает меня ладонью, уже сильнее, и я тихо вскрикиваю, понимая, что завтра на этом месте окажется след. Он хватает мой светлый парик, наматывает его до запястья и заставляет меня смотреть на него через зеркало. Я вижу, как он морщится от прикосновения к синтетике, но это не охлаждает его пыл.

– Покажи мне свою ненависть, а я покажу тебе свою, – шепчет он мне на ухо, касаясь набухшего клитора кончиком своего члена, и скользит между моих влажных половых губ.

– Сделай это, – приказываю я.

Одним резким движение он входит в меня заставляя мой крик застрять в горле. Его висок прижимается к моему плечу, и на мгновение он замирает, словно осознавая всю значимость этого момента. Мои потяжелевшие веки закрываются, а пальцы в перчатках впиваются в поверхность туалетного столика. Кажется, будто Истон одним толчком разрывает меня на части. Сладострастная боль заставляет все мое тело трепетать от наслаждения, жаждая всей полноты его наказания.

– Я так и знал, – хрипло выдыхает он, словно от боли. – Я, черт возьми, так и знал.

Я слишком поглощена ощущением его внутри себя, чтобы даже подумать о том, что он имеет ввиду.

– Посмотри на меня, Скар.

Я пытаюсь открыть глаза, чтобы повиноваться, и застываю с полуоткрытым ртом при виде этого дикого, богоподобного создания позади меня. Он снова дергает за мой парик, заколки впиваются в кожу головы, чтобы я не отводила взгляда. Убедившись, что я не осмелюсь отвернуться, он начинает медленно двигаться, но этот неторопливый темп длится недолго. Прежде чем я успеваю опомниться, Истон уже яростно берет меня сзади. Мое дыхание сбивается, а пальцы впиваются в край столика, чтобы удержать равновесие. Он отпускает мои волосы, хватается за бедра и продолжает безжалостно вколачиваться в меня. Мои дрожащие коленки подкашиваются от этой ярости, но Истон не позволяет мне упасть.

На протяжении всего этого он не отрывает взгляда от моего отражения. Раскаленная сталь его глаз пронзает самые темные уголки моей души, требуя от меня большего, чем я готова отдать. Его резко очерченная линия челюсти напрягается с каждым толчком, а на висках проступают капли пота. Все мое тело содрогается, когда одна из его рук отпускает мое бедро, и ловкие пальцы касаются клитора, выжимая из меня новые стоны. Его прерывистое дыхание смешивается с моим, и электричество между нами лишь нарастает.

Это больше, чем ненависть.

Это годы разочарования и гнева, вымещаемые на нищих телах с каждым безумным движением. Эта жестокая расплата похожа на священное искупление – цена, которую мы оба должны заплатить за то, что так долго отказывали себе в том, чего тайно желали.

Мое тело становится его игрушкой, пока он вытягивает из меня новые стоны страсти. Он погружается в меня до предела, вонзая зубы в мое плечо, и я громко кричу. Моя рука в перчатке впивается а его темные волосы, дергая за них без сдержанности, отвечая ему той же смесью боли и удовольствия, которую он так искусно мне дарит.

Истон приподнимает меня, прижимает к себе и продолжает погружаться в мою влажную плоть. Моя грудь вздымается в предвкушении его следующего движения, а мышцы его предплечий напрягаются, когда мои внутренние стенки начинаются сжиматься вокруг него.

– Посмотри на меня, Скар, – повторяет он хрипло.

Его пронзительный взгляд, исполненный несравненной красоты расплавленного серебра, обдает меня пламенем, словно он наслаждается тем хаосом, который творит с моим телом. Это разрушает все стены, что я воздвигала годами, чтобы не допустить именно этого – того, как дьявол растлевает мою душу.

– Скажи, ты ненавидишь меня сейчас? Скажи этого, когда кончишь со мной внутри себя.

Грешная дрожь пробегает от пят до самого позвоночника, и я чувствую, как из моей груди рвется громкий стон.

– Соври мне, Скар. Дай мне попробовать твою ложь на вкус, – хрипит он, облизывая мою шею, играя с клитором так, что перед глазами вспыхивают ослепительные искры. – Черт возьми, Скар. Скажи это, детка, – умоляет он грубым шепотом, и от того, как близок он к пику, я сама лечу в пропасть.

Я больше не могу сдерживать нахлынувшую волну экстаза и кричу слова ненависти, хотя знаю – ничто столь прекрасное не может быть осквернено ложью. Он входит в меня еще дважды, прежде чем его собственный оргазм достигает кульминации, увлекая нас обоих в сладострастную бездну.

Мы вместе переживаем волны оргазма, цепляясь за остатки рассудка, пока туман страсти не рассеивается. В гримерке воцаряется тишина, и лишь наши отражения в зеркале продолжают этот безмолвный диалог. Я полностью обнажена, а Истон все еще в своем черном костюме.

Я отшатываюсь, когда он отпускает меня, но быстро прихожу в себя, уже тоскуя по той близости, что только что была между нами. Пытаясь успокоить сердцебиение, я наблюдаю, как он завязывает презерватив и выбрасывает его в урну. Я не поворачиваюсь к дьяволу, заставившему мое тело петь для него. В отражении зеркала я вижу, как мы вновь надеваем свои маски, притворяясь, что возвращаемся к привычной роли.

Но это бесполезный обман.

Мы оба знаем, что только что выпустили на волю то, что годами держали взаперти.

Это не ненависть.

Это никогда не было ненавистью, как бы мы ни старались убедить себя в обратном.

Но мы оба понимаем – дать этому название значит разрушить все.

Отрицание и ложь – единственное, что еще защищает нас от опасной правды.

И кто знает, как долго мы сможем продолжать эту игру.