Текст книги "Не слышу зла (ЛП)"

Автор книги: Айви Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

Истон

Я лежу в постели и наблюдаю, как облако дыма растворяется над моей головой, с ужасом думая о том, что мне предстоит сделать. Последние несколько дней я откровенно тянул время и сам это прекрасно понимаю. Так происходит всегда, когда мне нужно сделать что-то ненавистное, а в данном случае – просить Дика о чертовом одолжении. Может, на этот раз он не оправдает данное ему прозвище и просто даст мне то, что я хочу, без лишних разговоров.

Маловероятно.

Но попробовать все же стоит.

Я тушу сигарету, прежде чем выйти из своей комнаты и спуститься вниз. Если хочу поговорить с отчимом наедине, субботнее утро в его кабинете – идеальный вариант. Этот человек – закоренелый трудоголик, так что он точно там. Хотя зачем ему эти бесконечные часы работы? Сколько можно богатеть? Его маниакальное стремление быть лучше конкурентов, хоть и вызывает уважение, также выводит меня из себя, поскольку с тем же гребаным рвением он мог бы постараться осчастливить мою мать. Но у Дика всегда были неправильно расставлены приоритеты.

Подойдя к двери, я стучу лишь один раз. Не хочу давать ему достаточно времени, чтобы отказать мне во входе в его "святая святых". Я вхожу в его кабинет с видом хозяина этого места и опускаюсь в мягкое кресло перед его столом. Я расставляю ноги и откидываюсь назад с самой дерзкой ухмылкой вместо приветствия. То, что мне нужно одолжение, не значит, что я буду вежлив.

– Что тебе нужно, Истон? Я занят.

Он даже не поднимает глаз от монитора.

Ага, ты вечно занят, Дик.

– С чего ты взял, что мне что-то нужно? – спрашиваю я, смахивая несуществующую ворсинку с плеча.

Он откидывается в кресле, скрестив руки на груди, и изучает меня холодным взглядом:

– Ты почти не заходишь в мой кабинет. А когда заходишь – у тебя всегда есть причина. Так что на этот раз?

Я хрущу костяшками, сдерживая желание послать его к черту или заявить, что мне ничего от него не нужно. Потому что прямо сейчас – нужно. И причина серьезная. Подавление гордости оставляет горький привкус на языке, но если хочу сегодня вечером увидеть Скарлет, придется проглотить и это.

– Мне нужно, чтобы ты внес мое имя в список для "Латунной Гильдии".

– Нет, – отвечает он, тут же возвращаясь к работе.

– И почему, черт возьми, нет? – резко возражаю я, чувствуя, как закипаю.

Он даже не поднимает головы, будто не слышит моего возмущения, и я продолжаю:

– Знаю, ты уже чертовски древний, Дик, но, кажется, со слухом у тебя все в порядке.

Он фыркает – единственная реакция, которой я удостаиваюсь.

Знаю, что этот придурок не старый – ему чуть за сорок. С его внешностью Джоша Дюамеля отчим прекрасно осознает, что в самом расцвете сил. Но все равно приятно поставить его на место. Этому заносчивому мудаку не помешает ложка скромности, и я с радостью ее поднесу.

Я нетерпеливо барабаню пальцами по подлокотнику, пока он продолжает игнорировать меня.

– Тебе же это ничего не стоит. Пара звонков – и мое имя в списке. Я же не прошу тебя продать почку.

Наконец, он отрывается от работы, упираясь локтями в стол и складывая руки перед собой.

– Зачем? – резко спрашивает он, и его бесстрастное лицо ничего не выражает.

– Что, зачем?

– Я не собираюсь спрашивать тебя, как ты узнал об этом заведении. Ты слишком умен, чтобы какие-то секреты этого города долго оставались для тебя тайной.

Абсолютно верно.

– Но я спрашиваю – зачем? Зачем тебе посещать "Латунную Гильдию"? И не вздумай говорить, что ради первоклассных шлюх, потому что я знаю, ты можешь получить их бесплатно.

Уголок моих губ дергается в усмешке. Большинство родителей не разговаривают так с детьми. Но у нас с отчимом особые отношения. И главное – мы никогда не ходим вокруг да около.

– Меня не интересует их "меню".

– Так я и думал. Тогда что тебя интересует?

– Скажем так, у меня есть личные дела с одним из завсегдатаем этого места, и мне нужно попасть внутрь, чтобы разобраться с ними как следует.

– Понятно, – бормочет он, потирая подбородок. – И ты не можешь разобраться с этими "делами" вне клуба?

– Нет.

– Хм. Видимо, ты не так изобретателен, как я думал.

Ублюдок.

– Вместо того чтобы задавать двадцать гребаных вопросов и заставлять меня прыгать через обручи, может, в этот раз ты просто сделаешь мне одолжение без лишнего геморроя?

Воцаряется тяжелая пауза. Мы смотрим друг на друга, не моргая. На минуту мне кажется, что он снова откажет. Чего я, впрочем, и ожидал. Дик живет, чтобы портить мне настроение.

Я уже готов смириться и попросить Линкольна снова пойти со мной, как вдруг Дик берет телефон, что-то печатает и через несколько секунд получает ответ.

– Готово. Ты в списке, – заявляет он и возвращается к ноутбуку.

– Спасибо, – бросаю я, и это "спасибо" звучит для него так же фальшиво, как и для меня.

Я встаю и направляюсь к двери – большего от нашего общения ждать не приходится.

– Истон, – окликает он меня, когда моя рука уже на ручке.

Я стискиваю зубы – ну конечно, этот ублюдок не мог просто так сделать мне одолжение. Я поворачиваюсь с каменным лицом, готовый выслушать все, что он скажет, лишь бы поскорее покончить с этим.

– Не знаю, во что ты вляпался, но в этом клубе полно сомнительных ублюдков.

– Забавно, что ты это говоришь, ведь, насколько я заметил, большинство из них выглядели точь-в-точь как те ублюдки, с которыми ты играешь в гольф по воскресеньям, – парирую я, скрещивая руки на груди и облокачиваясь о дверной косяк.

Он даже не улыбается, отвечая с упреком:

– Заключать сделки на поле для гольфа и в борделе – две совершенно разные вещи.

– Неужели?

И это не бордель, мудак. Обычный клуб, черт возьми.

– На поле они знают, что я ожидаю честности и уважения. А в таком клубе… заплатить, чтобы вдвоем трахнуть одну из шлюх в честь сделки – это уже не та благородная этика, верно?

Он прав, но я скорее сдохну, чем соглашусь с ним.

– Не все должно крутиться вокруг сделок, Дик.

– Вот тут ты ошибаешься. Все сводится к сделкам. Что бы ты ни затеял, убедись, что все козыри у тебя. Большинство из них играют не по-правилам.

– Я тоже.

– Вот именно, – хрипло бурчит он, раздраженный тем, что до меня не достучаться.

– Поэтому твоего имени и не было в списке? Не хочешь ассоциировать себя с этими… как ты их назвал… сомнительными ублюдками? – спрашиваю я из чистого любопытства.

С тех пор как я взял фамилию Прайс, у меня не было запрета на вход ни в одно заведение. Ни в бары, ни в ночные клуба, ни даже в трусики. Черт, мне достаточно было назвать фамилию – и двери (или ноги) распахивались передо мной с самой сладкой улыбкой. Если все эти "большие шишки" любят посещать такие места, то почему он нет?

– Как-то ты притих, Дик. Вопрос несложный.

– Меня нет в списке из уважения к твоей матери, – сухо бросает он, словно мне и так должно быть понятно.

– Сомневаюсь, что ее это сильно расстроит. В любом случае, она вряд ли в курсе, где ты проводишь большую часть своего времени.

– Есть разница между где и как я его провожу.

– Что ж, как скажешь. Мы закончили? – вызывающе приподнимаю бровь.

– Да, закончили.

– Так я и думал.

Я выхожу из кабинета, чувствуя себя на десять фунтов легче, теперь, когда точно знаю, что смогу увидеть выступление Скарлетт сегодня вечером. Я достаю свой телефон и вижу, что до ее шоу еще добрых двенадцать часов, а значит, мне нужно чем-то занять голову, чтобы не сойти с ума от ожидания.

Я: Где ты?

Финн: У Линка.

Разумеется. С тех пор, как отец выгнал его, особняк Линкольна стал его постоянным пристанищем. Хотя это даже к лучшему. Линкольн, живущий в полном одиночестве в этом чертовом доме – уже само по себе неправильно.

Финн: Мы все здесь. А ты где?

Я: Только что закончил с твоей мамочкой. Буду через 30 минут.

Финн: *эмоджи средних пальцев*

Я усмехаюсь, хватаю свои вещи и направляюсь в поместье Гамильтонов. Пальцы непроизвольно сжимают руль, когда я проезжаю скрытую грунтовку, ведущую к коттеджу Скарлетт у входа в лес Оукли.

Скоро увидимся, Скар.

Двенадцать минут спустя я подъезжаю к воротам с фамильным гербом Ричфилдов и замечаю на подъездной дорожке пару знакомых машин. Значит, Финн не шутил, когда сказал, что "все здесь". Хотя меня это не удивляет. С тех пор, как началась вся эта история с Обществом, дом Линкольна стал нашим штабом, где мы собираемся, чтобы разобраться в этом дерьме.

Открыв дверь и войдя в прихожую, я слышу смех из гостиной. Прислонившись к косяку, наблюдаю, как Стоун учит Кеннеди как нокаутировать парня. На экране телевизора застыл кадр из "Бойцовского клуба" – видимо, оттуда они и черпали вдохновение.

– Черт, Кен! Зачем тебе такие длинные ноги, если ты не собираешься ими пользоваться? – поддразнивает Стоун, ловко уворачиваясь от неуклюжих выпадов запыхавшейся Кеннеди.

– Стой на месте, тогда узнаешь!

– Ага, как же. Давай, Барби, покажи, на что ты способна.

– Тебе повезло, что ты мне нравишься, – хрипит Кеннеди, сгибаясь, чтобы перевести дух.

– Даже если бы ты попыталась, тебе не поймать меня. Вы, северяне, совсем хиленькие. Ну давай же, ударь меня!

Кеннеди бросается на эту южанку, но Стоун и правда слишком проворна – взлетает на диван, затем перепрыгивает через него, ловко уворачиваясь от ее хватки.

– Это нечестно! Ты просто мелкая, поэтому такая быстрая.

– Не-а. Она жилистая. Тебе просто нужно сбить ее с толку, детка, – говорю я, привлекая их внимание. – Помни, настоящая война ведется вот здесь. – Я тычу пальцем в висок, чтобы донести суть.

– Истон!!! – кричит Кеннеди и тут же бросается ко мне, обхватывая за талию.

– Девчонка Финна учит тебя драться, да? – я чмокаю ее вспотевший висок.

– Ага. Наша Барби, конечно, знает, как играть в психологические игры с этими богатенькими дебютантками, но ей не помешает уметь постоять за себя и среди парней. Девушке лишняя безопасность не повредит.

– Неужели? Раньше у тебя с этим проблем не было, – поддразниваю я ту самую девчонку, которая в детстве постоянно ввязывалась со мной в драки.

Кен всегда давала мне и остальным парням прикурить. И если память мне не изменяет, однажды она даже подбила Кольту глаз, когда тот в восьмом классе ущипнул ее за задницу.

– Ну, моим навыкам это точно не навредит, верно? – подмигивает она и плюхается на диван. – А ты, – начинает она, грозно тыча пальцем в усмехающуюся южанку, – ты же знаешь, как я ненавижу это прозвище.

– Ну да! Потому то я так тебя и называю. Кто-то же должен пощипать перышки нашей принцессы, – дразнится Стоун, доставая две бутылки воды и протягивая одну Кеннеди.

– Ну вот, видишь, с кем мне приходится общаться? – отвечает Кен с широкой улыбкой, ее ни капли не задевают подколы Стоун.

– Я вижу лишь двух прекрасных дам, готовых резвиться. Удивлен, что никто не предложил вам побороться в грязи… или не начал снимать вас на видео.

– Кольт, возможно, на что-то такое намекал.

Бьюсь об заклад, намекал.

– А где остальные?

– У бассейна.

– Хм.

Стоун бросает на меня предупреждающий взгляд, незаметный для Кеннеди. Раз она здесь, парни, вероятно, решили, что задний двор – единственное место, где можно говорить без риска, что она подслушает. Уверен, Стоун специально занимает ее внутри.

Черт.

Если Кеннеди когда-нибудь узнает, что творилось у нее под носом, нам всем придется несладко за то, что мы держали ее в неведении. И то, что Стоун учит ее бить парней по яйцам, и вовсе не сулит ничего хорошего. Ее левый хук и без того убийственный.

– Что с тобой? В последнее время ты хмуришься даже больше Кольта. И, должна сказать, это тебе не идет, – заявляет Кеннеди, заметив, как изменилось мое выражение лица.

– Очень смешно, Кен.

– Да не парься. У него просто проблемы с девушкой, – вставляет Стоун, и это объяснение мгновенно переключает внимание Кеннеди с истинной причины моего мрачного настроения. Стоун и не подозревает, что только что создала монстра одной этой фразой.

– С девушкой, говоришь? – Кеннеди уже сияет, и в ее глазах буквально вспыхивают звездочки.

Господи.

– Даже не начинай, Кен. Я слишком трезв для допроса.

– Это будет безболезненно, обещаю! Я ее знаю? Она учится с нами? Где вы познакомились? Она уже знакома с твоей мамой? Имя. Просто назови мне ее имя, Ист!

– Нет. Разве вам не надо продолжить смотреть фильм, снимать TikTok, или еще что-нибудь? – ворчу я раздраженно.

– Видишь? Ты превращаешься в настоящего угрюмого осла. Тебе это не идет, Ист. Я скучаю по своему другу.

На хрен мою жизнь.

Я подхожу к дивану и целую ее в макушку.

– Все в порядке, Кен. Стоун права. Мне просто нужно разобраться с одной девушкой. Ты будешь первой, кто узнает, когда все уладится. – Даю ей отговорку, которую она хочет услышать, а краем глаза замечаю, как ее новая татуированная подруга молча корчится от моего вранья.

Ага, как будто мне нужна еще одна причина, чтобы чувствовать себя дерьмом.

– Если захочешь поговорить, ты же знаешь, что я всегда рядом, правда? – спрашивает она искренне, ее большие голубые глаза полны неподдельной заботы.

– Знаю, Кен.

– Я всегда прикрою спину своим парням. – Она сладко улыбается.

Это правда, и этот груз вины буквально съедает меня заживо.

Если бы я не знал ее лучше, поклялся бы, что Кеннеди в курсе, что мы что-то от нее скрываем, и теперь специально давит на жалость, чтобы пытать меня. Измученный чувством вины, я делаю вид, что бью ее в челюсть, и подмигиваю как можно очаровательнее.

Она с улыбкой поворачивается к экрану, а Стоун через плечо беззвучно шевелит губами: "Ну ты и придурок".

"Да заткнись ты уже", – отвечает мой взгляд.

Это она виновата, что вплела Скарлетт в разговор, чтобы объяснить мои перепады настроения.

Хотя нет.

Виновато это гребаное Общество.

Вот кто действительно ответственен за все это. За все секреты, которые я вынужден хранить от тех, кто мне дорог, и за все, что они заставят меня сделать со Скарлетт. Так или иначе, они пожалеют, что связались со мной. За каждую каплю крови, которую они выжмут из меня, я возьму с них вдвойне – пока их вены не опустеют.

Но чтобы это осуществить, мне нужно выяснить, кто они. И "Латунная Гильдия" кажется идеальным местом для начала поисков ответов.

Глава 11

Истон

Как только я прохожу через двойные двери «Латунной Гильдии», ко мне уже направляется неизменно приветливая рыжеволосая хозяйка заведения, грациозно покачивая бедрами.

– Мистер Прайс. Как же приятно снова вас видеть. Я уже начала волноваться, что ваше рвение стать членом нашего клуба не так велико, как казалось при нашей последней встрече, – напевает Руби, одаривая меня кокетливой улыбкой, от которой, должно быть, у большинства мужчин подкашиваются колени.

– Поверьте, в вашем клубе действительно есть кое-что, что пробудило у меня интерес.

– Дайте угадаю? Вы здесь, чтобы снова увидеть Ангел? Она производит сильное впечатление, не так ли?

Я отвечаю кривой усмешкой, не испытывая ни малейшего желания делиться с Руби тем, насколько сильное впечатление произвела на мою жизнь ее звездная исполнительница.

– Что ж, вы как раз вовремя. Ее выступление вот-вот начнется. Пойдемте? – она ловко берет меня под руку и провожает в просторный зал, где должна выступать Скарлетт. Как и в прошлый раз, тускло освещенное помещение переполнено. Каждый из присутствующих здесь мужчин затаил дыхание в ожидании, когда же перед ними засияет драгоценная жемчужина "Латунной Гильдии".

– Столик в углу? – спрашивает она, и я киваю, благодарный за ее интуицию: она сразу поняла, что мне нужно уединенное место, откуда я смогу незаметно осматривать зал.

Этот клуб – связующее звено между Обществом и Скарлетт. Осталось только выяснить, что именно их связывает.

Как только я устраиваюсь за столиком, Руби заказывает мне джин с тоником и оставляет одного. Когда официантка приносит заказ, я достаю сигарету, но ее тут же выхватывают у меня из рук.

– Курить вредно. Разве твоя мамочка тебе об этом не говорила? – шутит Томми-бой, опускаясь на стул напротив и ломая сигарету пополам. При виде его надменной рожи с самодовольной ухмылкой у меня сводит челюсть, но я лишь откидываюсь на спинку кресла, будто мне все равно.

– Для парня, который собирается жениться в следующем году, ты уж больно часто посещаешь это заведение.

Я знаю, что "Латунная Гильдия" – это не только девочки, но когда Томми-бой хмурится, а его глупая улыбка исчезает, я испытываю удовлетворение, в котором так нуждался.

– Как говорится, пока кота нет, мыши веселятся.

– Так вот кто ты, Томми-бой? Грызун?

Его верхняя губа дергается, но он игнорирует мое замечание.

– Скажи-ка, Кен знает, что ты проводишь ночи с эскортницами? – продолжаю я, триумфально изогнув бровь.

– У нас с Кеннеди договоренность. Ей все равно, чем я занимаюсь, главное – чтобы в конце я всегда возвращался к ней.

Я сжимаю кулаки под столом, но сохраняю невозмутимое выражение лица.

– В этом я очень сомневаюсь.

Кеннеди – собственница. Не может быть, чтобы ее устраивало, если ее жених трахает все, что движется. Разве что… ей действительно все равно. Но тогда зачем выходить за этого придурка?

– Похоже, я знаю свою невесту лучше, чем ты думаешь, – усмехается он, и в его светло-карих глазах вспыхивает насмешливый огонек.

– Готов поспорить на левое яичко, что она бросит тебя еще до свадьбы. Она слишком хороша для тебя.

У этого засранца хватает наглости рассмеяться мне в лицо.

– Вот тут ты ошибаешься. Кеннеди – моя вторая половинка. Ты просто один из многих идиотов, которые отказываются понимать, что мы созданы друг для друга. Но ты поймешь. Если бы я был на твоем месте, я бы поостерегся заключать такие пари. Когда-нибудь найдется сумасшедший, который примет твой вызов. – Его глаза победно сияют.

Я уже готов послать его ко всем чертям, но что-то позади привлекает его внимание, и он резко встает.

– Приятного просмотра.

Я показываю ему средний палец и закуриваю новую сигарету. Делаю долгую затяжку, украдкой наблюдая, как Томми-бой пробирается на другой конец зала, где сидит сенатор Максвелл – конечно же, в компании двух блондинок с кукольными личиками. Томми-бой наклоняется к его столику и что-то шепчет отцу, после чего отвратительная улыбка сенатора становится еще шире. Не могу поверить, что Кен собирается добровольно вступить в эту семью. Они подонки. Мне все равно, сколько у них денег и престижа. Они – худшее, что может предложить человечество – высокомерные ублюдки. Они считают, что весь мир должен пасть перед ними на колени, лишь бы удовлетворить их интересы, не заботясь о том, кого придется растоптать ради своей цели.

Я тушу сигарету, все еще кипя от злости, когда свет в зале гаснет окончательно. Единственным сигналом к началу шоу становится узкий луч прожектора, падающий на занавешенную центральную сцену. Сначала раздается меланхоличная мелодия пианино – одна одинокая клавиша за другой. Затем, когда занавес медленно раздвигается, вступает ее бархатистый, чувственный голос. Прожектор расширяется, и в его сиянии предстает моя девушка в длинном кроваво-красно платье и черном парике, ласкающая микрофон, будто давно потерянного любовника.

От одного только ее голоса по моему телу пробегает электрический разряд. Мои жадные глаза скользят по ее соблазнительным изгибам, а сердце бешено колотится в груди. Ее веки по-прежнему опущены, пока она продолжает тихо петь, и каждая нота звучит еще сладострастнее предыдущей, даже если слова песни совсем не об этом. Сегодня она выбрала томную, дразнящую версию хита Пэт Бенатар Hit Me With Your Best Shot.

Я судорожно сглатываю, когда она наклоняет голову набок, ее глаза все еще закрыты, а на губах играет соблазнительная улыбка. Ее легкие, как перышко, пальцы скользят вверх и вниз по микрофонной стойке, посещая в голове каждого мужчины в зале самые похабные мысли. Она ласкает ее с нежностью и вниманием, дразня публику, продолжая свою вызывающую игру.

Моя грудь сжимается, когда ее большие карие глаза наконец открываются – и останавливаются на мне, будто она знала, что я буду ждать ее здесь. И когда она затягивает припев, бросая вызов герою песни, чтобы он поразил ее своим лучшим выстрелом, я понимаю, она и правда знала.

Когда чья-то рука тянет ее за волосы, заставляя запрокинуть голову назад и отвести от меня взгляд, меня накрывает вихрь эмоций – разочарование, похоть, ревность, но прежде всего ярость. Она продолжает прижиматься к своему танцору, его руки жадно скользят по ее телу – ровно так же, как жаждут мои. Сегодня на сцене с ней только один партнер, но на мой взгляд, и одного слишком много. Его пальцы впиваются в ее талию, губы приникают к шее, пока она выдыхает очередную провокационную строчку.

Сегодня я пришел сюда, чтобы посмотреть, кто будет в зале и кто уделяет ей особое внимание, но вместо этого застыл, прикованный к каждому движению Скар. Музыка нарастает, такая же нетерпеливая, как и мужчина за ее спиной. Его ладони скользят вверх и вниз по ее телу, имитируя то, как она ласкает свой микрофон. Скар позволяет ему исследовать себя, и с каждым прикосновением ее голос становится все более хриплым.

Когда она внезапно хватает его за волосы, заставляя танцора опуститься перед ней на колени, я вскакиваю с места, не желая видеть, что будет дальше. Моя ярость – это живое, дышащее существо. Чудовище, которое вот вот вырвется из клетки, выбежит на эту чертову сцену и оторвет его руки от того, что принадлежит мне.

Сжатый в комок бешенства, я вырываюсь из темного зала, но ее песня все еще звенит у меня в ушах. Я так ослеплен гневом, что даже не смотрю, куда иду, и врезаюсь в кого-то.

– Истон? – раздается встревоженный знакомый голос.

Я отступаю на шаг, пытаясь разглядеть сквозь кровавую пелену, в которую погрузила меня моя церковная мышка.

– Мистер Ти? – хрипло спрашиваю я, слишком злой, чтобы удивиться встрече с отцом Кольта.

– Ты в порядке, сынок? Выглядишь так, будто готов спалить тут все дотла.

Оуэн Тернер сжимает мои плечи, не подозревая, что я так и поступлю, если немедленно не уйду. Он смотрит в сторону зала за моей спиной, вопросительно сдвинув брови.

– Куда ты так спешишь? Не понравилось представление?

– Все было прекрасно. Просто вспомнил, что мне нужно быть в другом месте, – отвечаю я, высвобождаясь из его хватки и растягивая губы в наибезмятежнейшей ухмылке.

– Хм, – он явно не верит мне.

– Мне действительно пора. Рад был вас видеть, мистер Ти, – бормочу я, и даже сам слышу, насколько фальшиво это звучит.

Я не жду продолжения этой неожиданной беседы и стремительно ухожу. Мне нужно остыть, прежде чем совершу какую-нибудь глупость. Я должен простой уехать домой, или позвонить Финну или Линку, чтобы они уговорили меня не лезть на рожон. Эти мысли крутятся у меня в голове, когда я сажусь в грузовик и уезжаю как можно дальше от "Латунной Гильдии" – но в итоге оказываюсь у коттеджа Скарлетт.

Блядь.



Все, что я могу сейчас делать, это смотреть на два тела, лежащих на полу. Мои дрожащие руки поднимаются ко лбу, но я тут же отдергиваю их, когда чувствую на коже кровь и кусочки мозгового вещества.

Черт возьми.

– Неужели это, мать твою, действительно только что произошло?! – хрипло выкрикивает Финн, теряя рассудок, вцепляясь в свои волосы и мечась по комнате.

Сейчас у меня нет слов, чтобы его успокоить. Это полный пиздец, и какие бы красивые слова я ни подобрал, они не смогут представить то, что мы натворили. Пока Финн сходит с ума, я стою в оцепенении, переключая внимание на двух других моих лучших друзей.

Глаза Линкольна дикие, безумные, а на идеальных, словно у модели, чертах Кольта застыло выражение ненависти. Я подхожу к Линку на дрожащих ногах и кладу руку ему на плечо.

– Линк?

Он никак не реагирует на то, что я его зову. Он просто смотрит на своего мертвого отца, лежащего на полу, его руки все еще в крови матери.

– Линкольн? – пробую снова, на этот раз встряхивая его за плечи.

Туман безумия в его океанских глазах немного рассеивается, он несколько раз моргает, глядя в мою сторону, но остается жутко молчаливым – и это пугает меня еще сильнее.

Мой лучший друг не видит меня. Он видит только смерть и разрушение, которые мы сами создали.

– Надо вызвать полицию, – выпаливает Финн, звуча так же невменяемо, как я себя чувствую, продолжая метаться по углам комнаты.

– Нет, – твердо отвечает Кольт, наклоняясь, чтобы поднять пистолет, который только что разнес наше будущее в щепки.

Он засовывает его за пояс, затем подходит к нам с Линком, отталкивает меня в сторону и остается с кузеном один на один. Я настолько в шоке, что мне даже все равно, что этот мудак только что грубо толкнул меня.

– Линк, возьми себя в руки и скажи, что нам теперь делать! – приказывает он.

Но Линкольна здесь нет. Он заперт в кошмаре, который сам же и создал. Линк резко поворачивает голову, смотрит на свою мать в другом конце комнаты и издает душераздирающий вопль. Этот вопль будто из фильма ужасов – мурашки бегут по коже, горло сжимается, дышать становится трудно.

– Прекрати! – Кольт снова встряхивает его. – Просто, мать твою, очнись, Линк! Все уже сделано. Теперь вытащи нас из этого дерьма! – командует Кольта с ледяной решимостью в голосе.

Если Кольт Тернер стал гребаным голосом разума – это темный день для всех нас.

Линк прижимается виском к виску своего кузена, по его лицу катятся яростные, беззвучные слезы. Когда он поднимает голову, от друга, которого я знаю, остается лишь пустая оболочка. Но, по крайней мере, его разум вернулся.

– Просто позволь мне попрощаться, – шепчет он Кольту, и тот тут же расслабляется, в то время как мы с Финном переглядываемся в полном недоумении. – Дай мне поцеловать маму на прощание, а потом я скажу, что нужно делать.



Я чувствую, как кто-то трясет меня, пытаясь вытащить из той ужасной ночи и вернуть в знакомую обстановку. Я пытаюсь отогнать размытые образы двух мертвых тел, когда в поле моего зрения появляются темно-карие глаза.

Скар.

Я снова смыкаю веки, позволяя цветочному аромату ее духов вернуть меня домой, подальше от всех прошлых прегрешений.

– Я знаю, что ты не спишь, Истон, – она издает милое фырканье, заставляя мои губы растянуться в улыбке. – Теперь это будет традицией? Я возвращаюсь домой, а ты лежишь на моей кровати и ждешь?

– Может быть, если ты захочешь, – дразню я, устраиваясь поудобнее в ее постели.

– Очень смешно.

– Можешь присоединиться, если хочешь.

– Я хочу, чтобы ты перестал вламываться в мой дом, пока меня нет!

– Значит, когда ты дома – можно?

– Ты невыносим. Я не могу с тобой разговаривать, когда ты в таком состоянии.

– Не понимаю, на что ты намекаешь, Скар. Я совершенно разумен.

– Ох! Просто вставай уже.

Она толкает меня, заставляя открыть глаза и увидеть ее недовольное лицо. Даже с нахмуренными бровями Скарлетт остается самым прекрасным зрелищем, которое мне доводилось видеть. Я сдерживаю улыбку и не спеша изучаю каждую ее черточку. Пока я спал, она успела переодеться в мешковатый спортивный костюм. Парик с сегодняшнего выступления давно снят, и на его месте роскошные каштановые волосы ниспадают на плечи великолепными волнами. На ее милом маленьком носике сидят очки, даже если сейчас он задран кверху – она делает вид, что злится на меня за вторжение в ее личное пространство. Но я-то знаю лучше. Ее недовольный взгляд – всего лишь спектакль. Скарлетт может ненавидеть факт моего незапланированного вторжения, но я знаю, она тайно ждала моего следующего визита.

Откуда знаю?

Потому что я тоже отсчитывал дни. Наше влечение всегда было тихим, скрытым желанием, которому, как мы оба знали, лучше не поддаваться. Один неверный шаг – и мы утонем в этом, позволив ненасытному чувству затмить разум и инстинкт самосохранения. Ненавидеть Скарлетт всегда было одним из моих любимых занятий, и на то были причины. Признаться в чем-то большем – опасность, которой никто из нас не хочет поддаваться. Но искушение здесь, на поверхности, жадно требует внимания. И сейчас, лежа на ее кровати, когда она сидит в нескольких дюймах от меня, я изо всех и сил пытаюсь не попасться в эту ловушку.

– Ты не собираешься уходить, верно?

– В конце концов. Но не сейчас.

Она нервно кусает нижнюю губу, пока я закидываю руку за голову, ожидая ее следующего хода.

– Мы прекрасно справлялись. Зачем сейчас это менять?

Ее плечи опускаются, что заставляет меня насторожиться – я слышу истинный смысл за ее вопросом. Мы годами не переступали опасную черту в наших отношениях. Нарушить этот баланс – значит столкнуться с последствиями, к которым никто из нас не готов. К сожалению, те, кто вынудил меня действовать в отношении Скар, как раз те, о ком я предпочел бы, чтобы она не знала. Но интуиция подсказывает, что Скарлетт, возможно, знает о Обществе больше меня. Мне нужно выждать время, прежде чем намекнуть ей о шантаже. Если повезет, возможно, она сама расскажет о своей причастности, и мне не придется раскрывать свои карты.

– Я уже говорил тебе, – отвечаю я после паузы.

– Единственное, что ты сказал – это то, что мы в дерьме.

Боже.

Когда Скар ругается, мой член мгновенно пробуждается, болезненно упираясь в молнию черных джинс. Я подавляю стон и замираю, вместо того чтобы обхватить его, как он того требует.

– Все в дерьме, Скар. Просто нужно понять, какое именно тебе по вкусу, – отшучиваюсь я с ухмылкой Чеширского кота.

– Хватит твоих острот, Ист. Просто скажи, зачем ты здесь.

– Разве не очевидно? Чтобы увидеть тебя.

– Ты уже видел меня сегодня. – Она пронзает меня своим надменным взглядом.

– Да, видел, – дразню я, проводя пальцем по ее ноге.

Ее щеки розовеют, а челюсть слегка расслабляется – ровно настолько, чтобы вдохнуть воздуха и сохранить самообладание. То, как ее тело реагирует на меня, доказывает – она не так невинна, как пытается казаться. Особенно после сегодняшнего шоу, я знаю, моя церковная мышка хранит от меня секреты.

– Ну, так кто это был? – спрашиваю я нежным, как бархат, голосом, хотя в горле уже завязывается узел.

– Кто был, что? – она хлопает ресницами за стеклами очков.

Мой взгляд скользит по ее телу к промежности, рука следует за взглядом, пока большой палец не касается самого сокровенного.

– Просто любопытно, кто был здесь первым.

Ее лицо отражает целую гамму эмоций – застенчивость, смешанную с возбуждением под маской отвращения и ужаса. Она шлепает меня по руке, ее взгляд становится острым как бритва.

– Это не твое дело.

Я провожу тем же пальцем по нижней губе, в моем взгляде читается веселье.

– Это был тот ботан из выпускного класса, не так ли? Который уехал учиться в Бостон. Я видел, как он ходил за тобой по пятам, будто потерявшийся щенок. Я немного разочарован, что ты отдала себя тому, кто, вероятно, понятия не имел, как заставить девушку кончить.

Ее глаза на мгновение расширяются, но тут же сужаются, бросая мне колкий взгляд.