Текст книги "Не слышу зла (ЛП)"

Автор книги: Айви Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Я больше не в церкви дяди Джека.

Я дома.

Переживаю самую страшную ночь в своей жизни.

Пламя обжигает кожу, пока я пробиваюсь сквозь него, крича в немом ужасе. Я снова там – бегу сквозь огонь, отчаянно пытаясь добраться до нее. Мои слезы испаряются от адского жара, но я ползу вперед, приближаясь дюйм за дюймом. Глотаю дым, сражаясь с этим пеклом, зная, что я – ее единственная надежда. И тут я вижу ее. Я вижу ее, но не могу до нее дотянуться. Я не могу дотянуться!

Где-то вдали я слышу слабый голос, зовущий меня по имени.

– Скарлетт.

– Скарлетт.

Но это не она.

Это мальчик с серебряными глазами.

Он зовет меня. Он кричит, пытаясь вытащить меня из огня, который грозит сжечь меня заживо. Но пламя слишком сильное. Оно обжигает. Держит в плену. Не отпускает.

Прошу, отпусти!

Дым разъедает глаза, в горле першит от едкой гари. Я не успеваю. Мы не успеваем.

Помоги мне! Помоги нам!

– Очнись, Скарлетт! Очнись! – не перестает кричать он.

Я протягиваю руку, надеясь, что он достаточно силен, чтобы вытащить меня. Чувствую его касание – осторожное, но твердое. Он шепчет слова ободрения, выводя меня сквозь адское пламя.

Когда я, наконец, прихожу в себя, его рука уже не сжимает мою. Вместо этого его яростно трясет какой-то хорошо одетый мужчину в костюме.

– Что ты сделал, Истон?! Что ты с ней сделал?!

Мне хочется закричать, чтобы он остановился. Что он причиняет ему боль. Но мой голос снова предательски заперт внутри – точь-в-точь как в ту ночь.

– Истон! Что ты, черт возьми, сделал?!

– НИЧЕГО! – орет он, выплевывая это слово прямо в лицо красивому мужчине.

Тот резко разворачивает его ко мне, тыча пальцем в мою сторону.

– И это, по-твоему, ничего?! Да?!

– Я ничего не делал! Клянусь!

Я хочу закричать, что он говорит правду. Да, он был груб, но не хотел причинить мне вред намеренно. Он не знал, что скрывается под моими длинными рукавами, что скрывается в моей израненной душе. Но мое тело не перестает дрожать, будто вот-вот разлетится на миллион кусочков.

– Ричард! Прекрати! Ты делаешь ему больно! – Наоми бросается между ними, отталкивая мужчину.

Сильные руки подхватывают меня, бережно прижимая к груди. Только сейчас я понимаю – все это время я лежала калачиком на полу, словно в припадке.

– Скарлетт? Ты в порядке? – спрашивает дядя с тревогой в голосе.

Точно с такой же, как тогда в больнице – его голос звучал так же, когда он объявил, что теперь мой опекун и забирает меня к себе. Тогда я тоже не могла вымолвить ни слова. Дни напролет я пребывала в оцепенении, думая, что мне становится лучше. Но одного прикосновения хватило, чтобы доказать обратное.

Одно невинное касание – и я снова в том пылающем доме.

Дрожа, я прижимаюсь к дяде, мой взгляд падает на мальчика, которого наказывают за мой срыв. Мать мягко успокаивает его, в то время как мужчина позади нее все еще пылает от ярости.

– Пойдем домой, – слышу я ее шепот.

Она оборачивается, чтобы извиниться перед моим дядей, и говорит, что вернется в другой раз, чтобы обсудить приют для бездомных, который они хотят построить на южной окраине города. После кратких прощаний все трое спускаются по церковным ступеням, и дядя говорит мне, что отвезет меня домой, где я буду в безопасности.

Но я вижу только Истона Прайса. Он оборачивается на пороге, прежде чем сесть в роскошный автомобиль, которого еще несколько минут назад здесь не было. Невозможно отрицать неприкрытую ненависть в его глазах, когда он бросает на меня последний взгляд.

Вечная ненависть и глубоко укоренившаяся печаль.

Так много печали, что я задыхаюсь от нее всю дорогу домой.

Я возвращаюсь в реальность, услышав шарканье ног вокруг. Воскресная служба закончилась, и мне даже не пришлось считать секунды, чтобы скоротать время.

Невольно я бросаю взгляд на скамью, где сидел Истон, и ненавижу разочарование, накатывающее на меня, когда его там не оказывается. Не знаю, почему я это чувствую. Никогда не знала. Пребывание под пристальным взглядом Истона выводит меня из равновесия, но я все равно этого жажду. Это стало чем-то, на что я могу положиться, и, хоть я пытаюсь отрицать это, мне будет не хватать его внимания, когда он найдет кого-то поинтереснее, чтобы терроризировать.

А этот день настанет.

Он найдет новую игрушку. Яркую, блестящую, ту, что заполнит ослепительным светом его пустоту.

И это буду не я.

Я опускаю плечи, подбираю ноты и вещи, чтобы пойти домой. И в тот момент, когда собираюсь выпрямиться, по моей шее разливается знакомое тепло. Я оглядываю церковь в поисках его источника.

Как ангел возмездия, Истон стоит в двойных дверях церки. В своем обычном черном одеянии, с опасным блеском в серебряных глазах, он усмехается, словно обещая, что еще вернется.

В какую игру ты играешь на этот раз, Истон, и как мне из нее вырваться?

Глава 5

Истон

– Ист.

– Ист.

– Истон! – кричит кто-то рядом со мной, и тянет меня за локоть, выдергивая из пучины паники и возвращая прямиком в кошмар наяву.

Я резко поворачиваю голову на звук своего имени и натыкаюсь на затуманенные, полные тревоги сапфировые глаза.

– Все хорошо, Финн. Я в норме, – приглушенно говорю я, высвобождаясь из его цепкой хватки, зная, что завтра на этом месте останется синяк.

Финн открывает рот, но замолкает, когда спереди раздается рычащий приказ.

– Пошевеливайтесь, черт возьми! – резко командует Кольт, стараясь не отставать от Линкольна, который почти бежит вглубь дубовой рощи.

Я сжимаю кулаки, но оставляю свое «пошел ты» при себе. Мы идем уже, кажется, целую вечность, но, мельком глянув на телефон, понимаю, что прошло меньше получаса. Я использую фонарик телефона, чтобы ориентироваться в темноте, и Финн не отстает от меня ни на шаг. Мы не сказали друг другу ни слова с тех пор, как покинули то кровавое место преступления.

Я уже готов потребовать перерыв – так как мои поврежденные никотином легкие, кажется, вот-вот разорвутся в груди – как мы, наконец, достигаем места назначения. Тревога накрывает меня с новой силой, когда в двух метрах впереди проступает полуразрушенный деревянный сарай, скрытый в густой чаще.

– Это… то, о чем я думаю? – запинается Финн, его глаза расширяются, отражая мои чувства – отвращение и ужас.

– Да, – хрипит Кольт, направляясь к покосившейся постройке.

Я сглатываю ком желчи, подступивший к горлу, испытывая отвращение от того, на что смотрю – барак для рабов. Черт возьми, почему меня вообще удивляет его существование? Я знал, что поместье Гамильтонов когда-то было одним из крупнейших плантаций Юга, но до сих пор не осознавал всей глубины этого факта.

– Мне казалось, вы говорили, что Ричфилды участвовали в «Подземной железной дороге»⁵, – сквозь зубы бросаю я, содрогаясь от мысли, что этот сарай до сих пор стоит здесь – немой свидетель жестокости и угнетения.

– Участвовали. Но приходилось соблюдать видимость, – монотонно отвечает Линкольн, и это лишь подливает масла в огонь.

Иными словами: пока его предки освобождали одних измученных душ, других они держали в цепях.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – Финн сгибается пополам, упираясь руками в бедра, и его тошнит.

– Почему вы не снесли его?! – взрываюсь я.

Гнев, кипящий под кожей, ослепляет. Но мое отвращение к этому месту даже близко не сравнится со страхом, проступающим холодным потом из моих пор, вызванным тем, что мы сделали всего час назад.

– Дядя Кроуфорд хранил здесь охотничье снаряжение, – объясняет Кольт, и его подрагивающая губа выдает то же отвращение, что чувствую я. Он плюет на землю, проклиная дядюшку, чья душа сейчас летит прямиком в ад.

– Твой отец конченный ублюдок, – рычу я в спину безмолвному Линкольну.

– Был, – поправляет Финн.

– Что?

– Был конченным ублюдком. Теперь он мертв, – повторяет он, поднимая окровавленные руки, словно ставя точку.

– Блядь. Ладно. Давайте просто сделаем то, ради чего пришли, и свалим отсюда.

Кольт исчезает за покосившейся стеной сарая и возвращается с ржавой бочкой. Финн бросает на землю сумку, чтобы помочь ему, а Линк заходит внутрь за чем-то еще.

Я не ступлю в эту хибару.

Ни ногой. Ни за что. К черту это.

– Всем раздеться, – командует Линкольн, появляясь с канистрой бензина в одной руке и бутылкой воды в другой. Его лицо по-прежнему бесстрастно.

– Забавно, но я так и знал, что к концу вечера окажусь совершенно голым. Вот только не думал, что это ты прикажешь мне раздеться, братишка, – выдает Кольт плоскую шутку, выхватывая воду у нашего мрачного друга, чтобы смыть кровь с рук.

Но никакие шутки не снимут каменную тяжесть с наших плеч – особенно с плеч Линкольна.

В зловещей тишине мы снимаем одежду и бросаем окровавленные вещи в бочку. Не уверен, от чего именно у меня ползут мурашки по коже – от ночного холода или от омерзительности всего этого. В любом случае, я хочу поскорее убраться отсюда.

Линк выливает бензин, пропитывая ткань едкой жидкостью. Его взгляд, пустой и механичный, останавливается на мне – он ждет зажигалку. Линкольн действует на автопилоте, и, учитывая обстоятельства, возможно, это к лучшему. Я чиркаю верной «Зиппо» и бросаю ее в бочку. Жаль расставаться с ней при таких обстоятельствах. Мы молча наблюдаем, как пламя пожирает нашу одежду, и холодный весенний воздух отступает перед жаром костра.

– Нам нужна легенда, – глухо объявляет Линкольн, не отрывая сурового взгляда от огня.

– Мои родители сейчас в Шарлоттсвилле. Можем сказать, что играли в баскетбол в Ричфилде – отсюда наша спортивная форма. В этот час там никого нет, все тусуются на Грик-Роу. Мы немного поиграли, а потом решили заняться... другим видом спорта у меня дома. Я даже вызову пару девушек для дополнительного алиби.

– Не сработает. В твоем доме куча камер наблюдения и круглосуточная охрана. Они могут заметить несостыковки, – отмечает Линк, разрушая мой план.

Как, черт возьми, он это делает?

Мир Линкольна только что рухнул, а он все еще способен рассуждать здраво, выискивая слабые места в нашем алиби.

Но он прав. Оно должно быть железным.

– Мы не можем пойти к Кольту или Финну, потому что их родители дома. Остается только ко мне.

Он прикусывает нижнюю губу и задумчиво морщил лоб.

– Ты сможешь стереть записи с камер?

– Да. И насчет охраны тоже не беспокойся. Я подкуплю их, чтобы те молчали насчет нашей «вечеринки». Когда начнется «жара», они будут вынуждены все рассказать. Все подумают, что мы всю ночь буянили у меня дома, за милю от твоего. Это хороший план, Линк. Просто доверься мне.

Он резко кивает. Я даже не смотрю на Финна и Кольта, чтобы узнать, если у них какие-либо сомнения по этому поводу. Последнее слово за Линкольном. Так было всегда.

– Финн, передай мне одежду. Я так замерз, что яйца втянулись до горла, – брюзжит Кольт, не выдерживая гнетущей тишины.

Финн хватает спортивную сумку и швыряет ее к ногам Кольта.

– Они же воняют, чувак, – морщится Кольт, раздавая нам спортивные футболки и шорты в сетку, после того, как мы кое-как смыли с себя кровь. Хотя я сомневаюсь, что во всем мире найдется достаточно воды, чтобы отмыть нас после того, что мы натворили.

– На безрыбье и рак – рыба. Это единственная одежда, которая нашлась у меня в багажнике. Радуйся, что хотя бы такая есть, – огрызается Финн.

– Сойдет, – глухо заключает Линкольн, натягивая потрепанную ткань.

Когда мы более-менее одеты, реальность сваливается на наши плечи тяжелым грузом. Адреналин спал. Теперь то, что мы сделали, становится реальным. И то, что мы собираемся сделать. Мы действительно собираемся избежать наказания за убийство, и самое смешное то, что, думаю, у нас это получится.

Время тянется бесконечно, пока мы наблюдаем, как пламя пожирает улики. Дым, поднимающийся к ночному небу, слишком незаметен, чтобы привлечь внимание. Эти глухие леса – идеальное место для сокрытия нашего преступления. Когда от одежды остается лишь пепел, Кольт заливает огонь водой и опрокидывает бочку.

– А с этим что сделаем? – спрашивает он у Линкольна.

– Закопаем.

– Парни, вы ничего не забыли? – нервно встревает Финн. – А ствол?

– Его мы тоже закопаем.

– Слишком рискованно, – возражаю я.

– Согласен. Но выбора нет. Сотрем отпечатки хлоркой, а когда все уляжется – уничтожим его

окончательно.

Когда все уляжется…

За этой безобидной фразой скрывается чудовищный смысл: нам придется избавиться от орудия убийства, когда убедимся, что копы не идут по следу.

Господи Боже мой!

В какой момент мы вдруг превратились в мафиози?

И все же, один за другим, мы киваем, понимая – другого выхода нет.

– Принесу лопату, – бросает Кольт, направляясь к сараю.

– Черт, не верю, что мы пошли на такое, – шепчет мне Финн так, чтобы другие не слышали.

– Дело сделано. Самое страшное позади.

– Ты уверен?

Дыхание перехватывает, по спине пробирает зловещая дрожь, предупреждая, что худшее еще впереди. Остается лишь надеяться, что мы будем к этому готовы.



Кошмары.

Они преследуют меня.

Я не могу просто закрыть глаза и не пережить ту ужасную ночь снова. Я пытаюсь убедить себя, что мы сделали то, что должны были, чтобы выжить, но эти мысли – словно едкий самообман, призванный успокоить нечистую совесть. Все эти наспех сочиненные оправдания оставляют во рту горький привкус, душат фальшивым отпущением грехов.

Та ночь могла сложиться по-разному, но чья-то смерть была неизбежна – либо их, либо наша. Нам достался менее острый конец обоюдоострого меча, но кровь пролилась с обеих сторон. Их мучения закончились быстро, а наши продолжаются – и все благодаря тайному обществу, которое держит нас на крючке.

Я все еще погружен в свои мысли, направляясь на следующую лекцию, когда чье-то прикосновение к моему плечу вырывает меня из раздумий. Я оборачиваюсь, встречаясь с насмешливой ухмылкой и дерзкими зелеными глазами.

– Как дела, Ист? Сегодня на твоем лице нет обычного "да-кому-какое-дело" выражения. О чем задумался? – дразнит Стоун.

– Мне обязательно отвечать на этот вопрос?

– Ну, не то чтобы обязательно. – Она пожимает плечами, подстраиваясь под мой шаг. – Есть какие-нибудь успехи в отношениях с сам-знаешь-кем?

– А тебе-то какое дело? – я резко останавливаюсь и с подозрением смотрю на нее сверху вниз.

– Просто мне не все равно. Если ты забыл, я знаю, каково это, когда тебя обманывают и играют с тобой.

– Я ни с кем не играю, – фыркаю я. – Во всяком случае, пока.

Прошло больше недели с тех пор, как Общество вышло на связь, и пока все, что я сделал, – это навестил Скарлетт в церкви в прошлое воскресенье. Я не смог заставить себя пойти дальше, но время на исходе.

Чтобы обрести отпущение грехов, ты должен развратить самую непорочную душу.

Они не сказали, что именно от меня требуется, но эта фраза постоянно крутится у меня в голове. Какими бы ни были их планы, конечный результат ясен – они хотят, чтобы я ее уничтожил.

– Бессмысленно избегать неизбежного, Ист. Рано или поздно они заставят тебя сделать шаг. Как заставили Финна. Просто убедись, что сможешь смириться с последствиями.

– Черт, Стоун, еще слишком рано для твоего выступления TED⁶. В этом разговоре вообще есть смысл? – я хмурюсь, глядя на ее озорную ухмылку.

– Может, я сама с ней сближусь, – мечтательно говорит она, играючи хлопая длинными ресницами.

– Этот номер прокатывает только со здоровяком. Со мной – нет. Так что не везет тебе. Почему ты вообще так заинтересовалась Скарлетт?

– О, не знаю. Просто подумала, что, когда все закончится, ей может понадобиться друг, на которого можно опереться. А друзей у нее, кажется, не так много.

– Ты не из тех, у кого доброе сердце, Стоун. Так какого хрена тебе не все равно? – спрашиваю я резко, раздраженный тем, что она копала под Скарлетт.

– То, что мое сердце не сочится добротой, не значит, что у меня его нет. – Она широко улыбается.

– Не верю. У тебя есть план, и ты считаешь, что Скарлетт может быть тебе полезна.

С тех пор как Финн привел Стоун в нашу компанию, я стал лучше ее понимать – хотя мне и раньше это было несложно. Я хорошо разбираюсь в людях, и с первой же встречи ее прочитал.

Она пройдоха, но не в плохом смысле. Ее хватка вызвана стремлением выжить, и именно это ведет ее к успеху во всем, за что она берется. В ее мизинце больше силы духа, чем во всех этих мажорах с их папиными деньгами. Это мне в ней и нравится. Что мне не нравится, так это то, что она с тем же упорством пытается найти что-то на Скар. Совсем не нравится.

– Финн был прав. Ты чертовски умный ублюдок. – У нее хватает наглости рассмеяться. – Высокомерный манипулятор, но острый на язык.

– Ну охренеть. А теперь выкладывай. Что ты хочешь от Скарлетт?

– То же, что и все мы. Узнать, кто стоит за Обществом.

Господи, эта девчонка.

– Стоун, если Финн узнает, что ты копаешь в этом, у него случится инфаркт. Ты же знаешь, что в этом городе и так хватает трупов. Завязывай и оставь Общество нам.

Я знал, что не стоило брать ее с собой на ту встречу на прошлой неделе. Финн думает, что держать ее в курсе происходящего – это совсем не то же самое, что участвовать в извращенном шантаже Общества. Он уверен, что если она будет в курсе событий, то будет в безопасности. Защищенной. Но это все, на что он согласен в отношении ее и Общества.

Мой друг просто бредит.

Стоун как та чихуахуа с косточкой – чертовски милая, пока не вцепится тебе в задницу, если попытаешься отобрать ее любимую игрушку. Финну следовало бы это понимать. Он может изображать альфу-защитника сколько угодно, но Стоун всегда найдет способ его обойти.

– Ой, да ладно тебе. Я просто познакомлюсь со Скарлетт, и, может, мы станем подружками, будем ходить на двойные свидания и все такое, – дразнит она, нарочито растягивая слова с южным акцентом, кокетливо закручивая прядь волос и прикрывая глаза, словно какая-то светская львица.

Я не могу удержаться от смеха. Мне нравится ее настырность, правда. Она подходит Финну. Держит его в балансе. Дает ему то самое спокойствие, в котором он нуждается, что иронично, поскольку Стоун – это чертова гроза, готовая в любой момент разразиться.

Но Скарлетт?

Скарлетт – загадка. Как и Общество, она хранит слишком много тайн, которые я хочу разгадать. Но я хочу сделать это сам, без чьей либо помощи.

– Веди себя хорошо, Стоун, а остальное предоставь нам.

– Боже, вы, ребята, как заноза в моей заднице. Ист, я не спрашивала твоего разрешения. Я просто поставила тебя в известность из уважения. Потому что ты лучший друг красавчика. Вот и все.

– Стоун. – Я ловлю ее за локоть, не давая развернуться и уйти. – Не делай глупостей. Я серьезно. Если с тобой что-то случится, не уверен, что Финн это переживет.

– Со мной ничего не случится, – она закатывает глаза. – Просто делай, что должен, и я буду делать то, что должна. Этой девушке понадобится поддержка, когда ты с ней закончишь. Так почему бы мне не стать ею?

Почему у меня ощущение, что не только Общество загоняет меня в угол? Я не хочу, чтобы Стоун ввязывалась во что-то рискованное. Она важна для Финна, а значит, важна и для меня. Как сказал Линк, теперь она семья. А мы защищаем своих.

– Ладно, черт с тобой. Ты поможешь мне со Скарлетт, но на моих условиях. Поняла?

– Как скажешь, – она салютует мне с кривой ухмылкой.

Что-то мне подсказывает, что я еще пожалею об этом.

Если бы мне нужно было кого-то подослать к Скарлетт, чтобы завоевать ее доверие, Стоун была бы последней в списке. Кеннеди подошла бы куда лучше. Она умеет очаровывать и растопить любой лед. Скарлетт даже не поняла бы, в чем подвох. Кен умеет заводить друзей – это факт. Но если бы я попросил ее об услуге, то она начала бы спрашивать о вещах, которые мы с парнями как раз тщательно пытаемся от нее скрыть.

Дерьмово держать от нее в тайне нечто столь важное. Кен – одна из нас. Семья. А мы врем ей в лицо, и это неправильно. Но если Стоун я просто хочу защитить, то Кеннеди – обязан. Она для меня как родная сестра, которой у меня никогда не было. Сделать ее соучастницей преступления – не лучший подарок для укрепления семейных уз. Так я лишь окажусь еще большим ублюдком.

В отличие от Кеннеди, Стоун втянули в эту мясорубку против нашей воли. Вернее, почти против. Финн сам решил раскрыть ей правду, это был его выбор, не Общества. А вот завербовать ее для помощи со Скарлетт – уже мое решение. Я просто надеюсь, что не совершаю ошибку, втягивая ее в это глубже, чем необходимо.

– Ну, так как будем действовать? – напевает Стоун слишком бодро для собственного блага.

– Следующее занятие у Харпер. Скарлетт будет там. Все, что нам нужно сделать, это сесть рядом и импровизировать.

– И все? Это и есть твой гениальный план? – спрашивает она, не скрывая своего крайнего разочарования.

– У твоего парня же это сработало, не так ли? – подкалываю я. – Может, и мне повезет.

– Слишком не надейся, Истон. Ты не Финн.

Ещё бы. Мой лучший друг, конечно, был полным профаном в ухаживаниях, но сумел пробраться в сердце южанки. Сомневаюсь, что мне так же повезет со Скарлетт.

Мы заходим в аудиторию, и мой взгляд машинально находит ее. Четвертый ряд с конца, фирменный хвостик – Скарлетт, как и предполагалось, сидит в гордом одиночестве. Так ей комфортнее. Вот только сегодня ее комфорту придет конец.

Мы поднимаемся по ступенькам, и Стоун сладким голоском спрашивает у Скарлетт, можно ли занять место рядом. Я не церемонюсь и сажусь без разрешения.

– Спасибо, – говорит Стоун, устраиваясь с другой стороны.

Теперь моя церковная мышка зажата между нами.

– Кстати, я Стоун. Ты же Скарлетт, верно? – ослепляет она ту улыбкой, пытаясь быть милой.

Я закатываю глаза. Стоун не из вежливых, да и Скарлетт тоже не нужна любезность. Ей нужен нажим.

Скарлетт лишь вежливо кивает, затем наклоняется за рюкзаком, делая вид, что ищет что-то внутри – лишь бы не поддерживать беседу. Стоун поворачивается ко мне и пожимает плечами.

"Ты говняный напарник", – беззвучно говорю я.

"Иди в жопу!" – отвечает она.

Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам.

Я разваливаюсь поудобнее, пока мое колено не касается ее ноги. Она хватает меня за бедро и с силой сдвигает мои ноги.

– Ты совсем? – рычит она.

– А что такого? – дразню я, снова их раздвигая.

Я вижу, как она стискивает зубы, но больше ко мне не прикасается.

Жаль.

Я разваливаюсь на стуле, изучая ее. В своем унылом наряде Скарлетт выглядит так, будто готова заточить себя в монастырь. Ну серьезно, какая нормальная двадцатитрехлетняя студентка носит такое?

Скарлетт, вот кто.

Раз Стоун, похоже, не собирается больше ничего говорить, теперь когда профессор Харпер начала свою лекцию, мне придется встряхнуть ситуацию. Я начинаю играть с ее свободно свисающим хвостом, и кожа на ее шее покрывается мурашками. Мне нравится, что каждый раз, когда я к ней прикасаюсь – даже если просто перебираю шелковистые пряди ее темно-каштановых волос – ее тело реагирует на меня. И я представляю, как еще можно его спровоцировать.

Менее невинными способами.

– Прекрати, – шипит она сквозь зубы.

– Это тебя отвлекает?

– Да. Держи свои руки при себе.

– Зачем? Мне так нравится с тобой играть.

Она поворачивает голову, и ее темные глаза вспыхивают огнем.

– Я тебе не игрушка.

Я наклоняюсь к ее шее, и ее чувствительная кожа тут же покрывается легким румянцем, едва мое дыхание касается ее поверхности.

– Ох, Скар, но так оно и есть. Ты моя самая любимая игрушка, – признаюсь я, и мой голос звучит глубже, чем я ожидал.

– Я пытаюсь сосредоточиться, – выдыхает она, не отрывая взгляда от моего кадыка и стараясь не смотреть мне в глаза.

– Я тоже. Но ты мне мешаешь.

От нее пахнет ее любимым ароматом цветущей вишни – сладко, маняще. Ароматом, так непохожим на саму хозяйку, и в то же время таким ее.

– Ты не можешь продолжать это делать, Истон. Ты постоянно пристаешь ко мне на занятиях. Я могу донести на тебя, ты знаешь? – угрожает она, наконец подняв подбородок и посмотрев мне в глаза.

Я мягко беру ее за подбородок, притягивая ближе, пока мы не начинаем дышать одним воздухом.

– Не думаю, что ты это сделаешь. Тебе нравится, когда я уделяю тебе внимание.

– Чего ты хочешь, Истон? – спрашивает она, не отрицая моих слов. – Просто скажи, чтобы мы могли наконец с этим покончить.

– Я еще не решил. Но, думаю, ты догадываешься.

Я провожу языком по губам, сокращая и без того крошечное расстояние между нами. Аромат ее духов впитывается в мою кожу, и мне интересно, будут ли ее губы такими же сладки на вкус. Я застываю в этом моменте, который сам же и создал, и весь мир вокруг нас растворяется. Так просто было бы наклониться и поймать ее дрожащую нижнюю губу своими.

Просто не двигайся, Скар. Еще немного. Еще немного, детка.

Ее грудь тяжело вздымается под бежевым свитером, сердце колотится в унисон с моим. Я уже готов забыть про осторожность, как вдруг ее ладони с силой упираются мне в грудь. Она впопыхах хватает тетрадь, но через секунду уже сметает все вещи в рюкзак и выбегает из аудитории – точь-в-точь как на прошлой неделе.

– Гладко сработано, засранец, – язвит Стоун, тоже собирая свои вещи, чтобы пойти за Скарлетт.

Я раздраженно выдыхаю, откидываю голову назад и закрываю глаза, наслаждаясь ее цветочным шлейфом, который та оставила после себя.

Ты не сможешь убегать вечно, Скар. Рано или поздно я тебя поймаю.