Текст книги "Цепная реакция (CИ)"
Автор книги: Ая Баранова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Бег спасает меня и сейчас – через полчаса я почти выдыхаюсь и уже хочу идти домой, как на бетоне появляются два парня. Они о чем-то разговаривают, надевают ролики и показывают на меня. Пусть восхищаются. Я сбавляю скорость и подъезжаю к ним. Тот, что повыше и кажется, постарше, кивает мне и протягивает руку:
– Филипп, это было круто! Я давно не видел, чтобы так катали! Парень, ты чума!
Я довольно ухмыляюсь – какая-то дебилка не далее, чем сегодня утром убеждала меня в том, что она лучше меня. Ох, слышала бы она, слышала.
– Спасибо. Саша, будем знакомы.
– Влад, – представляется второй.
Завязывается незамысловатая беседа о катании. Я достаю сигареты и закуриваю, парни следуют моему примеру. Раз уж я сделал перерыв, решаю снять защиту и ненадолго присесть. На улице быстро темнеет, и начинает дуть ветер. Его порывы временами становятся такими сильными, что есть ощущение, что скоро будет гроза. Мы болтаем около пятнадцати минут, после чего Филипп предлагает нам прокатиться наперегонки.
– Если кто падает, то остальные не останавливаются и продолжают бежать до финиша. Окей? Мне эта идея нравится, и, решив показать себя более крутым, не надеваю защиту и собираюсь бежать даже без наколенников.
– Защита для слабаков? – ухмыляется Влад.
– Не хочу, чтобы что-то сковывало движение.
На счет три мы начинаем. Я решаю не разгоняться на максимальную скорость, и немного придерживаю темп, поэтому парни сейчас впереди меня. Ближе к середине дистанции я ускоряюсь, как вдруг слышу где-то вдалеке крики. Ноги продолжают нести меня по инерции, но мои мысли уже очень далеко. Я отчетливо разбираю слова «помогите!», после чего я теряю мысль о том, где я, делаю неловкий маневр и падаю. Приземляюсь я неудачно, отбив все ладони и колени – как же щипит! Ругаю себя за то, что не одел защиту. Парни не замечают моего падения и несутся дальше, соревнуясь уже между собой. Я, покачиваясь, встаю на ноги и отряхиваю руки, на которых сквозь маленькие тонкие царапины сочится кровь. Одно хорошо в моем падении, что щека, кажется, уже не так болит и дает о себе знать намного меньше.
– Помогите!! – крик становится намного громче, и как мне кажется, он идет откуда-то из леса. Я стою на том участке бетона, который максимально близко расположен к домам и калитке. Быстро снимаю ролики с ног и бегом несусь к калитке. Голоса становятся всё громче, отчетливее, и мне кажется, что я их уже где-то слышал! Они мне хорошо знакомы! Я мгновенно оказываюсь около калитки в лес и кричу:
– Где вы находитесь?!
– Медведь! – крик становится отчетливым, и из плотной темноты леса выбегают... Олег и Вероника! Пальцы становятся ватными, я начинаю торопливо искать ключи в своих многочисленных карманах. Дрожащей рукой я пробую открыть замок, который в неподходящий момент заклинило.
– Сашечка, скорее, он несется за нами! Саша! – кричит Ника. Я тороплюсь до предела своих возможностей. Из леса доносится громкое рычание – из-за неожиданной слабости в кистях я чуть не роняю связку ключей, но потом быстро напрягаю руки и трясу замок изо всех сил.
– Саша, скорее!!
Наконец, замок щелкает, и я снимаю его с калитки, мгновенно рванув дверь на себя. Глеб и Ника молниеносно оказываются рядом со мной, после чего, так же громко крича, трясут меня за руки:
– Закрывай!!!
Хрип становится громче – в чернильной темноте леса я различаю два белых пятна, которые горят словно злые глаза. Я замираю, заворожено глядя на то, как приближаются глаза злого зверя.
– Саша!! – кричит Олег и пытается протащить замок обратно. Ника как может удерживает дверь, а я, словно очнувшись, быстро поворачиваю ключ в замочной скважине. Наконец, замок запирает калитку, и мы хором отпрыгиваем назад, словно бы сейчас нам ничего не угрожает. Мы рефлекторно хватаемся за руки и испуганно ждем, что будет дальше.
Животное приближается. Оно идет к нам тяжёлой раскачивающейся походкой, и под его весом угрожающе хрустят ветки. Медведь останавливается и смотрит на нас немигающим белым взглядом, после чего чуть привстает на задние лапы и рычит. Неожиданно сильный порыв ветра дует нам прямо в глаза, и мы щуримся, чтобы пыль не попала на слизистую. Когда ветер стихает, я осторожно приоткрываю один глаз, после чего, смелее, второй. Медведя уже и след простыл.
– Ауч! – вырывается у меня. Все это время я стоял на острой ветке, которая больно впивалась в ногу. – Вас чего в лес унесло в такой поздний час?
– Захотелось погулять и расслабиться, – сипит Ника, глядя на меня с каким-то обожанием. – Саша! Я тебя так люблю! Так люблю! Спасибо, что ты спас нас! Саша! Ты такой хороший! Я больше никогда тебе ничего поперек не скажу, Саша ты настоящий герой!
Ника не успевает закончить своего благодарственного монолога – где-то вдалеке за нашими спинами раздается жуткий грохот, после чего на том пяточке, на котором мы стоим, резко становится темно. Я достаю из кармана сотовый и начинаю освещать местность.
– Что это было?! – пищит Вероника.
– Как будто упало что-то огромное, не знаю, пойдем, посмотрим!
Я иду впереди. Олег берет перепуганную Веронику за руку и молча следует за мной. Мы выходим к нашим домам, в которых тоже погас свет. Свет не горит даже на крыльце. Я вижу, что кто-то высовывается из окна и кричит нам, мол, что случилось. Я пожимаю плечами и указываю рукой на бетон.
На улице очень темно, но через несколько минут глаза привыкают к отсутствию света. Мы осторожно пробираемся вперед. Через несколько минут мне становится понятно, что произошло: один из электрических столбов, не выдержав сильного ветра, упал. Вследствие падения порвались провода, и во всем доме отдыха пропало электричество. Час от часу не легче! Просто проклятое местечко какое-то... Мне становится не по себе, и я закуриваю. Ника прижимает ладони к лицу.
– Ой, мамочки...
– Что такое. Ник?
– Там... Там...
– Что? – настороженно спрашиваю я дальнозоркую Нику.
– А ты не видишь... Саша?
– Прости, много сидел за компьютером и подсадил зрение.
– Там... два мальчика... мальчика! Их убило! Убило! – её голос срывается на крик, и она бежит в сторону упавшего столба. Выбросив сигарету, я бегу за ней, после чего резко торможу, потому что меня начинает мутить. Ника была права... Филиппа и Влада, парней, с которыми я познакомился менее получаса назад, прибило неожиданно упавшим на землю электростолбом. Интересно, а если бы я не бросился спасать Нику и Олега, меня бы тоже... вместе с ними...?
На бетон собираются люди. Многие из них уже в пижамах и халатах. Все в ужасе смотрят на упавший столб, после чего с не меньшим испугом начинают перешептываться между собой.
ЭММА
Мне решительно плевать на столь ранний для сна час. Я такая уставшая, что могу думать только о кровати и о том, чтобы проспать в ней до второго пришествия Христа на Землю. Я так измотана, что мне хочется заползти в душ, затем рухнуть в кровать. Желательно еще добавить в этот список пункт «чашка кофе». Он всегда помогал мне собраться с мыслями и успокоиться, и сейчас мне было крайне необходимо выпить чашку, другую, может быть, третью, чтобы успокоиться. Я думаю сразу обо всем: о Нике и нашей дружбе, о хорошем Семёне, о бедной Оле, об уроде Саше, о том, почему меня вычеркнули из списка и не дали участвовать в соревнованиях. Настроение скачет, как мячик, от хорошего к плохому, в зависимости от того, о чём я думаю. Ольгины вещи напомнили мне, что наша ванна затоплена и мыться в ней нельзя. Мне интересно, отчего Коноплева не воспользовалась их с Мари санузлом и убеждаюсь, что их кран с горячей водой заедает. Итак, теперь есть две перспективы вымыться: идти к парням или купаться в озере. Я улыбаюсь своим глупым мыслям и, закутавшись в кофту Семёна и прихватив чистую одежду и полотенце, вылезаю наружу и перебежками дохожу до соседнего домика. Звоню в дверь, и через минуту мне открывает Рома, который, как мне кажется, куда-то собрался уходить.
– Давно не виделись, – добродушно хмыкает Рома. – Ты к нам в гости пожаловала?
– Да, привет! Слушай, у вас можно помыться? У нас сломано оба санузла.
– Да, не вопрос, только в доме никого, как уйдёшь, запри дверь и отдай либо кому-нибудь из ребят ключ, либо меня найди. Я убегаю сейчас, – говорит друг, протянув мне ключ с небольшим брелком. – А вы мастера вызвали?
– Нет. Я не знаю, куда надо звонить.
– Семёна попроси, – советует друг, при этом скользнув взглядом по кофте. – Он сегодня уже вызывал кого-то, потому что у вас полка на кухне отвалилась.
– Попрошу, – с облегчением в голосе говорю я. – Спасибо большое, я верну тебе ключик через часок!
На том мы прощаемся, и я с облегчением иду на второй этаж, радуясь, что мне никто не помешает. Я захожу в ванную, включаю воду и умываюсь. Мне не хочется снимать кофту Семена, потому что в ней очень удобно, тепло и она пахнет им. Его потрясающим, сильным запахом. Он мне нравится. Он не похож на других, не похож на парней, которых я встречала раньше. Я не влюбилась, нет, я не умею это делать, и не хочу терять голову из-за кого-то, но с ним мне определенно хорошо. Хорошо именно в том, как и сколько мы общаемся. Больше, чем хорошего общения, мне от него не нужно.
Я наполняю ванну и с удовольствием ложусь в горячую воду. Я мгновенно расслабляюсь, и не удерживаюсь от того, чтобы макнуться с головой. Я зажмуриваюсь и ложусь спиной на дно, ощутив, как вода прикасается к лицу, как намокают волосы. Я лежу и понимаю, что все мои тревоги, накопленные за день, отступают и не так сильно волнуют меня. Через минуту я выныриваю наружу и глубоко вдыхаю. Я принимаю более удобную позу и не замечаю, как заснула – в какой-то момент вода остывает, и я понимаю, что мне опять холодно. Волосы у корней успели уже немного высохнуть и завиться, но концы до сих пор мокрые, так как все это время находились в воде. Я вылезаю из воды и тянусь за полотенцем, как в ванной неожиданно гаснет свет. Если бы выключатель был не внутри комнаты, я решила, что кто-то пришел и выключил его, но это не так. Значит, произошло короткое замыкание.
Мне становится не по себе – почему-то сразу же думаю о том, что в доме маньяк или ещё хуже, призрак, который сейчас меня убьет. Я с детства боюсь темноты, потому что пересмотрела ужастиков, и с тех пор даже какие-то звуки кажутся мне подозрительными. Так глупо я себя еще никогда не чувствовала. Подсветки телефона достаточно, чтобы я нашла свою одежду, смогла одеться и хоть как-то высушить полотенцем волосы.
Еле-еле спустившись на первый этаж, я поняла, что свет погас не только в этом доме, но и на всей территории дома отдыха. Я запираю дверь и смотрю вдаль: на одной из бетонных площадок, где мы катаемся, собралась огромная толпа народа. Мне плохо видно, но кажется, что два столба с проводами упали – и наверно поэтому везде погас свет. Я не могу понять, сколько времени, но уже стемнело и многие вышли на улицу в пижамах. Кто-то кричит, плачет, разговаривает по телефону, но что именно произошло, я не могу понять. Держа в руках спутанный узел из моей одежды и полотенца, я чувствую себя неуютно. Ещё мне почему-то хочется курить, хотя я никогда не пробовала. Мне кажется это желание странным.
– Можно у вас попросить сигарету? – непонятно к кому обращаюсь я, но какая-то девушка мгновенно реагирует на мою просьбу и протягивает пачку с зажигалкой. Я благодарю её и закуриваю с таким видом, словно я курильщик со стажем. Странное ощущение, что от сигарет пахнет ментолом, но, возможно, мне кажется. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядываю на другом конце бетона Сашу, Нику и Олега. Я бросаю окурок на землю и спешу к ним, надеясь, что они расскажут мне, что случилось.
– Привет, ребят, – немного некстати здороваюсь я. Ника стоит бледнее простыни и лишь кивает мне в ответ. Олег что-то говорит ребятам, а я слышу лишь конец фразы, который ничего мне не объясняет. Саша, заметив меня, удивляет вопросом:
– Привет, Беркетова. У тебя-то всё в порядке?
– Вполне. Что произошло?
– Двух парней убило упавшими фонарными столбами. Не смотри туда, там два трупа... и море крови. Зрелище не для слабонервных.
– Я не слабонервная, – по привычке огрызаюсь я, и к моему удивлению Саня не хамит в ответ.
– Я в курсах, просто не надо. Это, правда, очень страшно. То, что произошло.
Я киваю, и висит неловкое молчание. Мне кажется, что они что-то недоговаривают.
– Это всё?
– На нас в лесу медведь напал, – сухо говорит Ника.
– Как?!
В памяти мгновенно всплывает наша встреча перед отъездом, в кафе, перед которой Ника и Олег гуляли в зоопарке, и там на них набросился гризли.
– На вас уже нападал один медведь, хочешь сказать, что все мишки в сговоре и строят план, как слопать вас? Ты считаешь, что это смешно?
– Это был тот же самый медведь, – добавляет Олег.
– Что, прости? – мне кажется, у меня даже вытянулось лицо от удивления.
– Тот же... Он выглядел так же. У него и белые пятна над глазами, как брови.
– Вы обкурились что ли? Какой к черту медведь в Подмосковье? С белыми бровями. Ещё скажите, что думаете, будто тот мишка, что сдох от жары в зоопарке, воскрес и теперь его призрак преследует вас, – едва сдержавшись от того, чтобы не засмеяться, говорю я.
– Это правда, Эмма, – кажется, что с искренней обидой в голосе говорит Ника. – Саша спас нас, он услышал, как мы кричим, и крикнул нам в ответ. Он помог нам выбраться и открыл калитку, если бы не он, я бы не стояла сейчас перед тобой.
– А как Саша оказался около калитки? Он стоял так и караулил, мол, постою я тут, мало ли Ника с Олегом пойдёт в лес гулять, а на них мишка набросится, тут я такой, бац, и их спасаю, – меня разбирает смех. – Люди, что бред вы морозите?
– Я катал наперегонки с теми парнями, которых убило. Я услышал их крики, потому что тихо было, и пошел их выручать. Если бы не ребята, меня бы тоже, может, убило, – говорит Саша.
Надо сказать, что никто кроме меня не смеется, но это меня не останавливает, и я все равно считаю рассказ ребят – плодом фантазий. Медведи, которые набрасываются на людей, какие-то падающие фонари... Допустим, я могу поверить в то, что два бедных мальчика погибли из-за несчастного случая, но медведь – это слишком. На меня разом наваливается усталость и желание всем треснуть.
– Знаете что, сказки про злого мишку рассказывайте в другом месте. То, что произошло с этими парнями или Олей, ужасно. А это просто смешно. Спокойной ночи, дорогие.
Я разворачиваюсь и иду по направлению к бару – я хочу купить сигарет, потому что одной сигареты мне явно мало. Я понимаю, что поступаю неправильно, но день выдался слишком трудным, и мне необходимо как-то снять напряжение. Внутри очень уютно и тепло – здесь зажгли большие свечи и расставили их по всей барной стойке, что создало уютную атмосферу. Народу здесь почти нет, занято всего два столика, а за баром стоит парень лет 30 и протирает полотенцем пивные кружки.
– Привет, – говорю я и сажусь напротив него. – Можно «Парламент» и зажигалку?
– Здоровались вроде. Можно, только ты многовато куришь, красавица.
– Это моя первая пачка сигарет в жизни, так что не очень много.
– Ну, если ты родилась сегодня, то поверю. Мне кажется, что три часа назад я уже тебя видел здесь, Мари, – подмигивает мне бармен, а я, поняв, к чему он клонит, ощущаю прилив раздражения.
– Это была не я. Меня зовут Эмма, мы близнецы с Мари.
– Конечно-конечно. С тебя 70 рублей, – он, конечно же, не верит мне, но бросив взгляд на мои волосы, понимает, что я его не обманываю. Бармен отдает мне пачку сигарет и предлагает чего-нибудь выпить. Раз уж у меня был самый трудный день в жизни и я его мужественно выстояла, я заслуживаю немного алкоголя.
– Да, было бы здорово, особенно если в нём бы присутствовал кофе.
– Как насчет капуччино?
– Мне уже есть 18.
– Тогда «Шоколадный Мартини»?
– Отлично, – киваю я, освободив пачку из плена прозрачной упаковки. Прекрасные, совершенные белые сигареты лежат плотно, как кирпичики в стене. Мне не хочется нарушать совершенность их лежания, но я все равно выуживаю одну из них и долго рассматриваю. Белая палочка смерти. Такая толстенькая, теплая и приятная на ощупь. Сильно пахнет и просится в рот. Я зажимаю её между губ и осторожно прикуриваю – я немного боюсь зажигалок с колёсиками, потому что мне все время кажется, что одно неосторожное движение и у меня загорятся волосы.
Вскоре я получаю свой долгожданный коктейль и чувствую приятный вкус алкоголя и шоколада во рту. Бармен видит мое расслабленное лицо и улыбается.
– Вот так люди и спиваются.
– День, правда, был очень трудным. У нас девочка в команде поскользнулась и получила травму. Она лежит в травмпункте и до сих пор не пришла в сознание.
– Подруга твоя?
– Мы не дружим, но она мне не чужой человек.
– Это хорошо, что ты волнуешься. Тут люди с этими соревнованиями как только с ума не сходят. Подставляют друг друга, врут, сегодня даже пара ребят подрались.
Я хочу сказать, что у нас ничего подобного нет, как понимаю, что осеклась: я сегодня по непонятно причине не смогла участвовать, но из-за других событий позабыла об этом. Интересно, как это произошло?! Я смотрю на парня, который пару минут назад принял меня за Мари, и поняла, что это, безусловно, не обошлось без сестры! Она знает, куда я положила свой паспорт, а уж наврать, что она – это я, проще простого! Вот сука! Я быстрым глотком допиваю остатки коктейля, кладу деньги за выпивку и решительным шагом иду в сторону нашего дома. Неожиданно начавшийся ливень только портит мне без того ужасное настроение. Итак, верну Роме ключик, поблагодарю его, а потом устрою сестричке кровавую баню. Если я не оторву ей голову, можно считать, ей повезло.
ГЛЕБ
Мы пьем уже третью кружку пива и явно не планируем закругляться. Я, во всяком случае. Алкоголь здесь на редкость отличный, и я, честно говоря, легко готов променять эти две недели катания на роликах на то, чтобы пить, пить, пить бесконечно. Когда ты пьян, ты с одной стороны не стыдишься того, что тебя мучает, а с другой, то, что тебя мучает, волнует не так уж сильно. Даже создается иллюзия, что это не стоит и капли сожаления. Я никогда не считал правильным решать проблемы таким образом, но сейчас понял, что возможно я многое в жизни упустил.
– Глеб, чувак, кончай пить, ты становишься алкашом! – шутит Рома, хотя я улавливаю в голосе друга нотку тревоги.
– Ром, скажи мне, пожалуйста, кем надо быть, чтобы упасть под стол от трёх кружек пива? 13летей институткой?
– Дело не в этом. Ты пьёшь, потому что тебе кажется, что жизнь твоя горька и печальна, а это первая тропа на пути к становлению Алкоголиком.
– А ты стал слишком много читать нотаций, я смотрю, – раздается над нашими головами голос Саши. Он садится и недовольным взглядом окинул всех сидящих. Судя по ярко-красной щеке, он нарвался.
– Кто тебе так заехал, приятель? – спросил Олег, взяв у Саши зажигалку.
– Кто-кто, сука эта, Беркетова. Вот дрянь, увижу в следующий раз, просто по стенке размажу, – злобно цедит Саня.
– Так-так-так, приятель, мы в приличном обществе, давай выражения выбирать? – с раздражением просит Рома, положивший в свое время все силы на то, чтобы отучить мелкотню, типа Сани и Беркетовой, ругаться матом.
– Ага, очень приличном, алкашей и геев, – ухмыляется Саня и заказывает себе кружку пива. – Сука тупая. Ненавижу её. Вот верите? Бесит. Вся она целиком бесит.
– Слушай, даже если ты её так не любишь, это не повод нам тут сидеть и выслушивать все эти гадости.
– Не, Ром, он прав, это кошмарная девица. Я с ней тоже хотел бы поменьше иметь дела, но что ж поделать? У неё к тому же тут клон материализовался, так что у нас теперь вообще 2 в 1, – ворчу я, а Саня, ощутив поддержку, сияет улыбкой. Как Рома понять не может, что вечно покупается на внешнюю привлекательность, и поэтому закрывает глаза на её ужасные манеры.
– Глеб, с тобой я поговорю потом, – как-то слишком сурово начинает Рома, отчего мне становится не по себе. – Саша, пойми одну вещь. Мы приехали сюда командой, вместе выступать, побеждать и отдыхать. Мы одна команда. Мы все должны держаться друг за друга, потому что мы все единое целое. Он за тебя, ты за него, а вы устраиваете непонятно что. Так нельзя. Эмма наш друг. Она учила нас кататься, провела с нами не один час, не один день рождения отпраздновала, не одну беду мы все вместе преодолели. Это близкий человек нам всем. Что вы развели тут? Запомни, Саня, нельзя о своих плохо говорить. На то они и свои, что ты должен за них стоять, потому что они в свою очередь тоже стоят за тебя. Свои выручат, помогут, поддержат. Эмма тебе не просто так треснула, уж какой-какой, а ненормальной её нельзя назвать. Ты, я надеюсь, не дал ей сдачи?
– Нет.
– Слава Богу.
– Да там Сёма рядом, блин, иначе убил бы.
– Саша!
– Что блин Саша? Я не один, кто так думает, Святой Рома! Её тут почти все не любят, кроме тебя и её подружки Ники. Её даже родная сестра не переваривает! Родная сестра, которая с ней на одно лицо! Так оно и понятно! Ну, ты скажи, как?! Как её можно переваривать!? Она неадекватная, вечно качает права, орет и чего-то от всех требует. Олег, ну скажи, что я прав?
Отличающийся тактичностью и хорошим воспитанием, Олег мнется и делает вид, что не хочет об этом говорить.
– Баба ты, – злобно цедит Саня и делает несколько глотков пива.
– На самом деле, Ром,– в диалог встреваю я. – Ты Эмму знаешь столько же, сколько и мы. Просто твоя широкая добрая душа готова принять и любить всех, даже таких аморальных уродов, как Беркетова.
– Я не хочу ругаться с тобой, Глеб, – уже отбросив всякую улыбчивость, говорит Рома. – Но Эмма сегодня полдня просидела с твоей сестрой, которая, как вы тут выражаетесь, её тоже не переносит. По счастливому стечению обстоятельств она не смогла катать со всеми, потому что иначе, что было бы с Олей... лучше даже не думать. Через сколько часов Мари или кто-то из девочек бы ее нашли, не известно. Зря ты сегодня спустил на неё собак, Глеб. Мог бы быть повежливее. Просто сказать ей спасибо, что она позаботилась о самом дорогом для тебя человеке.
– Ну, делаешь из меня монстра, спасибо, – улыбаюсь я.
– Ни в коем случае. Этой молодой особе следовало бы разговорить более вежливо, ей бы цены тогда не было. Я с ней об этом говорил сегодня. А вообще, Глеб, ты не даешь ей возможности раскрыть себя. Что ты о ней знаешь? Да ничего, ровным счетом. Я с ней имел привычку переписываться, и она довольно неплохой собеседник. Я тебе лучше совет дам пообщаться с ней, может, ты тогда сменишь гнев на милость. А Эмма, увидев, что ты нормальный парень, перестанет тебе хамить.
– Рома, ты дипломат прирождённый. Одно не могу понять, зачем тебе это надо?
– Меня ужасно раздражают все эти наши мелкие конфликты. Честно, ваш детский сад передушить иногда хочу. Впрочем, я свою воспитательную лекцию закончил, можем сменить тему и поржать над тем, как я сегодня упал на глазах у всех и опять сломал руку.
Мы долго смеёмся над Ромой и вспоминаем все случаи, когда он уже ломал руку, причем именно эту и в этом же месте и думаем, не примешаны ли здесь темные силы. Саня, накачавшись пива, нашего веселья не разделяет и спустя полчаса уходит кататься. Я думаю, что хорошо было бы еще выпить, но уже не пива, а чего-то более серьёзное, но едва мы заказываем бутылку рома и кока-колы, как от нас уходит Олег. Ему позвонила Вероника, которая не хочет сидеть дома одна, и зовёт его гулять. Мы остаемся с Ромой одни и заливаем свои думы и проблемы прекрасным ромом. Рома так проникся к местному алкоголю, что решает купить у барменов бутылку для нашего бара на время каникул.
– Мы ещё когда вчера тусили тут, я поймал себя на мысли, что лучшего рома я никогда не пил, – говорит друг. – Давай пару бутылок купим, ну чего не выпьем, с собой увезём... Хотя, как ты налегаешь на алкоголь, это нам ящик надо покупать, – сетует друг, глядя на меня. К этому времени я уже успел хорошо напиться и видимо еще пара рюмок, и Роме придется меня нести... Да. Красота. Такое милое проявление заботы. Хотя вчера меня тоже несли домой, потому что я тоже изрядно напился. Но вчера я себя почти не помнил, а сейчас я делаю все вполне осознанно. Нда.
И так мы наливаемся ещё часа два. В какой-то момент перед моими глазами начинает расплываться картинка, и встать я не могу. Рома пыхтит, что позволил мне так напиться, но он сам виноват. После того как мы оплатили весь наш пир, друг помогает мне встать, и мы неторопливо двигаемся в сторону нашего дома. В какой-то момент все работающие фонари гаснут, и из-за этого территория «Ручейка» кажется мне ужасно неприветливой. Мне страшно. Хорошо, что рядом Рома. Я успеваю несколько раз споткнуться, прежде чем мы наконец-то доходим до нашего временного жилья. Рома ищет что-то у себя в карманах, после чего цокает языком и просит у меня ключ от дома.
– А твой где?
– Эмме отдал, она к нам мыться ходила.
– Как интересно! А она и сейчас там?
– Глееб! Я не в курсе! Чем вызван твой интерес?
– Всегда хотел почувствовать себя Герасимом!
– Дурак ты. У них души сломаны, а тебе лишь бы гадость сказать.
Его ответ кажется мне странным. У наших девушек духовные проблемы? Они так болезненно реагируют на мир, в котором живут? Слишком много зла, бессердечности, жестокости... Моя душа тоже сломана. Однако какое это имеет отношение к тому, что они решили помыться у нас? Может это была завуалированная форма просьбы, может, они этим образом решили посмотреть, откажем ли мы в этом или нет? О. Значит, у Беркетовой сломана душа? О, может она на самом деле очень одухотворенная девушка? О. Может, я был не прав по отношению к ней?
– Друг, что с тобой? – спрашивает меня Рома, возясь в замке.
– Да я задумался.
– Поделись со мной.
– О трудности бытия. О жестокости этого мира. О...
– Ты пьян, – констатирует Рома и жестом предлагает мне зайти. – Тебя отвести в философскую комнату, чтобы ты мог в более свободной форме отдаться своим размышлениям?
– Ты жестокий человек, Роман. Вот у наших девушек сломаны души, я думаю, им надо помочь.
– Ну, я сказал Эмме, чтобы связалась с Семёном, тот вроде им вызывал уже слесаря сегодня утром.
– Ну, для починки души нужен не слесарь...
– Глеб, не души, а душа. Душ у них сломался, в одной комнате и второй. С духовным состоянием у них вроде пока нормально всё, – ворчит друг. – А теперь иди спать, Глеб, и завязывай с алкоголем. И ещё, прикрой сегодня окно, потому что будет гроза. Или вообще лучше закрой, потому что обещают очень сильный ветер. Мало ли что. Вали в кровать, а я пойду, пройдусь немного.
Спать я лёг почти сразу. Сначала долго умываюсь и пытаюсь понять, моё ли лицо смотрит на меня из зеркала, или этот пьяный парень кто-то другой? Потом для меня становится целой загадкой, почему в доме нет света, и что делают в моей комнате белые женские носки? Я решаю, что лучше оставить эту страшную загадку на утро и ложусь спать. Кровать тихонько скрипит, когда я ложусь. То ли я поправился сильно, то ли здесь очень старая мебель. Так или иначе, но я провалился в сон, а проснулся несколько часов спустя от того, что вспотел. В комнате ужасно жарко, и хоть Рома предупреждал меня, чтобы я не открывал окна, я не могу заснуть в этой духоте. Я распахиваю фрамугу, и меня окатывает ливнем и холодным ветром. Вот тебе и на! Отличный отпуск! Я стою минут пять у открытого окна, отчего у меня моментально свежеет голова. Я валюсь обратно на кровать.
Сейчас сильное алкогольное опьянение немного отошло на задний план. Рома прав, мне нужно завязывать с питьём, иначе я плохо кончу. На меня сейчас слишком много навалилось, и мне нужно много моральных сил, чтобы со всем этим справиться. Проблемы с сестрой, с Никой, с самим собой, но нет рядом человека, который бы понял, что творится у меня внутри. Я переворачиваюсь на бок и смотрю в окно. Дует достаточно сильно. Неожиданно гремит гром, и мне кажется, что в комнате раздался какой-то скрип. Или раздается какой-то голос. Женский. Я напрягаю слух, но из-за хлестающей воды за окном вообще не могу понять, что это такой. Нет, это точно скрип! Не могу понять только, откуда он идет! И еще я совершенно точно уверен, что кричат девушки! Я слышу женские голоса! Кто-то из наших ругается в столь поздний час? Я встаю с кровати и подхожу к окну, как понимаю, что скрип все это время был над моей головой. Балка, висящее под потолком, резко отрывается и... падает ровно на то место, где несколько секунд назад была моя голова! Я пошатываюсь и с ужасом смотрю на потолок, но мне становится ясно, что больше на меня ничего не может упасть... Я щелкаю выключателем, и свет озаряет комнату. Слава богу, что починили электричество. Я подхожу к кровати и смотрю на разорванную подушку, на которую упала балка с торчащими гвоздями. Да, меня могло бы убить, не насторожись я. Меня передергивает, начинает бить озноб, и я решаю все-таки закрыть окно. Рома был прав. Я прислушиваюсь: женские крики как издавались откуда-то с улицы, так раздаются до сих пор. Я надеваю майку и спускаюсь в полной темноте на первый этаж. Меня как-то нехорошо трясет, но я не могу понять, чего именно я испугался. Под нарастающие крики, которые на первом этаже стали более отчетливо слышны, я наливаю себе полный стакан виски, что нашел рядом с кроватью Семёна, на которой в позе младенца сладко спит мой кудрявый друг.
МАРИ
Валяюсь в кровати и пытаюсь заснуть. Ольги до сих пор нет: даже в черной от отсутствия света комнате видно, что её нет в кровати. Уже несколько часов идет ливень с грозой, отчего мне ужасно холодно. Сон не идет. Слишком волнительными были для меня эти дни, и для меня это грозит бессонницей. Целыми днями слушать про ролики, ролики. Для них ролики и все эти соревнования просто смысл жизни. Как другая жизнь. Жаль только, что у меня не получилось стать частью этой самой жизни. Всякий раз, когда я вижу их, невольно ощущаю себя ничтожеством. Для меня это просто ботинки с четырьмя колесами! А для них – всё! Они их и тряпочкой протирают, и смазывают, чуть ли не целуют на ночь и сладких снов желают. Смешно это, правда. Я думаю, только одна Эмма чокнутая на голову... Но здесь просто рассадник этих фанатов! Меня так и попрекают этим, что я не умею, как они, кататься на этих чертовых роликах, словно я не умею чего-то важное в этой жизни! Раздражает!
Да, может я и рада была бы катать, как они. Носиться, как Рома, как Глеб, Саша, да как моя сестра, на худой конец. Вот только не могу – ни сейчас, ни через пять лет. Из-за аборта. Сколько я потом лежала в клинике, во Франции, после операции – почти шесть месяцев реабилитации и восстановления здоровья. Бесконечные анализы, таблетки, уколы, специальные диеты – а потом огорошили приятной новостью: никакой повышенной активности, только спокойные пешие прогулки. Никакого экстрима, никаких лыж, забегов, скалолазания и прочего. Беречь себя и не перетруждать.
