Текст книги "Двадцать невымышленных историй"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Ростислав Самбук,Григорий Глазов,Василий Глотов,Анатолий Стась,Дорошенко Мария,Юрий Звягин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Василий Иванович Глотов
Стражи общественного порядка

I

В городском штабе народных дружин людно и шумно. На семь часов вечера сюда собрались люди разных возрастов и занятий: безусые представители заводской молодёжи, внимательные и тактичные студенты, плечистые строители и загорелые спортсмены. Одни из них получают красные повязки и, закрепив их на рукавах пиджаков, направляются в парки и рабочие клубы города, другие только что вернулись с задания. А третьи терпеливо уговаривают двух пьяных горожан, пытаясь усадить их на стулья.

В правом углу комнаты, у окна, сидит паренёк лет пятнадцати, взъерошенный, с расстёгнутым воротником рубашки. Он молчит, низко склонив голову. В шесть часов вечера этот мелкий воришка снял часы с руки какой-то женщины и пытался спрятаться в толпе, но попал в штаб дружины.

Рядом с ним на стареньком стуле расселась уже не первой молодости блондинка. Её хитрые глаза бегают по комнате. Это – спекулянтка. Она возмущается, что её задержали. «Кому, собственно, запрещается получать с Кавказа посылки и продавать лавровые листья? Разве большая беда, если человек достал и перепродал несколько десятков брикетов дрожжей? Попробовали бы эти молокососы постоять на базаре восемь часов! Нет, надо этих дружинников завтра же призвать к порядку. Кто-кто, а уж она пойдёт к прокурору...»

– Скоро ли я буду свободна? – въедливо спрашивает она дежурного.

– А мы же вас не задерживали, – спокойно ответил тот. – Вот подойдёт очередь, составим акт, и потом можете идти, куда вам хочется.

– Это что за акт такой? – округлила спекулянтка тонкие розовые губы. – Что я, преступница?

– Не прикидывайтесь наивной тёткой, не поможет! Мы вас несколько раз замечали на базаре и предупреждали. Вы же продолжаете спекулировать. Теперь мы вынуждены составить акт. Ведь доказана незаконная продажа лавровых листьев и дрожжей. Пусть разговаривают с вами в суде.

Когда акт был составлен, дежурный сказал:

– Теперь можете идти. Документы получите завтра.

Работа у дружинников довольно хлопотная. Тем не менее никто их не обязывал выполнять её. Они сами добровольно и совершенно бескорыстно стали в ряды смелых молодых бойцов, которые ведут непримиримую борьбу с нарушителями общественного порядка. У них нет ещё достаточного опыта, но зато есть большое и глубокое желание – обеспечивать чистоту и спокойствие родного города.

...В штаб входит хорошо одетая женщина с заплаканными красными глазами. Губы её дрожат, она долго не может ничего сказать. Потом садится на стул и рыдает горько, безутешно.

Дружинники забеспокоились. Они окружили женщину, начинают успокаивать.

– Что с вами? – спрашивает ее дежурный.

– Помогите мне, дорогие друзья!

– Поможем. Но в чём и чем?

– Дочь я потеряла, – всхлипывая, говорит женщина, – Ещё днём потеряла. Помогите найти мою крошку.

И она снова зарыдала.

После нескольких вопросов дружинники поняли, наконец, в чём дело. Оказалось, что во второй половине дня эта женщина взяла с собой дочь и пошла на базар покупать продукты. Чтобы дочку не толкали люди, она оставила её у ворот базара, приказав ей ждать, пока вернётся. Девочка согласилась, но, когда мать вышла с базара, дочери у ворот уже не было. Первые поиски не дали никаких результатов. Тогда убитая горем мать обратилась за помощью в городской штаб дружинников.

– Найдём! – заверил женщину дежурный – Сейчас я позвоню на все наши участки и сообщу дружинникам. Какого возраста девочка? Как она одета?

Женщина подробно рассказала.

– Ну, а теперь успокойтесь и идите домой, – посоветовал ей дежурный, – Если девочка не пришла, зайдите к нам в 10 часов.

Женщина облегчённо вздохнула. Не успела она исчезнуть за дверью, как в штаб позвонили. Дежурный взял телефонную трубку. Вызвали начальника городского штаба народных дружин. Не говоря больше ни слова, дежурный передал трубку юноше в форме курсанта милицейского училища.

– Да, я слушаю, – говорил в трубку Харченко, – Что-что? Говорите: тяжело ранили дружинника? Кто? Хулиган? Ясно, значит, рабочие задержали его. Сейчас посылаю людей на помощь. Пострадавшего немедленно везите в больницу, а хулигана – сюда, в штаб.

Положив трубку, он поднялся.

– Товарищи, – обратился он к двум дружинникам, – в клубе трамвайщиков ранен наш работник. Берите дежурную машину и езжайте на место происшествия. Я буду в штабе. Если нужно – звоните.

Через минуту автомашина отправилась от штаба.

II

Городской штаб народных дружин работает уже почти год. Много сделано за это время хорошего и нужного. Возглавляет штаб бывший воин Советской Армии Григорий Филимонович Харченко. Это спокойный и решительный человек, во всех случаях справедливый и вдумчивый.

Жизнь не баловала молодого коммуниста. Отец его погиб на фронте, и Григорию с ранних лет пришлось помогать матери в работе.

После демобилизации из рядов воинов-артиллеристов он окончил среднюю вечернюю школу рабочей молодёжи. Честный и трудолюбивый, он с малых лет воспитал в себе ненависть к тунеядцам, хулиганам, пьяницам и спекулянтам. Работая в городе от рассвета до вечера, Харченко скоро понял, что ненавидеть уродов общества мало, с ними надо бороться. И он, не задумываясь, поступил во Львовскую милицейскую школу на юридическое отделение.

Совмещая обучение в школе с работой в штабе дружин, Григорий Харченко воспитывает молодых добровольцев-дружинников смелыми, мужественными и справедливыми. Основное оружие у дружинников – это убеждение и перевоспитание. Поэтому Григорий требует от своих товарищей по работе быть всегда и везде вежливыми и тактичными, не унижать никогда человеческого достоинства, в отношении нарушителей общественного порядка действовать дружно и решительно. Сам Харченко в этом подаёт пример.

Не так давно в штаб отряда дружинников позвонил гражданин П. Он сообщил, что в городском Парке культуры и отдыха четверо пьяных хулиганов бесчинствуют, мешают львовянам отдыхать.

– Немедленно едем! – ответил гражданину Харченко.

Через пятнадцать минут они уже были в парке. Хулиганы тем временем перешли в летний ресторан. Там они вели себя вызывающе: брызгались пивом, оскорбляли официанток, плевали на стол, ругались, пели похабные песни.

Харченко с двумя дружинниками подошёл к ним и заметил, что ведут себя они неприлично. Хулиганы вызверились. Один из них вытащил из кармана кистень и сказал нагло:

– Исчезни отсюда!

Но Харченко не из пугливых. Он показал им документ и попросил хулиганов пройти с ним в ближайшее отделение милиции. Хулиганы вскочили с мест.

– А–а–а, так! – захрипел здоровяк, наступая на Харченко, – Я плевал на тебя и на твою милицию! – и он схватил Харченко за горло.

Присутствующие в ресторане люди поняли, в чём дело, и помогли дружинникам скрутить хулиганов и привести их в милицию. Там дежурный проверил их документы. Это были два брата Меновщиковы, Ситников и Федоришин. Двое из них уже судились за хулиганство.

Достав из шкафа какие-то бумаги и прочитав их, дежурный сказал дружинникам:

– Вы сделали большое дело, товарищи. Этих молодчиков мы давно уже ищем. Они не только хулиганы, но и воры; более десятка часов сняли с граждан города. Спасибо вам за помощь. До свидания!

Через два дня штабу сообщили, что задержанные дружинниками хулиганы и воры переданы в народный суд. Вина их уже доказана. Да и сами они признались в грабежах. Харченко крепко пожал руку своему напарнику – студенту Владимиру Котлярову, и, облегченно вздохнув, сказал:

– Выходит, ещё четыре болячки общества обезврежены...

III

Студент Владимир Котляров – один из самых активных и смелых членов комсомольского отряда дружинников. Как и Харченко, он давно уже всей душой ненавидит тунеядцев и хулиганов. Молодой и сильный, дружинник Котляров действует всегда решительно и мужественно. Нарушители общественного порядка боятся его, а честные граждане, наоборот, уважают Владимира, часто обращаются к нему за помощью и защитой.

Никакие угрозы хулиганов не пугали и не пугают комсомольца Котлярова. Он понимает, что хулиганов в городе – капля в море, а честных людей – тысячи. Они повсюду – на фабриках и заводах, в учреждениях и высших учебных заведениях. их можно всегда встретить на улицах города и в парках. Не отворачиваются они от него, а помогают в благородной борьбе с нарушителями общественного порядка. Нет, не ему, а хулиганам надо бояться.

И всё же однажды он пал духом. Только не угрозы побороли его пылкую, ранимую душу, а слёзы матери. Не мог понять Владимир, почему мать так убивается и уговаривает его оставить работу в дружине. Неужели это неприлично? Тогда почему друзья детства относятся к нему, как и прежде, доверительно и сердечно. Может, соседи что-нибудь сказали ей? Но нет, соседи с тех пор, как он записался в дружину, стали относиться к нему с ещё большим уважением. Не раз спрашивал он мать о причине её слез, но она молчала. В чем же дело?

Причина выяснилась позже. Вот как это было.

Работая в дружине, комсомолец Котляров много раз замечал, что хорошо одетый черноволосый парень от имени вымышленного коллектива пачками покупает билеты в кассе кинотеатра и потом через мальчишек распродаёт их. Что это за человек? Наконец Котляров решил предупредить парня, чтобы не нарушал советских законов. Тот спокойно выслушал Владимира и потом дерзко сказал:

– А не ушёл бы ты, юноша, отсюда? Хочешь достать нож в бок? И не подумай заявить об этом в милицию. Я тебя разыщу тогда и под землёй. Катись, пока цел!

Котляров рассказал об этом Харченко и другим дружинникам. На второй день спекулянта задержали. Личность его оказалась загадочной, биография грязной. Через некоторое время он уже сидел на скамье подсудимых. Котляров выступал тогда, как свидетель. На суде сказал, кто он такой, где живёт.

Подсудимый запомнил адрес Котлярова. Отсидев пятнадцать суток и уплатив штраф, он решил отомстить комсомольцу. Поздним вечером, когда Владимир возвращался домой из штаба дружины, подстерёг его возле дома.

– Значит, встретились! – зло прохрипел он, показывая Котлярову финку, – Теперь слушай и мотай себе на ус: если ты не оставишь работу в дружине, я порешу тебя. Силы у меня хватит. Так вот выбирай: или будешь спокойно жить, или завтра тебя вынесут на кладбище, чтобы ты не совал свой нос, куда не следует. Слышал?

И он со всей силы толкнул Котлярова.

Молодой дружинник не мог заснуть до утра, его мучили обида и стыд. Но что он мог сделать, когда хулиган был сильнее его и вооружён финкой? Он и в самом деле воткнет её под сердце. Нет, матери не надо говорить об этом. Зачем?

На следующий день он снова вышел на работу в дружину.

Хулиган проверил стойкость комсомольца и решил сделать другой манёвр. Через два дня после встречи и разговора с Котляровым он в шесть часов вечера пошёл на его квартиру. Мать Владимира настороженно встретила незнакомца. А тот развязно сел на стул и начал отборными словами позорить сына в глазах матери. Больная женщина с замиранием сердца слушала. Наконец гость поднялся и с порога пригрозил:

– Не оторвёте сына от той дружины – похороните!

С того дня и начались слёзы. Долго думал Владимир и решил уступить перед просьбами матери временно не появляться на работе в комсомольскую дружину. «Успокоится, тогда пойду», – думал он. Но не так обернулось дело. На второй же день дружинники во главе со своим командиром пришли на квартиру Котлярова.

– Ты что, заболел? – спросил его Харченко.

– Нет, – прямо ответил комсомолец.

– Так в чём же дело? Мы ждали тебя вчера, а ты не пришёл.

Котляров склонил голову, не мог сразу найти слов для ответа. Стыд пёк ему лицо. Никогда он не чувствовал себя так плохо, как в эту минуту. Видя, как сын переживает и краснеет, мать всем сердцем поняла его смущение. Она тяжело вздохнула и рассказала, что именно заставляло её сдерживать сына, чтобы тот не ходил в комсомольскую дружину.

Хулигана в тот же день арестовали органы милиции, а Котляров снова надел на рукав пиджака красную повязку дружинника.

Позже Владимиру за активную работу в штабе отряда выдали туристскую путёвку.

Котляров с группой других туристов выехал на юг нашей Родины.

IV

Штаб народных дружин города в десять часов заполнили люди. Теперь уже некоторые дела прояснились. Была разыскана и вручена матери девочка, которая убежала от ворот базара и потом забыла свой адрес. Привезли в штаб хулигана, ранившего дружинника.

Это был стройный и сильный юноша, дерзкий и легкомысленный. Пустоцвет, типичный тунеядец с бандитскими повадками. Моральное падение его началось давно. Воспитанный «маменькиным сынком», он бездельничал, увлекался заграничными танцами, искал острых ощущений.

Зная всё это, дружинник К., человек с опытом, решил пригласить юношу в штаб и откровенно поговорить с ним. На конкретных фактах он показал ему никчёмность и отвратительность его гулящей жизни, советовал ему устроиться на работу, возобновить учёбу в вечерней школе.

Но дружеский совет не доходил до чёрствого сердца молодого паразита. Огрызаясь, он отвечал:

– Вы меня не учите! Я сам знаю, что мне делать.

– Тогда почему же не делаете? – спросил его дружинник, – Вы мешаете порядочным людям идти к заветной цели. Труд украшает человека, украсил бы он и вас. Посмотрите: вы сильный и красивый парень...

– Я не нуждаюсь в ваших оценках! – грубо отвечал пустоцвет.

– Вы скатываетесь в яму, и мне жаль вас, – терпеливо разъяснял ему дружинник, не повышая голоса.

– Замолчи! – вдруг воскликнул хулиган и, схватив со стола графин с водой, ударил им дружинника по голове.

Кровь залила лицо дружинника. Хулиган хотел ещё раз ударить, но дружинники скрутили ему руки...

Теперь он стоял перед столом командира комсомольского отряда дружинников и смотрел в угол. Он охотно попросил бы прощения за свой хулиганский поступок, но было поздно.

– Теперь я не могу вам помочь, – сказал ему Харченко, – придётся отвечать перед народным судом. Вы совершили большое преступление и имейте мужество ответить за него.

Пустоцвета повели в милицию.

В одиннадцать часов вечера в штаб пришёл средних лет мужчина в дорогом костюме, в лакированных туфлях. Это был техник одного из заводов города. Увидев его, Харченко спросил:

– Вы ко мне?

– Пришёл попросить прощения, – смущаясь, ответил гость, – Вчера я перебрал и, кажется, наделал беспорядка.

– Да, вы оскорбили одного нашего дружинника, поломали стул и грязно ругались.

– Перебрал, перебрал, – шептал мужчина в дорогом костюме, краснея до ушей... – На именинах своего друга побывал...

– А почему же вы оказались на тротуаре возле винного магазина?

– Вот этого я не помню, – удивлялся техник. – Это, конечно, неприлично. Люди проходили, видели...

– Да, очень некрасиво, – согласился Харченко, – но не нам вас учить. Вы же отцом могли бы нам быть. Сегодня на наш запрос завод дал о вас положительную характеристику. Вы честный работник, трудолюбивый и дисциплинированный, в коллективе вас уважают. Как же вы могли допустить, чтобы на вас смотрели прохожие, когда вы лежали под стеной винного магазина? Знают ли об этом ваши друзья?

– Пока нет. Простите меня, ребята, больше этого не будет. Мне стыдно и перед вами, и перед рабочими завода...

Харченко отдал ему документы.

– Ладно! Пока ограничимся разговором.

* * *

Большое дело делает комсомольский отряд дружинников. Эти честные молодые люди научились укрощать хулиганов, обезвреживать мелких воров, отбивать охоту к лёгкой наживе у спекулянтов, пресекать пьяные дебоши. Но не только это. Дружинники проводят большую воспитательную и разъяснительную работу: выпускают сатирическую газету, раскрывают перед гражданами содержание советских законов, популяризируют биографии лучших людей нашей страны.

Начальник штаба дружинников с большой любовью рассказывает о честности, трудолюбии своих товарищей. Г. Ф. Харченко называет имена дружинников: слесаря Виталия Соляника, санитара Бориса Лопушанского, старшеклассника Степана Гостинецкого и многих других. Он гордится ими.

– Милые ребята. А сколько таких! Эти люди вполне бескорыстно работают в дружинах. Им хочется видеть свой город чистым, спокойным, весёлым. Разве это не благородное желание?

Юрий 3вягин
Шапка-ушанка

Сразу же после осмотра места, где произошло преступление, работник уголовного розыска лейтенант Зотов вернулся в управление, почти сбежал на второй этаж и, войдя в приёмную, сказал секретарше:

– Мария Николаевна, сообщите, пожалуйста, подполковнику, что я уже прибыл.

– Есть доложить! – улыбнулась та и, продолжая выстукивать на машинке, добавила: – Шерлок Холмс может войти. У подполковника сейчас никого нет.

Лейтенант укоризненно взглянул на секретаршу, хотел что-то ответить, но передумал и, постучав, открыл дверь кабинета.

– Разрешите?

– Заходите, Зотов! Садитесь. Докладывайте.

Зотов сделал несколько шагов по ковру и сел в мягкое кресло. Он вынул из кармана записную книжку, раскрыл её где-то посередине и начал:

– Грабители проникли в помещение артели через главный вход. Висячий замок взломан, внутренний открыт с помощью отмычки. Из помещения похищено двести метров шерстяных тканей и около ста пятидесяти метров различных других тканей. Сломана задняя стенка огнеупорного шкафа. Оттуда ничего не похищено, потому что там ничего не было, кроме бумаг. Грабители оставили на месте преступления каракулевую шапку–ушанку. Других улик не найдено. Пущенная собака взяла след, но возле стоянки такси безнадёжно потеряла его...

Зотов замолчал.

Подполковник Дещенко сидел, наклонившись, в кресле, и казалось, что всё его внимание было сосредоточено на том, чтобы заставить линейку балансировать на кончике перочинного ножа, который он держал в правой руке, а левой слегка поддерживал и перемещал линейку.

– Всё? – наконец спросил он, поняв, что лейтенанту сказать больше нечего, – Мало, Зотов, очень мало. Это же самое мог бы установить и дворник, если бы мы ему поручили произвести осмотр...

Он бросил линейку на стол, сложил ножик, встал и вышел из-за стола. Зотов также встал.

– А нам следует знать больше. Нам надо знать столько, чтобы найти преступника, уличить его в преступлении и наказать. А для этого нужно не просто фиксировать факты – так сломано, таким способом похищено, оставлена шапка и такое подобное. Мы должны проанализировать факты, обобщить их, сделать выводы, начертить оперативный план и ликвидировать банду грабителей. Ясно?

– Ясно, товарищ подполковник! – ответил Зотов.

– Идите, лейтенант, и приступайте к работе. Эту операцию назовём «Шапка-ушанка». Имейте также в виду, что железнодорожная милиция уведомлена об ограблении. Автоинспекции дано указание взять под контроль автотранспорт, выезжающий за пределы города. Таким образом, преступники в ближайшее время лишены возможности вывезти украденное и будут, видимо, пытаться сбыть его частями в скупщицких магазинах и на рынках. Желаю вам успеха, Зотов, в вашем первом самостоятельном задании! О ходе дела постоянно информируйте меня.

Подполковник провёл Зотова к двери и крепко пожал ему руку.

Тщательно обдумав план действий, Зотов вновь пошёл к артели, где накануне произошла кража со взломом. Ещё раз внимательно осмотрел место происшествия, вошёл в кабинет председателя. В разговоре с ним Зотов обратил внимание на то, что за два дня до ограбления к председателю пришли двое граждан – один пожилой, а второй лет двадцати пяти, хорошо одетые. Отрекомендовавшись работниками отдела борьбы с хищением социалистической собственности, они полчаса беседовали с председателем артели. Разговор их склонялся всё время к одному: не случались ли за последние две недели кражи в артели.

Председатель заверил их, что ничего подобного он не замечал, потому что своих людей знает как честных и добросовестных работников. Для усиления своих слов он даже повел этих недоверчивых граждан на склад, где ещё раз доказал им, что в артели всё на месте и в образцовом порядке.

– А какие люди в артели, – продолжал председатель, – они также наглядно убедились: когда пришли, у меня в кабинете сидел художник и рисовал портрет лучшего закройщика для городской Доски почёта.

– Художник? – быстро переспросил Зотов – А откуда он, фамилию знаете?

– А как же, а как же! – сказал председатель и, пролистав несколько листочков настольного календаря, назвал фамилию и место работы художника.

Зотов записал.

– А почему художник рисовал у вас в кабинете?

– Он сам попросил разрешения. Говорил, что здесь наиболее удобное освещение, а посетители, мол, ему не будут мешать.

– Вы только посмотрите! – не успокаивался председатель, – столько лет ничего не случалось, а тут... вдруг! Наверное, эти двое накаркали.

– Да. Накаркали, – будто опомнившись, сказал лейтенант. – А они удостоверения вам показывали?

– И показывали и не показывали. Вытащили по книжечке из нагрудного кармана и всё. Не буду же я просить: покажите. Неудобно как–то...

Вернувшись в управление, Зотов вошёл в свою комнату, быстро снял пальто и шляпу, сел за стол и немедленно позвонил в отдел борьбы с хищением социалистической собственности. Через несколько минут ему назвали фамилии двух сотрудников, которые должны были посетить артель.

Поблагодарив собеседника, лейтенант нажал пальцем на блестящую кнопку аппарата и, как только послышался протяжный звук, снова набрал номер.

– Слушаю! – неожиданно громко рявкнуло из наушника.

Держа трубку дальше от уха, Зотов сказал:

– Добрый день! Говорит лейтенант Зотов из уголовного розыска. Я занимаюсь сейчас артелью, в которой вы недавно разговаривали с председателем. И поэтому хотел бы с вами встретиться, чтобы выяснить некоторые обстоятельства. Как вы на это смотрите?

В трубке затрещало.

– Ничем я тебе помочь не могу, лейтенант. Дело в том, что когда я пришёл в артель, то председатель аж рот раскрыл от удивления. Говорит: «Только что ваши двое были у меня, убедились, что всё в порядке, и ушли. А теперь снова!» Ну, я, конечно, не захотел докучать ему. Так и доложил начальству, что в артели всё в порядке. Вот так, друг мой...

– А кто же всё-таки был там, вы не знаете?

– Не знаю, дорогой, не интересовался. Главное, что были, а кто – неважно...

Раздосадованный Зотов положил трубку на рычаг. Поведение работника отдела борьбы с хищением социалистической собственности его сначала возмутило, но потом он подумал, что нельзя так придираться к людям и нечего рассчитывать на чью-то постороннюю помощь. Сделав такой вывод, Зотов успокоился и решил приступить к выполнению своего плана.

План Зотова был прост. Внимательно осматривая шапку-ушанку, оставшуюся на месте преступления, он обнаружил за её околышем старый трамвайный билет рижского трамвайного управления. Вполне естественно возникла мысль, что вор приехал из Риги. И первое, что решил сделать Зотов, это выяснить, кто из приписанных в гостиницах приехал из Риги.

В одной из гостиниц Зотову сказали, что клиент из Риги живёт в двадцатом номере и сейчас его нет, но примерно в это время он, обычно, приходит обедать в ресторан внизу.

Зотов начал ждать. В пятнадцать часов десять минут в вестибюль ресторана, не торопясь, вошёл высокий плечистый мужчина, на ходу стягивая перчатки, подошёл к зеркалу и остановился. На нём были белые бурки, жёлтый кожаный реглан с каракулевым воротником, а на голове... кепка. Мужчина осмотрел себя в зеркале, повернулся боком, ещё раз взглянул и улыбнулся, от чего над правой бровью резко обозначился шрам. Затем он прошёл в гардероб, разделся и вошёл в зал.

«Он!» – промелькнуло в голове Зотова, кровь застучала в висках, и всего его пронизало какое-то сложное чувство: радость, что первое в жизни самостоятельное задание он выполнил так быстро и просто, и злость на этого человека, который смеет так спокойно ходить по земле! Захотелось тут же задержать его.

«Спокойно, лейтенант, спокойно!» – скомандовал себе Зотов и, окончательно взяв себя в руки, подумал: «Ты ведь уже не курсант. Тебе нельзя горячиться. Надо проверить свои предположения. Может, шапка вовсе не его, может, он всегда носит только кепку. Надо проверить.»

И Зотов принял решение. Он быстро подошёл к старику-гардеробщику, показал своё удостоверение, дал ему каракулевую шапку-ушанку и попросил повесить её на крючок, где уже висел кожаный реглан.

– Если хозяин кожанки будет говорить, что это не его шапка, убедите, что именно его, – сказал Зотов гардеробщику, сел на диван и закрылся газетой.

Через час из зала ресторана вышел мужчина со шрамом, дал гардеробщику номерок и, когда ему подали реглан, привычно подставил руки, чтобы одеться. Застегнувшись на все пуговицы и не крепко затянув пояс, владелец реглана повернулся к барьеру гардероба, протянул руку и... вдруг замер. Рука в нерешительности повисла в воздухе, будто перед ней лежала не шапка, а ёж.

– Берите, берите! – говорил гардеробщик. – Ваша.

– Нет, ты ошибся, папаша. Это не моя. Была у собаки хата! – неожиданно сказал он и засмеялся. – Нет, нет, дедушка, ошибся ты. У меня кепка. Вот она висит. Давай её сюда, а шапку забери, а то ещё хозяин выйдет, подумает о нас нехорошо.

Он надел кепку, снова подошёл к зеркалу, посмотрел на себя и ещё раз повторил:

– Была у собаки хата!

Когда за ним закрылась дверь, Зотов положил газету на стол, посидел ещё с минуту на диване. Но только собрался он вставать, как вдруг за стеклянной дверью снова появилась фигура мужчины в кожанке. Он подошёл к самой двери, взялся за ручку, какую-то секунду размышлял, потом резко обернулся и ушёл.

У Зотова не оставалось никаких сомнений, что он нашёл хозяина шапки.

Предупредив по телефону дежурного администратора гостиницы, чтобы ему немедленно сообщили, когда клиент из двадцатой комнаты будет отъезжать, и организовав надзор за выходом, Зотов пошёл докладывать Дещенко.

Выслушав доклад лейтенанта, подполковник задумался.

– Так... Хозяина шапки вы нашли, но ведь уверены ли вы, что вор – он. Чувствуете ли вы за собой право сделать человеку такое обвинение? – резко спросил Дещенко.

– Конечно, товарищ подполковник! Эксперимент с ним при помощи единственного нашего доказательства свидетельствует против него. И формально мы...

– В том то и дело, что формально, милый ты мой, – неофициально заговорил Дещенко. – Формально мы можем арестовать его, сделать обвинение и пусть тогда он доказывает, что я – не я и шапка не моя. Формально ты, Зотов, прав и действовал верно, но... односторонне.

Брови у Зотова полезли вверх.

– Да, да, лейтенант! – заметив его недоумение, продолжал Дещенко, – Вы скажете, что художником поинтересовались, есть такой. Отдел борьбы с хищением социалистической собственности также проводил соответствующую проверку. Значит, всё, что можно, вы сделали. А так ли это? Нет. Далеко не всё. Вы, например, не интересуетесь оперативными сводками из районных отделов. И зря. Вот вчера в десятый отдел приходила одна девушка и принесла интересные сведения. Я думаю, что они будут для вас полезны. Поговорите с ней и продолжайте работу, товарищ лейтенант.

– Есть, товарищ подполковник! А как же быть с «двадцатым» в гостинице, хозяином шапки?

– «Двадцатого» пока не беспокойте, но помните, что времени у вас осталось всего три дня.

И объяснил удивлённому Зотову:

– Через три дня заканчивается командировка у «двадцатого», и тогда мы вынуждены будем побеспокоить его, а пока это не в наших интересах.

В этот же день Зотов пошёл «на свидание» к девушке, о которой ему говорил подполковник.

Оксана Ткач работала в госпитале медсестрой и одновременно училась в десятом классе школы рабочей молодёжи. Встретившись с лейтенантом и узнав, кто он и чего пришёл, девушка рассказала ему такую историю.

Однажды после занятий в вечерней школе Оксана шла домой. Возле кинотеатра к ней подошли две девушки и предложили лишний билет. Фильм шёл первый день, на него очень трудно было попасть, и Оксана согласилась. В кинотеатре девушки познакомились, а когда вместе возвращались домой, Оксана узнала, что подруги учатся в Винницком педагогическом институте, что у них теперь каникулы и они приехали посмотреть на древний Львов. Знакомых у них почти нет, если не считать ребят, с которыми они познакомились как-то в парке Высокий Замок. «Хорошие ребята, также студенты», – говорила одна из них, которую звали Софией. Остановились подруги в гостинице, в общей комнате, где, кроме них, живёт ещё пять женщин.

– И это самое большое неудобство, – с досадой рассказывала Вера, так звали вторую. – Понимаешь, Оксанка, каждый раз приходится бегать в камеру для хранения вещей, потому что администрация, видите, «за не сданные в камеру вещи не отвечает», – возмущалась она.

– Каждый день платья приходится гладить, потому что в чемодане они очень мнутся, – жаловалась и София.

– Жаль мне стало девушек, – рассказывала дальше Оксана, – и я предложила им перебраться ко мне. Мама как раз поехала в село к родственникам погостить, пусть, думаю, поживут у меня девушки четыре-пять дней. И мне веселее будет.

Перебрались они на второй же день. А вечером уже пришли их знакомые ребята – двое молодых, а третьему за сорок. Сказали, что он их преподаватель, старый холостяк. Принесли с собой водку, для девушек вино, какую-то закуску.

Не нравилось мне это сразу, но думаю, пусть, не буду уже портить компании. Через два дня и ребята принесли свои чемоданы. Говорят, в общежитии ремонт начался, всех временно перевели жить в спортивный зал, поэтому они очень просят разрешения оставить пока чемоданы у меня.

Потом как-то тот преподаватель даёт мне пачку денег и просит, чтобы я подготовила вечеринку. Я не хотела брать денег, но он оставил их на столе и ушёл. Это было днём, он забежал на минутку и сказал, что торопится на лекцию. София и Вера уговорили меня взять деньги. «Их», – говорят, – «у него куры не клюют!»

Прошла неделя, а мои девушки и не собираются уезжать, говорят: опоздаем дней на пять – ничего не будет. Вера по секрету сказала, что преподаватель сделал предложение Софии и та не знает, что ей делать. Так вот такое закрутилось, что я не знала, как быть.

Вечером, когда вся компания снова собралась, приносят вдруг телеграмму. Читаю – от брата Андрея, только, что уехал, просит завтра встретить. Подсчитала я, вижу, что завтра – это уже сегодня, вечером он должен приехать. Обрадовалась я и говорю в шутку:

– Закончилась наша вольница, брат приезжает.

– А он что, – спрашивает захмелевший преподаватель, – мулла что ли? Против нас, казаков, пойдёт. Так мы же его быстро рукоположим в христианскую веру!

Я разгневалась, кричу: «Сами вы – мулла! Мой Андрей – лётчик! И вообще надоели мне эти все вечеринки!»

Тут все меня начали уговаривать, а мне смотреть на них отвратительно. Повернулась и выскочила на кухню. Смотрю, а там Эдик (так звали одного из ребят) в своём чемодане роется. Увидел меня, сначала растерялся вроде, а потом прикрыл чемодан и говорит сердито: