Текст книги "Во всем виноваты лишь Малфои (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Вы не сможете вынести книги, но вы можете сделать их копии. Столы были созданы для ритуалов и вызова духов, но также и для обсуждения вопросов, которые не должны выйти за рамки комнаты. Сидящие за столом связываются чуть изменёнными чарами конфиденциальности: рассказать о вопросах, обсуждаемых за столом, можно лишь с общего согласия и только тому, кому все согласны сказать.

И последние: в коробочке рядом с этим пергаментом вы найдёте кладку змеиных дракончиков. В моё время их считали легендой, но мне повезло: в одном из путешествий в горы, когда я искал редкий вид туннельных змей, я наткнулся на кладку, на которой лежала мёртвая самка, а рядом была еле живая змея, которая пыталась добраться до яиц. Дракончики вырастают с ладонь взрослого человека. Они очень маленькие, но обладают поистине змеиной гибкостью и охотятся на ядовитых змей, из-за чего и получили своё название. Едят любое мясо, даже насекомых. Кроме того, если дракончик вылупится в руках человека, то во время его рождения между ним и тем, кто его держал, образуется ментальная связь. Они очень умные, и смогут общаться с вами посредством передаваемых образов и эмоций. Они могут мгновенно перемещаться в пространстве и передать ваше сообщение, кому скажите. Не забудьте только чётко представить того, кому малыш должен отдать послание, как представляете место при трансгрессии. Для писем советую использовать небольшие тубусы, которые иногда используют в совиной почте, либо прочно скручивать и связывать пергамент лентой.

Яйца находятся на последней стадии. С помощью чар я остановил для них время, «усыпил» на века, но малыши не погибли. Вам достаточно согреть их в руках, и дракончики появятся на свет. Они бывают от ярко-зелёных до абсолютно чёрных. Вы можете взять только по одному яйцу. Лишь тот, на ком браслет, может безбоязненно опустить руку в коробку. Но предупреждаю, берегите своих драконов: ваша связь будет настолько сильна, что вы с ними станете одним целым: погибнете вы, умрёт и дракон, а убьют или поранят вашего дракона, его боль вы будете ощущать, как свою, а его смерть вы можете не пережить.

Будьте достойны такого дара. Как только малыши появятся, покормите их: стол связан с кухней, и вам только надо коснуться его и заказать то, что вы хотите. Это магия стола: ни профессора, ни директор, ни домовые эльфы никогда не узнают, куда прибыл заказ, и кто его сделал? Удачи, мои юные друзья, и помните, что слизеринец, каким бы образом вы не попали на мой факультет, – это на всю жизнь. С.С.»

– Ничего себе! – в шоке произнёс Итон.

– Это просто… просто невероятно, – отложил пергамент Лоренц.

– Он другой, – прошептал Тедди, и посмотрел на друзей, – Понимаете, другой. История врёт, он не мог быть таким, как написано в книгах. Он был лучше…

– Нам нужны его дневники, – решил юный Блек, – Мы просто обязаны восстановить честь создателя нашего факультета.

– Давайте сначала разберёмся с секретами. Я считаю, что между нами их не должно больше быть, – решительно сказал блондин.

– Я «за», – Итон сел за стол, друзья сели по обе стороны от него.

В этот день Тедди и Лоренц узнали больше о той далёкой войне, чем за всю свою жизнь. Оказалось, что блондину лорд Малфой почти ничего не рассказывал, а если и говорил, то в основном о Пожирателях и о том, какие правильные идеи они несли в мир. Итон рассказал всё, что знал, рассказал, как появилась его семья, почему он знает многие заклинания, что он умеет летать с помощью крыльев, даже пообещал научить этому друзей. Тедди рассказал о своей жизни, об отце, о том, как напали на дом его деда Пожиратели и убили его родных, когда он был совсем маленьким, о том, что рассказывал о войне отец, и что тот рассказывал о Дамблдоре. Лоренц тоже всё рассказал: и о жизни, и о чувствах, и о желаниях.

– Я там постоянно один, а так всегда хотел хоть с кем-то поговорить просто так, о том, что мне важно… А им не интересно, меня ругали даже за попытки сделать что-то или сказать не по «кодексу Малфоев», – закончил блондин, после чего улыбнулся друзьям, – Я рад, что мы оказались братьями, и что мы вместе.

– Ты больше не будешь один. Мы вытянем тебя из замка твоих родителей, если они не разрешат тебе поехать на Рождество ко мне, или хотя бы будем каждый час слать тебе письма, – улыбнувшись, сказал Итон, даже не подозревая, что когда-то его крёстный говорил почти те же слова его отцу, – Давайте, выберем себе дракончиков, и найдём дневники. Думаю, пока всё надо держать в тайне даже от родных.

– Ну, моим-то я и не думал говорить, – печально улыбнулся Лоренц.

– А я отцу расскажу при встрече, если вы не против, – вопросительно посмотрел метаморф на друзей.

– Думаю, что крёстный не будет против, если твой отец погостит у нас на каникулах, – тут же прикинул варианты Итон, – Я не хочу говорить пока Лили и Лоре, так что думаю, что мы расскажем всё только твоему отцу, моему крёстному и папе, ну и, конечно, моему деду. Он раньше преподавал здесь и был деканом Слизерина, ему будет очень интересно. Лоренц, ты как?

– Мне хотелось бы познакомиться с вашими родными, – улыбнулся мальчик, – И со своим старшим братом…

– Отлично, ждём Рождества, а пока оправдываем Слизерина, наблюдаем за директором и становимся слизеринцами. Но такими, какими хотел видеть своих учеников сам Салазар, – в глазах Итона появились бесята.

Друзья были согласны с таким планом. Тедди наконец почувствовал себя спокойно. Он больше и не думал скрывать свою внешность наедине с друзьями, более того, он был рад, что выбрал Слизерин, несмотря на то, что шляпа пыталась его отговорить. Аккуратно взяв чёрную коробочку, мальчик открыл её. Все трое восхищённо смотрели на дюжину чёрных в зелёную крапинку яиц, наполовину скрытых песком. Первым очень осторожно достал твёрдое на ощупь яйцо Тедди. Положив яйцо в левую руку, он правой накрыл его, чтобы согреть. Вторым подошёл Лоренц, и, наконец, Итон.

Через несколько минут метаморф почувствовал, как сквозь скорлупу кто-то хочет пробиться. Сложив ладони лодочкой, мальчик заворожено наблюдал, как на яйце появляются трещинки, как они становятся больше и, наконец, скорлупа рассыпается, являя на свет золотого (!) дракончика.

– Это самочка, – еле слышно прошептал парень, во все глаза смотря на чудо в своих руках. Неожиданно он почувствовал голод, и сразу вспомнил о словах Слизерина покормить рождённых дракончиков. Призвав еду и тарелку сырого фарша, мальчик взял немного мяса и дал малышке, которая, радостно пискнув, набросилась на еду.

В это время проклюнулось яйцо и у Лоренца. У него оказался красивый тёмно-зелёный дракончик, чешуя которого отливала серебристо-изумрудным цветом. Последним вылупился малыш Итона: абсолютно чёрный дракончик, который казался чуть больше, чем у друзей. Все трое кормили малышей, пока те не наелись и не уснули, свернувшись в их руках.

– Почему ты думаешь, что у тебя девочка? – наконец оторвал от своего спящего сокровища глаза Лоренц и посмотрел на золотого дракона друга.

– Не знаю, я просто чувствую это, – шёпотом, чтобы не разбудить малышку, ответил Люпин.

– Надо прочитать дневники: вдруг там что-то ещё есть о дракончиках, – Итон осторожно погладил своего, – Я назову тебя Салин, в честь самого Слизерина.

Дракончик довольно заурчал, и удобнее устроился в руках мальчика, продолжая сладко спать.

Глава 8. Дневники Салазара

Дневники Слизерина искать не пришлось, они лежали на широкой кровати Основателя: четыре небольшие тетрадки в чёрных кожаных переплётах, на каждой из которой был герб великого мага. Спальня была небольшой и одновременно, по всей видимости, служила магу кабинетом: здесь была софа, рабочий стол, полки с книгами, какие-то незнакомые зелья.

Забрав дневники, ребята вернулись в свою комнату по коридору, которым пришли. Была глубокая ночь, и они понимали, что надо поспать. Дракончики устроились на подушки рядом со своими людьми, вскоре в комнате все спали.

* * *

Утром, проснувшись от будильника, Итон боялся открыть глаза. Ему вдруг показалось, что всё, что было вчера, ему просто приснилось. Но вот о его щёку кто-то потёрся и заурчал, одновременно мальчик почувствовал голод своего любимца. Открыв глаза, парень счастливо улыбнулся маленькому созданию и погладил его по головке, отчего малыш ещё громче заурчал и закрыл от удовольствия глаза.

– Это не сон, – похоже, Малфой тоже не мог поверить в реальность происходящего. Блондин погладил своего маленького ящера, – Ты будешь… Хэтом, моим сердцем.

Послышался какое-то красивый звук – это золотой дракончик пытался разбудить своего мальчика, кружа над его головой и издавая мелодичные трели. Похоже, девочка была голодна намного сильнее, чем малыши блондина и шатена: когда Тедди открыл глаза, в них плескалась радость вперемешку с каким-то диким голодом.

– Сейчас, Нимфа, я только оденусь, – мальчик спрыгнул с кровати, спешно натягивая на себя вещи.

На завтрак друзья не попали: недолго думая, они воспользовались столом, находящимся в их комнате, справедливо решив, что и через него можно призвать еду. Они не ошиблись, и пока дракончики жадно глотали мелкие кусочки сырого мяса, мальчики пили горячий шоколад с тостами и обсуждали вчерашние события.

– А как мы их спрячем? Я не хочу оставлять Хэта здесь, – спросил Лоренц, дракончик которого удобно устроился у него на плече.

– Я тоже не хочу, – согласился Тедди, смотря на свою опять сонную малышку.

– А давайте во внутренний карман мантии, если они не против, – предложил Итон, мысленно пытаясь передать дракончику образ. Салин удивлённо пискнул, и, взлетев, скрылся под мантией мальчика, а потом, высунув головку, заурчал и показал раздвоенный язычок. Юный Блек усмехнулся, когда малыш снова спрятался, – По-моему он сказал, что ему нравится: там мягко, темно и хорошо, и он будет сейчас спать.

Друзья рассмеялись, и тоже спрятали своих уже сонных дракончиков. Золотая малышка высунула головку из кармана, и положила на край, словно на подушку, потеревшись о грудь мальчика. Тедди аккуратно застегнул мантию, так счастливо улыбаясь, что друзья засомневались, удастся ли им сохранить свою тайну.

– У нас сегодня история. Давайте на ней посмотрим дневники? – Итон, взяв свою сумку, достал дневники Слизерина.

Быстро пролистав тетрадки, мальчики определили, что два дневника посвящены исследованиям Салазара в зельеварении и тёмной магии, один был с заметками о путешествиях и встречающихся магу волшебных существах, а последний – личный дневник, начинающийся словами:

«Сегодня ко мне зашёл Годрик. Он собирает всех наших и хочет осуществить мечту Учителя – построить школу для одарённых детей…»

Первые два дневника взял Итон, который в зельях и магии разбирался намного лучше друзей, дневник о необычных существах взял Тедди, который очень интересовался волшебными животными, а последний достался Лоренцу, интересующемуся именно историей.

На ЗОТИ ребята чудом не опоздали. Стоявший у двери Дэвид презрительно скривился:

– Хэррис искал вас. У вас будут неприятности, если мы из-за вас потеряем баллы.

– Это нечестно! – возмутился Итон, – Мы же их ещё и зарабатываем! Притом неплохо.

– Ваши проблемы. Ведёте себя, как последние гриффиндорцы, – выплюнул Флинт и вошёл в класс. Прозвенел звонок, и друзья тоже поспешили зайти а кабинет.

– И чего он на нас взъелся? Из-за какого-то дурацкого кодекса? – вздохнул Итон, садясь с друзьями.

Урок прошёл достаточно нормально. Кингсли рассказывал о саламандрах и опасности, которая может ожидать мага от встречи с ними. После этого они опять повторяли Люмос, а на следующем занятии мракоборец пообещал показать им разбивающее заклятие. Уроки Бруствера были вообще очень интересны: он часто рассказывал о работе мракоборцев, о существах, сражаться с которыми он будет их учить на следующих курсах. Иногда даже рассказывал истории из жизни, когда ему приходилось бороться с опасными и страшными тварями. На троицу он перестал смотреть подозрительно: ну дети и дети, что с них взять?

На трансфигурации тоже было всё гладко: превращали камушки в бусинки. Однако после урока МакГонагалл попросила Итона задержаться. Сказав друзьям, чтобы подождали в коридоре, мальчик подошёл к профессору.

Минерва подождала, пока все выйдут, и посмотрела студенту в глаза.

– Мистер Блек, могу я узнать, у вас ведь есть сестра? – начала женщина. Она уже просмотрела родословные волшебников, и выяснила всё, что можно, о теперешней жизни Блеков. Правда информации нигде не было. Никакой. Единственное, наверняка из родословной следовало, что Дрейк и Гермиона Блек имеют двоих детей, а Генри и Сандра Блек – только девочку. Имена и дни рождения юных Блеков и всё.

– Сёстры, – исправил мальчик, – Лили и Лора.

– Да, сёстры, – согласилась Минерва, отмечая, что Генри и Дрейк, видимо, по-прежнему живут одной семьёй, раз мальчик не разделяет сестёр, а относится к обеим, как к родным.

– Они пойдут в школу вместе, через три года, – решил уточнить мальчик.

– Замечательно, – кивнула профессор, – Вам нравится трансфигурация?

– По правде говоря, профессор, я люблю больше чары, защиту и зелья, но ваш предмет тоже очень интересен, – осторожно ответил Итон.

– Зелья?

– Да, мой дедушка Сева – мастер по зельям, он очень многому научил меня.

– Северус учит тебя зельеварению?! Он жив?

– Да, они все живы. Лорд поймал моего отца, крёстного и деда, а маму отпустил. Он хотел убить их, но умер сам, – наивно выдал информацию мальчик: ведь мама сама говорила, что к профессору можно обращаться, а папа сказал, что она единственная в школе всё знает. Или он имел в виду только секрет их семьи, а не убийство Волан-де-Морта и то, где и как они живут?

– Так это они убили Лорда? Но почему тогда прятались всё это время? Зачем скрывались?

– Профессор, мы не скрывались. К нам приезжают и дядя Тео, и тётя Панси, и мой друг Уилл… У нас часто бывают гости, мы просто не хотим, чтобы к нам лезли, вот и всё, – ответил Итон словами тёти Сандры.

– Мудро, – отметила МакГонагалл, – А как твои друзья?

– Классные! Я очень рад, что мы все оказались на Слизерине, – честно ответил мальчик, – Сейчас уже обед, они ждут меня.

– Конечно-конечно, можешь идти, – отпустила Минерва, размышляя над словами мальчика.

Вопросов стало только больше, и женщина сильно сомневалась, что ей удастся распутать этот клубок. Теперь она знала, что Пожиратели непричастны к смерти Тёмного Лорда, но зачем Северус и братья Блеки позволили случиться тому, что произошло? Почему отдали славу другим и дали слугам Лорда уйти от суда? Значит, они всё это время держали связь, и даже неплохо общались, с Ноттами и кем-то ещё, и при этом о их семье никаких слухов, как будто и нет такой… И случайна ли дружба мальчика с младшим сыном Малфоев? Знает ли юный Блек, что это его родной дядя? Да ещё Альбус зачем-то интересуется Малфоем?

Почувствовав, что ещё немного, и головная боль обеспечена, женщина поджала губы, заставив себя на время отложить непростые размышления, и направилась на обед, думая над тем, стоит ли показывать на уроке третикурсникам Гриффиндора и Слизерина свою анимагическую форму, или пока отложить тему анимагии и заняться трансфигурацией животных?

* * *

Прежде чем идти на обед, друзья сбегали в свою комнату и накормили уже проголодавшихся дракончиков, поэтому в Большом зале появились лишь в самом конце обеда. Свои на них смотрели недовольно: эти новенькие своим поведением и дружбой уж слишком отличались от идеала учеников змеиного факультета. А мальчики, проигнорировав абсолютно все взгляды, спокойно сели за свой стол и с жадностью стали есть, что явно не подобало аристократам, о чём и напомнила им недовольная Виола, однако парни её даже не услышали.

На истории, когда почти все их однокурсники спали или чем-то явно не тем занимались, ребята принялись за дневники. Благодаря изобретениям близнецов Уизли, насчёт лекций они не волновались: самозаписывающие перья записывали на пергамент всё, что говорил профессор Бинс.

Лоренц, открыв рот, читал личный дневник Салазара, всё больше понимая, что в истории очень много допущено ошибок и искажений:

«…Да, я тоже говорил с этой шляпой. Я попросил её, чтобы мои ученики были из самых благородных чистокровных семей, ну или хотя бы полукровки. Я надеялся, что в этих семьях дети с рождения получат соответствующее воспитание и будут достойны называться моими учениками… Как же я ошибался, пока я не вижу ни одного ученика, которого действительно хотел бы научить всему, что знаю. Я вынужден признать, что Годрик оказался умнее, поставив во главу угла смелость и самоотверженность студентов. Но его ученикам не хватает такта и рассудительности: они слишком горячи, и никогда не думают прежде, чем что-то сделать. У Ровены ученики, как и она сама: одиночки, выше всего ставящие знания. Конечно, стремление узнать что-то новое – это замечательное качество, но не до такой же степени! А моя милая Хельга превзошла нас всех: её студенты честны, искренни и очень добры. Я уверен, они будут отличными светлыми магами, но вот для тёмной магии они слишком открыты и наивны… Я уже потерял надежду найти себе тех, кто поймёт истинный смысл тёмной магии. Мой лучший ученик, Адам, как и остальные, слишком самолюбив и самонадеян. Он помнит только то, что может принести выгоду, и не хочет видеть суть своих поступков. Магия не может сделать самого человека тёмным, но меня пугает, насколько темны и бессердечны мои ученики… Я создам комнату в недрах подземелий, где оставлю свои рукописи и те книги, что смог найти. Я верю, что однажды шляпа отправит на мой факультет действительно достойных студентов, которые смогут понять, что тёмная магия – это не орудие убийства. Она призвана была, как и светлая, поддерживать равновесие, нести мир… Я ухожу. Годрик считает, что моё нежелание брать к себе маглорожденных обусловлено предрассудками. Знал бы он, как я жалею, что дал шляпе именно этот критерий для своих студентов! Возможно, сын какого-нибудь магла был бы более достоин моих знаний, нежели все эти избалованные и надменные увальни. Моя любимая малышка Хельга совсем запуталась: Годрик явно настраивал её против меня. Боюсь, для неё мой уход будет ударом, но я не могу здесь больше оставаться. Ровена в наши дела не вмешивается. Она не делит магию на светлую и тёмную, и обучает своих учеников всей высшей магии… Завтра меня здесь не будет. Не стоило Годрику тогда звать меня, я ничего не привнёс в этот мир. В факультете Хельги готов первый выпуск целителей, которых примут в любой магический или магловский посёлок. У Годрика – прекрасные боевые маги. Ровена приготовила отличных высших магов, которые будут превосходными профессорами в школе или экспертами в магическом мире. А кто у меня? Лишь двумя я могу гордиться: они стали настоящими зельеварами. Но и они больше предпочитают яды, а не целебные и высшие зелья. Убийцы. Я больше никак не могу назвать моих студентов. Они впитали всё, что я дал им, но они извратили все мои слова и учения. Радует лишь то, что я не некромант, иначе я сам убил бы своих учеников, что было бы меньшим злом по сравнению с тем, что они могут сделать с миром. Я хотел забрать василиска из школы, но теперь я оставлю его. Он охранял мои рукописи, но я давно их перенёс в свою комнату. Шшаннэй будет жить ещё не одну тысячу лет, и если на моём факультете появиться тот, кто не побрезгует самой грязной чёрной магией и пойдёт по пути некромантов, мой змей убьёт его. Только это я и могу теперь сделать для мира. Я собрал у себя всех змей, притом именно в том смысле, который понимают большинство магов. А вместе они очень опасны, и я не могу допустить, чтобы из-за меня погиб мир. Шшаннэй не позволит моему ученику превратиться в монстра, кем он непременно станет, если вступит хоть на одну ступень некромантии. Только мой наследник сможет повелевать змеем, и я очень надеюсь, что он будет благоразумен и не остановит моего василиска…»

– Ничего себе, – в шоке произнёс блондин, закрыв тетрадку. Он прочитал пока лишь урывками, но этого вполне хватило, чтобы сложилась реальная картина тех далёких событий. Картина, о которой никто никогда и не подумал бы.

А в это время Тедди с увлечением читал про змеиных дракончиков, которым Салазар посвятил аж несколько страниц дневника:

«…И существует легенда, что раз в сто лет в кладке самой обычной самки может появиться королева – золотой дракон. Королева в случае опасности может созвать всех драконов своего вида, находящихся за несколько миль от неё, она способна своим пением усмирить гигантского дракона и многих опасных тварей, даже оборотни от её трелей превращаются в людей и в течении трёх следующих лун не обращаются. Кладки королевы до двух раз больше, чем у обычных самок, а змеи боятся подползать ближе, чем на сотню метров и никогда не приближаются к кладке королевы…»

Мальчик ещё раз прочитал этот абзац. Королева. Его малышка – королева драконов! И она может помочь его отцу, ему больше не нужно будет зелье… Тедди стал читать про дракончиков дальше:

«…Самки обычно светлее самцов, а на их голове всегда ярко-зелёная полоска…» – что ж, значит у друзей и правда самцы, – «…Первый брачный полёт между самкой и избранным ею самцом происходит через два года после рождения самки, когда она достаточно повзрослеет… Живут дракончики от 15 до 20 лет, но есть легенда, что иногда кладку находят люди, и дракончики на всю жизнь становятся верными спутниками оказавшихся рядом людей. Тогда, в отличие от диких собратьев, продолжительность жизни драконов определяется годами, отпущенными человеку с момента их встречи. В этом случае брачный полёт самки происходит не раньше, чем её человеку исполнится 20 лет. Возможно, это связано со способностью человека обуздывать те чувства, которые испытывает сам дракон. Известно только, что связь дракона с человеком настолько сильна, что все чувства, переживания и боль они делят поровну, и дракон умирает, когда умирает его человек…»

Мальчик положил руку на сердце, накрыв маленький комочек, спрятанный под мантией. Его дракончик почти неразличимо заурчал, посылая мальчику такую волну тепла и любви, что лишь чувство самосохранения не дало ему достать малютку и прижаться к ней щекой, чего хотелось, если честно, до боли. Но мальчик понимал, что не будет ничего хорошего, если кто-то узнает о дракончиках, а подвергать опасности золотую малютку он хотел меньше всего.

А Итон в это время с увлечением читал про различные эксперименты Слизерина с зельями. Очень интересной была история с открытием, как оказалось, чисто случайным, Оборотного зелья, потрясающие разработки противоядий и мнимых ядов. Последние очень заинтересовали мальчика, и по описанию он понял, что в личной комнате Салазара как раз имёются несколько пузырьков, содержимое которых способно на пару часов «убить» человека. Правда, если слишком переборщить и взять дозу больше, чем на 12 часов, можно и правда уснуть навсегда.

До тёмной магии Итон не добрался, да и про зелья не до конца прочитал. Урок показался на удивление коротким, и звонок прозвенел что-то уж сильно рано. Спрятав дневники в сумки, и убрав туда же написанные умными перьями конспекты, ребята, не замечая ничего на своём пути, буквально ринулись в свою комнату. Там, только закрыв дверь, они призвали дракончикам мяса и выпустили малышей, а сами стали дальше читать дневники. Поев, малыши немного поносились друг за другом, а затем опустились на своих маленьких хозяев. Через какое-то время дракончики сладко спали, а мальчики всё читали и перечитывали.

Друзья не знали, сколько прошло времени, но, наконец, они остановились и в шоке посмотрели друг на друга.

– Это невероятно! – Итон отложил дневник, посвящённый рассуждением Слизерина о тёмной магии, её истории и заклинаниям, которые составил и усовершенствовал сам Основатель. Среди них была и Авада. Но это было не заклятие смерти, а сделка с самой Смертью. Оно забирало душу в обмен на сущность человека, воспользовавшегося заклинанием. Чем больше человек убивал, тем меньше в нём человеческого оставалось, а его собственная душа разбивалась на части. Но если заклятие применялось лишь как защита, то оно оберегало того, кто его применил. И если кто-то умирал ради защиты другого человека, Авада убийцы не действовала на защищаемого. Слизерин не хотел смерти, создав заклятие. Он просто смог изменить более жестокое проклятие, которым пользовались в его время.

– Потрясающе! – Тедди столько узнал о драконах, кентаврах, единорогах, фрестралах, пегасах и змеях, что хватило бы на весь Отдел тайн, куда непременно попали бы эти животные, узнай в Министерстве всю правду о них.

– Он был совсем другой, – Лоренц никогда бы не подумал, что Слизерин мог быть таким, каким был, исходя из дневника, – Василиск должен был убить Волан-де-Морта, просто тот оказался наследником Слизерина. Салазар не хотел жертв, он предвидел войну, просто не всё просчитал…

В течении нескольких часов друзья пересказывали друг другу то, что прочитали в дневниках. Они как будто стали старше, они поняли то, что когда-то было недоступно ученикам Слизерина. И они твёрдо решили стать лучшими учениками Салазара: такими, каких он искал и не нашёл при жизни.

Глава 9. Подарок от директора

Альбус Дамблдор ходил по своему кабинету и размышлял над одной проблемой. И этой проблемой был один мальчик, поведение которого не соответствовало тому, что следовало ожидать от отпрыска такого древнего рода. И во всём виновата эта странная дружба между ним, сыном Блеков и юным Люпином. Надо же было такому случиться, что сыночек оборотня прижился на Слизерине! Нет, надо что-то делать. Нельзя, чтобы Малфой выскользнул из его рук: слишком много эта семейка портила кровь магическому миру, давно пора избавиться от неё.

* * *

Проснулись друзья очень рано: в последнюю неделю они старались не привлекать к себе чьё-либо внимание, поэтому, чтобы вовремя успевать на завтрак, ставили будильник почти за два часа. Эти часы они тратили не только на приведение себя в порядок и кормёжку дракончиков, но и на обучение малышей. Пока дракончики лишь прятались, чувствуя, что это важно их маленьким хозяевам, но мальчики вовсю старались научить их приносить послания и передавать образы не только себе, но и дракончикам друзей, чтобы те могли в точности передать послание и без бумаги. Иногда это даже получалось, но, наверно, ещё было просто слишком рано для серьёзного обучения, потому что малышам это быстро надоедало, и они принимались носиться по комнате.

Вот и сейчас, передав те образы, о которых просили ребята, малыши принялись носиться друг за другом, выделывая в воздухе забавные кульбиты.

– Так, давайте ещё раз. Что там Салазар говорил об учениках? – отрывая взгляд от своего любимца, спросил у блондина Итон.

– «Будьте выше остальных людей, наблюдательнее, хитрее и гибче», – процитировал Лоренц, – Ну, наблюдательности нам пока хватает, гибкости с натяжкой, я думаю, тоже, а вот хитрости.

– Предлагаешь стать такими, как они, – скривился Тедди, имея в виду остальных слизеринцев.

– Ещё чего! – возмутился блондин, – Да я бы никогда…

– Мы поняли, Лоренц, – остановил его Итон, кинув взгляд на часы: у них оставалось всего полчаса, а надо ещё дойти до Большого зала, – Какие идеи?

– Внешне стать похожими, – прищурился блондин, – Делать на всё невозмутимый вид, как Дэвид с Вилой. Стать спокойн… о, я предлагаю научиться показывать чувства, которые не испытываешь, и скрывать свои настоящие чувства.

– То есть, как при окклюменции? – понимающе кивнул Итон.

– Чего? – Тедди впервые слышал такое слово, и понятия не имел, что оно означает.

– Контроль над чувствами и защита сознания, – пояснил юный Блек, – И это огромное преимущество. Видели бы вы моего деду Севу – он просто мастер в этом.

– Тебя послушать, так он во всём мастер, – усмехнулся блондин.

– Так он слизеринец, – гордо ответил друг.

– Ладно уж, попробуем эту вашу «менцию», – согласился Люпин.

– Поверь, не пожалеешь, – уверил его Итон.

Дракончики, вдоволь нарезвившись, спикировали к своим хозяевам, и друзья, взяв сумки, отправились на завтрак.

* * *

Три первокурсника по привычке сели с краю стола. Выбрав понравившиеся блюда, они приступили к завтраку.

Неожиданно, когда они потянулись к графину с соком, браслеты на их руках нагрелись. Друзья недоумённо переглянулись, но вдруг лицо Лоренца окаменело и он, как ни в чём не бывало, стал наливать себе сок. Итон хотел остановить друга, подумав, что на него наложили чары, но неожиданно в голове появился образ, переданный дракончиком: Дамблдор сидит за столом преподавателей и поверх бокала наблюдает за ними.

Почти незаметно кивнув, Итон налил сок и себе. В это время блондин поднёс бокал к губам и негромко прошептал:

– Сделайте только вид, не пейте эту гадость.

Тедди тоже налил подозрительный напиток в бокал, и чуть наклонил, как будто пьёт. Налили ребята всего по полкубка, так что жидкость даже не коснулась их губ. Вот Лоренц, который сидел так, что отлично видел директора, передал новую картинку: глаза директора недобро блеснули, по всей видимости, он был доволен. Наконец, он отвернулся и что-то начал обсуждать с МакГонагалл.

– Прикройте меня, – прошептал Итон. Друзья наклонились, как будто что-то обсуждали. Теперь профессора при всём желании не смогли бы увидеть, что именно делает мальчик. А юный Блек, достав пузырёк, наполнил его соком из своего бокала, после чего спрятал образец и, достав палочку, по очереди направил на их кубки, прошептав: «Эванеско». Сок в бокалах исчез, друзья восхищённо посмотрели на него.

– А нас научишь? – отклонившись, спросил Лоренц.

– Мы, вроде, и так это будем проходить через несколько месяцев, – пожал плечами шатен, – Но если хотите.

– Ещё бы! – с энтузиазмом сказал Люпин.

– Пошли. Мало ли как оно должно было подействовать. Надо срочно с деканом поговорить: я ещё ни разу не варил распознающее, так что сами мы ничего узнать не сможем, – Итон встал, за ним поднялись и друзья. Уходя, ребята не видели, каким взглядом проводил их директор.

* * *

Альфред Бёрн шёл на урок: сейчас у него был первый курс. Но неожиданно на его пути появились три студента его факультета.

– Профессор, можно вас? Это срочно, – лицо мальчика почти ничего не выражало, лишь глаза выдавали его волнение.

– У нас с вами урок через пять минут. После урока, – ответил мужчина, однако юный Блек оказался настойчив:

– Это срочно, – повторил мальчик и протянул пузырёк, похоже, с обычным соком, – Там яд. Нам очень важно знать, какой именно?

– Что за ерунда? Где вы его взяли?

– Его подлили в наш сок, – мрачно ответил Малфой.