Текст книги "Во всем виноваты лишь Малфои (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Я не превращусь, я здоров, – улыбка показалась женщине какой-то безумной, и она быстро встала, отступив назад и наставив на оборотня палочку:

– Мистер Люпин, прошу покинуть мой кабинет. Я знаю, что вы хороший учитель, но это школа и, в отличие от Альбуса, которого я очень уважаю, я не могу рисковать детьми.

– А если я докажу, что излечился? Можете поместить меня на ночь в камеру, и сами увидите, что я не обернусь, – предложил сделку Ремус, – Решётку я всё равно не сломаю, так что вы будете в безопасности: можете даже наложить на прутья какие-нибудь чары. И если я прав, вы позволите мне устроиться на работу, а нет – можете заключить в Азкабан за нарушение закона о поведении оборотней.

– Идёт, – приняла условия Марчбэнкс, нервно поглядывая на часы, – Идите за мною, – и женщина послала мракоборцам Патронуса, чтобы те, в связи с чрезвычайными обстоятельствами, как можно быстрее послали кого-нибудь на нижний уровень открыть одну из камер предварительного заключения. Садить оборотня в Азкабан у неё не было намерений, тем более женщина отлично знала, что у Люпина есть сын, и кроме отца у мальчика никого не осталось. Возможно, в связи с полнолунием, мужчина не соображает, что делает. Надо бы вызвать специалистов из Мунго, чтобы его с утра осмотрели.

Спустившись на лифте, женщина провела оборотня по коридорам к камерам, где их уже ждали несколько мракоборцев.

– Ремус?! – в поле зрения появился глава Аврората и в шоке посмотрел на мужчину.

– Рон, рад видеть, что ты жив и здоров, – улыбнулся Люпин.

– Ты с ума сошёл?! Ты знаешь, что тебе грозит пять месяцев Азкабана за это?!

– Если я превращусь, – спокойно согласился Люпин, – А я не собираюсь этого делать.

– Мистер Уизли, у нас десять минут, – напомнила Марчбэнкс, явно нервничая.

– Да, профессор, – кивнул рыжий женщине, и сделал приглашающий жест в сторону открытой камеры. Люпин хмыкнул и спокойно прошёл в камеру, сев на нары. – Закрыть, – приказал Рон, и мракоборцы заперли решётку, наложив на всякий случай дополнительные чары.

Женщина облегчённо вздохнула, когда оборотень оказался заперт, и посмотрела в узкое окно в камере мужчины. Оно было магическое и изображало небо и какие-то скалы. Там уже была видна полная луна, да и по времени превращение вот-вот должно было начаться, но прошло пять минут, затем десять, пятнадцать, полчаса, час. Даже если бы составители календаря ошиблись, по всем срокам для января, луна должна уже встать! Но ничего: мужчина по-прежнему спокойно лежал на спине, положив руки под голову и согнув ноги в коленях. Почувствовав растерянность магов, он повернул голову и посмотрел на них:

– Я же сказал, что исцелился. Я не превращусь.

– Симус, вызови целителей, – приказал Уизли, – Алекс – министра, Диего – начальника отдела регистрации, быстро! – разослал он всех своих помощников, а затем обернулся к Люпину, – Но, Ремус, как такое могло произойти? Лекантропия ведь неизлечима!

– Я не знаю имени, но в то полнолуние я столкнулся с человеком, скрывающим своё лицо, который дал мне лекарство, и я стал человеком ещё до того, как зашла луна. Он сказал, что я больше не обращусь, а мне нужна работа. Я пришёл к профессору Марчбэнкс именно сегодня, потому что иначе у меня не было возможности устроиться. Меня бы просто не приняли из-за моей «особенности», – спокойно выдал мужчина, после чего посмотрел на женщину, – Так вы позволите мне преподавать в Хогвартсе? Там мой сын, и я хотел бы быть рядом со своим мальчиком.

– Ну, раз вы вылечились, – смутилась женщина, – Я не вижу повода вам отказать.

Через полчаса в подземельях Министерства были группа целителей, Скримджер с новым министром и начальник отдела регистрации, не считая четырёх мракоборцев, Марчбэнкс и Люпина.

– Странно, в крови вирус не исчез, но он как будто… заснул, – потрясённо произнёс главный целитель больницы, – Сила, реакции, чувства… всё, как у оборотней, за исключением того, что сейчас полнолуние, а вы по-прежнему человек.

– То есть, вычёркивать его из базы не надо? – недовольно спросил начальник отдела регистрации, которого посланный мракоборец, видимо, выдернул из постели.

– Нужны наблюдения, – зацокал языком целитель, – Если и в следующее полнолуние мистер Люпин не обратится, думаю, вопрос о его опасности можно убрать.

– А не могли бы вы прислать своего наблюдающего непосредственно в школу? – спросил Ремус, – Я бы хотел приступить к своим обязанностям как можно скорее, тем более, насколько мне известно, мистер Бруствер уходит в понедельник, а детям нужен учитель.

– Да, думаю, это возможно, – подал голос Перси, – Я распоряжусь, чтобы мистер Уизли дал в сопровождение вашему человеку, – посмотрел он на главного целителя, – Двоих мракоборцев в качестве охраны.

– Тогда, конечно, можно поступить и так, – согласился целитель.

– А мне-то что делать? – опять вмешался начальник отдела регистрации, – Кто он теперь: оборотень? анимаг? вампир? Кто?!

– Поставьте пока знак вопроса, – распорядился Скримджер, – Если в течении месяца ничего не изменится, сделаем пометку «исцелён», – затем повернулся к своему приемнику, – Вы не возражаете, Перси?

– Нет, думаю, это верное решение, – чопорно произнёс новый министр, а затем повернулся к регистратору, – Можете идти, мистер Харрисон.

Мужчина кивнул и пошёл к выходу, беспрерывно бормоча:

– Это же надо: оборотень, и исцелён! Ещё бы вампиров исцелили и анимагов лишили их дара. Невиданно! Чтобы человек стал вампиром или оборотнем – я понимаю, но чтобы прекратил им быть… – когда он свернул за угол, слова стали неразборчивы, и все опять повернулись к Ремусу.

– Мистер Люпин, можете быть свободны, к должности преподавателя ЗОТИ вы приступаете с понедельника, – сказал Перси, после чего посмотрел на Марчбэнкс, – Вы же его берёте, я правильно понял?

– Да-да, – закивала женщина.

Попрощавшись со всеми, Ремус отправился вон из подземелий.

* * *

Утром Джон проснулся. Ничего, абсолютно ничего необычного ночью не было. Оглядев комнату, он не заметил никаких погромов, о которых говорил Волк. Мужчина с расплывчатым лицом говорил, что первое превращение может быть настолько болезненным, что его рассудок может скрыть воспоминание об этом, но, похоже, никакого превращения не было. Заметив зеркало, парень встал и пошёл к нему. Он не смотрелся в зеркало с момента нападения: конечно, пока ты в коме, тебе не до зеркал, но и в больнице ему не давали увидеть свою внешность. А сейчас… сейчас у него был шанс посмотреться.

Чем ближе он подходил, тем меньше ему хотелось видеть себя. Воображение рисовало ужасные картины, вспомнился друг, его душераздирающий крик и растерзанное тело. Сглотнув, он закрыл глаза и сделал последний шаг, повернувшись к небольшому зеркалу. «Шрамы, ужасные шрамы, их не могло не остаться» – думал он, боясь открыть глаза. Перед мысленным взором пронеслись воспоминания той ночи: лес, они со Стивом смеются над какой-то дурацкой шуткой, шорох, огромный зверь вылетает из темноты и набрасывается на друга, крик, он кидает камень в голову монстра, оборотень поворачивает окровавленную пасть, а затем возвращается к своей жертве, он смертельно напуган и отступает, упирается спиной в какое-то дерево, зверь оставляет тело друга и смотрит на него, он закрывается руками, боль в руке, что-то тяжёлое навалилось сверху, ужас, а затем – тьма. Вот и всё, что он помнит.

Избегая смотреть в зеркало, он опустил голову и открыл глаза. Закатав правый рукав, он увидел небольшой, почти незаметный, шрам от укуса. Стянув рубашку, он обследовал себя руками, но других шрамов не почувствовал. В этот момент открылась дверь, и вошёл Волк.

– Ты как, Джон?

– Вроде, всё хорошо, – ответил юноша.

– Боишься увидеть себя? – понимающе спросил мужчина, мальчик кивнул, Ремус подошёл к нему и положил руки на его плечи, – Я тоже боялся. Меня оборотень укусил за плечо, когда мне было девять. Он хотел только обратить. Он всегда убивал и обращал только ради удовольствия. В тот раз его добычей был я. Меня нашли родители во дворе утром, и я никак не хотел поверить, что со мной всё в порядке… то есть, что я не стал сразу каким-то чудовищем, что на моём теле нет отметин этих ужасных зубов. Я даже когда одевался, зажмуривал глаза, пока однажды не увидел своё отражение в речке неподалёку от дома. Поверь, он не хотел убить тебя, он только обратил. Сейчас я перед собою вижу парня с красивым лицом в одних брюках. У тебя бледная кожа, то есть синеватая от холода и страха, тонкие губы, прямой нос, голубые глаза, рыжеватые тёмные волосы. Я что-то пропустил?

– Нет, верно, – Джон нерешительно повернулся к зеркалу и замер: с ним действительно всё было в порядке, по крайней мере, внешне. Подойдя ближе, он ощупал своё лицо, после чего, облегчённо улыбаясь, повернулся к мужчине, – Спасибо. Но можно увидеть вас. Я никому не скажу, честно, просто хочу увидеть… ваше лицо.

– Только посмей, – раздался грозный тихий голос незаметно появившегося в комнате Снейпа.

– Паук, что в этом плохого? Он – магл, меня он не знает, обет принёс, какие ещё меры предосторожности тебе нужны?

– Простите, если это так важно, – пролепетал подросток, – Просто я бы хотел знать, кому я обязан… своей жизнью.

– Не переживай, да и не жизнью ты нам обязан, – сжал его плечо Ремус, после чего посмотрел на зельевара, – Как остальные?

– Отлично, мы были правы. Нил сказал, что уже к середине песни превратился обратно в человека, и вся ночь прошла спокойно, Георг и не превращался, меня осыпал благодарностями, не хотел отпускать, – под конец в голосе послышалась язвительность, затем он посмотрел на подростка, – Ну хорошо, Волк, но это первый и единственный раз, ты понял?

– Без проблем, – кивнул Люпин.

Что-то пробормотав под нос про мягкотелых сентиментальных гриффиндорцев и сказав, что ждёт в гостиной, он покинул комнату, а Ремус невербально снял с себя чары и посмотрел на мальчика.

Джон в шоке смотрел на мужчину внешне ещё не старого, но с сединой в волосах, на лице было несколько заметных шрамов, были видны неглубокие морщинки, а глаза… таких понимающих мягких завораживающих глаз он никогда не видел. Они были карими, с какой-то золотинкой, улыбающиеся, и мальчик никак не мог отвести от них взгляда.

– Доволен? – Ремус взял руку юноши и надел ему чёрный браслет с какоё-то гравировкой и изображением волка, – Он всегда должен быть с тобой, снять его могу лишь я: так безопаснее, и я буду уверен, что ты его не снимешь и не потеряешь. Нажмёшь на волка, услышишь песню. Слушай перед полнолунием, каждый месяц. Если забудешь – ничего страшного: в случае превращения он воспроизводит запись автоматически, но лучше до этого не доводи – ощущения не из приятных. В принципе, песня должна блокировать твою способность превращаться в течении трёх лун, но мы не проверяли насколько действенны браслеты. Просто слушай, когда захочешь. Колёсико регулирует громкость.

– Класс. Как плеер! – восхищённо посмотрел на стильный браслет парень, – А наушники есть?

– Прости?

– Наушники? Чтобы окружающие не слышали музыку, – пояснил Джон, – Они продаются к любому плееру, а здесь я не вижу разъёма.

– Нет, подобного здесь нету, – не совсем поняв, о чём говорит юноша, покачал головою мужчина, – Но я предложу нашим изобретателям сделать что-нибудь подобное.

– А можно сейчас послушать… то есть я хотел сказать, проверить, как он действует?

После кивка мужчины, Джон активизировал браслет. Дослушав до конца, он с благоговением прошептал:

– А кто это? Вчера же был не человек? Кто это поёт? Он ведь совсем молод? Какой красивый голос!

– Мы не хотим, чтобы о нём узнали. Он действительно ещё ребёнок. Представь, что будет, если о нём узнает наше Министерство? Поверь, в мире много оборотней, и многие захотят поживиться на них за счёт того, кто может их исцелить, кто хочет, по доброте сердца, вернуть им возможность нормально жить.

– Он ваш сын?

– Что?! – удивлённо посмотрел на магла Люпин.

– Ну, вы так говорите о нём, – смутился юноша, – Хотите защитить, и у вас у вас становится такой взгляд... как будто вы видите его, скучаете… Вы его спрятали? Чтобы они, из вашего Министерства, не нашли?

– Он в школе, и я вынужден взять с тебя ещё один обет. Я верю, что ты никому не расскажешь, но есть чары, против которых ты бессилен, и которые могут заставить тебя всё рассказать.

– Я понимаю, – кивнул Джон и, после того, как ритуал завершили, посмотрел в глаза мужчине, – А что будет, если кто-нибудь узнает? Я могу помочь?

– Нет, но спасибо. Я не жалею, что ты увидел меня и обо всём догадался, – ответил на взгляд Ремус, – Сегодня ты ещё побудешь здесь, а завтра я сам отвезу тебя к родителям. О магическом мире тебе будет напоминать лишь браслет и твоя сила. Ты заметишь, что твои чувства становятся более восприимчивы, мышцы увеличатся, ты будешь более ловким и сильным. Думаю, через полгода изменения завершаться, но не используй свою силу во вред другим.

– Обещаю, – честно произнёс мальчик, – А вас я когда-нибудь ещё смогу увидеть?

– Нет, Джон, это опасно. Когда в Министерстве поймут, что ты вернулся домой и спокойно учишься, они могут устроить за тобою слежку.

– Но ведь есть телефон, Интернет, – не согласился парень, – Письма, в конце концов.

– Почту тоже могут проверять, и у нас письма приносят совы. Как ты думаешь, что подумают твои родители, если к тебе прилетит сова с привязанным к лапе письмом?

– Что кто-то из моих друзей издевается над бедной птичкой, – усмехнулся Джон, представив реакцию матери.

– Не волнуйся, теперь ты справишься и без меня, – потрепав парня по волосам, Ремус наложил на себя чары, вышел из комнаты и направился в гостиную, где его дожидался мастер зелий.

Глава 28. Вступление в должность

Чарли проверял молодняк, когда чуть не спалённый молодыми драконами филин опустился ему на плечо. Закрыв птицу, мужчина, подав знак товарищам, покинул загон, пока его друзья отвлекали дракончиков.

– И кто догадался прислать тебя днём? – держа донельзя испуганного филина, проворчал Чарли, – А ты везучий, не многие долетают… живыми.

Отвязав конверт и успокаивающе гладя филина, мужчина посмотрел на подпись, сделанную неровным детским почерком. Какая-то странная радость заполнила сердце, а желание отругать незадачливого отправителя куда-то испарилось. Письмо было от крестника. Показав товарищам «10 минут», он распечатал конверт, достал пергамент и принялся читать:

«Чарли (мне ведь можно звать тебя по имени?), спасибо за подарок! В школе у меня всё отлично, мы с друзьями часто бываем в библиотеке, любим читать. Ты же ничего не имеешь против Блеков и Малфоев? Они замечательные! Можно попросить тебя? Чарли, напиши нам о драконах. Очень интересно, какие они бывают?! А какой самый маленький? А самый большой? А самый опасный? Пожалуйста, а то здесь так много книг, и мы не очень разобрались в них. Тедди»

Мужчина улыбнулся (уж о драконах-то он знал всё), но вдруг взгляд метнулся к фамилии «Малфой». Чарли нахмурился, думая, как бы поделикатнее сказать крестнику, что с Малфоями лучше не связываться? И зачем сыну Пожирателя было заводить дружбу с отпрыском истинного орденца, уже не говоря о том, что лорд Малфой в курсе «особенности» Люпина-старшего? Явно этот союз подстроен Малфоем, и ничего хорошего от такой дружбы ждать не приходится.

Но, с другой стороны, если он вмешается, то крестник может его не простить, и тогда он действительно его потеряет. Решив пока оставить всё как есть, Чарли подозвал помощника и отдал ему птицу, чтобы филин отдохнул перед обратной дорогой, а сам, спрятав письмо, вернулся в загон.

* * *

Перси Уизли стоял перед Визенгамотом. С сегодняшнего дня он официально вступал в должность министра магии. Уже больше часа мужчина слушал напутственные речи древних магов и ведуний и вот, наконец, слово взял Скримджер:

– Мистер Уизли, я не сомневаюсь в том, что вы будете замечательным министром магии, – отрывисто и чётко, глядя на молодого человека, сказал Руфус, – Я всегда буду рад помочь вам советом, но, думаю, вы справитесь и без меня. Позвольте пожелать вам удачи на этом посту.

– А теперь, по традиции, мистер Уизли, вы имеете право на желание. Вы кого-нибудь хотите повысить, уволить, назначить на новую должность? – спросил сухонький старичок, который возглавлял заседание вместо Дамблдора (директор пожелал остаться в школе).

– Я хочу уволить одного человека без права на восстановление и работы в Министерстве, – твёрдо произнёс Перси. Рон стоял с каменным лицом, готовый пережить эти несколько минут унижения и позора.

– И кого же?

– Мисс Долорес Амбридж, – выдал новый министр.

– Меня?!!! – взвизгнула женщина, хватая ртом воздух.

Рон хлопал глазами, растерянно смотря на старшего брата. Впервые за много лет он смотрел на Перси без презрения, а лишь с крайним удивлением и даже какой-то благодарностью (?). А Перси вдруг ответил на его взгляд и чуть улыбнулся ему.

– Да вы не можете так поступить! Я всю жизнь горбатилась…

– Первый приказ министра не обсуждается, – выдал председатель.

Кто-то из мракоборцев незаметно наложил на женщину заклятие немоты. Покраснев от гнева и явно чем-то грозя, Амбридж встала и покинула зал, споткнувшись по пути к выходу и чуть не упав. Несколько человек закашлялись, скрывая свой смех (явно кто-то из молодых сотрудников), многие были растеряны, озадачены и удивлены.

– Я одобряю ваш выбор, – кивнул преемнику Скримджер, – И ещё раз поздравляю с победой.

* * *

Дамблдор сидел в своём кабинете и ждал нового преподавателя ЗОТИ, которого сегодня должно было прислать Министерство. Бруствер несколько часов назад уехал из страны в Норвегию, где заключил договор об охране какого-то важного объекта. Директор очень надеялся, что его верный мракоборец расскажет, кто его нанял, и что именно охранять, но тот так и не проронил ни слова, как будто дал Непреложный обет (ну не будет же он до сих пор сердиться из-за такой мелочи, как проигрыш на выборах и скрытие несущественных данных?).

Ну, с мракоборцем он ещё разберётся, а вот кого пришлёт Министерство? Судя по записки, полученной им сегодня утром, должен прийти мужчина – педагог с опытом работы, отлично разбирающийся в ЗОТИ, не раз сталкивающийся с тёмной магией и сражающийся в войне с Лордом на стороне Света – идеальный кандидат в союзники против Северуса и слизеринцев!

В дверь постучали, Дамблдор разрешил войти и перед его взором предстал не кто иной, как Ремус Люпин в дорожном плаще и с потрёпанным чемоданом в руках.

– Ремус, мальчик мой, ты получил моё письмо? Я рад, что ты здесь, нам надо поговорить о твоём мальчике, – Встал директор, приветственно распахнув объятия. Он ещё до Рождества посылал оборотню записку, но тот, почему-то, явился только теперь. Наверняка путешествовал в поисках заработков.

– Я слышал, что вам нужен учитель? – скинув плащ и перекинув его через руку, спросил Ремус.

– О, мальчик мой, я сожалею, но тебя не было, и я вынужден был обратиться в Министерство, – изобразил раскаяние Дамблдор, садясь в своё кресло и жестом предлагая оборотню сесть напротив.

– Я в курсе, – Ремус открыл чемодан и вытащил какую-то бумагу, – И поэтому вынужден был пойти в Министерство.

– Это было опасно, – покачал головой директор, – И мне очень жаль, мой мальчик, что тебе отказа…

– Меня приняли, – перебил мужчина и положил перед Дамблдором копию договора.

Непонимающе посмотрев на Люпина, директор перевёл взгляд на бумагу. Несколько минут в кабинете стояла звенящая тишина, Ремус и портреты с интересом специалистов рассматривали ошарашенного таким поворотом событий директора.

– Что ж, я рад за тебя, мой мальчик, – наконец, выдавил Дамблдор, в голосе которого никакой радости слышно не было, – Но ты уверен? Ты же знаешь, как это опасно…

– Здесь учится мой сын, за которым, кстати, вы просили проследить, – он вытащил записку самого директора и положил на договор, – И я не стал бы рисковать, если бы знал, что моё присутствие здесь несёт с собою хоть какую-то опасность, – и Ремус положил на стол профессора последний листок – справку от главного целителя, где напротив его диагноза стояло «условно исцелён».

– Это невозможно, – прошептал Дамблдор. Взяв в руки бумажку, он сначала поводил над ней палочкой, потом попробовал применить какой-то странный серебряный прибор, и даже посмотрел через пергамент на свет, но никаких признаков подделки так и не обнаружил.

– Есть лекарство. Я не первый. Я не знаю того, кто дал мне его, – отрывисто сказал Люпин, когда директор перестал издеваться над листком, – И я считаю, что, будучи в школе, лучше смогу защитить Тедди и повлиять на него.

– Да-да, мой мальчик, ты прав, – раздумывая, какую пользу может принести данная ситуация, закивал Дамблдор. В том, что необходимо было узнать, что за лекарство помогает оборотням, он не сомневался. Но вопрос: как именно это сделать? – Ремус, я рад, что ты снова здесь. Позволь проводить тебя до твоих комнат.

– Спасибо профессор, но я помню, – остановив уже поднимающегося со своего кресла директора, произнёс мужчина, – С завтрашнего дня я готов вести защиту. Всего хорошего, – чуть кивнув, он развернулся и вышел прочь, а Дамблдор удивлённо смотрел ему вслед: и когда Ремус стал таким?

* * *

Рон переминался с ноги на ногу, ожидая министра в его кабинете. Наконец, дверь открылась, и в просторную комнату вошёл Перси:

– Прошу прощения, разговор с министром маглов занял больше времени, чем я рассчитывал, – произнёс мужчина, проходя к своему столу, – Итак, мистер Уизли, я бы хотел, чтобы ваши люди обновили и усилили защиту на домах министерских работников. Учитывая, что с последней проверки защитных чар прошло больше десяти лет, я считаю подобные меры безопасности весьма обоснованными. Кроме того, необходимо усилить охрану и меры безопасности в Азкабане и Мунго, я не хочу, чтобы истории с побегом заключённых или пациентов повторились. Вы не нашли сбежавших оборотней?

– Нет, – на автомате ответил Рон, – Но есть данные, что один из пациентов вернулся домой – магл, найден в лесу недалеко от Бристоля, был доставлен в Мунго, когда его спутники вызвали магловскую скорую и полицию, обнаружив его недалеко от своей стоянки вместе с растерзанным телом ещё одного подростка.

– Установить слежку, – распорядился министр, – Выяснить, обращается ли он в полнолуние? Возможно тот, кто помог Люпину, замешан и в пропаже пациентов Мунго. Кроме того, необходимо выделить нескольких мракоборцев для приёма заявок от населения: обновление чар на домах и предприятиях, запись на обучение защитной магией. Профессор Марчбэнкс уже выделила своих людей, обучение защите будет проводиться для всех желающих в июле-августе.

– Я всё устрою, – ответил глава Аврората, всё ёщё пребывая в прострации из-за событий последних 24 часов.

– Тогда на данный момент у меня всё, – отпустил его министр.

Рон развернулся и уже взялся за ручку, когда сознание вернулось в действительность, и он обернулся:

– Перси, что происходит? Почему ты уволил Амбридж, а не меня?

– Сядь, – указал на один из стульев мужчина, Рон подчинился, не отводя от него взгляда. Молодой министр встал и подошёл к нему, смотря сверху вниз, – Ты думал, что я уволю тебя из-за той ссоры? Рон, прошло 14 лет, отец давно мёртв, а ты до сих пор считаешь меня последней тварью? Я видел это весь месяц, пока ещё работал со Скримджером, и я понимаю тебя, что бы ты не думал. И всё же, я предпочитаю иметь дело с ни во что не ставящим меня младшим братом, чем с мисс Амбридж, которая запросто нанесёт мне удар в спину. Я достаточно изучил эту женщину и до сегодняшнего дня у меня хватало ума не ссориться с нею. Я знал, что ты разорвёшь то письмо, что я прислал тебе, когда эта женщина устроилась в Хогвартс, так же, как и знал, что почту читают, а, значит, у меня есть шанс втереться к ней в доверие. Думаешь, я не понял, что это она натравила на Поттера дементоров? Да я сам слышал её приказ, и мне хватило рассудка притвориться глухим и слепым. Сегодня был единственный шанс избавиться от неё: если бы у меня была возможность, я бы запер её в Азкабане, но, к сожалению, такого приказа я не мог отдать, я ограничен в своих действиях, даже теперь. Я стал таким, каким ты меня видишь в последние годы, не от хорошей жизни, подумай об этом. И я лучше стерплю удар от тебя, нежели упущу возможность сделать наш мир хоть чуточку лучше. Можешь идти, если будет, что сказать, твоя должность позволяет приходить в любое время без записи, но я надеюсь, что мои приказы будут соблюдаться, и что мне не придётся оказывать давления на тебя своей властью в результате неподчинения в связи с личностными мотивами, а не объективными причинами.

– Да, министр, – у главы Аврората просто не нашлось других слов. Голова шла кругом, он еле понял смысл последнего предложения, да и всей речи брата. Да что вообще происходит?!

Медленно встав, Рон на негнущихся ногах пошёл к двери, у которой обернулся и ещё раз посмотрел на брата, после чего кивнул и вышел, плохо соображая и никого не замечая на своём пути. И ни он, ни новый министр не заметили притаившегося в тени коридора у двери заместителя главы отдела магического законодательства, который держал в руках кипу бумаг. Теодор Нотт долго смотрел в сторону ушедшего главы Аврората, и так и не занёс в этот день законопроекты, с которыми должен был ознакомить министра, подпись которого была необходима для их рассмотрения Визенгамотом и внедрения в жизнь.

* * *

Как только Кингсли узнал о предательстве Дамблдора (а как ещё это можно назвать?), он стал искать причины, и, как истинный гриффиндорец, полез в самое пекло. Не задумываясь, он высказал Дамблдору в лицо всё, что о нём думает, но директор был терпелив, и даже не пригрозил увольнением. Тогда Кингсли сам написал заявление, но он так и не представлял, куда ему ещё податься? Не может же он вернуться в Министерство после того случая с Хогсмидом, когда по его вине была буквально стёрта деревня и убита не одна сотня ничем не повинных магов, старающихся вообще не участвовать в войне.

Хотя Дамблдор всё предусмотрел: не успела копия заявление дойти до отдела образования, как от главы Аврората, мистера Рональда Уизли, пришло предложение вернуться на службу. Кингсли долго вертел официальное письмо в руках, но выбирать особо не приходилось, и он согласился.

Да и вообще, был ли у него выбор последние десять лет? Почему-то ему тогда казалось, что, разгадай он в тот год тайну Снейпа, и всё встало бы на свои места. У него даже как-то появилась безумная мысль, что Блеки, вечно крутящиеся около этого предателя, никто иные, как пропавшие Малфой и Поттер, но он быстро отказался от этой мысли: да Поттер с Малфоем, будь они в здравом уме, никогда бы не пошли в школу, когда их разыскивает каждый второй по всей Англии! Но мысль опять вернулась, когда, после побега Снейпа, Блеков и Грейнджер, он услышал от Уизли и тогда ещё Браун о том, что у блондина была метка. Однако не было достоверных сведений, была ли метка у исчезнувшего Драко Малфоя? И вот теперь снова мысли возвращаются к этим загадочным Блекам. Он случайно услышал разговор Дамблдора самим с собой. Выходило, что Снейп выжил в той бойне в Хогсмиде, более того, Итон Блек считает его своим дедом!

Блеки были гриффиндорцами, и одно это рушило все заключения. От слизеринцев он бы ждал любой гадости, любого подлога, но вот от гриффиндорцев… Тогда он так и не смог выяснить правду: как всегда был слишком горяч и поспешен, чтобы довести всё до ума, наделал массу ошибок и в результате сам себя выставил дураком.

Он даже в объединении школы тогда не смог разобраться: ну да, кто-то очевидно напугал деток, составил для них план действий, а сам ушёл в тень во всей этой неразберихи. И всё ведь началось с поступлением тех же самых Блеков, чьё семейное древо он знал теперь практически наизусть. И никаких концов. Как будто из воздуха появились! Он перекопал всю магическую лондонскую библиотеку, но так и не нашёл, каким заклинанием мог спрятать сыновей Регулус Блек. А вот вступление в род Малфоя и Поттера вполне возможно, вот только нужно либо чудо, либо прямой потомок рода Блеков, проведший кровный ритуал. В чудеса мракоборец не верил, а прямых потомков на момент побега этих двоих уже не существовало. И опять тупик. Как же это бесило на него! Столько труда, и снова никаких зацепок!

А ещё директор тут со своей уверенностью, что Поттер мёртв! Уже не раз Кингсли думал всё бросить, но мысли опять возвращались к началу, и он ничего не мог с этим поделать. Снейп, Блеки, Поттер, Малфой, Грейнджер, Снейп… И так бесконечно. Уже не раз, после очередного учебного года, он думал несколько недель отдохнуть в Мунго: поговорить с психиатром, пройти курс восстановления… Он и Дамблдору-то не говорил о своих догадках, потому что понимал, что его явно направят на лечение в психиатрическое отделение больницы. Если уж директор не верил, что Снейпу нельзя доверять (что для мракоборца было всегда очевидным), то что Дамблдор скажет, когда он заикнётся о Блеках? Он явно помешался на них, это и самому Брустверу было очевидно.

Сейчас суббота, уже завтра вечером должен прибыть новый преподаватель ЗОТИ. Кажется, Министерство всё-таки нашло ему замену. Тяжело вздохнув, мужчина заказал себе ещё кружку медовухи. Он находился в «Кабаньей голове», которая тогда мало пострадала от огня и взрывов, а бармен был одним из счастливчиков, которым удалось выжить.

Дверь распахнулась, и в трактир вошли два человека в чёрных мантиях и с закрытыми лицами. Осмотревшись, они направились к столику, за которым сидел мракоборец.

– Мистер Бруствер, у нас к вам предложение, – глухо сказал один из вошедших, садясь за стол.

– Я вас слушаю, – ответил мужчина, которому уже было всё равно, и ни до чего не было дела.

– Мы знаем, как вы можете исправить свою ошибку с деревней, – сел второй.

– Это нельзя исправить, – принимая свой заказ, однотонно ответил мужчина, – Они все убиты, и времени уже не вернуть.

– Мы не оживим погибших, – согласился первый, – Но вы можете помочь спасти жизни других.

– Я не целитель, и никогда не имел к этому склонностей, – ответил мракоборец, смотря на янтарную жидкость в своей кружке.

– Это неважно. Приходите по этому адресу сегодня ночью, и вы всё узнаете, – второй передал ему клочок пергамента, после чего оба незнакомца встали и покинули трактир, так ничего и не заказав.

* * *

Бруствер долго мял пергамент с адресом и пометкой, что его ждут с 11 до часа ночи. Он не чувствовал опасности, но, возможно, это из-за того, что он не очень трезв? Однако, что ему ещё терять? И, вернувшись в Хогвартс и выпив отрезвляющее, он без десяти одиннадцать, выйдя за территорию школы, трансгрессировал в один из магических кварталов Лондона. Дойдя до покосившегося невзрачного домика, он постучал в дверь.