Текст книги "Во всем виноваты лишь Малфои (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

* * *

Придя на завтрак, ребята уже были в курсе всего, что произошло накануне в кабинете директора. Вчера после отбоя, когда они вернулись в свою комнату из покоев Основателя, перед ними появился эльф, который сказал, что его зовут Добби, и передал, что их ждёт Ремус. Вместе они решили, что не уедут из школы, и что сделают всё, чтобы директору не было, к чему придраться. Они отлично поняли, во что влезли.

Про устройство, оставленное под столешницей директорского стола, они не сказали, решив сначала подгадать удачный момент и забрать его. Кроме того, они не стали менять своих планов, просто слегка скорректировали их в связи со сложившейся ситуацией.

– Что это? – перед ребятами опустились пять сов, с какой-то деревянной коробкой.

– «От Лили и Лоры», – прочитал Итон, – Наверное, краски.

– Чур, приступаем через неделю, – кинув взгляд на директора, сказал Лоренц, – Пусть успокоится.

– Ага, замётано, – согласился юный Блек, тоже не жаждущий увидеть разъярённое лицо профессора.

* * *

Ремус был вне себя от беспокойства, когда в его покои через камин пожаловал Северус и рассказал обо всём, что произошло. Не найдя детей, он догадался, что ребята, скорее всего, в комнате Основателя, хотя, вполне возможно, они в гостиной, куда ему путь воспрещён. Вернувшись к себе, он рассказал Снейпу о своей неудачи в поисках слизеринцев. Спокойно кивнув, зельевар призвал домовика и приказал, чтобы, как только дети объявятся в своей комнате, он привёл их сюда.

Не дождавшись ребят, Северус отбыл, сказав, что они все ждут вестей и готовы оформить перевод на домашнее обучение. Однако троица настояла на том, что хочет остаться и будет предельно осторожна с директором. Отправив записку с помощью чёрного дракончика, они получили «добро», и все остались в школе. Скоро должно было быть полнолуние, и сюда придут целители и мракоборцы. Вздохнув, мужчина отправил детей в их гостиную и сам ушёл спать.

И вот теперь, сидя за преподавательским столом, он гадал: что же прислали его неразлучной троице? И, главное, кто прислал? По взгляду, брошенного на какого-то не выспавшегося Дамблдора, он понял, что посылка по душу директора. Конечно, он не сомневался, что мальчики будут осторожны, но всё равно волнение за них поднялось в душе с новой силой, и он решил ни за что не спускать с троицы глаз, и во что бы то ни стало защитить их даже от незначительных наказаний.

Глава 36. Полнолуние

Первое полнолуние на Базе. Бруствер проследил, чтобы за час до восхода луны все оборотни были в своих комнатах. Когда он проверил последнего, в Центр явились пятеро человек. Двоих новых представили как Лиса и Ястреба. Наблюдать остался только Паук, остальные отправились в лабораторию, пройти в которую, как выяснил мракоборец, постороннему действительно невозможно.

Вот луна взошла, но, к изумлению Кингсли, никто из оборотней так и не обратился, кроме тех новых, кто пришёл чуть больше недели назад и не слушал так называемое «лекарство» (если это действительно было оно). Прошла ночь, но он так и не дождался, чтобы хоть кто-то из восьми испытуемых стал волком. А Паук, осмотрев с рассветом новеньких и минут десять поговорив с каждым, попрощался и исчез вместе с теми, кто всю ночь провёл в лаборатории.

* * *

Этой же ночью мисс Амбридж встречалась в закрытом кафе в Лютном переулке с несколькими подозрительными личностями.

– Деньги не проблема, я хочу, чтобы всё было чисто, и всё должно выглядеть, как нападение бывших Пожирателей.

– Нет проблем, мадам, но нам как минимум нужен месяц, – сказал мужчина с повязкой на глазу.

– Почему ток долго? – недовольно спросила женщина.

– Мы установили слежку за его квартирой. Мы должны быть уверены, что всё пройдёт гладко, – ответил пожилой мужчина с шрамом на лице.

– Идиоты! Он давно разругался со своей семьёй. В доме три человека, один из которых – ребёнок. Неужели так сложно их прикончить? – заверещала Амбридж.

– Почему бы просто не похитить мальчика? – предложил последний, даже бровью не повёдший при крике женщины, – Он будет в ваших руках, и никаких жертв.

– Нет, я хочу, чтобы они сгорели заживо, чтобы этот выскочка умер любым способом, чтобы ни о нём, ни о его семье я больше не слышала!

– Как будет угодно, – сказал человек со шрамом, – Мои люди исполнят заказ в лучшем виде.

– Да уж постарайтесь, иначе я всех вас в Азкабан упрячу, – злобно ответила женщина.

Ещё минут двадцать проговорив и обсудив все детали, все четверо трансгрессировали, оставив на столе несколько галеонов за выпивку.

Но они не обратили внимания на завсегдатаев кафе – двух внушительной комплекции мужчин, ведущих дела с кем-то третьим. А Кребб и Гойл прекрасно слышали весь разговор, попутно заключив выгодный контракт на поставку редких артефактов в свой магазин, находящийся неподалёку.

Но не одни они были свидетелями данного заговора. В самом углу, пьяный в стельку, но ещё не до конца потерявший способность воспринимать информацию, сидел за столиком мужчина в каком-то тряпье с бутылкой огневиски в обнимку. «Надо передать записку Дамблдору» – появилась ясная мысль в затуманенном сознании. Достав из кармана помятое перо и замусоленный кусочек пергамента, он кривым неразборчивым почерком написал несколько фраз, после чего сунул всё обратно в карман и, положив бутылку под голову, Наземникус Флетчер так и заснул.

* * *

Однако не только Амбридж вынашивала свои планы. В лесах где-то на северо-западе Англии свирепствовала одна из самых многочисленных стай оборотней. Её вожак, Сэтан Йондж, некогда один из помощников Сивого, разведал о том, что появилось лекарство. Этой ночью он устроил бойню, приказав напасть на всех в стае, кто хотел исцелиться. Женщины, дети, слабые волки – все они не имели шансов против яростных, одурманенных луной боевых оборотней. Не многим удалось бежать, не многие остались живы…

Из сотни человек почти половина была убита, а чуть больше десяти удалось скрыться… На рассвете, когда оборотни обратились, с Сэтаном осталось лишь тридцать человек, настроенных крайне враждебно к тем, кто изобрёл «лекарство». Они считали это посягательством на свою свободу, объявлением открытой войны магов (а кто ещё мог додуматься до такого?) оборотням. Сначала аконитовое зелье, которое усыпляет сущность волка, а теперь ещё и полное исцеление! У большинства оборотней нет магии, у них есть только дар, которого их теперь собираются лишить. И они собирались сражаться, всеми силами не допустить распространения «лекарства», найти и убить тех, кто его создал, и кто его принял, изменив своей природе.

* * *

Майкл Аллисон – один из оборотней стаи Йонджа, был в той группе, которая на днях встретила исцелённого оборотня. Старик был на седьмом небе от счастья, и всё говорил, что никогда больше не превратится и предлагал послушать какую-то музыку, но они отказались. Сэтан пришёл в ярость, узнав, что они не убили старика, и что кто-то изобрёл лекарство. Собрав всех, вожак объявил новость всей стаи, но, ведать, не думал, что будут такие, которые обрадуются возможности исцелиться. А такие были, притом, большинство. Что-то грозно прорычав, Йондж забрал пятерых своих помощников и ушёл в свою пещеру.

И вот теперь, за несколько часов до полнолуния, мужчина узнал, что вожак намеревается убить всех неугодных. И ведь луна никому не даст трезво соображать! Да и сейчас уже большинство почти невменяемы (никто в стае не пил Волчье противоядие).

– Ребекка! – увидел он ту, что искал, и бросился к ней.

– Дорогой, что случилось? – женщина удивлённо посмотрела на своего взволнованного и бледного супруга. Их обратили вместе, когда она была на пятом месяце. Целителям не удалось спасти их малыша, но год назад они приняли обращённую девочку, от корой отказались родители.

– Уходите, забирай Диану, – отрывисто пропыхтел мужчина, – Сэтан сошёл с ума! Он всех сегодня убьет!

– Что? Но куда мы пойдём? – прижав к себе десятилетнего ребёнка, испуганного и с ужасом ждущего предстоящее превращение, отчаянно спросила женщина.

– Куда угодно. Ты знаешь, что есть лекарство, вы должны найти тех, кто его раздаёт. Вы должны излечиться, – прижав её и дочь к себе, хрипло прошептал мужчина.

– А ты? Я не уйду без тебя!

– Я должен предупредить остальных, – покачал головою мужчина, – Если сумею сбежать, я вас найду. Но я не могу уйти и оставить остальных умирать только за то, что они хотят жить нормально. Я люблю тебя, Ребекка, и всю жизнь любил… Береги Диану, спасайтесь.

– Папа, не уходи, – заплакала девочка.

– Малышка, я всегда буду с тобой, – Майкл снял с себя обычный магловский крестик и повесил на шею дочери, – Прощайте, – и мужчина, дождавшись, пока они скроются из виду, развернулся и быстро пошёл к тем, у кого были дети.

Однако мало кого он успел предупредить. Один из людей Йонджа его услышал и, достав перочинный нож, набросился на него. Реакции оборотня помогли увернуться, и Майкл прокричал, как только мог:

– Спасайтесь! Уводите детей! Сэтан убьёт всех, кто хочет исцелиться! Бегите!!!

Остриё ножа оставило глубокий порез на плече, в стане было замешательство: мало, кто верил, что вожак пойдёт на такое, а Аллисон, хоть и был приближённым Йонджа, но был постоянно в тени и не обладал тем авторитетом, что другие боевые оборотни. Однако силы ему было не занимать, и Майкл сумел выбить нож и повалить противника:

– Чего вы ждёте?! Бегите!!! – повторил он, срывая горло. Он заметил, как несколько человек направляются в сторону, стараясь не привлекать внимания, но большинство не восприняли его всерьёз, – Луна!!! Вас всех убьют!!!

Но вот появился и сам Сэтан со своей свитой из десятка лучших оборотней стаи. Раздались крики, мужчина свалился с того, кого прижимал к земле, боль во всём теле, все инстинкты на пределе – началось превращение, а через несколько минут вой вожака, призывающий к атаке… А дальше – ад.

Сознание на удивление осталось ясным. Мужчина увидел, как вожак, не спеша, надвигается на скулящего в ужасе волчонка. Один мощный прыжок, и он на пути Йонджа. Вожак рычит, веля убираться и нападать на других, он ещё не знает, что Майкл тоже мечтал о лекарстве и готов защищать «предателей» до последней капли крови.

Волчонок оказался смышленым и рванул в лес, вожак кинулся следом, но Майкл нападает, не давая убить ребёнка. Завязывается бой. Краем глаза Аллисон замечает, что волчонок скрылся в лесу. Рычание, вой, невыносимый скулёж… Оборотни нападают на оборотней… Одни пытаются спасти свою жизнь и защитить перепуганный молодняк и самок, которых отрезали от спасительного леса, а другие настроены лишь убивать.

Сэтан издаёт победный вой, одолев соперника, Майкл из последних сил поднимается с одной только мыслью: убить того, кто всё это устроил. Но рана смертельна, сил не хватает, он даже не долетает, и падает в паре метров от вожака. Для него это конец. Последнее – это мысль о дочери и Ребекке, и запах сырой земли… А через несколько секунд произошла трансформация, и на мокрой от крови земле остался красивый человек с перекушенной шеей…

* * *

А в Хогвартсе в это время целители поздравляли профессора ЗОТИ Ремуса Люпина с официальным выздоровлением. Директор и все деканы, присутствовавшие при эксперименте, никак не могли уложить в голове информацию о том, что от лекантропии можно исцелиться. Мракоборцы о чём-то совещались в углу, но с целителями не спорили. В результате только под утро мужчину, наконец, оставили одного. Директор дал ему выходной, чтобы он мог выспаться после такой неспокойной ночи, когда Ремусу пришлось почти пять часов провести в созданной мракоборцами клетке, пока те не убедились, что оборотень и не думает обращаться. И вот теперь, счастливо убрав справку о выздоровлении в портфель, Ремус развалился на широкой кровати, улыбаясь какой-то дикой радостной улыбкой. Но усталость взяла своё, и через полчаса мужчина уже спал, видя во сне золотую ящерку, благодаря которой он больше не превратится.

Глава 37. Не стоит злить дракона

Вторую неделю в школе был полный бедлам. А началось всё с одной картины, которая появилась на стене напротив кабинета директора. На рисунке было изображено два мага – Альбус Дамблдор и Люциус Малфой, притом, Малфой, преклонив колено, целовал руку директора, над которым была надпись: «Падайте ниц пред своим Лордом». Директора чуть удар не хватил, когда, выйдя утром на завтрак, он увидел такой подарок, подписанный «Драконами». Несмотря на то, что рисунок не двигался (за исключением глаз, которые Лоренц нарисовал своими карандашами), в краску явно было что-то добавлено: то ли вечный клей, то ли ещё какая-то гадость, но убрать рисунок так никто и не смог (а покрасить стену никто не догадался). Теперь его занавешивал огромный гобелен, изображающий какой-то замок в лесу.

Несмотря на все старания Дамблдора сделать так, чтобы студенты ничего не узнали, на следующий день в «Придире» вышла статья под заголовком: «Привет директору», которая была подписана теми же «Драконами». В тот же день в школу прибыл лорд Малфой, который унизил директора перед всей школой, сказав, что тот прикрывает виновных, а, значит, действительно мечтает, чтобы перед ним поклонялись, как перед Лордом. А когда Дамблдор предложил перенести разговор в свой кабинет, Малфой так витиевато сказал, что директора давно пора гнать из школы поганой метлой, что вообще мало кто понял, что блондин имел в виду. Пригрозив напоследок тому, кто сделал рисунок, посадить его родителей в Азкабан, а самого художника сослать в магловский приют без права возвращения в магический мир, Малфой ушёл, так и не заметив, как смотрит вслед ему его же сын.

Однако, не успела школа успокоится, как «Драконы» преподнесли новый сюрприз: намазали кресло директора волшебным клеем, применив какое-то вещество, чтобы клей застыл не сразу. В результате за завтраком весь Большой зал валялся на полу от смеха, наблюдая за тщетными попытками Дамблдора встать. Учителя разогнали студентов только тогда, когда директор разозлился до такой степени, что стал громко ругаться, обещая все кары небесные тому шутнику, кто это сделал. И, конечно же, в ближайшем выпуске «Придиры» «Драконы» поведали всему магическому сообществу о злоключениях Дамблдора, предоставив и соответствующие колдографии; а директор, несмотря на все свои старания, так и не смог найти виновных.

И вот, два дня назад «Драконы» снова нанесли удар по авторитету директора: двери Большого зала оказались заперты изнутри, и никакие заклинания на них не действовали. Пришлось двери взрывать. Как выяснилось, кто-то просто скрепил засов магическим скотчем, а хитрый механизм испортил обычной жвачкой. Но мало было этого, так ещё на спинке директорского трона была красиво выведена аккуратная надпись: «Тиран магического мира», а на самом кресле лежала небольшая коробочка с Чёрными метками, подписанная всё теми же ненавистными «Драконами». Притом, сладости не были ни отравлены, ни политы каким-либо ещё зельем или веществом. Эти «Драконы» явно издевались над ним, а он ничего не мог с этим сделать. Даже в редакцию «Придиры» не удалось попасть.

И вот сейчас Дамблдор сидел и мрачно просматривал очередную статью «Драконов». Дверь в Большом зале восстановили, надпись на троне прикрывал чехол, но он всё рано то и дело ловил на себе насмешливые взгляды учеников (особенно слизеринцев). Как же это всё бесило!

– Ремус, мой мальчик, не мог бы ты взять расследование на себя? Ты же понимаешь, как нам важно найти этих «Драконов»?

– Боюсь, у меня на это не будет времени. Сейчас, когда количество часов ЗОТИ увеличили… – прекрасно зная, что директор не отступится, протянул Люпин.

– Но, мальчик мой, я прошу тебя, – не сдавался Дамблдор, – Ты же знаешь, что я слишком занят, чтобы заниматься этим лично. Если хочешь, я поговорю с мадам Марчбэнкс, и мы увеличим тебе жалование?

– Ну если это не бесплатно, – с расчётливостью, очень удивившей директора, посмотрел на него мужчина, – То, пожалуй, я посмотрю, что можно сделать.

– Я буду тебе очень благодарен, – всё ещё выбитый из колеи статьёй, фальшиво улыбнулся Дамблдор, после чего повернулся к своей заместительнице, – Минерва, а не устроить ли нам родительское собрание?

– С чего бы это? – поперхнулась соком, который пила, женщина, – Альбус, сколько я здесь преподаю, ты ни разу не занимался подобной ерундой.

– Ну, я подумал, что было бы неплохо узнать мнения родителей насчёт организации уроков, правил, питания, – как бы между прочим гнул своё Дамблдор, – Конечно, многие работают и не смогут присутствовать, поэтому, думаю, стоит пригласить бабушек и дедушек наших учеников.

Ремус закашлялся, скрывая свой смех, в то время как МакГонагалл решала: не пора ли написать в попечительский совет, чтобы Дамблдору предоставили внеочередной отпуск? Последние события явно повлияли на его психику.

– И где ты, Альбус, предлагаешь устроить собрание? Нам, минимум, нужен Большой зал.

– Не преувеличивай, Минерва, у нас не так много чистокровных и полукровок, тем более, не у всех есть бабушки и дедушки, – блеснул глазами директор, – Но раз ты так считаешь, то давай пригласим с каждого курса и факультета по одному человеку, тогда на собрание придёт только 28 магов – не так уж и много, вполне все вместимся в учительской.

– И чьих же родных вы собираетесь пригласить, директор? – включился в разговор Бёрн.

– Начнём с первого курса, – улыбнулся энтузиазму профессоров Дамблдор, – В Гриффиндоре и Хаффлпаффе нет никого: не будем же мы приглашать маглов? Райвенкло – подходит только Уизли, ну а Слизерин – в живых столь дальние родственники остались только у Флинта и Блека. Но, учитывая, что у Дэвида родные в Чехии, и им сложно будет добираться, оставляем Блеков. Вот видишь, Минерва, всего два человека с первого курса. Теперь второй…

* * *

Последние недели для ребят были очень интересными. Директор снизил планку подозреваемых до третьего курса, но вот считать, что всё сотворили младшекурсники, явно ему и в голову не придёт. Благодаря предусмотрительности Лили и Лоры, рисунок Лоренца так никто и не смыл. Что именно рисовать, решал сам блондин, так что он отомстил не только директору, хотевшему сделать из него Лорда, но и отцу, который его не замечал. Да и идея с живыми глазами была превосходна – картина смотрелась очень эффектно, а изображение Малфоя-старшего на этот раз далось мальчику легко, он даже получал удовольствие, прописывая подобострастное лицо отца, обращённое к надменному и до сумасшествия довольному директору.

Идея со стулом была полностью по плану «Драконов», который они составляли на каникулах, а вот с Большим залом они всё провернули при помощи Добби, который сам вызвался помочь, когда ребята подписывали директорский трон. Так что вышло даже лучше, чем они хотели, а уж статьи девочек – просто высший пилотаж.

– Что у нас дальше? – вернувшись вечером от Ремуса, ребята развалились на кроватях, в предвкушении улыбаясь: мужчина рассказал им о предстоящем родительском собрании и о том, что думают на этот счёт остальные.

– Могу ещё один рисунок ночью сделать, – предложил Лоренц, повернувшись к другу, – У меня как раз одна идейка есть.

– Было бы классно, – одобрил Итон, – Украсим стены Хогвартса.

– Давайте на двери учительской, – представив реакцию преподавателей, захихикал Тедди.

– Не забудь отца предупредить, – зловеще улыбнулся блондин.

– Смотри, чтоб МакГонагалл плохо не стало, – насмешливо хмыкнул Блек.

– Не волнуйся, плохо будет директору, просто дядя Рем может не так всё понять, – усмехнулся слизеринец.

* * *

Минерва МакГонагалл, первая после завтрака поднявшаяся к учительской за журналом, в шоке замерла, смотря на дверь. Там был рисунок: директор в красно-золотой мантии во весь рост, упирающий руки в бока и смотрящий презрительно и высокомерно, на голове была корона и сверху надпись: «Все – пешки, я – король». Кроме этого на стене с обеих сторон от двери с подписью: «Мои друзья» были изображены с одной стороны – вампиры и оборотни в лесу при полной луне, а с другой – великан, сидящий у пещеры, на коленях которого сидел сам Волан-де-Морт. Рядом с оборотнями была приписка: «Не все мы плохие, но хорошие к вам и на милю не приблизятся, директор». А в довершении всего, горгульи, которые, по идее, должны были сторожить учительскую (и, в отличие от той, что охраняла кабинет Дамблдора, могли видеть и говорить) были с завязанными чёрными лентами глазами и заклеенными скотчем пастями.

Пока Минерва разглядывала это произведение искусство, к ней присоединились Флитвик, Бёрн и Люпин.

– Не дурно, у них есть вкус, – усмехнулся Ремус.

– У кого? – повернулась к нему женщина.

– Вы не заметили, Минерва? – заклинанием освободив горгуль от чёрных повязок, он одну из них передал женщине.

– «Драконы», – с усмешкой прочитала она вышитую золотыми нитками надпись.

– Надо сказать директору, чтобы искал среди Хаффлпаффа, – посмотрел на вышитую перед надписью эмблему, изображавшую морду дракона, Бёрн, негромко рассмеявшись, – Чёрный и жёлтый – это их цвета.

– Здесь золотой, – автоматически исправила МакГонагалл.

– Вы хотите подставить под удар свой факультет? – с интересом посмотрел преподаватель зелий на женщину.

– Я? Что? – Минерва не сразу поняла, что он имеет в виду, но, как только до неё дошло, тут же пошла на попятную, – Вы правы, Альфред, определённо это жёлтый цвет.

– Но что здесь произошло? – Флитвик взмахом палочки избавил горгуль от скотча и обратился к ним, – Что вы видели?

– Мы как раз хотели отдохнуть, – прохрипела одна из горгуль, – А тут всё потемнело...

– Он даже не извинился! – возмущённо перебила вторая, – повязал какую-то тряпку, а когда я хотела позвать на помощь, заклеил рот этой дрянью!

– Почему вы думаете, что это «он»? – спросила Минерва, сразу поняв, что «Драконы» прикрывались перуанским порошком мгновенной тьмы. И, по крайней мере, их должно было быть двое, чтобы одновременно повязать обе статуи.

– Девушкам не подобает подобное поведе… – начала первая, но вторая опять перебила, возмущённо проверещав:

– А кто ещё, кроме мужчин, на такое способен? Хулиган наверняка хотел спереть журнал и исправить оценки!

– Так вы не видели это? – Бёрн указал на дверь и стены позади горгуль, те скосили глаза и чуть повернули головы (двигаться они практически не могли).

– Недурно-недурно, – усмехнулась вздорная горгулья.

– У него талант, – прокомментировала более спокойная, – Но слишком резковато, да и на директора школы рисовать такое – это не дело.

– И вы ничего не слышали? – спросил ещё не потерявший надежду найти юного художника Флитвик.

– Нет! – резко сказала вздорная, – Наверняка он применил заклятие Тишины.

– Был шорох и негромкие шаги, – ответила вторая горгулья, – Но они вели себя тихо.

– Так «они» или «он»? – уточнила Минерва.

– Да какая разница, сколько их было? – проверещала горгулья, – Я слышала только одного, но могла быть и банда. Возможно, один рисовал, а десять его дружков наблюдало в стороне.

– Когда стало темно, я не прислушивалась, – ответила другая, – Но уходило несколько человек, притом, их шагов было почти неслышно.

– Спасибо, – поблагодарил горгуль Ремус, про себя отмечая, что стоит похвалить ребят за безупречную работу: опять никаких улик и свидетелей, кроме атрибутики «Драконов» и убеждённости горгуль, что завязать им глаза у девушки не хватило бы наглости.

А директор до самого обеда был не в курсе произошедшего, так что в этот день все ученики смогли насладиться творением Лоренца, который в это время обдумывал уже новый сюжет для граффити.

Преподаватели же, когда Дамблдор, услышав про картину из громких разговором студентов, опрометью кинулся к учительской (после чего созвал экстренный педсовет) и стал возмущаться их бездействием, просто ответили, что давно просили украсить стены перед учительской гобеленами и, так как директор отказал в их скромной просьбе, посчитали, что рисунок неизвестного художника – всё равно лучше, чем ничего. Подобное отношение так шокировало Дамблдора, что он несколько минут не мог связать и двух слов. В результате, не только были повешены гобелены позади горгуль, но и старая дверь заменена новой, на которой была красивая резьба (на гладкие поверхности у директора началась аллергия, кроме того, на такой двери невозможно восстановить рисунок или создать какой-то новый (по крайней мере, на это надеялся директор)).

Однако, как и следовало ожидать, в следующей же «Придире» на полстраницы была колдография стены и двери с рисунком, а также горгуль с завязанными глазами. Не выдержав этого, Дамблдор в очередной раз отправился в Лондон в редакцию журнала. Ребята, узнав об этом, выяснили у Ремуса пароль от директорского кабинета и, воспользовавшись мантией-невидимкой (на этот раз про картины они помнили), забрали своё записывающее устройство и весь вечер прокручивали запись, думая: можно ли её как-то использовать?

Глава 38. «Придира» и родительское собрание

Здание редакции журнала было видно лишь сотрудникам, охранялось оно так мощно, что Министерству и не снилось, да и бывший штаб Ордена значительно уступал «Придире». Лавгуды, насколько выяснил директор, почти не покидали издательства и жили в том же здании, где-то наверху. Единственная возможность связаться с ними – это письма, но на просьбы о встрече они с удивительным постоянством отвечали отказом, как и игнорировали вопросы о личности интересующих Дамблдора авторов и «советы» прекратить печатать их статьи.

Почему директор не запретил журнал в школе? Так только потому, что не привык сдаваться, а запрет означал бы его неспособность справиться с ситуацией. Да и он столько когда-то вытерпел бредовых статей Скитер, что посчитал себя способным проигнорировать и статьи этих авторов. Но они-то писали правду, да притом так, что им верили все. А Скитер, как назло, вместо того, чтобы копать под соперников, написала даже несколько статей в их поддержку и согласилась со всем, что эти авторы написали о нём, да и от себя добавила грязи, притом, правдивой (с чем был совершенно не согласен директор, и в чём не сомневалась половина магического населения страны).

И вот теперь Дамблдор стоял у почтового ящика для посетителей. Редакция должна была быть где-то здесь, но вот ни он, ни его люди так с войны и не сумели пробиться сквозь защищающие и скрывающие чары, которые, похоже, каждый месяц обновлялись. Не сумели орденцы выследить и Лавгудов или кого-то из тех, кто работал в издательстве. Осложнялось всё тем, что большая часть авторов не состояла в штате, а просто присылала свои статьи в журнал, как и те, кто ему был нужен. Остальные же не представляли особой ценности, так как были связаны клятвой (как выяснил один из его орденцев, так и не сумевший устроиться на работу в «Придиру»), и не могли выдать ни имена, ни дать пропуск в само издательство.

Походив минут десять рядом с красным ящиком и не дождавшись хоть кого-нибудь из сотрудников журнала, директор выругался и достал пергамент и чуть помятое перо:

«Уважаемый мистер Лавгуд! Не могли бы вы уделить мне несколько минут. Я бы хотел обсудить с вами один важный вопрос. Буду вас ждать, директор школы магии и волшебства А. Дамблдор»

Написав, он сложил записку и сунул ящик. Но не успел он убрать перо, как его письмо вылетело обратно. На пергаменте красовался красный штамп: «Отклонено».

Недоумённо повертев листок, Дамблдор решил попробовать ещё раз, и написал с обратной стороны:

«Мисс Лавгуд, не могли бы мы с вами встретиться? Ровно десять лет прошло с момента вашего окончания Хогвартса, и мне бы очень хотелось узнать, как сложилась ваша жизнь? Пр-р Дамблдор»

На этот раз перо он убрал, и даже задумался на несколько минут, но вот пергамент опять вылетел, и на этот раз внизу чёрной пастой было приписано:

«О, так для вас сейчас лето? Или вы потерялись во времени? Понимаю, я тоже иногда забываю, какое сегодня число или год – да это часто не важно. Десять лет было тем летом, и мы с отцом отмечали это – вы ведь читали о наших путешествиях за морщеногими кизляками и фиолетовыми жабазмеями? Я собираюсь подавать заявление на звание эксперта по редким существам. Как вы думаете, Министерство согласится? Ведь вы же знаете, что там новый заговор – против лучших учённых. Они не хотят признавать наши заслуги и всячески мешают исследованиям. Спасибо, что волнуетесь за меня, до свидания, Полумна»

И как она умудрилась всё это написать за пять минут?! Дамблдор в шоке огляделся вокруг, наивно надеясь, что нужное здание всё-таки появится. Не теряя оптимизма, он написал девушке ещё одно письмо, но и на него, и на последующие, приходила одна и та же фраза, написанная уже красным: «Простите, профессор, но я занята». Не добившись ничего другого, Дамблдор вернулся в школу.

Зайдя в свой кабинет, он почувствовал, что кто-то здесь был. Но ни картины, ни домовики ничего не видели, так что Дамблдор сослал это на усталость, накопившуюся за весь день и, наплевав на обязанность присутствовать на ужине (в конце концов, никто ведь не в курсе, что он уже вернулся), пошёл наверх, в свою комнату.

* * *

Всю неделю школа готовилась к небывалому событию – первому родительскому собранию за всю историю Хогвартса (по крайней мере, сведений о том, что когда-то проводилось что-то аналогичное, никто не нашёл). «Драконы» на время затихли, был лишь небольшой прецедент с блевательными батончиками, которыми потравилась половина школы, но никаких признаков того, что это устроили именно «Драконы» не было. И никто не обратил внимания, что, если не считать слизеринцев, то батончики достались только тем, кто поддерживал Дамблдора. Слизерин же получил «лакомство» практически в полном составе: во-первых, это снимало с факультета все подозрения (как посчитали ребята), а во-вторых они подкинули батончики лишь тем, кто когда-то сомневался в том, что они достойны этого факультета. Конечно, пришлось и самим глотать эту гадость, чтобы их не заподозрили, но это было даже забавно, тем более мадам Помфри первокурсниками занялась в первую очередь, и они достаточно быстро получили противоядие.

И вот теперь студентов разогнали по гостиным, а профессора ждали прибытия приглашённых на собрание магов. Одной из первых в кабинете директора появилась Молли Уизли, и сразу начала расспрашивать Дамблдора об успехах своей внучки, так что директор на добрых полчаса попал в капкан женщины, пока на помощь не пришла Минерва, деликатно вмешавшаяся и сообщившая, что все остальные уже прибыли и ждут в Большом зале.

Удивившись тому, что пропустил появление шпиона, директор, не переставая отвечать на вопросы миссис Уизли, повёл её в Большой зал, но и там мастера зелий он не увидел.