Текст книги "Окопники"

Автор книги: авторов Коллектив

Василий Лебедев – Кумач

СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА

 
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.
 
 
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!
 
 
Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
насильникам, грабителям,
Мучителям людей.
 
 
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!
 
 
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать,
Поля ее просторные
Не смеет враг топтать!..
 
 
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!
 

22 нюня 1941 года

ПАМЯТЬ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

Предлагаемый Вам, уважаемый читатель, сборник произведений писателей, поэтов, публицистов – участников Великой Отечественной войны не случайно является заключительным томом краевой Книги Памяти – этого скорбного списка павших, отдавших жизни на алтарь Победы.

Суровые, лаконичные строки: фамилия, имя, отчество, год рождения, воинское звание, дата гибели, место захоронения. В них спрессованы годы суровых испытаний, выпавших на долю нашего народа; сотни тысяч трагических судеб лучших сынов и дочерей, павших смертью храбрых на полях сражений, погибших в плену, сожженных в лагерных крематориях, пропавших без вести, умерших от ран…

Многие их имена Вы встретите в произведениях авторов – фронтовиков, создавших книгу – «Окопники». Они прошли сквозь ад Великой Отечественной войны плечом к плечу с теми, кто пал в жестоких боях. Их также метили вражеские пули и осколки, они также не раз смотрели смерти в глаза. Просто им больше повезло, они уцелели, вернулись живыми… Потому в своих повестях, рассказах, очерках, поэмах, стихотворениях и песнях писатели – фронтовики с такой документальной точностью, правдивостью и мастерством показывают тяжелые будни дыхания войны, грохот кровавых сражений и светлые незабываемые образы своих однополчан – братьев по оружию.

«Окопники» – таким необычно емким и образным словом назвали они свою книгу – достойный памятник тем, чьим мужеством, преданностью Родине, отвагой и кровью добыта Великая Победа, чьи имена навечно останутся в памяти народной.

Враг был силен, коварен и беспощаден. Минувшая война была самой кровопролитной и страшной из войн, пережитых нашим народом.

Гитлеровская клика, опираясь на военно– экономический потенциал поверженной Европы, вымуштрованных, отравленных ядом папизма и расизма солдат и офицеров вермахта, двинула вооруженные до зубов полчища на Восток, поставив своей целью в кратчайший срок уничтожить нашу страну, ее исторические центры, превратить территорию СССР в жизненное пространство арийцев – завоевателей, поставить на колени наш народ, обратив его в рабов.

Вопрос стоял о жизни и смерти государства и всего народа.

В годину нависшей опасности миллионы советских людей, движимые высокими патриотическими чувствами, как и в прежние времена, поднялись на борьбу и самоотверженно бились с врагом, защищая свободу и независимость своей Родины. Шли осознанно, проявляя невиданную дисциплину, стойкость и самоотверженность.

Неисчислимы жертвы Великой Отечественной войны. Из каждых ста воинов 1924 года рождения, начавших четырехлетий ратный путь, только трое возвратились с кровавых полей Великой Отечественной. Такова страшная статистика войны. И поэтому в народной памяти не только слава одержанных побед, но и горечь отступлений, окружений 1941–1942 годов, скорбь по понесенным потерям.

Но народ и его армия выстояли, и мы победили!

Сейчас, спустя пятьдесят лет после победоносного завершения войны, можно услышать и прочесть: «Надо сказать всю правду о войне». А кто мешал говорить эту правду раньше? Находятся даже такие, которые договариваются до того, что, может быть, не стоило бы сопротивляться немцам. Но разве воспоминания прославленных полководцев Г. К.Жукова, А. М.Василевского, К. К.Рокоссовского, И. С.Конева, А. В. Горбатова, романы К. Симонова, Ю. Бондарева, И. Стадшока и других фронтовиков – вымысел? Нет – это достоверное, честное повествование о тех трагических и героических годах. И представленные в этой книге произведения писателей– окопников – истинная правда о войне, о величии духа нашего солдата, проложившего путь к Победе. Вот почему мы в неоплатном долгу перед фронтовиками, и павшими, и оставшимися в живых. Вот почему мы говорим: «Память о войне священна и неприкосновенна!»

Время неумолимо. Самым молодым участникам Отечественной войны уже под семьдесят. Все меньше остается живых свидетелей тех огненных лет.

О войне сказано и написано много, но далеко не все, потому что за Родину сражались миллионы, и у каждого была своя война, своя судьба. И часто память безымянных солдат хранит неизвестные еще страницы Великой Отечественной, суровую правду о войне…

Не раз уже предпринимались попытки переписать историю Великой Отечественной по конъюнктурным соображениям. Но, как бы ни маскировали свои изыскания эти авторы, их попытки обречены на провал. А война – это память миллионов. Она без прикрас передает из поколения в поколение славу солдат нашей многонациональной Родины.

В этой книге собрались под одной обложкой авторы – окопники, сражавшиеся с оружием в руках под Москвой и в Сталинграде, Севастополе, на Курской дуге, штурмовавшие Кенигсберг и Берлин. Все они – воины – освободители, поднимавшиеся в атаку в свинцовую вьюгу, с честью пронесшие 'Знамя Победы, – пришли в литературу после войны, в меру своих сил и способностей стали летописцами и вместе со всеми поднимали из руин города и станицы. Это не могло не сказаться на их высокой гражданской позиции и их творчестве, в чем может убедиться читатель.

Горько сознавать, что часть нынешнего поколения утрачивает память и охаивает своих дедов и отцов, чьим трудом Россия была превращена в могучую державу, чьими ратными подвигами была добыта Победа над фашизмом.

А ведь в каждой хате и в городской квартире смотрят с простенков на нас оставшиеся навечно молодыми воины Великой Отечественной. И по сей день их все еще разыскивают родные и близкие, однополчане. И, может быть, кто‑то найдет их в Книге Памяти среди сотен тысяч безвестных солдат, павших на поле боя или замученных в гитлеровских лагерях смерти.

Военные раны окопных солдат ноют и кровоточат и поныне.

Нельзя не согласиться с редактором этой книги, членом Союза писателей России, генерал – лейтенантом Г. Василенко: «Пусть не думают, то павшие не слышат то, что говорят с них потомки».

Обо всем этом – произведения живых свидетелей грозного лихолетья – многолетний труд фронтовиков.

Потомок Великой Победы прикоснется к документам священной войны нашего народа с немецким фашизмом, и станут святыми для него судьбы российских солдат, заслуживших вечную славу

за мужество, терпение, величие. Историк же, закрыв книгу, получит богатейший материал о писателях-окопниках, летописцах вторжения фашистских орд на нашу землю.

Победа в Великой Отечественной войне навечно останется в памяти народной!

Владимир Бабешко,

ректор Кубанского государственного университета, член – корреспондент Академии наук

ВАРАВВА Иван Федорович

Мои далекие предки, в прошлом – реестровые казаки Запорожской Сечи. По грамоте императрицы Екатерины Второй переселились на Кубань в составе Черноморского Казачьего Войска.

В конце гражданской воины дед Никита Савельевич вместе с семьей переезжает на жительство на Дон, в украинскую слободу Ракова ныне г. Новобатаиск, где я и родился 5 февраля 1925 года. А в период коллективизации и «голодовки» отец возвращает семейство на нашу традиционную родину.

Летом 1942 года из рядов истребительного батальона станицы Староминской я ушел добровольцем на фронт, на защиту Отечества. В боях на Кубани, под станицею Крымской был ранен и тяжело контужен. Принимал участие в освобождении ог врага Украины, Белоруссии, Польши.

Войну завершил в Берлине в звании сержанта роты автоматчиков. Награжден орденами Красной звезды и Отечественной войны – первой степени, боевыми медалями.

В послевоенное время окончил Московский литературный институт им. М. Горького при Союзе писателей. В поэзии – ученик Александра Твардовского.

С 1956 года был слушателем Высших сценарных курсов Министерства культуры РСФСР, где работал в сценарной мастерской А. ПДовженко.

После окончания учебы в Москве возвратился на Кубань и в городе Краснодаре был сотрудником отдела культуры в редакции газеты «Советская Кубань».

Возглавлял Краснодарскую краевую писательскую организацию. Трижды избирался депутатом Краснодарского краевого Совета.

Автор тридцати поэтических книг, изданных в Москве и на Кубани, включая сюда книги – сказки для дегей и сборник фольклорных произведений «Песни казаков Кубани».

«Отвоевались мы, честно отвоевались в большой и победоносной войне, а потом армейская тема с поля нашего внимания ушла. А вот мы берем творчество довольно значительного круга молодых поэтов – я имею в виду К. Ваншенкина, Е. Винокурова, В. Федорова, И. Варавву, и видим, что в сегодняшней армии есть много интересного и поэтичного…»

/Из доклада Алексея Суркова «Молодая поэзия» на Втором Всероссийском совещании молодых писателей в 1951 году./

* * *

А. Твардовский

ЗАВЕТ КНЯЗЯ СВЯТОСЛАВА

 
Ветер, ветер,
Недоброе небо, —
Взбушевалась ковыльная даль.
В тучах солнце колышется слепо,
И поля покрывает печаль.
 
 
Кони ржут на курганах унылых,
А внизу, накликая грозу,
Печенежские сдвинулись силы,
Зубья копий держа на весу.
 
 
Только идолы стынут, безмолвны,
Над ковылыюстью лики подняв,
И поник пред дружиной комонной
Весь израненный князь Святослав.
 
 
Святослав…
– Эй вы, ратники – други!
Встанем грудью к врагу, как один.
Еще звонки мечи и кольчуги, —
Значит, Русь посрамить не дадим.
 
 
А стонать под врагом ей негоже —
Как в неволе ей сеять и жать?..
– Там, где ты свою голову сложишь,
– Там и нашим на травах лежать, —
 
 
….Други спят в каменистой постели,
Только время не стерло их след.
Только идолы вдруг потемнели,
И прошла ровно тысяча лет.
 
 
Ветер, ветер,
Недоброе небо, —
Взбушевалась пшеничная даль.
В тучах солнце колышется слепо,
И поля покрывает печаль.
 
 
Пушки бьют по курганам унылым,
И опять, накликая грозу,
Подступают фашистские силы,
Автоматы держа на весу.
 
 
И опять в этом поле бывалом,
Где раскинут был княжеский стан,
Под развернутым знаменем алым
Кликнул клич молодой капитан.
 
 
И схлестнулись две крепкие стали,
На куски разломав тишину.
Боль утерли с лица,
Устояли!
Словно предки
тогда,
в старину.
 

РАЗВЕДКА

 
Ветер, ветер – солдатское счастье!
В опустелой степи не сгони,
Не кромсай мое солнце на части,
От нежданной беда заслони.
В удивительно белых халатах,
В ослепительно белом снегу —
Пробираются полем ребята
В оборону на том берегу.
Ветер, ветер такой…
Холодина!
Все живое в тепле залегло.
Обжигает дубленую спину,
Полирует глаза, как стекло.
Может, белую пляску нарушив,
Из заснеженного угла
Хрястнет выстрел, нацеленный в душу.
– Эх, ветрище…
Была не была!
Мне об этом гадать не годится, —
Лучше думать о смерти врага…
Ох, свистит, эх, метет и клубится
Ледяная сквозная пурга!
Можно с ветром рассыпаться в поле,
Раствориться в блескучей пыли.
Грудью землю сдвигая до боли,
Приподнялся передний:
– Пошли!..
Колыхнулися вьюгою белой,
Размахнулись в землянках чужих,
И пошли охладелые в дело
Белотелые
Финки – ножи.
А когда принесли из разведки
«Языка» па плечах тишины,
Ничего не сказали…
Как дети,
Окунулись в пушистые сны.
 

ПЕРЕД АТАКОЙ

 
Пять минут осталось до атаки
По армейским ходикам – часам.
Потухают жгучие цигарки,
Ветер бьет наотмашь
По глазам.
 
 
Пять минут…
Покуда на приколе
Частый гром солдатских каблуков, —
Осветилось дрогнувшее поле
Синей сталью
Вскинутых штыков.
 
 
Полевые алые горошки
Зашатались в утренней росе.
Золотые знойные сережки
За звенели, двигаясь в овсе.
 
 
Самолеты ринулись и танки,
Пушки в белых облаках пальбы.
Пять минут неполных
До атаки…
Холодеют спины и чубы.
 
 
Хмуро и предельно терпеливо
Все того, что сбудется,
Мы ждем.
Смотрим сквозь нескошенную ниву,
По которой, падая,
Пройдем!
 

АТАКА

 
Когда метет Во все широты
Мужское злое: «Душу – мать!..» —
Никто распластанную роту
Не может с наледи поднять.
 
 
Дрожат чубы,
Сердца седеют,
Грохочут залпы у виска.
И в ту минуту апогея
Ты в землю вдавлен…
До броска.
 
 
Она шевелится под нами,
Земля родимая, сама.
А позади – Россия – мама,
А впереди —
Огонь и тьма.
 
 
И страх суровый и холодный.
Мохнатый ужас той поры…
Тогда Иван,
Курносый взводный,
Рванет наган из кобуры.
 
 
Махнет рукой с пол – оборота
И прыгнет с наледи: «А – а-а!..»
Рванется взвод его….
И рота,
А там и армия сама.
 
 
И гневный миг короткой
Схватки
Приблизит майский наш салют.
Его потом на плащ – палатке
С пробитой грудью унесут.
 
 
А парень родом был с Кубани,
Он превозмог и боль, и страх,
Звезда мерцает
На погоне
С безбрежной млечностью в глазах.
 

ПУШКАРЬ

 
В тишине, после трудного боя,
Он присел на горячий лафет,
Пот со лба вытирая рукою,
Липкой крови и пороха след.
 
 
Он глядит в потемневшие дали —
Соловьи о весне говорят.
Приднепровский рубеж отстояли:
Самоходки и танки горят.
 
 
Из‑под каски глубокая складка
Через лоб пушкаря пролегла.
Потому – броневая атака
Беспримерной атакой была!
 
 
Это было, пожалуй, не просто —
Так плеснуть огоньком по врагам!..
Молодые лесные березки
Припадают к его сапогам.
 
 
И покуда никто не заметил,
Как и тревоге мальчишеских лет, —
Стал возвышен собой он и светел,
Головою пшеничною – сед.
 

ПЕСНЬ НЕРАСТРЕЛЯНОЙ ХАТЕ

 
Подступили к горам, с боевыми потерями,
Каждый воин был отдыху краткому рад.
Был начальник у нас в полковой артиллерии:
Капитан, под фамилией местной Курлат.
 
 
Сам он пушки со смыслом поставил по скату,
Сапоги заблестели, кубанка на нем.
– У меня в Неберджаевской – ридная маты…
– Как возьмем Неберджаевку, там отдохнем!
 
 
Нова хата моя – па высоком помосте,
Мать зарубит курчёнка, наварит лапши:
Приглашаю свою артиллерию в гости…
– Ты, пока, шутковагь капитан не спеши! —
 —
Подошел землячек, старшина батареи:
– Хата третьей по краю, стоит на пути.
– Поспешай‑ка сюда, командир, поскорее
– И в подзорные стекла свои погляди.
 
 
Взял бинокль Курлат, ивняки раздвигая,
Нетерпенье с волненьем большим не тая.
Огорошен казак:
– Ой ты ж, мама родная… —
– Хата так же стоит да она, не моя!
 
 
У крылечка фашисты, как юркие крабы,
Лезут в хату – из хаты,
Туда и сюда.
Под сараем танкетка и танки с крестами, —
Да не только лишь в эгом большая беда.
 
 
На подворье не видно ни пса, ни курчёпка,
Мама, тронута горем, спешит в погребок.
А сопатый верзила соседку – девчонку
Ухватил за подол и в сарай поволок.
 
 
Подошел генерал…
Доложил генералу:
– Производим готовность для точной стрельбы!
– Ну, а что же Ваш дом?..
– Виден мало – помалу… —
Третьим с краю стоит от безвестной судьбы.
 
 
– На слепую судьбу, капитан, не надейтесь, —
– Сам решай, что как надо, кубанец Курлат!
К пушкам лучшие встали стрелки – батарейцы
И вогнали в стволы громобойный заряд.
 
 
Первый пробный снаряд громыхнул в огороде,
А второй – сараюшку с боков расшатал.
Устремились фашисты бежать по дороге —
Тут‑то их и накрыл атакующий шквал.
 
 
Похвалил генерал:
– Постарались, ребята!
– Так и будем в фашистского змия шмалять!
– Батареей полка не расстреляна хата,
Даже стекла от улицы можно вставлять. —
 
 
… Мать упала на грудь дорогого сыночка,
Охладелой душою своей трепеща.
И пока батарейцы дремали в садочке —
Напекла лавашей, наварила борща.
 

Я ОТБИЛ СЕЛО…

 
Я отбил село…
На поле боя,
Над текучей русскою водой
Сплю в траве: гранаты – в изголовье,
Автомат с рожками под рукой.
У того села в цепях пехоты
Мы ползли…
А поле рыл снаряд,
На шинелях вражьи пулеметы
Хлястики срезали у ребят.
Я уснул легко и слышу телом
Землю ту, что Родине вернул.
За зеленым садом поределым
Первый взвод мой тоже прикорнул.
Я отбил село трудом и кровью,
Плечи в липкой саже и в пыли.
К моему склоняясь изголовью,
Вечер, клонит травм до земли.
Спится мне:
За светлою рекою Не строчат кусты из ППШа,
А жуют траву степные кони —
Радости исполнена душа!
 

МЕДАЛЬ

 
Я сидя спал в разрытой щели,
Уткнувшись в жесткий воротник,
К уюту шапки и шинели
За восемь месяцев привык.
 
 
Был сон холодным и тягучим,
Местами розовым чуть – чуть.
А по холмам дымились тучи,
Означив наш победный путь.
 
 
Вниз по реке дома пылали,
Чернела степь – был страшный бой.
Когда фашиста отбивали
Последней силой огневой.
 
 
К утру по речке все потухло,
Ракета желтая извилась.
И… выстрел!
Гром над громом ухнул:
Атака снова началась.
 
 
Опять приземистые танки
На наши брустверы ползут,
И я песок смахнул с ушанки,
Не попадая зуб на зуб…
 
 
Огонь, и дым, и скрежет стали.
Метались люди под холмом.
России пахари пахали
Снарядом, пулей и штыком.
 
 
Я бил и бил, дыша неровно,
По синим вспышкам в полосе
И до последнего патрона
Стрелял, куда стреляли все.
 
 
Отвис ремень на потной шее,
И автомат затих в дыму.
Я шел, шатаясь, по траншее.
Куда?.. И сам я не пойму.
 
 
На дно солдаты оседали,
Зажав гранаты в рукаве…
Кто с желтым пятнышком медали,
Кто с медной пулей в голове.
 
 
А вражий танк матерый, дюжий…
Громаду чем остановить?
Вот – вот пойдет топтать, утюжить —
Живых в траншее хоронить.
 
 
И мы гремучие гранаты
Швырнули в пасть ему… и в бок!
И враг споткнулся воровато.
Уткнулся в дымный потолок.
 
 
Живые… Вышли мы к оврагу.
Отважным – золото наград.
– А мне?
За что мне «За отвагу»?..
– За то, что выдюжил, солдат!
 

БАЛЛАДА ОБ ОГНЕ

 
– Огонь!.. —
Огонь я вызвал на меня!
Подносчики снаряды подхватили,
Наводчики бусоли закрутили:
Огонь, огонь железный на меня…
– Огня прошу, настильного огня!
 
 
Пускай пылает камень и броня,
Меня берут в позорный плен
Фашистский…
Моею кровью красят камень мшистый,
Орут вовсю, ликуя и браня.
– Огонь, огонь предельный па меня!
Огня, сынок, добавь сюда огня!.. —
 
 
Моя душа багряна от горна,
Я сам, кузнец и властелин металла.
Но, коль в огне земля загрохотала,
Идет беда коварна и страшна:
– Давай огня,
Еще разок – огня.
Огонь… Огонь палящий на меня!.. —
 
 
И берег наш, и луг заречный дальний
Всегда мое ценили ремесло:
Я молот знал и в звоне наковальни, —
Клепал лемех и ладил чересло…
Осколков горсть, своих, вошло в меня.
– Прошу огня…
Последнего огня!
 
 
Мои враги мне больше не страшны, —
Считают их дубы из‑под ладони;
И надо мной склоняются в поклоне
Все пахари родимой стороны.
… Сгорает день, стрекозами звеня,
Я – властелин металла и огня.
– Огонь – в меня!
 

ПЕРЕПРАВА

 
Как кровь, что алою была,
Не потечет обратно в тело,
Так жизнь, которая прошла, —
Не обретет свои пределы…
 
 
Верста ложилась по версте,
Средь грома дымного и звона.
Висели танки на хвосте
Немецкой панцирной колонны.
 
 
Врагом был взорван виадук,
Упал в небыструю Маглушу,
К реке сомкнули полукруг
И наши танки, и «Катюши».
 
 
Послали залп свой по врагу
И закрутились на пригорке.
Искали брод через реку,
Дыша огнем, тридцатьчетверки.
 
 
– Постойте!.. – им наперерез
– Бежит малец,
В фуфайке длинной.
Кричит: – Постойте ж, наконец!
 
 
Взорваться можно…
Дальше – мины.
За ним растерянная мать:
– Родные, милые… Браточкн!
Здесь можно броды отыскать, —
Его послухайте…
Сыночка!
 
 
– Поставил мимы немец – вор
– И слева к берегу, и справа.
А череч ениып мамкин двор
Нормальной будет переправа.
 
 
Ич танка вышел политрук:
– Хочяйскнй двор наклонно – ровен,
– Да мере» речку ну жен сруб,
А где возьмешь на это бревен?
 
 
Скачала мать:
– Ломайте дом!
Ведь он… Хорошая соснина.
Пока немые за бугром —
Давите, бейте сатанину. —
 
 
И стали хату разбирать —
Большую, теплую, родную.
– Не жалко, мать?
– Не страшно, мать?
– Переживем, перезимуем!
 
 
Откину в сломанный топор.
Убрала доску от фронтона.
Череччабор и череч двор
Пошла моторная колонна.
 
 
И все в историю ушло
Через подворье Кузнецова:
Ново – Петровское село…
Снега,
Окопы Подмосковья.
 
 
Забрел я в юность на пути:
Еще жива, совсем седая…
Светился орден па груди —
Ютилась бабушка в сарае.
 
 
… Как кровь, что алою была
Не потечет обратно в тело,
Так жнзнь, которая прошла —
Не обретет свои пределы.
 

Я УПАЛ У РАЗБИТОГО ДОТА

 
Под Бреслау, за Одер – рекою,
Я, споткнувшись, па камни упал.
Не заметил, как в зареве боя
От сомкнувшейся цепи отстал.
Я спешу, порываюсь подняться,
А сосед мой кивает: – Молчи!.. —
Тени сада на окна ложатся,
Над готической крышей – грачи.
Стены, двери и девушка в белом,
И такая вокруг белизна!
– Где я? Что я? —
Шепчу оробело.
А за дверью бушует весна.
Простынь мну непослушной рукою,
Неразборчивых мыслей накал..
Да ведь это за Одер – рекою
Я, споткнувшись, на камни упал!
Я упал у разбитого дота
И в бессилье лежал до утра.
И родная пехотная рота…
– Где пехотная рота, сестра? —
– Наклоняется девушка в белом:
– Вы в санбате у нас не один!
Ваша рога, понятное дело,
От Бреслау пошла на Берлин.
Громом танки ее прогремели,
Самолеты гудят в облаках.
Бьют «Катюши» по видимой цели.
Слышит мир ее кованый шаг.
– Не хочу этой белой палаты,
И диета бойцу не нужна.
Там ведь намертво бьются ребята,
Выдаст им паек старшина.
Ждет сержанта упавшего ротный —
Эх, какой командир мировой!
Он‑то знает, в победу влюбленный,
Что вернусь я здоровый, живой… —
И сестра улыбнулась приветно:
– Ваша рана в груди нелегка!.. —
По Берлинской дороге победной
Гравий бьют ветераны полка.