Текст книги "Принц Спиркреста (ЛП)"

Автор книги: Аврора Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12
Поцелуй

Анаис

Я просыпаюсь от неожиданности и удивленно сажусь. Не понимая, вопреки всему, я, видимо, заснула. Не могу сказать, как долго я спала, за окнами машины небо такое же мрачное и серое, как и перед тем, как я заснула.

Рядом со мной Северин освобождается от ремня безопасности. Оглянувшись, я понимаю, что мы остановились, припарковавшись за каким-то углом станции техобслуживания.

– Я не хотела засыпать, – говорю я, все еще немного ошарашенная и растерянная.

Северин ухмыляется. – Ты разговариваешь во сне, знаешь ли.

– Нет, не разговариваю.

– Говоришь. Ты бормочешь всякие вещи.

– Например?

– Например, мое имя. Снова и снова.

Я закатила глаза и расстегнула ремень безопасности. – Наверное, мне снился кошмар.

Мы выходим из машины, и я морщусь, разминая затекшие ноги. Воздух уже холоднее, чем когда мы покидали Спиркрест. Хотя дождя нет, его присутствие ощущается повсюду: в лужах, отражающих оранжевый свет фонарных столбов, в крошечных жемчужинах дождевых капель, свисающих с кончиков листьев, в запахе влажной травы и свежей грязи.

Мы расходимся, и когда я возвращаюсь к машине, Северин все еще не вернулся. Я пробираюсь сквозь деревья к краю небольшого пруда. За ним деревья становятся реже, и открывается вид на холмы и цитадели серых облаков.

Красивый вид. Присев на каменную скамейку у пруда, я подтягиваю под себя ноги и достаю из сумки этюдник и карандаш. Кончик карандаша скользит по странице, создавая очертания воды, травы, холмов и облаков.

Приближаются шаги, предвещая появление темного силуэта. Вместо того чтобы сказать что-то резкое или оскорбительное, Северин садится рядом со мной, потягивая ароматный черный кофе.

– Ты недавно разговаривала с родителями?

Я оборачиваюсь, нахмурившись. Не тот вопрос, которого я ожидала. – Нет, а что?

Северин не смотрит на меня. Его глаза направлены на пруд, но они немного стеклянны, как будто его взгляд обращен внутрь.

– Когда ты в последний раз с ними разговаривала? – задумчиво спрашивает он.

– Э-э... через несколько дней после моего приезда в Спиркрест? Давно это было.

У меня не хватает духу сказать ему, что мы с родителями почти не разговариваем. Это не то, что ему нужно знать. Это не то, что его должно волновать.

– Что они сказали? – спрашивает он.

– Ничего особенного. – Я пытаюсь вспомнить телефонный разговор, короткую беседу с мамой в перерыве между встречами. – Они спросили, все ли в порядке с перелетом, как я устроилась в Спиркресте, получила ли я свое расписание... ну и все такое.

– Они не спрашивали обо мне?

Я подавляю желание рассмеяться. – Нет. Они просто сказали, чтобы я попытался узнать тебя получше.

Он наконец-то поворачивается и смотрит на меня. Зеленый цвет его глаз кажется почти золотым в безлюдном дневном свете. Он смотрит на меня ищущим взглядом, в котором нет ни злости, ни обиды.

– Почему ты этого не сделала? – спросил он наконец. – Мы бы даже не встретились, если бы не та нелепая ночь в Cyprian .

– Я думала, что ты не хочешь этой помолвки, – честно отвечаю я. —Я подумала, что будет лучше оставить тебя в покое.

Он на секунду замолкает, но его глаза не отрываются от моих. Его красота странная. В ней есть какая-то уязвимая грань, что-то нежное и любовное. Завиток ресниц, слабая россыпь веснушек, лепестковая мягкость рта. Но есть в нем жестокость, и надменность. В его аристократическом носе, в наклоне бровей, в усмешке.

– Это немного грубо, ты не находишь? – говорит он высокопарным тоном.

Я пожимаю плечами. – Ты ведь тоже ко мне не подходил.

– Это другое дело.

– Почему? Почему для тебя должно быть одно правило, а для меня – другое?

Он делает неопределенный жест. – Из-за власти.

– Точно. Я забыла. Потому что ты – принц, а я – нищая, так?

– Нет. – Он вдруг усмехнулся. – Plutôt le roi et le trésor.²³

Он дразнит меня или провоцирует? Трудно сказать. Его эмоции всегда так обнажены, но его желания невозможно понять.

– Ну что ж, – мягко говорю я, – теперь мы встретились. Так в чем же проблема?

– Проблема в том, что одной встречи недостаточно. – Его тон стал немного угрюмым, и я наполовину ожидаю, что он скрестит руки и уйдет, как ворчливый ребенок, но он этого не делает. Он угрюмо продолжает. —Если мы не устроим хотя бы небольшое шоу, они вмешаются.

– Наши родители?

– Да.

К этому моменту, похоже, стало ясно, что у Северина состоялся разговор с его родителями, который мне еще предстоит. Возможно, они до него еще не дошли: они всегда заняты работой, встречами и светскими мероприятиями.

Но я также начинаю подозревать, что мои родители могут доверять мне немного больше, чем Монкруа доверяют Северину.

Если бы они не доверяли, я бы не смогла спланировать свой побег.

– Что за шоу? – медленно спрашиваю я.

Я не против этого предложения, но я бы предпочел узнать, что Северин имеет в виду, прежде чем что-то предпринимать. В небе раздается зловещий раскат далекого грома.

Он усмехается, доставая телефон.

В следующее мгновение его рука обвивается вокруг моей шеи, притягивая меня к себе. Я снова чувствую запах его духов, теплый, древесный аромат, напоминающий дорогую кожу и сандаловое дерево.

Подняв телефон, он обхватывает пальцами мой подбородок и целует меня в щеку. Его губы удивительно теплые. Раздается крошечный искусственный звук затвора, когда он делает снимок на телефон.

Затем он отпускает меня. Я сижу в ошеломленном молчании, а он с довольной ухмылкой переключается на экран. Очертания его поцелуя горячо светятся на моей щеке, как будто его губы были раскаленным металлом, когда он целовал меня.

Я провожу по нему кончиками пальцев.

– Вот так, – бормочет он. – Это должно их ненадолго заткнуть.

Я поднимаю бровь. – Сомневаюсь, что поцелуй в щеку убедит их в том, что мы влюбились.

– Я не пытаюсь убедить их, что мы влюблены, – говорит Северин, не отрываясь от своего телефона. – Я просто пытаюсь убедить их, что однажды мы сможем это сделать. – Он отправляет сообщение и поднимает взгляд, убирая телефон обратно в карман. – Почему? Ты расстроена, что я не поцеловал тебя в губы, trésor?

– Даже не думай об этом, – говорю я с легким смешком.

Он встает и потягивается, его верхняя часть слегка приподнимается, обнажая гладкую плоть и твердые мышцы. Я поднимаю глаза на его лицо, где уголки его губ кривит опасная ухмылка. – Это смелость?

– Это предупреждение.

Он качает головой. – Ну, можешь успокоиться. Я скорее поцелую каждую мерзкую жабу в этом пруду, чем твой рот.

Я встаю, откладываю этюдник и карандаш. – Хорошо.

– Отлично, – говорит он, поворачиваясь, чтобы направиться к машине. Затем он бормочет, достаточно громко, чтобы я мог его услышать: – Ах ты, чертова заноза в заднице.

– Зануда, – бормочу я в ответ.

– Золотоискательница.

– Жабий поцелуй.

Несмотря на нашу размолвку, остаток пути проходит в приятном спокойствии. Мы едем днем и в сумерках, серые облака становятся все темнее. Северин покачивает головой в такт музыке. Я попеременно рисую и смотрю в окно на проносящиеся мимо огни. Пейзаж проносится мимо, как во сне: тенистые горы, бархатные сосны, точечные огни.

Уже глубокая ночь, когда мы, наконец, приехали.

Мы остановились в местечке Корримор, расположенном в центре шотландского нагорья. Северин останавливается у деревенских домиков на берегу огромного озера, деревья и горы простираются вдаль под темным небом, усыпанным звездами.

Чем дальше мы ехали на север, тем меньше становилось уличных фонарей, пока мы не оказались в полной темноте. Теперь, когда мы приехали, единственным источником света были домики, фонари на мощеной парковке и звезды над головой.

Я выхожу из машины, оцепеневшая и дезориентированная ото сна. Я смотрю на небо с полуоткрытым от удивления ртом.

Захватывает дух от того, насколько по-другому выглядит небо, когда оно не окрашено в пурпурные и коричневые цвета фотозагрязнением. Наконец-то проявляется истинный цвет ночи – глубочайший оттенок синего, как ультрамарин, смешанный с диоксазиновым пурпуром. Луна – яркий полумесяц, острый, как лезвие, а каждая звезда – крошечный кончик ножа.

Я закрываю глаза и улыбаюсь, глубоко дыша. Это именно то, что мне было нужно. Черное пространство, расстилающееся вокруг меня, небо до самого горизонта и дальше. Безмолвное, но мощное присутствие озера, гор, всего, что здесь живет.

Северин произносит мое имя, возвращая меня к реальности. Он берет наши чемоданы и ведет меня к одному из коттеджей. Судя по машинам и автобусам, выстроившимся на парковке, большинство остальных уже приехали. Внутри выделенного нам коттеджа нас встречает прекрасный интерьер. Деревянные балки, кремовые ковры и уютные диваны, большие дымоходы и кучи поленьев у потрескивающих каминов. Лестница ведет наверх, в спальни, а коридор наверху выходит в гостиную.

– А, мисс Нишихара, Монкруа, вы добрались, – радостно говорит мисс Годрик, вставая из-за кухонного стола, за которым она сидела и печатала на ноутбуке.

Она говорит нам о том, что у нас есть комнаты. К моему огромному облегчению, у каждого есть своя комната. После этого она вручает нам маршрутные листы на завтра, а затем уходит, поскольку мы прибыли последними из нашей группы и у персонала есть своя каюта.

Как только она закрывает за собой дверь каюты, следует взрыв аплодисментов и криков. Студенты выходят из своих комнат, неся бутылки, прохладительные напитки и стопки пластиковых стаканчиков. Несмотря на долгую и утомительную поездку в автобусе, спать, похоже, никто не хочет.

Схватив свой чемодан, я пытаюсь направиться в свою комнату, но Северин берет меня за руку и останавливает.

– Ты вернешься на вечеринку? – спрашивает он с легкой улыбкой. – Вечеринки по случаю поездки в резиденцию – это легенда, настоящий ритуал посвящения.

– Учитывая то, что случилось в прошлый раз, когда я пошла на вечеринку, не думаю, что было бы разумно идти, – говорю я, вскидывая бровь. – Ты не согласен?

Его глаза опускаются с моих, задерживаясь на моем рте. Затем он возвращает свой взгляд на меня и слегка ухмыляется. – Справедливо.

– Ну ладно. – Я ухожу, слегка помахав рукой. – Приятного аппетита.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но колеблется, а потом, похоже, решается. Безразличным взмахом руки он поворачивается и уходит. Я спешу в свою комнату, закрывая за собой дверь.

Прикроватная лампа горит, освещая теплым светом большую кровать, деревянную мебель и маленькую старомодную печь в углу. На полу рядом с печью стоит корзина с поленьями и ветками. Окно выходит на озеро, в зеркально гладкой глади которого отражаются звезды в ряби серебряного блеска.

Почистив зубы и умывшись, я скидываю с себя одежду и падаю на кровать. Босые ноги скользят по гладким холодным простыням, а голова погружается в мягкую подушку.

Глубокий стук громкой музыки, гул голосов и смех уже заполнили каюту. Я переворачиваюсь на бок, поглубже укутываясь в одеяло. Несмотря на то, что я дремала во время путешествия, я чувствую себя измотанной, глаза слезятся от недосыпа.

Я думаю, не уснуть ли мне, но стоит мне закрыть глаза, как я тут же погружаюсь в черную бездну. Сон поглощает меня в безмолвную тьму.

Глава 13
Бутылка

Северен

Я отпиваю глоток вина из бутылки, зажатой в кулаке, и две капли попадают мне на язык.

Держа бутылку перед собой, я встряхиваю ее. Мои глаза расширяются. Она пустая. Странно – она была полной, когда я брал ее с кухонного острова.

Опустившись на диван, я откинул голову на мягкие подушки и закрыл глаза. Пальцы путаются в волосах, теплый рот прижимается к уху, но я едва замечаю это. Даже с закрытыми глазами голова кружится. Алкоголь прожигает меня насквозь, громко, как помехи.

Последний раз я был так пьян в ту ночь в Лондоне.

Ночь голубых блесток, маленьких грудей в моих руках, запаха сирени и морской соли.

Я открываю глаза и смотрю на темный коридор, выходящий в гостиную. За одной из закрытых дверей, окутанная тенью, находится Анаис. Она спит? Я сажусь, внезапно раздражаясь. Как-то несправедливо, что Анаис сейчас спит.

Почему она должна отдыхать, погрузившись в блаженный сон, а я сижу здесь и думаю о ней?

Поднявшись на ноги, я секунду неуверенно стою. Девушка, которая была рядом со мной – одна из художниц с красивыми волосами и цветочным именем – отступает назад с тоскливым вздохом. Я даю себе молчаливую клятву вернуться за ней.

Как только разберусь с проблемой Анаис.

Я смутно помню номер ее комнаты. А если бы и не помнил, то был бы готов стучаться во все двери. Спотыкаясь на лестнице, я добираюсь до ее двери и стучу. Ответа нет.

Она спит? Нужно ли стучать сильнее, чтобы разбудить ее? Почему она не пришла на вечеринку? Она сказала, что не хочет повторять наши прошлые ошибки, но мы ведь теперь знаем друг друга. Что, по ее мнению, должно произойти? Что мы случайно поцелуемся? Что я споткнусь и приземлюсь с руками под ее одеждой и ртом на ее губах? Что...

Дверь открывается, отрывая меня от ритмичного стука.

– Северин? – За дверью появляется бледное и мягкое от сна лицо Анаис. – Что ты делаешь?

Я вздыхаю. – Просто скажи Сев. Никто не называет меня Северин.

– Почему ты пытаешься выломать мою дверь посреди ночи? – Ее голос груб со сна. Ее растерянный взгляд медленно превращается в оскал. – Ты меня напугал.

– Я просто хотел тебя увидеть, – пытаюсь объяснить я.

– Ты меня уже видел, – говорит она, качая головой и убирая с глаз выбившиеся пряди черных волос. – Иди спать.

– Впусти меня.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Ну же, Анаис. – Я смягчаю свой тон, лаская ее своим голосом. – Мое маленькое trésor , моя маленькая невеста. Я просто хочу поговорить.

Она вздыхает. – Ты пьян.

– Нет, нет, послушай.

Я протягиваю ей бутылку, которую все еще держу в руках.

– Она пустая, – говорит она.

– Вот именно, – отвечаю я, размахивая бутылкой перед ее лицом. – Как я могу напиться из пустой бутылки?

Она берет ее не впечетленная, но отходит в сторону. Улыбаясь своей неожиданной победе, я, спотыкаясь, прохожу мимо нее. Ее комната небольшая, но уютная. Кровать немного помята. Я бросаюсь на нее и переворачиваюсь на живот. Лицом я прижимаюсь к ее подушкам, пахнущим сиренью. Я глубоко вдыхаю, затем поворачиваю голову и смотрю на Анаис, которая убирает пустую бутылку, которую я ей дал.

Она одета в футболку, которая ей велика на пять размеров. Ее черные волосы растрепались от сна, щеки слегка раскраснелись. Черт. Она выглядит очень мило. Она выглядит милой, мягкой и сладкой, как взбитое масло и мед. Даже ее длинные бесформенные конечности выглядят мило, эти неловкие локти и колени. На ее лодыжке вытатуирован маленький карандаш.

Она садится на край кровати, берет с тумбочки пластиковую бутылку с водой и протягивает ее мне.

– Пей, – говорит она.

Я качаю головой. – Не надо. Я не настолько пьян.

– Пей, – повторяет она. – Если тебя вырвет на мою кровать, я заберу твою комнату и оставлю тебя здесь спать на грязной кровати.

– Меня не вырвет. – Я отмахиваюсь от нее рукой. – Я Монкруа. Монкруа не тошнит.

– А, конечно. Если ты Монкруа, то ты ближе к богу, чем к человеку. Я забыла.

– Я никогда этого не говорил, – угрюмо бормочу я, все еще вжавшись лицом в подушки. – Я не бог.

– Нет? А ты кто?

Я ткнулся лицом в ее подушку и усмехнулся. – Твой будущий муж.

Она вздыхает. – Почему ты здесь, Северин?

– Потому что я возбужден.

Правда срывается с моих губ. Правда, которую я не хотел признавать. Но теперь я ее сказал: я возбужден еще больше, чем раньше. У меня под кожей гудит, как будто в ловушке электричество. Возбуждение – нет, не возбуждение. Вожделение.

Горячее, пульсирующее, кипящее вожделение.

Я еще не напрягся, но уже нахожусь в том состоянии, в котором хочу быть. В таком настроении, когда я мог бы предаться медленной дрочке, не требующей отлагательств.

Но присутствие Анаис не только не гасит этот медленно нарастающий жар внутри меня, но и делает прямо противоположное. Ее длинные голые ноги, красивые, ничего не выражающие глаза, твердые точки сосков под некрасивой футболкой... Они, как сухая трава, сжигают тлеющий жар моего желания, превращая его в полноценное пламя.

Она даже не в моем вкусе. И никогда не будет. Я не думаю о ней в таком ключе, а помолвка с ней отталкивает меня от нее по одному только принципу.

Очевидно, недостаточно отталкивает.

– Так зачем сюда приходить? – отвечает она холодно и спокойно.

– Ты знаешь, зачем.

– Гарантирую, что нет.

– Из-за тебя. Потому что я хочу… – Я пытаюсь придумать, как объяснить, чего именно я хочу. – Я хочу тебя.

Она не вздрагивает. Вместо этого она наклоняет голову и смотрит на меня задумчивым взглядом. Задумчивым, ищущим взглядом.

– Ты легкомысленный, – медленно говорит она. – Ты легкомыслен, или... или это часть того, что ты делаешь, когда хочешь, чтобы мы сражались. Или это один из твоих

вариантов победителей и проигравших. Но ты здесь точно не потому, что хочешь меня.

– Ты не знаешь, чего я хочу.

– Я знаю, чего ты не хочешь. Ты тоже знаешь – просто ты слишком пьян, чтобы помнить.

– А что насчет тебя, trésor? Чего ты хочешь?

Я тянусь к ее руке. Она не отстраняется, но смотрит на мои руки сузившимися глазами. Прежде чем она успевает пошевелиться, я хватаю ее, притягиваю к себе и прижимаю к кровати.

Дыхание учащенное, сердце внезапно забилось. Анаис не выглядит ошеломленной. Не злится, не беспокоится, не... ничего. Она смотрит на меня, совершенно спокойная, отстраненная, как всегда отстраненная, как небесное существо, которому поручено наблюдать за человечеством, не вмешиваясь.

– Я ничего не хочу, – отвечает она. – Просто чтобы меня оставили в покое и дали поспать.

– Мы могли бы провести это время, занимаясь чем-то гораздо более приятным, чем сон. – Нежно обхватив ее голову одной рукой, я провожу подушечкой большого пальца от ее подбородка к челюсти. Ее горло вздрагивает, когда она сглатывает, но ее лицо остается спокойной маской. Я не знаю, что она чувствует, но она не отстраняется. Это уже что-то. – Можно я тебя поцелую?

Она качает головой. – Нет.

– Почему нет?

Мой голос – хриплый шепот. Ее запах, ее тепло окутывают меня коконом. Кокон, в котором реальный мир кажется очень далеким, как будто наша помолвка находится на расстоянии целой вселенной. Как будто этот момент существует вне времени и пространства – в том измерении, в котором существует Анаис.

– Потому что, – говорит она, – ты пытаешься совершить ошибку, а я пытаюсь тебя остановить.

Я опускаю свои губы к ее губам, достаточно близко, чтобы почувствовать тепло ее дыхания. – Это не ошибка.

Она увлажняет губы кончиком языка. Это нервный жест или соблазнительный? Я не могу сказать. Ее лицо ничего не выдает. Даже ее глаза – эти красивые глаза лани – ничего не выдают.

– Ты не хочешь быть помолвлен со мной, – говорит она наконец. В ее тоне нет ни жалости к себе, ни обиды. Она говорит с тем мечтательным нейтралитетом, который ей свойственен, как будто ее невозможно обескуражить. – Ты не хочешь видеть меня в Спиркресте. Я тебе даже не нравлюсь.

Ее глаза опускаются к моим губам, а затем она быстро поднимает взгляд.

– Назови мне хоть одну причину, чтобы я позволила тебе поцеловать меня, – добавляет она. – И я назову.

– Потому что...

Я останавливаюсь, глядя на нее сверху вниз. Мои бедра прижаты к ее ногам, и я определенно немного тверд. Но даже сейчас, когда ее тело находится под моим, когда мое желание неоспоримо – даже сейчас ей удается сохранять спокойствие, держать меня на расстоянии. Как это возможно?

– Потому что я этого хочу, – говорю я наконец. – Мне не нужна другая причина. Я хочу целовать тебя, класть пальцы на твой язык и заставлять тебя сосать. Я хочу лизать твои соски, пока ты не издашь те звуки, которые ты издавала той ночью в клубе. Я хочу сделать тебя такой мокрой, чтобы с тебя капало. Я хочу почувствовать вкус этой влаги, насладиться тобой своим языком и сделать так, чтобы тебе было так хорошо, что ты кончишь.

Ее глаза расширились. Она медленно моргает. Под моей грудью ее грудь поднимается и опускается немного быстрее, чем раньше.

Теперь, когда я сказал все это, призрак того, что может произойти, встает между нами. Мне становится все труднее контролировать себя, сопротивляться тому, что я хочу сделать. Прикоснуться к ней, поцеловать ее, попробовать ее на вкус.

Иметь ее.

Я опускаю свой рот к ее рту прежде, чем она успевает что-то сказать. Я наполовину ожидаю, что она оттолкнет меня от себя, но она этого не делает. Ее рот медленно открывается под моим. Я целую ее, глубоко и медленно, пробуя ее на вкус, исследуя ее. Ее язык встречается с моим, робкий и сладкий, отчего кровь приливает к моему члену.

Теперь, когда я начал целовать ее, я не могу остановиться. Мой голод не утих, а разгорелся. Я жажду большего.

Мой рот сползает с ее рта, и я целую ее челюсть, шею. Она откидывает голову назад, открывая мне свою шею. На ее коже есть небольшое созвездие красивых точек – я целую их все. Я нахожу точку пульса и нежно прикусываю кожу, посасывая ее.

Тишину нарушает тихий стон удовольствия.

Я поднимаю глаза, наши взгляды встречаются. На ее лице – шок. Ее щеки пунцовые. Я издаю низкий смех удовлетворения и жадно целую ее. Возможно, она не хочет признавать, что хочет меня, но она не может скрыть, как ей это нравится.

Мои поцелуи становятся глубже, грязнее. Мои руки блуждают по ее телу, ласкают груди, задирают подол футболки. Под ней трусики, и я просовываю два пальца между ее ног, чтобы найти теплую и влажную ткань.

– Черт, – бормочу я ей в губы. Я перемещаю свой рот на ее щеку, целую ее висок, говорю ей на ухо. – Ты такая мокрая, trésor. Я хочу попробовать тебя на вкус. Я…

Глаза Анаис расширились. Она смотрит на меня так, словно только что вышла из транса. Упираясь руками в мою грудь, она отталкивает меня от себя. Я отступаю назад, а она отшатывается, щеки пылают.

– Ты... ты должен уйти, – говорит она. – Пожалуйста, Северин.

– Что?

– Я уже зашла слишком далеко. Ты должен уйти.

Я медленно сажусь, недоверчивый. – Ты... отказываешься от меня?

– Я не даю тебе совершить ошибку, – говорит она, стягивая футболку и заправляя волосы за уши. – Ты пьян, Северин. Если сейчас что-нибудь случится, мы оба пожалеем об этом.

– Я никогда не жалею ни о чем, что делаю, – говорю я ей, поднимаясь на ноги. – Ты просто слишком горда, чтобы признать, что хочешь меня.

Она нервно облизывает губы. – Я этого не говорила. Если бы ты пришел ко мне в комнату трезвым, тогда все было бы по-другому.

– Если ты отвергнешь меня сейчас, неужели ты думаешь, что я приползу к тебе в постель, как какой-нибудь жалкий неудачник?

– Ты не обязан, если не хочешь, – спокойно отвечает она.

– Ну и ладно. – Я никогда в жизни не чувствовал себя таким злым. Все мое тело содрогается от разочарования и ярости. Я пронзаю ее ненавидящим взглядом. – Твоя потеря, trésor. Я просто пойду и найду кого-нибудь другого.

– Да, – говорит она, медленно кивая. – Наверное, так будет лучше.

Ей даже не хватает вежливости, чтобы выглядеть ревнивой. Для новичка в Спиркресте Анаис умеет играть в игры так же хорошо, как и любая другая девушка Спиркреста. Не говоря больше ни слова, я разворачиваюсь и выбегаю из ее комнаты, захлопнув за собой дверь.

Как только я снова оказываюсь внизу, девушки толпятся вокруг меня. Но быстро становится ясно, что ни я, ни мой член больше не в настроении. Отказ и оскорбительное отстранение Анаис обрушились на меня как ведро холодной воды, погасив пламя желания, которое она так высоко и ярко разжигала.

Вырвавшись из объятий девушки-художницы, я направляюсь на кухню. Если повезет, я доведу себя до комы и проснусь без воспоминаний об этой трагической ночи.