Текст книги "Принц Спиркреста (ЛП)"

Автор книги: Аврора Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 26
Кольцо

Анаис

Северин целует меня сквозь прозрачную ткань моего топа, жар его рта отпечатывается на моей груди. Его язык проникает сквозь ткань, горячий, влажный и настойчивый, находит мой сосок. Его рот закрывается на нем, и он сосет.

Жало раскаленного удовольствия пронзает меня с головы до ног.

Я выгибаю спину, вжимаясь в его рот. Мои руки так крепко вцепились в кожаное сиденье по обе стороны от моих ног, что костяшки пальцев побелели. Мне безумно хочется запустить руки в черные волосы Северина и потянуть за них, но я сопротивляюсь.

Все, о чем я могу думать, – это он и его рот.

Он переходит от одного соска к другому, оставляя ткань моего топа влажной там, где только что был его рот. Под ним мои соски напряжены и так чувствительны, что мне приходится крепко сжимать зубы, чтобы подавить хныканье, отчаянно пытающееся вырваться из моего рта.

Уверенность Северина в своем мастерстве небезосновательна. Это и опустошает, и радует одновременно. Унизительно, потому что теперь я знаю, что его уверенность – не пустая болтовня. Радостно, потому что его руки тянутся к подолу моей юбки, захватывают его, толкают вверх.

Когда она задралась на талии, его рот переместился с моей груди. Он садится, и его глаза встречаются с моими. Я едва могу выдержать его взгляд. Все в нем говорит о чувственности и наслаждении: декадентская зелень его глаз, густые черные ресницы, мягкий, влажный рот. Его губы кривятся в кривой ухмылке.

– Тебе приятно, mon trésor?³⁹

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я не его trésor, что я не его. Но слова не идут. Я облизываю губы и киваю. – Угу.

– А, хорошо. А теперь… – Он опускает голову и целует мое бедро прямо над коленом, не сводя глаз с меня. – Раздвинь для меня ноги.

Его руки лежат на моих бедрах – он может раздвинуть мои ноги легким толчком. Но его просьба, произнесенная низким, хриплым голосом, заставляет меня напрячься от удовольствия.

Я повинуюсь и раздвигаю ноги.

– Мм, – бормочет он, касаясь моего бедра. – Хорошая девочка.

Он целует медленную, влажную дорожку по моему бедру. Его поцелуи неторопливы, мучительны. К тому времени, когда он достигает верхней части моего бедра, мне приходится сдерживать себя, чтобы не удариться о сиденье. В моем клиторе пульсирует боль, отчаянно нуждаясь в трении.

И дело не только в его губах или прикосновениях.

Кто угодно мог бы целовать мои соски, целовать мои бедра. Но в Северине есть что-то, что я не могу объяснить. Все то, что я в нем презираю – его высокомерие, накал эмоций, властность, – все это становится манящим, когда он стоит передо мной на коленях.

Наконец его рот достигает вершины моих ног, и он целует меня через ткань трусиков. Мягкие, сладкие поцелуи, сомкнутые губы.

Он берет мои бедра в свои руки и притягивает меня к себе, заставляя опуститься на диван. Я протягиваю руку и запускаю пальцы в его волосы, удерживая его голову для равновесия.

Он поднимает глаза и бормочет: – Ты такая мокрая для меня.

От бесстыдной гордости, с которой он это произносит, мне становится жарко. Затем, как бы в награду, он целует меня, глубоко и влажно, через трусики. Если до этого ткань не была влажной, то вскоре она стала таковой.

Я извиваюсь бедрами, сопротивляясь его хватке, отчаянно выгибаюсь навстречу его рту, желая большего. Больше его рта, больше влаги, больше трения.

Больше всего.

Убрав одну руку с моих бедер, он прикасается ко мне через мокрую ткань. Он проводит большим пальцем вверх и вниз по линии моей киски, неоднократно касаясь моего клитора. Стон удовольствия наконец-то прорывается сквозь мой барьер молчания. Он снова поднимает глаза.

– Ах, – говорит он низким и хриплым голосом, – тебе это тоже нравится.

Конечно, мне это нравится, хочу я сказать. Надо быть роботом, чтобы не сказать. Но я не могу говорить. Его прикосновения накладывают на меня чары, которые превращают мои кости в хрупкий сахар, а мою кровь – в теплый мед.

Он цепляет большим пальцем мои трусики и отводит их в сторону. Холодный воздух касается моей влажной киски, затем горячий призрак его дыхания. Его большой палец повторяет прежние движения, слегка проводя вверх и вниз, скользя по горячей влаге.

– О, черт, – хнычу я. – Сев, пожалуйста...

Он не останавливается. Мои бедра неудержимо бьются о его, а он продолжает свой медленный, устойчивый ритм. Он наблюдает за мной с торжественным выражением лица. Я в шоке смотрю на него, понимая, что вот-вот кончу.

Затем он останавливается. Он поднимает на меня глаза и медленно качает головой.

– Нет, – говорит он. – Еще нет, mon trésor.

Он целует мою внутреннюю поверхность бедер. Я вцепляюсь пальцами в его волосы и тяну.

– Пожалуйста, Сев.

– Да, trésor, – бормочет он. – Я дам тебе именно то, что ты хочешь, обещаю.

Он резко садится, отталкивая мои руки. Он целует меня в губы.

– Но не так. Я хочу, чтобы ты кончила на мой язык. Я хочу, чтобы ты трахала себя моим ртом. Использовала мое лицо для своего удовольствия. Ты можешь сделать это для меня?

Я смотрю на него в полуобморочном состоянии, мое лицо горит от его слов.

Он наклоняется ко мне и говорит на ухо. – Ответь мне, Анаис. Мое маленькое сокровище, моя красивая шлюшка. Ты кончишь мне на язык?

– Да, – шепчу я, как будто это секрет между нами.

Он кивает. – Хорошая девочка.

А потом он наклоняется передо мной и целует мою киску, как будто это рот. Сначала сладкие поцелуи, потом глубокие, язык высовывается, проникает внутрь.

Он целует меня до тех пор, пока его язык не находит мой клитор, и мои бедра бьются о его руки. Я вцепилась в сиденье, глаза зажмурены, тело дрожит от нарастающего напряжения.

Северин создает медленный ритм, его язык движется вверх и вниз, сначала слегка, затем медленно, настойчиво. Его пальцы впиваются в меня, прижимая все ближе. Каждый мой звук и движение – как сигнал в его мозг, подсказывающий, что делать.

Мой оргазм, уже такой близкий, навис надо мной, как черные тучи перед летней грозой.

Вежливый стук в окно лимузина заставляет нас обоих замереть.

– Мистер Монкруа, мисс Нишихара. Мы прибыли.

Охваченная паникой, я пытаюсь сесть, но руки Северина удерживают меня на месте. Он поднимает взгляд от моих бедер и медленно качает головой, как бы говоря «нет».

И тогда он медленно, целенаправленно проводит по мне языком. Он не меняет своих действий, сохраняя тот же мучительный ритм, медленный и неумолимый. Мои бедра напрягаются по мере того, как я накапливаю удовольствие.

А затем оно вливается в меня.

Черное облако напряжения вырвалось наружу, превратившись в поток невозможного удовольствия. Я закрываю рот рукой, чтобы подавить крик. Оргазм накатывает на меня волнами, почти болезненными. Я прижимаюсь к губам Сэва, наслаждаясь каждым толчком, жаждая большего, даже когда кончаю.

Не успеваю я опомниться, как Сев поднимается на меня. Приподняв меня, он откидывается назад, перетаскивая меня к себе на колени. Поймав мой рот в крошечных поцелуях, он быстро расстегивает ремень. Его член вырывается на свободу, твердый и блестящий от спермы. Он достает из кармана презерватив, откусывает от него крышечку и быстро надевает его.

Я нервно оглядываюсь в сторону двери. – Сев, мы здесь, мы должны...

Поцелуй прерывает мою фразу. Он ловит мою нижнюю губу между своими губами и посасывает ее. Обхватив меня за талию, он притягивает меня ближе, и тупая головка его члена скользит по моей влажной киске.

– Trésor, – рычит он мне в ухо. – Может наступить конец света, а мне все равно. Мы не выйдем из этого лимузина, пока ты не кончишь на мой член. Ты поняла?

Он даже не ждет ответа. Он одним движением всаживает в меня свой член, вызывая у меня хриплый крик. Я хватаюсь за его плечи и выгибаюсь от ощущения, что его член входит и выходит из меня сильными, глубокими толчками.

Я должна была знать, что Сев будет трахаться жестко.

Он крепко держит мои бедра в своих руках, контролируя их движения. Он следит за тем, чтобы я не могла вырваться из его рук, пока он без устали долбится в меня.

– Тебе так чертовски хорошо, – простонал он мне в шею. – Ты так хорошо принимаешь мой член, моя великолепная красавица. Я должен был сделать это раньше. Черт.

Его дыхание сбивается. Его глаза дикие, остекленевшие от чистого вожделения. Я вижу, что он близок к этому, но вместо того, чтобы гнаться за своим оргазмом, он смачивает пальцы, чтобы поработать с моим клитором.

– Кончи для меня, – шипит он мне в ухо. – Кончи на мой член,

красавица. Я хочу чувствовать, как твоя киска сжимается вокруг меня, я хочу чувствовать, как твои сладкие соки стекают по моему члену, черт...

Наши вздохи смешиваются, когда он гладит крошечный пучок нервов, и он не ослабевает, когда я извиваюсь и хнычу. Второй оргазм настигает меня раньше, чем я успеваю понять, что он наступил. Я вскрикиваю и извиваюсь на Севе, моя киска сжимается вокруг его члена.

Он издал хриплый вздох. Уткнувшись лицом мне в шею и прижимая меня к себе, он трахает меня, его толчки становятся все более беспорядочными. Он кончает с глубоким стоном, его пальцы впиваются в мои бедра, а его бедра бьются о мои.

На мгновение мы остаемся вдвоем. Его руки на моих бедрах, мои руки на его плече, его голова утопает в моей шеи. Наше задыхающееся дыхание становится тише, а сердцебиение возвращается к нормальному ритму. Он смотрит на меня и ухмыляется.

– Это, – говорит он ленивым тоном, – было чертовски восхитительно.

Я смеюсь и медленно отстраняюсь от него. – Это было хорошо.

– Это было более чем хорошо, trésor. – Он ухмыляется. – Ты просто пытаешься меня спровоцировать. Ты хочешь, чтобы я снова тебя трахнул.

Он не ошибается, но я с болью осознаю, что водитель ждет у лимузина. Бессмысленно пытаться придумать какое-нибудь оправдание или алиби, почему мы так долго не выходили. Водитель не дурак – он знает.

Сев приводит себя в порядок, а затем помогает мне поправить одежду. Он даже проводит пальцами по моим волосам и заправляет пряди за уши, а затем целует меня в щеку.

– Да ладно, – говорит он с овечьей ухмылкой. – Мы заставили бедного Фабьена ждать достаточно долго.

Когда мы выходим из лимузина, я даже не смею взглянуть на водителя. Я бормочу слова благодарности и спешу прочь. Северин дает Фабьену чаевые и спешит за мной.

Ночь темная, ледяная и туманная от мороза. Ледяной ветер поднимает мурашки по коже, возвращая меня в реальность.

Неужели я просто все испортила? Я не жалею о том, что сделала – я бы сделала это снова, если бы могла. Но я определенно облажалась. Наладить отношения с Севом – это одно. Это не мешает плану.

А вот переспать с ним... как это вписывается в план?

– Эй. – Сев догоняет меня и разворачивает лицом к себе. Его глаза изучают мое лицо, и он слегка улыбается. – Не думай об этом слишком много, хорошо?

– С чего бы это?

– Потому что ты выглядишь обеспокоенной. Я никогда раньше не видел, чтобы ты выглядела обеспокоенной.

Я колеблюсь. Обычно Сев настолько эмоционален, что разговор с ним похож на обезвреживание смертоносной бомбы. Но сейчас он спокоен, расслаблен, совершенно спокоен.

– Я не хочу, чтобы между нами возникла... путаница, – говорю я наконец.

– Нет никакой путаницы, – говорит он. Он выглядит совершенно серьезным. Он вздыхает, и его дыхание вьется в ледяном воздухе, как белый дым. – Мы уже помолвлены. Мы договорились, что будем притворяться, чтобы родители не мешали нам. Секс – это отдельная тема. Это наше дело. Мы сами решаем, с кем нам трахаться, верно?

Он говорит о нас или вообще? Я не наивная. Секс с Севом не означает, что он теперь посвятит мне всю свою жизнь и никогда не прикоснется к другой девушке.

– Хорошо. – Я киваю. – Мы разыграем из себя женихов и не будем отделять секс от помолвки. Мы будем... союзниками. Верно?

Он хмурится, рассеянно проводя рукой по волосам. – Союзники, которые трахаются?

– Союзники, которые... делают все, что хотят, – осторожно говорю я. – Это то, чего ты хочешь, верно? Сохранить свою свободу?

Он долго молчит, его глаза смотрят на мои. Мы смотрим друг на друга. Впервые я не могу понять, о чем он думает. Я никогда не ожидала, что это заставит меня чувствовать себя такой потерянной.

Он закусывает губу и испускает еще один глубокий вздох.

– Да, – говорит он. – Ты права. Это то, чего я хочу.

– Хорошо. Итак… – Я протягиваю ему руку. – Союзники?

Он берет мою руку. – Союзники.

На мгновение мы стоим рука об руку. Мое сердце учащенно бьется, а в груди поселилось тяжелое чувство сожаления, как будто я только что совершила ошибку.

Северин отпускает мою руку и достает что-то из кармана.

– Это должно быть у тебя, – говорит он.

Я раскрываю руку, и он опускает предмет на мою ладонь. У меня замирает сердце.

Кольцо.

Красивая старинная вещь, увенчанная опалами и бриллиантами, которые тускло мерцают в оранжевом свете фонарных столбов Спиркреста.

– Что это? – спрашиваю я полушепотом.

– Это обручальное кольцо, которое мои родители хотели, чтобы я подарил тебе, – говорит он, пожимая плечами. – Оно глупое, но раз уж мы с тобой играем, то ты можешь его взять.

В моем горле внезапно появляется ком, который возник из ниоткуда. Я даже не чувствую грусти. Мы подыгрываем друг другу, он прав. Я перевожу взгляд с кольца на Сев.

– Я не могу носить его на пальце.

Он пожимает плечами и засовывает руки в карман. – Не носи его. Все в порядке. Мне все равно.

– Нет, я имею в виду, что я не могу носить его на пальце, потому что я постоянно пачкаю руки краской. Это кольцо явно ценное. Но я хочу его носить – и буду носить.

Он смотрит на меня секунду. В его лице появилась мягкость, которой раньше не было. Мне вдруг захотелось поцеловать его в красивый рот.

Он вынимает руки из карманов, и на долю секунды я пугаюсь, что он собирается забрать кольцо. Я отстраняюсь, но он не тянется ко мне. Вместо этого он расстегивает одну из золотых цепочек на шее и берет ее в руки.

– Отдай мне кольцо.

Я протягиваю ему кольцо, и он продевает цепочку через него.

– Повернись.

Я поворачиваюсь и позволяю ему закрепить цепочку с кольцом на моей шее. Его пальцы касаются моей кожи, когда он застегивает застежку, вызывая мелкую дрожь.

Дрожь, которая не имеет ничего общего с холодом, а всецело связана с прикосновением Сэва.

– Вот так, – говорит он, снова обнимая меня за плечи. – Все готово.

– Спасибо.

Мы смотрим друг на друга. Его рот двигается, словно он хочет сказать что-то еще, и мой взгляд задерживается на его губах, на их форме. Я хочу прижаться к его губам, поцеловать его еще раз. Его глаза зеркально отражают мои, опускаясь к моему рту. Интересно, чувствует ли он то же самое?

– Нам нужно вернуться в наши комнаты, – говорит он хриплым голосом.

Я вздрагиваю, и мышцы моего живота подергиваются.

– Да, – говорю я неохотно. – Там очень холодно.

– Хорошо.

Мы оба стоим, не двигаясь. Обычно я люблю, когда после секса можно убежать и избежать неловкости разговора в подушку.

Но быть вдали от Сэва – это последнее, что мне сейчас хочется делать.

О, я определенно все испортила.

– Спокойной ночи, Сев, – пролепетала я.

Я быстро целую его в щеку и спешу прочь.

– Спокойной ночи, trésor, – говорит он и смотрит мне вслед.

Глава 27
Выбор

Северен

Вернувшись в свою комнату, я разделся донага, зашел в душ и пустил горячую воду.

Я закрываю глаза, чтобы горячая вода била по затылку. В голове прокручиваются воспоминания о том, как Анаис кончает на мой язык, как она бьется об мой рот, а потом на мой член, как ее киска сжимается вокруг меня.

Я никогда в жизни не кончал так сильно, как в том лимузине, мой рот пробовал ее пульс, мои чувства были наполнены ароматами сирени, пота и секса.

Что, если я больше никогда и ни с кем не кончу так сильно?

Вздохнув, я прислоняюсь лбом к плитке.

И прокручиваю в голове конец нашего разговора. Наш союз. Отдаю ей кольцо.

Согласие с тем, что мы будем играть в помолвку.

Согласие с тем, что я хочу свободы.

А на самом деле все, чего я хочу, – это чтобы Анаис была в моих объятиях, в моей постели. Чтобы она была обнаженной, мягкой и уязвимой подо мной, чтобы я прикасался к ней и заставлял ее кончать снова и снова, моим ртом, моими пальцами, моим членом.

Я даже не хочу спать с ней и отправлять ее прочь – я хочу спать с ней и лежать в постели, сплетясь нашими телами. Говорить, смеяться, спорить, ругаться и играть с ней.

Мне нужна не фальшивая невеста, не союзник, не приятель для траха.

Это отношения.

– Putain de fucking merde⁴⁰,— выдохнул я.

Я сижу в центре общей комнаты мальчиков шестого класса. Все остальные Молодые Короли тоже здесь. Учитывая, что мы представляем элиту Спиркреста, вид у нас унылый.

Эван полуразвалился на одном из диванов, хмуро глядя на пьесу Шекспира.

Закари сидит, элегантно скрестив ноги на лодыжках, его пальцы сцеплены вместе, а глаза остекленели в зловещей задумчивости. Он похож на кинозлодея, замышляющего какой-то ужасный план.

Яков, воняющий сигаретами и выглядящий так, будто он не высыпался уже несколько недель, лежит на полу, закрыв глаза.

Я смотрю на свои пустые уведомления и размышляю над чашкой черного кофе.

Лука, у которого тренировки по утрам в выходные, последним вбегает в общую комнату. В отличие от остальных, он выглядит посвежевшим и бодрым. Его холодные серые глаза окидывают нас, и он с усмешкой произносит.

– Какое жалкое зрелище.

– В чем твоя проблема? – спрашивает Эван, глядя на него сверху вниз.

– У меня их нет, – говорит Лука. – Сегодня у меня довольно хорошее настроение. Стрельба из лука прошла исключительно хорошо. Может быть, это потому, что, в отличие от всех вас, ни одна девушка не держит меня за яйца.

– Это потому, что ни одна девушка не хочет быть рядом с твоим разъяренным членом, – проворчал Зак, не открывая глаз. – Они, наверное, боятся, что из него может вытечь кислота, когда ты кончишь.

– Уверяю тебя, у девушек нет проблем со мной и моим членом. – Лука садится и поднимает бровь. – Некоторые девушки даже предпочитают разьяренный член.

– Кто знает, чего вообще хотят девушки, – бормочет Эван из-за книги.

– Наверное, того же, что и мы, – весело говорит Закари. – Ну, знаешь, уважение и честность?

– Некоторые девушки жаждут хаоса, – говорит Лука.

– Девушкам нужна безопасность, – огрызается Яков с пола. – Не хаос.

– Ты теперь эксперт по девушкам?– усмехается Лука.

Но Захарий садится и смотрит на Якова с выражением озабоченности.

– Все в порядке, Кавински? – спрашивает он.

Яков отвечает неопределенно утвердительно. Закари, все еще хмурясь, слегка расслабляется в своем кресле. Эван вдруг поднимает глаза от своей книги.

– Я не понимаю. Что имеет в виду Лаэрт, когда говорит: «Язва поражает младенцев весны, слишком часто, прежде чем их пуговицы будут раскрыты»? Что он имеет в виду под младенцами? Он не хочет, чтобы Офелия забеременела?

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на него. Даже Яков приоткрыл один глаз, чтобы спросить: – О чем ты, черт возьми, говоришь?

– Он не говорит о младенцах. Он говорит о цветах. – Захарий вздыхает.

Эван делает лицо, выражающее полное недоумение.

– Он говорит о цветах? – Он снова опускает взгляд на свою книгу. – В этом еще меньше смысла!

Закари закатывает глаза. – Он говорит Офелии не спать с Гамлетом, потому что он лишит ее девственности и погубит ее.

– Это полный пиздец, – бормочет Эван.

– Так вот почему тебе не везет с Теодорой, Зак? – негромко спрашивает Лука. – Потому что ее отец злится из-за твоего рака?

В комнате воцаряется тягостное молчание. Теодора – тема не для разговоров среди Молодые Королей, и мы все это знаем. Должно быть, Лука действительно чувствует себя смелым сегодня.

Закари переводит взгляд с Эвана на Луку. В его глазах столько ледяной ненависти, что просто чудо, что Лука не упал замертво.

– Тебе показалось, что эта колкость была особенно язвительной? – спрашивает он, в его голосе звучит презрение. – Потому что она не произвела на меня особого впечатления. – Он встает, и его губы кривятся в холодной, неискренней улыбке. – Почему бы тебе не постараться, Лука? Ты начинаешь мне надоедать – вообще-то, это ложь. Ты всегда мне надоедал.

Он уходит.

В тишине, которую он оставляет после себя, Лука гогочет.

– Вы, ребята, слишком туго закручены. Все вы. Что нужно сделать, чтобы вытащить эти палки из ваших задниц? Может, отправимся в Лондон сегодня вечером? Вы все выглядите так, будто вам не помешало бы выпустить пар.

Эван вздыхает и откладывает книгу в сторону. – У меня в голове бардак. Может, и так. Я за.

– Я тоже, – ворчит Яков с пола.

Если я пойду в клуб, то буду думать только об Анаис в юбке с блестками, танцующей в меняющихся огнях, но какая альтернатива? Остаться в Спиркресте и думать об Анаис в серебряных звездах, извивающейся на моем члене?

– К черту. Запишите и меня.

Музыка гремит, вибрируя в моих костях и венах.

В толпе тел, в пульсации света и теней мне легче выйти из головы. Громкая музыка заглушает мои мысли. Сегодня я на танцполе. Сегодня я теряю себя.

Девушки прижимаются ко мне, ослепляя меня своим блеском. Блестящие глаза, блестящие губы, блестящие платья. Они сверкают, как статуи из золота и серебра, и ждут, когда я соберу их, чтобы поставить высоко на полку своего уважения.

Я обхватываю рукой тонкую талию, прижимаюсь щекой к благоухающим волосам. Разве не этого хотела Анаис? Чтобы мы оба были свободны и делали то, что хотим?

А разве не этого хотел я? Игнорировать свою невесту и забирать в свою постель любую девушку, которую захочу? Я уже даже не знаю, чего я хочу. Быть свободным? Чтобы родители оставили меня в покое? Делать то, что хочу и когда хочу? Чтобы трахаться всю жизнь без последствий?

Анаис?

Может, было бы проще понять, чего я не хочу. Быть помолвленным с человеком, которому я не нужен. Чтобы мои родители манипулировали моей жизнью, словно это марионетка, которую они держат за ниточки.

И я определенно не хочу свободы трахаться с тем, с кем хочу, если это означает, что Анаис может делать то же самое.

Вытащив себя из клубка блестящих девушек, я покидаю танцпол.

Мой взгляд скользит по толпе, выискивая лица. Что, если она тоже здесь? Что, если она ищет кого-то, кто утащит ее с танцпола? Кого-то, кто прикоснется к ней и заставит ее почувствовать себя так хорошо, что сотрет воспоминания обо мне у нее между ног?

Мой взгляд останавливается на знакомом лице, и я пробираюсь сквозь толпу.

Кей, как всегда, выглядит потрясающе в крошечном платье из кремового шелка, ее волосы спускаются до талии, а кожа сверкает золотом. Золотые туфли, золотые украшения, золотые кольца в косах. Она сидит за столиком с тремя молодыми людьми, ухаживающими за ней, и ее темно-карие глаза оценивают их, измеряют их.

Я опускаюсь рядом с ней на кожаный диван, к удивлению и раздражению мужчин. Я пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы поговорить с Кай, игнорируя их.

– Где твоя новая протеже, Кай?

– Моя новая протеже? – Она откидывается на спинку кресла и делает глоток из своего бокала шампанского. – Кто бы это мог быть?

– Не играй в игры.

– Я и не играю. Я очень открытый человек, как ты знаешь. У меня много протеже в Спиркресте.

– Но только одна из них помолвлена со мной.

Глянцевые губы Кей растянулись в самодовольной улыбке. – О. Ты спрашиваешь о моей милой подружке Анаис?

– Она не такая уж и милая.

– Ты ошибаешься. Ты знаешь, что она написала мой портрет?

– Я слышал.

Она вздергивает брови. – Ревнуешь?

– С чего бы это?

– Потому что она рисует портреты только тех, кто ей нравится. Она тебе не говорила?

Я закатываю глаза. – Если вы так любите друг друга, то почему она не здесь с тобой?

Кай смеется и ставит свой бокал, поворачиваясь ко мне лицом. Ее мужчины ждут без слов, точно щенки, отчаянно нуждающиеся в ее внимании.

– Она как птица, твоя невеста. Очень красивая, но неуловимая. Я уже много раз пыталась уговорить ее пойти с нами на свидание, но она всегда отказывается.

Я делаю стальные черты лица, чтобы она не поняла, как меня это радует.

– Может, она не из тех, кто устраивает вечеринки?

– Нет, я думаю, Анаис как раз из таких. – Глаза Кай сужаются. – Я думаю, что Анаис будет просто отрываться на вечеринках. Но я думаю, что ее первый выход в Лондоне напугал ее, и теперь она не решается попробовать снова. Может, ты знаешь, что ее так отпугнуло?

– Я бы не сказал, что это ее отпугнуло, – говорю я, подавляя желание на нее посмотреть. – Может, она просто осторожничает. В конце концов, она помолвлена.

– Как и ты. – Кай насмешливо улыбается. – И все же ты здесь.

На этот раз я смотрю на нее. Кай обвиняет меня в неверности – это ирония, но я злюсь на нее не за это. Я понимаю, что мне больше нет дела до всего этого. Наши отношения, предложение обручиться после Спиркреста, выяснение того, что она все это время спала с кем попало.

Я злюсь, потому что не хочу быть здесь, танцевать с другими девушками. Я хочу быть здесь, танцевать с Анаис. Но я не думаю, что Анаис хочет быть здесь со мной, и Кай, кажется, знает об этом.

– Не думаю, что Анаис волнует, что я здесь, – отвечаю я, и в мой голос просачивается горечь.

– Ха, в кои-то веки я думаю, что ты абсолютно права. – Она издала воздушный смешок. – Такой жестокий поворот судьбы. Ты мог бы трахнуть каждую девушку в этом клубе, а Анаис было бы все равно. Иронично, не правда ли?

– Как это иронично?

– Иронично, потому что, если бы Анаис хоть раз поцеловала кого-то, кроме тебя, думаю, ты бы впал в ступор.

Кай не ошибается, но я скорее умру, чем признаю это. – Анаис может делать все, что захочет.

– О, хорошо.– Кай испускает мелодраматический вздох облегчения. – Потому что я устраиваю небольшую вечеринку после экзаменов, и я пригласила Анаис.

– Отлично.

– Ты ведь не против, правда?

Я машу рукой в знак отказа. – Почему я должен?

– Ты прав, не стоит. Я рада, что мы это прояснили. Я немного волновалась, когда Паркер сказал мне, что собирается попросить Анаис поехать с ним.

Мое нутро вздрагивает. На секунду я испугался, что меня сейчас вырвет через стол.

Но я сглатываю и с трудом сдерживаюсь. Кай наблюдает за мной с наглой ухмылкой и выглядит как кот, которому достались сливки.

– Ты устраиваешь какую-то дерьмовую вечеринку, – говорю я наконец, заставляя свой голос оставаться низким и спокойным. – Если ты приглашаешь таких, как Паркер.

– Я его не приглашала, – говорит она, – но Анаис может приводить всех, кого захочет. В том числе и Паркер.

– Как будто она пойдет с ним.

– Почему бы и нет?

– Паркер – неудачник.

Кай пожимает плечами.

– Это то, что думаешь ты, а не то, что думает Анаис. К счастью для Паркера, она приглашает на вечеринку именно его, а не тебя. – Мы смотрим друг на друга в течение секунды. Кай жестом указывает на стоящих перед ней мужчин. – Ты не против, Сев? В отличие от тебя, я намерена провести эту ночь в чьей-то постели.

– Отлично.– Я встаю. – Полагаю, я приглашен на твою маленькую вечеринку?

Она ухмыляется. – Конечно. Если хочешь, приводи еще кого-нибудь.

– Отлично.

– Отлично, – говорит она. Когда я ухожу, она добавляет: – О, и Сев?

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

– Тщательно выбирай себе девушку, ладно?

Я бросаю на нее взгляд и ухожу, не сказав ни слова.