Текст книги "Принц Спиркреста (ЛП)"

Автор книги: Аврора Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 39
Портрет

Северен

Наконец-то наступила весна, теплая, яркая и полная красок. Весна, как и Анаис, пришла в мою жизнь, наполнив все новой жизнью.

В Спиркресте сейчас, когда начались выпускные экзамены, царит новая атмосфера. Все на нашем курсе пересматривают, дописывают курсовые, готовятся к возвращению домой.

В эту последнюю неделю я почти не вижу людей, которые наполняли мою жизнь во время учебы в Спиркресте. Людей, чье мнение было так важно, людей, которые так заботились о сохранении своей репутации. Реальный мир становится все ближе, и все меняется.

Серафина Розенталь, которая всегда так отчаянно пыталась найти кого-то, кто соответствовал бы ее статусу, теперь, судя по всему, счастливо встречается с каким-то парнем из местного городка. Парень без денег, без имени, без статуса. Но она выглядит счастливой – счастливее, чем я ее когда-либо видел.

Кайана, которая всегда так старалась не попадаться на глаза на вечеринках и развлечениях, почти каждый день проводит в библиотеке. Я слышала, что она получила письма о приеме в Оксфорд и Кембридж.

Эван тоже почти все время учится. Раньше его никогда не волновали результаты – он всегда знал, что в итоге будет работать вместе с родителями. Но теперь бывшую звезду спорта не увидишь без книги в руках. Он ходит за Софи Саттон по пятам, как влюбленный щенок, и напряжение между ними, откровенно говоря, становится просто неловким.

Я не могу винить их за то, что они изменились. Я тоже изменился. То, чего, как мне казалось, я хотел, никогда не делало меня счастливым. Вечеринки, выпивка, случайный секс... это было весело, но никогда не было чем-то большим.

Что касается любви, то я больше не уверен, что это яд.

Я даже не уверен, что любил до этого момента.

Потому что это чувство отличается от всего, что я когда-либо испытывал раньше.

Я сижу совершенно неподвижно в лучах солнца, а Анаис сидит напротив меня. Мы оба на полу, как чудаки. Анаис одета в мешковатый белый комбинезон, почти полностью измазанный краской. Ее ноги и руки обнажены, солнечный свет ласкает ее кожу.

С книгами на коленях я попеременно готовлюсь к предстоящим экзаменам и украдкой поглядываю на нее. Я пытаюсь отодвинуться подальше, чтобы не отвлекаться, но она громко говорит.

– Не двигайся, – огрызается она.

– Я и не двигалась! – протестую я.

Она сужает глаза. – У тебя был подозрительный вид.

– Потрясенный в смысле подозрительный или потрясенный в смысле собирающийся сместиться?

– Ты идиот. – Она смеется. – Твое чувство юмора со временем становится все хуже.

– По крайней мере, у меня оно есть. – Я слегка качаю головой. – Не моя вина, что ты не умеешь шутить.

– Единственная шутка здесь – это то, как плохо ты умеешь сохранять спокойствие, – бормочет она, наклоняясь к своему холсту так близко, что ее лицо исчезает за ним.

– Знаешь, что идеально для этого подходит? – спрашиваю я. – Фотография.

– Фотография не передаст того, что я пытаюсь запечатлеть, – отвечает она. – Мы уже говорили об этом раньше.

– Что ты пытаешься запечатлеть? – Я пошевелил плечом, поморщившись. – Судороги и дискомфорт?

– Какой же ты избалованный, изнеженный маленький принц, – говорит она, глядя на меня поверх своего холста.

– Конечно. – Настала моя очередь пробормотать. – Ты продолжаешь притворяться, что не просто пытаешься наказать меня.

– Ты заслуживаешь наказания.

– Накажи меня по-другому.

Она смеется. – Ты хочешь.

– Я хочу.

Однажды вечером мы сидим в галерее. Пока Анаис рисует, я прорабатываю на телефоне вопросы для практического экзамена. Время от времени я украдкой наблюдаю за ней, за ее задумчивым выражением лица и сосредоточенным взглядом. Потом Анаис вдруг заговорила.

– Ты должен был написать мне, пока тебя исключали.

Я поднимаю глаза, застигнутая врасплох. – Почему?

– Потому что ты собирался что-то сказать перед встречей, но так и не сказал.

– Я хотел написать тебе, – признаю я.

– Почему ты этого не сделала?

Она не смотрит на меня. Вместо этого она смешивает краски на своей палитре, ее взгляд сосредоточен на кончике ножа для рисования.

– Потому что, – честно отвечаю я, – я боялся и нервничал. Я не знал, что сказать. И я не был уверен, что ты хочешь, чтобы я тебе написал.

– Ты всегда можешь написать мне, – говорит она, поднимая глаза. Ее взгляд прямой и честный. – Я хочу, чтобы ты это сделал. Так что тебе никогда не нужно беспокоиться об этом.

Снова наступает тишина. За окнами галереи, от пола до потолка, наступила ночь. Окна превратились в черное зеркало, отражающее длинную комнату. Свет возле дверей горит, но в остальной части галереи – нет. Все тускло и спокойно.

– Ты должна была сказать мне, что мальчик из твоего этюдника – твой брат, – говорю я через некоторое время. – В тот раз в лесу.

– Ты не спросил.

– Спрашивал.

– Ты спрашивал, но не хотел знать. Ты хотел сражаться – помнишь?

– Я хотел поиграть.

– Ты хотел поцеловать меня, но ты был слишком труслив, чтобы просто спросить.

– Ты могла бы снова отказать.

– Это не очень хорошая причина, чтобы не спросить.

Я поворачиваюсь, чтобы бросить на нее взгляд, но она сосредоточена на своей картине. Она отказывается дать мне посмотреть на нее – насколько я знаю, она может изобразить меня в виде угря. Но мне все равно.

Все, чего я хочу, – это проследить за полоской фиолетовой краски, которая тянется от ее челюсти до подбородка. Провести пальцами по ее шелковистым черным волосам и вдохнуть ее запах. Взять ее на руки и отнести в свою постель.

Молчание длится недолго. На этот раз его нарушает Анаис.

– Ты должен был попросить меня пойти с тобой на эту дурацкую вечеринку.

– Я бы хотел. Я хотел.

– Тогда почему ты этого не сделал?

Потому что я не хотел выглядеть дураком.

Потому что ты сказала мне, что не веришь в любовь.

Потому что ты первый человек, к которому я испытываю такие чувства, и потому что ты пугающая, самоуверенная и неприступная.

– Потому что я боялась, что ты снова отвергнешь меня.

– Я никогда не отвергала тебя.

– Ты сказала мне, что хочешь просто быть союзницей.

– Как это может быть отказом?

Я одариваю ее сардонической улыбкой. – Потому что, trésor, я не хочу целовать, обнимать и трахать своих союзников.

Ее щеки краснеют, но она ничего не говорит.

На этот раз молчание тянется между нами дольше, тяжелое, теплое и полное ощутимого напряжения. Она наблюдает за мной, пока рисует, ее глаза задерживаются на моем лице, на моем рте. Я облизываю губы, и она следит за этим движением.

На этот раз молчание нарушаю я.

– Ты должна была рассказать мне о своем плане.

– Я не доверяла тебе.

– Никто не понимает, что чувствует эта помолвка больше, чем я, trésor. Я бы понял.

– Но ты не понял. В ту ночь, когда я рассказала тебе. Ты не понял.

– Мне было больно.

– Почему? Мы оба хотели разорвать помолвку.

– Мне плевать на помолвку, Анаис. – Наконец-то я поддался порыву прикоснуться к ней. Сдвинувшись со своего места, я подхожу к ней и сажусь прямо перед ней. – Меня мучает не помолвка. Разве ты этого не знаешь?

Она медленно опускает кисточку и поворачивается ко мне. Синяя краска размазана по ее рукам, а лицо испещрено мелкими синими брызгами. Фиолетовая полоска все еще дразнит меня, искушая провести по ней пальцами.

– Ты такой драматичный, – говорит она. Она старается, чтобы ее голос был легким, но не может смотреть мне в глаза. – Ты совсем не мучаешься.

Я обхватываю пальцами ее подбородок, заставляя ее поднять взгляд на меня.

– Анаис Нишихара. – Мой голос низкий и грубый. – Твое присутствие в моей жизни – это постоянная пытка. Твое существование не приносит мне ничего, кроме боли и страданий. Ты медленно сводишь меня с ума, и я не знаю, как это остановить.

Ее щеки горят от прикосновений моих пальцев. Ее губы дрожат, когда она пытается выговорить слова. Я провожу большим пальцем под ее нижней губой, прослеживая ее мягкий изгиб.

Она внезапно отстраняется и смотрит на меня.

– Ты должен был вести себя хорошо в ту ночь в клубе. Это бы все изменило.

Я тихонько смеюсь. – Ты действительно пытаешься обвинить меня в том, что мы заварили всю эту кашу?

– Ты виноват.

– Хорошо. Если я виноват в том, что все испортил, когда мы только начинали, то позволь мне начать все сначала.

Она облизнула губы и испустила изумленный смешок. – Как?

Я протягиваю руку между нами. – Приятно познакомиться. Я Сев.

– О, не заставляй нас делать это, – умоляет она, закрывая лицо руками. – Это слишком неловко.

Я шлепаю ее по руке, а затем снова протягиваю руку. – Давай.

Она закатывает глаза. – Ты слишком долго жил в Англии, я вижу. Фу.

Я машу рукой перед ее носом. – Не будь грубой.

– Ладно. – Она корчит рожицу, но берет мою руку в свою и вытягивает слова, словно пытаясь побыстрее закончить предложение. – Приятно познакомиться с тобой. Я Анаис.

Мы пожимаем друг другу руки, но я не отпускаю ее. Вместо этого я притягиваю ее ближе, упираясь лбом в ее лоб.

– Анаис. Ты мне очень нравишься. Мне нравятся твои красивые глаза, вся эта краска на твоем лице и то, что ты не носишь туфли. Я думаю, что мне нравится в тебе все, даже то, что делает тебя такой непохожей на всех остальных. Наверное, ты мне нравишься, потому что ты не такая, как все. Ты мне нравишься, и я хочу целовать тебя, трогать, раздевать догола и медленно трахать. – Ее глаза расширяются, а румянец на щеках темнеет, но я смело продолжаю. – Хочешь вернуться в мою комнату?

Она смеется и смотрит на свою картину, прикусив губу. – Я еще не закончила.

– Ты можешь закончить ее в другой день.

Она жестом показывает на свои вещи. – Мне нужно прибраться.

– Или мы можем вернуться и сделать это позже. – Я наклоняю голову и ухмыляюсь. – Что бы ты предпочла делать прямо сейчас? Чистить щетки или лежать в моей постели с моей головой между твоих ног?

– Сев! – восклицает она.

– Что?

– ... второе.

– Я так и думал.

Глава 40
Кровать

Анаис

Пройти через здание для мальчиков шестого класса и попасть в комнату Сева – это испытание, от которого перехватывает дыхание, но как только за нами закрывается дверь, он набрасывается на меня.

Он прижимает меня к двери и целует с голодом и отчаянием, от которых у меня перехватывает дыхание. Я хватаю его за голову и наклоняю свое лицо к его лицу, позволяя ему углубить поцелуй. Я принимаю его желание, жар которого проникает в меня.

Его рот жадно перемещается от моего рта к щеке, челюсти, шее. Его поцелуи влажные, горячие и чувственные, они несут тепло и наслаждение везде, где их касаются. Он обхватывает мою талию, бедра, притягивая меня ближе. Мое дыхание обжигает легкие.

Я кладу обе руки ему на грудь и отталкиваю его от себя. Он отстраняется с рваным вздохом.

Его зеленые глаза темны от вожделения, затененные нелепыми ресницами. Его волосы в беспорядке, пряди наполовину закрывают один глаз. Он выглядит диким и прекрасным.

Быть с ним вот так, в его комнате – с полным осознанием того, кто мы есть, а не в какой-то безумный, украденный момент, – это страшнее и сильнее, чем все, что мы когда-либо делали раньше.

Это страшнее и сильнее, чем все, что я когда-либо делала.

Секунду мы смотрим друг на друга, наши груди вздымаются, глаза расширены.

Затем Сев засовывает руку в передний карман моего комбинезона. Он медленно отступает назад через свою комнату, увлекая меня за собой. Его колени ударяются о край кровати, и он падает обратно на матрас, глядя на меня сверху.

Он подтаскивает меня ближе, пока я не оказываюсь между его длинных ног, омываемая обжигающим жаром его присутствия.

Мягкими движениями он расстегивает лямки моего комбинезона. Под ним на мне старая футболка поверх треугольного бюстгальтера. Сев не снимает их с меня. Вместо этого он толкает комбинезон вниз, за бедра и вниз по ногам. Я выхожу из него, и он отбрасывает одежду в сторону.

Он притягивает меня ближе, так что я оказываюсь прямо на кровати. Я кладу руки ему на плечи, используя их для равновесия.

Медленными, обдуманными движениями он поднимает мою футболку. Он наклоняет голову, наблюдая за мной. Я не могу описать выражение его лица: голод, триумф и что-то дерзкое, как будто он осмеливается остановить меня.

Он тянется вперед и прижимается губами прямо под бретелькой моего лифчика. Я прикусываю губы, сдерживая вздох, который вырывается, когда его теплый рот прижимается к чувствительной коже.

Он проводит дорожку поцелуев по моему животу, оставляя за собой след обжигающего тепла, пока не добирается до пояса моей юбки. Мышцы моего живота вздрагивают под его губами, и он издает низкий гул удовлетворения.

Отступив назад, он проводит руками по моим ногам и талии, захватывая подол футболки. Он стягивает ее с меня и отбрасывает в сторону.

Когда на мне остается только белое нижнее белье, он поднимает на меня глаза.

– Ты даже не представляешь, как часто я думал о том, чтобы снять с тебя одежду, – хрипло говорит он.

– Потому что ты так ненавидишь всю мою одежду? – спрашиваю я, пытаясь подавить ухмылку.

– Потому что я хочу смотреть на твое тело – на каждую его часть. Потому что я хочу прикасаться к тебе и целовать все твои места. – Из его голоса исчезли привычный мрачный юмор и язвительный сарказм. Он говорит искренне, его слова звучат как торжественная клятва. – Я хочу смотреть на тебя, на всю тебя, и заставлять тебя дрожать и извиваться. Я хочу чувствовать вкус твоей кожи, лизать твою киску и ощущать дрожь твоих бедер.

– Сев, – говорю я, дыхание короткое, лицо пылает.

Он смеется и внезапно приподнимается, обхватывая меня руками. Он опускает меня на свою кровать, и я ложусь на спину, его одеяло холодит мою кожу.

– Quoi, trésor? – говорит он, понижая голос, и наклоняется, чтобы поймать мои губы в нежном поцелуе. – Ты не любишь то, что я говорю? Тебе нравятся мои слова?

Я закрываю ему рот руками. – Arrête.⁵⁸

Он убирает мои руки. Его жесты ленивы и нежны. Это не Сев, сражающийся со мной в лесу, и не Сев, спешащий и отчаянный в лимузине. Это Сев, принц, управляющий своим миром удовольствий и плоти.

– Нет. – Его голос чист и победоносен. Он звучит как никогда стремительно. – Почему я должен останавливаться? Я знаю, что тебе это нравится. Тебе нравится слышать то, что я хочу с тобой сделать. И я хочу, чтобы ты сказала мне, чего ты хочешь.

Пока он говорит, он устраивается между моих ног, откидывает мою голову назад, одной рукой целуя мою шею.

– Я хочу, чтобы ты замолчал и заставил меня кончить.

Я задыхаюсь, мой голос срывается, когда он нежно посасывает кожу на моей шее.

– О, mon trésor, – говорит он мне в горло. – Я заставлю тебя кончить, обещаю. Но я не собираюсь молчать, и ты тоже. – Он перемещает свой рот, чтобы прошептать мне на ухо. – Я заставлю тебя кричать.

Он садится и обхватывает пальцами пояс моих трусиков. Я смотрю на него. – У тебя нет ни малейшего повода быть таким сюром по отношению к тебе.

Он спускает трусики с моих ног и отбрасывает их в сторону. Положив пальцы на мои бедра, он слегка впивается ими в кожу, проводя когтями по моим бедрам и вызывая дрожь, от которой я едва не падаю спиной с кровати.

– Хорошо? – пробормотал он. – Очень хорошо.

Рот Сева – это наслаждение и пытка.

Он слишком нежный, слишком медленный. Его язык задерживается и ласкает. Он страстно целует мою киску, дразня меня губами и языком.

Каждое облизывание моего клитора – медленное и чувственное, нарастает неумолимое напряжение, пока моя спина не выгибается, а руки так крепко сжимают одеяло, что пальцы болят.

Когда я уже настолько близка к краю, что не смею даже пошевелиться, Сев отстраняется, облизывая блестящие губы. На секунду нас соединяет влажная нить, которая обрывается вместе с расстоянием. Его глаза скрыты , рот искривлен в довольной ухмылке. Он излучает ленивое высокомерие молодого тирана.

Я смотрю на него, шокированная и потрясенная, все мое тело натянуто, как тетива. – Не останавливайся.

– Pourquoi?⁵⁹

– Parce que. Parce que je veux...⁶⁰

Он понижает голос. Его пальцы легонько касаются моего входа. – Tu veux quoi? Dis-moi.⁶¹

Говорить на нашем языке как-то слишком грубо, слишком близко, слишком интимно. Я отвечаю ему по-английски. – Я хочу кончить.

– Supplie-moi.⁶²

– Non, – задыхаюсь я.

Его пальцы скользят внутрь, дразня меня медленными, влажными толчками. Я парализована желанием – хочу, чтобы он позволил мне кончить, хочу чувствовать его внутри себя, хочу, чтобы его тело было прижато к моему.

– Si, trésor. – Он бормочет мне в губы. – Supplie-moi.

– Пожалуйста. – Я закрываю глаза и выгибаюсь в нем. – Пожалуйста.

Он скользит по мне без лишних слов, закрывая свой рот на мне. Он лижет меня долгими, глубокими движениями, обрабатывая пальцами. Мой рот раскрывается, тело и дыхание замирают, пока мое удовольствие накапливается под властью его пальцев и губ.

Я кончаю, содрогаясь, и с моих губ срывается прерывистый крик. Мои бедра двигаются по собственной воле, прижимаясь ко рту Сева в поисках еще большего удовольствия. Я извиваюсь на нем, пока не перестаю терпеть, пока все мое тело не начинает пульсировать, как сердце, и тогда я падаю назад.

Сев наблюдает за мной, расстегивая ремень, но я поднимаю руку и пытаюсь приподняться на локтях.

– Нет, подожди.

Он останавливается, вопросительно поднимая на меня брови.

– Встань. Раздевайся.

Он ухмыляется. – Да?

– Да.

– Почему?

– Потому что я хочу посмотреть на тебя.

Его губы кривятся в злобной ухмылке. Он поднимает руки к рубашке и медленно расстегивает пуговицы, не сводя глаз с меня. Когда он закончил, он стягивает рубашку с плеч. Я смотрю на него, затаив дыхание.

Каждая его часть кажется вырезанной художником. Мускулатура плеч и рук, изящный изгиб бедер, V-образная линия, исчезающая в поясе. Золотые ожерелья сверкают на его коже, а мышцы на руках напрягаются, когда он тянется к поясу, чтобы освободить его. Он расстегивает брюки и позволяет им упасть вниз, отбрасывая их в сторону жестом холодного отказа.

Мое хаотичное сердцебиение сбивается, когда он стоит у кровати в одних боксерах. Даже сквозь черную ткань видно, как он возбужден, как его форма натягивает ткань. Но вместо того, чтобы снять их, Сев проводит ладонью по выпуклости и смотрит на меня.

– Хочешь посмотреть, как сильно ты меня заводишь? – грубо спрашивает он. – Хочешь увидеть, как сильно меня возбудило, когда ты кончила мне на язык?

Мое лицо пылает, когда его слова вызывают глубокую пульсацию между ног. Как он может так сильно возбуждать меня, когда я только что испытала оргазм?

Он бесстыдно ласкает себя, наблюдая за мной, наслаждаясь тем, как я смотрю на него. Затем он снимает боксеры, отбрасывая их в сторону. Его член прекрасен, как и весь он. Он достает презерватив, и в том, как он зубами срывает с него обертку, прежде чем надеть, чувствуется высшая степень уверенности.

Он опускается на одно колено на кровать и ползет ко мне, упираясь руками по обе стороны от моей головы и устраивая свои бедра между моих ног. Он наклоняется и целует меня, глубоко, голодно и долго. Взяв свой член в руку, он трется кончиком о меня, проводя по моей влажной щели.

Это потрясающее зрелище, непристойное и бесстыдное, но Сева это не волнует. Он наблюдает за своими действиями, не стесняясь собственного удовольствия.

Когда он прижимается к моему входу, то на мгновение замирает. Его глаза снова встречаются с моими, и он наклоняет голову.

– Хорошо? – пробормотал он.

Я киваю. – М-м-м...

Он толкается в меня, наблюдая, как его член входит в меня.

– Черт, – хрипит он.– Черт, trésor. Ты такая чертовски мокрая.

Я отворачиваю лицо, и он наклоняется, целуя мою обнаженную шею, мою щеку. Он прижимается губами к моим ушам, медленно и мучительно входит и выходит из меня.

– Тебе так хорошо, mon trésor. Ааа, раздвинь ноги пошире. – Его пальцы сжимаются вокруг моего бедра, когда я подчиняюсь ему. – Черт , да, вот так, хорошая девочка.

Его слова скользят по мне, как шелк, заставляя меня сжиматься вокруг него. Я плотно закрываю глаза, переполненная ощущениями, переполненная эмоциями.

То, как Сев шепчет мне на ухо, то, как он прижимает меня к себе, когда глубоко входит в меня, – это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему, чем когда-либо. Это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему, чем я когда-либо чувствовала к кому-либо.

Для кого-то такого колючего, такого сложного, Сев трахается с нежностью святого. Он целует меня так, будто мое тело – святая земля, и прикасается ко мне так, будто поклоняется мне.

Затем он разворачивает меня и входит в меня сзади, его руки скользят под меня, чтобы обхватить мою грудь, мои соски пойманы и зажаты между его пальцами. Он целует мою шею и бормочет грязные слова мне на ухо, глубоко и медленно погружаясь в меня, не торопясь, посылая мерцающие волны удовольствия с каждым толчком.

– J'adore ton corps,⁶³ – вздыхает он мне в ухо. – J'adore ta peau. Tes lèvres.⁶⁴

Он застывает во мне, и все его тело содрогается. Он ускоряет темп, его голос хриплый и задушенный эмоциями. – Я обожаю. Я обожаю, и я хочу тебя, все время и всегда. Je te veux dans mon lit, dans mes bras, dans mon âme. Sois mienne.⁶⁵

– Je le suis déjà, ⁶⁶– шепчу я с полустоном, когда он входит в меня.

– Ах, черт.

Сев прижимается ко мне, напрягаясь. Движения его бедер становятся более резкими, менее контролируемыми. Он погружается в меня и кончает с хриплым криком.

Он преодолевает волны оргазма в беспорядочных толчках и, наконец, замирает, падая на меня сверху, его горящая кожа излучает тепло в мою.

Звуки нашего дыхания наполняют комнату. Когда наши тела все еще соединены, Сев берет мою руку в свою и подносит ее ко рту, целуя костяшки пальцев.

– Кажется, я пристрастился к тебе, – шепчет он мне в волосы.

Я тихонько смеюсь. – Что это вообще значит?

Он вздыхает, зарываясь головой в мою шею.

– Каждый раз, когда мы занимаемся сексом, я хочу повторить это еще сильнее, чем раньше.