Текст книги "Укротить сердце (ЛП)"

Автор книги: Ава Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Я морщу нос, собирая кусочки воедино. Печаль в глазах Фэллон. Их разговор.

– Стид ― человек, которого ты навещал в больнице?

– Точно. Он продал мне ранчо. ― Я слышу нежность в голосе Чарли. Даже у этого сурового ковбоя есть милая сторона.

– Ранчо, которое в беде? ― Мне нравится это узнавание Воскрешения. Мне хочется, чтобы этот город, этот ковбой, эти люди стали моими друзьями. Я хочу вписаться в это общество, хотя бы ненадолго.

– Это заноза в моей заднице. Я сейчас все ощущаю, как занозу в заднице, и я должен как можно скорее найти решение.

– Я умею находить решения. Иногда людям нужна помощь. Может, тебе нужна помощь?

Судя по его лицу, он не хочет делиться своими проблемами, но есть и другая его часть, которая выглядит так, будто хочет выложить все начистоту.

– Отлично, ― говорит он категорично. ― Из-за одного проклятого видеоролика нас травят в социальных сетях, и наши бронирования стремительно падают. Нам нужно платить сотрудникам и заботиться о животных. Я умру, если мы не сможем этого сделать.

Я вздрагиваю от боли в его словах. От беспокойства, написанного на его суровом лице. Честь. Преданность. Они что-то значат для этого человека. Я уважаю это. Чертовски сильно.

Чарли хлопает ладонью по столу.

– Даже не знаю, зачем я тебе все это рассказываю. ― Он тянется вперед и берет мою вилку. ― Ешь, ― говорит он, протягивая ее мне.

Но я игнорирую такую желанную булочку с корицей, прокручивая в голове его слова о поиске решения. Если я могу помочь другому человеку, значит, я это сделаю.

– Как вы рекламируетесь?

– Никак.

– Значит, сарафанное радио?

Он опускает взгляд на свои руки и сжимает их в кулаки.

– На протяжении многих лет, да.

– А что пишут в комментариях к твоему Инстаграму? ― спрашиваю я. Когда он не отвечает, у меня падает челюсть. ― Ты не используешь социальные сети? ― Я тыкаю в него вилкой. ― Это твоя первая ошибка. Это ― не решение всех проблем, но я думаю, что их использование может сильно помочь тебе, Чарли.

– Именно из-за них мы попали в эту передрягу. ― Он закатывает глаза. ― Твоих драгоценных социальных сетей.

Я бросаю на него строгий взгляд.

– Слушай, я знаю, что социальные сети вызывают у тебя зуд. Ты ― ковбой. Тебе нравятся лошади, а не хэштеги. Я понимаю, но… ― Улыбка медленно расползается по моему лицу. ― Это ― мое.

Он хмурится, глядя на меня с подозрением.

– О чем ты говоришь?

– Я могу это сделать! ― восклицаю я. ― Я могу раскрутить вас.

– Мне не нужна твоя жалость, ― говорит он, складывая руки на широкой груди, и мускулы на его загорелых предплечьях напрягаются.

– А мне кажется, что нужна. ― Я откладываю вилку, внутри меня разгорается азарт. ― Но это не жалость. Я не хочу каждый вечер разносить пиво в «Пустом месте». Я лучше помогу тебе. Пожалуйста.

На его челюсти подергивается мускул.

– Считай это одолжением, ― говорю я с улыбкой. ― Ты спас меня от драки в баре, а я спасу твое ранчо.

И все равно челюсть этого упрямца продолжает пульсировать.

– У меня есть опыт. Связи в моем туристическом агентстве. Я могу потянуть за все ниточки. Кроме того, это всего лишь на три месяца.

В его глазах вспыхивает интерес.

– А что будет через три месяца?

– Я уеду в Калифорнию.

Он фыркает.

– Тебе не нравится Калифорния?

– Последнее место, где я хотел бы оказаться.

Я игнорирую его презрение и бодро пожимаю плечами.

– Не стоит судить, пока не попробуешь.

Его взгляд встречается с моим, прежде чем опуститься к моим губам.

– Ешь, ― приказывает он.

Я беру вилку и втыкаю ее в липкую массу теста и сахара. Вкус ванили и корицы просто райский.

– Хочешь? ― спрашиваю я Чарли.

Он отмахивается, как будто вкуснятина не для него.

– Нет.

Слизав немного глазури, я откладываю вилку.

– Ну что, договорились?

Он моргает.

– Договорились?

– Я помогаю тебе с социальными сетями, а ты мне платишь, ― говорю я. ― Вполне профессиональная деловая сделка. Если тебе не понравится, можешь не пользоваться. Удалишь аккаунт через три месяца.

Я смотрю, как он обдумывает это предложение, как подрагивает мускул на его бородатой челюсти.

Ему это нужно.

А он нужен мне.

Он пристально смотрит на меня в течение долгого времени.

– Отлично. Мы заберем твое барахло, и ты будешь жить на ранчо.

Настает моя очередь моргать.

– На ранчо?

– Ты не останешься в «Йодлере». Я знаю, что ты любишь тараканов, но… ― Он пожимает широкими плечами. ― Работа идет в комплекте с бесплатным жильем.

Я прищуриваюсь.

– Ты только что это придумал?

Наклонившись, Чарли впивается в меня своим темным взглядом, выражение его лица такое свирепое, что у меня сердце замирает в груди.

– В «Йодлере» небезопасно. Я не хочу, чтобы ты там жила.

Уверенность в его голосе разжигает во мне огонь.

– Из-за драк? ― спрашиваю я, затаив дыхание. ― Жесткие простыни? Испачканный кровью матрас?

На его губах появляется тень улыбки. Такая слабая, что я почти не замечаю ее.

Но она есть, и она прекрасна.

– Что-то вроде этого. ― Чарли берет мою вилку и снова протягивает ее мне. ― Ешь. А потом мы пойдем.

Глава 7

Руби

Тряска угольно-черного Шевроле Чарли по извилистой грунтовой дороге ― это самые крутые американские горки, на которых я когда-либо каталась. Я практически вибрирую рядом с ним. Мне нравится этот грузовик и этот мужчина. Грубый и неотесанный, но в глубине души надежный и верный.

В багажнике грузовика лежат мой чемодан и рюкзак. До ранчо тридцать минут езды, и Чарли, не желая, чтобы я заблудилась на проселочных дорогах, предложил подвезти меня, а потом отправить кого-нибудь в город за моей машиной.

События последних двадцати четырех часов кажутся сюрреалистичным лихорадочным сном. То я уворачиваюсь от кулаков и пивных бутылок в захудалом баре, то оказываюсь в машине с ворчливым, сексуальным ковбоем, обменивая свои умения на жилье и работу.

Правда, только на лето. Я помогу этому ворчуну с его проблемами, спасу ранчо, увижу лошадей, а потом уеду в Калифорнию.

Я следую примеру Чарли и храню молчание. Похоже, он исчерпал свою норму разговоров, когда рассказывал мне о видеоролике, разошедшемся по социальным сетям. И все же мой взгляд скользит по его красивому профилю. О чем он думает? Жалеет о своем предложении нанять меня и пожить на ранчо? Он даже накормил меня. После завтрака я поторопилась достать кошелек, но он бросил на стол двадцатку, включающую щедрые чаевые для Фэллон.

Я восхищенно вздыхаю, когда мы переезжаем небольшой ручей и из земли вырастают стальные ворота. Сверху на них выбито название Ранчо «Беглец» по краям закреплены подковы. Я наклоняюсь вперед, удерживаемая ремнем безопасности. Мои глаза не могут охватить все достаточно быстро. Вдалеке простирается красота. Зубчатые горные хребты обрамляют все ранчо. Великолепный бревенчатый дом с панорамными окнами стоит прямо на поле с изумрудно-зеленой травой.

– Это лодж, ― говорит Чарли, когда мы проезжаем через ворота. Он машет рукой парню, ведущему лошадь через пастбище. ― Мы используем его для регистрации и питания гостей. Мой брат Дэвис живет на третьем этаже. ― Он бросает взгляд на меня. ― Так что он может играть роль Рэмбо, если ситуация выйдет из-под контроля. Уайетт живет в трейлере, потому что его нет здесь половину времени, но на самом деле это просто потому, что он ни черта не умеет убираться. А Форд живет в квартире над своим гаражом.

– Твои братья? ― уточняю я.

– Да. Мы близки, но настолько, что могли бы поубивать друг друга.

Я откидываюсь на спинку сидения.

– У меня есть брат. ― Чарли смотрит на меня, когда телефон снова жужжит. ― Макс. ― Я игнорирую звонок. ― Это из-за него мой телефон разрывается.

– Старшие братья, ― говорит он, кажется, расслабляясь, и я улыбаюсь.

– Сколько человек ты можешь разместить? ― спрашиваю я, переключаясь в профессиональный режим. Я здесь, чтобы работать, и это я могу делать прямо сейчас.

– Немного. Около сорока человек. ― Чарли едет по асфальтированной дороге, потом сворачивает налево. Недалеко от лоджа, в сотне ярдов, находится группа небольших хижин. Они стоят у реки, на каждом крыльце ― кресла-качалки.

– Мне сюда? ― спрашиваю я, указывая на них. Они такие милые и уютные, словно что-то от Дэниела Буна¹⁵.

– Нет. ― Он поворачивает руль, его голубые глаза встречаются с моими. ― Это хижины ковбоев. Я отвезу тебя в коттеджи. Они ближе к главному дому.

– К главному дому? ― Я прикусываю губу, сердце бьется учащенно. ― Это там, где…

– …я живу, ― говорит он резким тоном. ― Тебе нужен Wi-Fi. Здесь он есть. В коттеджах его нет.

Я прикусываю нижнюю губу.

– О. Точно.

Чарли поворачивает руль.

– У нас также есть шале в горах. Для кинозвезд, ― говорит он с отвращением. ― Они приезжают снимать кино и хотят уединиться. Думаю, если ты здесь, то должна…

– Держаться вместе со всеми.

– Да. ― Его глаза встречаются с моими. ― Именно так. ― Редкая улыбка украшает его хмурое лицо, пока грузовик грохочет по бесконечной дороге. ― Это главный дом, в котором я живу, ― говорит Чарли, когда мы проезжаем мимо большого двухэтажного домика с балконом и крыльцом, приютившегося среди деревьев. ― А это твой коттедж.

– О, ― вздыхаю я, прижимая руку к сердцу. ― О, ничего себе.

Маленький коттедж выглядит как что-то из сказки. Он сохранил свой деревенский шарм Монтаны, но у него есть решетчатые деревянные карнизы, парадное крыльцо и небольшая каменная дорожка, ведущая к двери.

Чарли отстегивает ремень безопасности, и мы выходим из машины.

Долгую секунду я любуюсь уединенной красотой ранчо. Легкий ветерок играет с кончиками моих волос. Свежий воздух пахнет соснами и осинами, смешанными с легким ароматом сена. Летнее солнце пробивается сквозь кроны деревьев, тянущихся к небу. Вдалеке слышно журчание ручья.

Я наклоняю голову с мягкой улыбкой.

– Здесь так красиво, Чарли.

– Да, ― сдержанно отвечает он. ― Я купил его не глядя, но это было лучшее решение, которое я когда-либо принимал. ― Он идет к кузову своего грузовика и берет мои сумки. ― Давай зайдем внутрь.

Что за человек покупает ранчо, не глядя? Наверное, тот, кто, следуя порыву, отправляется в путешествие через всю страну.

Мне отчаянно хочется узнать его историю, но я не смею давить. И все же я заинтригована. В его глубоких голубых глазах есть печаль. Загадка, которую я хочу разгадать.

Я следую за широкоплечей фигурой Чарли и жду, пока он достанет связку ключей. Он перебирает их в поисках нужного.

– Мы убираем их каждую неделю, так что все должно быть в порядке. Но если это не так, ты можешь позвонить Тине на ресепшн, и она пришлет все, что потребуется.

– Я уверена, что все будет… ― задыхаюсь я, когда он распахивает дверь. ― Идеально. ― Я прижимаю руки к сердцу и вхожу внутрь.

Современный коттедж сохранил все очарование традиционного горного жилища. В гостиной установлен камин в каменной стене. Пестрый ковер покрывает деревянный пол. Деревянная мебель. На небольшом столике стоит проигрыватель с подборкой альбомов в стиле кантри. У дальней стены ― мини-кухня с плитой.

Чарли опускает мои сумки. Я чувствую на себе его взгляд, пока хожу по комнате, осматриваясь.

Все мое тело трепещет от радости.

Мой.

Этот коттедж, этот сказочный коттедж, будет моим в течение трех замечательных месяцев.

У меня никогда раньше не было собственного жилья.

Это похоже на власть.

На свободу.

Я люблю, люблю, люблю это.

Я снова задыхаюсь.

В спальне стоит роскошная кровать с горой подушек, цветастым одеялом и банкеткой на ножках. Письменный стол придвинут к раздвижной стеклянной двери, выходящей на журчащий ручей.

– Кто занимался интерьером? ― Я краснею, когда понимаю, как это звучит. ― Не обижайся.

Он ухмыляется.

– Я пытался, но ты права. Моя сестра наняла кое-кого.

Я захожу на кухню и выглядываю в окно, из которого открывается вид на дом Чарли.

Чарли переминается с ноги на ногу, скрещивает и опускает руки.

– Ты можешь готовить здесь, но поскольку мы не запаслись продуктами в городе, поесть можно в лодже. Гости могут свободно приходить и уходить. ― Он кивает в мою сторону. ― На холодильнике висит расписание. Ужин в семь.

– Мне все нравится, Чарли. ― Я присоединяюсь к нему в гостиной. ― Но ты не должен был этого делать. Я была бы счастлива в хижине.

Он прочищает горло.

– Я просто подумал, что он тебе подходит.

Жар обжигает мои щеки. Я не знаю, что с этим делать, но мне приятно.

– Это слишком, ― говорю я. Мой рот растягивается в улыбке. ― Но я обещаю, что сделаю для тебя шикарный аккаунт в социальных сетях.

Уголок его рта приподнимается почти в улыбке.

– Хуже быть не может.

Он удерживает мой взгляд, рассматривая меня с любопытством. Затем, так же внезапно, его лицо ожесточается, в глазах появляется свирепость.

– Мне… нужно идти.

Чарли поворачивается и натыкается на вешалку. С рычанием он придерживает ее и выходит на крыльцо. Я подхожу к сетчатой двери и смотрю, как он идет к своему грузовику, упиваясь видом его задницы в джинсах «Wranglers». Я машу ему рукой и неуверенно улыбаюсь, когда он уезжает. Сердце бешено колотится в груди.

Похоже, Чарли Монтгомери ― мой новый босс.

Глава 8

Чарли

Дверь распахивается в тот момент, когда я снимаю кофейник с конфорки. Я издаю стон. Еще чертовски рано, чтобы мои братья врывались сюда, как стадо бизонов, после такой беспокойной ночи.

Я наливаю себе чашку кофе и провожу рукой по волосам.

Всему виной Руби.

Я всю ночь пролежал без сна, размышляя о всяком дерьме, о котором не должен был думать. Например, о выражении радости на ее лице, когда она увидела коттедж. С таким же успехом я мог подарить ей бриллиантовое колье. Она кормила Голодного Хэнка так, будто не боялась, что он откусит ей руку. Эта девчонка, хлопая ресницами, уговорила меня на летнюю работу, а я, как последний дурак, согласился.

Черт, я должен был.

Я ни за что не позволил бы ей остаться в «Йодлере».

– Лучше бы горела конюшня или кто-то пострадал, ― ворчу я, услышав приближающийся топот сапог. ― Сильно.

– Черт, это лучше, чем если бы кто-то был смертельно ранен, ― ухмыляется Форд, выглядывая из-за угла, чтобы стянуть мою чашку кофе. Сделав большой глоток, он морщится. ― Господи, ты варишь его так, будто пытаешься довести себя до сердечного приступа.

Я забираю чашку обратно.

– Тогда заваривай свой чертов кофе сам.

Форд ухмыляется.

– Но мне нравится критиковать твой.

Дверь снова хлопает. Я поднимаю глаза к потолку, удивляясь, почему меня вообще это беспокоит. Главный дом, где я живу, ― это место, где сосредоточено все, что связано с Монтгомери. Семейные традиции, покерные вечера, виски и сплетни. Невероятно, чтобы никто не зашел.

Сняв кофейник с конфорки, я наполняю свою чашку. Мне нужны силы, чтобы разобраться с этими идиотами.

Форд поднимает бровь.

– Что тебя вывело из себя?

Прежде чем я успеваю сказать ему, чтобы он не лез не в свое гребаное дело, из коридора доносится голос Уайетта.

– Похоже, мы обзавелись парой племянниц, засранцы!

Услышав новости, я выдыхаю, пытаясь хоть раз успокоиться и сосредоточиться на чем-то хорошем.

– С Эмми Лу все в порядке? ― спрашиваю я, когда Уайетт и Дэвис появляются из-за угла с самодовольными улыбками на лицах.

– Все отлично. – Дэвис бросает мне свой телефон. ― Посмотри сам.

– Черт, я пошлю им пони, ― объявляет Уайетт, глядя на свой телефон.

Я читаю сообщение своей младшей сестры.

Познакомься с Дейзи и Корой, твоими новыми племянницами и крестницами. Мы устали, но счастливы. Позвоним вам всем позже. Люблю вас, мальчики. ЭЛ.

Под текстом ― фотография спеленутых младенцев, одна в розовом, другая в желтом. Розовощекие херувимчики. Новые Монтгомери. На сердце у меня сразу становится на тысячу фунтов легче. Слава богу, все в порядке.

Я возвращаю Дэвису его телефон.

– Чертовски милые. Идентичны?

Форд качает головой.

– Не-а. Следующие за нами с Дэвисом.

Дэвис опирается на столешницу, выполненную в стиле «live edge»¹⁶. Его глаза сканируют остывшую яичницу и остатки выпечки от вчерашнего завтрака, прежде чем остановиться на мне.

– Теперь, когда мы разобрались с этим милым дерьмом, не хочешь рассказать нам, что сказал Стид?

Уайетт падает на барный стул.

– Меня больше интересует, почему Чарли раздает бесплатное жилье. ― Он приподнимает бровь. ― Принимаешь бездомных?

Я провожу рукой по лицу. Я не в настроении слушать чушь Уайетта.

– Если ты заткнешься на секунду, я тебе расскажу.

Я скрещиваю руки на груди и пересказываю братьям разговор со Стидом об угрозе девелоперов.

– Как ты думаешь, что они сделают? ― спрашивает Уайетт, когда я заканчиваю.

– Они будут любезны, когда придут и предложат купить у нас ранчо. Когда мы скажем им, чтобы они шли нахрен, они начнут нам угрожать, ― предполагает Форд.

– Мы будем готовы, когда они придут. ― Лицо Дэвиса мрачнеет. ― На северной стороне ранчо устанавливается новая система безопасности. Будем следить за дорогой.

– Как быстро? ― спрашиваю я, ставя свою уже опустевшую чашку на стойку.

– Где-то на следующей неделе.

С кофейником в руках, Форд спрашивает:

– А девушка? Что здесь делает принцесса? Ей что, мало досталось в «Пустом месте»?

Вздохнув, я потираю рукой челюсть.

– Она думает, что может помочь нам с нашей… проблемой. Заведет аккаунт в социальных сетях. Сделает нам хороший пиар или что-то в этом роде. ― Я оглядываю своих братьев. ― Я нанял ее на лето.

Уайетт, выглядящий так, словно надышался собачьего дерьма, театрально опускает голову. Его жалобный стон наполняет кухню, и я закатываю глаза. Единственный, кто драматичнее нашей мамы, ― это Уайетт. Даже Эмми Лу более здравомыслящая, чем этот ребенок.

Мои братья смотрят на меня с сомнением.

– Слушайте, я хочу, чтобы она была здесь не больше, чем вы, но мы должны попытаться как-то исправить произошедшее.

– Если ты не хочешь, чтобы она была здесь, тогда почему она живет в коттедже, а не в хижине? ― спрашивает Уайетт с хитрой ухмылкой.

– Что? ― огрызаюсь я. ― Да, я поселил ее у реки. Ты же знаешь, что этих ублюдков затапливает, если у нас выпадает два дюйма дождя.

Дэвис задумывается.

– Это хорошая идея, Чарли. Сегодня утром у нас было еще три отмены.

– Черт.

Возможно, нанять Руби было не самой плохой идеей. Если мы сможем сосуществовать в течение трех месяцев, наладим работу ранчо, вернем деньги и гостей, то это не будет такой уж потерей.

– Только бы она не мешала. ― Уайетт слезает с барного стула и подходит к стойке. ― Если она попытается, я не сдвинусь с места. ― Все еще ворча, он наклоняется к столешнице и стучит по шкафу. Его голос звучит приглушенно и раздраженно. ― К концу недели она, наверное, заставит нас петь песни у чертова костра.

– Никто не будет петь, ― рявкает Форд.

– Никто не хочет, чтобы ты, блядь, пел. ― Я морщу лоб. Вот тебе и спокойное утро. ― Заткнись, Уай. И какого черта ты там делаешь?

Мы все замираем, когда раздается легкий стук в дверь.

Головы поворачиваются, когда на кухне появляется босая Руби. Под мышкой у нее ноутбук.

Чтоб меня. Еще один сарафан.

– Извините. ― Ее милое личико излучает солнечный свет и нерешительность. ― Простите, что помешала…

– Что за глупости, милая. ― Форд поднимает чашку с кофе. ― Чем мы можем тебе помочь?

Я бросаю на Форда предостерегающий взгляд. Если бы он не называл каждую женщину в городе «милой», мой кулак уже прилетел бы ему в лицо.

– Привет. Я Руби, ― щебечет она, прежде чем сделать шаг на кухню. Когда она заправляет длинную прядь волос за ухо, ее взгляд останавливается на мне. ― Чарли, у меня не работает Wi-Fi в коттедже. Секунду назад все работало нормально, а теперь сигнала нет.

Я хмурюсь.

– Пожалуйста, – шепчет мне Уайетт, прежде чем направиться к Руби. ― Привет, Руби. Я ― Уайетт, красавчик. ― Он пожимает ей руку, и я тихо стону, когда вижу кабель роутера, торчащий из его заднего кармана.

– Приятно познакомиться, ― говорит она, улыбаясь во весь рот. ― Со всеми вами.

Форд одаривает ее одной из своих очаровательных улыбок.

– Я Форд, а это Дэвис, что мы можем предложить тебе выпить? Воду, пиво, кофе? Присаживайся.

– Нет, нет, и да, пожалуйста. ― Она выдвигает стул у острова и ставит перед собой ноутбук. ― Со сливками, если они у вас есть.

Я скрещиваю руки.

– У нас их нет.

Форд отпихивает меня с дороги, чтобы поставить перед Руби дымящуюся чашку кофе.

– Как тебе на ранчо? ― спрашивает Дэвис.

– О, оно прекрасно. Свежий воздух как снотворное. Я так хорошо спала прошлой ночью. ― И снова ее глаза встречаются с моими. ― Я посмотрела видео, о котором ты мне говорил, Чарли.

То, как она произносит мое имя, то, как она смотрит на меня, словно в комнате больше никого нет, что-то делает со мной. Что-то, что мне чертовски не нравится.

– И? ― спрашиваю я.

– И это чушь собачья.

Дэвис усмехается, услышав ругательство, сорвавшееся с ее губ. Оно кажется неуместным, когда вылетает из ее пухлого розового рта. Девушка не могла бы быть более очаровательной, даже если бы была сделана из котят. Господи.

Руби сердито морщит лоб. Она выглядит такой чертовски красивой, что это почти несправедливо.

– Эта леди… как будто специально хотела доставить неприятности.

Форд смотрит на меня и Дэвиса с триумфальной улыбкой на самодовольном лице.

– Видите? Она поняла.

– Аминь, ― говорит Уайетт.

Руби открывает свой ноутбук.

– Я начала вести твой аккаунт в Инстаграме.

Я поднимаю бровь.

– Это быстро.

Она улыбается и делает маленький глоток кофе, словно смакуя его.

– Не стоит терять время, верно? На самом деле, я подумала, что мы можем начать уже сегодня.

– Мы?

Мне уже не нравится, к чему все идет.

– Ну, да, ― говорит она, ее яркая улыбка становится все шире. ― Я могу все устроить сама, но мне бы хотелось увидеть ранчо. Так я смогу получить реальное представление о том, как оно работает.

– Что-то вроде экскурсии? ― Уайетт наклоняется к ней, так близко, что должен чувствовать запах ее чертовой шеи. Если она повернется, они будут в дюймах друг от друга.

Я свирепо смотрю на него. Мы близки, но это не значит, что я не впечатаю своего младшего брата головой в гребаную стену, если он переступит черту.

– Именно. Все будет не так уж плохо, ― успокаивает Руби, несомненно, видя, как мы все вздрогнули. ― Я уже выбрала имя пользователя и потрачу несколько недель, создавая необходимый контент для канала, прежде чем начну работать. У меня всего несколько вопросов. Например, сколько здесь акров земли? И сколько сотрудников? И самый очевидный ― почему оно называется «Беглец»?

Она продолжает щебетать, ее голос звучит как мелодия, когда она сыплет вопросами, не обращая внимания на воцарившуюся тишину, но я обращаю.

Напряжение сгущается, как туман.

Я не упускаю из виду обеспокоенный взгляд, которым Форд обменивается с Дэвисом. Я стараюсь не обращать внимания на то, как твердеет моя челюсть, как сжимаются мои кулаки, а в животе завязывается чертов узел.

Я рычу и отступаю от стойки. Я не хочу говорить о Мэгги. Углубляться в подробности того, как ранчо получило свое название, не входит в число моих сегодняшних приоритетов. Как и устраивать Руби персональную экскурсию по владениям.

– Мне нужно заняться утренними делами, ― резко говорю я, опуская чашку с кофе в раковину. ― Так что, боюсь, я не смогу помочь тебе прямо сейчас.

– Я могла бы пойти с тобой, ― предлагает она, с надеждой глядя на меня поверх ноутбука. Ее глаза расширены и полны нетерпения. ― Я могу помочь по хозяйству.

Молчание.

Руби прикусывает губу.

– Если ты занят, может, кто-нибудь другой проведет для меня экскурсию? ― Она обводит взглядом кухню и ободряюще улыбается всем нам.

Звук ее голоса ― веселого и непреклонного ― вызывает во мне раздражение. Она не собирается отступать, и мысль о том, что кто-то другой будет водить ее по ранчо, заставляет меня вздрогнуть.

И тут я понимаю, в чем моя гребаная проблема.

Есть что-то гипнотическое в том, что она сидит здесь, с ее дерзкими голубыми глазами и вишнево-красными губами. На моей кухне, за моей стойкой, пьет кофе, как будто это еще одно обычное утро на ранчо. С ней приятно находиться рядом, а такого со мной не было уже чертовски давно.

Она красивая. Слишком красивая.

Это пугает меня до смерти.

– Не могу. ― Дэвис уже движется к двери. ― Мы с Фордом ведем группу на хребет для перегона скота.

– Я тоже не могу, ― говорит Уайетт, отхлебывая диетическую колу и хватая пирожное. Его тяга к сладкому не знает границ. ― Сегодня я тренирую Фэллон на пастбище.

– Вы убьете друг друга, ― замечает Форд.

Уайетт смеется.

– Я все надеюсь, что она упадет с лошади, но мне пока не везет. ― Он двигает бровями в сторону Руби. ― Если тебе надоест Чарли, приходи посмотреть шоу.

– Убирайся отсюда, ― рычу я.

– Увидимся, ― говорит Форд, помахав рукой, и я машу в ответ.

Я смотрю, как мои братья выходят из дома, их смех доносится через дверь.

Засранцы.

Руби соскальзывает с барного стула, подол ее розового сарафана поднимается, обнажая длинные загорелые ноги и соблазнительную попку. Ее большие голубые глаза выжидающе смотрят на меня. Ее милое личико такое деловое.

– Может, займемся делами? Утренними?

Три месяца, напоминаю я себе. Три чертовых месяца.

Глава 9

Руби

– Сколько у вас тракторов? И сколько акров земли? А что насчет ваших работников?

– Два трактора и 17 000 акров. ― Пот струится по его лбу, когда Чарли смотрит на меня из-под пыльной ковбойской шляпы. На его красивом лице появляется суровое выражение. ― Тебе действительно нужно все это знать?

– Да. Это моя работа, ― напоминаю я ему. ― Работники?

Он выдергивает пару сорняков у стены конюшни. У меня внутри все сладко сжимается, когда я замечаю, как перекатываются мышцы на его скульптурной спине.

– У нас двадцать шесть человек. Они живут на ранчо с апреля по сентябрь.

Не дожидаясь меня, он направляется к конюшне. Я разочарованно вздыхаю и бегу за ним.

Он немногословный человек. Надо отдать ему должное.

Последние несколько часов я таскалась за ним, задавая ему вопросы, пока он работал. Смотрела, как он рубит дрова и чинит трактор в мастерской. Слушала, пока он болтает с одним из наемных рабочих о том, что собирается с новой группой порыбачить на Лосиной реке.

Пока что я впечатлена Чарли Монтгомери. Ранчо «Беглец» ― это хорошо отлаженная машина, за которой стоит надежная команда. Персонал выглядит довольным, а гости наслаждаются отдыхом. На мой взгляд, видео принесло вред, но оно не было настолько плохим, чтобы вызвать негативную реакцию. Женщина вела себя так, будто намеренно устроила эту сцену. Не было причин для неутихающей критики в ее комментариях.

– А как же занятия? ― подстрекаю я, пытаясь догнать Чарли.

– А что с ними? ― кричит он в ответ.

Я прячу улыбку от ледяных ноток в его тоне, пока он идет к конюшне.

То, что Чарли Монтгомери выглядит так, будто он предпочел бы смертельную болезнь мне, идущей за ним по пятам, только усиливает мое желание измотать этого человека.

Я заставлю его улыбаться, даже если это убьет меня.

Все, что мне нужно, ― это неделя, чтобы ознакомиться с ранчо, а потом я смогу творить свою магию в уединении. Нам с Чарли Монтгомери больше никогда не придется видеться. Даже если от этой мысли у меня начинает болеть сердце.

Я делаю глубокий вдох и бегу за мужчиной, который оставил меня позади в клубах пыли.

– Просто делай свои дела, ― говорю я, слегка запыхавшись. ― Не позволяй мне мешать тебе.

– Ты уже мешаешь, ― ворчит он.

Я незаметно улыбаюсь. Я привыкла к тому, что люди несерьезно относятся к социальным сетям. Я видела сомнения на их лицах сегодня утром. Снисходительные взгляды, которыми обменялись братья. Они думают, что я не смогу это сделать.

Я не могу дождаться шанса доказать, что они ошибаются.

– Что это? ― Я указываю на большое красное здание, расположенное в двух шагах от конюшни. Вывеска перед входом гласит: ― «Дом воинского сердца».

– Это Дэвиса, ― говорит Чарли. ― Он занимается реабилитацией военных служебных собак. Работает с ними, пока они не поправятся, а потом либо возвращает их домой, либо мы позволяем им доживать свои дни здесь.

– Правда? ― Я делаю пометку в своем телефоне. ― Это круто, Чарли.

Он приподнимает шляпу и проводит большой рукой по своим растрепанным волосам.

– Когда у нас на ранчо появляется группа детей, мы приводим их сюда. Учим их быть добрыми к животным.

Мое сердце замирает от этих слов.

Это прекрасно. Интересно, знает ли он об этом?

Я останавливаюсь и делаю фотографии для Инстаграма. Когда я поднимаю глаза, Чарли исчезает за двойными голландскими дверьми, ведущими в конюшню.

Я прикусываю нижнюю губу и спешу за ним.

Меня встречает тихое ржание.

– О, Боже мой, ― выдыхаю я.

Огромная конюшня могла бы стать вторым домом. По обеим сторонам тянутся стойла. На дальней стороне ― большое помещение для хранения сена и небольшая кухня с раскладушкой и барной стойкой. Но у меня перехватывает дыхание не от размеров помещения. Это три лошади, высунувшие свои морды над дверьми стойл, их темные глаза полны любопытства.

Не поднимая глаз, Чарли затаскивает на чердак тюк сена и говорит:

– Поскольку ты все равно спросишь: черный ― это Призрак, гнедой ― Большой Рыжий, пегая ― Вессон. Всего у нас пятнадцать верховых лошадей. Остальных Колтон вывел на прогулку.

– А можно мне погладить одну?

Он выпрямляется и пожимает широкими плечами.

– Они все как котята. Выбирай.

– Я никогда не сидела на лошади, ― говорю я, подходя к ним поближе. Мой список дел меняется. Я мысленно добавляю ― прокатиться на лошади. Ускакать на ней в закат и представить, что я ковбойша, дикая и свободная.

На этот раз Чарли выглядит заинтересованным.

– Правда?

– Да. ― Я обхожу стойло, разглядывая Вессон. Коричневый хвост отгоняет мух. ― Никогда не ездила на мотоцикле, не каталась на волнах, не танцевала на стойке в баре и не принимала наркотики. Скучно, я знаю.

Чарли что-то бормочет, берясь за второй тюк сена.

Сомневаюсь, что он вообще меня услышал.

Прилив грусти, за которым следует чувство сожаления, накрывает меня. Оно остается внутри, воспоминания впиваются в меня, как пиявки.

Ближе всего к какому-то волнению в моей жизни я была, когда занималась балетом. Когда мне было семь, барре и плие стали моей жизнью. Я занималась часами. У меня была учительница, которую я обожала, и которая кричала ― вуаля! ― каждый раз, когда мне удавалось сделать пируэт. Когда я поднималась на цыпочки, мне казалось, что я могу достичь чего угодно. Это было самое большое счастье в моей жизни. Два месяца спустя я оказалась в больнице с диагнозом СВТ. Несмотря на заверения врачей, что со мной все будет в порядке, если я буду делать перерывы, отец не разрешил мне продолжить.

В тот день мне казалось, что я уже потеряла свою жизнь, хотя я была еще жива.

Моя рука касается щеки Вессон. Улыбаясь, я наслаждаюсь ощущением ее бархатной шерсти. Мягким дыханием из ее ноздрей. Она ― лучшее средство, помогающее мне сосредоточиться на том, что у меня впереди, ― на моей жизни.