Текст книги "Укротить сердце (ЛП)"
Автор книги: Ава Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
– Нет. Как только Уай и Форд придут, я все объясню. ― На его виске пульсирует вена. ― Система безопасности не работает. Весь день пытаюсь ее восстановить. Новая уже в пути. ― Он отталкивается от стола и смотрит на меня. ― Больше и лучше.
Я вздыхаю. Это не удивительно. Система безопасности ранчо была дерьмовой с тех пор, как мы сюда приехали. Но мы все вместе решили, что камеры будут только в лодже, конюшне и на воротах. Пугать постояльцев или вторгаться в их личную жизнь камерами, направленными на хижины, казалось чем-то неправильным. А ограждать территорию забором под напряжением ― это вообще бред.
Мои зубы скрежещут друг о друга, когда я сижу на краю стола и осматриваю пространство. Офис выглядит так, будто в нем взорвалась бомба. Неоплаченные счета разбросаны по столам. Заказы на поставку нацарапаны неразборчивыми каракулями, из-за которых их будет сложно оформить. Коробка с патронами стоит слишком близко к обогревателю. На одной стене маленькой комнаты висит доска для дартса, используемая для разрешения споров и разделения обязанностей, которые никто не хочет выполнять.
– У кого проблемы? ― спрашиваю я, внимательно наблюдая за Дэвисом. Обычно мой старший брат ― определение спокойствия. Но я был рядом с ним всю жизнь и знаю, когда он злится. У него в челюсти классический тик Монтгомери, который все выдает. ― Форд или Уайетт?
– Почему не ты? ― спрашивает он.
Прежде чем я успеваю ответить, а не показать ему средний палец, Уайетт вбегает в открытую дверь.
– Привет, хуесосы, ― говорит он, радостно приветствуя нас. Он с ног до головы покрыт пылью, так, как только что вернулся с родео в Калгари.
Уайетт в свои тридцать два года на два года моложе меня. Хотя все Монтгомери широкоплечие и практически одного роста, мы с Уайеттом похожи друг на друга больше, чем близнецы. Та же кривая ухмылка, те же голубые глаза. Двукратный чемпион мира по скачкам на необъезженных лошадях, Уайетт работает на ранчо неполный рабочий день, тренируя ковбоев в межсезонье.
Дэвис внимательно осматривает Уайетта.
– Что-нибудь сломал?
Я фыркаю. Если бы сломанные кости или ушибленные части тела беспокоили Уайетта, он бы уже давно перестал ездить верхом.
– Только мой последний рекорд.
Я закатываю глаза. Самоуверенный ублюдок.
Уайетт смотрит на меня и присвистывает.
– Боже правый, Чарли, ты выглядишь как загнанная лошадь. Ты не отдыхал с тех пор, как я уехал?
Защищаясь, я скрещиваю руки на груди и ворчу.
– Мне не нужен перерыв. ― Я борюсь с желанием вспомнить, когда я в последний раз покидал ранчо ради развлечения, а не для того, чтобы съездить в город за продуктами.
Уайетт опускается на стул и закидывает свои грязные сапоги на стол.
– Может, покончим с делами и расслабимся?
Мой младший брат ненавидит любые деловые разговоры. Он предпочитает ездить верхом или устраивать потасовки, но что касается меня, то именно в этом я преуспел. Несмотря на то, что в душе я ― ковбой, в свободное от родео время я получил степень по бизнесу. В процессе заключения контрактов с поставщиками и управления расходами это пригодилось мне больше раз, чем я могу сосчитать.
– Убери свои гребаные сапоги со стола, ― рычу я на Уайетта, подталкивая к нему кипу бумаг. ― И разберись с этим дерьмом.
– Чарли прав, ― рявкает Дэвис.
– Засранцы. Вы оба. ― С ворчанием Уайетт опускает ноги на землю и складывает бумаги в аккуратную стопку.
Секунду спустя входит Форд, руки у него в автомобильном масле.
Он берет стул, разворачивает его и садится рядом с письменным столом.
– Вызывал? ― обращается он к Дэвису.
Дэвис выглядит раздраженным, и я прячу ухмылку. Злить Дэвиса всегда приятно, а Форд, его брат-близнец, умеет нажимать на кнопки Дэвиса лучше всех.
Форд, ушедший в отставку профессиональный бейсбольный питчер команды «Феникс Ренегадс», имеет такое же худощавое телосложение, как и Уайетт. Тот же адреналиновый наркоман. В мире не так много людей, которые любят свою работу, но Форд именно такой. Когда мы даем ему выходной, чтобы он сходил на рыбалку или прогулялся верхом, он приходит в ярость.
Единственный брат, которого не хватает на ранчо, ― Грейди, самый младший ребенок в семье. Он на шесть лет младше меня и прошлым летом уехал в Нэшвилл, чтобы попытаться пробиться в музыкальной индустрии с небольшой помощью нашего шурина и басиста группы «Brothers Kincaid» Джейса Тейлора.
– Хорошо, ― говорит Дэвис, резко кивая. ― Все здесь.
Они, блядь, точно здесь.
Десять долгих лет прошло, а я так и не смог от них избавиться.
Если бы не мои братья, я бы продолжал сходить с ума.
Один за другим они приезжали, чтобы собрать мою жалкую задницу в кучу. И, черт возьми, я испытываю за это чувство вины.
Они отказались от своих жизней, чтобы восстановить мою. И теперь они застряли здесь.
Иногда мне кажется, что я все испортил.
Иногда я думаю, не лучше ли нам избавиться от ранчо, чтобы они все могли вернуться к своей собственной гребаной жизни.
– Готовы? ― Резкий голос Дэвиса разносится по всему «Дерьмовому ящику», когда он открывает YouTube. ― Держите свои шляпы.
Дэвис нажимает кнопку воспроизведения. Через несколько секунд начинается видео, и я подхожу ближе к монитору. На экране появляется Форд, который руководит нашими мероприятиями и экскурсиями на свежем воздухе, с группой гостей на одной из его ежедневных прогулок верхом. Его неторопливые инструкции рассекают утренний воздух, когда он показывает, как забраться на лошадь на примере своего мерина Ифуса.
– О, черт! ― Форд оживляется. ― Это было вчера.
Дэвис бросает на своего близнеца сухой взгляд.
– И ты не видишь здесь ничего плохого?
Выражение лица Форда ― это определение растерянности.
Мой желудок сжимается. Черт. Это плохо.
Платиновая блондинка на видео, одетая в черные шорты и белое поло, дергает лошадь за удила, когда пытается сесть на нее и терпит неудачу. Неизвестный гость, снимающий видео, смеется.
Форд, сверкнув своей обычной очаровательной улыбкой и демонстрируя полный рот белых зубов, с важным видом подходит к ней.
– Послушайте, мэм, раз уж у вас возникли проблемы, не позволите ли вы помочь…
– Я знаю, как это делается, сэр. ― В ее тоне сквозит высокомерие. ― Я ездила верхом всю свою жизнь.
У Форда сводит челюсти, но он сохраняет непринужденную позу, наблюдая, как она ставит ногу в стремя. В этот момент Ифус шарахается в сторону.
На долгую секунду женщина зависает в воздухе, с визгом пытаясь ухватиться за рог седла. Затем, что было действительно чертовски глупой идеей, она хлещет лошадь поводьями. Сильно.
Уайетт потрясенно вздыхает.
Я вторю ему. Любой, кто понимает лошадей и любит их так, как мы, знает, что это гребаный смертный грех. Она не помогает лошади сосредоточиться, а причиняет ей боль.
Женщина пытается подтянуться к Ифусу, терпит неудачу и с грохотом падает на землю. Ифус убегает.
И тут Форд на видео начинает смеяться.
Форд в «Дерьмовом ящике» тоже смеется. Они с Уайеттом разражаются диким хохотом.
– Черт возьми, ― ворчит Форд, хлопая себя по колену. ― Во второй раз еще смешнее.
Я уже собираюсь спросить Дэвиса, какого хрена он так разволновался, как вдруг Форд на видео смотрит на женщину в луже грязи и рявкает:
– Давай, дамочка. Поднимай свою отбитую задницу и поехали.
Гости ахают. Женщина плачет. Форд стоит, скрестив руки, и смотрит на нее с нетерпением и весельем.
Дэвис ставит видео на паузу.
Я ругаюсь под нос, прежде чем медленно повернуться и посмотреть на Форда.
– Ты сказал ей, чтобы она подняла свою отбитую задницу?
– Это действующее ранчо, братишка. ― Форд пристально смотрит на меня, словно провоцируя поспорить с ним. У нас всего год разницы, но они с Дэвисом не уступают друг другу, когда хотят вывести меня из себя. ― Это не глэмпинг7. Наши гости не получат солнце и радугу. Они получают ковбоев, грязь и пыль, и, если им это не нравится, они могут вернуться в Нью-Йорк, Лос-Анджелес или еще куда-нибудь, откуда они, черт возьми, приехали.
– Она не пострадала, ― говорит Уайетт, переведя обеспокоенный взгляд на меня. ― Они все подписали контракт. Они не могут подать на нас в суд.
– Не могут, ― вмешивается Дэвис. ― Но это выложено в TikTok. Видео становится вирусным в социальных сетях.
Я хмурюсь.
– Что за хрень ― тик-так?
Уайетт хмыкает.
– TikTok. Социальная сеть, чувак. Дорога в будущее.
После нескольких щелчков мышью на компьютере Дэвис открывает новую страницу в браузере.
TikTok.
– Вот… ― Он показывает нам аккаунт автора сообщения. Lassomamav76. ― Прочитайте эти чертовы комментарии.
Все 2483.
Мы все читаем.
#boycottRunawayRanch
Ваш крах неминуем.
Спасибо, что показали нам свое истинное лицо. ОТСТОЙ!
#cancelcowboys
Абсолютно отвратительно думать, что вы можете так обращаться с людьми!!!
Гнев захлестывает меня, когда я читаю поток сообщений. Все это мне совершенно чуждо. Технологии не стоят моего времени, не тогда, когда у меня есть ранчо, которым я должен управлять, и животные, о которых нужно заботиться. Мне плевать на людей, которые раздувают из мухи слона, не заботясь о том, кому они причиняют боль, и не желая узнать мнение обеих сторон истории. Сплетни ― вот все, что их волнует. Месть. Клавиатурные воины с гребаными палками в задницах.
Форд проводит рукой по своим темно-каштановым волосам, которые завиваются за ушами и на затылке.
– Гребаные, мать их, Карен8, ― бормочет он.
– Черт. Уайетт отшатывается от комментариев, словно они достали до него через экран компьютера и ударили по лицу. ― Они хотят, чтобы люди бойкотировали ранчо. Вот ублюдки.
Дэвис дергает подбородком в сторону постов.
– Мы должны были с самого начала заниматься этим дерьмом в социальных сетях.
Я потираю висок в ответ на резкое замечание. Мой старший брат всегда выступает в роли слегка разочаровывающего голоса разума.
– Я поговорил с Тиной. ― Хрипловатый голос Дэвиса серьезен. ― У нас уже четыре отмены.
У меня звенит в ушах от внезапной серьезности его слов, и я поднимаю глаза к небу.
Черт, это последнее, что нам нужно.
Это наша первая неделя. Мы не добились успеха, но мы выживаем. Каждый год мы вкладываем кровь, пот и деньги в нашу землю и наших животных, а теперь одна обиженная женщина собирается сжечь все это дотла.
Мысль о том, что я могу потерять гостей, уважение, деньги, уничтожает меня.
Я бросаю последний взгляд на видео и выключаю монитор.
Чертовы социальные сети.
Дэвис прищуривается на Форда.
– Я сейчас не в восторге от тебя, придурок.
Форд открывает рот, но Уайетт поднимается со стула, несомненно, готовый пресечь спор. Хотя мой младший брат всегда готов влезть в неприятности, он же их и заканчивает.
– Давайте, вы все. Надо выпить.
Я провожу рукой по бороде, в голове уже проносится список проблем, которые нужно решить.
Уайетт поднимает палец.
– Я знаю этот взгляд. Ты от меня не отвяжешься. Сегодня вечер пятницы, чувак. ― Он поворачивается в сторону Форда и усмехается. ― Ты можешь в это поверить? Тусуется только со своими лошадьми, когда у него есть три отличных брата.
Я покорно вздыхаю, когда Форд хлопает меня по плечу и выталкивает на улицу. Кина преданно следует за Дэвисом. Мои братья не отстанут, так что, похоже, мне придется уступить.
Я встречаю нетерпеливый взгляд Уайетта и киваю.
– Мы едем в «Пустое место»?
Уайетт хмыкает.
– Мы едем в «Пустое место».
Глава 3
Чарли
Вена на моем виске пульсирует от раздражения, когда официантка с грохотом ставит на наш столик бокалы с холодным пивом. Из музыкального автомата звучит кантри, сопровождаемое нестройным хором мужских голосов, в углу расположились члены мотоклуба, опрокидывающие шот за шотом.
Приехать в «Пустое место» было плохим решением. К этому времени все в нашем маленьком городке уже посмотрели видео. К счастью для нас, они на нашей стороне. К несчастью для меня, каждый хочет высказать свое мнение и дать мудрый совет.
Скут, наш местный выживальщик9, наклоняется ко мне с видом, словно ему известны все тайны вселенной.
– Я тебе говорю, я тебе говорю, я тебе говорю, Чарли, чувак, ты должен проверять этих людей. Они хотят доставить неприятности, так что ты должен подготовиться. Отбирай у них телефоны при регистрации. Введи комендантский час. Говорю тебе, мужик, панические комнаты.
– Вот как? ― Дэвис ухмыляется, на его губах пивная пена. ― Дай Чарли еще совет. Думаю, он не все понял.
Я бросаю на старшего брата свирепый взгляд, и прежде, чем успеваю сказать ему, чтобы он предложил свое гребаное решение проблемы, Уайетт возвращается к столу с порцией выпивки.
Биф, грузный бармен с бритой головой и длинной черной бородой, опирается на барную стойку. Он размахивает бутылкой водки, как битой.
– Уайетт, видишь это? ― Он показывает на меловую доску, висящую на стене рядом с фотографией Клинта Иствуда с автографом. На ней красным мелом угрожающе написано: ДНИ БЕЗ ДРАК ― 50. Именно столько времени Уайетт провел на родео. ― Я предупреждаю тебя ― если ты сорвешь мою серию, я сам надеру тебе задницу.
Это закон нашей земли. Буйная и жестокая жизнь. Каждые выходные мы пьем. Мы деремся. Мы делаем это снова и снова. И будем делать до самой смерти.
Здесь, в Воскрешении, Дикий Запад все еще жив.
Шумный и грубоватый, расположенный в конце Главной улицы в старом здании, где раньше была аптека, «Пустое место» ― это бар для местных. Последняя остановка перед тем, как попасть в ад. Если вы хотите выпить в безопасном и спокойном месте, отправляйтесь в «Шпору», которая находится в историческом отеле «Баттерворт».
Чужим здесь не рады.
Это я знаю по собственному опыту. Когда мы с братьями переехали сюда, нас не встретили с распростертыми объятиями. Теперь, десять лет спустя, мы заплатили по счетам и стали местными, насколько это возможно.
– Сегодня никаких драк. ― Взяв на себя роль местного вышибалы, Дэвис тыкает пальцем в Уайетта, а затем переводит его на меня. ― Тебя это тоже касается.
Мы с Уайеттом обмениваемся ухмылками. Хотя Уайетт первым начинает драку, я всегда поддерживаю своего младшего брата. Поэтому Форду и Дэвису ничего не остается, как присоединиться к нам. Не то чтобы Дэвис очень уж старался. Его ворчливая задница обычно выглядит незаинтересованно, размахивая кулаком.
– У нас и так достаточно проблем из-за этого видео, ― добавляет Форд.
Уайетт вздергивает бровь.
– Похоже, это твоя вина, Форд.
Форд хмурится от этого напоминания. Это последнее, что нужно моему старшему брату. Еще больше плохой прессы. Еще одно видео, которое будет его преследовать.
– Мы все в дерьме из-за этого гребаного ранчо. ― Дэвис проводит рукой по своим темным волосам и потирает плечо, которым он поймал пулю в морской пехоте. Ранение, которое сделало его непригодным к службе и отправило прямиком в Воскрешение нянчиться с моей жалкой задницей.
– Болит? ― спрашиваю я тихо.
– Не слишком. ― Дэвис скрещивает руки, не позволяя даже тени эмоций скользнуть по его лицу.
– Я сказал это не один раз и скажу снова, ― говорит Уайетт. ― Что хорошего в том, что тебя подстрелили, если ты не можешь об этом рассказать?
Дэвис хмурится из-за нескончаемого любопытства Уайетта по поводу его ранения. Наш брат никогда не рассказывал нам о том, через что ему пришлось пройти в бою. Дэвис не делится ни с кем из нас.
– Выпей это, ― настаивает Форд, глядя на близнеца карими глазами. Он протягивает Дэвису рюмку текилы. ― Лучшее лекарство.
Дэвис хмыкает и берет рюмку.
Я чувствую, как они общаются на своем тайном языке близнецов.
Уайетт опрокидывает свою.
– Я хорошо себя вел целых два чертовых месяца, ― ворчит он. Может, он и тусовщик по жизни, но, когда дело доходит до родео, он берет себя в руки. Это единственная вещь в его жизни, которая заставляет его быть собранным.
– Я не обещаю, что буду святым. Потому что, если братья Вулфингтоны покажут свои уродливые морды, я вышибу им зубы. – В глазах Уайетта вспыхивает гнев. ― Я знаю, что моя лошадь находится на их чертовой территории.
Мы с Дэвисом издаем один и тот же многострадальный вздох.
Братья Вулфингтоны стали бичом нашего существования с тех пор, как мы переехали в Воскрешение. Они злятся, что Стид Макгроу продал свою землю мальчишке из Южной Джорджии, в то время как местные жители рвались ее заполучить. В отместку они украли у Уайетта лошадь, которая стоит небольшое состояние, и так и не вернули ее. Так что мы ввязались в семейную вражду, которая, если Уайетт добьется своего, продлится дольше, чем у Хэтфилдов и Маккоев.
Форд в отчаянии стонет.
– Да забудь ты об этой лошади, Уай.
Уайетт не обращает на него внимания и потирает руки в диком ликовании.
– Это будет моя двадцатая драка в баре, чувак.
– Разве ты не слышал? ― растягивает слова знакомый хриплый голос. ― У Уайетта сейчас новые настройки под названием «Неандерталец».
Раздраженное выражение появляется на лице Уайетта, когда к столу подходит Фэллон Макгроу. Вздорная и ядовитая, Фэллон ― дикий ребенок, дочь бывшего профессионального тореадора Стида Макгроу.
– Лучше, чем твои. ― Он загибает пальцы. ― Безудержный хаос. Ад на колесах. Разжигатель дерьма последней степени. Пятая категория су…
Дэвис стучит кулаком по столу, всегда являясь барометром морали.
– Заткнись, придурок.
Фэллон, выглядящая довольной комплиментом Уайетта, ухмыляется.
– Пытаешься очаровать меня сладкими речами, Уайетт? Уже? ― Уголок ее рта приподнимается. ― Лучше продолжай делать то, в чем ты преуспел.
Уайетт сухо усмехается, но я замечаю, как сжимается его челюсть.
Хотя Фэллон и Уайетт выступают на родео в разных дивизионах, на протяжении многих лет они ведут идиотское соперничество за первое место. В большинстве случаев они вцепляются друг другу в глотку, но Уайетту нужно проверить голову, если он думает, что одурачит кого-нибудь своим «я ее терпеть не могу».
Форд ухмыляется, приветствуя Фэллон. Мы знаем ее уже десять лет, и она ― та самая младшая сестра, которую мы так любим дразнить.
– Бандитка вернулась в город.
– Приехала сегодня, вместе с Уайеттом. ― Она показывает средний палец, обернутый белой марлей. ― Только палец сломала.
– Лучший палец, который можно сломать, ― комментирую я.
– В следующий раз я дам лошади морковку, и ты сломаешь себе шею, ― говорит Уайетт, скрещивая руки и опускаясь на свое место.
– У меня еще четыре жизни, детка, ― язвит Фэллон.
Форд вскидывает бровь.
– А что случилось с первыми пятью?
– Не лезь не в свое дело, черт возьми.
– Задаешь один простой вопрос, и она впадает в ярость, ― бормочет Форд.
Фэллон обходит стол, словно прикидывая, кого из нас зацепить, а потом пристраивается рядом со мной. Я чувствую, как взгляд Уайетта устремляется к ней.
– Папа хочет поговорить с тобой завтра, Чарли.
Я шумно выдыхаю воздух через ноздри, желая оказаться где угодно, только не здесь. День становится все лучше и лучше.
Фэллон хихикает и кладет руку мне на плечо. Ее яркие татуировки могли бы осветить весь бар.
– Расслабься. Дело не в этом видео. Хотя… – Она прищуривается и переводит взгляд. ― Форд, тебе не мешало бы поучиться хорошим манерам.
Форд хмыкает и делает жест, как будто дрочит.
– Где Стид будет завтра? ― спрашиваю я. ― В магазине или в больнице?
В зеленых глазах Фэллон мелькает тень.
– В больнице. ― Она поднимает руку, машет рукой, насколько позволяет сломанный палец, и уходит в сторону музыкального автомата. ― Увидимся, засранцы.
– Господи. ― Уайетт вздрагивает, его взгляд устремлен на Фэллон, которая присоединяется к кругу девушек, нажимающих на кнопки музыкального автомата. Я фыркаю, глядя ему в глаза. ― Она как женская реинкарнация Джорджа Джонса.
– Как ты думаешь, чего хочет Стид? ― Форд поднимает руку, чтобы заказать еще шоты.
Я хмыкаю.
– Не уверен. Выясним завтра.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? ― спрашивает Дэвис.
– Нет, ― отвечаю я, не желая, чтобы он волновался. Мои братья и так достаточно сделали. ― Я справлюсь.
Моя работа. Мое ранчо. Я справлюсь.
– Итак, кого сегодня трахнет Чарли? ― Веселый голос Уайетта отвлекает меня от размышлений.
Я поднимаю глаза от своего пива и вижу, как мой брат шевелит бровями в сторону женщин в баре.
– Никого, ― ворчу я, оглядывая бар. Все девушки здесь ― местные, за прикосновение к которым придется платить. Слишком много драмы, слишком много забот.
Хотя я уже чертовски давно не трахался. Года два, не меньше.
Сейчас, после долгих часов работы на ранчо, все, на что у меня хватает сил, ― это поработать руками и принять холодный душ.
Долгое время потеря Мэгги была похожа на хроническую боль. С годами она превратилась в оцепенение, с которым я смирился. Стала моей рутиной. Я никогда не думал о том, чтобы жить дальше, не потому что не могу, а потому что не хочу.
С тех пор как умерла Мэгги, мое сердце оставалось незатронутым. Член, конечно, но любовь? Я не ищу ее.
Потому что я не хочу любить еще одного человека, которого могу потерять.
Не хочу снова распадаться на части.
У меня есть братья, о которых я должен беспокоиться.
Семья ― это все, что имеет значение.
Я стону, когда Уайетт продолжает свою тираду о сексе, который «нужен Чарли».
– Не волнуйся. Я уже присмотрел для тебя парочку, Чарли.
Я делаю глоток пива, несмотря на то, что мне не особо хочется.
– Я слишком старый, я столько не выпью.
Форд откидывается на стуле и смеется во весь голос.
– Ты имеешь в виду, что ты слишком ворчливый.
– А разве у тебя завтра не выходной? ― уточняет Дэвис.
Желая заткнуть их всех, я бросаю на Уайетта грозный взгляд, чтобы закрепить свой статус старшего брата.
– Ты ― болтун. Разве ты не встречаешься с Шиной Вулфингтон?
Уайетт проводит рукой по своим лохматым светло-каштановым волосам и переводит взгляд на Фэллон, которая находится в другом конце бара, и не слышала моих слов.
– Чувак. Заткнись, нахрен.
– Придурок, ― бормочу я.
Какофония в баре усиливается. Парни из хора выкрикивают непристойности и сражаются в шаффлборд. Через окно я наблюдаю, как небо темнеет, когда солнце опускается за горизонт.
В этот момент происходят сразу три вещи.
Первая. Музыкальный автомат начинает играть. Мерл Хаггард подпевает припеву. Фэллон ругается и бьет по автомату кулаком.
Вторая. Лайонел и Клайд Вулфингтоны заходят в бар.
Уайетт встает со стула. Из-за барной стойки Биф выкрикивает предупреждение, тыча пальцем в вывеску, у которой больше нет ни единого шанса.
Третья. Входная дверь снова распахивается, и в бар проникает солнечный свет.
Я моргаю. Не солнечный свет. Девушка.
Она маленькая и хрупкая, в ярко-желтом сарафане, который плотно облегает ее стройные бедра. Большие голубые глаза. Пухлые губы. Тонкие, эльфийские черты лица. Густые шелковистые волосы цвета розового золота спускаются до плеч. В руках она держит картонную табличку «Требуется помощь», которую Биф повесил давным-давно, после того как его повар напал на него с консервным ножом.
В мгновение ока атмосфера в баре меняется. Хотя посетители не останавливаются и не прекращают разговоров, все взгляды устремлены на девушку. Нарушительница, незнакомка в Воскрешении.
Словно кто-то уронил полевой цветок на гравийную дорогу.
– Однозначно «нет», ― объявляет Форд, низко наклоняясь к столу, чтобы проследить за ней.
Он переводит обеспокоенный взгляд на Дэвиса, который тут же подбирается. Уайетт, не обращая внимания на происходящее, подшучивает над Лайонелом.
Я провожу рукой по волосам, затем по бороде. У меня пересыхает во рту. Черт, я завис. Обернись.
Но она не оборачивается.
Все, что я могу делать, ― это смотреть, как девушка пересекает бар, прокладывая себе путь через толпу, и в ее глазах нет никаких опасений. Она выглядит спокойной и собранной ― плечи назад, лицо ничего не выражает ― как будто она проходит через ад каждый день своей жизни и ей наплевать.
– Смело. ― Дэвис кажется впечатленным.
Форд поднимает бровь.
– Смело ― это точно.
Уайетт, осознав, что он один занят Вулфингтонами, поднимает глаза и осматривается. Его взгляд останавливается на девушке, и он присвистывает.
– Кто эта диснеевская принцесса?
Я хмурюсь, уже раздраженный.
Этой девчонке нечего здесь делать. В нашем городе. В нашем баре. Она может пострадать.
И все же я не могу не пялиться на нее, мой взгляд притягивают ее длинные загорелые ноги, розовые губы, похожие на бутон розы, крутой изгиб бедра. Проще говоря, она совершенно сногсшибательна.
Она практически проскакивает мимо нашего столика. Но я успеваю уловить запах ее духов. Господи, неужели она так пахнет? Как клубника? И какая же она маленькая? Как бы это ощущалось, если бы я обнял ее? Она едва ли достанет до моего плеча?
Господи. Соберись, Чарли.
Даже Дэвис, хоть он и джентльмен, умудряется повернуть голову ей вслед. Я держусь за стол. Все, что я могу сделать, чтобы не схватить его за голову и не повернуть ее в исходное положение.
Что, черт возьми, со мной происходит? Мне нужно перепихнуться, а то я снова превращаюсь в какого-то озабоченного, собственнического подростка.
Теперь девушка у бара пытается привлечь внимание Бифа. Он рычит на нее, глядя злобным, как у гремучей змеи, взглядом, но она не сдается, ее розовый рот шевелится. Ее руки дрожат, когда она поднимает объявление. Что она здесь делает? Понятно, что ей нужна работа, но почему, черт возьми, она в Воскрешении?
Когда она пытается пробиться через бар, направляясь к Бифу, ее постоянно толкает шумная толпа. Я стараюсь отвести глаза, не смотреть, как морщится ее лицо, как она потирает грудь, как краснеют ее щеки.
Ей страшно. Теперь она напугана.
Кодекс ковбоя требует помочь ей.
Помочь выбраться, а потом заставь ее уйти.
– Черт.
Опережая Дэвиса, я отодвигаю стул. Громко.
Кто-то должен спасти голубоглазую диснеевскую принцессу, пока этот бар не сожрал ее заживо.
Глава 4
Руби
Как только я чувствую запах несвежего пива и слышу музыку в стиле кантри, я понимаю, что попала в рай.
Воскрешение, штат Монтана.
Одно только название вызывает в воображении образы крутых ковбоев, стреляющих друг в друга прямо на улицах, и девушек с шелковыми подвязками, наблюдающими за ними с балкона и надеющимися на дикую ночь.
Судя по внешнему виду этого бара, здесь мало что изменилось с тех времен. Байкеры в кожаных жилетах, девушки с татуировками у музыкального автомата. Суровый, пыльный, и именно тот тип впечатлений, который я хочу получить.
Я выбрала Воскрешение из-за названия. Наверняка основатели хотели, чтобы оно вселяло мрак и ужас в сердца жителей, но в меня оно вселяет надежду. Как и цветы, вещи умирают, но продолжают жить. Главная улица очаровала меня своими маленькими бутиками, историческими зданиями и атмосферой Дикого Запада. И горы. Они представляют собой самый изрезанный образец безмятежности, который я когда-либо видела.
Знакомство с городом не может произойти так быстро, как я хочу. Мне не терпится сделать этот город своим, хотя бы на короткое время.
Но это будет завтра.
Завтра я намерена найти врача, пополнить запасы лекарств и снять жилье. Сегодня вечером я ищу работу.
Я снова пытаюсь привлечь внимание бармена. Он открывает пиво и с угрюмым видом смешивает виски с колой.
– Простите, сэр? ― Встав на цыпочки, чтобы лучше видеть, я размахиваю картонкой с объявлением. ― Мистер… э-э-э…
– Биф. ― Его голос звучит раздраженно.
– Биф. Конечно. ― Я вдыхаю. ― У меня тут объявление, в котором написано, что вы ищете людей на работу, и я хотела бы узнать, не могли бы… ― Биф уходит к длинной очереди в баре, оставляя меня в растерянности.
Придурок. Я постукиваю ногой, обдумывая варианты.
Я на этом свете не для того, чтобы передо мной захлопывали двери.
Я здесь для того, чтобы открывать их.
Даже в этом захудалом баре посреди Монтаны.
Протискиваясь к Бифу, получая удары локтями в живот и ребра, я замечаю свое отражение в старом зеркале с трещинами, висящем за барной стойкой.
Я вздрагиваю.
Мои светлые волосы в беспорядке. Когда я ехала из Денвера в Монтану, я опустила окна, и ветер растрепал мои волосы. Я почти не крашусь, и, хотя вполне нормально одета, даже я могу признать, что ярко-желтый сарафан не совсем подходит к атмосфере бара в стиле «кархарт10 и фланель».
Я уже почти дошла до середины бара, когда ковбой в галстуке боло11 отодвигает свой стул, перекрывая мне дорогу.
– Извините, ― говорю я, стараясь, чтобы меня услышали. Я толкаю спинку стула, чтобы пройти. ― Мне просто нужно…
– Тебе нужно уйти, ― раздается глубокий, низкий голос.
Взволнованная, я поднимаю глаза и вижу мужчину размером с гору, возвышающегося надо мной. Его брови нахмурены, а темная бородатая челюсть сжата.
Я с расстроенным вздохом опускаю глаза на стул.
– Ну, я бы с удовольствием, если бы могла…
Прежде чем я успеваю произнести еще одно слово, парень с силой толкает стул вперед, рыча:
– Я подвину твою задницу, Берт, ― после чего швыряет владельца стула на стол, заставленный пивом, давая мне возможность пройти.
– Спасибо, ― говорю я, пробираясь мимо него, и прижимаюсь к стене, обклеенной стикерами. ― Я Руби Блум.
– Чарли. Монтгомери. ― Он произносит эти слова неохотно, как будто они причиняют ему боль.
– Приятно познакомиться. ― Я улыбаюсь, но, судя по арктическому холоду, исходящему от него, это чувство не взаимно.
Он делает шаг ближе.
Я прижимаю ладонь к груди, прилагая огромные усилия, чтобы не уронить челюсть.
Красавчик. Это слово проникает в мое сердце.
Мужчина, стоящий передо мной, скрестив руки и расставив ноги, ― настоящий ковбой. Сапоги и большая, броская пряжка в стиле вестерн выдают его. Его рост значительно больше шести футов. Острая линия челюсти. Аккуратная борода. Пронзительные васильковые глаза. Плечи шириной в милю. На нем черная футболка, которая обтягивает его мускулистую грудь и рельефные бицепсы. Его взъерошенные темно-каштановые волосы, завивающиеся на затылке, наводят на мысль, что раньше на нем была шляпа.
Он хмурится, глядя на меня сверху вниз, как будто это единственная эмоция, которой учат в школе ковбоев.
– Послушай, ― рычит он. Его загорелые предплечья, бугрящиеся мускулами, напрягаются. ― Возможно, ты заблудилась, но не думаю, что понимаешь, в какие неприятности вляпалась из-за того, что оказался в этом баре.
– О, очень даже понимаю, ― отвечаю я с яркой улыбкой. ― Я в «Пустом месте». ― Я поднимаю палец, когда его рот открывается. ― И мне…
– …нужно уйти, ― жестко произносит он.
– Я уже иду. Иду вперед и добиваюсь своего. ― Я делаю шаг к бару, но он встает передо мной и преграждает мне путь.
Я выпрямляюсь, надеясь выглядеть внушительно рядом с его подавляющей фигурой.
– Послушай, Ковбой. Я не уйду отсюда, пока не поговорю с Бифом об этой… ― Краем глаза я замечаю глубокую дыру в черной стене. Мои глаза расширяются, я наклоняюсь и провожу пальцем по углублению. Мой взгляд возвращается к Чарли. ― Это от пули? ― Я задыхаюсь. ― Настоящее пулевое отверстие?
Он смотрит на меня, и на его лице отражается нечто среднее между презрением и весельем.
