Текст книги "Шотландия. Автобиография"

Автор книги: Артур Конан Дойл

Соавторы: Роберт Льюис Стивенсон,Даниэль Дефо,Вальтер Скотт,Кеннет Грэм,Уинстон Спенсер-Черчилль,Публий Тацит,Уильям Бойд,Адам Смит,Дэвид Юм,Мюриэл Спарк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 48 страниц)

Миссионер посещает Гринок, 1865 год
Уолтер Ганн

Миссионер Уолтер Ганн исходил множество глухих улочек, стремясь доказать властям, что, вопреки многолетней пропаганде, направленной на улучшение условий жизни неимущих, положение обездоленных по-прежнему остается отчаянным. Район, где он стучался в двери бедняков, был известен под названием «Норы», и известность эта была зловещей. Ошеломленный, Ганн сообщал, что тут «двадцать пользующихся дурной славой домов», но подлинным ужасом, как он показывал, были условия, в каких жили люди. Приводимые им примеры касаются только тех, кто работал на дому, что объясняет, почему все примеры связаны с женщинами.

Случаи, которые мы далее упомянем, – несколько из тысяч, которые предстали нашему взору, но они дают весьма верную оценку явления в целом.

СЛУЧАЙ I. Это старая вдова, которая живет тем, что дробит песчаник, который она добывает у зданий во время строительства, и она в состоянии переносить от 40 до 50 фунтов. Принеся ношу домой, она принимается за работу, используя обломок железа в качестве песта и осколок крепкого камня в качестве ступы, и превращает ими добытые куски в порошок. Проделав это, она отправляется продавать плоды своего труда, переходя от одной двери к другой; в иные дни продать не удается ничего, а порой за день она получает от четырех до шести пенсов,что считается хорошей дневной выручкой. Ей шестьдесят лет, однако именно так изо дня в день она зарабатывает себе хлеб.

СЛУЧАЙ II. Здесь мы тоже имеем дело со старой вдовой, которая живет сбором моллюсков и морской капусты. Чтобы добыть их, она встает с первыми лучами солнца и проходит милю за окраину Инверкипа; что составляет расстояние в семьмиль или, считая обратную дорогу, четырнадцатьмиль. Собрав добычу, она несет груз домой; или, если готова потерять половину прибыли, платит возчику, чтобы тот отвез ее и ее ношу. Добравшись до дома, она варит моллюсков и моет морскую капусту, потом укладывает все на лоток и идет на набережную, где сидит, пока случайный прохожий не избавит ее от запаса товара; такое ведение хозяйства приносит ей в день шесть пенсов или шиллинг. Ей под семьдесят; в последний раз мы видели ее, когда она, до нитки промокнув под дождем, только что возвратилась после не принесшей результата вылазки, поскольку море было слишком бурным и не позволило собрать обычную добычу.

СЛУЧАЙ III. Замужняя женщина, чей супруг, подобно сотням прочих, сильно выпивает; она, таким образом, должна работать, чтобы обеспечить себя и своих детей; муж – можем ли мы его так называть? – поскольку вряд ли он заслуживает подобного звания – кстати, тоже получает свою долю. Она зарабатывает тем, что расчесывает паклю…

СЛУЧАЙ IV. Женщина, которая живет тем, что отдает мел для побелки в обмен на тряпье и кости.

СЛУЧАЙ V. Еще одна женщина, которая зарабатывает на жизнь тем, что летом подрезает траву на обочинах, а зимой просеивает песок. В иных случаях некоторые ухитряются кое-как перебиваться нищенством: еду и муку они продают с прибылью в некоторые лавки, где покупают таким образом полученный товар и вновь пускают его в продажу…

Хотя обитатели этого места страшно деградировали и большинство не умеет читать, однако те, кто способен к этому, питают сильную склонность к определенному виду литературы; но отнюдь не к первоклассной. Религиозных изданий не найдешь, однако наиболее распространены «Пенни пост» или «Спортинг ньюс»; если взглянуть с точки зрения беллетристики, то, по-видимому, наибольшей популярностью пользуются «Хафпенни мэгэзин», «Рейнолдс мисэлени», «Дик Терпин» и тому подобные издания.

Хотя не все могут участбовать в таковых развлечениях, однако, как кажется, все ценят изящные искусства, судя по картинкам, что украшают стены домов. На тех, что висят у трудящихся классов, можно видеть изображения скачек, пловцов, бегунов и кулачных бойцов, причем последние пользуются самой большой любовью. Картинки вырезают из «Спортинг ньюс» и прикалывают на стены комнат, во многих случаях, вероятно, не из любви к прекрасному, а больше для того, чтобы укрыться от сквозняков или спрятаться от взоров соседей. В других случаях, однако, ими оклеивают помещения действительно из искреннего восхищения героем картинки или же для того, чтобы нарушить монотонность голой кирпичной стены. Дома явных проституток украшены картинками с более утонченными сюжетами, но, судя по качеству изготовления, они отпечатаны в Германии, и во многих подобных случаях к теме, которой они посвящены, вовсе не следует привлекать внимание, а тем паче развешивать такие картинки по стенам. Изредка случается, что вкусы и пристрастия хозяина бывают развиты в ином направлении. Войдя однажды в один дом, окно которого случайно оказалось открытым, мы немало удивились, увидев снаружи аккуратный ящик, полный земли, со множеством цветов, только-только проклюнувших бутоны. Объект оказался столь примечательным, что мы похвалили женщину за ее влечение к цветам, но испытали разочарование, когда она сказала: «О сэр, это вовсе не цветы, а луковицы, которые мой муж положил сюда на хранение, и лук пустил стрелки».

Первый в Шотландии футбольный матч, 1868 год
Роберт Парднер

Кто знает, как давно в Глазго играют в футбол? Возможно, тысячу лет. Самые ранние документальные свидетельства датируются 1590 годом, но лишь в 1867 году была сформирована первая организованная команда. Она называлась «Куинс парк». Годом позже ее игроки предложили сыграть матч с «Тислом» (не путать с «Патрик Тисл»). Это письмо написано секретарем команды «Куинс парк» и оговаривает условия проведения первой официальной игры между шотландскими командами.

Дорогой сэр,

я должным образом получил Ваше письмо, датированное 25-м числом текущего месяца, в понедельник днем, но так как на вечер в то же время у нас было созвано заседание комитета, ответить раньше у меня не имелось возможности. Теперь меня попросили на комитете принять, от имени нашего клуба, вызов, который Вы столь любезно прислали, за что мы Вас и благодарим, сыграть с нами товарищеский матч по футболу на нашем поле, в Куин-Парк, в упомянутый Вами час, в субботу, первого числа следующего месяца, по двенадцать игроков с каждой стороны. Мы полагаем, однако, что будет вполне достаточно игры продолжительностью в два часа для установившейся в настоящее время погоды, и надеемся, что это условие вполне Вас устраивает. Мы также предлагаем поменяться воротами, если в течение первого часа ни одна из сторон не забьет голов, а мяч, разумеется, будет выбит [sic] с центра поля той командой, которая первой вводила мяч в игру, так что у обеих сторон будут равные шансы воспользоваться преимуществами погоды и площадки, и это мы полагаем весьма справедливым, и об этом можно договориться на поле перед началом матча. Не будете ли Вы также настолько любезны, чтобы привезти с собой свой мяч, на тот случай, чтобы, если случится какое-то происшествие, не прерывать игру. Надеемся, что погода будет благоприятствовать «Тислу» и «Куинс».

Остаюсь

с искренним уважением,

Подпись:

Роб. Гарднер секр.

Беспорядки на матче по гольфу в Мусселбурге, 22–23 апреля 1870 года
«Скотсман»

В начале своей истории гольф был далек от той респектабельной и буржуазной игры, какой стал с тех дней. Соперником гольфиста из Мусселбурга Уилли Парка, который выиграл первый Открытый чемпионат, был Том Моррис из Сент-Эндрюса, и на протяжении многих лет они сыграли целый ряд матчей-поединков. Мусселбургский матч, описанный ниже, был завершающей из четырех игр, а другие до того были сыграны в Сент-Эндрюсе, Прествике и Норт-Берике. Как говорят, толпа, болевшая за Парка, передвигала мяч Морриса, куда ей хотелось, но за чрезмерные симпатии почитателей расплатиться пришлось их кумиру. Своевольным судьей был издатель Роберт Чамберс, сам страстный игрок в гольф.

22 апреля

Важный матч по гольфу между Томом Моррисом (Сент-Эндрюс) и Уилли Парком (Мусселбург) за 200 фунтов стерлингов, который вызывал столь живейший интерес на протяжении последних двух недель, к сожалению, был прерван в результате спора. Эта решающая часть матча имела место вчера на Мусселбургском поле, и, соответственно, два чемпиона появились на площадке в назначенный час. Для демонстрации мастерства игры в гольф погода была самая неблагоприятная. Над полем резкими порывами дул сильный юго-западный ветер, и в течение дня несколько раз случался сильный ливень. Посмотреть игру на площадке собралось около шести или семи тысяч зрителей, и говорят, столь много людей никогда прежде не посещали матчи по гольфу. Достойно сожаления, однако, что зрители вели себя самым постыдным образом. Спокойствие и порядок сохранялись на площадке на протяжении первых двух туров, но с ростом численности толпы росло и ее волнение за результат, и игроков стали окружать и теснить самым бесцеремонным образом, так что у них едва оставалось место, чтобы свободно действовать клюшками. Судья, мистер Роберт Чамберс-младший, обратился к зрителям с просьбой соблюдать порядок и отойти подальше от игроков. На какое-то время это подействовало, но поскольку болельщики вновь начали вести себя недисциплинированно, то судья и игроки предприняли действия, которые привели к злосчастному спору, ниже детально описанному.

Принимая во внимание обстоятельства, при которых проходил матч, сама игра была первоклассной. Оба игрока действовали осторожно, особенно на коротких дистанциях, но это только делало матч еще интереснее. В первом туре Парк показал себя в хорошей форме, но Моррис с самого начала лидировал. Последний выиграл четыре лунки, Парк – три, на две они сделали равное число ударов. Во втором туре была продемонстрирована едва ли не великолепная игра – на пять лунок оба потратили равное количество ударов, а по две каждый участник оставил за собой. В третьем туре Парк выиграл три лунки, Моррис – две, еще на четырех они сошлись поровну; и это оставляло их в том же положении к началу последнего тура, каким оно было на старте, – Моррис на протяжении всего матча опережал соперника на одну лунку. На первую лунку финального тура оба потратили равное число ударов, следующие две выиграл Парк, добившись преимущества в одну во всем матче. Затем оба игрока удалились, чтобы освежиться.

Спустя короткое время Парк показался на той части площадки, где находится метка для первого удара; но спортсмен из Сент-Эндрюса не появлялся, волнение толпы нарастало. Очень быстро выяснилось, что судья решил, что следует отложить розыгрыш оставшихся в матче шести лунок на утро субботы, на одиннадцать часов. Парк возражал, тем более горячо, что с ним не посоветовались, и сказал, что если Моррис не придет и не завершит тур, то он сам так поступит и заявит о своих правах. Моррис подчинился решению рефери, который заявил о причине, побудившей его отложить игру: «Несмотря на все предпринятые усилия, нет никаких практических средств удержать зрителей, причем некоторые своим поведением делают честную игру невозможной». Парк утверждал, что судья обладает правом только разрешать споры относительно мяча, что он не может откладывать игру без согласия обеих сторон и что правила, по которым играется матч, четко указывают, что игра должна завершиться в тот же день. Потому Парк сам доиграл оставшиеся от матча шесть лунок и послал держателю заклада (мистеру Роберту Даджену) письмо с требованием выигранных денег. Мистер Даджен, как мы понимаем, выплачивать заклад отказался, и сложившаяся ныне ситуация никого не удовлетворяет.

23 апреля

Утром в субботу, в одиннадцать часов, в назначенное мистером Робертом Чамберсом-младшим время для доигрывания шести лунок, оставшихся несыгранными на Мусселбургском поле в большом матче по гольфу между Томом Моррисом и Уилли Парком, у восьмой лунки появились Моррис и несколько зрителей. Присутствовал и Парк, но относительно роли и обязанностей судьи он твердо держался занятой прежде точки зрения, утверждая, что сыграл весь матч в тот же день, согласно правилам, а именно 22 апреля; что ни у кого нет права прерывать игру на середине и останавливать ее; что раз Моррис отказался сыграть последние шесть лунок, когда его позвали, то он, Парк, сыграл их сам последовательно, одержал в матче победу. Соответственно, он отказался играть шесть лунок с Моррисом в субботу утром, если только не будет организован новый матч. Мистер Чамберс велел Моррису выйти на площадку, что тот и сделал и загнал мяч в шесть лунок от мистера Формана соответственно за 4, 4, 5, 5, 6 и 4 ударов. В заключение болельщики мусселбургского чемпиона громко освистали Морриса, а заодно и судью, который вынес следующее письменное решение на площадке утром:

«Как судья матча на Мусселбургском поле между Моррисом и Парком, я удостоверяю, что первые тридцать лунок были сыграны 22 апреля и по моему решению оставшиеся шесть лунок были доиграны Моррисом в сегодняшний день. Поэтому я объявляю Морриса победителем.

Подпись:

Р. Чамберс-младший– Мусселбург, 22 апреля, 1870г.»

Доктор Ливингстон найден Генри Мортоном Стэнли, ноябрь 1871 года
Дэвид Ливингстон

Говорят, за свою жизнь миссионер Дэвид Ливингстон обратил в христианство два народа. Однако не в этом его главное наследие: он – один из самых отважных исследователей всех времен, который не только был первым белым человеком, совершившим путешествие в сердце Африки, но и предпринял свою отважную экспедицию, будучи полностью осведомлен о процветающей там работорговле, отчасти благодаря и ему она была в конце концов запрещена в 1873 году, в год его смерти. Вести дневник у него вошло в привычку, и он, когда у него кончались чернила, заменял их соком растений. Когда подходили к концу запасы писчей бумаги, он использовал для дневника любые клочки бумаги или вносил новые записи поверх старых, что сделало их расшифровку крайне трудным делом. Читать поздние дневники Ливингстона, написанные им в ходе изматывающих и психологически тяжелых экспедиций к Великим озерам, довольно тягостно. Оставшись в одиночестве после смерти в 1862 году своей бесстрашной жены Мэри, он очень тяжело болел и совершенно пал духом, и его душевное состояние еще больше ухудшилось из-за племенных раздоров, свидетелем которых он стал. В дни, предшествующие приведенным ниже записям, он дважды едва избежал гибели от копья и при нападении из засады на его отряд. Здесь он рассказывает о событиях, приведших к знаменитой встрече в Уджиджи, на берегу озера Танганьика, с американским журналистом Генри Мортоном Стэнли, которого отправили узнать, что случилось с Ливингстоном и жив ли тот вообще. Приведенные Ливингстоном даты не совпадают с датировкой Стэнли, по словам которого встреча состоялась в ноябре, а не в октябре.

23 сентября 1871 г.

Пройдя через страну со смешанным населением из баруа и багуха, дважды переправились через реку Лонгумбу и приблизились к большому горному массиву, протянувшемуся западнее Танганьики. От владений Мокванивы до озера Танганьики примерно десять больших переходов по светлому лесу. Народ держится не слишком дружелюбно. Они слишком хорошо знают чужестранцев, чтобы быть к ним доброжелательными. Подобно маньюэма они ловкие торговцы. Очень устал от этого похода из Ньянгве назад, в Уджиджи. В последней части пути у меня было такое ощущение, что я умру на ходу. Чуть ли не каждый шаг причинял боль, пропал аппетит; даже небольшой кусочек мяса вызывает жестокий понос, а подавленное душевное состояние в свою очередь действовало на тело. Все торговцы возвращаются с успехом, только я потерпел неудачу и пережил беспокойство, помехи, поражение, находясь почти у цели, к которой стремился.

3 октября

Пока я оставался в стране маньюэма, я четыре раза перечитал всю Библию.

8 октября

Дорога, покрытая угловатыми кусочками кварца, причиняет боль моим ногам, стиснутым плохо сшитыми французскими туфлями. Как выносят это босые ноги мужчин и женщин, не представляю себе: даже для моих ног, защищенных обувью, дорога была тяжелой. Идем во второй половине дня по местам, где в это время года мало воды. Пыль, подымаемая на ходу, вызывает офтальмию… Для меня это был первый случай офтальмии в Африке. Вышли к реке Лобумба, которая течет в Танганьику, и прибыли в деревню Ловида. Послал к Касанге, вождю племени гуха, за каноэ. Лонгумба (Логумба), как и Лобумба, берет начало в горах Западного Кабого. Мы слушали сильный шум, напоминающий гром, когда были отсюда еще в двенадцати днях пути. Его приписывают Кабого: будто там есть подземные пещеры, в которые волны устремляются с большим шумом; может быть, Лонгумба вытекает из Танганьики. Далее вниз по течению она переходит в Луассе, а затем в Луамо и впадает в Луалабу. Вся страна имеет уклон в эту сторону, но я слишком болен, чтобы исследовать истоки Луалабы.

23 октября

Вышли на заре и достигли Уджиджи. Меня приветствовали все арабы, и особенно Моэньегере. Я превратился в скелет, но здесь ежедневно бывает рынок, на который приносят всевозможную местную пищу, и я надеялся, что питание и отдых скоро вернут мне силы. Но вечером пришли мои люди и рассказали, что Шериф распродал все мои товары. Моэньегере подтвердил это, сказав: «Мы протестовали, но он не оставил ни одного ярда из 3000 ярдов коленкора, ни одной нитки бус из 700 фунтов». Это приводит меня в отчаяние. Я предполагал, если мне не удастся набрать людей в Уджиджи, ждать, пока не прибудут люди с побережья, но никогда не думал, что придется ждать, находясь в нищенском положении, и чувствовать себя несчастным. Шериф, очевидно, морально дефективный: явился, совершенно не стыдясь, пожать мне руку и, когда я отказался здороваться с ним, принял недовольный вид. После этого он два раза в день приходил со своим бальгере – «пожеланием удачи», а уходя, заявлял: «Иду помолиться». Наконец я сказал ему, что, будь я араб, ему бы за это воровство отрезали руку и оба уха, он это отлично знает, и мне его пожелания и приветствия не нужны.

24 октября

Шериф распродал мое имущество своим друзьям по низким номинальным ценам. Сеид бин Маджид, порядочный человек, предложил арабам вернуть мое имущество, а у Шерифа забрать его слоновую кость, но они не захотели возвращать товар, хотя и знали, что все это краденое. Христиане поступают иначе, даже те, кто принадлежит к низшим слоям. Оказавшись в нужде, я чувствовал себя как человек, который шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам; но у меня не было надежды, что откуда-нибудь появится священник, или левит, или добрый самаритянин, но однажды утром Сеид бин Маджид сказал мне: «Сегодня первый раз мы вместе и одни; у меня нет товаров, но есть слоновая кость. Прошу тебя, позволь мне продать часть слоновой кости и отдать тебе товары». Это предложение меня ободрило, но я сказал: «Сейчас еще не нужно; потом, попозже». У меня еще оставалось немного товаров для обмена, которые я из предосторожности оставил у Мохамада бин Салеха перед отправлением в страну маньюэма на тот случай, что я буду в крайней нужде, когда вернусь.

И вот, в то время как мое настроение было на самой низкой точке, добрый самаритянин был уже совсем рядом: однажды утром Суси примчался и еле выговорил, задыхаясь: «Англичанин! Я его вижу!» – и ринулся ему навстречу. В голове каравана развевался американский флаг, указывающий на национальность чужестранца. Тюки с товарами, цинковые ванны, громадные чайники, кастрюли, палатки и т. д. – все это заставило меня подумать: «Это роскошно оснащенный путешественник, не такой, как я, не знающий, что предпринять дальше». (28-е октября) Это был Генри Морленд [sic] Стэнли, корреспондент газеты «Нью-Йорк геральд», посланный Джемсом Гордоном Беннетом-младшим, затратившим на эту экспедицию свыше четырех тысяч фунтов, получить точные сведения о д-ре Ливингстоне, если он жив, а если умер, то доставить его кости на родину. Новости, которые он мог рассказать человеку, уже полных два года не имевшему никаких известий из Европы, заставили меня целиком обратиться в слух. Ужасная судьба, постигшая Францию; успешная прокладка телеграфных кабелей через Атлантический океан; избрание генерала Гранта, смерть доброго лорда Кларедона – моего стойкого друга; доказательство того, что правительство Ее Величества не забыло меня, так как оно ассигновало тысячу фунтов на снабжение моей экспедиции, – все это и многие другие интересные вещи пробудили чувства, дремавшие во мне, когда я был в стране маньюэма. Мой аппетит восстановился; вместо скудной невкусной еды два раза в день я стал есть четыре раза и через неделю ощутил, что окреп.

Я человек сдержанный, даже холодный, каким принято считать нас, островных жителей, но доброта м-ра Беннета, так замечательно претворенная в действие м-ром Стэнли, просто ошеломила меня. Я испытываю чувство глубокой благодарности и в то же время некоторый стыд, так как недостаточно заслуживаю эту щедрость [12]12
  Перевод В. К. Житомирского.


[Закрыть].