Текст книги "Жатва. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Артем Мичурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Глава 44

Знакомство пироманта с нашим неразлучным дуэтом прошло чуть лучше, чем я опасался, но несколько хуже, чем я надеялся. Поначалу они просто молча глядели друг на друга, что меня вполне устраивало. Но потом Глют, прикинув хер к носу, глубокомысленно изрёк: «Эта дохлая мразь верхом на вонючем демоне создаст нам проблемы». И – кто бы мог подумать – так и вышло. Хельга зашипела и силой безграничной ненависти ко всему, что не является Красавчиком, швырнула сквернослова наземь. Тот, грохнувшись, проехал на жопе метра два и, ещё не успев подняться на ноги, сотворил пламя вокруг своих шаловливых ручонок.

– Хватит! – скомандовал я.

Но новые знакомые решили как следует узнать друг друга, вплоть до ливера и пепла. Перед Глютом из воздуха материализовался огненный шар, а Хельга, поднимая облако пыли вокруг, явно готовилась к кавалерийской атаке, и Красавчик был только за.

Пришлось пойти на крайние меры и замедлить кровоток в разгорячённых организмах. Красавчик и Глют будто вмиг осушили по бутылке шнапса. Их глаза тут же выпустили противника из фокуса, а ноги обмякли и подогнулись. Раздосадованная таким поворотом событий Хельга визжала и неистово трясла своего павшего скакуна за складки шкуры, но всё было бестолку. Боевой задор уже покинул кровонаполненных бузотёров.

– Кто это сделал? – растирая онемевшее лицо, сел на землю Глют. – Ты? – кивнул он на Волдо, отчего тот попятился, отрицательно тряся башкой.

– Не он, – взял я вину на себя.

– Вот, значит, как. Стало быть, наш командир горазд не только мечом махать. Хех, а ты полон сюрпризов. Я чуть в обморок не грохнулся. Что это было?

– Магия крови. На пробу за счёт заведения.

– Низшая магия такой силы? Впечатляет. Можешь и убить?

Этот вопрос весьма неожиданно для меня пробудил чувство непреодолимого возмущения у моего верного оруженосца:

– Должно быть, сидя в Хайме, ты не слыхал последних новостей из Швацвальда. Кол перебил весь гарнизон и захватил столицу графства, убив Бертольда Длинноногого. Так что, будь добр, прояви уважение к своему командиру и воздержись от ослушания.

О, как же приятно засвидетельствовать признание собственных заслуг.

– Гарнизон? – без наигрыша округлил Глют глаза. – Это не меньше двух сотен. Как?

– Не твоя забота, – решил я закрепить достигнутый эффект. – Тебе следует помнить лишь одно – мои приказы не стоит игнорировать. Это понятно?

– Целиком и полностью.

– Даже не представляешь, насколько радостно это слышать. Ты мне нравишься, правда. Но если твои желания пойдут вразрез с моими… Всё произойдёт быстро. Настолько, что ты успеешь лишь пожалеть о принятом ошибочном решении.

– Я понял. Мои амбиции не выше желания жить.

– Погоди… Твои что?

– Возможно, мне стоило использовать другое…

– Давай-ка расставим точки над «и», – подошёл я к пироманту вплотную. – Амбиции здесь могут быть только у меня. Огромные, просто до отвращения раздутые, как яйца быка осеменителя после месячного воздержания, неприлично выходящие за рамки разумного амбиции. Они все мои. А твоё дело – лелеять их, будто собственное дитя, оставшееся единственным напоминанием о вселенской и обосраться как трагически погибшей любви. Взгляни на мои руки, – протянул я в его сторону обращённые к небу ладони. – Видишь, как они дрожат?

– Нет, – отступил на шаг Глют.

– Верно. А я ведь сейчас чертовски взволнован. Я буквально вне себя от твоей выходки. Обычно так взволновавшие меня люди остаются лежать там, где стояли. Но в твоём случае я сделал исключение. Я крайне редко делаю исключения. Но для тебя сделал.

Глют пошатнулся и утёр пошедшую носом кровь:

– Я… Я ценю это.

– Неужели?

Едва отросшие ногти на правой руке пироманта почернели и закровоточили.

– Да. Я сглупил и погорячился. Мне не стоило… Не стоило начинать знакомство с грубости, – Глют сделал жест в сторону Хельги с Красавчиком и отвесил короткий поклон. – Приношу свои извинения.

– Принимаете? – поинтересовался я мнением оскорблённой стороны.

Красавчик буркнул что-то напоминающее «да», а Хельга лишь зашипела с чуть меньшей ненавистью.

– Вот и отлично! – хлопнул я по плечу Глюта, отчего тот вздрогнул. – Дружная сплочённая семья! Разве может быть что-то лучше? Я очень рад, что вы поладили. Правда. Для меня это важно. Ну а теперь, раз все разногласия благополучно улажены, давайте подкрепимся и продолжим путь к нашей общей великой цели.

Великая цель, а точнее одна из её составляющих, лежала на севере, за хребтом Накнфельдестирас – это была невысокая, но труднопроходимая горная гряда, густо поросшая вековыми хвойными лесами, изрезанная ущельями и, по слухам, населённая не самими радушными к гостям племенами. Из рассказов Глюта выходило, что северяне в целом не страдали от избытка гостеприимства, но их горные представители славились ещё более суровым нравом и ксенофобией, превратившейся в народную традицию. Их нельзя было назвать дикарями, однако, представления о цивилизованности и нормах морали у этих милых ребят были своеобразными. Ведя довольно изолированную жизнь в своих горных деревушках, им долгое время удавалось избегать влияния как центральной, так и более местечковой власти. Фактически горцы веками варились в собственном соку, густо замешанном на суровом климате, клановости, верованиях, слабо связанных с Амирантой, и обрядах, от которых самые бесчеловечные экзекуторы Готии грохнулись бы на жопу, крестясь да причитая. Словом, ребята были проблемные, но рискованный проход через их земли экономил нам уйму времени, поэтому, несмотря на отчаянные протесты Волдо, решение было принято единогласно.

До предгорий Накнфельдестирас мы добрались через неделю, по поводу чего я имел продолжительный и эмоциональный разговор с Глютом на предмет «Его берлога ближе всего». Степень измождённости личного состава к тому времени варьировалась от «сейчас сдохну» до «лучше бы я сдох вчера». Даже Хельга приуныла на загривке Красавчика и отвечала на мои остроты лишь вялым «хеее», вместо полюбившегося бодрого шипения дикой кошки. Кроме того, заметно похолодало, а тёплой одеждой мы обзавестись не удосужились.

– Нам срочно нужно найти убежище, – простонал Волдо, трясясь под порывами ледяного ветра.

– Я знаю деревню неподалёку, – обнадёжил Глют.

– Надеюсь, не так же «неподалёку», как эти чёртовы горы.

– Нет, буквально в полудне ходу. Если всё сложится, заночуем сытые, пьяные и в тёплых койках. Красавчика с Хельгой, правда, туда не пустят. Но хоть сами обогреемся.

– Веди.

На сей раз Глют не обманул моих ожиданий, уже к наступлению сумерек огни деревни показались за чёрными соснами. Я отослал Красавчика с его наездницей в лес, и наша троица подошла к воротам.

– Волдо, – сделал я приглашающий к общению с аборигенами жест.

– Виконт Дитрих фон Браун прямиком из Захена? – уточнил тот своё амплуа.

– Спятил? Ты простой селюк Волдо Кёлер. Или хочешь, чтобы нас вилами запыряли? Давай уже горлань, да пожалобнее.

Волдо что-то пробубнил себе под нос, явно раздосадованный утратой аристократического статуса, но справился с горем и, набрав в грудь грозящего спровоцировать пневмонию воздуха, максимально беспомощно заблеял:

– Люди добрые! Не дайте сгинуть зазря! Впустите обогреться! Мы заплатим! Умоляю, сжальтесь! Пальцев уже не чую! Проявите милосердие! Добро творящему добром и возвернётся…

Мольбы, хоть и не сразу, но возымели эффект. На одной из вышек показалась бородатая башка в меховой шапке и критически нас оглядела:

– Кто такие?

– Лишь трое измученных глупцов, пренебрегших тёплой одеждой, – взял я слово. – Держим путь через хребет по торговым делам. На плату за ночлег не поскупимся.

Получив в качестве доказательства наши неподдельно продрогшие трясущиеся тела, замотанные всем, что было под руками, бородатая башка в меховой шапке, наконец, покивала и дала отмашку.

Тесовые ворота дрогнули и, влекомые наружу, отворились. Двое угрюмых мужиков в заячьих тулупах и шерстяных шароварах с начёсом, вооруженные топорами, впустили нас без особых церемоний и тут же водрузили массивный засов на место.

– Оружие в корзину, – пробасил один из них.

Мы трое переглянулись, и я утвердительно кивнул. Мечи, тесаки и стилеты отправились в своё временное плетёное вместилище.

– Ступайте за мной, – продолжил бородач. – Да ведите себя смирно.

– И в мыслях не было причинять вам лишние хлопоты, – заверил я со всей искренностью.

За бревенчатой стеной нас встретили такие же бревенчатые избы, высокие с двускатными крышами, обильно поросшими мхом и лишайником, многие козыряли изукрашенными резными коньками. В сараях хрюкала да блеяла живность, из ладно сложенных печных труб струился сизый дым. В целом деревня выглядела небедно. Но было в ней что-то не то. Слишком уж тихой и безлюдной выглядела она для столь раннего часа. Не носилась детвора, не курили деды на завалинках, не трещали друг с другом тётки у колодца. Будто неведомая беда накрыла собою этот тёплый уголок посреди холодного мрачного леса.

Провожатый отвёл нас вглубь деревни, к большой, по здешним меркам, избе, выполняющей, судя по всему, роль постоялого двора и кабака в одном лице. Снаружи стояли грубо сколоченные столы со скамьями, пустые и давно немытые. Под навесом расположилась коновязь, куда мы пристроили кобылу, сняли с неё всё ценное и поднялись по высокому крыльцу.

– Эй, Олаф! – постучал кулаком в дверь наш немногословный гид. – Принимай гостей! Говорят, не с пустыми руками!

Изнутри послышались приближающиеся шаги, лязгнул засов, и дверь приотворилась.

– Кто такие? – пробасил в узкую щель обладатель нездорово красной опухшей рожи и водянистых глаз того же колора.

– Говорят, торговцы.

– Мимоходом?

– Именно так, – взял я слово. – У нас дела дальше на севере. Но по своему скудоумию, мы не подумали, что горы – не равнина, и погода здесь переменчива. Не сочтите за труд, пустите переночевать и обогреться у вашего очага. А уж мы в долгу не останемся.

– Хм, – смерили нас красные зенки оценивающим взглядом. – Торговцы… Ну заходите. Глядишь и сторгуемся.

Дверь отворилась шире, и в наши холодные обветренные лица дыхнуло теплом и почти домашним уютом. Впрочем, с последним я погорячился. Зал, предназначенный гудеть сонмом голосов и звуков соударяющихся кружек, был пуст и тёмен.

– Примите наши самые сердечные благодарности, – с большим усилием выговорил трясущийся от холода Волдо.

– Не найдётся ли чего горячительного? – добавил я.

– Этого хоть отбавляй, – невесело ответил трактирщик и скрылся во тьме опустевшего пристанища пороков.

Вернулся он с бутылью полупрозрачной бесцветной жидкости и четырьмя стаканами, после чего кивнул на ближайший стол:

– Присаживайтесь. Вижу, нам есть о чём потолковать.

Мы, не смея возразить хозяину заведения, усадили свои пятые точки по стульям и приготовились слушать балладу об упадке прежде доходного дела.

– Давайте начистоту, – многообещающе начал трактирщик, разлив по стаканам, – никакие вы не торговцы. Этими байками можете наших дурней на воротах кормить. Я в своё время тоже «приторговывал», – указал он на длинный глубокий шрам, идущий от левой скулы к подбородку. – И нашу братию завсегда распознаю. Скол, – поднял он стакан.

– Скол, – ответили мы дружно и осушили тару.

Я довольно крякнул, Волдо весьма некстати прослезился, а Глют едва не пыхнул огнём.

– Облегчу вам задачу, – продолжил трактирщик, припечатав стакан к столешнице, – и не стану дожидаться вопросов о причинах всем очевидной обстановки. Причина проста – в наших лесах завёлся вервольф.

– Кто? – проблеял Волдо, всё ещё не утерев слёзы.

– Оборотень, иначе говоря. Слыхали о таких?

– Не доводилось, – ответил я, решив не распространяться о своих познаниях фольклора.

– Человек-варг, – предельно лаконично пояснил Олаф и добавил: – Тот, кто обычно среди людей ходит, а по желанию своему умеет в варга обращаться, и в зверином обличье разум теряет, инстинктам животным всецело отдаётся. Вот он кто. Здоровенный. Прежде мы таких здесь не видали. Рыщет вокруг деревни, носу не даёт высунуть. Уже больше дюжины народу сожрал. По большей части на баб нападает. Но в последнее время и мужиками перестал брезговать. На самом деле вам крупно повезло, что сумели добраться сюда в целости.

– Вервольф, значит? – усмехнулся я для виду, хоть и не слишком сомневался в правдивости услышанного, но чуял, к чему идёт дело, и планировал хорошенько набить цену.

– Ну-ну, – скривился трактирщик в саркастической гримасе. – Небось, думаешь, что горные дикари нафантазировали себе невесть чего, а по лесам всего лишь дикий зверь бродит. Бьяр там, или крупный варг. Верно?

– Не стану лукавить, были такие мыслишки.

– Его видели, – зловеще прошипел Олаф, подавшись вперёд. – Есть три живых свидетеля, и каждый говорит одно и то же – огромная тварь под три метра ростом, когда стоит на задних лапах. Морда, как у варга, но чуть короче. Поджарая, совсем не как бьяр. И покрыта серо-бурой шерстью. Вервольф, как он есть! Но видели и кое-что необычное, – сделал Олаф интригующую паузу. – Металлический блеск под той шерстью. Не везде, местами. Это странно, да, но факта наличия вервольфа в наших лесах не отменяет.

– Так что же вы не соберётесь всей деревней, да не устроите облаву?

– Вот и я о том же! – воспрянул духом Олаф. – Уж сколько про то толкую! Да всё без проку. Уже и к ярлу ходил – впустую. Народ весь ужасом скован. Никто за ворота и шагу ступить не готов. Но!

– Погоди. Перед этим нужно выпить.

– И то верно, – согласился Олаф и наполнил стаканы, после чего продолжил: – За решительность! Скол!

– Скол, – ответили мы с разной степенью решительности и опустошили тару.

– Так вот, – продолжил Олаф, занюхав рукавом, – если вы согласитесь встать во главе облавы, глядишь, и остальные за вами подтянутся.

– И ради чего нам это? – осведомился я.

– Золотом или душами? – без лишних предисловий расставил точки над «И» Олаф.

– Очищенными.

– Пять.

– Хм… – облокотился я о стол и повертел головой в поисках клиентов. – Поправь, если ошибаюсь, но, кажется, из-за этого вервольфа твои дела совсем не идут в гору. Пять душ? Дружище, за такой гонорар я могу разве что помочь с уборкой. Кстати, она не помешает. Ну, а если хочешь реального содействия – придётся раскошелится на двадцать. Чистых.

– Десять.

О, как же я люблю людей дела. Никакой лишней рефлексии, никакого притворства. Как только речь заходит о цене, все маски тут же оказываются сброшены.

– Восемнадцать.

– Двенадцать.

– Пятнадцать – красная цена. Уверен, в случае успеха, ты с ярла на покрытие всех расходов стребуешь.

– По рукам!

Мы с Олафом пожали друг другу пятерни и перешли к более содержательной части сотрудничества:

– Считаю, это нужно отметить.

– А то как же! – довольно щерясь, разлил тот на четверых.

– И закусить бы не помешало.

– Только холодное, уж не обессудьте.

– Тащи.

Остаток вечера мы провели, запивая самогоном вяленое мясо и квашеную капусту с чёрствым хлебом. Камин приятно потрескивал дровами, пока за окном выл ледяной ветер.

– А скажи-ка, любезный Олаф, – наконец, почуял я разливающееся по телу приятное тепло, – отчего тот вервольф предпочитает нападать на баб? С чего бы ему осторожничать, при его-то габаритах?

– Кто ж знает? Может быть, ему мясо понежнее нравится.

– М-м… Так бабы ещё и молодыми были? Вервольф гурман?

– Молодыми, да, – ответил трактирщик тоном, будто сам впервые об этом задумался. – Совпадение. Сперва он сразу пятерых убил, прямо за стеной. Девки за хворостом пошли, да так и… Понравилось, наверное, вот и продолжил.

– А мужики при каких обстоятельствах гибли? Одни, или с бабами за компанию?

Олаф осушил очередной стакан и взял паузу на размышление:

– За компанию. Ах ты ж…

– А что до душ? Находили их?

– Души-то? Находили, да не все.

– Дай угадаю – только мужские.

Олаф, сопя, покрутил пустой стакан, будто собрался ввинтить его в столешницу:

– Чудно это всё. Дюже чудно.

– Дохлые бабы не облюбованы были, случаем?

– Да что ты?! Нет! Обглоданы только. Больше всего груди, живот и бёдра. Но это дело понятное – зверь в первую очередь жир съедает.

– Тел где-нибудь на леднике не завалялось?

– Мы, по-твоему, варвары какие-то?! Сожгли в тот же день, как нашли.

– А обглоданы были чьими зубами?

– Что за вопросы? – поморщился Олаф. – Звериными, разумеется.

– Сам видел?

– Да все видели. Там куски целые были выдраны, борозды на костях. Ты к чему клонишь?

– Тебе ведь доводилось поглощать душу? Не понаслышке знаешь, какой после этого аппетит разыгрывается?

Трактирщик нахмурился и многозначительно промолчал, а я продолжил:

– Ваш вервольф забрал души убитых им девок. Сомневаюсь, что положил трофеи в карман. Он поглотил их, а уж потом принялся жрать. Он охотится не ради пропитания, а ради душ, и именно женских.

– Зачем это ему? – спросил Олаф так, будто в самом деле ожидал услышать от меня откровение.

– Мне почём знать?

– Может, не дают в человечьем-то обличье, вот и озлобился? – безо всякой иронии выдвинул трактирщик гипотезу.

– Тогда бы он их не только в пищу употребил.

– И то верно. Выходит, не так уж он и похож на вервольфа-то? Жрёт зубами звериными, а соображает мозгами человечьими. Больно разборчив для одержимого.

– Так или иначе, а мы его возьмём, – обвёл я испытующим взглядом моих верных соратников.

– Можешь подбирать на стене место для трофея, – небрежно обронил Глют, водя пальцем по кромке стакана.

– Дело решённое, – не остался в стороне Волдо.

– Это как раз то, что я и хотел услышать! – расцвёл Олаф. – Так, значит, собираю народ на облаву?!

– Народ не нужен, – помотал я головой.

– Как не нужен?

– Лишняя суета. Ты нам лучше девку посочнее найди.

– На ночь, или?.. – помрачнел Олаф.

– На приманку, дружище, на приманку.

– Святые духи! Да где же я?..

– Ты хочешь избавить деревню от напасти, или нет?

– Как никто другой!

– Так включи фантазию. Зверь клюёт на молодых девок, и умён не в пример варгам. Его флажками не обложишь. Нужен живец. Статный такой, грудастый, крутобёдрый, кровь с молоком! Разумеешь? Или хочешь, чтобы вся деревня за твой счёт бестолку по лесу шароёбилась?

– Нет… Нет, этого я точно не хочу.

– Так найди нам её. Одну единственную, но такую, мимо которой не пройти. Есть на примете?

Олаф надул щёки и обречённо покивал:

– Есть.

Глава 45

Мы провели ночь в гостевых комнатах трактира, а на утро Олаф собрал нас в общем зале, накормил и попросил не расходиться.

– Это Агнета, – шагнул он в сторону, уступая место вышедшей вперёд деве, от вида которой у нас челюсти отвисли, а Волдо уронил ложку.

Под метр восемьдесят ростом, рыжеволосая, с широкими плечами и длинной крепкой шеей она была похожа на богиню, сошедшую с небес к недостойным такого счастья людишкам. Её овальное лицо было одновременно нежным и суровым. Милые веснушки, покрывающие чуть вздёрнутый нос и скулы, соседствовали с холодными голубыми очами под густыми строго сошедшимися к переносице бровями. Полные розовые губы разомкнулись и зал наполнил глубокий пробирающий до самого нутра прекрасный голос, звучащий взволнованно, но при этом максимально уверенно:

– Зверь убил моего отца и сестру. Я сделаю всё, чтобы поквитаться с ним.

Секунд на десять мы трое потеряли дар речи, способные лишь тупо пялиться на это великолепное создание, настоящее произведение матушки-природы, если, конечно, при её сотворении не использовалась магия. Агнета была одета в простой без изысков кафтан, но скромность одежды только подчёркивала роскошь укрытого ею тела. Подогнанный строго по фигуре наряд не мог спрятать от наших немигающих глаз будоражащие воображение изгибы идеальных форм. Должно быть, со стороны наша безмолвная троица выглядела крайне нелепо, но положение спас Волдо:

– Позвольте представиться! – внезапно вскочил он из-за стола, гремя посудой, и подлетел к Агнете, стараясь пустить в ход все свои аристократические навыки обольщения. – Волдо. К вашим услугам, – попытался он заполучить её руку для ритуального лобызания, но был непонят и проигнорирован. Впрочем, это не выбило его из колеи: – Безумно рад знакомству. Поверьте, я приложу все усилия, на какие только способен и даже больше, чтобы с вами ничего не случилось. Ваша безопасность – моя главная цель.

– Благодарю, – сухо ответила богиня после небольшой паузы.

– Может, и нас представишь? – поднялся я на ноги, чем подал пример Глюту.

– Конечно, – спохватился ловелас. – Это мои старые друзья – Глют и Кол. Не обращайте внимания на их неприглядный внешний вид, жизнь часто была к ним сурова, но их сердца полны отваги и благородства.

– Рада знакомству, – поприветствовала нас Агнета коротким поклоном.

Я утёр губы и, откашлявшись, подошёл к ангелоподобному созданию, всеми силами стараясь не выдавать собственного восхищения.

– Вам известна цель, ради которой мы обратились за вашей помощью, юная фройляйн?

– Хорошо известна.

– И какова же она?

– Я должна послужить приманкой для зверя. Так вы сможете убить его.

Ни намёка на дрожь в голосе. Обычно я бы наврал с три короба, чтобы у жертвенного агнца в голове не зародилось деструктивных мыслей, ведущих к отступлению, но сейчас мне этого совсем не хотелось.

– Верно. Мой молодой друг только что был крайне щедр на обещания безопасности, и я тоже был бы рад вселить в вас уверенность, но, не стану лгать, нам предстоит весьма опасное мероприятие. Мы сделаем всё от нас зависящее для его наилучшего исхода, но риск есть, и он велик. Вы это понимаете?

– Да, – ответила она тихо и на секунду опустила глаза.

– Хорошо, – обошёл я храбрую Агнету по кругу, с величайшим удовольствием разглядывая нашу прикормку, столь аппетитную, что сам сглотнул слюну. – В таком случае нам не стоит затягивать с приготовлениями. Олаф.

– Слушаю, – вышел тот из тени, смурной, но плохо скрывающий удовлетворение.

– Ты должен будешь присмотреть за нашими вещами.

– Само-собой.

– И не вздумай в них рыться, ради твоего же блага.

– Да пусть у меня руки отсохнут.

– И ещё кое-что, сопроводи нас за ворота. Не хочу объяснять страже, зачем трое незнакомых мужиков уводят из деревни её главное сокровище.

Олаф открыл было рот, но вдруг стушевался и безмолвно зашлёпал губами.

– Какие-то проблемы? – осведомился я. – Ты никому не рассказал, да?

– Хотел рассказать, когда вы с головой вервольфа вернётесь.

– Сюрприз, понимаю. И у стражи теперь могут возникнуть вопросы? Что ж… Думаю, не стоит добавлять этим бравым парням лишних причин для тревожности. Скажем, что мы вызвались сопроводить Агнету к месту гибели её родных, дабы почтить их память. У вас такое нормально?

– Вполне, – кивнул Олаф. – Да, хорошая причина.

– Агнета, для большего правдоподобия говорить будете вы.

– Я заплатила вам, чтобы в безопасности посетить место гибели отца и сестры, – отчеканила она.

– М-м… Так даже лучше. И, знаешь, Олаф, оставайся здесь. Твои пояснения на этом фоне уже будут выглядеть подозрительно избыточными. Лучше займись подготовкой оплаты.

Мы оделись, взяли с собой души – все, кроме великой, – и отправились к воротам.

– Уже покидаете нас? – проявил учтивость старый знакомый бородач в меховой шапке, не успевший смениться после ночного дежурства.

– Не совсем, – вынул я из корзины фламберг и приладил ножны на пояс.

– Эти добрые люди, – взяла слово Агнета, – согласились за разумную плату сопроводить меня до места гибели моих отца и сестры, чтобы я смогла, не опасаясь, почтить их память.

Стражники переглянулись, и тот, что помоложе, ощутил вдруг непреодолимое чувство тревоги за скорбящую дочь растерзанного отца:

– Агнета! Не делай этого!

– Не волнуйся, Бьёрн, – ответила она спокойно. – Эти люди защитят меня.

– Эти?! – пренебрежительно кивнул тот в нашу сторону. – Да они же просто торговцы! Они и себя-то защитить не смогут!

Чем отличается зрелый мужчина от вздорного юнца? В первую очередь отношением к мнению окружающих. Юнец вечно норовит доказать им что-то, вместо того чтобы ограничиться снисходительно-презрительным взглядом, как это сделал бы матёрый самец. Но мудрость приходит с возрастом, и не у всех хватает мозгов дотянуть до требуемого.

– Кто бы говорил! – неловко парировал Волдо столь же неумелый словесный выпад Бьёрна.

– Хочешь сказать, что я беспомощный трус и слабак?! Что все мы здесь такие?! – вспылил тот.

– А кто ещё может отсиживаться за стеной, когда зверь убивает их женщин?!

– Хватит! – встал между двумя бузотёрами бородач, после чего обратился ко мне: – Может, Бьёрн и дурак, которому малафья мозги залила, но выходить сейчас за ворота и впрямь плохая идея. Уж не знаю, торговцы вы, или отпетые душегубы, а со зверем вам не совладать. Её отец, – указал бородач на Агнету, – был одним из лучших поединщиков деревни, но его меч даже не покинул ножен. Его тело было обезглавлено, и не чем-то острым. Голову просто оторвали, как тряпичной кукле.

По невозмутимому лицу Агнеты прокалилась блеснувшая в лучах восходящего Рутезона слеза.

– Не знаю, – продолжил бородач, – ради чего вы подписались на подобное, но советую одуматься и бросить эти идеи.

– Просто открой ворота, – ответил я, терпеливо выслушав нравоучения.

– Нет.

А вот это уже интересно.

– Не расслышал. Повтори, – положил я руку на навершие меча.

– Я сказал «нет», – повторил бородач с ярко выраженной артикуляцией и тоже не преминул взяться за древко топора.

Ситуация накалилась. Бородач с Бьёрном готовились дать бой. Волдо, казалось, только этого и ждал чтобы покрасоваться перед эталонной самочкой. И только Глюту, похоже, было наплевать. Он стоял, скрестив руки на груди, и самонадеянно ухмылялся.

– Прошу вас остановиться, – разрезал вдруг плотную атмосферу ненависти зычный и прекрасный голос. – Я так решила. Если вы помешаете этим людям сопровождать меня, я пойду одна.

Слова Агнеты звучали не как пустая угроза, а как догмат, непререкаемый и единственно истинный. Мне в голову закралась мысль, что если бы я женился и стал подкаблучником, то именно её каблук был бы идеальным во всех отношениях. Почти захотелось почувствовать его на своих яйцах.

– Образумься, дитя, – предпринял бородач последнюю попытку.

– Таково моё решение, – отрезала рыжая богиня.

Бьёрн с бородачом обречённо переглянулись, но ставить под сомнение волю высшего существа не посмели.

– Я пойду с вами! – встрепенулся горячий юнец.

– Нет! – остановил его старший товарищ.

– Но…

– Я запрещаю покидать пост.

– Уверен, они не уйдут далеко…

– Вернись на вышку, живо. Это приказ!

Бьёрн нехотя подчинился и, одарив нас троих испепеляющим взглядом, полез в своё безопасное гнёздышко.

– Видят духи, я пытался, – выдохнул бородач и отворил ворота.

Стук водружаемого засова не заставил себя ждать, как только мы сделали шаг вне очерченной стеной территории. И одновременно с этим самообладание будто бы покинуло Агнету:

– Теперь будьте на чеку, – произнесла она тихо и вкрадчиво.

– Оставьте сомнения, – включился в беседу источающий любвеобилие Волдо. – Поверьте, если бы вы знали, что знаю я, то ни на миг не переживали бы о своей безопасности. Да, я немного слукавил, говоря о собственных усилиях. Эти двое способны дать бой целой армии, не говоря уж о каком-то звере.

– Наш юный товарищ частично прав, – взял я слово. – Мы не торговцы, коими представились, и даже не наёмники, продающие свой меч. Мы колдуны.

Грудь Агнеты всколыхнулась, но ничем более эта храбрая дева не выдала своего волнения.

– Нам не понадобится оружие, – продолжил я. – Всё решит магия. У вас нет возражений?

– Ни малейших, – прошептала она, и я почуял тепло её дыхания.

– Чудесно. В таком случае, надеюсь, вы не станете возражать и против знакомства с нашими не представленными компаньонами.

– Компаньонами? – озарила она меня светом своих прекрасных очей.

– Отойдём чуть глубже.

Мы углубились в лес, я свистнул, и самые страшные кошмары обворожительной Агнеты стали явью.