Текст книги "Жатва. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Артем Мичурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Глава 20

Садясь под дерево, я вдруг перестал чувствовать ноги и крепко приложился всё ещё не потерявшей чувствительность жопой о корни. Но резкая поначалу боль отступила уже через секунду. Попытка подняться привела к тому, что призванные на помощь руки подломились в локтях, и я уткнулся рожей в землю. Волдо суетился рядом, не понимая, что происходит и как с этим бороться:

– Что с вами?! Кол, что случилось?! Вы меня слышите?!

Я попытался ответить, но лишь пустил слюну по подбородку.

– Вот же срань! Это яд! Проклятое яблоко! О нет... – отвёл он от меня полный отчаяния взгляд и обратил его на дорогу. – Они возвращаются. Они возвращаются, Кол! Что мне делать?!

Я с трудом указал глазами на торчащий из седельной сумки меч и только потом сообразил, что моя подсказка может быть неверно истолкована. Но пацан не подвёл и, вместо того чтобы вскочить в седло и пустить лошадь галопом, взял в руки оружие. Меч дрожал и плясал как эпилептик, однако же смотрел в нужную сторону.

Святая троица отложила планы переселения и вознамерилась продолжить совсем недавно прерванное общение с нами. Они шли так же неспешно, как и до этого, совершенно не опасаясь, что собеседники покинут уютную полянку. Молодёжь перевесила узлы за спину и, произведя быстрые манипуляции со своими палками, превратила их в некое подобие копья с торчащим из деревяшки небольшим клинком вместо наконечника. Дело – дрянь.

– Пресвятая Амиранта, у них оружие! И оно длиннее моего! Кол, очнитесь!!! – беспардонно отвесил мне пинка Волдо, но никакого терапевтического эффекта это, к сожалению, не возымело. – О нет... Они убьют нас. Мы умрём. Умрём...

Пацан переминался с ноги на ногу, но продолжал стоять с мечом наизготовку.

– Брось это, сынок, – заговорил, подошедший в сопровождении своих подручных главарь шайки. – Мы не причиним тебе вреда. Нам нужны только ваши пожитки. И он.

Вероятно, имелся в виду я. Паралич к этому моменту уже овладел мною целиком, так что даже голова не слушалась, а перед глазами были только ноги коварных лиходеев.

– Ну же, – продолжил старик. – Я знаю, что он тебе не отец. Отдай его нам и можешь уходить.

Три пары ног сделали шаг вперёд, но тут же поспешно отступили.

– Прочь! – проорал Волдо, срываясь на фальцет. – Можете забрать лошадей, всё, что на них есть, и убирайтесь!

– Так не пойдёт.

Ноги начали расходиться – пара влево, пара вправо. Окружают. Пизда мальчонке. Красавчик – жопа с зубами – где ты, когда так нужен?

И – о чудо! – не успел я закончить мысль, как безрадостная картина перед глазами радикально преобразилась. Пара ног, обходящая нашего героического стража с левого фланга, вдруг резко дёрнулась, перешла в горизонтальное положение и засучила по земле. Тревожная тишина сменилась душераздирающими воплями. К двум оставшимся мельтешащим парам присоединились ещё две – работающие в связке. Клочья травы и комья земли полетели мне в рожу, смешиваясь с кровью и драным тряпьём. Чья-то изорванная рука упала прямо у меня перед носом и тут же исчезла, утянутая вместе с телом. Правый глаз залило брызгами, и мир сделался очаровательно розовым. Что-то закрыло обзор и затряслось из стороны в сторону, оглашая поляну задушенным воплем, быстро сходящем на нет, после чего отлетело прочь, а мне открылся чудесный вид. Две пары мускулистых блестящих от влаги лап подошли к лежащему на спине телу. Это была девушка. Её залитое кровью лицо всё ещё разевало рот в попытке схватить хоть немного воздуха. Лапы остановились, и тёмное, истекающее слизью пятно по ту их сторону опустилось к груди жертвы. Тело тряхнуло, ещё раз, и ещё... Глаза были открыты. Они смотрели вверх, периодически моргая, а рот продолжал судорожно хватать воздух. Должно быть она пребывала в глубоком шоке, потому что даже не пыталась кричать пока Красавчик жрал её грудь. Нежная юная жировая ткань – м-м... Что может вкуснее. Четвероногий пройдоха всегда был большим любителем женских прелестей, но те крайне редко разнообразили его меню, состоящее в основном из жёстких пресных мужиков. Посмаковав самую мякотку, он перевернул уже не подающее признаков жизни тело и приступил к задней поверхности бёдер.

Признаться, видя такое, я думал, что Волдо снова оцепенел от ужаса и стоит сейчас где-то столбом. Но нет, его сапоги тоже скоро появились в ограниченном поле моего зрения. Пацан убедился в бездыханности остальных двух особей, педантично потыкав в их тушки мечом, и присел возле одной:

– У него должно быть противоядие. Надеюсь, уцелело.

Для чего?! – хотел я вопросить, но только пополнил лужицу слюней под онемевшим лицом. – Неужто местные отравители носят склянку антидота на случай, если совесть заест? Хорошо бы. А то эта хуйня уже становится скверной традицией. Если не окочурюсь, надо будет пересмотреть свои критерии доверия.

– Да! Есть! – воскликнул Волдо так радостно, будто впервые нашёл клитор. – Так... – откупорил он склянку и шумно втянул ноздрями пары. – Нет, это, похоже, отрава. Значит, противоядие в другом, наверное...

Наверное?! Проглот Красавчик, мог бы и подождать со жратвой, было бы на ком испытать. Впрочем, учитывая, что у меня уже стало мутнеть зрение, я готов был бахнуть из любой бутылки до дна. Хотя моим мнением на сей счёт никто и не интересовался.

– Кол, – перевернул меня Волдо на спину и уложил безвольную голову затылком себе на колени, – нужно выпить это. Надеюсь, вы ещё не разучились глотать.

Как унизительно...

Сомнительная жидкость из бутылька потекла мне в рот. Прямо на язык, чтоб тебя! Ну и горькая же дрянь! Если б я мог морщиться, то у меня кожа на лбу лопнула бы нахер!

– Вот так, вот так, глотайте, – взялся Волдо массировать мне горло, а потом и вовсе зажал нос.

Сперва мне показалось, что я задохнусь. Но, видимо, какая-то часть чудодейственного зелья попала-таки в нужные места организма, и мышцы худо-бедно начали работать.

– Да. Отлично. Оно действует! Кол, вы чувствуете? – больно ущипнул меня сучий потрах за щёку. – Моргните, если чувствуете.

Я заморгал, чем вызвал искреннюю радость своего врачевателя. Кажется, у него даже слёзы накатили.

– Хвала Амиранте. Я уж думал, вы не выкарабкаетесь.

– Ешли есё хоц лаз васьму жлатву у плохозево, ебас мне по ложе наотмашь.

– С радостью, – расплылся Волдо в улыбке, и слёзы полились по конопатым щекам.

Антидот действовал быстро, и контроль над собственным телом вскоре восстановился полностью. Вежливо отказавшись от предложенной Волдо души, я встал на ноги и подошёл ко всё ещё смакующему девичье тело Красавчику:

– Молодец, – потрепал я его по загривку. – Доволен представлением?

Гурман вынул морду из промежности дамы и уставился на меня с якобы удивлённым выражением.

– О чём это я, да? Давай проявим чуточку взаимоуважения и не будем держать друг друга за идиотов. Ты наблюдал за этим пиздецом с самого его начала, но вмешался только под конец. Хотел, чтобы у меня очко поиграло? Поздравляю, цель достигнута. Это за сутки в телеге?

Красавчик смухортил и без того морщинистый ебальник, задрав правую бровь и тем самым сигнализируя: «Что ты – ёб твою мать – несёшь?».

– Этот чёрт замызганный, – указал я на частично разукомплектованный труп «дедушки», – минут пять кошмарил нашего дорогого Волдо. А ты это позволил, в отместку мне. Эй! – ухватил я отвернувшуюся было морду за висячие щёки и развернул к себе, ощущая совсем не иллюзорную угрозу, идущую от верного четвероногого товарища. – Ты что... Ревнуешь?

Верхняя губа Красавчика закатилась к мочке носа, и я предпочёл оставить фамильярности:

– Ладно. Хочу, чтобы ты понял, этот парень, – кивнул я в сторону хлопочущего возле лошадей Волдо, – нужен нам. Очень нужен. Ясно? Тебе ясно?

Морда Красавчика приобрела менее враждебное выражение, и я чётко услышал вышедшее из зубастой пасти «Да».

– Безмерно рад. И знай, несмотря на твои загоны, я благодарен, что ты не дал ему подохнуть.

Обшмонав свежеиспечённых доноров материальных ценностей и забрав то немногое, что у них при себе было, мы водрузили задницы в сёдла и продолжили прерванный путь. Волдо ехал чуть впереди и, судя по характерному наклону головы, был явно чем-то обеспокоен.

– Что на сей раз терзает тебя, мой юный подельник? – решил я проявить участие.

– Я не нравлюсь ему, да? – чуть обернулся пацан.

– Боженьке?

– Красавчику.

– Ну... Не попробует – не узнает.

– Шутка?

– Точно. Ты делаешь успехи. А если серьёзно, не заморачивайся на его счёт. Красавчик мнителен, ему не по нраву чужаки. То есть никто, кроме меня. Но он верен и хорошо знает границы дозволенного.

– Как вы с ним сошлись?

– Это было давно. В одном городе-призраке, где всё живое и неживое стремится тебя угробить. Он тоже хотел, я уверен, но был слишком мал для этого.

– Вы его вырастили?

– Сиськой не кормил, если ты об этом. А так да, пригрел сиротинушку.

– Много в вашем мире таких как он?

– Думаю, сейчас уже ни одного. Красавчик не вид и не порода. Он мутант, причуда спятившей природы. Кто там у него в роду был – точно не знаю. Но, похоже, не обошлось без собаки и человека, а может и ещё кто подмешался.

– Значит, у вас тоже есть магия?

– С чего ты взял?

– А как ещё может смешаться собака с человеком?

– О, дорогой мой, в тех краях случаются и более экзотические союзы. Сома себе представляешь? Это такая здоровенная рыба без чешуи. Так вот знавал я одного затейника, который страсть как любил с этими сомами романтическим отношениям придаться. А уж расписывал – милее девы юной. Послушаешь – самому захочется. А ты говоришь, с собакой не могут.

Волдо обернулся и состроил кислую мину:

– Ваш мир странный.

– Ты себе даже не представляешь насколько.

– Расскажите о нём.

– Ну, с чего бы начать... У нас есть огнестрел.

– Вы уже говорили это слово, в нашу первую встречу.

– Да. И ты не вдуплил о чём я. А ведь, на самом деле, ничего сложного – полый стержень, спуск, затвор, рамка, магазин, патрон, горсть пружин, штифтов, винтов – вот и огнестрел готов. Хм, до чего ж я по нему истосковался, даже на стихи пробило. Так вот, значит, берёшь эту малышку в руки, засылаешь патрон в патронник, наводишь ствол на источник проблемы, жмёшь спуск, радуешься жизни. И я искренне не понимаю, по какой неведомой причине у вас нет этих прелестных вещиц. Почему – дьявол вас дери – вы до сих пор шароёбитесь по миру с мечами-топорами, когда тут куча моих земляков, и уж кто-то из них точно в курсе устройства хотя бы древнего дульнозарядного говна с кремневым замком? Я уж не говорю о двигателях, электрогенераторах и прочих благах цивилизации.

В процессе объяснений лицо моего визави помаленьку вытягивалось, пока увеличившаяся длина не вынудила раскрыть рот, и из него вырвалось полное ужаса:

– Так вы говорите о машинах!

– Ну да.

– Машины под запретом! – решительно пресёк Волдо мои греховные фантазии.

– Да мне посрать. Найду кузнеца, дам чертёж, и будет у меня машина.

– Вы не понимаете, – не унимался юный ретроград, – машины в Оше изначально прокляты. Они не работают, и зачастую причиняют смерть своим создателям!

– Ври больше. А как же мельницы? Я их у вас видел. А про арбалет что скажешь? Чем не машина?

– А тем, что в них ничего не сгорает! Машина есть проклятый механизм, приводимый в движение или сам в движение приводящий при помощи пламени нечестивого! – выдал пацан на-гора высокопарную цитату и даже потряс воздетым к небу указательным перстом. – Ясно?

– Пиздёж. Не верю. Вам попы мозги засрали, чтобы в вечном средневековье держать, да барыши стричь невозбранно. Как только побезопаснее станет, первым делом найду толкового кузнеца и сделаю себе пищаль. И гранат десяток, пусть хоть с фитилём. Я вам тут блядь устрою промышленную революцию. А то всё у них, понимаешь, запрещено да проклято.

– Вы навлечёте на нас беду своим неверием!

– Вот чудак-человек. Я его буквально за волосы из болота средневековья хочу вытащить, а он за дно цепляется.

– Неужели вы думаете, что никто до вас не пытался? И чем, по-вашему, это для них закончилось? Триумфом? Промышленной революцией?

– Я без понятия, что за неудачники пытались до меня. Но теперь с вами дядя Кол, сынок, и всё пойдёт иначе.

– По пизде, – выдал Волдо несвойственный для себя жаргонизм.

– А вот и нет, – кольнула меня острая обида. – Откуда в столь юной голове такая огромная куча пессимизма и выученной беспомощности? Держись меня, Волдо Кёлер, и перед тобой откроются новые горизонты познания.

Глава 21

Я, как и многие, часто слышал определение «дыра» в отношении какого-нибудь не самого процветающего населённого разной поебенью пункта, но никогда не придавал этому значения. Дыра и дыра, мало ли каких уничижительных эпитетов существует. Но в случае со Швацаштаубом такая характеристика была чуть более точной, где-то в районе самого центра десяточки, с полутора километров, ночью, при ураганном ветре. Дело в том, что эта серая от вездесущей угольной пыли хуета расположилась натурально в дыре, прорезающей насквозь совершенно непригодную для пешего туризма гору.

– Бля... Тайные тропы знаешь? – с надеждой посмотрел я в ясные очи Волдо, но в качестве ответа получил лишь немое удивление на конопатой физиономии. – Понятно. Придётся двигать прямиком через эту дыру и надеяться, что вусмерть заебавшимся шахтёрам не до изобразительного искусства.

– Хотите дождаться ночи?

– Можно было бы и днём рискнуть, но у нас нет телеги, а Красавчика за пазуху не спрячешь. Слышал что-нибудь об этой клоаке?

– Судя по вашему отношению, вы знаете об этом месте больше моего.

– Клоака – это птичья жопа.

– Я про Швацаштауб.

– А... Может, что-то из душ в память затасовалось, но он вызывает у меня тревогу, почти как засранный курами двор на пути к сортиру – слишком велик риск вляпаться.

– Это шахтёрский посёлок. Из криминала тут разве что шулеры в кабаке, да и стражи должно быть по минимуму. Мне так кажется.

– Угу. Мне однажды тоже показалось, что на залупе варенье, а оказалось... Пойдём ночью, постараемся прошмыгнуть тихо и быстро, не привлекая внимания. А пока разобьём лагерь. Что? Ладно, просто привяжи лошадей и пристрой куда-нибудь задницу.

Костёр мы во избежание демаскировки разводить не стали, а закатившийся за горизонт Рутезон оставил нас в компании резко упавшей температуры и пронизывающего ветра. Пришлось закутаться во всё тряпьё, что имелось, и усесться поплотнее, приспособив даже Красавчика в качестве дополнительного источника тепла.

– А какие ещё в вашем мире есть машины? – решил Волдо вернуться к щекотливой теме, пригревшись.

– Да разные. Самодвижущиеся есть, автомобилями называются, хотя чаще так и говорят – «машина». Бензин жрут, соляру, лошадь уделывают на раз, да ещё и грузов могут перевозить несколько тонн.

– Интересно.

– Угу... А ещё локомотивы есть железнодорожные. По рельсам ездят – это такие стальные полосы параллельные, локомотив за них колёсами цепляется и катит, а за собой может десятка два вагонов тянуть. Ну, это раньше, сейчас-то так уже никто не делает, редко когда больше трёх в составе. Мощные штуки, быстрые. Но это всё ерунда в сравнении с самолётами.

– Летающие машины?! – вытаращил Волдо глазищи.

– Точно. Пассажирские авиалайнеры особенно хороши были. Громадные дуры, с деревню твою, а то и больше. На такой высоте летали, что с земли точками крохотными казались, и с такой скоростью, что за день весь мир обогнуть могли.

– Неужели такое возможно?

– Ещё как возможно. Было...

– Почему «было»?

– Потому что, любознательный мой оруженосец, человечество в том мире однажды слетело с катушек и устроило войнушку, небольшую, минут на тридцать. Этого оказалось достаточно, чтобы втоптать в грязь почти все достижения пика цивилизации.

– За полчаса?

– Ракеты... Ближнего, среднего действия, межконтинентальные. Как тебе объяснить... Это такие здоровые трубы с крыльями, летают выше и быстрее самолётов. А в носу у них боеголовки, ядерные. Пары-тройки таких достаточно чтобы стереть в пыль город-миллионник, а особо крупной может и одной хватить. Никто точно не знает, но есть мнение, что погибло около девяноста пяти процентов людей на Земле. Из семи миллиардов. Так-то.

– Ракеты... – прищурился Волдо, быстренько обработав полученную информацию своими не самыми распоследними мозгами. – Машины?

Дальше наш разговор не заладился. Молча досидев до темноты, мы собрали манатки и выдвинулись к Швацаштаубу, намереваясь путём скрытности коварно лишить чумазых рудокопов счастья общения с нашими светлоликими особами. И поначалу всё шло гладко. Иллюминация тут оставляла желать много лучшего, для обывателя, но не для нас, нам всё нравилось. Два тусклых фонаря на улицу да отсветы лучин в щелях между неплотно затворёнными ставнями – что может быть лучше. Ну разве только геноцид... Вообще Швацаштауб производил впечатление не в пример более гнетущее, чем Шафбург. Тот на его фоне воспринимался респектабельным местечком, не лишённым сурового готического шарма, даже эшафот на Центральной площади вспоминался с теплом при созерцании окружающих нас сейчас чёрных халуп, теснящихся вдоль насмерть разбитой грунтовой дороги. Здесь, небось, даже на казни смотреть не ходят – завидуют. Единственное, что мне не понравилось – наши портретики, развешанные хоть и не часто, но на глаза попадающиеся. И вот, когда мы, пребывая в полнейшем восторге от безлюдных тёмных улиц, планомерно двигались к выходу, на дорогу выскочил оборванец с фонарём и, преградив нам путь, уставился на моего верного оруженосца:

– Волдо? – просипел он, прищурившись.

– Ты, верно, с кем-то меня спутал, – втянул пацан голову в плечи, стараясь спрятать конопатую моську за стоячим воротником плаща.

Но настырный смерд оказался не из робкого десятка:

– Да брось, – подошёл он ближе, подняв фонарь. – Неужто не помнишь? Это же я, Грег. Ну, – ощерился нахал полубеззубым ртом, – Грег Тёпфер. Ну же. Люси, Люси, задери подол. Задери подол, Люси, – произнёс он нараспев, и улыбка сделалась настолько широкой, что я разглядел гнилые семёрки.

– Грег! – вынужден был Волдо капитулировать перед таким напором. – Дружище! Сколько же мы не виделись?

– Да, почитай, уже года четыре. Но об этом потом, – ухватил дружище Грег кобылу за поводья и бесцеремонно потащил в сторону.

– Постой! Ты что? – воспротивился друг детства.

– Нельзя вам сейчас туда, – кивнул Грег в темноту пустой дороги. – Позавчера из Шафбурга людей прислали, с тех пор на выходе из горы торчат. Об заклад бьюсь – вас караулят. Там место для засады – самое то, ни с ходу, ни с боем не прорвётесь.

– Так ты в курсе? – рискнул я встрять в дружескую беседу.

– Все в курсе. Идите за мной, я помогу.

Волдо бросил на меня вопросительный взгляд, и я кивнул. Ну а что? Засада банды оборванцев в трущобах – это лучше, чем засада городской стражи в узкой каменной кишке. Однако Грег, не оправдав моих ожиданий, минуты через две привёл нас тёмными проулками не в лапы алчных лиходеев, а к скромной даже по местным меркам халупе, в которой и пятерым было бы уже тесно стоять, а засадный отряд меньшей численности меня мало волновал.

– Прошу, – любезно отворил дверь наш радушный хозяин и ощерился. – Простите, что не прибрано, не ждал гостей.

Надеюсь, дружище, надеюсь...

Внутри халупы у одной стены стояла узкая койка, застеленная драным тряпьём, у другой – небольшой стол с табуретом и стулом. В противоположном от входа конце приютились полки со скудным провиантом и кухонным скарбом, заношенная одёжка на вешалке, печка-буржуйка да большой кувшин с тазом. Вот и всё хозяйство.

Входя в это царство нищеты, я заметил, как изменилось лицо Волдо. Он явно не ожидал, что его давний приятель пал столь низко.

– Располагайтесь, – смахнул Грег со стола луковую шелуху и достал из закромов початую бутылку, на что Волдо сразу же запротестовал:

– Нет-нет, незачем это.

– Как незачем? – удивился Грег, дунув в деревянные чарки. – А встречу отметить?

– Он прав, – хлопнул я встревоженного оруженосца по плечу, и выудил из сумки вяленое мясо. – От нашего вашему, как говорится.

– Вы помните, – прошипел Волдо, – что говорили меньше суток назад?

– Само собой. Но то ведь о прохожих, так что держи свои культяпки от моей рожи подальше. Давай, Грег, разливай, не слушай этого зануду. Первая хозяину.

– Что за странный обычай? – ухмыльнулся тот.

– Там, откуда я родом, это обычное дело. У вас не так?

– Нет, но... Ах, Шогун тебя подери!!!

Бутылка выскользнула из неловких рук Грега и разлетелась вдребезги, грохнувшись о пол.

– Какая жалость, – выразил я искренние соболезнования.

– Ничего-ничего, – поспешил Грег успокоить мои глубоко травмированные чувства, отшвыривая ногой осколки под койку. – У меня ещё есть, даже не распечатанная. Берёг её, но, как видно, сама судьба указывает, что подходящий случай наступил, – он вернулся к своему санузлу и вытащил из-за занавески обещанный артефакт. – Во! Настоящая, аж из Сула! Даже не спрашивайте, как заполучил, самому не верится.

– Ну-ка, – забрал я бутылку с прозрачной жидкостью из неверных ручонок и, откупорив, принюхался. Пахло спиртом и травами, довольно приятно, надо сказать. – М-м... Это мы уважаем. Поехали.

– Хозяину первую, да? – поднял Грег наполненную мною чарку.

– Строго по канону.

– Ну, за ваши души, – выдохнул он в сторону и залпом опустошил тару. – У-у-у...

– Закуси, – протянул я ломтик мяса. – Крепковата?

– В самый раз, – расплылся Грег в улыбке уже заметно потеплевший.

Должно быть, хорошие травы. Я разлил и нам с Волдо:

– Ну, за встречу. Ох, дьявол... – секунд на пять забыл я, как дышать. – Сколько тут?

Волдо в ответ лишь помотал головой, утирая слёзы.

– Без понятия, – хохотнул Грег, – но предлагаю повторить.

– Нет-нет-нет, – замотал башкой Волдо пуще прежнего.

– Да-да-да, – снова наполнил я чарки. – Ты посмотри на него, никакого уважения к социуму. И что ты собрался делать всю ночь, если не пить?

– Всю ночь?

– Ну, полагаю, Грег не просто так привёл нас к себе, а для того, чтобы дождаться утра и посветлу, дабы ноги не переломать, вывести нас тайными тропами отсюда к ебене матери через гору. Верно я говорю, Грег?

Тот состроил крайне удивлённую и даже слегка шокированную физиономию:

– Поразительно, как вы всё точно сказали. А вы, часом, не колдун?

Мы какое-то время сосредоточенно глядели друг другу в глаза, а затем одновременно прыснули со смеху. И только Волдо лишь печально улыбнулся.

– Ух, – откинулся Грег к стене, сидя на койке, – давненько я так не веселился. Кстати, Волдо, ты нас не представил.

– Это Кол, – с издевательским реверансом указал верный оруженосец на мою светлейшую персону. – Известный также как барон Драгош Вулпе и Шафбургский мясник. Вроде, ничего не упустил. Знаешь, титулы липнут к нему, как говно к подошве. Может, и новые уже есть.

Грег ощерился всеми имеющимися в наличие зубами и уважительно покивал:

– Так это правда? Вы обезглавили маркиза Ройтера на дуэли?

– Отстриг его вельможную репу начисто, – совершил я руками неопределённое движение, старательно имитируя крайнюю степень опьянения. – Вжих! Был маркиз и нету маркиза! Ха-ха-ха!

– Невероятно! Вы, должно быть, очень хороши в фехтовании.

– Есть такое. Как выну меч, так только успевай покойников выносить. Особенно, если накачу. Так-то я парень спокойный. Но вот выпимши – чистый криминал. А на этих балах – дьявол их дери – и музыка дрянь, и бабы страшные, ну грех не нажраться.

– Хе, не бывал. А как вы оказались на балу у маркиза?

– Как... Ну, волей случая. Ха-ха-ха! А давай-ка ещё опрокинем!

– Я пас, – снова заломался Волдо.

– Пей! – настоял я. – Тебе надо. Ну, вздрогнули. Ах ты ж бля... Облился. Дай-ка тряпку, а то ещё дыру прожжёт. Нет, вон ту, побольше. Благодарствую.

– Так... – начал дружище Грег и икнул. – Так каким ветром вас туда занесло? И почему барон Драгош Вулпе? Вы же... Ну... Не он. Да?

– Точно, совсем не он.

– А как же тогда...?

– Хорошо тутошнюю гору знаешь, Грег?

Столь резкая смена темы заметно напрягла Волдо, но не его друга детства.

– Гору-то? Да как свои пять пальцев. Выведу, не переживайте.

– Хорошо-хорошо... – приобнял я его за шею и подтянул к себе. – А зачем тебе это, Грег?

– Так ведь... Помочь хочу.

– Помочь Шафбургскому мяснику и его подельнику? По доброте душевной?

– Ага.

– Ясно. И сколько помощников будет нас ждать?

– Что?

В следующую секунду я повалил Грега на койку и затолкал припасённую тряпку ему в пасть.

– Ремень! – перевернул я любознательного Грега на живот и скрестил ему руки за спиной. – Живо!

– Не надо, – промямлил Волдо, вытягивая из штанов ремень с таким видом, будто собрался вступить в половую связь по принуждению – нерешительно, но планомерно.

– Дай сюда! Вот так. Сейчас эта гнида мне всё расскажет, соловьём будет петь, такие ноты возьмёт, что оперным дивам не снилось. Да Грег, ты же любишь сладкие песни? – схватил я недоноска за грудки и усадил на стул. – Волдо, верёвку.

– Это лишнее, серьёзно. Он и так будет говорить, – полез чувствительный оруженосец в сумку.

– И так, друг мой сердешный, любой говорить может. Что захочется, то и скажет. Но я сегодня не в настроении слушать байки про бескорыстную помощь ближним. Нет, сегодня мы будем слушать одну только правду и ничего, кроме правды. Вот так, потуже. Вяжи-вяжи, это для его же пользы.

– Какая же ему с этого польза?

– Если слабо привяжешь, так он суставы себе вывернуть может, когда дёргаться станет. Мы ведь этого не хотим?

Остатки пьяной поволоки вмиг исчезли из взгляда Грега и уступили место чрезвычайно ясному животному ужасу. Отодвинутая кляпом челюсть задвигались в тщетных попытках то ли разжевать его, то ли проглотить.

– Он хочет сказать, – любезно указал на сие действо Волдо, продолжая возиться с верёвкой.

– Нет-нет, это ему только кажется. По-настоящему он захочет говорить ещё нескоро. Но у нас ведь вся ночь впереди. Да, Грег, дружище? Ещё успеешь наговориться. Ну а пока ты собираешься с мыслями, пожалуй, я начну. Итак, – сел я на койку перед допрашиваемым, – для большей ясности обрисую ситуацию, как она мне видится. Ты – сраная крыса – заприметил наши портретики, узнал в одном из них старого приятеля и решил воспользоваться шансом, дабы поправить свою никчёмную пропащую жизнь. Башкой-то не мотай так сильно, а то блеванёшь и захлебнёшься. Хочешь знать, что навело меня на такие неприятные мысли? Во-первых, твоё «случайное» появление на дороге прямо у нас перед носом. Ты же явно сидел в засаде, сучий потрах. Во-вторых, «случайно» разбившаяся бутылка, из которой ты должен был выпить первым. В-третьих, твоё «случайное» любопытство относительно смерти маркиза. Что, решил не только наши головы за награду сдать, но и заказчика на десерт? Ах ты ж подлец. Небось, доволен был своим планом? А вот посмотри на друга своего закадычного, – указал я на закончившего с путами Волдо. – Похоже, что он удивлён той ситуацией, в которую ты угодил? Нет, ничуть не удивлён. А знаешь почему? Потому что он умный, а ты дурак, и план твой – говно. Блядь! Ребята, вы же средневековые селюки! Вам на роду написано быть наивными простодушными добряками. Какого же хера меня на каждом шагу пытаются зарубить, отравить, наебать? Признаться, я очень, очень-очень разочарован. И зол, – вынул я стилет, отчего Грег предпринял отчаянную попытку ускакать на стуле прочь из дома. – Не так быстро, дружок. Волдо, возьми. Положи клинком в печь, только рукоять не повреди.

– Это в самом деле необходимо? Он же...

– Да ты задрал уже! Суй сраный стилет в печь!!! Вух, ну и молодёжь нынче пошла, – слегка наклонил я стул с Грегом и стянул с того ботинок. – Ничего не понимают с первого раза. Где тут у тебя столовое серебро? А, вижу, – взял я сточенный чуть не до обуха ножик и вернулся к своему немногословному собеседнику, после чего загнал острие под ноготь большого пальца и с треском оторвал ногтевую пластину от фаланги.

Забитый тряпкой рот Грега раскрылся так, что ещё немного, и кляп вывалился бы из него. Вопль боли, хоть и сильно заглушённый, заставил Волдо поёжиться.

– Да брось. Не так уж и страшно, – постучал я ножом по кровоточащему мясу и перешёл к следующему пальцу. – К этому можно привыкнуть, просто, нужно больше практики.

На сей раз Грег действительно держался достойнее – повыл немного, пустил слезу и надул носом большой пузырь. Даже не обоссался, а такое редкость.

– Ну вот, говорил же. Если так и дальше пойдёт, научишься получать от этого своеобразное удовольствие, но сегодня у нас немного иная задача, поэтому... – пошарил я взглядом по халупе и, не найдя ничего подходящего, заглянул под койку. – Батюшки святы!

Там среди других полезных в быту вещей стоял он – волшебный ларец, доверху набитый сказочными сокровищами, в числе которых обнаружились клещи, молоток, киянка, несколько зубил, стамесок, рашпиль, керн, небольшой топорик и пила.

– О-о... – посмотрел я в немигающие глаза Грега. – Этой ночью нам не придётся скучать. Прямо как на Рождество, да? Столько интересного, хочется попробовать всё и сразу. Что скажешь? – повертел я в руках киянку и молоток. – Этой лучше ломать колени. А этим – дробить пальцы. Или... – отложил я молоток и взял стамеску. – Можно пройтись по голени, снять немного стружки. Хотя это лучше оставить на потом. У нас же сейчас только разминка. А что может быть лучше для разминки, чем клещи? Жаль, конечно, что у тебя рот занят, там для них работы непочатый край. Но будем исходить из имеющегося, – указал я на размазывающую по полу кровь ступню. – А хотя знаешь, давай сначала так.

Боёк молотка с размаху опустился на мизинец. Кости влажно хрустнули. И без того не белоснежный палец сделался багрово-чёрным. Грег взвыл и попытался опрокинуть стул, но я вовремя ухватил балбеса за грудки, чем уберёг от неминуемых травм.

– Сдурел? Так и убиться недолго. Давай-ка лучше с педикюром твоим закончим, – взял я клещи и, как следует сдавив рукояти, отделил размозжённый мизинец от остального Грега. – Ассистент, скальпель!

Волдо тут же подорвался и, неуклюже вертя стилет, передал-таки его мне рукоятью вперёд:

– Может, спиртом для начала обработать?

– Хорошая идея, коллега, – одобрил я и, взяв со стола бутылку, плеснул пациенту на раны.

Тот этого не оценил и вместо благодарности закатил истерику, беснуясь и издавая нечленораздельные звуки.

– Волдо, держи его.

– Ох, Грег... – обхватил мой ассистент пациента сзади за плечи. – Прости. Прости, дружище. Я этого не хотел, клянусь.

– Держи крепче, – поднёс я раскалённый конец клинка к обрубку и приложил.

Запахло палёным. Грег завыл в новом, доселе не озвученном диапазоне и затрясся всем телом, запрокинув голову.

– Что-то не так, – забеспокоился Волдо.

– Дьявол! – вырвал я изо рта Грега кляп и шагнул в сторону.

Струя рвотных масс полетела на койку, да так обильно, что я диву дался, где этот голодранец сумел так нажраться.