Текст книги "Слом силы. Хроники Иввианского конфликта (СИ)"

Автор книги: Артем Карпицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Они боятся утечки?

– Здесь наверняка скрыта какая-то тайна…

– Да надоели! Вечно Леди Ив интриги плетет!

– Но что, все-таки, случилось?

– Они не доверяют сети?

– Странно, безопасность у нас на высшем уровне…

– Говорят, что на высшем, а ты проверял?

– Точно! Руководство всегда врет и не краснеет!

– А мы для них – вроде разменной монеты или подопытных кроликов.

И, как заключение, мрачновато-пророческое:

– Что-то здесь не так…

Это беспорядок продолжался, наверное, минут десять, не больше, но для Рея «стояние у тира» превратилось в настоящую вечность. Юноша слушал, смотрел, запоминал… И не мог не заметить пространство, отделявшее их четверку от прочих курсантов.

«Как диковинные звери… Или уродцы в цирке».

Пришло на ум невеселое сравнение. Да уж… «Окружающий космос» оказался на редкость холодным и необитаемым, между ними находилась даже не стена – бесконечная темень пустого пространства. Они слишком разные… И если Гестас с Мортом, то ли притворявшиеся, то ли и в самом деле бывшие отъявленными флегматиками, не придавали этому обстоятельству никакого значения. Если сам Рей давно привык к подобному отношению и только совсем уж в плохие минуты зло сжимал губы. Если они втроем хоть как-то, но справлялись с положением «как бы» отверженных, то Димас…

Димас страдал. Сходил с ума и пытался держать себя в руках. В его глазах полыхало такое сильное пламя, что дай ему волю – спалит к черту всю академию и еще добрый кус земли прихватит. И этот огонь все разрастался и разрастался, желтизна постепенно выгорала, а зрачки стали почти белыми…

«Он же сейчас взорвется!»

Испугался Рей, причем, испугался за своего сокомнатника. Но не успел страх дать дорогу изумлению, как окружающий шум мгновенно стих, а из двери тира вышел небритый и красноглазый Мастер.

– Ну что, ребятки, – он радостно улыбнулся. – Постреляем?

8

Тир оказался не мрачным подвалом с обшарпанными стенами и мигающим светом, как представлял себе Рей, а вполне чистым и опрятным помещением, где в дальнем конце разделенных желтыми огоньками дорожек виднелись картонные фигуры людей с мишенями на груди.

«Так далеко?»

Юноше, конечно, приходилось держать в руках пистолет и даже стрелять из него, но цель всегда была в паре шагов от него, потому и меткости особой не требовалось. Спусти курок и делов-то. Рей и не задумывался о том, чтобы потренироваться в тире или даже на пустыре банки посшибать. Ему это не было нужно, он предпочитал действовать умом, а не силой, но сейчас… Юноша понял, что попал в очередной переплет.

«Черт! Я же Адаму обещал!»

Улыбающийся админ, появившийся совершенно неожиданно, как кролик из шляпы фокусника, в самом центре толпы, приветливо махал Рею рукой. А между пальцев у него была зажата переливающаяся цветами пластиковая карта… Поддельная, разумеется.

– Ты, ты и ты! – громкий голос Мастера помешал Рею опять погрузиться в тягостные раздумья. – К стендам! Наушники и пистолеты возьмете на полках! Не толпимся! Стреляем по очереди! Если что – я буду в соседней комнате!

Он сразу же ретировался, предоставив курсантов самим себе, а Рей, оказавшийся среди «того, того и того», неуверенно приблизился к стенду и взял в руки пистолет. Черное, как ночь, и холодное, как сердце красавицы, оружие оказалось неожиданно тяжелым – куда тяжелее того, с которым юноше уже приходилось иметь дело. А еще – хоть его не торопили, хоть остальные курсанты не горели желанием побыстрее сменить своего товарища у стрелкового стенда, но… Очень хотелось отправить в сторону мишени все положенные пули, а лучше – отбросить смертоносную машинку куда подальше и самым позорным образом сбежать.

Это желание было настолько сильным, что Рей с минуту стоял абсолютно без движения, как пустынное солнце над головой путника, тщетно пытаясь привести мысли в порядок. Затея не удалась, зато нервы чуть успокоились, а руки перестали трястись.

«И то хлеб», подумал юноша, бросив взгляд на соседа, которым, вот уж совпадение, оказался Димас.

Хитрый и расчетливый пройдоха с суровым, до предела сосредоточенным лицом, был похож на древнего бога Локи, готового поразить недруга в самое сердце. Курсант Рах, казалось, не дышал, он вертел пистолет в руках, примериваясь, а, когда счел приготовления законченными, бросил: «Уши нацепите!» и, первым следуя совету, одел наушники.

Рей тоже поспешил отрезать себя от мира звуков, но оказался не столь проворен и его, пусть и самую малость, зацепил оглушительный грохот выстрела. Потом юноша ничего не слышал, да и не хотел слышать, ему хватало того, что показывали глаза… Димас, уверенно и твердо держа в вытянутой руке черный пистолет, казавшейся частью его тела, выпускал, именно выпускал, как выпускают из клетки на свободу птиц, пулю за пулей. И каждый снаряд вонзался в мишень. Рей, правда, не мог видеть, удавалось сокомнатнику поразить центр или нет, но почему-то не сомневался, что у курсанта Раха в отчете будут указаны только десятки.

«Мне тоже стоит заняться делом!»

Рей постарался сосредоточиться, взял пистолет поудобнее и, проведя карточкой рядом с сенсором, тщательно прицелился. Рука почти не дрожала, дыхание оставалось ровным, но юноша медлил. Он боялся чего-то, а чего именно – сам понять не мог. Неудачи? Да нет, какая тут может быть неудача? Показаться смешным? Да полно! Тут каждый второй трясется, как заяц, улепетывающий от волка! А Рей более-менее спокоен, твердо держит в руке оружие, примеривается к цели…

«А… была ни была!»

Прицел только-только совместился с предполагаемым центром мишени, и юноша нажал на курок. Потом еще раз. И еще. Он не знал, как правильно стрелять, как делать поправку на ветер, воздух или волю божью, он не знал, что лучше делать небольшую паузу после каждого выстрела. Он ничего не знал, просто нажимал на курок и все. А после, когда небольшой экранчик высветил цифры семь и восемь, несказанно удивился своей меткости. Ведь стрелял Рей практически наугад…

Когда юноша снял наушники, и звуки вернулись к нему, то сразу услышал слова Димаса.

– Следующий, – мрачно буркнул меткий стрелок и хулиган по совместительству. – Нечего прохлаждаться…

Сопровождаемый, как свитой, Гестасом и Мортом, он отошел в сторону и закрыл глаза. Устало так закрыл, будто отделившись тонкой пленкой век от остального мира. И только теперь Рей понял, какой тяжелой на самом деле была внешне легкая и уверенная точность, с которой сокомнатник посылал пули прямо в цель…

Да уж… Сам юноша-то обошелся легким испугом, если можно так выразиться. Хотя вот то неприятное ощущение, схожее со страхом… Было неприятно, даже мерзковато. Будто в грязную воду с головой окунулся. И, самое удивительное, это чувство успело за несколько минут пройти без следа, словно и не было его… Рей покачал головой, решив как-нибудь в другой раз подумать над этим казусом, и протиснулся сквозь толпу к выходу. Конечно, им нельзя покидать тир до окончания занятий, но ему хотелось оказаться подальше от стендов. Вот хотелось и все тут.

– Держи, – холодное прикосновение твердого пластика к пальцам и голос, раздавшийся почти рядом с ухом, заставили Рея вздрогнуть и даже немного испугаться. – Моя… кхм… подредактированная карточка.

Адам ослепительно улыбнулся на прощанье и вновь испарился без следа, оставив юношу, озадаченно взирающим на полупрозрачный прямоугольник.

«Ох! Вот не было у меня забот… Угораздило же связаться с этим змеем подколодным!»

Рей прекрасно понимал, что особого выбора у него и не было, но такая предрешенность и движение по намеченной, причем не им, дорожке, жутко злили юношу. Он привык всегда и все решать сам, и эта привычка сейчас оборачивалась против него же. Ведь в любой армии, в любой военной академии приходится постоянно подчиняться – уставу, командиру, ситуации… И принимать решения, за которые может потом быть стыдно. На душе могут скрестись кошки, тебя могут раздирать на клочки противоречия, ты можешь метаться в сомнениях… Но поступишь так, как надо. Армии, командованию, государству.

«Не стоило соглашаться на эту авантюру… Эх, не стоило…»

Погруженный в самокопание и пытающийся успокоить растревоженные мысли, Рей не сразу заметил очередного курсанта, подошедшего к стенду. Юноша и вовсе не заметил бы несчастного, но нервные смешки, раздававшиеся то тут, то там, недвусмысленно указали на источник беспокойства.

– Ну, стреляй же, – равнодушно сказал Димас, до сих пор не отрывший глаз.

– Стреляй! – вторил ему Гестас.

– Ну, же! – торопил бедолагу Морт, челюсти которого продолжали свой бесконечный труд.

Паренек чуть не трясся, он еле держал в руках пистолет, причем казалось, что оружие весит минимум тонну. Ствол дергался, то, смотря вниз, то, устремляя черноту дула в потолок. Дрожали и пальцы, и ноги, бедный курсант не мог даже с места сдвинутся, его ступни словно примерзли к полу. А дыхание… Дыхание напоминало хрип загнанной лошади, которая молит только об одном – чтобы ее скорее пристрелили.

Несчастный до ужаса, до полного смятения всех чувств и мыслей, боялся тира, стрельбы и всего, что с этим связано. Он мечтал о том, как бы поскорее избавиться от этой невыносимой обязанности, а смешки и возгласы «из зала» только накаляли и без того напряженную до судорог в мышцах обстановку. Да уж… Рей с изрядной долей отвращения посмотрел на нестройно посмеивающуюся толпу. Они были ему отвратительны, как и вся эта травля, издевательство, насмешки…

«Да они же боятся! Боятся оказаться на его месте!»

Внезапно понял юноша этих курсантов, сбившихся в кучу, в наивной надежде, что так будет не страшно. Они и смеялись только потому, что иначе вопили бы от ужаса, умоляя Мастера Стрельбы прекратить весь этот кошмар… Но бедному стрелку от этого не легче. Не важно, со зла над ним подшучивают сокурсники или просто пытаются избавиться от страха, но так они лишь подталкивают несчастного к той пропасти, за которой последует банальный нервный срыв… В лучшем случае. А о худшем Рею сейчас даже думать не хотелось.

– Ааааа… – наконец, закричал неудавшийся стрелок. – Прочь! Прочь!

Он отбросил от себя пистолет, как гремучую змею, на лице проступило отвращение, а потом, спустя мгновение, побежал в сторону двери, да так быстро, что Рей и моргнуть не успел. Растерявшиеся сокурсники уступали несчастному дорогу, даже не пытаясь его остановить, а заветный выход становился все ближе… Наверное, бедняга не думал в этот момент, что за своевольное оставление тира его по голове не погладят, мягко говоря. Наверное, он и о медпункте не вспомнил, где ему бы наверняка дали чего-нибудь успокоительного. Наверняка, все его мысли были заняты только этим: «Прочь!» А Рей, который безумно жалел парнишку, совершенно не успевал перехватить его вовремя…

– Стой, – отлепившийся от стены Димас стремительно шагнул вперед. – Голову себе свернешь.

Он открыл глаза, в которых поровну плескались лед и пламя, и схватил неудачливого беглеца за руку с такой силой, что еще чуть – и оторвал бы напрочь. Парнишка, ошеломленный явлением чудовища из самых холодных глубин самого большого океана Земли, до того таившегося под мрачной физиономией сокурсника, и не думал сопротивляться. Только ногами по полу скользнул, да дернулся пару раз, чтобы не так больно было.

– Ты в порядке? – спросил монстр, смотревший на жертву так, словно хотел ее сожрать на месте… и это как минимум. – Говорить можешь?

– Мо… г… ууу… – пролепетал бедолага.

– Замечательно, – лицо Димаса разгладилось, и он позволил себе улыбнуться. – Значить и слушать можешь.

– Мо… г… ууу… – повторил паренек, напоминавший сейчас болванчика, который только одну фразу и знает.

– Превосходно, – курсант Рах не скрывал своего удовлетворения. – А теперь пошел… во-о-он туда!

Димас показал на кучку пребывающих в шоке зрителей и отпустил руку бедолаги. Тот проворно, и откуда только силы взялись, проскользнул между замерших, как фонарные столбы, сокурсников, и спрятался где-то за спинами. Прошла минута, другая, курсанты немного успокоились, и вот уже самые отважные выступили вперед, желая продолжить то, зачем они, собственно, здесь и собрались. На это Димас только руками развел, мол, делайте, что хотите, и прислонился к стене, вновь крепко закрыв глаза.

Так он простоял до конца занятий, не шелохнувшись, будто скульптура из камня. Рей бросал на своего сокомнатника частые взгляды, надеясь уловить хоть какую-то тень эмоций, но безуспешно. Похоже, того действительно не слишком беспокоило происшествие в тире – ну слетел один паренек с катушек, ну обошлось все, ну и ладно. Причем, это и самодовольством не было – у Димаса имелась масса возможностей превратить себя в героя дня, но он даже и не попытался, просто отошел в сторону, полностью игнорируя просходящее…

«Ну и фрукт же он!»

Подумал Рей, когда они с Димасом последними выходили из тира. Подумал, ощутив какое-то новое, удивительное чувство… Удивительное потому, что еще вчера юноша и представить не мог, что будет относиться к своему сокомнатнику… с уважением.

9

Вторая половина дня, как ни странно, обошлась без происшествий. Излишне нервного курсанта отвели в медпункт, а оставшаяся «массовка» разбрелась по своим комнатам. Точно так же поступил и Рей, решивший, что хватит не сегодня переживаний – лучше посидеть, отдохнуть, книжку почитать… А еще – посмотреть в Сети новости.

«Это ж-ж-ж-ж-ж-ж неспроста!»

Внеплановый поход в тир недвусмысленно говорил, что дыхание надвигающейся войны чувствуется все сильнее и сильнее. Сначала инструктаж, потом стрелковая подготовка… Какой пункт программы будет следующим? Полевые учения – охота на белок в соседнем парке?

«Смех смехом, но в ближайшее время что-то произойдет… Я чувствую».

Рей сел напротив экрана и включил коммуникатор. Димаса в комнате не было, сбежал сразу после занятий по каким-то своим делам… Интересно, чем он там занимается? Вряд ли в самоволку к девушкам бегает или втихаря употребляет горячительные напитки – насколько юноша успел понять своего сокомнатника, тот был склонен к авантюрам другого рода. И как бы «курсант Рах» не распалялся насчет загадочной игры, что она, мол, ограничивает его свободу, как бы он не строил из себя «униженного и оскорбленного», все равно можно было заметить, что поиграть он любитель.

Да уж… Травля новичков, похоже, являлась одной из этих игр, давая Димасу ту долю адреналина, которую он не мог получить, часами пялясь на дисплей. Скорее всего, он подсознательно хотел, чтобы жертва огрызнулась, показала зубы, а то и укусила в ответ. Как говорили раньше? Палец в рот не клади? Вот Димас и пытался отыскать тот самый рот, оставляя повсюду следы своих тонких и длинных, как у музыканта, пальцев.

«Но каким боком к этому всему относятся Гестас с Мортом?»

Их Рей совершенно не понимал: ведя себя, как молчаливые то ли телохранители, то ли конвоиры, они, одновременно, подчинялись чуть ли не каждому слову Димаса. Если глянуть со стороны и не вдаваться в подробности – точь-в-точь главарь банды и его подручные, которых он держит в страхе.

«Загадка… Очередная… Сколько уже их накопилось? Интересно, я найду ответы или… Черт! Дырявая голова!»

Юноша буквально прильнул к экрану, ожидая, когда коммуникатор сообщит об успешном соединении с сетью, после чего начал судорожно набирать искомый номер в почтовой программе. Именно судорожно – его пальцы тряслись, а сердце грохотало, как падающие на землю бомбы.

«2012… Что за странное имя?»

Мелькнула шальная мысль и тут же погасла, уступив место… Нет, не страху, а самому настоящему стыду. Ответственности-то Рей не боялся, да и мести со стороны «нанимателя» – тоже. В конце концов, что он может потерять в самом худшем случае? Жизнь? Если бы Рей собирался жить вечно или, хотя бы, до старости, то он вообще из своего заштатного городишки носу не показал. Риск это такое дело… Всегда может придти некто с остро наточенной косой, поманить пальчиком и сказать, что пришло твое время. От этого вообще никто не застрахован… Да уж, юноша, конечно, сорвиголовой не был, но и за шкуру свою не трясся, у него были свои понимания чести и достоинства и, как ни странно, совесть, не позволявшая ему принимать некоторые, особо сомнительные, предложения.

«Я же обещал! Отправлять сообщение каждый день… Каждый!»

Ладони крепко обхватили непутевую головушку, пальцы зарылись в густые пряди, а Рей неотрывно следил за тем, как уходит в неизвестность короткая строчка: «Октябрь 21». Он корил себя и, уступая слабости, искал оправдания… Искал и отбрасывал в сторону, зло, как тонкую проволоку, попавшуюся под ноги и опутавшую их. Рей сидел и смотрел на экран, даже когда коммуникатор сообщил об успешном завершении операции и перешел в ждущий режим…

В таком состоянии юношу обнаружил Димас.

– Что ты, снайпер наш, не весел, – проворковал хулиган. – Что головушку повесил? Али случилось что? Посмотреть на тебя – ну просто… – курсант Рах смаковал каждый слог, – от-ще-пе-нец. Или, если коротко, Щепка.

Рей не ответил, по нему даже нельзя было сказать, что он вообще заметил появление сокомнатника.

– Эй! – расстроился Димас. – Ну, так неинтересно… Только я обрадовался, что не нужно больше в одиночку коротать долгие летние вечера, а ты разговаривать не хочешь. Не находишь это несколько… нечестным?

– Не нахожу, – тоскливо отозвался Рей. – И вообще, я устал. Сегодня был длинный и тяжелый день.

– Трудно не согласиться! Ты на себя со стороны смотрел? Красавец еще тот! – скептически заметил сокомнатник. – Причесался бы хоть, одежду поправил, да лицо сделал попроще… А то такое ощущение, что завтра нужно сдавать важный экзамен, к которому ты не успеваешь подготовиться. Проще, проще, проще!

– Тебе проще что ли? – огрызнулся юноша. – Или тебе совсем наплевать на то, что происходит вокруг?

– Ты о чем? – Димас удивился, причем, вполне искренне. – О случае в тире? Так? Да брось! Каждый раз кто-нибудь впадает в истерику при виде настоящего оружия и убегает или начинает вопить во весь голос… или еще что. Бывает еще хуже, чем сегодня, мы, можно сказать, легко отделались. Постой…

В глазах хулигана сверкнули лисьи искорки. Он чувствовал, что за мрачновато-отстраненным состоянием Рея стоит нечто большее, нежели природная впечатлительность или пресыщение впечатлениями. Не-е-е-ет, курсант Рах успел немного разобраться в своем сокомнатнике, по крайней мере, определить того, как человека весьма и весьма прочного, устойчивого к любым жизненным коллизиям. Но если не страх и не усталость… если не слабые нервы, то что?

– Слушай… Ты что, переживаешь из-за того парня? – понял Димас, безуспешно пытающийся заглянуть Рею в глаза. – Брось! С ним уже все в порядке. Он, наверное, уже и думать забыл о своем срыве… Большинство людей недолго помнят плохое. Но ты…

Он подошел ближе, будто желая схватить юношу за плечо и повернуть к себе. И отшатнулся, не дойдя шага до курсанта Мерри, потому что тот, наконец, оторвал взгляд от серого экрана.

– Ты не такой… Ты… – запнулся Димас, нахальная веселая желтизна его зрачков наткнулась на мягкую теплую зелень… наткнулась и угасла, оставив удивление. – Адово семя… – он провел языком по сухим губам. – Таких, как ты… просто… не бывает.

В комнате вновь стало тихо, но, на сей раз, болью в груди отдавались удары двух сердец. Димас, прожженный хулиган и отменный пройдоха, совершенно не представлял, что ему делать – с этой ситуацией, с этим удивительным парнем, который неожиданно стал его соседом, а, особенно, со своими чувствами. Он смотрел на Рея, и в нем просыпалась, пытаясь разорвать наступившую хрупкую тишину, нежность. Пока еще слабая и беспомощная, пока она была похожа не трепет, какой возникает, когда смотришь на чудесную природу или творение рук гения. Пока еще нежность не расцвела, как прекрасный ароматный цветок, пока ее еще можно было игнорировать… И Димас, который никого и никогда по настоящему не боялся, вдруг испытал еще и страх. И… отступился.

– Эй, Щепка, ну улыбнись же ты! – курсант Рах добавил в свой голос веселые нотки, звучавшие сейчас как никогда фальшиво. – Вставай и пой! То есть говори… То есть… Просто вставай! Нечего киснуть, уткнувшись носом в монитор!

Он вытянулся во все свои 180 сантиметров, разве что на цыпочки не встал. Короткие светлые волосы отливали рыжиной и смешно топорщились, а на лице застыла притворно-обиженная мина.

– Адово семя! Я тут, значит, распинаюсь во всю, а он, видите ли, и бровью не повел!

– Могу повести… – наконец, очнулся Рей. – Надо?

Юноша серьезно, слишком серьезно для такой маленькой комнаты, посмотрел на Димаса, будто обволакивая того взглядом.

– Дим… Что ты думаешь?

– В смысле? – сокомнатник смутился и отвел глаза.

– В прямом, – голос Рея звучал тихо и мягко. – О чем ты думаешь сейчас?

– Ну… обо всем подряд…

– Например? – юноша не собирался отставать от Димаса. – Об учебе?

– Ну… и о ней тоже… – уклончиво ответил тот, чувствуя себя, как рыба, брошенная на раскаленную сковороду – и неприятно, и бежать некуда. – Мы же в академии…

Лицо курсанта Раха становилось все более и более несчастным, а глаза и вовсе выражали неземную муку, но Рей и не думал щадить соседа. Зеленые глаза смотрели строго и требовательно, их становилось все больше, они занимали весь мир… Димас судорожно вздохнул и сделал шаг назад, скрестив руки перед грудью. Странно, но этот жест сработал – мягкая зелень отступила, вновь хитро выглядывая из зрачков загадочного юноши, который сейчас сидел у своего коммуникатора. Сидел и смотрел.

– А еще? – продолжал Рей. – О чем ты думаешь?

– Да так… неважно… не скажу…

– Почему? Я не просто так спрашиваю, – спокойно заметил юноша. – Это важно. И для тебя, для меня. Для нас обоих.

Димас, которому хотелось встать на колени и разродиться волчьим воем, из последних сил сдерживал пошедшие вразнос нервы. Его мысли метались, как перепуганные обезьянки, запертые в тесную клетку, и он не в силах был остановить это броуновское движение ментальных частиц… А чувства… О чувствах вообще лучше не говорить – одни эмоции, нашедшие приют в его теле, курсант Рах попросту не понимал, а другие… лучше б этих других вовсе не было. Нежность, трепетное ожидание какого-то маленького чуда, потребность, неутолимая потребность в ласке, тепле… да просто добром слове.

– Тогда, скажи ты… – Димас тщетно пытался сохранить осколки рассыпающейся брони, маски злого клоуна. – Первым… Скажи, что ты думаешь?

Рей ненадолго задумался.

– Удивление, – просто ответил юноша. – Понимаешь, когда я только попал в академию, мне все было внове, все казалось не таким, как прежде. Я никогда не жил в условиях строгого распорядка, никогда не подчинялся какому-то там уставу, никогда не учился всерьез…

Он заметил удивление в глазах Димаса и слабо улыбнулся.

– Да, это может показаться странным, но я не закончил школу. Вылетел из нее как пробка, только шум по всей округе стоял… В маленьких городках учителя более строги и даже жестоки, для них власть над детьми – единственная возможность потешить уязвленное самолюбие. Они не терпят неподчинения… а я оказался слишком крепким и свободолюбивым орешком для них.

Да уж… все зубы об меня сломали и выбросили. Как камень с дороги, чтобы под ногами не мешался… Но я не в обиде, рано или поздно я и сам бы ушел. Бродяга… где я только не побывал – столица, старые города, превращенные в рай для туристов, глухие окраины, где люди рождаются, старятся и умирают, ни на грамм не изменившись за всю свою жизнь. Я всякое повидал, поверь, прежде чем попал в академию «Рассвет». Да и тут…

С самого начала вы начали донимать меня – мелкие уколы, слова, жесты, насмешки. Признаю, я не смог отстраниться от всего этого, я злился, я считал тебя чуть ли не злейшим врагом. Даже думал с тобой разобраться тет-а-тет, – Рей рассеянно пригладил густые темные волосы. – Правда. А когда оказалось, что меня переселяют к тебе… Я был в шоке. Я чувствовал, что надвигается беда, и счел это одним из ее проявлений. Злость, раздражение, растерянность, вот какие чувства я испытывал в тот момент.

Мягкие глаза юноши потемнели.

– Правда, Дим, я мысленно насылал на твою голову все возможные проклятия, я считал тебя негодяем, редкостным мерзавцем, которого волнует лишь собственное пошлое удовольствие. И события того вечера, когда я ударил тебя, когда мы поцапались, лишь утвердили меня в правоте уже сделанных выводов. Как я был наивен! Удивительно… Я раньше не ошибался в людях, по крайней мере, настолько. Ведь я считал тебя безнадежным подлецом, искренне считал… Пока не увидел твое одиночество, боль в глазах и отчаяние в голосе. А потом… тот бедняга в тире…

Услышав последние слова, Димас почему-то смутился. Смутился и опустил глаза, сосредоточенно разглядывая свои ноги. Как человек, которому было неловко… неловко оттого, что на их хороших поступках заостряют внимание. Будто он только ради внимания это и делал…

– Я увидел в тебе, уже резко, отчетливо, совершенно иную личность, – продолжал, между тем, Рей. – Остро чувствующую, одинокую до безумия и очень сложную. Знаешь, ты похож на затерявшегося в снежных горах путника. Его губы замерзли и потрескались, ему нечего есть, у него почти нет сил, а кругом – снежинки, танцующие в воздухе, как искры костра, белые, как кость, пики, и бескрайняя равнина, где нет ни одного ориентира. Он стоит и смотрит по сторонам, не зная, куда идти. Он топчется на месте, пытаясь согреться, он думает, не переставая ни на секунду, думает, как отсюда выбраться, как проторить путь из этого снежного ничто. Но ответа нет, и холод постепенно сковывает его тело…

Юноша ненадолго замолчал, а потом добавил, пытаясь сделать свой тон более теплым и мягким:

– Дим… Знаешь… Мне кажется, что мы встретились неслучайно.

Вот как… В комнате, уже третий раз за вечер, воцарилась тишина, но не могильная, не тревожная или нервная, нет, скорее торжественная и завораживающая. Дающая пищу мыслям и чувствам, которых у обоих курсантов было в избытке. Рей, впервые усомнившийся в том, что позиция одинокого волка это лучший способ противостоять миру, не без интереса копался в собственной памяти – сравнивая, перекраивая казавшиеся незыблемыми выводы и… улыбаясь самому себе.

«Начать все с чистого листа… Хм… А почему нет?»

Он окинул комнату рассеянным взглядом, и аскетичность помещения, прежде казавшаяся неотъемлемым атрибутом закрытой военной академии, сейчас навевала лишь печаль. Юноша подумал, что неплохо было бы украсить эти однотонные серые стены хотя бы рисунками… Теми детскими рисунками, которые он нашел в Сети. Или просто – раскрасить в разные цвета, без системы и логики, хаотично, чтобы глаз радовался, а не проваливался в это бесформенное ничто…

«Димас вряд ли согласится».

Мысленно усмехнулся Рей. Да уж… Курсант Рах, который сейчас пребывал в некотором ступоре, обдумывая свалившиеся на его бедную голову новости, скорее предпочел бы монашескую келью роскошному и сияющему убранством дворцу. Он не то чтобы отрицал внешнее, внешнюю оболочку всего сущего, нет, отпетые пройдохи не бывают настолько наивны. Просто Димас, понимая и принимая важность внешнего вида для большинства людей, сам относился к этому делу с изрядной долей равнодушия и даже пренебрежения. Возможно, тут проскальзывали и нотки высокомерия – самую малость, чуть-чуть…

– Эй, Щепка! Ты чего размечтался опять? – как ни странно, сокомнатник пришел в себя первым. – Раз тут такое дело, раз ты мне тут душу раскрываешь нараспашку… Тогда и я позволю себе немного откровенности.

Димас вздрогнул всем телом – одновременно, так, что Рей даже не поверил своим глазам. Ему показалось, что все мышцы курсанта Раха пришли в движение, завибрировали, поплыли, как зыбучий песок под ногами… А потом внезапно остановились, и перед юношей оказался другой Димас – спокойный и уверенный, без всяких там масок или ехидного притворства. Истинное лицо главного нарушителя спокойствия академии «Рассвет»…

– Как тебя называть теперь? Рей? Хорошо… Так вот, Рей… – ограниченные радужным кругом, зрачки Димаса горели твердо и ровно, как у дикой кошки. – Я поступил в академию в тринадцатилетнем возрасте… три года назад. И, когда это случилось, я уже знал все, что требуется отличному солдату и командиру. Да-да, все, абсолютно все, что рассказывают нам на занятиях, чему нас учат… Все мне уже известно. Ты видел, как я стрелял? Это только часть того, что вмуровано в мою плоть и кровь – хочу я того или нет, я – идеальный воин.

И еще… Тебя очень интересует игра? Верно? Я понимаю твой интерес – со стороны кажется удивительным и непонятным, как целая куча самых разных подростков с зачастую противоположными интересами может сходить с ума по ничем не примечательной игрушке… Но ответ прост – у нас нет выбора. С самого начала, с того момента, как курсанты наполнили шумом и жизнью стены академии… А все мы появились здесь одновременно… Да, с того самого дня мы вынуждены заходить в игру на несколько часов в сутки. Минимум – три, максимум… Максимум никогда не оговаривался, сказали только, что это не должно мешать занятиям.

– Но как? – воскликнул пораженный до самых темных глубин души Рей. – Как можно заставить? Что случиться если курсант откажется от участия в игре?

– Что случится? А вот не знаю, – Димас качнул головой, будто удивляясь. – И никто из нас не знает. Мы стараемся вообще, как можно меньше говорить на эту тему. Во-первых, мало приятного терзать собственную память в поисках не самых хороших воспоминаний. Во-вторых, тут даже у стен есть уши, которые не уши, а натуральные сверхчувствительные локаторы. А Леди Ив не дремлет… Ох, не дремлет! И, наконец, в третьих, наш местный админ игры…

Рей, лучше держись от него подальше. Он невероятно хитер и знает больше, чем все курсанты вместе взятые. Ему известно то, о чем не догадывается руководство… И он, несмотря на то, что определенным образом связан либо с директором, либо с Иванной Коути, не спешит открывать все свои карты. Мы же для него – просто подопытные кролики… или белые мыши, которых выращивают только для экспериментов, а потом – убивают. И ты, в этом плане, исключение… Как черная крыса забравшаяся в лабораторный стенд… Уж прости за сравнение. Адам не знает, кто ты и что с тобой делать, поэтому пока лишь изучает. Но это – пока. Так что…

– Хорошо, хорошо! – согласился юноша. – Я буду осторожен.

– Вот и будь… Смотри в оба, – Димас проследил взглядом за кончиком своего пальца, описывающего в воздухе замысловатые кривые. – А сейчас… Давай-ка спать.

– Спать? – Рей покосился на дверь в ванную комнату. – А душ принять?

– Да забудь… Разок можно и без душа обойтись… Тем более ты все равно выглядишь как дикарь из племени Мумба-Юмба… Эй, эй! – сокомнатник притворно испугался возмущенного юноши. – Шутка! Просто мы столько друг другу наговорили, что лучше сейчас лечь, отдохнуть, а утром уже, на свежую голову, как следует все обдумать. Или я не прав?