Текст книги "Слом силы. Хроники Иввианского конфликта (СИ)"

Автор книги: Артем Карпицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

9

Экраны коммуникаторов были своего рода окнами в мир, а точнее – в многочисленные мирки, порожденные неистощимой фантазией фанатика. Хотя даже слово фанатик не отражало полностью всю глубину «безумия» Габриэля. Исследования были для ученого единственным смыслом жизни – потому и подходил он к ним с максимальной тщательностью. Хоть Дим и не разбирался в нюансах, но мог оценить чистоту и стерильность помещений, холеный вид подопытных, методичность и размах экспериментов.

«Да… Тут целый мир. Скрытый от глаз… И наполненный жизнью…»

На первом экране в маленьком окошке смешно дергались черные носики любопытных крыс. Зверьки были похожи на мягкие игрушки, только беспокойные мордочки выдавали в них «натуралов». Уж робокрысы вряд ли стали бы изучать тесную клетку с таким упорством и неутомимостью…

Засмотревшийся Дим непроизвольно чихнул, привлекая внимание своего проводника. Правда, тот не стал предлагать юноше средство от простуды или подшучивать на тему здорового образа жизни.

– Итак, – скучающим голосом сказал Габриэль. – Начнем.

– С крыс? – прогундел курсант, откровенно этими самыми крысами любующийся. – Вот с них?

– Почему нет? – ученый кивком указал на столбцы цифр рядом с картинкой. – Вот тут, например, результаты опыта по облучению млекопитающих, а точнее, крыс, высокочастотными волнами. Пока наблюдаются только сдвиги в генном коде…

– Сдвиги? – Диму стало не по себе, когда он представил точно такой же эксперимент… но проведенный на людях. – В геноме? Это как генная модификация?

Габриэль отвел глаза. Столбцы цифр скользили по экрану, как альпинист, спускающийся вниз по страховочному тросу, а ученый старательно делал вид, что именно сейчас ему кровь из носу надо эти данные тщательно изучить. Проще говоря, старательно уходил от необходимости отвечать на вопрос… Правда, спустя минуту все же буркнул себе под нос:

– Мы не способны контролировать изменения… Это все равно, что играть в кости с Господом Богом – Творец в любом случае одержит победу, – он насупился, как ребенок, у которого отобрали любимую машинку. – Это чистой воды рендом… То есть – случайность. И, следовательно, пока практического применения даже не намечается…

Экскурсовод отвернулся и поспешил к следующему дисплею, а Диму ничего не осталось, как распрощаться с прелестными белыми зверьками, променяв крысок на картинку с более крупными млекопитающими. А именно – с обезьянами.

– Симпатяги, – прокомментировал юноша. – А чего они такие вялые?

Животные действительно вели себя так, словно стремились к почетному званию «Лентяй года», грозясь отобрать его у бессменных обладателей. То есть – ленивцев. Правда, если любители повисеть на ветках вниз головой предпочитают большую часть времени сладко посапывать, то обезьяны в клетке вовсе не выглядели приверженцами таинств Морфея. Скорее уж поклонниками другого древнего божества, Диониса. Они сидели, прислонившись спиной к частоколу прутьев, а их глаза, мутные, как запотевшее стекло, смотрели в одну точку. Периодически животные начинали покачиваться из стороны в сторону, но быстро останавливались, вновь превращаясь в живые статуэтки.

«Как маятники… Только сломанные».

– А эти… – осторожно спросил Дим. – Эти подопытные… Что на них испытывают? Новую разновидность снотворного? Или наркотический газ, вроде того, что был в Лесу Ивви? Я, понимаю, что это не мое дело… Просто, интересно.

Юноша не без оснований полагал, что Габриэль опять начнет уходить от ответа, но ученый очередной раз удивил собеседника, бодро отрапортовав:

– Ничего особенного… Интенсивное обучение, настройка сознания, корректировка базовых инстинктов… – ученый на секунду задумался, смешно изогнув тонкие губы. – Ммм… Иными словами, мы изменили их мозг, совершенно не затронув тело. При этом максимально приблизили к homo sapiens, то бишь, к человеку. Не самый удачный эксперимент, конечно… Но и не самый неудачный.

Дим, чьи познания в сфере научных исследований начинались и заканчивались красочными картинками препарирования лягушек, слушал Габриэля с неподдельным интересом. Правда, далеко не все из сказанного было ему понятно, но не показывать же перед хозяином «дворца» свою неграмотность… Вот юноша и кивал с задумчивым видом время от времени, переодически задавая уточняющие вопросы.

Впрочем, в эксперименте с обезьянами все было понятно даже курсанту – чай, не первый раз этих младших родственников человека видит. Да и сам пару раз думал, как же из животного, покрытого шерстью, мог эволюционировать нынешний повелитель планеты Земля. А тут, оказывается, не только думали, но и действовали. Правда, немного в ином направлении, но все равно – любопытно.

Следующие три экрана не вызвали особого интереса ни у Дима, ни у его проводника. Разноцветные графики, россыпь черных закорючек, ровные колонки цифр, фотографии объектов непонятного назначения… В общем – ничего особенного. В Сети Дим видел страницы намного интереснее, а живая трансляция экспериментов увлекало юношу куда сильнее сухих отчетов.

Дим хотел уже сообщить о своих предпочтениях Габриэлю, но тот вдруг застыл, словно его ботинки соединили с полом при помощи суперклея, и, уставившись в шестой экран, начал буквально пожирать изображение немигающим взглядом. Рот ученого приоткрылся, кривые зубы прикусили нижнюю губу, а в глазах появилось мечтательное воображение…

«Как после электронной дряни… Не пробовал эту гадость, но очень похоже… Адово семя! Не хватало еще с наркоманом связаться…»

Несмотря на свои подозрения, Дим, конечно, понимал, что навряд ли столь ответственный пост будет занимать человек, не владеющий собой… Но легкая дрожь, при мысли о наркотиках и их жертвах, была куда предпочтительнее, чем неприглядная правда… Юноша не знал, что рассмотрел на шестом экране Габриэль, но смутно догадывался, что ничего хорошего там не было и быть не могло. А, судя по тенденции…

– Люди, – бледный, как Смерть, потерявшая черный список, юноша выглянул из-за плеча ученого. – Три… Четыре… Шесть человек.

Запертые в такую же клетку, как крысы или обезьяны, представители вида homo sapiens вели себя немногим лучше. Бесстрастная камера четко фиксировала резкое движение губ, выплевывающих явно не заверения в вечной любви и преданности, а шкала рядом с картинкой, красноречиво озаглавленная «Уровень агрессии», медленно, но верно наливалась темно-синим. Полоска неторопливо ползла вверх, к тонкой бордовой черте, рядом с которой стояла пометка «Критический уровень», оставив позади уровни «Нормальный», «Высокий» и «Сверхвысокий».

Завороженный зрелищем, Дим даже не стал шутить над фантазией – а точнее, над ее отсутствием – у тех, кто разрабатывал этот эксперимент. Просто потому, что любой юмор сейчас был бы чернее угольной пыли…

– И что… – юноша сглотнул подступившую слюну, которая показалась ему противоестественно горькой. – Дальше?

– Смотри, – прошептал Габриэль, напоминая то ли вероломного царька из прошлого, то ли опытного проныру с Окраин.

Нос ученого так и тянулся к изображению, грозя протаранить экран, глаза болезненно светились, а волосы на голове топорщились сильнее обычного. В общем и целом, он сейчас на 99 и 9 процентов соответствовал образу научного фанатика из многочисленных фильмов-катастроф. Только высунутого языка не хватало, да высокопарных лозунгов, которые просто-таки обожают вымышленные злодеи… А еще, Габриэль совершенно не переживал. Так, словно для него результат эксперимента не играл никакой роли. Словно ему было все равно – удача или провал его ждут в самом конце… Словно процесс бесконечных исследований стал для него чем-то вроде воздуха. То есть тем, без чего нельзя жить…

– Смотри, внимательнее… Скоро начнется самое интересное.

Слова Габриэля растворились в красных вспышках на экране. Дим не знал, специально это было сделано или просто сработала сигнализация, но пока он, ослепленный багровым сиянием, слепо пялился в одну точку, пока он с каким-то торжественным ужасом наблюдал, как полоска индикатора буквально взлетает в небеса, растекаясь чернильной синевой, пока он гадал, что же именно сейчас произошло… Все уже закончилось.

Клетка выглядела опустошенной: подопытные люди исчезли, словно и не было их никогда. Словно эксперимент являлся просто одним большим спецэффектом… Экран продолжал мигать красным, высвечивая голые углы камеры, Дим пытался отыскать хоть один след, хоть пуговицу или клочок одежды, но безуспешно. И с каждым кровавым всполохом сердце юноши билось сильнее, забираясь в такие дебри первобытного ужаса, о которых он никогда прежде не подозревал…

– Достаточно.

Голос Габриэля вывел Димаса Раха из полуобморочного состояния, заставив вновь обратить внимание на экран. Но клетка на картинке больше не была безлюдной… Хотя, как посмотреть. Хотя, лучше, конечно, и вовсе не видеть результатов чудовищного эксперимента… Юноша, которого бросало то в жар, то в холод, никак не мог определиться, игра это или нет, гениальная постановка или изуверский опыт поражающий своей простотой и реалистичностью… Наверное, стоило довериться фактам, но как раз таки факты были тем, чего Дим предпочел бы никогда не знать… И не видеть.

– Опять ничего.

Глаза Габриэля обрели жизнь и поскучнели, а тонкие пальцы требовательно забарабанили по столу. Похоже, хозяину «дворца» тоже не очень-то нравилось происходящее на шестом экране, вот только, причины для этого недовольства были иными… И жалел ученый не изломанные человеческие «куклы», измазанные своей и чужой кровью, а время, потраченное на них. Он жалел не о том, что пришлось погубить этих людей, а о том, что их гибель не принесла никакой пользы Сектору Разработок и Исследований… Габриэль был истинным ученым, и одно это вызывало у Дима нервный тик.

– Что… – щека юноши непроизвольно дернулась, а в глазах застыло недоумение, смешанное с ужасом. – Что произошло?!

– Эксперимент, – услужливо подсказал Габриэль, вновь вошедший в образ радушного хозяина. – По фиксации эффекта совмещения.

Наверное, дикарь, впервые увидевший электронный микроскоп, лучше разбирался в этом техническом приспособлении, чем Дим – в термине, упомянутом Габриэлем. Нельзя, правда, сказать, что юноша был совсем уж шокирован… Точнее, он и так пребывал в состоянии некоторой прострации после увиденного на экране «зрелища», поэтому новая доза удивления прошла для него практически бесследно. Так, сущая ерунда: только глаза на секунду остекленели, да нижняя челюсть отвисла почти до пола.

– Эффект совмещения нами не до конца изучен, – сжалился над собеседником Габриэль. – Пока мы можем сказать лишь то, что при достижении определенного пикового значения агрессивности, человек приобретает… хм… странные свойства. И мозг человека, и человеческое тело. Можно сказать, что на время для объекта останавливается время… Хе-хе. Вот такой вот небольшой парадокс.

– И… и?

– И что? И ничего, – ученый помрачнел, как фермер, увидевший, что его поле расклевали вороны, а самая наглая уселась на пугало и громко каркает, наслаждаясь полной безнаказанностью. – Мы не можем зафиксировать момент, когда человек становится сверхчеловеком. А так же момент, когда он этим самым сверхчеловеком перестает быть. Самые чувствительные датчики, со временем реакции, исчисляемым в крохотных долях секунды, оказываются бессильны. Просто потому, что промежуток этого самого времени, необходимый устройствам слежения, бесконечно отличен от нуля…

– Постой… – кажется, до Дима начала доходить суть эксперимента. – Уж не хотите ли вы поймать вечность?!

– Совершенно верно, – Габриэль аж просиял, получив возможность вновь сесть на своего любимого конька. – Эффект совмещения был обнаружен случайно… В ходе других экспериментов. Так сказать – побочный эффект.

– Других? И тоже… На людях?

– Хм… Я бы так не сказал.

– Ты еще скажи, что я сейчас деревянные куклы видел! А вместо крови – томатный сок! – вспылил Дим, понимавший, что если он и дальше будет сдерживаться, то вновь поедет крышей. – Трупы! Люди! Смерть… Они все погибли! И я! Лично я! Смотрел… Как они умирают!

– И зачем кричать? – тирада юноши не произвела на Габриэля ровным счетом никакого впечатления. С тем же успехом Дим мог вызывать на бой бетонную стену. – Да, ты стал свидетелем одного из моих опытов… Но твое свидетельство ничего не стоит. Ровным счетом ни-че-го.

– Это еще почему?!

– Потому, что иссы формально не считаются людьми, – сухо сказал ученый. – Это многое упрощает для нас.

– Иссы?

– Да. Искусственно созданные существа.

– То есть… Клоны.

– Совершенно верно.

Последние два слова прозвучали так, будто Габриэль хотел поставить в разговоре эффектную точку, но получилась запятая, да еще и с каким-то нехорошим подтекстом… Словно ученый что-то знал о Диме, чего сам юноша не знал, причем хозяин «дворца» хотел, чтобы курсант дошел до этого «чего-то» самостоятельно… Брррр. Не самое лучшее время и место для головоломок. Но… Выбирать не приходится.

– Может поговорим на другую тему? – надежда на то, что Габриэль отступит от своей главной линии, если таковая, конечно, имелась, была слабой, но дальше плясать под дудку чудаковатого ученого юноша не собирался. – Скажем… О проекте «Слом силы».

Если Дим и рассчитывал смутить собеседника, то все его расчеты разбились о глуповатую улыбку Габриэля, как волны разбиваются о прибрежные скалы. То есть быстро и без особого шума.

– Интересно… Зачем тебе про это знать? Или ты думаешь, что являешься главным фигурантом операции? Ха-ха! Ты сильно заблуждаешься… Целью проекта «Слом силы» является один очень непростой человек, которого ты даже не видел. И не мог видеть… Этот человек – единственный, кто пережил Катастрофу. А теперь… Он должен умереть.

Габриэль откинул голову назад и задергался, сотрясаемый приступом безумного смеха.

– Умереть… Умереть… Ха-ха! Умереть! Навсегда.

Если признаки гибели можно свести воедино, то главными, без сомнения, окажутся: упрощение, слабость и потеря надежды. Не имеет значения, какой из них ставить на первое место, ведь один вытекает из другого и обращается третьим. Они, как скованные вместе звенья цепи, они бывают незаметными, как нити паутины, они неумолимы, как кислота.

Лес Ивви еще не познал всей полноты ГИБЕЛИ, но листья уже летели на землю бесконечным снегопадом, деревья рушились вниз, ломая скрюченные ветви, а шум ветра больше походил на вой. Злобный волчий вой.

Свист пронизывающих потоков, будто исходящих из глубин арктических вод, нисколько не мешал человеку, ловко уходящему от начавшейся бомбардировки. Древесный мусор чудесным образом пролетал мимо путника в желтом пальто: крупные ветви солидно грохались о земли ровно в тот момент, когда ноги в армейских ботинках оказывались в метре от места падения, а листья, с сомнением покружив рядом с темноволосой головой, не решались опускаться на прилизанные волосы, резво уходя в сторону. Так, словно странный человек был древним атомным ледоколом, а Лес Ивви – небольшим нагромождением льдинок, рассыпающихся перед стальной махиной.

Да, гибель Леса дело решенное… Нельзя сказать, что путник по имени Мани Пуллит радовался этому незавидному исходу. Если бы не девчонка… И Лес остался бы в живых, и Губитель получил бы достаточно Силы. Да, все могло сложиться иначе… Но получилось так, как получилось. И в этом «Уриил» видел свои плюсы. Например – детальное наблюдение за всеми стадиями ГИБЕЛИ.

«Архистратиг» криво усмехнулся, теперь, когда его никто не видел, человек в одежде законченного чудака мог спокойно напялить на себя маску уродливого демона. А, кроме того, благодаря освобождению и смене знака… Мани Пуллит, наконец, исполнил давнюю мечту, избавившись от сковывавших его ограничений. Но, как ни странно, еще не понял – счастлив он или нет. И вообще – способен ли Губитель испытывать подобное чувство… Странно.

Напоминая самому себе электромобиль с выжатым досуха аккумулятором, Мани расчетливо двигался вперед, тратя ровно то количество сил, которое необходимо было потратить. Да, если бы не девчонка… Он бы сейчас мгновенно переместился к цели… Или взлетел… Или переместил цель к себе… Усмешка на лице «Уриила» окончательно превратилась в оскал, а крепко сжатые зубы недвусмысленно намекали на то, что «Архистратиг» не совсем ладит с собственными нервами. Но это была лишь видимость. На самом деле, Мани Пуллит думал не о происшествии с Сердцем Ивви и не о Рей, оставленной на той поляне… Бывший Архистратиг размышлял на тему упрощения. Да-да, в своих мыслях «Уриил» вертел, разглядывая со всех сторон, как бриллиант, один из компонентов гибели.

Его забавляла сама идея разложения сложных систем на кучку простейших элементов. Как, например, древний листок, сам по себе драгоценный, да еще исписанный письменами на забытом языке, корчится и темнеет, охваченный ликующими язычками веселого пламени. А потом от невероятной стоимости раритета остается только горстка никчемного пепла… Или красивый замок из песка, расплывающийся жидкой грязью, когда его перехлестнет равнодушная морская волна… Или красивая ледяная фигурка, льющая прозрачные слезы в ответ на жаркое приветствие восходящего солнца… Вода, песок, пепел, в них нет сложности, они – итог упрощения. Итог гибели… Но – не конечный итог. Есть еще ступени… Ох, есть…

Безумие вновь заволокло глаза Мани Пуллита, кривой оскал на лице застыл, как клеймо, а сквозь крепко сжатые зубы прорвался шипящий змеиный вздох. Он видел начало гибели огромной лаборатории Леса Ивви. Это было потрясающим зрелищем… Но – недостаточным. Следующий шаг, его основная цель… Совсем близко, надо только немного потерпеть. И он терпел, тратил оставшиеся силы, как скупердяй, зашедший в лавку за продуктами, тратит грошовые монеты. То есть скрипя сердцем и по чуть-чуть… По капельке…

Лес оборвался длинной просекой, открывшей безоблачное небо. Солнечный свет скользнул по лицу Мани, вырывая из лесного полумрака его полубезумную гримасу и почти ослепшие от жажды мести глаза. Мир был так прекрасен и чист… Забавно. Бывший Архистратиг и несостоявшийся Спаситель еще не смотрел на реальность с точки зрения простого наблюдателя. Ценителя, так сказать, красоты. Да, забавно, очень забавно… Мани небрежно отмахнулся от лишних мыслей и, запахнувшись в пальто поплотнее, словно сейчас была зима, направился к присыпанному листьями шаттлу.

«Интересно… Только мертвые механизмы могут всегда послушно ждать хозяина? И почему… Неужели жизнь несет в мир только неопределенность и хаос? И гибель… Да, она определенно неизбежна…»

Проведя ладонью по холодному металлу закрытой двери, Мани чуть-чуть расслабился, изобразив на лице вялую улыбку. Эта мысль его тоже порядком позабавила.

– Итак, начнем…

– Итак, закончим!

– Ты же хотел узнать мое мнение? Точку зрения простого ученого… Исследователя, которого волнует только результаты экспериментов. Или желание уже пропало? Интересно… Что же с ним случилось? Заболело? Ушиблось? Упало… Вниз? Ха-ха. Да-да, вниз… На тот уровень, что люди называют отсутствием морали.

– А ты что, не людь? В смысле – не человек? Или решил поставить себя выше всех? Богом себя возомнил?! Адово семя… Везет же мне на шизанутых! Кругом одни психи, обалдеть можно… Он еще о морали рассуждает! Да что ты о ней можешь знать!

– Я? Все. Абсолютно все.

– Э-э-э…

– Ты удивлен? Твоя реакция предсказуема. Ты находишься в плену многовековых установок и стереотипов. Общество… Навязывает нам шаблоны мышления. Для чего? Думаю, ответ известен даже тебе… Так – проще. И обществу, и отдельным людям. Проще не выбиваться из общего ряда, проще быть, как все. Проще… Но, одновременно, скучнее. Та же история и с моралью…

– Да-а-а?! Я сто раз уже слышал сказки про общественную мораль! И это именно сказки! Потому что… потому что общественной морали НЕ СУЩЕСТВУЕТ!

– Вот как? Интересно… Правда, интересно. Давно не встречал столь любопытных существ… Причем, еще и сотворенных мною. Что ж, позволь развеять твои заблуждения. Чуть-чуть, чтобы ты смог разглядеть краешек истинной картины мира…

– Ну, я же говорю! Богом себя возомнил… Адово семя! Откуда ТЕБЕ известна ИСТИНА?!

– Ты кричишь… Значит, ты не прав. И сам понимаешь, что не прав… Позволь объяснить тебе кое-что и одновременно ответить на все невысказанные вопросы о морали. Итак… Мораль. Набор черно-белых квадратов, составляющих поле игры. Как в шахматах. Только имеется одна особенность… Каждый квадрат разделен на два треугольника – светлый и темный. Как инь-ян. Знаешь такой древний символ?

– Знаю, знаю… Я тебе что, совсем дурак?

– Это мы еще посмотрим… Впрочем, неважно. Вернемся к морали, а именно – к простейшим двоичным структурам. Черное и белое, хорошо и плохо… Переключатель для каждой возможной ситуации, однозначное определение правильности выбора… Вот что такое твоя общественная мораль. Которой нет и не было никогда.

– Постой, постой! Не так быстро! Ты ведь сам только что сказал…

– Что? Про возможность выбора из двух вариантов? Да, верно, все так. Псевдомораль, которую часто называют общественной, состоит из этих маленьких кирпичиков, определяя гигантское количество вариантов, создавая колоссальных размеров игровое поле… Хочешь – становись отъявленным негодяем, ставь всегда на черное, переступая через трупы на пути к богатству или власти. Хочешь – надень хламиду праведника, проповедуй заповеди и слова Христа… Да-да, того самого Христа, Первого… Все в твоих руках. Вот только… Выбор этот – ограничен.

– Почему? Что-то не замечаю особых ограничений… Ну, кроме законов, конечно. Или упомянутых тобой заповедей.

– Что ты, что ты… Какие законы, какие заповеди… Это такая мелочь по сравнению с настоящими путами, сковывающими человечество.

– Адово семя… Ты перестанешь говорить загадками?! Я тебе не долбанутый на всю голову ученый… Я вообще солдат, чтоб ты знал!

– Знаю, знаю, не беспокойся… Ну а ты, сам того не ведая, только что подтвердил мои слова.

– Э-э-э…

– Да-да, ты продемонстрировал ограниченность мышления, присущую большинству людей. Видишь ли… Возможно, это покажется тебе открытием вселенского масштаба, но существуют и другие цвета, отличные от черного и белого.

– Хм… Древняя философская идея про оттенки серого?

– Да нет, что ты… Какая философия? Чисто научный подход. Ты ведь не забыл, кто я? То-то же… Итак, другие цвета. Красный, желтый, зеленый, синий… Их много, у них есть, как ты верно заметил, оттенки. И почему черный или белый цвет должны иметь преимущество? Ха-ха! Обычное человеческое заблуждение… Из разряда баек про двоичную логику. Да, так проще, да, так понятнее… Но это… Так скучно!

– Адово семя! Тебя послушать, так получается, будто жизнь обязана быть сплошным фестивалем с кучей фейерверков!

– Ну почему же… Просто я не вижу смысла скучать, если можно немного скрасить однообразные серые будни. Вот и с моралью… Почему бы ни раскрасить каждый квадратик, каждую ситуацию в разные цвета? В десятки, сотни цветов и оттенков! А потом… Выбрать решение на свой вкус.

– Хорошенькое оправданьице для того, чтобы запихнуть совесть куда подальше вместе с моралью… Да, моралью! И я не про общественную или какую-то там говорю! А про твою собственную! Которой у тебя отродясь не было!

– Интересно… Откуда такой смешной вывод? Продолжай, мальчик, продолжай. Ты меня заинтриговал.

– А тут и говорить не о чем! Все и так ясно, как дважды два! Ты расписываешь мне достоинства кирпичей из которых будет построена пирамида… Ценой миллионов жизней построена! Буквально на человеческой крови! Но ты об этом не говоришь, нет, конечно же, нет… Зачем, если это выставит тебя в плохом свете? Не лучше ли разобрать зло на запчасти и назвать добром? Адово семя… Да дьявол по сравнению с тобой невинный ягненок! Да самый жуткий демон преисподней, услышав это иезуитство, тут же провозгласит тебя Князем Геенны Огненной!

– Интересно… Откуда у тебя такая информация? Наверное, долго пришлось в Сети блуждать, наталкиваясь на осколки истины… Как на обломки разбившегося корабля… Вот только… Ты так ничего и не понял.

– Э-э-э… Опять?!

– Не опять, а снова. Я ведь тебе говорил, что я – всего лишь ученый… Не более того. У меня своя мораль… Своя, не спорь, все равно у тебя не хватит знаний, чтобы тягаться со мной. А переубеждать тебя нет никакого смысла. Зачем мне еще одна сломанная игрушка? К тому же эта дискуссия мне порядком наскучила… Поэтому, как ты недавно сказал, закончим. Но…

Габриэль насмешливо посмотрел на собеседника, то ли жалея юношу, то ли пытаясь показать свое над ним превосходство… А, скорее всего, и то, и другое одновременно.

– Есть иные темы, которые мы можем обсудить.

С каждой минутой разговор становился все более и более хаотичным. Юноша перестал понимать что он здесь делает и зачем Габриэлю нужно разводить демагогию, спорить о морали, показывать свои эксперименты… Зачем вообще свихнувшемуся ученому понадобился простой… ну ладно, лучший курсант академии? Если Габриэль действительно его «отец», то он таких «Димасов Рахов» может сотню сделать, когда возникнет необходимость. Это ведь ему, как двумя пальцами щелкнуть, как вдохнуть и выдохнуть стерильный воздух, перегоняемый через фильтры комплекса…

Зачем?! Неужели, Габриэля все это настолько забавляет… Неужели он затеял все это только ради собственного развлечения? Даже для такого безумца это слишком… Слишком бессмысленно. Все равно, что поднимать несколько пехотных дивизий для того, чтобы перевести старушку через дорогу… Хлопотно, неоправданно, глупо. Но… Габриэль поступил именно так. То есть – глупо. Хотя при этом исследователь далеко не дурак, ох, не дурак… Юноша не стал бы тягаться интеллектом с хозяином научного комплекса – просто потому, что итог подобного состязания был предрешен… Но…

«Адово семя! Зачем?! Зачем все это?! Мне… со мной… Я…»

Дим чувствовал себя, как флюгер, который ехидные порывы ветра швыряют из стороны в сторону, как тоненькую картонку, или, как мяч, перебрасываемый туда-сюда, который даже не знает, где его собственное место… И есть ли ему место вообще в этом мире… И должно ли это место быть… И…

Два темно-зеленых омута зрачков… Такие близкие и знакомые глаза… Как два спасательных круга для того, кто не может выбраться сам… Она… Девушка… Рей… Слабое воспоминание, словно бледная тень от гаснущей свечки, но и этого хватило, чтобы наваждение развеялось, а сомнения сгорели и рассыпались мягким пеплом. Дим вспомнил… Но не старую боль, занозившую его сердце, а новую надежду, ради которой, возможно, и стоит жить…

Рей…

Лес и не думал кончаться, а мысли о Диме уже довели Рей чуть ли не до изнеможения. Воспоминания жгли, как упавшая на руку капля расплавленного металла, буквально разъедая плоть сознания. Девушка не знала, жив ее приятель, мертв или еще что… Не знала, но очень хотела знать. Она чувствовала себя, как героиня одной очень старой истории, которая сидела на берегу и ждала… А чего, собственно, ждала? Когда прилетит маг и волшебник на розовом шатлле? И достанет из черной шляпы миллиард в Единой Валюте? Ага-ага, держи карман шире…

«Черт… Я когда-нибудь из этих зарослей выберусь?!»

Рей злилась, прекрасно понимая, что тратит на эмоции невеликие остатки сил. И лучше бы отрешиться от всего лишнего, лучше бы сконцентрироваться только на беге… Но увы, она не киборг. И даже не биоробот с промытыми мозгами. Увы… Она просто глупая девчонка с Окраины, потерявшая родителей и не нашедшая ничего, кроме бесконечной игры в прятки с собственной жизнью. И Дим… Только Рей стало казаться, что у нее появился близкий человек, как этого самого человека грубо изъяли, буквально пинком отправив в мир грез и иллюзий… Без обратного билета, конечно же. А Рей… Остается одна лишь надежда, что не все потеряно. Что еще можно успеть, если очень-очень постараться…

И она старалась. Очень-очень.

Деревья враз поредели, но по-прежнему стояли всюду, где доставал взгляд. Рей сперва даже не сообразила, что добралась до лагеря, сначала девушке показалось, что Лес просто как следует «прочесали».

«Ядерными боеголовками… Нет! Лучше вакуумными бомбами… Или…»

Размечтавшись, она сбавила шаг и только поэтому не споткнулась, когда ее нога вдруг зацепилась за что-то твердое и колючее. Похожее, на груду размолоченных досок… Досок? Застыв, как вкопанная, девушка осторожно, словно ожидая увидеть целый клубок ядовитых змей, посмотрела вниз…

«Доски?! Черт… На них еще и клеймо сохранилось… Внешний сектор?! Вы шутите?! Это же…»

Это же остатки от ящиков с боеприпасами. Которые хранились на складе. Который был в лагере. Который… Был почти полностью разрушен.

«Боже… Это, как судный день… За что… почему…»

Она слепо шла вперед, натыкаясь на обломки и оплавленные куски металла, обгоревшие тряпки липли к ботинкам, но Рей этого не замечала. Она вообще почти ничего не видела… Вдыхая тошнотворный запах, который дурманил голову и сводил с ума, девушка стояла, вцепившись пальцами в попавшееся под руку дерево, и смотрела на лагерь. Точнее, на то, что от этого самого лагеря осталось…

«Леди Ив, ребята, директор… Неужели… Вы все… Погибли?!»

Рей могла бесконечно вопрошать небеса, но вряд ли высшие силы были бы так милостивы к простой, ничем ни примечательной девушке, чтобы ответить на ее мольбы… А силы противоположного знака буквально пару часов назад недвусмысленно послали ее куда подальше… И что имеется в итоге? А ничего. Придется Рей взять себя в руки и пойти дальше, независимо от того, что она увидит по дороге…

«Хотя, если плотно зажмуриться и заткнуть нос… Черт!»

Выстрелы, пробившие навылет зловещую тишину и затеявшие короткий злой разговор, вывели девушку из состояния «буриданова осла». А если проще – избавили ее от необходимости выбирать из двух равных зол меньшее. Да уж… Если бы она не услышала стрельбу, то еще неизвестно, какое решение показалось бы ей правильным через пару-тройку минут… Может, она бы подумала, что лучше рвануть обратно в Лес Ивви… Бррр… А то и вовсе – застрелилась бы. Правда, не из чего… Пришлось бы искать оружие… Которое, непременно, оказалось бы в чужой крови… А может и в руках изуродованного трупа… Брррр…

«Ладно… Раз впереди продолжается бой – значит, кто-то из наших еще жив… Значит, я могу получить оружие… И ответы на кое-какие вопросы…»

Глаза Рей помутнели, превратившись в два топких болотца, с уродливыми жабами и непременной ведьмой в комплекте. Кто бы ни напал на лагерь – повстанцы, инопланетяне или демоны Артиуса Хэйли – он сильно пожалеет, что увидел наступивший рассвет… Потому что очень скоро встретится с курсантом одноименной академии Рейнольдом Мерри.

И эта встреча будет жаркой… Просто невообразимо жаркой.

Возле сгоревшего склада было чисто. Если, конечно, кучу углей и целый ворох опавших листьев можно назвать чистотой. Что до Рей, она бы присвоила пейзажу другое наименование – куда менее цензурное, зато намного более точное. Да уж… Натуральный бедлам в обрамлении деревьев Леса Ивви. Причем точно таких же, как те, что девушка миновала минуту назад. Они этих уродцев что, в инкубаторе выращивают? Мда… Очередной вопрос без ответа. Сколько их накопилось? Не счесть… Да, лучше и не начинать считать.