Текст книги "Охота на бабочку"
Автор книги: Аркадий Трифонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
3
Дождь буквально обрушился на город. Не дождь – а цунами, вселенский потоп, будто на небесах прорвало гигантскую невидимую плотину. Пенные потоки мутной воды неслись по мостовой, по тротуарам, выхлестывались из водосточных труб, как из брандспойтов, скручивались в водовороты на перекрестках. В тоннеле под Новым Арбатом беспомощной вереницей вытянулись заглохшие машины.
Улицы вымерли. Толпы застигнутых врасплох прохожих набились в подворотни, под козырьки витрин, в чужие подъезды, только автомобили с включенными фарами еще каким-то чудом, словно на ощупь, двигались в мутной пелене.
Черный «лексус», досадливо ворча мощным мотором, продвигался в общей веренице авто. «Дворники» перед лицом Калугина летали взад-вперед по стеклу, но уже не справлялись с дождем. Красные огни и силуэты машин возникали на мгновение и тут же расплывались в серой мгле.
Шофер притормозил у магазина и тут же вопросительно покосился на шефа. Калугин неопределенно повертел пальцами в воздухе и вяло махнул рукой:
– Как всегда…
Шофер понял, пригнулся, словно ему предстояла дорога на эшафот, натянул на голову прорезиненную куртку и выскочил под дождь. Вернулся он через минуту, промокший до нитки, передал Калугину букет алых роз на метровых стеблях, коробку конфет и бутылку шампанского.
Они проехали еще квартала три, свернули в неприметный тихий переулок и там остановились у подъезда пятиэтажного «дворянского» дома – с эркерами вместо балконов и лепными вензелями под крышей. Шофер предварительно вышел из машины, распахнул над головой открывшего дверцу шефа зонт.
– Будь через два часа, – коротко бросил ему Калугин, перехватывая зонт.
И, тщательно обходя лужи и потоки воды, направился к подъезду.
Юля открыла дверь в черном вечернем платье, которое он сам ей выбирал и очень любил, в туфельках «от Рикель» на высокой шпильке – и радостно распахнула глаза:
– Макс, ты?..
Она потянулась к нему для поцелуя. Но он шагнул мимо нее в прихожую и сказал с невольным раздражением в голосе:
– Глупый вопрос!.. Глупее может быть только ответ: «Да, дорогая, это я…» Но, может быть, я не вовремя?.. Ты ждала кого-то другого?..
Обида вспыхнула у нее в глазах, но она сдержалась, постаралась не подать виду:
– Нет, но… я не думала, что ты выберешься в такой ливень… Ах, какие розы! Боже, прелесть какая!.. А как пахнут, с ума можно сойти!..
Ее ахи и восторги были совсем не к месту и раздражали его еще больше, учитывая, как сегодня для него начался день. Он знал, что она искренне радуется его приходу, что ей приятно оказываемое им внимание. Но при этом в голосе ее всякий раз, когда он делал ей подарки, чувствовалась какая-то наигранная фальшь. Откуда это у нее?.. Неужели нельзя как-нибудь иначе выразить свое отношение?.. Он давно хотел ей об этом сказать, но боялся обидеть. А сегодня она попала под горячую руку.
– Послушай, – досадливо произнес он, окончательно складывая зонт и бросая его в угол. – Почти два года я дарю тебе одно и то же. И каждый раз ты делаешь изумленные глаза, ахаешь, как будто большего сюрприза в жизни у тебя не было!..
– Но мне действительно приятно тебя видеть…
Она вновь сделала попытку его обнять, но он и на этот раз оставил ее жест без внимания. Прошел в комнату, плюхнулся в кресло перед журнальным столиком и заговорил, словно хотел выплеснуть за один раз все, что накопилось ранее.
– Юля, мы, как в кино, играем одну и ту же сцену – сто раз подряд!.. Сто раз одно и то же!.. И каждый знает наперед, что будет дальше, какие слова будут сказаны и в какой момент… Неужели тебе это не противно?..
Она присела перед ним на корточки, провела ладонью по его волосам:
– Что с тобой, милый?.. Опять голова?..
– Да что вы все зациклились: «голова, голова»!.. – В нем постепенно закипала ярость. – Моя голова тут ни при чем… Два года! Дубль сто первый!.. Начали!.. Знаешь, мне иногда хочется…
Он вдруг схватил ее за плечи. Юля давно ждала этого и с готовностью потянулась навстречу, но он грубо притянул ее к себе, повалил в кресло, давя ногами выпавшие у нее из рук и рассыпавшиеся по полу цветы.
И, уже не помня себя, рванул платье у нее на груди. Тонкий шелк с треском разошелся на две половины.
– Отпусти! – вскрикнула она.
– А чего ты волнуешься? Я тебе еще такое же подарю! Еще десять, на десять лет вперед… на сто…
– Мне больно! – сквозь слезы выкрикнула она.
Калугин словно очнулся, разжал пальцы.
– Извини… – он мучительно сжал ладонями виски.
Юля вскочила, запахивая на груди разорванное платье.
– Я знаю… давно догадывалась, что нужна тебе как… как шлюха! – заговорила она, глотая слезы. – Ничего другого ты во мне не видел. Приехал, когда захотел, сделал свое дело, расслабился и – отдыхай, девочка! Наверное, у тебя есть еще такие, но они требуют больше, с ними сложности. А я же дура, я всегда под рукой… Я знаю, чего ты боишься, – покушения на твою свободу. Что я в один прекрасный миг припру тебя к стенке и скажу: все, милый, поиграли, теперь добро пожаловать в загс. Это для тебя самое страшное. А то, что я устала быть при тебе девочкой по расписанию, тебя не волнует!..
«А ведь она права, – подумал вдруг Калугин. – Сказала то, о чем я уже думал, только боялся сказать вслух… Не надо ее больше мучить. Лучше сразу и навсегда…»
– Извини, – он встал и направился к двери. – Я не знаю, что со мной происходит в последнее время… Но… Давай сегодня расстанемся, а там будет видно…
– Не уходи!.. Не бросай меня!.. – услышал он отчаянный крик за своей спиной.
Калугин сбежал по лестнице, распахнул дверь подъезда. Перед глазами возникла густая завеса дождя. «Черт, мобильник остался в машине!..» Он посмотрел на «Ролекс» у себя на запястье. Так и есть, его водитель всегда соблюдал пунктуальность, а ждать оставалось больше часа. Сегодня ему определенно не везло. Но торчать здесь, в подъезде, и вовсе глупо. Калугин раскрыл зонт и решительно шагнул под дождь.
4
Он шагал по совершенно безлюдному бульвару мимо мокрых скамеек, время от времени отбрасывая с лица лезшие в глаза мокрые пряди волос. Туфли безнадежно промокли и беспомощно хлюпали при каждом шаге. В детской песочнице, как в бассейне, кружились забытые игрушки. В теремке укрылась застигнутая стихией парочка.
Калугин забыл уже, когда в последний раз ходил по городу пешком. Все время из офиса в машину, из машины в офис или в аэропорт, в котором он тоже словно прописался. И теперь он вдруг ощутил сладкую неприкаянность на пустынном бульваре, как бывало когда-то в детстве, в родном городе у моря. В ту пору ему не раз случалось возвращаться поздним вечером после занятий в институте. И стены спящих домов, стеклянно-зеленые при свете фонарей, дробно отражали одинокий звук его шагов…
Вдруг он заметил, что на бульваре не один. Впереди шла девчонка, простоволосая и без зонта. Не мчалась, вжав голову в плечи, а неторопливо шлепала по лужам босыми ногами, держа в руках туфли и подставляя лицо навстречу дождю. Калугин невольно прибавил шагу и очень скоро почти ее догнал.
Насквозь промокшее платье прилипло к телу. Мокрые русые волосы косицами спадали на лицо, открывая маленькие крепкие уши с дешевыми сережками. Девчонка обернулась, словно почувствовала его сзади, но не испугалась, а только фыркнула, сдувая капли с губ. И неожиданно подмигнула.
– Привет! – весело сказала она.
– Привет, – в тон ей ответил Калугин.
Он вдруг почувствовал необъяснимую симпатию к этой девочке под дождем.
– Забыла дома зонт? – спросил он, чтобы как-то поддержать разговор.
– Ненавижу зонты! – Она затрясла головой так, что брызги полетели в сторону Калугина. – Люди под зонтами одинаковые все, как… грибы. Толпа сыроежек…
Она прыснула, метнув в его сторону лукавый взгляд:
– И ты тоже похож на сыроежку!..
– Почему? – невольно опешил Калугин.
– Потому… В костюме, при галстуке и под зонтом.
– Да, наверное, – согласился он, почувствовав легкое смущение.
– А я всегда здесь гуляю, когда дождь, – продолжала девчонка. – Это мой любимый бульвар. Летом каждый день погоду слушаю по радио, жду, когда объявят дождь.
– Объявят?.. А смысл?
– Какой смысл в дожде?.. А в солнце или в траве?.. – Девчонка засмеялась. – Это не передать словами. Попробуй сам, тогда поймешь. Слабо?..
Она остановилась и смотрела на него. И всем своим видом словно дразнила, призывала к поступку. Калугин помедлил, а потом решился. Сложил зонт, стоял перед ней, морщась от бьющих в лицо холодных струй.
– Ну как? – деловито поинтересовалась девчонка.
– Пока не понял… – Калугин поежился.
Вода затекала ему под воротник рубашки, костюм окончательно промок, да и выглядел он сейчас наверняка полным идиотом.
Но девчонка думала иначе.
– Это с непривычки, – успокоила она его. – Ты чего встал? Идем…
Да, видел бы его сейчас Лежнев, умер бы со смеху. Или решил, что у его компаньона вовсе крыша поехала…
– Жаль, скоро это чудо кончится, – вздохнула девчонка, подняв вверх лицо.
И действительно, из-за туч уже проглядывало солнце. Небо быстро очищалось. И глаза у спутницы Калугина при этом сделались ярко-голубыми.
– Тебя как звать? – спросил он.
– Настя…
Калугин невольно вздрогнул при звуке этого имени. Опять! Да что же такое сегодня происходит?
– Анастасия, значит?.. – спросил он.
– Нет, Настя, – упрямо тряхнула головой девчонка. – Анастасия – это по паспорту, мне его год назад выдали. А все знакомые Настей зовут…
Они дошли уже до памятника Гоголю в конце бульвара. Здесь она остановилась.
– Ну, мне в метро, – сказала она. – Дальше не провожай.
– Почему? – невольно вырвалось у него.
– А потому… – Она вдруг зло прищурилась. – Слушай, ты что ко мне привязался? Ну? Что тебе от меня надо?.. Думаешь, закадрил девчонку и она уже все, растаяла, готова прыгнуть к тебе в постель… А не боишься, что я малолетняя?.. Или заразу какую подцепить?.. А, не боишься?.. Тогда пойдем. Ну, что же ты закис?..
Калугин оторопело смотрел на нее. Такого поворота событий он явно не ожидал. Сентиментальный идиот. Еще не хватало влипнуть с ней в историю…
А девчонка продолжала на него смотреть. И вдруг прыснула смехом:
– Ну и видуха у тебя – полный атас! Чмо в костюме и при галстуке! Сам с зонтом, а мокрый! Еще с тобой в ментовку загребут!..
Смех ее еще продолжал звенеть у него в ушах, а она уже пересекла проезжую часть и вскоре оказалась на противоположной стороне. Калугин невольно шагнул следом, но так и не решился ступить в стремительно несущийся возле ног поток. И только смотрел на нее со своего места.
Девчонка словно почувствовала этот взгляд. Оглянулась, помахала рукой:
– Приходи еще, когда будет дождь!.. Погуляем…
И уже бежала к станции метро, позабыв о Калугине.
Он наконец пришел в себя. Тоже засмеялся, покачал головой. И, раскрыв над головой ненужный уже зонт, двинулся дальше, в направлении «Праги».
5
…Макс Калугин стоял у окна в своем кабинете. Насупившийся, чуть сгорбленный, с руками, глубоко засунутыми в карманы брюк, он рассеянно смотрел, как на небе опять сгущаются темные тучи. Сверху машины и люди казались ему суетливо-маленькими, а далекий горизонт уже и вовсе скрылся в мареве.
Над городом опять собиралась гроза.
За его спиной слышались голоса собравшихся за длинным столом людей, но Калугин лишь улавливал их краем уха, особо не вникая в смысл. Переговоры в офисе шли уже второй час, пробуксовывая буквально на каждом пункте.
– Почему вы не хотите, чтобы мы поставляли вам оборудование в комплексе, вместе с нашими проектами и нашей технологией?.. Мы так привыкли работать с зарубежными партнерами, это удобно.
Это говорил один из французов. Лежнев, выслушав переводчицу, ответил ему:
– Для вас это удобно, для нас – головная боль.
Переводчица произнесла эту фразу на французском.
– Почему? – допытывался француз. – Ведь так принято во всем мире…
– То в мире, а мы здесь, на месте должны учитывать специфику нашей страны, – возражал Лежнев. – Психологию наших заказчиков… У нас заказчик специфический, со специфическими запросами. У него на участке специфические камни, трава, холмы, даже воздух, которым вы сейчас дышите, тоже специфический…
– О да, мы это почувствовали, – согласился француз.
– Ни хрена ты не почувствовал! – буркнул Лежнев и обратился к переводчице: – Это можете не переводить… – и продолжил: – О’кей. Поэтому нам выгодно получать от вас оборудование и сопутствующие материалы и уже самим, на месте, разрабатывать технологию и готовить проекты с учетом местных условий.
– Я смотрел все. Эскизы вашего агентства снова не совсем те, о которых мы договаривались раньше, – гнул свое француз.
– Прошу прощения, но в прошлый раз мы оговаривали с вами именно эти эскизы, – держал оборону Лежнев. – Вот здесь у меня все записано, хотя мы и не согласны абсолютно с вашей концепцией видения…
И так продолжалось до бесконечности.
– А почему все время молчит месье Калугин?.. – вдруг поинтересовался француз. – Когда мы с ним подписывали у нас протокол о намерениях, то никаких вопросов о специфике не возникало. Нам интересно услышать и его мнение на этот счет.
Калугин отошел от окна, сел в свое кресло во главе стола, по привычке откинув голову на спинку. И вновь ощутил липкое дыхание приближающейся боли. Первое, вкрадчивое прикосновение ее пальцев-щупальцев.
Он по-прежнему с трудом улавливал суть разногласий, его раздражали французы, особенно лысый коротышка, совсем без шеи, с крепким, собранным в тугие складки над воротником рубашки загривком, сидящий напротив, через стол. А тот с готовностью улыбался ему во все свои тридцать два белоснежных зуба, словно искал возможность объясниться в любви. Но при этом твердо стоял на своем.
Компаньон лысого и вовсе сидел, насупившись, с индифферентным видом, и не проронил за все время ни единого слова.
Калугин глянул поверх полированной лысины француза в окно. Крупные капли дождя уже забарабанили по стеклу, разбиваясь на мелкие шарики, которые тотчас начинали искать друг друга, находили, сливаясь снова в одну тяжелую каплю и медленно сползая вниз.
– Давай на этом прервемся, – наклонился он к Лежневу. – Голова раскалывается… Перенесем все на завтра.
– С ума сошел? – зашипел на него Лежнев. – Еще даже до главного не добрались… И завтра суббота, ты что, забыл?.. Потерпи хотя бы полчаса…
Но Калугин уже поднялся. Изобразил улыбку на лице, виновато развел руками:
– Господа… Я вижу, все мы немножечко устали. У вас задержка рейса, у нас, как сами видите, гроза… Мы, русские, все немножечко суеверны. Потому давайте перенесем окончание наших переговоров на тот день, когда на небе опять засияет солнце!..
Прослушав перевод, французы переглянулись, заулыбались и удовлетворенно закивали головами. Лежнев нашел его в комнате отдыха.
– Макс, что происходит?
– Ничего.
– Тогда чем объяснишь всю эту волынку?
– Чем?.. Он мне не нравится.
– Кто?
– Да француз. Особенно его лысина.
– При чем тут его лысина?
– Просто не люблю лысых…
Лежнев еще пристальней посмотрел на компаньона, и странное выражение появилось у него на лице:
– Макс, хватит темнить. Ты сам нашел этих французов. Два раза летал к ним на переговоры. Мы вместе составили документы, подписали протокол о намерениях. Я их еще раз посмотрел по твоей просьбе. В чем тогда проблема, я не пойму?..
– А проблема, Витя, в том, что он не главный, второе лицо. Я хочу дождаться, когда прилетит первое, его шеф, президент фирмы.
– Ты же сам сказал, их президент прилетит, когда мы тут обо всем договоримся и будет готов протокол. Чтобы его лишь подписать в торжественной обстановке.
– Да, говорил… Но ты же видишь, что они блефуют. Испытывают крепость наших нервов. Давай мы тоже их испытаем. Попробуем, у кого они крепче… Поторговаться с партнером всегда полезно – чьи слова?..
– Не знаю, Макс, – Лежнев с сомнением покачал головой. – Это перетягивание каната может плохо кончиться. Для нас в первую очередь. Вдруг они слиняют?
– Витя, я тебя не узнаю… Ты такой же владелец фирмы, как и я. Подумай, как обеспечить нашим французским друзьям отдых в эти дни. Организуй им маршрут… Кстати, неплохая идея. Твоя, между прочим. Я бы тоже хотел немного проветриться. Утром ты мне говорил о каком-то загородном гареме?.. Так действуй, черт тебя побери!..
Лежнев смотрел на него, все еще не веря тому, что сейчас услышал:
– Ладно, Макс, будь по-твоему. Но запомни, это в последний раз. Больше я свою задницу подставлять не буду.
– И не надо! – лучезарно улыбнулся ему Калугин. – Она тебе еще пригодится!..
6
Трехэтажный коттедж, с виду напоминавший небольшой замок, особняком примостился на берегу озера, в глубине довольно обширного участка. От стоянки автомобилей через фруктовый сад к нему вела узенькая, мощенная камнем дорожка. Земля между деревьями засеяна ровной травкой. Вряд ли эта трава выросла сама, уж слишком она была ровненькая, травинка к травинке. Композиция дополнялась теннисным кортом и небольшим фонтаном. В парадной половине участка располагалась живая изгородь, невысокая терраса с палисадником и цветниками из многолетних растений. Другая его часть и проезд к гаражу сопровождались низкими цветниками и бордюрами из кустарника. Еще один зеленый ковер перед входом. Барбарисовый бордюр…
На веранду вышел встречать гостей сам хозяин, невысокого роста упитанный розовощекий толстячок. Калугин сразу вспомнил и этот коттедж, и его хозяина. Ох и попортил он им тогда нервы!.. Это был один из первых их самостоятельных проектов по стилевому оформлению участка. От успеха зависела дальнейшая репутация фирмы, ради этого пришлось попотеть, угождая малейшему капризу заказчика, у которого были явные нелады со вкусом. Но все обошлось, и их фирма «Зеленый ящик» именно с тех пор начала процветать.
Они миновали веранду и прошли в довольно-таки просторный и уютный зал. Здесь играл джазовый квартет, по паркету скользили вымуштрованные официанты с бокалами на подносах. Публика подобралась респектабельная, среди гостей было много молодых женщин из завсегдатаев элитарных тусовок, в вечерних платьях или экстравагантных нарядах от дорогих модельеров.
К этому времени на импровизированной сцене началось эротическое шоу. На первое подали молоденьких полуобнаженных девушек. Те прошлись по подиуму, виляя аппетитными ягодицами и посылая в зал воздушные поцелуи. Следующим по программе был пародирующий известных певцов трансвестит, публика встретила его одобрительными аплодисментами. Далее выскочили двое, парень и девушка, в одних, мягко выражаясь, плавках – две полоски синей ткани – и начали изображать половой акт.
У французов плотоядно заблестели глаза. Лежнев, снисходительно улыбаясь, велел им «быть попроще и ничего не стесняться». Зарубежные гости восприняли это как призыв к действию и первым делом направились к бару. Заправившись там коктейлями, стали приглашать дам танцевать. Словом, все как всегда в таких случаях…
Калугин взял с подноса проходившего мимо официанта бокал с вином и отошел в сторонку. Ему сделалось скучно. Он не любил такие компании, чувствовал себя здесь чужим, а время, проведенное в таком обществе, – безвозвратно потерянным. Он уже пожалел, что напомнил Лежневу о его инициативе. Витька мог бы и один успешно справиться с поиском развлечения для французов. Да и сам оттянуться был не промах, делал это по любому поводу и даже без повода.
Вот и сейчас Витька Лежнев чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он обнимал за талию сразу двух девиц, одинаково длинноногих, с одинаковой ослепительной улыбкой, словно приклеившейся к их губам, и одинаковыми повадками. Они стояли по обе стороны Лежнева, как зеркальное отражение друг друга. Заметив взгляд Калугина, Лежнев развернул девиц и направился в его сторону.
– Это Марина, – чуть дурашливо представил он одну из них. – А это, как ни странно, тоже Марина!..
Девицы заученно улыбнулись и присели в легком, тоже зеркальном книксене.
– Правда? Калугин тоже невольно усмехнулся. – Как же ты их различаешь?
– Легко!.. Вот эта Марина – «Мисс района», какого, я еще не успел выяснить… А эта – «Мисс Золотое кольцо». Осенью проведем новый конкурс. Как на твой вкус, кому из девушек отдадим корону?..
– Думаю, обе достойны, – пробормотал Калугин, чтобы поскорей отвязаться.
Лежнев посмотрел на друга с сожалением. Кивнул девушкам и отвел его в сторону:
– Ты чего опять такой кислый?.. Классные девочки, готовы на все… Если не нравятся, оглянись вокруг. Посмотри, сколько женщин, красивых и разных!.. Умных, глупых, на любой вкус… Вон та, начинающая певица, можно сказать, восходящая звезда. Ей спонсор нужен… Вот, держи, – Лежнев что-то незаметно сунул Калугину в руку.
Тот посмотрел – на его ладони лежал ключ.
– Зачем? – удивился он.
– Макс, ты что, только вчера родился? – покачал головой Лежнев. – Мы ведь сюда с ночевкой приехали. Комнаты расписаны на всех этажах. Девочек каждый выбирает по вкусу. Полный сервис и демократия!.. Не теряйся…
Он хлопнул друга по плечу и вернулся к терпеливо ожидающим его девушкам.
Калугин остался на месте и невольно принялся разглядывать женщин. То, что их привезли сюда не случайно и многие из них не являли собой запретный плод, не было для него новостью. Дорогие куртизанки, призванные «по контракту» развлекать богатых гостей. Некоторых он узнавал, поближе к ним присмотревшись. Видел раньше в элитарных клубах. Наверняка здесь же крутились их сутенеры. Одного он, кажется, тоже узнал. Темноволосый кавказец, за которым, словно табун, проследовало несколько вызывающе одетых девушек. Даже имя его припомнил – Рафик. Они однажды уже пересекались накоротке, в одном из клубов. Лежнев их тогда знакомил.
А французам русские девушки, кажется, пришлись по душе. Поворковав какое-то время возле стойки бара, французские гости, на прощанье помахав Калугину рукой, вышли из зала вместе с девушками и Лежневым. Калугин видел через окно, как они проследовали по освещенной аллее в сторону автостоянки. Наверняка укатили продолжать «контакты» уже в более интимном месте. Витька умел это устроить, как никто другой. Талант у парня на такие вещи, просто мастер. После их отъезда Калугин облегченно вздохнул…
А веселье в зале между тем набирало обороты.
Калугин перевел взгляд в сторону и вдруг увидел девушку, только что подошедшую к стойке бара. Невольно пригляделся. Что-то екнуло у него внутри.
«Нет, не может быть, – подумал он. – Просто похожа. Бывает в жизни такое поразительное сходство, я обознался, столько лет прошло…»
Но уже не сводил с девушки глаз.
Ее несколько раз приглашали танцевать. Она никому не отказывала, а когда танец заканчивался, неизменно возвращалась на свое место у стойки, где ее дожидался очередной бокал с каким-то напитком. И новые кавалеры. Она пользовалась здесь успехом.
Девушка как будто тоже почувствовала его взгляд. Удивленно оглянулась, посмотрела на Калугина. Но тут же равнодушно отвела взгляд.
«Нет, не она», – подумал Калугин. И у него сразу сделалось очень тоскливо на душе. Он продолжал наблюдать, как она танцует с очередным партнером. И вдруг подумал, что ведь он тоже может ее запросто пригласить…
