Текст книги "Охота на бабочку"
Автор книги: Аркадий Трифонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
7
Утро выдалось на редкость холодным. Обычно на старой квартире в это время года уже давно включали отопление, полы тоже были с подогревом, и о наступлении осени с ее дождями и пронизывающими ветрами вспоминалось только на улице. Но в этом доме все было иначе, даже утренние пробуждения.
Он спустил босую ногу на пол. Холодно, но и лежать под одеялом невыносимо… Спустил вторую, отогнул край одеяла и вылез. Стал на пол. В голове гудело, к горлу подкатывал комок. Голый зад тоже мерз без одеяла, поэтому Макс вприпрыжку поскакал в ванную включать горячую воду… Чудесный поток обрушился на голову. Сначала теплый, потом горячий… Минуты летели, двигаться совершенно не хотелось. Глаза открывать тоже. Но надо, время идет, хочешь не хочешь, а на работу идти надо… Решительное движение руки – и струя иссякла. Нет уж, бриться сегодня он точно не будет. Может быть, вообще бороду отрастить? Забот меньше, да и согревает зимой…
Вялые мысли, вялые вождения щеткой по зубам, вялое растирание полотенцем. Бедная головушка… Кофе! Вот он, спаситель, но его же надо еще сварить. Ладно, прорвемся… Или «пробьемся»?.. Откуда у него это выражение?.. Прошло еще где-то минут сорок, и обновленный Макс, уже в джинсах, опять вошел в прокуренную комнату. Натянул поверх майки рубашку и повернулся к окну.
Там был виден серый двор, голые ветки деревьев, невидимый дождик пузырил лужи. Никого, ни единого человека там, на воздухе. Свинцовое небо и вопли телевизора за стенкой у соседей. Нигде не оказалось сигарет, даже в потайном месте, за солидным томом энциклопедии. Зажигалок недобитых штук восемь, а сигареты ни одной… Пустые бутылки, коробки из-под сока. Жуткий запах перегара и перевернувшаяся пепельница на полу. Обычное утро в ставшей с некоторых пор привычной обстановке. Но кроме похмельного синдрома, что-то еще не так. Но что же это?..
Макс еще раз обвел глазами комнату. «Вон в углу грязное полотенце – надо его в ванную, вместе с другим грязным бельем, и вообще, давно в прачечную пора… Бумажки какие-то рассыпались. Это не те, что с работы, их он так и не нашел… Одна подушка валяется на полу, рядом с ковриком. Вторая на месте. На ней, подсунув руку под щеку, спит… как там ее зовут? Валя… Надя… Света… а, какая разница. В его рубашке на голое тело. Пускай спит, будить все равно бесполезно. Надо записку не забыть написать, куда ключ повесить… Так, дальше, стул, на нем висит синий свитер, на подоконнике карандаш и разряженная телефонная трубка… Ладно, где тут куртка? Ага, вот, все, написал, пошел… Ключ, зажигалка… Похлопал себя по карманам. Деньги еще есть, ну и все, потопал, а то уже в ушах звенит без курева…»
Щелкнув замком, он затопал вниз без лифта. Семь этажей – каждая ступенька отзывается в голове. Дверь наружу – и вот он, день, вернее, утро. Холодное, серое. Ближайший ларек маячит на углу. Перепрыгнуть ту лужу, под деревом, потом налево, обойти облезлый «Москвич», вот тут не ступить бы в грязь…
Улица. Сорванные еще сто лет назад ворота беспомощно валяются под дождем. Кто их вообще сюда прилепил когда-то, в проходном дворе? Загадка социализма. Вроде разбитых лампочек в открытых настежь подъездах…
Девочка в синем плащике с мокрой собакой, бабуля со злобным взглядом. Он вспомнил другую девочку под дождем, из лета. Кажется, ее звали Настя… «Прочь это имя из головы! Зачем? Не надо, ничего уже не вернуть… Ларек, конечно, отстойный, но какая на фиг разница, главное – тут дешево. И пиво тоже есть всегда, несколько сортов, на выбор. Все, какое блаженство! Это так просто – отрываешь полосочку упаковки, открываешь, вытаскиваешь белую трубочку – и вот он, губительный горький свинцовый вкус! Сигарета так быстро закончилась, а пива еще полбутылки, можно не спешить. Зато дождь вроде не такой и противный уже. Время… Ага, еще час. Вот колбасит всего, это ж надо так рано на работу выйти. Значит, можно немного пройтись».
Шагнув в сторону, Макс двинулся в направлении аллеи. Там никого не было. Только груды мокрых листьев на земле и лавочки с грязными сиденьями. По привычке, выработавшейся за это время, он сел на спинку скамьи, облокотился на колени, опустил голову. Голова кружилась, но уже не болела при каждом движении… Как хорошо, главное, ни души тут нет. Только девчонка какая-то сонная с собакой ходит на той стороне. Собрав волосы двумя руками, он пригладил их назад. Теперь долго будут сохнуть. А уши-то как мерзнут. И пальцы. Зима на носу, пора покупать шапку…
Тупо уставившись на носки ботинок, он опять задумался. Не выключил в квартире что-то? Да нет вроде, все проверил. Плита залита кофе, но он ее точно выключил. Видимо, это все-таки вчерашняя пьянка давала о себе знать. Ему стало грустно. Угар вчерашней вечеринки, посиделки до двух ночи. Случайные приятели бегали за пивом раза три. С ними пришла эта девица. Шесть пачек сигарет на четверых курящих…
Дальше все, полная темнота и белый потолок утром. Что было между этим событиями – неизвестно. Но так бывает, хоть и не часто. С тех самых пор, как он продал свою квартиру вместе с машиной и поселился здесь.
Район назывался Свиблово, где-то у черта на рогах. Но это как раз нормально. Ненормально то, что нездоровый организм все еще отзывался на воспоминания о рубашке на голом теле девушки. Его вещи так любила носить дома девушка, воспоминания о которой он гнал от себя, но они все равно приходили, настигали его, в последние дни почему-то особенно часто…
Макс тряхнул мокрой головой.
«А дождь, оказывается, все идет, да еще и сильнее. Время?.. Так, уже надо бежать. Полчаса пролетело. А спал-то всего два с половиной часа, а пил с шести вечера… или даже с пяти?.»
Он соскользнул с лавочки, обогнул ее и в два счета преодолел полуметровое ограждение. Машин здесь обычно мало, пересек улицу наискосок. На углу сел в маршрутку и поехал. Голова была совершенно пустой, мысли закончились еще там, на улице. От волос пахло сыростью. Под расстегнутой курткой виднелось мокрое пятно на свитере. Руки пахли никотином. Крашеная мадам неопределенного возраста недовольно косилась, сидя напротив. Ее мелкие искусственные кудряшки тряслись вместе с машиной на безобразно большой голове. Толстые пальцы с облезлыми ноготками вцепились в ручку сумки, похожую на мешок. Маленькие серые глазки злобно сверлили его лицо.
Макс нагло уставился в ответ. Тогда она быстро отвернулась и стала смотреть через плечо соседа в окно, поджав ноги под сиденье. Девушка рядом надушилась так сильно, что ему захотелось открыть люк на крыше. Но кто же позволит в конце ноября ехать с открытым люком? Не жарко на дворе, скорей наоборот. Хотя, надо заметить, девушка славненькая, пухлые губки, носик маленький. Волосы по плечам завитые и политы лаком. Вся такая ухоженная, как пудель. Только ленточки не хватает.
Соскочив с подножки, он чуть не ушиб голову. Какой идиот придумал низкие двери в машинах! Как будто их строили японцы или корейцы. Куда тут человеку с ростом выше среднего спокойно зайти и выйти. Угрюмый водитель отсчитал сдачу и покатил дальше. Дождь на время прекратился. Но опять вспомнилась Настя…
Она бы без хлопот вышла из маршрутки, даже не пригнувшись. У нее такие маленькие, аккуратные ступни. Она обычно ходила в его тапочках, но все время выскальзывала из них. Она любила носить его вещи… Неужели он мог теперь спокойно ложиться в постель и спать там с другой девицей? Оказалось, что мог… И ничего, никаких особых угрызений совести. Наверное, потому, что даже не знал имени этой девицы или не запомнил. Зато в мелких подробностях выплыло для него сейчас воспоминание о том, как это у них было с Настей. Ее глаза, сияющие от счастья, ее шутки, движения…
Он зажмурил глаза и даже застонал.
– Что с тобой, Макс? – спросил сидевший с ним за одним столом парень по имени Кирилл. – Опять вчера случился перебор?
– Да вот, завис, собака!.. – Макс указал на стоявший перед ним системный блок. – Все виснет и виснет, а от чего – второй день не могу понять…
– Компьютер как член, – подхватил беседу сидящий за столом напротив Саша. – Если завис, пальцами теребить бесполезно… Но у тебя, Макс, видать, совсем другое… Неправильный опохмел с утра приводит к непредсказуемым последствиям… Хочешь совет? Даю сейчас совершенно бесплатно, с получки отдашь.
– Не хочу, – мотнул Макс головой, чтобы только отвязаться от него.
– Эй, вы там! – послышался голос из-за перегородки. – Кончайте базар!.. Скоро клиент приедет, а у вас еще ни хрена не готово!..
Это Игорь, шеф. Максу он ровесник, как, впрочем, и остальным ребятам. Но строит из себя фигуру, любит командовать, поучать. Макс устроился на работу в небольшую фирму, где собирали компьютеры на заказ. Работа не пыльная, даже порой отвлекала от лезших в голову назойливых мыслей. И платили прилично по нынешним временам. Хватало на выпивку и сигареты.
На какое-то время в комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим, равномерным гудением приборов. Но Кирилл долго не выдержал, наклонился к Саше как можно ближе и спросил шепотом:
– А что за совет? Может, он мне больше пригодится…
– Почаще улыбайся, наш шеф любит идиотов!.. – охотно поделился сокровенным коллега, едва сдерживая при этом смех.
Кирилл, попавшись на удочку, тоже не остался в долгу:
– Ах ты наша умница! Видеть тебя одно удовольствие, а не видеть – другое…
И вот так каждый день, кроме, естественно, субботы и воскресенья. По выходным Макс предпочитал вообще не вылезать из дому. Заранее запасался водкой, пивом, креветками, другими продуктами и керосинил в полном одиночестве. Если, конечно, не беспокоили друзья. Хотя какие друзья?.. Одно название теперь.
До обеда он работал словно автомат и уже чувствовал себя вполне в норме, только вдруг заныл желудок. Нестерпимо захотелось есть, может быть, даже выпить еще пива. И глаза невыносимо болели от напряжения. Гул голосов в комнате убаюкивал. Игорь, шеф, долбал, как обычно, но в меру. Только Макс был все это время спокоен. Красотка бухгалтерша заглянула к ним насчет премии. Макс безрадостно выключил компьютер и пошел за получкой. Полпачки сигарет он забыл у себя на столе. Но курить хотелось не сильно. Впрочем, на улицу тоже не хотелось. Там сейчас шел снег вперемешку с дождем. Болело горло, простуженное еще три дня назад.
Под конец рабочего дня Макс уже полностью убедил себя, что если уж пить, то только в одиночку. Тогда можно хоть отоспаться как следует. И вот от этой трезвой мысли его отвлекли, позвали к телефону.
Звонил Федот. Сказал, что есть подвижки по вопросу, в котором у них имеется общий интерес. Поэтому надо встретиться. Лучше не откладывать, а прямо сегодня. Макс, не раздумывая, ответил согласием. Его собеседник уточнил место и повесил трубку.
8
Федот появился в поле зрения Макса не в самый лучший период его жизни. Смирившись с мыслью, что Настю ему уже не вернуть никогда, Макс дал объявление в газету о продаже квартиры и другого имущества. Федот оказался маклером по недвижимости, причем знал свое дело профессионально. Сделал все от него зависящее, чтобы клиента не «кинули» во время совершения сделки, порекомендовал надежный банк, куда следовало внести вырученные от продажи деньги, также нашел за умеренную цену эту однокомнатную квартирку в Свиблово. Он же помог Максу подыскать неплохую работу.
Когда обмывали сделку, Макс, что называется, «поплыл» и выложил новому знакомому свою печальную историю. Федот выслушал его внимательно, не перебивая. Потом сообщил, что все это дело рук Рафика и он знает людей, которым этот человек тоже порядком насолил. Они не прочь были поквитаться с прытким сутенером, и Федот готов был Макса с ними свести. Но требовалось немного подождать. В тот раз Макс не особенно ему поверил, подумал только – человек проникся к нему сочувствием и захотел утешить, чтобы он окончательно не разочаровался в жизни. Правда, Федот звонил ему еще пару раз, интересовался, как у Макса дела, но при этом даже не заикался о своем предложении. И Макс окончательно уверился в том, что его новый знакомый таким образом проявлял человеческое внимание, ничего больше. Но сегодня, когда Федот опять позвонил, странное предчувствие, смешанное с непонятной радостью, охватило Макса. Оставшееся на работе время он просидел как на иголках и, едва стрелки на часах показали семь вечера, почти бегом устремился на улицу ловить такси.
9
Встреча была назначена неподалеку от дома, где он теперь жил. В небольшом питейном заведении, довольно грязном и неуютном, которое местные обитатели, в основном пожилые опустившиеся люди «из бывших», за глаза именовали Бородавкой. Здесь обычно подавали дешевую самопальную водку и пиво в розлив под такую же незамысловатую закуску. Макс изредка, когда уж совсем иссякали деньги, а до получки оставалось еще несколько дней, забегал сюда с похмелья, чтобы освежиться. Публика была простая, никто не лез с вопросами, не нарывался на конфликт. Здесь не только выпивали, но еще играли в шахматы или домино, ставкой служила порция водки. Иногда, правда, устоявшуюся атмосферу будоражил своими воплями седой бородатый мужичок по кличке Бетховен, местная достопримечательность. Перебрав, он терял над собой контроль и пытался орать арии из опер, слов которых не помнил совершенно, потому в основном брал на голос. В таких случаях целовальник вызывал наряд милиции. Стражи порядка молча брали мужичка под белы руки и отволакивали в воронок. Все опять успокаивалось, жизнь протекала равномерно. Лучшего места для конфиденциальной встречи, чтобы лишний раз не мозолить глаза особо любопытствующим гражданам, придумать было трудно.
Федот уже ждал Макса, сидя у окна за маленьким столиком на двоих. Они заказали себе по пиву с порцией креветок и перешли к делу. Федот без предисловий сообщил, что теперь точно установлено – Рафик с девушкой отправился за границу, в Германию. В каком точно месте или городе они там обосновались, узнать пока не удалось. Но заинтересованные люди хотели бы точнее выйти на след своего обидчика. Здесь у них и у Макса имелся общий интерес. Вопрос лишь в том, захочет ли Макс им помочь разыскать Рафика и заодно вернуть себе девушку?..
Макс ответил согласием. Внезапная решимость пришла к нему. Он сделает все, что в его силах, даже если ради этого придется расшибиться в лепешку.
– Не горячитесь так, выслушайте сперва все до конца, – тихим голосом продолжал внушать ему Федот. – От вас требуется только одно. Поехать в Германию, использовать там свои бывшие связи и попытаться выяснить, где точно этот тип может скрываться. Девушка тоже сможет в этом помочь, ее вам будет разыскать гораздо легче. Сам род занятий, к которым Рафик наверняка ее там принуждает, заставляет вашу подругу постоянно находиться на виду. А жизнь там у нее не сахар, она будет рада вырваться из лап сутенера любыми способами, даже отомстить ему… Это основная причина, которая подвигла моих знакомых обратиться к вам. В случае удачи сами не предпринимайте никаких решительных действий, тем более не обращайтесь в полицию. Рафика это может только спугнуть. Позвоните по этому телефону и ждите сигнала, когда можно будет забрать девушку. Дальше распоряжайтесь своей жизнью, стройте планы, как вам заблагорассудится. Но, естественно, о нашем уговоре, при любом исходе, больше никому ни слова. Девушку тоже не стоит посвящать в детали. Вы не могли без нее жить, отправились на поиски и нашли ее по своим каналам – все…
Макс кивнул, скомкал в кулаке, а потом спрятал в карман листочек с телефоном, который передал ему Федот. Они допили пиво и поднялись.
– Когда вы смогли бы улететь? – спросил Федот уже на улице.
– Когда? – Макс задумался, но совсем ненадолго. – Думаю, в самые ближайшие дни. Мне только нужно будет договориться на работе. Что-нибудь придумаю.
– Хорошо, – кивнул Федот. – Поездку вам тоже оплачивают, вот… – он незаметно протянул Максу небольшой бумажный сверток, который тот сразу спрятал в карман куртки. – Здесь должно хватить на дорогу туда и обратно, перемещение и проживание в Германии, другие расходы. Но особо не шикуйте, чтобы не бросалось в глаза… И вот еще что… Советую вам на время завязать с этим делом, – Федот выразительно щелкнул себя пальцем по кадыку. – Если нам с вами повезет и все получится, как задумано, вы сможете вместе с девушкой начать новую жизнь. Потому лучше совсем забудьте про алкоголь… Ну, все тогда. Остальные детали мы обсудим перед вашим отъездом.
Они пожали друг другу руки и попрощались. Федот сел в свою машину и уехал, а Макс направился к себе домой. Девушки, имени которой он так и не запомнил, уже не было в его квартире. Макс вздохнул с невероятным облегчением. Но тут же прошел в комнату, остановился в углу, где висела икона.
Обновленный Спас Иммануил смотрел на него строго и, как показалось Максу, с некоторой укоризной.
– Господи, – прошептал он, склоняя голову перед иконой. – Ничего ради себя не прошу, но умоляю, помоги мне ее найти…
10
В камере полицейского участка Настю продержали три дня. Никто к ней больше не наведывался, на допросы тоже не вызывали, но продолжали кормить, регулярно, с немецкой педантичностью, три раза в день и довольно сносно. На четвертый день ее заключения Настю отвели к следователю. Тот сообщил, что для нее есть хорошая новость. Среди вещей на квартире Рафика обнаружили Настин паспорт с просроченной туристической визой. Теперь личность госпожи Снежинской окончательно установлена.
Если бы вся ее вина ограничивалась только этим, да еще незаконным занятием проституцией на территории страны, Настю, скорее всего, ждала депортация на родину в самое ближайшее время. Обычная в таких случаях мера, которую германские власти применяли к женщинам из бывшего СНГ, любыми правдами и неправдами проникавшими в ФРГ в поисках работы. Но имелось еще заявление российского моряка в местную полицию. Он якобы провел ночь в номере гостиницы с проституткой, которая его опоила, вколола ему наркотики, а потом обокрала и сбежала к своему сутенеру. Собственно, логово сутенера и обнаружила полиция по горячим следам, но его самого там не оказалось. Но вся эта история для ее участников пахла сроком, и немалым.
Внешность Насти в чем-то совпадала с описанием пострадавшего, а в чем-то нет. Устроить же очную ставку им не могли, так как морячок в тот же день отбыл из порта Гамбурга на своем судне и неизвестно теперь, когда он опять здесь появится, да и появится ли вообще. Одним словом, подозрения имелись, но без веских доказательств. И поскольку Настя все отрицала на допросе, даже связь с пострадавшим, окончательно ее судьбу должен был решить суд. Но вот когда должно было состояться заседание судебной коллегии, это уже не ему, следователю, решать. Потому оставшееся до суда время Насте предстояло провести в тюрьме.
11
Муниципальная тюрьма города Гамбурга по нашим скромным меркам могла на первый взгляд сойти за дом отдыха закрытого типа или санаторий для больных, с кем врачи не рекомендуют общения. Камеры благоустроены и всегда открыты, днем можно беспрепятственно гулять по территории в ограниченной зоне. Отдельный туалет с французской сантехникой. Ванна, душ, стиральная машина. Настольный теннис для всех желающих. Кормили заключенных тоже довольно прилично, почти каждый день давали фрукты, овощи, мясо. Еду приносили отбывающие срок немки под надзором женщин-полицейских, и помещения убирали тоже зечки. В тюрьме имелся свой магазин, где продавались продукты и практически все, что необходимо женщине в повседневной жизни. В комнате для свиданий стояли автоматы с напитками, конфетами, сигаретами.
Несколько раз для развлечения узниц к ним привозили местных рок-музыкантов. Концерты пользовались невероятным успехом. Женщины, в особенности молодые, на время забывали, где они находятся, и отплясывали под ритмы оглушительного рока не хуже, чем на обычных молодежных тусовках. Прошел даже слух, что к Рождеству, которое было уже не за горами, администрация тюрьмы готовит настоящий костюмированный бал с танцами и подарками.
Камера, куда определили Настю после душа и медицинского осмотра, состояла из двух жилых блоков. В каждом из них умещалось по двенадцать человек. Между блоками – туалет. На ночь камеры запирались на замок. В одиннадцать часов вечера во всех блоках отключали свет. Бывших соотечественниц вместе с Настей было здесь около двадцати. В основном все они тянули срок за одну и ту же провинность: просроченные визы, отсутствие вида на жительство, незаконное занятие трудовой деятельностью, проституция, мелкое хулиганство, воровство. Но были здесь женщины из других стран Восточной Европы, а также немки, сидевшие в основном за воровство.
Неуемная потребность русских всюду оставлять свои автографы привела к тому, что стены временного Настиного жилища напоминали причудливые обои. По ним можно было заново узнавать географию бывшей огромной страны. Женщины из разных уголков России, Украины, Белоруссии, Молдавии, некоторых других республик давали знать о себе, искали знакомых, угрожали кому-то, кому-то передавали приветы, оставляли о себе на память трогательные четверостишия и рисунки. Среди прочих были там предупреждения относительно нравов надзирателей, порядков и тюремного священника: «Девчонки, не верьте попу. Он шестерка». «Девчонки» особо с батюшкой не общались. И местную церквушку посещали не из религиозных чувств, а в основном чтобы украсть свечи. Тогда ночью можно было не сидеть в темноте, а устраивать себе маленькие развлечения. Например, устроить танцы со стриптизом.
«Конечно, если застукают на воровстве, карцера не избежать», – предупредила Галина, девушка с Украины, с которой Настя близко познакомилась в первый же день. У Галины был день рождения, и она попросила Настю помочь ей испечь торт. Сахар, муку, сгущенку для крема и некоторые другие ингредиенты можно было беспрепятственно приобрести в тюремном магазине. Но Галине этого показалось мало. Она набралась наглости и потребовала, чтобы надзирательница достала ей еще пятьдесят граммов коньяка «для вкуса». Удивительно, но коньяк она получила. За деньги, конечно, и по официальному разрешению начальника тюрьмы. Правда, надзирательница стояла и смотрела, чтобы девчонки употребили этот коньяк по прямому назначению.
Торт они дружно слопали вместе с сокамерницами еще до отбоя. Только трое немок не принимали участия в праздничной трапезе, с каменными лицами сидели по своим углам. А когда погасили свет и в тюремных блоках установилась тишина, девушки повыползали из-под одеял, зажгли свечи и, собравшись в тесный кружок вокруг Галины, с нетерпением стали ждать начала представления. А она, взобравшись на стол, прохаживалась по нему и все рассказывала, как путанила в Германии в течение полугода, какие наряды при этом носила, как приваживала кавалеров и какие все мужики одинаковые и глупые, их ничего не стоило обвести вокруг пальца.
Галина конечно же была артистка. То, что трудно было выразить словами, она дополняла жестами, не всегда пристойными, но зрительницы буквально покатывались от смеха, глядя на нее. Даже худая, хмурая старуха, неизвестно как и за какую провинность оказавшаяся в тюрьме, тоже улыбалась беззубым ртом, вытирала сухой ладошкой шершавые сморщенные щеки и глядела на Галину умильным взором.
Тут поднялась с кровати одна из немок, направилась к стоящей на столе Галине и что-то зло залопотала на своем языке. Всех слов в этой сердитой скороговорке разобрать было сложно, но смысл протеста немки Насте все же удалось уловить. Ее яростная тирада сводилась к тому, что русские мешают остальным спать, нарушают тюремный порядок и пора бы им угомониться.
– Да пошла ты!.. – Галина презрительно скривила губы и отпустила в адрес немки витиеватое матерное выражение на родном языке.
Однако немка поняла и взбесилась еще больше. Продолжая выкрикивать ругательства, она ухватила Галину за подол платья и потянула вниз. Материя затрещала и порвалась до самой талии. Галина не осталась в долгу и с ходу двинула немку ногой в плечо. Та завизжала страшным голосом, вытянула руки, стараясь ухватить Галину за ноги. На помощь немке со своих коек бросились ее соотечественницы. А еще через мгновение в центре блока образовалась куча мала. Девицы размахивали руками, колотили друг друга куда попало, визжали, царапались, плевались. В ход были пущены одеяла, подушки и другие предметы, которые попадались под руки. Насте тоже досталось в общей свалке. Вначале ей отдавили ногу, а потом пару раз больно ударили в лицо. Свечи попадали со стола, от их пламени вспыхнул газовый шарфик одной из девушек. Потянуло паленым, и это еще больше усилило панику. Теперь кричали уже все находящиеся здесь. Пробудились и вторили им запертые обитательницы из соседних блоков.
Тут ярко вспыхнул свет, лязгнул замок в двери, она распахнулась настежь, и в камеру влетели надзирательницы с дубинками в руках. Двое из них, широко расставив ноги, остались стоять по обе стороны двери, а старшая, по имени Эльза, ни слова не говоря, рванулась с дубинкой, воздетой кверху, в самую гущу дерущихся и визжащих женщин. Там надзирательница принялась раздавать удары налево и направо, свободной рукой хватала участниц драки и оттаскивала их друг от друга. Через минуту-другую ей кое-как удалось навести в блоке порядок и распихать девиц по разным углам. О недавнем побоище свидетельствовали лишь беспорядочно разбросанные повсюду вещи, ссадины и ушибы на телах сокамерниц, да еще вонь, идущая от дотлевающих на полу тряпок.
Эльза сама вершила свой суд и быстро определила виновных. Галину как организатора торжества и Настю, помогавшую в подготовке события, отправили в карцер. Это была узкая комната с высоким потолком и льющимся оттуда ярким светом, который никогда не выключали. Иностранцев сажали сюда не более чем на трое суток. И весь этот срок Настя провела вместе с Галиной.
