355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Аркадий Карасик » Гибель межзвездной лаборатории » Текст книги (страница 8)
Гибель межзвездной лаборатории
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 09:25

Текст книги "Гибель межзвездной лаборатории"


Автор книги: Аркадий Карасик



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Единственное место, куда нам с Борисом Николаевичем появляться запрещено – выход из пещеры. Никаких роботов-часовых, тростяне поставили ещё одно силовое поле. Маломощное. Оно мягко отбрасывает назойливых "туристов", не нанося ни малейшего вреда их телам.

Теперь я прогуливаюсь один – инженер целыми днями валяется на неприбранной постели, при появлении тростян – болезненно охает и ахает. Ссылается на многочисленные болячки, донимающие его. Похоже, ни Даска, ни остальные обслуживающие пленников тростяне не могли понять, чего не хватает землянину?

Я пытался об"яснить, но, кажется, меня не поняли.

Однажды, возвращаясь с очередной прогулки в отдаленную галлерею, я увидел впереди быстро катящийся шар... Ион? А ему что делать у тростян, когда переговорный процесс наверняка завершен? Не иначе – готовится очередное предателство!

Бросился вдогонку, но заметивший преследование Ион вильнул в другой коридор, закатился в незаметную нишу. Дальнейшую слежку остановило неизвестно зачем и когда поставленное силовое поле. Меня отбросило назад.

Спросил Даску. Тот мягко улыбнулся, развел тремя руками. Дескать, в первый раз слышу... Шар? Какой шар? Не знаю. Тотчас же поручу проверить.

Показалось – хитрит тростянский руководитель, не хочет выдавать своего шпиона.

А мне-то что до хитроумных ходов тростян и межзвездников? Пусть изощряются в предательстве и в... пропаганде-агитации. У каждого – свои проблемы, своя головная боль. Лично у меня – возвращение на Землю.

* * *

Тростяне все же разгадали истоки многочисленных "болезней" инженера. И он обставил свое "рабочее" место – кровать множеством бутылок и бутылочек, фляг и других емкостей. Естественно, наполненных. Даже игру придумал. Полная тара – в одном углу, пустая – в противоположном. Утром продирает глаза и начинает считать "освоенные" поллитровки.

Но мне казалось, истоки дурного настроения Бориса Николаевича – не только в стремлении погасить бушующий у него внутри пожар. У нас с ним одна и та же главная болезнь. Ностальгия.

– Надо бы на складе готовой продукции какой-нибудь навес построить, задумчиво цедил снабженец, запивая каждое слово глотком "нектара" – Дело ли мокнуть под дождем... Да и клиентам поудобней...И подправить бетонную площадку рядом с эстакадой не помешает...

Я охотно соглашался. Обязательно построим навесик, во что бы то ни стало забетонируем под"езд к складу. Для благого дела денег не жалко.

Борис Николаевич помолчит, изопьет несколько глотков, блаженно почихает и снова наинает подавать советы. На прежнюю тему.

– Мастер вечерней смены только и знает – похрапывать в своей "стекляшке". Ему до лампочки все, что делается в цеху... Заменить бы. Разве мало безработных умельцев?

Обязательно заменю. Еще на Земле подумывал.

– И вот что еще. Нужно бы – ещё один полигончик построить, сваи выпускать. Сейчас стало модным вместо ленточных фундаментов делать свайные. И дешевле, и надежней...

Я откровенно скучал. Какое-то бессмысленное существование – ешь, пьешь, спишь, прогуливаешься, опять ешь. Еще немного и лишишься способности мыслить, превратишься в обычное животное типа нашего медведя. Применительно к условиям Вампира.

Даже бриться перестал – закудрявилась светлая бородка с мерзким рыжеватым оттенком. Верхнюю губу прикрыли крохотные, треугольные усики. А ля Гитлер. Надо бы сбрить, заодно постричься, но рука не поднималась.

Сохранить человеческий облик помогали постоянные мысли об Ауре. Видимо, ко мне пришло чувство, о котором мечтают почти все мужчины, но которое не каждому дано встретить... Любовь?... Вспоминал мельчайшие детали встреч с девушкой, с наслаждением рисовал в памяти её облик. Мысленно беседовал с ней, спорил, доказывал.

Сейчас, соглашаясь с инженером в части перестройки предприятия, невольно думал: понравится ли Ауре, какой навес она посоветует соорудить на складе: временный из досок или – капитальный?

Удивительная глупость, если не сказать большего!

Отчаянно крестил себя дебилом, обзывал недоноском, сентиментальным пацаном – ничего не помогало. Изящная девушка не выходила из головы улыбалась, советовала, грустила вместе со мной.

Проницательный Даска, кажется, заметил, что происходит с его "гостями". Пытался водействовать на "нарушенную психику". И не только развлекательными беседами.

– Вы на Земле любили смотреть телевизионные передачи?

Я с удивлением посмотрел на чудака, представителя высокой цивилизации, упомянувшего о древнем, по его представлению, аппарате. Кто же в мою бытность на Земле не увлекался "голубым экраном"? Постепенно он вытеснил чтение, заглушил радиопередачи, вошел в каждую квартиру.

– Конечно, любили, – так и не дождавшись от меня внятного ответа, сам себе ответил тростянин. – Чувствую, вы скучаете. И не только чувствую понимаю. Ностальгия – серьезное заболевание, требующее срочного и, главное, эффективного лечения. Сегодня в ваши комнаты принесут нечто вроде земного телевизора. Заранее хочу предупредить – никаких клавиш и кнопок. Программы меняются согласно вашего желания. Точно так же – содержание передач. Подумайте, что хотите увидеть и – смотрите...

Ничего нового – точно так же Оле "активизировал" обычую стену в комнате пленников. Сколько она тогда доставила нам радости и мучений! Надежда Павловна предпочитала смотреть сексуально-эротические шоу. Борис Николаевич, естественно, настаивал на рекламе спиртных напитков. Я настойчиво "включал" аппарат на экранизацию литературных произведений. Единственно, на чем дружно сходились – документальные кадры из московской жизни. Мы с Борисом Николаевичем – любовались панорамой родного завода, Нелюдова иногда переключалась с секса на тюрьмы и прокуратуру.

Похоже, техника Межзвездной и Союза Планет – на одном уровне. Стоящим на порядок выше земного...

Вечером, когда я скучающе что-то царапал на листке случайно сохранившейся записной книжки, а Борис Николаевич похрапывал, прижимая к груди ополовиненную бутылку, в комнату вошел тростянин со свертком в руке. Приветливо присел на трех ножках-опорах – поздоровался. Развернул сверток, приложил его к стене. Получилось белое полотно, размером, приблизительно, три на три метра.

Вот это – экранчик! Ненамного меньше, чем в любимом моем кинотеатре "Прогресс". Который, кстати, теперь спциализируется на продаже мебели и бытовой техники.

Тростянин благожелательно улыбнулся, ещё раз присел и покинул комнату.

Что бы я хотел посмотреть? Дурацкий вопрос – конечно, свой завод. В "разлуке" он покажется мне более приятным и даже – могучим. Несмотря на то, что свалил на мою голову столько неприятностей. Как он там живет, первое мое приобретение? Не провалился ли сквозь землю? Не загрызли ли его конкуренты и налоги? Не обнаружили ли на складе ещё один "образец"?

Попытался растолкать спящего инженера. Пусть поглядит, повздыхает. Авось, меньше станет пить. Но Борис Николаевич почмокал раскисшими губами, пару раз громко чихнул – вошло в привычку – и, не открывая глаз, припал к горлышку сосуда. Как теленок к материнскому вымени.

Черт с ним, пусть спит, пьет, ходит на голове. Кажется, ностальгия действует на него избирательно, в зависимости от степени насыщения организма алкоголем.

Итак, где ты мой, любимый заводик?

Экран проснулся. Забегали огоньки, сливаясь в картину. В начале общий план, с птичьего полета. Медленно ползут груженные машины. На железнодорожной ветке высыпают с платформ песок и гравий. Товарный бетон вываливается из жерл бетономешалок в кузова самосвалов.

Работают – уже хорошо. Если в очередной раз не взвинтили налоги, будет на что отпраздновать возвращение на Землю. По самой высшей норме – в ресторации, с участием друзей-бизнесменов. Возможно, разнежусь и приглашу парочку конкурентов.

"Прошелся" по цехам. Всмотрелся в знакомые и незнакомые лица работающих.

Главный инеженер во-всю ругается с начальником формовочного цеха. Матерки сыпятся обильным снегопадом. Ругайтесь, милые, поливайте друг друга нецензурщиной, крушите ребра и головы, выдергивайте нервишки. Лишь бы ваши споры и драки увеличивали выпуск тех же стеновых панелей. Или фундаментрых блоков.

Главный – мастак на матерки. Иногда такое завернет – уши вянут, волосы – дыбом. Цеховой руководитель ему не уступает...

А это кто? Понятно, судя по ухвткам, новый инженер-снабженец, нанятый вместо Бориса Николаевича и его худющей. заместительницы. Не такой торопыга, как его предшественник, но человек, вроде, деловой. Ишь как придирчиво изучает накладную, подсунутую покупателем. Настойчиво ищет спрятанный там криминал. Того и гляди вызовет милицию...

Минут сорок я радовался, огорчался, умилялся. Мысленно дал себе самое, что ни на есть, твердое слово: возвращусь на Землю – шагу не шагну в сторону, брошу мечтать о разных санаториях-лабораториях. Накачаю в банке приличные "мускулы" – только тогда прокачусь по белому свету. До тех пор работать, работать и ещё раз работать!

– Ну, как, нравится? Прошла грусть?

Оглянулся, в дверях стоит Даска. Сморщился в одобрительной улыбочке.

Не станешь же признаваться, что к грусти прибавилась обида за несчастную свою Родину и... тошнота. Мерзкая и противная. Ее не вылечили "картинки" работающего завода, скорее, наоборот усилили. Почему, по какой-такой причине? Видимо, работает ностальгия по покинутой Земле, привычной жизни, до предела скромной, но достойной.

Выдавил на лицо умилительную гримаску. Конечно, прошла. Большое спасибо. Очень благодарен вам за сочувствие и помощь. При случае, в долгу не останусь.

Напряжением мысли выключил экран.

– Тогда вынужден преподнести одну горьковатую пилюлю. Через час нас навестит Оле. Последний визит перед убытием с Вампира.

Почему известие о последнем визите Оле должно быть для меня "горьким"? Чувствую – Даска что-то недоговаривает.

– Обычный визит вежливости или – что?

– Именно, "что"! В связи с вечным миром, воцарившимся между Межзвездной Лабораторией и Союзом Планет, Оле просит отпустить вас и инженера. Я ответил согласием. Но с одним условием: соглашаетесь вы. Борис Николаевич – не в счет, его я отпускаю безоговорочно... Вот вы – другое дело. Необходима добрая воля. Решитесь – улетите вместе с Оле, откажетесь завтра отправимся на Трость... Думайте, Герман Тихонович, хорошенько думайте!

Глава 9

Если бы я мог верить хотя бы одному существу в этой погрязшей во всеобщей лжи цивилизации! Со мной разговаривают предельно доброжелательно и убедительно. Приводят доводы чистейшей воды, которым трудно не подчиниться. Усердно поливают сладким соком щедрых обещаний, мажут ароматным медом благостных перспектив. Ссылаются на гуманность, заботу о благе землян. Обвиняют соседей в мракобесии и жестокости.

Нередко пользуются одинаковыми фразами-близнецами, сопровождаемыми гримасами и жестами. Тростяне размахивают тремя руками, Оле ограничивается левой. Правую держит у пояса, будто удерживает камень, спрятанный за пазухой.

Кому поверить?

На одной чаше весов – тростяне с их теорией проведения бескровных опытов, с гарантией жизни "образцов". На другой – межзвездники. С такой же теорией. Но на стороне Оле есть немаловажный фактор... Аура, моя Аура. Одно это лишает тростян шансов, завоеванных многочасовыми беседами с пленником.

И тут же подкрадываются сомнения.

Не подставная ли фигура, эта умненькая и обаятельная девушка? Отправившись в опасное путешествие в недра Вампира, не выполняла ли она поручения Оле? Удастся вырвать из рук тростян Бориса Николаевича – отлично. Схватят меня – тоже неплохо, меньше хлопот. При любом раскладе межзвездники держат про запас Надежду Павловну.

Представлять Ауру в виде этакой "шестерки", агента хитроумного Оле противно до тошноты. Но как иначе расценить то, что она оставила меня в пещере беззащитным, "позабыв" передать щуп с записью запахов инженера, не проверив, как я запомнил множество примет и ориентиров в вампирском лабиринте? Свойственная молодости забывчивость или... заранее задуманный и отрепетированный совместно с Оле спектакль?

Я замотал головой, пытаясь вытряхнуть из неё мерзкие подозрения. Нет, Аура предательницей быть не может, это – алогично. Что же касается тростян, Даска прав: нужно думать и думать.

В одном я уверен: никаких экспериментов по расчленению землян, изучению внутренних их органов тростяне не проводят. И, кажется, не планируют. Потому-что это им ни к чему. В отношении Межзвездной подобной уверенности не было.

Вывод – единственный. Полететь с Оле – рискнуть оказаться на "операционном" столе. Согласиться с Даской – остаться живым и невредимым. Пусть – пленником, но – живым.

Немаловажный аргумент!

Всю ночь я провертелся на постели, будто на раскаленной сковороде. И решился. Придется положиться на судьбу. А что ещё остается делать? Вспомнилась русская сказочка про богатыря, стоящего перед камнем, на котором высечены... варианты поведения. Направо пойдешь – смерть найдешь. Налево пойдешь – неволю найдешь.

А неволя, между прочим, бывает пострашней смерти. Но есть в ней определенные достоинства. В первую очередь, надежда на освобождение, на нежданную помощь. Со стороны той же Ауры. Или – земной экспедиции, которая когда-нибудь отправится в Дальний Космос.

Мизерная, едва заметная, но – надежда...

Когда меня пригласили в центральный зал Вампира, Оле ещё не появился. Даска, одетый далеко не празднично, в обычной куртке с потускневшими металлическими застежками и потертой круглой шапочке, сидел в кресле возле овального столика. Необычно серьезный и строгий. В одной руке – бокал с напитком, вторая бегает по клавиатуре, третяя перебирает на столе какие-то ящички.

– Решили?

– Погляжу, послушаю, – неопределенно ответил я.

Колебаний уже не было – решение принято, но почему-то не хочется окончательно открываться. Будто в этой "открытости" спрятана змея, готовая плюнуть в меня сгустком яда.

Почему-то моя нерешительность пришлась по душе тростянину. Он светло заулыбался, насмешливо прищурил все три глаза.

– Понимаю, в вашем положении осторожность – наиболее приемлемый вариант... Только хочу предупредить: все, что я буду говорить при межзвездниках, предназначено исключительно для них. Не для вас. Конечно, врать – омерзительно, даже если это делается с самыми благими намерениями. Но иного выхода просто не вижу. Как говорится в древней вашей пословице, с волками жить, по волчьи выть... Я не ошибаюсь?

– Нет, все правильно...

Даска помолчал и вдруг спросил в лоб.

– Вы мне верите?

Я ожидал совсем другой вопрос: остаетесь с нами или улетите с Оле? А он спрашивает о доверии. Таким тихим голосом, с такой страстной надеждой во взоре, что соврать не хватает сил.

Я не ответил. Сказать: остаюсь почему-то не хочется, соврать: улетаю обидеть. Самое лучшее – промолчать.

И снова мое молчание понравилось тростянину.

– Тоже одобряю, – послал он ещё одну светлую улыбку. – Трудно верить кому-нибудь в обстановке вконец изолгавшегося общества. И у нас, и у межзвездников. А вот вам я верю... Странно, да? Уверен, вы останетесь со мной... Впрочем, решать – ваше право.

Даска прищелкнул пальцами и на столике появилась узорчатая бутылка и ещё один приземистый бокал. Налил розовую жидкость, звякнул донышком своего бокала о мой. В третьей руке – узорчатое блюдо с неизвестными мне фруктами.

– Видите, как удобно иметь три конечности. На трех опорах стоишь более устойчиво, три руки тоже имеют преимущества перед двумя... Давайте выпьем, дорогой Герман Тихонович, за нашу дружбу. Вне зависимости от решения, которое вы примете.

В обычном тосте – столько душевной доброты, что я ещё больше утвердился в том, что останусь с Даской.

А какой, спрашивается, ещё имеется выход? Или "разделочный стол" межзвездников, или туманное будущее в плену тростян. Третьего просто не дано.

Выпили. Повторили. Напиток – сладкий и терпкий одновременно, создает хорошее настроение, но не кружит голову опьянением. Борису Николаевичу он бы не понравился. Незнакомые фрукты, каждый размером в земное яблоко, тоже пришлись мне по вкусу. Разговаривая с Даской, отвечая на множество его вопросов о Земле, её жителях, природе, незаметно опустошил поданное блюдо. Тростянин снова прищелкнул пальцами – на столике появилось второе. На этот раз с плодами, похожими на апельсины.

Дружеская беседа, лишенная намека на официальность, успокоила меня, пригладила растрепанные нервы. И – подготовила к напряженному разговору который, в конечном итоге, решит не только мою судьбу, но и судьбу моих товарищей.

Когда в зал вошли межзвездники, я был готов к переговорам. Приказал себе ни в коем случае не впадать в ярость, держаться выдержанно и достойно. Так древние русичи перед ответственным сражением надевали чистые рубахи, натягивали доспехи, точили и чистили мечи и копья.

– А где Борис Николаевич? – оглядел зал Оле. – Нам бы хотелось присутствие обоих землян... Как там не говори, решается их судьба.

– В таком случае пришлось бю собрать всех межзвездников и всех тростян, – парировал Даска. – Боюсь, зал их не вместит... Вы – глава экспедиции, я – представляю руководство Союза Планет. Герман Тихонович возглавляет группу землян. Нам и договариваться.

Впервые я увидел всегда гордого и самоуверенного Оле растерянным и униженным. А я, наоборот, возгордился. Вот как, меня возвели в сан руководителя! Не хватает древнеримского лаврового венка и ликторов вперед и и позади.

Многозначительно покосился на стоящую рядом с Оле Ауру. Интересно, как она восприняла событие, по моему убежданию, глобального масштаба. По идее, должна гордиться почетом, оказанным "возлюбленному".

Девушка иронически улыбнулась и напускная важность мигом сползла с меня. Словно Аура "выстирала" новоявленного Геракла в мыльной воде.

– Ладно, будь по вашему, – придя в себя, неохотно согласился наставник. Да и как опровергнуть несокрушимые доводы тростянина. – Пусть решает Герман Тихонович.

Он повернулся ко мне. В голосе завибрировали, заиграли райской музыкой дружеские переливы.

– Гера, завтра мы покидаем эту негостеприимную планету. Тростяне не возражают против твоего освобождения. Вспомни, дружище, на Межзвездной тебя ожидает Надежда Павловна...

А вот этого ему лучше бы и не говорить. Оле рассчитывал подсунуть мне к носу сладкую приманку, но добился противоположного. После общения с Аурой прокурорша потеряла все свое обаяние. Будто магнит, который вдруг "разрядился", перестал притягивать жалкие металлические опилки.

– Летучие шприцы уже запущены? – спросил я вместо ответа. Перестройка землян начата?

Оле заколебался. Похоже он ожидал от меня совсем другой реакции. Не ответить или отделаться ничего не значимыми фразами – усилить подозрение. Бывший мой наставник отличается редкой проницательностью и силой духа.

– Только пробная партия. Первые результаты – обнадеживающие. На Земле, особенно, в твоей России, резко упала преступность. Ожидается указ о выборах нового президента. Мы тоже готовимся, – многозначительно продекламировал он. Понятно, готовятся запустить пятьдесят седьмой образец. – По данным многочисленных змерений пошли на убыль взаточничество, обман. В частности, в Китае и в Южной Америке...

Раньше я не подозревал у Оле подобного ораторского таланта. Правая рука то вздымается к потолку, то простирается вперед, то касается моей груди. Глаза блестят, голова вскинута. Не хватает монументальной трибуны и битком набитого зрителями зала. Оле явно играет "на публику".

Пришлось невежливо прервать его.

– А как же быть с намеченнымими испытаниями на Земля тростянского оружия? Подозреваю – массового поражения?

Оле не смутился. Как любой политик, он привык лгать бесстыдно, не краснея. И все же ему не хватает политической сноровки и скорости мышления. Вот и замемекал теленком, потерявшим материнское вымя.

– Да, мы согласились. Но только без... кровопролития.

Я почувствовал, как данное самому себе слово сдерживаться медленно тонет в гневе. Поставленная "плотина" постепенно размывается. Не дай Бог, она рухнет – тогда Оле и его подельникам не сдобровать. Размечу по сторонам, пригну к полу...

Только Ауру не трону, ибо унижение любимой девушки сродни унижению самого себя.

Даска почувствовал приближение скандала и предупредительно отошел в сторону. Дескать, не буду вам мешать. Говорите о чем пожелаете, я, мол, сторона заинтересованная, мне страшно не хочется выглядеть этаким третейским судьей.

Его поступок настолько благороден, что у меня исчезли последние сомнения.

– Значит, вы возвратите нас на Землю независимо от исхода начатого эксперимента со шприцами?

– Возвратим! – твердо пообещал Оле. – Обязательно возвратим.

– Всех троих? Помните, вы говорили: взяли с Земли троих, троих и должны вернуть.

Оле попытался обойти слишком уж каверзный вопрос. Надо признаться, сделал он это с умением опытного политика. Один из многочисленных способов которого – перепрыгнуть через неудобный барьер и нацелить собеседника в противоположную сторону.

– Как же вы поступите, Гера? Мы с Аурой ожидаем вашего решения...

Ага, в ход двинута тяжелая боевая техника. Аура. Приманка значительно слаще предыдущей. Не сыграла "порученную" ей роль Надежда Павловна – авось, сыграет её наставница. В вольном переводе: согласишься лететь на Межзвездную, девушка твоя. Откажешься – больше не увидишь.

– Когда вы отпустите Надежду Павловну?

Оле все понял. Кончик интеллигентного носа зашевелился, будто вынюхивая следующий, ещё более опасный вопрос. Но в голосе появились грустные, не наигранные нотки. Кажется, передо мной – два существа. Один хитрый, многоопытный дипломат и политик. Второй – искренне полюбивший меня наставник и покровитель.

– Ты решил нас покинуть?

– Да! – жестко крикнул я, стараясь не смотреть на Ауру.

Поведение Оле казалось странным. Во первых, он легко мог увильнуть от прямого обещания отпустить землян на Родину, но не сделал этого. Во вторых, подспудно намекал на возвращение на Межзвездную, как на пересадочный пункт по пути на Родину. В третьих, подставлял то Надежду Павловну, то Ауру. Непонятно и упоминание о "пробном" испытании летучих шприцев.

Поэтому я пожалел о том, что сразу выдал свое решение, нужно было продлить беседу, постараться выудить из Оле как можно больше откровений. Но сказанного не воротить, не заменить на более обтекаемую формулировку.

А что если все-таки попытаться?

– Насколько я понял, если я останусь в Союзе Планет, вы возвратите на Землю женщину?

Наставник пожал плечами. Мол, что мне остается делать, коли ты решил остаться? Но все же решился ещё на одну попытку.

– Если ты передумаешь, полетите вдвоем.

И замер в ожидании моего согласия. На подобии охотничьей собаки, потерявшей дичь и напряженно ожидающей возможного её появления. Взгляд межзвездника будто проникал в мое сознание, пытаясь зацепить в нем хотя бы кроху сомнений. Уж Оле-то с"умеет вырастить из этой крохи развесистое дерево.

– Подумаю, – сквозь зубы пообещал я. – Но кроме меня и Надежды Павловны, есть ещё Борис Николаевич.

Повторное пожатие плечами, На этот раз – пренебрежительное. Оле повернулся к Даске, жестом пригласил его принять участие в разговоре.

– Насколько я понял, вам не нужен земной инженер? Вы говорили...

– Говорил, – легко, слишком легко, согласился тростянин. А вот продолжение "легкой" фразы оказалось слишком тяжелым_ – Но вчера я связался с Высшим Советом Союза. Мнение однозначное: бизнесмен либо инженер должны быть доставлены на Трость. Без одного из них – любого! – эадуманный нашими учеными эксперимент теряет смысл...

И снова – эксперимент! Когда же закончатся мучения? В Межзвездной Лаборатории с нетерпением ожидают прибытия образцов. На Трости без них не состоится какой-то опыт. Вот и верь после этого щедрым обещаниям враждующих сторон!

И вдруг я вспомнил несколько раз повторенную Даской фразу. "То, что я буду говорить при межзвездниках, предназначено только для них". Уж не имел ли в виду хитрый тростянин неожиданное требование оставить ему инженера для проведения некоего "опыта"? Вместо меня.

И я подыграл Даске

– Трое улетело с Земли, трое должно вернуться! – выдал со злостью, упрямо, глядя в лицо опешившему наставнику. – В противном случае остаюсь у тростян.

Бил и бил в один и тот же угол ворот, изматывая "вратаря".

Окончательно растерявшийся Оле снова развел руками. Дескать, ничего не могу сделать, придется забирать инженера. Даска с удовлетворением хитро прищурив три своих глаза, отказал. В глазах Ауры я прочитал уважение и гордость.

Переговоры в очередной раз зашли в тупик.

Неожиданно подкинул жару Ион. Торжественно выступил вперед, выпятил жирную грудь.

– Надежда Павловна не может улететь на Землю!

– Почему? – "споткнулся" об очередное препятствие Оле.

– Она стала моей женой.

Общая растерянность.

– Бориса Николаевича могу отдать только при одном условии. Если останется Герман Тихонович, – непреклонно заявил Даска.

Словно поставил под обсуждением размашистую подпись.

Межзвездники, не прощаясь, покинули зал.

* * *

Вот как! Надя вышла замуж за "шара"? Во что же она превратится: в полуокружность или усеченную пирамиду? Оскорбленное мужское самолюбие бурлило во мне на подобии проснувшегося вулкана. Раскаленные "камни" оскорбительных для женщины выражений выплевывались в воздух, "лава" матерщины стекала грязными потоками.

Да, я теперь не любил прокуроршу, мало того, испытывал макимальное равнодушие. Будто по отношению к скользкой улитке. Но в свое время желал её, мечтал о близости, добивался власти над пышным её телом. А она поменяла сравнительно молодого мужчину, преуспевающего бизнесмена, владельца доходного предприятия на дурацую геометрическую фигуру с неопрятной бородкой и вислыми усами.

Какими только грубыми словами я не поливал "изменницу"! Шлюха вокзальная – самое мягкое из них. В конце концов, успокоился. Представил себе интимную близость новобрачных и рассмеялся. Интересно, кто из них будет сверху: хитроумный муж или глупая жена? Черт с ними, пусть живут и размножаются... сегментами.

Утром заявился Ион. Окинул меня пренебрежительным взглядом. Будто оплевал. Еще бы – счастливый "соперник"! Я скривил предельно горькую гримасу, пару раз вздохнул. Полная иммитация отвернутого возлюбленного.

Ион "скушал". Торжественно вкатился в кабинет Даски.

Совещание длилось часа полтора. Дерьмовый дипломат пытается найти выход из тупика, подумал я, расхаживая по коридору в непосредственной близости от аппартаментов тростянского руководителя. Ну, что ж, пусть попробует. Это ему не блаженствовать с новобрачной, познавая все её выпуклости и впадины. Нашими с Даской стараниями ситуация лихо закручена тугой пружиной, ослабить её не так уж просто.

Как всегда, я ошибался. "Пружину" Ион раскрутил.

Посоветовавшись, межзвездники решили отступить. Даска тоже смягчил свои требования. Обе стороны пришли к согласию: Оле с компанией забирает себе Бориса Николаевича, меня оставляют на Вампире.

Казалось бы, наша с Даской цель достигнута, я улетаю с ним на Трость. Но человек по своей сути, удивительно изменчивое существо. Во всем видит только черноту, если даже она, эта чернота, создана его собственными усилиями.

Мне нанесено очередное оскорбление – межзвездники поменяли сильного, умного – и так далее – человека на насквозь проспиртованного снабженца с куриными мозгами. Разве не обидно?

В принципе, черт с ними, с Оле, с членами Ученого Совета, с мужем Надежды, даже с Аурой. Пусть попробуют пообщаться с безмозглым бывшим моим сотрудником – не раз и не два вспомнят меня. А я полечу на Трость, окунусь в новый мир, заведу себе какую-нибудь трехпалую бабенку. Пусть тогда Аура покусает локти, пусть каждую ночь обливает слезами одинокую подушку.

Представил себе плачущую девушку и сразу успокоился. Словно смазал волшебным бальзамом раненное самолюбие...

Отлет межзвездников более походил на траурную церемонию побежденных. Первыми стартовала часть черных "стаканов". Проверить безопасность старта лидера. Остальные сторожевики стартуют вслед за главным космолетом охранять его тыл... От кого, спрашивается, охранять? "Мухи","пауки" и прочая летающая нечисть тростян остались на площадке перед пещерой. Втянули в себя усы антенн и мирно отдыхают.

Скорей всего, торжественный старт – обычная демонстрация нерастраченной силы, острый намек на возможное возмездие в будущем. И не только в адрес тростян. Ведь и я тоже нанес межзвездникам рану – солидно, до появления синяка, ущипнул их самолюбие. Подумать только, какой-то землянин, хилый образец под пока неизвестным номером, предпочел тоталитарный Союз Планет, отвергнул приглашение демократической Лаборатории!

Такое не забывается и не прощается.

Бориса Николаевича внесли в "блюдо" на руках. Во время прощания с гостеприимнями тростянами он до отказа накачал себя спиртным. На всякий сдучай. Вдруг на Межзвездной истощились запасы "нектара" и инженеру придется пить одну только подслащенную водичку.

Оле помахал мне рукой – подойти и попрощаться по человечески не решился – крепко засел в памяти недавний скандал. Побоялся его продолжения.

Аура послала приветливую улыбку. Мне почудились слезы на её глазах. Сразу больно закололо в сердце и на поверхность опять всплыли сомнения. Правильно ли я сделал, отказавшись от возвращения на Межзвездную? Вдруг обещания и посулы тростян сродни таким же щедрым обещаниям Оле?

Все, хватит трепать нервы, сурово приказал я сам себе, дело сделано! Плохо ли, хорошо ли, но возврата не будет. Ибо этот "возврат" уже стартовал с Вампира и растворился в небе

Я остался один.

Даска будто понял подавленное состояние гостя-пленника, отошел в сторону и о чем-то заговорил с двумя тростянами. По взглядам и жестам я понял: речь идет обо мне. Пусть говорят, советуются, обуждают эксперименты с участием удачно захваченного добротного образца – сейчас я в их власти. Если Даска лгал – разрежут на куски, обнюхают почки и печенку, заспиртуют для какого-нибудь тростянского музея сердце...

Черт с ними, равнодушно подумал я, пусть с помощью моих органов развивают дерьмовыю свою науку. Земли мне, похоже не видать – разве только на волшебном экране. Впереди – одиночество. Поэтому мне сейчас все – до фени, до лампочки. Ауры больше нет и, похоже, не будет.

– Ваши вещи перенесли в комнату рядом с моей спальней, – тихо, будто обращаясь к тяжело больному человеку, прошептал подошедший Даска. – Через несколько дней вылетим на Трость... Успокойтесь, выбросьте из головы страшные мысли. Все, что я говорил Оле об экспериментах с вашим участием ложь. Забудьте. Вы – гость Союза Планет. Захотите – вернетесь на Землю, не захотите – останетесь жить у нас.

Странно, но возвращаться на Землю мне уже не хочется. Что там ожидает космического странника? Скверный заводишко, измочаленный налогами и поборами, подсунувший хозяину пятьдесят шестой "образец"? Одиночество в шикарной квартире, где нет и никогда не будет хозяйки? Авось, Даска выполнит свои обещания и я обрету покой. Пусть на незнакомой планете, в обществе незнакомых тростян, но все же – покой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю