Текст книги "Гибель межзвездной лаборатории"

Автор книги: Аркадий Карасик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

До того обозлился я на наставника, что твердо решил помочь малосимпатичному Иону и алчной Ауре. Пусть столкнут нынешнего руководителя эксперимента с насиженного кресла. захватят сладкое кормило валасти. А дальше – будет видно. Но сколько я не пытался "достучаться" до Облака ничего не получилось.

Помню, в детстве меня учили плавать. Самым зверским, но и самым эффективным способом: сбросили посредине пруда с лодки. Барахтался, отплевывался, отчаянно молотил по воде руками и ногами. Никто не помог мучители глядели и смеялись. Только когда пошел ко дну – выловили и откачали.

Точно так же поступает со мной могущественный покровитель.

На всякий случай, мысленно изложил свою просьбу. Внятно и четко. Пусть Облако не отвечает – лишь бы услышал.

За день до планируемого вылета появился Олег Тимофеевич. Улыбающийся, радостный. То ли от полученного задания организовать провокацию, то ли при виде выставленной мною коньячной бутылки.

– Как дела?

– Очень хорошо. Зотов умудрился разделаться с последним кредитом. Вместе с процентами. Ваш счет в банке изрядно округлился. Завод работает ритмично, без ааврий и сбоев.

– А как "семейный подряд"? – поощрительно засмеялся я. – Работает?

Олег Тимофеевич непонимающе заморгал. Пришлось для просветвления мозгов налить в вызванный из воздуха бокал грамм двести коньячку. "Референт" сглотнул слюну и припал к бокалу, как теленок к материнскому вымени. Здорово вымуштровал его Борис Николаевич – глотает спиртное, как воду: не икает и не морщится.

– Работает...

– Слышал, нам выделили трехместный "цилиндр". Что вам поручено вывезти с Земли?

Как водится, пятьдесят шестой поморщился, покрутился.

– Зотова... Ему предстоит маленькая операция по усовершенствованию.

Врет, явно врет! Но я постарался равнодушно пожать плечами. Дескать, завербованный тобой главный экономист моего предприятия – не та фигура, которую можно жалеть или не жалеть. Примитивная "шестерка".

Второй вопрос остался наглухо закрытым. Как и остальные.

Утром мы отправились в космопорт. Я категорически отказался воспользоваться лифт-ракетой. Зачем, когда есть более удобное средство – в пневмовагончике по космической галлерее? Сопровождающий нас представитель Ученого Совета, пожилой многоугольник, нерешительно пожевал впалыми губами. Но настаивать не решился.

Возле входа в космический туннель – два сверхробота, подстрахованные ромбом . Спокойно, без криков и приказаний, загородили дорогу. Ромб даже не преобразился.

– Что случилось? – опередил я представителя Ученого Совета. – Почему не пускаете?

– В космопорт – лифт-ракета. Сюда запрещено.

– Мне можно везде. Наверно, вы не узнали советника-референта Оле.

Ромб растерялся. Сверхроботы, ожидая указаний, смотрели на него. сопровождающий нас пожилой многоугольник кивнул, подтверждая мое право выбирать маршрут. Слишком опасно не пускать столь важное лицо. Как бы не нажить неприятности?

Повинуясь повелительному жесту межхвездника, роботы отступили. Мы прошли к вагончику пневмотранспорта. Знакомая картина: как и на Трости, мягкие сидения, бар с напитками, нежное мурлыканье музыки.

Ни одной промежуточной остановки – минут через двадцать вагончик остановился возле причальной площадки. Помещение – типа прихожей в квартире: прямо – дверь, ведущая в комнату, откуда мы с Аурой незримо присутствовали на инструктивном совещании; справа – вход в космопорт, слева – в Энергоцентр.

Сделал вид – ошибся и повернул налево. Силовое поле мягко, но решительно, вернуло меня в исходное положение. Я не удивился и не расстроился. Все понятно и логично: понадобится два заряда: один – для пульта силового поля, второй для главного щита энергоустановок.

Олег Тимофеевич осторожно взял меня под руку и повел в нужном направлении.

Корабль – трехместный цилиндр – уже стоит на стартовой призме. Три кресла – для пилота, штурмана и пасссажира. Для меня, пятьдесят шестого и... неизвестно для кого. Пока неизвестно.

Управление кораблем мне знакомо по рассказам Янис, знатока всех видов космических аппаратов, используемых и межзвездниками и тростянами. В основном, они управляются по одному и тому же принципу.

Олег Тимофеевич уселся в кресло пилота. С одной стороны – понятно, услужливость введена в "референта" с "рождения". Но, с другой – слишком много загадок, до сих пор не осиленных мною. Народное выражение: риск благородное дело применимо для Земли, но противопоказано в космосе.

– Поведу космолет я! – резко одернул я новоявленного "пилота". Пересядьте в штурманское кресло!

– Но вам... не стоит утруждаться... Мне отлично известна эта система, – забормотал пятьдесят шестой, вцепившись руками в подлокотники. – Оле сказал...

– Не знаю, что вам наговорил шеф. Только не он вам платит деньги, а я. Из этого и исходите. В противном случае можете отправляться к своему межзвездному хозяину с просьбой дать вам другое задание. Ибо у меня вам не работать!

Рыночный принцип взаимоотношений и здесь нашел свое успешное применение. Образец, видимо, предствил себе, что с ним сделает руководитель эксперимента. Побледнел, посерел, едва не лишился чувств. Медленно сполз с пилотского сидения и перебрался на штурманское.

– Пожалуйста, Герман Тихонович... Просто мне хотелось... чтобы вы отдохнули...

Знаю этот "отдых", способный перейти в вечный сон под могильной плитой! Особенно, в свете нераспознанных намерений Оле. Лучше перестраховаться. Жизнь стоит этого.

На пульте зажглась красная кнопка. Купол раскрыт, взлет разрешен! Я решительно утопил её, потом – синюю клавишу. "Цилиндр" вздрогнул и медленно, важно поднялся в космос. Позади закрылись лепестки купола. Как это говорили древние? Рубикон перейден? За точность не решаюсь, но в общем и целом – верно.

Внимательно оглядев пульт с ровно мерцающими огонькми, я прибавил скорость, довел её до крейсерской. Переходить на максимальный режим не решился. Опять-таки из-за неразгаданных до конца трех загадок-ребусов. На экране кругового обзора вместо звезд – проблески. Включил автоматику полета, подумал и... отключил. Спокойней самому манипулировать кнопками и клавишами.

Если предчувствие не врет, можно готовиться к встрече с заранее запланированным кораблем-роботом либо – астероидом. Тогда все станет на свои места. В частности, получу ответы на вопросы, заданные мной самому себе.

Первое, разрешение погостить на Земле – нечто вроде пропуска в ад. Оле знает, что до полигона я не долечу.

Второе, Олег Тимофеевич приставлен ко мне в качестве комикадзе. Не зря ему приказано вести корабль.

Третий ответ пока плавает в зыбком тумане. Не исключено, что "референт-киллер" сказал правду – третье место предназначено Зотову. Но это начисто исключает правдоподобность первых двух ответов.

Окончательно запутавшись, я перестал мучить мозг зряшными раздумьями. Главное – остаться в живых, остальное со временем приложится.

Часа через полтора "астероид" появился. Об этом меня предупредило тревожное свечение в правом окошечке пульта. Мельком посмотрел на Олега Тимофеевича и убедился: Оле организовал космическую катастрофу. Пятьдесят шестой напоминал умершего человека. Серый, с провалмвшимися глазами, руки дрожат, рот открыт в безмолвном крике. Короче, "портретик" не для дамочек и слабонервных мужиков. Подыхать никому не охота, даже образцам, изготовленным в Лаборатории.

Быстрое манипулирование клавишами управления. "Цилиндр" вздрогнул, будто дикий жеребец, на которого накинули узду, крутнулся в космосе... Во время! Мимо, старинным пушечным ядром, промчался не астероид – солидный космолет, наверняка, пилотируемый роботами. Типа моего Олега Тимофеевича.

Я не расслабился. Ибо успел отлично изучить бывшего наставника, который всегда и везде подстраховывается. Не вышло столкновение с другим космолетом – задействует следующий вариант... Интересно, какой?

Так, наверно, гадает человек, приговоренный к смертной казни, но не знающий каким способом его лишат жизни: сожгут на костре, расстеляют, повесят, отрубят голову? Впрочем, разгадывать замыслы Оле – безнадежная работенка, ни один, самый зощренный, мозг с ней не справится.

Так и есть – внезапно отказала система штурманской прокладки. Не удастся отремонтировать – верная гибель: затеряемся в неоглядном космосе, ни тебе отпевания, ни похорон. Я безнадежно включил дублирующую систему. Оле верен себе – дубляж не сработал. Корабль, поминутно меняя курс, танцевал дикий вальс.

Что же делать? При нашей субсветовой скорости либо врежемся в подвернувшуюся планету, либо окажемся в другой галактике.

В штурманском кресле, удовлетворенно посапывал оправившийся Олег Тимофеевич. Дескать, взялись не за свое дело – результат на лицо. Можно подумать, "референт" не составит мне компанию в увеселительной прогулке на тот свет.

Все мои попытки отыскать электронным щупом повреждение окончились провалом. Раскачал корабль – авось, какой-нибудь внешний контакт замкнется – бесполезно.

Я сбросил скорость до минимально допустимой, устало откинулся на спинку кресла. Кажется, пора прочитать заупокойную молитву по поводу безвременной кончины бизнесмена и предпринимателя, он же – борец за спасение планеты Земля, Немцова Германа Тихоновича. Заодно отпеть вонючего пятьдесят шестого. Стукача и предателя.

Неожиданно "цилиндр" вздрогнул и перестал кружиться. Ожившая система штурманской прокладки вернула его на заданный курс... Чудо? Нет, никаких чудес! Облако, милое мое Облако, покровитель и спаситель, в очередной раз спасло меня!

Я переключился на автоматику. Похоже, фокусы Оле исчерпаны. Он ещё раз убедился в бесполезности замыслов рассчитаться с назойливым землянином и сдался...

* * *

"Цилиндр" приземлился на "постоянном космодроме" Межзвездной на окраине деревни Пантелеймоновка. Ночь. Вокруг – ни души. Точно так же, как и в прошлое приземление, лениво брешут собаки. Отвисшие под снежными шапками, молчат деревья. Лишь изредка звучно шлепнется на сугроб сорвавшийся с ветки снежным ком. Деревня спит.

Я нажал на пульте клавишу невидимости. Не дай Бог, натолкнется на космолет какой-нибудь сельский забулдыга да звякнет в город – хлопот не оберешься.

Повезло – к автобусной нас подвез на телеге подвыпивший дедок. Колоритный мужик: с окладстой бородой и дедморозоыми усищами. За услугу взял почти ничего – стольник. До квартиры мы добрались без приключений.

Как быть с пятьдесят шестым – давно решено. Вообще-то, за все его чудачества – стукнуть по макушке да закопать в снегу, но я не киллер, пачкать руки кровью не желаю. Не смогу убить, рука не поднимется. Пусть даже не на живого человека – на робота.

Решил действовать по примеру Оле – держать вонючего предателя под рукой. Доберемся до города – сплавлю "референта" для выполнения сверхсрочного задания и махну на завод, к Светлане Петровне. Потом первым рейсом – в Москву к фээсбэшному генералу.

Но пятьдесят шестой "сплавляться" не желал. Видимо получил четкое указание шефа: не удатся покушение – прилипнуть к землянину мушиной липучкой, дальше, чем на три шага, от себя не отпускать. Вот и маялся несчастный топтун, жался, бледнел, краснел, но стоял на своем: на завод отправимся вместе.

Слава Богу, в моем домашнем баре сохранились с прежних разгульных времен несколько бутылок спиртного. Качеством и крепостью похуже тех, которыми я потчевал Олега Тимофеевича в Питере, но, похоже, дружок Бориса Николаевича прочно вступил на стезю пьянства, когда – лишь бы напиток с ног валил, остальное не важно.

При виде желанной влаги "референт" проглотил вязкую слюну. Потянулся ко мне, как ребенок к материской груди. Только причмокивал мокрыми губами да помаргивал.

Бутылка возвратилась в бар.

– Не хотите выполнять свои обязанности – ваши пробемы. Придется перекусить... в "сухую". После отправимся... вместе.

Образец замемекал, замотал головой. "Сухой" перекус его не устраивает. Я сожалеюще пожал плечами. Дескать, понимаю затруднительное положение шестерки. По натуре – гуманист, поэтому в виде исключения...

Нехотя наполнил бокал. Ядовитая жидкость мгновенно перелилась в рот "референта". Второй бокал последовал за первым с такой же скоростью. Третий на пару мгновений задержался. После четвертого Олег Тимофеевич опустил голову в тарелку с красной икрой и залепетал что-то невразумительное.

Готов! Предположим, для переговоров с главной технологиней времени достаточно, но как быть с планируемым полетом в Москву? Не накачаешь же робота-алкоголика на три дня?

Ладно, как выражалась Надежда Павловна, придется решать проблемы по мере их поступления. Человеколюбиво уложил одуревшего пьянчугу на диван, подсунул под голову подушку и помчался на завод. В вестибюле административного корпуса приказал дежурному срочно разыскать главного технолога и послать ко мне в кабинет. .

Приказание-просьбу выполнили с завидной скоростью. Наверно, соскучились по хозяину, готовы облизать его, пятки чесать, патокой обмазывать.

– Светлана Петровна, для длительной беседы нет времени. Прошу вас ничего не спрашивать – довериться мне... Договорились?

– Договорились, – раздвинула женщина накрашенные губки. Будто приготовилась принять чисто дружеское лобзание. – Слушаю и повинуюсь.

Умненькая все же девочка! Про себя твердо решил увеличить её оклад до пятнадцати кусков. Если, конечно, тот же Оле предоставит мне такую возможность.

– Вот вам номер московского телефона. Ответят – скажете "от образца". По ночам будете слушать мой голос. То, что скажу, продублируете в Москву.

Повезло мне со слабым полом! Аура не только пояснила принцип "ночных переговоров", но и презентовала мне некий крохотный приборчик, который концентрирует передаваемую мысль и транспортирует её к адресату. Я попросил на всякий случай "обратный усилитель" – получил отказ. Поэтому до Светланы Петровны я доберусь, она ко мне – не получится. Скорей всего, Аура, когда любила меня, преследовала дальнюю цель – симпатичный землянин должен в разлуке общаться только с ней.

– Слушать ваш голос? – широко раскрыла накрашенные глазки красавица, Да ещё по ночам... Герман Тихонович, не надо темнить. Для того, чтобы я могла выполинть ваши поручения, мне нужно знать все.

– Наоборот, ничего знать не нужно. Так будет лучше для нас обоих. Просто ночью услышите меня, запомните все, что скажу, и передадите. Не удивляясь и не переспрашивая.

– А как же муж? – стеснительно потупилась женщина, одарив меня кокетливым взглядом. – Что он подумает?

– Голос услышите вы одна... У меня нет времени для более понятных об"яснений... Сделаете?

– Сделаю, – твердо пообещала она, передернув плечиками. Будто я предложил, по крайней мере свергнуть правительство либо застрелить президента.

– Спасибо. Успокойтесь, вам ничего не грозит... Теперь пригласите ко мне, пожалуйста, главного экономиста.

Встряхивая пышной прической, словно поудобней укладывая в головке услышанное, Светлана Петровна покинула кабинет.

Минут через десять пожаловал Зотов.

– Александр Александрович, у нас с вами состоится не совсем обычная беседа. Не имеющая отношение к экономике предприятия... Скажите, Олег Тимофеевич о чем-то с вами говорил?

– Что вы имеете в виду?

– Будем откровенны. Подозреваю, что наш референт предлагал вам оказать ему некую, не совсем... понятную помощь. Скажем, в сборе доверительноq информации... Так?

– Откуда вы знаете? – привстал главный экономист, изучая мою безмятежную физиономию. Шучу я или говорю серьезно?

– Мне все положено знать о своих сотрудниках. Иначе – каким бы я был бизнесменом?... Вы не ответили на мой вопрос.

Зотов снова уселся на стул. Действительно, почему бы владельцу завода не интересоваться подноготной своих работяг? Даже если эти работяги ведущие специалисты.

– Да, был разговор... Я тогда ещё подумал, что Олег Тимофеевич того, родственник Светланы Петовны выразительно покрутил у виска указательным пальцем. – Какие-то инопланетяне, какая-то Лаборатория. Честно говоря, сначала хотел отправить мужика в психушку, потом решил не обращать внимания. Сейчас в России таких, сдвинутых по фазе столько – больниц не хватит... А что, э т о, на самом деле, существует?

– Существует, – признался я, понизив голос до трагического полушопота. – Все существует: и инопланетяне, и чертова лаборатория, и пятьдесят шестой образец, черти бы уволокли его в преисподнюю. Долго об"яснять не стану крыша может поехать. И у вас, и у меня. Позже, может быть, расскажу. В цветах и красках. А сейчас мне крайне необходима ваша помощь. Только не спрашивайте зачем и почему – не отвечу. И еще, очень хорошо, что на предложение Олега Тимофеевича вы не ответили ни согласием, ни отказом. Это во многом упрощает вашу задачу.

Зотов приосанился, выпятил хилую грудь. Будто приготовил её для награждения орденом.

– В чем заключается моя поиощь? – деловито спросил он, доставая из внутреннего кармана пиджака ручку и записную книжку. – Все сделаю.

– Только, пожалуйста, без записей. И без уточнений. Сейчас отправитесь ко мне домой. Вот ключи от квартиры. Там спит пьяный в стельку Олег Тимофеевич. До моего возвращения он не должен... просыпаться. Приблизительно, три дня. Делайте, что хотите: спаивайте, приковывайте наручниками, привязывайте к дивану, давайте слабительное, держите над унитазом. Еще одно условие: ваш подопечный не должен заподозрить, что держат его в квартире насильно... Понятно?

Главный экономист озадаченно почесал затылок. И я его отлично понимаю. Обратись кто-нибудь ко мне с аналогичной просьбой – тут же вызвал бы психиатра. Или, что более надежно, спустил с лестницы.

– Этим я окажу вам услугу?

– Неоценимую! И не только мне – всему человечеству. Поверьте, это не громкие слова..

– А как же моя жена?

– Обратитесь к Светлане Петровне. Она вашей благоверной такого наговорит, что та мигом уверится в супружеской верности и нежности.

Долго уговаривать главного экономиста не пришлось. Зотов согласился. В ответ я так же твердо пообещал резко повысить его оклад. И за экономические достижения, и за личную услугу. Отказа не последовало.

* * *

Вечером я вылетел в Москву. Опасаясь очередных покушений, действовал осторожно и предусмотрительно. Такси не остановил – предпочел частника. Не думаю, что Оле прошерстит всех автовладельцев. Билет взял сразу на два рейса – один за другим. До вылета просидел возле комнаты матери и ребенка, трепался с симпатичной сестричкой, которая специально для общения со мной покинула своих подопечных.

Полет прошел тоже спокойно: не отказали двигатели, проспали террористы, пилотов не прихватили инфаркты или инсульты.

Переночевал в новомодном отеле, не знаю, с каким количеством звездочек. Утром отправился в Министерство госбезопасности. Шел, как любил выражаться отец, "шепотом". Обходил колодцы, избегал машин, настороженно оглядывал балконы. Не станет же Облако вечно мне помогать? Когда-нибудь надоест и это станет концом моей жизни. Оле немедленно организует уличное происшествие.

Ничего не случилось. Люки надежно закрыты, балконы – на месте, машины ведут себя прилично.

В под"езде шепнул дежурному офицеру парольную фразу, которую в прошлый мой визит установил подполковника. Сработала – меня безоговорочно пропустили внутрь здания. Удобно и экономно – нет нужды томиться в бюро пропусков, ожидая девушку с заявкой. Оказывается, битые-перебитые органы, когда нужно, умеют работать.

Подполковника на месте не оказалось. Точно так же, как и его сотрудников. Кабинеты пустовали. С трудом пробился к генералу. Да и то с помощью запомнившего меня прапорщика.

– У нас – очередное сокращение, – грустно сообщил генерал. – Считают все враги России по мановению волшебной палочки превратились в друзей. Ох, и отольются же всем нам подобное заблуждение. Если не кровью, то горючими слезами... Впрочем, не будем терять времени, дорогой Герман Тихонович. Введите меня в курс ваших удач и поражений.

Я выложил накопленную информацию. Регионы, на которые нацелены очередные партии летучих шприцов, настойчивые предложения Иона и Ауры о сотрудничестве, уязвимые места Межзведной. Об одном умолчал – о покушениях. Ничего нового генералу они не скажут, а лишние тревоги моему земному покровителю ни к чему.

– Спасибо. Теперь – моя очередь. К сожалению, тамбовскую трагедию ни предотватить, ни даже облегчить нам не удалось. Погибло более ста человек. Наша вина – во время прошлого свидания не договорились о системе связи...

Я невежливо перебил высокопоставленного собеседника. Тьфу, чтоб не сглазить, но впредь связь будет безотказной. С помощью Светланы Петровны. Заодно попросил по возможности обезопасить от случайностей мужа её сестры. Если Оле догадается о причастности Зотова к нашим планам – главному экономисту не сдобровать.

Генерал внимательно слушал. Время от времени записывал. Удивительная по нашим временам деловая обстановка. На подобии отдела конвейеров. Нехватает только пульта с мерцающими огоньками да цифр и символов, бегущих по стенам.

Я ожидал, что услышав о принятом мной решении взорвать Межзвездную, генерал порадуется. А он нахмурился.

– Представляете, какой опасности подвергаете себя?

– Да, представляю. Но знаю и другое: не сделай я этого, на Земле могут погибнуть миллионы. Что по сравнению с этим жизнь одного человека? Нет, нет, я – далеко не герой, даже не полгероя. Обычный бизнесмен, озабоченный состоянием своего кошелька...

– Что касается кошелька – наполним, – невесело рассмеялся собеседник. – Правда, сами сидим, если не на нуле, то – рядышком с ним. Расстараемся, добудем... Скажите, дорогой Герман Тихонович, каковы гарантии вашего спасения после взрыва?

– Буду предельнро откровенен – не больше десяти процентов. Удастся захватить космолет и воспользоваться неминуемой паникой – спасусь. Надеюсь, не без помощи Облака. Не удастся – поставьте мне на родине памятник. В виде порванного пустого кошелька.

Невесело посмеялись.

Никаких советов и инструкций я не получил. Да и что можно посоветовать, сидя в московском кабинете, не зная обстановки в Межзвездной, ориентируясь только на мои россказни?

Прощаясь, генерал крепко пожал мне руку. Качнулся вперед для того, чтобы обнять смертника, но в последнее мгновение перерешил – отшатнулся. Слезливая сентиментальность не стыкуется с контрразведкой.

Утром следующего дня он, наряженный в мешковатый костюм, самолично принес в гостиницу старательно упакованный пакет.

– Как вы просили – два заряда и радиодистанционное устройство. Тот, что поменьше – для силового поля. Помощней – для Энергоцентра. Не смотрите на азмеры, они обманчивы. Сработают заряды – от вонючего Энерогоцентра даже рожек и ножек не останется.

Пакет уместился в боковом кармане.

* * *

Первой на заводе меня встретила Светлана Петровна. Несмотря на толстый слой краски и пудры, видны синяки под глазами. Да и сами глаза – красные, припухшие.

– Что с вами? Заболели?

– Вторую ночь не сплю, – пожаловалась она. – Боюсь попустить ваш... голос. Муж у меня ревнивый, во всем ему чудятся измены, – судя по кокетливому взгляду, ревность супруга не беспочвенна. – Не могу же я рассказать ему о вашем задании?

– Идите к невропатологу, купите все лекарства, которые он выпишет. За счет завода. И не волнуйтесь – все равно меня услышите. Как бы крепко не спали... Ваша сестра – в порядке?

– Знаю, что вы имеете в виду. Саша просил последить за ней, внушить. Я напридумала небылиц, вознесла муженька до облаков, превратила в ангельское создание с трепещущими крылышками. Она поверила. Из дому – ни на шаг, наварила, нажарила разных вкусностей. С нетерпением ожидает супруга.

– Сегодня Александр Александрович проведет ночь дома, – твердо пообещал я. – Сейчас же отпущу страдальца.

Когда я открыл запасным ключом дверь в квартиру – едва не сбил меня с ног мощный храп. Угол спальни заставлен пустыми бутылками. На кровати в обнимку – Зотов и Олег Тимофеевич.

Интересно, откуда находчивый экономист брал спиртное? Насколько помню, в баре оставилось всего две бутылки, в кладовке – неприкосновенный запас три или четыре. А в углу – добрых два десятка пустых. Неужели, Зотов растратил свои кровные? Немедленно компенсирую. С учетом инфляции.

С трудом растолкал "друзей-алкоголиков". Зотов поднялся, поморгал заплывшими глазами, хрипло спросил: можно идти? Я охотно разрешил. О вознаграждении и компенсации – ни слова, денежные проблемы лучше решать на трезвую голову.

Покачиваясь, как лодка в сильную волну, главный экономист ушел.

Разбудить Олега Ттимофеевича удалось только с третьей или с четвертой попытки. Фыркал, сопел, отбивался руками и ногами. Наконец, приоткрыв опухшие глаза, недоуменно оглядел спальню.

– Что?... Кто?...

– Кажется, вы неплохо провели время? – невинно осведомился я, показываая на стеклотару. – Обязательно похвалю вас Оле. Он, небось, не подозревает о талантах своих помощников.

Услышав страшное обещание, "референт" рухнул на колени. Неизвестно, кого он больше боится: меня или руководителя эксперимента.

– Прошу, Герман Тихонович, не выдавайте... Очень прошу ...

– Успокойтесь, не продам.

Успокоенный моим обещанием, пятьдесят шестой поднялся с пола. Потер заспанные глаза, почесал плечо. Покосился на бутылки в углу – не осталось ли там хотя бы десяток капель "лекарства".

– Ожидаю ваших указаний, – подхалимисто прокрякал он.

– Сегодня ночью вылетаем на Межзвездную. Только без фокусов. Замечу с потрохами выдам Оле.

Тон – хозяйский, не допускающий минимального возражения. "Референт" торопливо закивал. Будь сделано... Никаких фокусов... Предан до последней извилины...

Вот так надо воспитывать подчиненных, если даже они – образцы под номерами!

– Не мешает заправиться, – заглянул я в разгромленную столовую. Надеюсь, вы с главным экономистом не все прикончили?

Образец промолчал. Изобразил на прилизанной физиономии этакую детскую стыдливость. Никогда не скажешь, что передо мной – робот: интеллигентный мужик, пропивающий последний разум.

Я пошарил в холодильнике, по ящикам и полкам в кухонной стенке. Так и есть, не только консервы и концентраты подобрали, даже в хлебнице – ни крошки. Придется смотаться в ближайшую булочную.

Открыл нижний ящик стола. Там вмонтирован небольшой сойф. Слава Богу, не тронули, ханыги, ограничились спиртным и закуской – деньги на месте.

– Куда вы ездили? – хрипло спросил Олег Тимофеевич, выхлдя вслед за мной в прихожую.

Подобный вопрос я ожидал и соответственно приготовил достойный ответ.

– Откуда вы взяли? Просто друг, такой же бизнесмен, как и я, пригласил меня в свой загородний коттедж. Побалдели в сауне, пообщались. Заодно договорились о поставках арматуры больших диаметров. Очень удачно договорились... А почему вы так интересуетесь моим времяпровождением? Оле приказал следить, да?

Давно подмечено: когда не хочешь ответить правдиво – жми на допрашиваюего, дави на его сознание, возмущайся. Пятьдесят шестой – не исключение. Он растерянно пожал плечами – ни да, ни нет. Я настаивал. Не потому, что не был уверен – хотел ещё раз показать "референту" свою власть.

– Да, – промямлил он. – Только не говорите Оле.

– Успокойтесь, не скажу. Конечно, при условии вашей полной откровенности в дальнейшем.

– Можете не сомневаться, Герман Тихонович...

Торжествуя, пусть маленькую, но – победу, я выскочил из дома. Настроение – боевое. Бегу, подпрыгивая, будто в подошвы врезаны пружины, что-то напеваю. Приставленный ко мне стукач и провокатор, по моему, окончательно добит, можно вязать из него любые узлы, использовать в любых целях.

Я уже упоминал: по натуре – человек азартный, люблю риск, опасности. Когда жизнь течет вялой струей, будто вода из неисправного крана – скука, хандра, равнодушие. А тут – перспектива взрыва Межзвездной, покорение посланца Оле, предстоящая встреча с Янис...

Есть чему радоваться!

Завернул за угол и остановился. Колени ослабли, "пружины" провалились в подметки.

Навстречу, бодро помахивая кожаной папкой-портфелем, гордо вскинув увенчаную высокой прической голову, вышагивает... Надежда Павловна. Бывшая моя любимая женщина, обладания которой я так и не добился. Бывшая следователь районной прокуратуры. Бывшая жена посла Межзвездной в Союзе Планет. Бывшая... бывшая... И теперяшняя супруга злейшего моего врага, руководителя бесчеловечного эксперимента – Оле.

Ф-фу, от такого обилия престижных титулов дух захватило!

Глава 24

– Гера? Здравствуй, милый! Рада тебя видеть.

Говорит, будто мы расстались вчера вечером, обменявшись дружескими, невинными поцелуйчиками. Не было ни кражи из морга странного мертвеца, ни путешествия на Межзвездную, ни встречи на планете Трость. А ведь прошло, вернее, пролетело более двух лет!

– Здравствуй Надя... Откуда, куда?

– Иду оформляться на работу, – с присущей ей важностью продекламировала женщина. – Прокурор меня ещё помнит – берет безоговорочно. Даже сулит дать интересное уголовное дело. По статьям... – посыпались номера и подномера, примечания, комментарии. Следовательница неисправима, А ты – куда, откуда? – передразнила меня. Не со злостью – добродушно.

– Тоже по делам, – неопределенно ответил я. – Давно с Межзвездной?

– Ездила на воды, лечилась. Баркела – чудная планета, превосходный климат. Отдохнула, загорела. Оле заскочил за мной, увез на Землю... Ой, похоже, ты ничего не знаешь! Позавчера состоялись выборы нового состава Ученого Совета. Глупый Шар и его любовника Два-конуса с"умели переманить на свою сторону большинство избирателей. Руководителем Совета стал, конечно, Ион. Заместителем – Аура...

Все же Облако услышал мою просьбу! Без его вмешательства черта с два пробиться бы Иону на столь высокую должность!... Хорошо, очень хорошо! Перестанет давить на меня излишне проницательный Оле – будет намного легче осуществить задуманное!

А Надежда Павловна, угрожающе взмахивая папкой, продолжала болтать.

– Оле, естественно, боролся до последнего? – невежливо перебил я её.

– И не думал! Ушел добровольно. Бросил нудное администрирование и теперь занимается на Земле научными исследованиями... Он такое задумал зловредный Ион подохнет от зависти!

Надежда Павловна поперхнулась, испуганно заморгала. Поняла – едва не проговорилась. Достала из папки губную помаду, принялась подправлять окраску губ. И косится на меня: усек ли бывший друг, едва не ставший любовником, её промашку?

До чего же хорошо в совершенстве знать собеседника! Я вцепился в Нелюдову не хуже таежного клеща. Еще бы не вцепиться, если мне предоставили только часть важной информации. Оле находится на "полигоне"! Зачем, что он задумал – неизвестно. Пока неизвестно.

– Знаешь, что, Надя, столько времени мы не виделись, а беседуем на тротуаре. Как распоследние бомжи. Давай посидим в кафе, побалдеем?

– Действительно, глупо, – охотно согласилась супруга Оле. – У меня есть немного свободного времени.