Текст книги "Охота за тенью (СИ)"
Автор книги: Аноним Velena
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
В человечьем облике его можно узнать по повадкам перевертыша: может принюхиваться, как собака, отлично видит в темноте.
В питании отдает предпочтение человеческому мясу.
Оружие: клыки. Охотничьи повадки: как таковые отсутствуют. Волкодлак действует по ситуации, может напасть и из засады, и открыто.
Уязвимость: горло и живот.
К магии абсолютно невосприимчив. Может чувствовать ее проявления на большом расстоянии.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Отступление.
Огонь почти угас, и только переливался оранжевым на углях, но даже в таком слабом свете он уже хорошо видел. Он с каждым днем все лучше и лучше видел в темноте.
Вампир не спал. Подождав, пока уснет спутница, он тихо сел, подтянул к себе колени, и с тех пор сидел неподвижно, глядя на нее со странным выражением лица. Если бы она не спала, то не смогла бы понять, о чем он думает. Ну не жалеет же ее, в самом деле...
Вампира мучили мысли.
Рядом крикнула какая-то ночная птица, заставив его от неожиданности вздрогнуть. Оглянувшись, он снова бросил на охотницу взгляд, на этот раз близкий к раздражению. Встал, зачем-то двинулся к берегу речки, которую слышал неподалеку, но почти сразу горло стиснул спазм, а внутренности скрутило невидимой рукой. Такие же невидимые руки вцепились ему в руки и ноги.
Скрипнув зубами, он потер запястья, пытаясь убрать с них ощущение призрачных пут, и остался стоять на месте, сжимая и разжимая кулаки от бессилия. И как это он мог забыть о сетях? Даже когда она спит, не слабнут.
Упрямо поиграв желваками на щеках, вампир обошел поляну кругом, и заметил, что с другой стороны от нее заклинание держит его не так сильно. От чего это зависело, он не понял, но уже не было похоже на поводок, привязанный к колышку. Скорее на пятно, и покинуть его границы пока невозможно.
Нужно выяснить эти границы.
На этот раз крутило гораздо слабее, и несмотря на неприятные ощущения, он смог отдалиться почти на десять-двенадцать саженей. И с каждым шагом казалось, что если прошел так много, то пройдет и больше... Пока, наконец, не замер, словно налетел на стену, схватившись за горло. Как будто уже не невидимые руки, а удавка, которая с каждой секундой затягивается.
Выругавшись, он упрямо качнулся вперед, сделал еще шаг, еще... Ну, еще немного и эта веревка порвется, ну же, ну!?
Ему начало застилать глаза пеленой от бессильной ярости, и вот он, почти не помня себя, зашипел, упал на колени на следующем шаге, и рванулся вперед ползком с таким трудом, словно лез вверх по отвесной стене. Цепляясь пальцами за траву, впиваясь в землю, хрипя от удушья – он до последнего верил, что сможет освободиться, но настал момент, когда терпеть стало невозможно. Не было больше воздуха, не было сил даже протянуть вперед руку, и как бы надолго он ни умел задерживать дыхание, дальше двинуться не мог.
Он ненавидел тот момент, когда сломался и рванулся назад, отталкиваясь от земли. Стоило оказаться буквально на пару шагов ближе к поляне, как удавка ослабла, и вампир смог дышать – пусть и по-прежнему словно придавленный мешком с камнями.
Так просто он не сдастся!
Он снова рванулся вперед, словно надеялся, что сети могут упустить его, потеряв бдительность, как сторожевой пес. И когда понял, что все равно не прорвется, зарычал от злости и продолжил на одном упрямстве бросаться вперед на невидимый барьер, еще раз и еще. И с каждым разом казалось, что по пяди, понемногу, расстояние увеличивается, и это придавало новых сил. Еще раз! Еще немного, и он сможет освободиться! Он даже счет потерял своим попыткам. А когда пришел в себя, то понял, что стоит на том же месте, где и в первый раз, хватаясь за шею, а в темноте перед ним, на суку сидит ведьмин ястреб.
–Ничего не получится. Даже пытаться не стоило.
Он и сам уже понял, что все бесполезно, но птица была неправа – попытаться определенно стоило. Хотя бы для того, чтобы быть уверенным, что выбора у него нет.
Отшатнулся, упал на спину, отталкиваясь ногами, отполз подальше и снова задышал, приходя в себя. Голова кружилась, мутило, а хуже всего было от осознания собственного бессилия.
Подождав, пока он встанет на ноги, странный ястребщелкнул клювом и снова подал голос – не громкий и ясный, а шелестящий, глухой, слышимый не ушами, а прямо в голове.
–Если тебе так важно сбежать, то почему сам предложил показать ей дорогу? Ведь не она заставила – сам вызвался.
–Тебе еще раз повторить, как плохо елочки подходят на роль ориентира, или сам вспомнишь? – отозвался вампир хрипящим голосом и прокашлялся.
–Хочешь сказать, елочки вынудили? Допустим. Почему тогда не бросаешь попыток уйти? То доводишь ее, то сам силишься сбежать?
–Пошел ты! – прошипел вампир и развернулся обратно к поляне. Сделал несколько шагов – впереди уже показался костер – но не выдержал, остановился, схватившись за ближайшее деревце, чтобы не упасть.
Он не слышал никаких звуков, но когда выпрямился, ястреб сидел прямо перед ним, на суку соседнего деревца. И смотрел, не мигая.
–Ты не все ей рассказал. Ты что-то явно скрыл... Уверен, это что-то было бы ей интересно.
Рен не отвечал, пытаясь продышаться, но по тому, как он напрягся, несложно было понять, что дух прав. Тот и продолжал прощупывать почву.
–В чем же дело? Ты на самом деле не хочешь идти к пещере, хотя говорил совсем другое. Тебе нужно в другое место? Кому-то в другом месте нужна твоя помощь? Не сомневаюсь, это важно, раз ты так рвешься.
–Это не твое дело! – огрызнулся вампир, наконец-то выпрямившись, и медленно побрел обратно к поляне.
–Я умею видеть в чужих душах.
–Ничего ты не видишь – с досадой отрезал Лаурен, проходя мимо странной, надоедливой, и слишком умной птицы.
Глава 4.
Я стою и смотрю на свои руки, которые опутали черные нити, как птицу силки. Пытаюсь выворачивать ладони, выгибать пальцы, снимая с них петли, а они только стягиваются, захлестывают, срастаются между собой.
Что же это вообще такое? Не воспоминания. Не прошлое...
И тут меня словно толкнуло в грудь, и спиной я провалилась в темную воду.
Прошлого хотела? Получай.
...Я с воплем на вдохе выгибаюсь в судороге и впиваюсь пальцами в сырую землю. Земля застряла в моих волосах, которые я лихорадочно пытаюсь убрать с лица. На руке горит охотничья метка – в прямом смысле горит, светится и жжет кожу.
Меня все еще трясет. Я не знаю почему, но тело все никак не может успокоиться. Я вообще ничего не знаю – где я, что я, когда я...
Я долго пытаюсь встать, пытаюсь вспомнить, как должны шевелиться ноги. Хватаюсь за ствол тонкой березки, судорожно хватаю ртом воздух, кашляю. Долго иду в темноте, путаясь в собственных ногах, запинаюсь, падаю, кричу от бессилия и страха, а вдалеке мне вторит чей-то вой.
Путь приводит к городским воротам, и пока я иду, эмоции угасают. Тело движется как ведомое чужой волей. Это не я наколдовала себе морок плаща, не я показываю метку стражам, не я стучусь в двери таверны и чеканю в смотровое окошко: «Требуется помощь человека ордена».
Меня провожают к комнате, отдают тяжелую сумку и вещи. «Нужно еще что-нибудь?»
Кто-то вместо меня, слишком пустой, бесстрастный, отмахивается.
«Оставьте».
Это словно не я, смыв с себя грязь в комнате наверху, облачаюсь, готовлю оружие, потому что собираюсь немедленно идти мстить. Это не могу быть я... Но когда этот кто-то поворачивается к двери, он понимает, что силы закончились. Даже идти больно. И это не я с трудом заползаю под одеяло. Зато именно я просыпаюсь наутро от крика петуха...
...Вскочив, схватила кинжал, но спросонья промахнулась и порезалась о лезвие, от чего экспрессивно выругалась в темноту. Вздрогнул и открыл глаза Рен, прикорнувший с другой стороны костра на моем одеяле.
-Это что, месть!? – Он раздраженно сел. – Специально ждала, пока усну?
Рядом, за деревьями раздавался какой-то визг, и странно, что он вообще смог заснуть под такое музыкальное сопровождение. Я проморгалась, привыкая глазами к слабому, неясному освещению от почти угасшего костра.
-В смысле, какая месть?
-Слыхал я о норове ведьм, и что с возрастом они становятся хуже. Или ты поговорить хотела, и не могла придумать повода поумнее?
-Да плевать я на тебя хотела, сам подскочил! – возмутилась я. – Тоже мне, нежная барышня!
-Иди тогда к черту со своими воплями, и дай мне хотя бы немного поспать! – и отвернулся, укладываясь обратно.
-Смотри, как бы тебе вообще не проснуться – зловеще прошипела я. Он передернул плечами.
-Замечательно! Хоть на том свете отдохну.
-Да ты... – я оборвала себя на полуслове и обернулась.
А почему это визг стих?
Рен тоже насторожился, поднялся, не отрывая взгляда от зарослей. Я чуть позже, чем он, услышала довольное чавканье. Судя по всему, кого-то там все-таки догнали.
-Что это? – спросила я вслух у ястреба.
-Твои клиенты! – По ту сторону костра отозвалась иная форма жизни, донельзя мерзким тоном. – Иди посмотри, чего там, авось тебя сразу же и схарчат.
Я ткнула в него пальцем, хотя он не смотрел в мою сторону, а снова улегся затылком к костру.
-Пять лет! Ты потом просидишь здесь пять лет, не забывай!
Он натянул на голову уголок одеяла, прикрывая уши, и уже в полусне, про себя, раздраженно пробормотал что-то на шалийском наречии.
Шалия? Так что, все-таки были в роду пустынники?
Хотя, какая разница. Хоть кикиморы!
Я последовала его примеру, отворачиваясь и бормоча себе под нос, как
же мне осточертел этот лес, и как я хочу обратно в город, к цивилизации и спокойствию.
***
...-Как же мне осточертел этот город... Как же я хочу куда-нибудь в лес, к тишине и спокойствию!
-Поближе к комарам, клещам и диким змеям? – Иронично вопрошает молодой человек, расположившийся за соседним столом, боком к окну. В отличие от меня, сгорбившейся над бумагами, он откинулся на спинку стула и закинул ноги на стол. Видите ли он до того устал, что не может разбирать корявки молодых дежурных стражей. А я можно подумать, после слежки длиной в сутки, не устала!
-К нечисти. – Мрачно поясняю я. – К привычной понятной, и считай уже родной нечисти, по которой сразу видно, что она – это она, и бить нужно именно ее. А вместо этого сиди здесь, прирастай к стулу, разбирайся в этом клубке и думай, выясняй, кто плохой, кто хороший, а кто ни то и ни это, просто мимо проходил!
Я подпираю кулаком подбородок и тоскливо гляжу в окно, за которым мелькает и бурлит разношерстная толпа – окна управления городской стражи выходили прямо на центральную городскую площадь.
-Тем более, уже давно не тальник. – Добавляю я задумчиво. – Можно с комфортом ночевать прямо в лесу, а не рыскать в поисках избушек лесников. Кстати, а какое сегодня хотя бы число!?
-Сейчас первый день зарника.
-Вот, я даже счет времени потеряла! – Я с тоскливым стоном утыкаюсь головой в стопку отчетов.
-Так ты девятый ранг никогда не получишь – укоряет меня Виктор. – Простой путь, как правило, неверный. Обычную нежить и бить проще. Ее и ученики легко гоняют. А самый интерес как раз в сложности. Того же зубаря найти проще простого, а ты попробуй разыщи в городе замаскированную шайку вурдалаков, или как у нас, демонопоклонников!
-Вот и искал бы, а не втягивал в это кодло простодушную меня! – Бурчу я, перелистывая страницу, исписанную убористым почерком. Экономят они эту бумагу, что ли...
-А вы, женщины, более усидчивы – спокойно парирует охотник. – И внимательны к мелким деталям. Это известный факт. И если бы не ты, я бы не додумался, что в ритуале был использован порошок из корня ирмета. С обонянием у вас тоже как-то получше.
-Не расхваливай, не куплюсь! – Огрызаюсь я вяло, но лесть все равно сработала. Становится как-то даже приятнее работать. Вот ведь зараза, как он хорошо меня знает!
-Но знание того, что один из них настоящий колдун, пока ничего не дало. – Вздызает он и морщится, потирая виски. – Второй уровень как минимум у одного, но я думаю, что их таких должно быть двое. Следы настоящей, а не заемной силы, слишком отчетливо чувствуются. И к сожалению, они в курсе, что я здесь, а тебя в лицо еще не знают.
-Как ты говорил, легкий путь чаще всего неверный? Колдовали бы себе, наращивали резерв естественным путем, и лет через шесть дотянули бы по уровню силы до третьего ранга. Но нет, сила им нужна именно здесь и сейчас. И ничего умнее эти энтузиасты не придумали, чем призвать хаос.
В дверях появляется молодой стражник:
-Госпожа Хельдин, а вы еще не убирали мой рапорт? Я тут вспомнил, там бы дописать кое-чего...
Я, не отводя взгляда от изучаемого отчета, протягиваю руку к краю стола, беру скомканный шарик дешевой бумаги. Подтягиваю его к себе и начинаю медленно разворачивать. Он до последнего не понимает, что это и есть тот самый рапорт, который он писал весь вчерашний вечер.
-А... а чего вы сделали?
-Там нужно не «кой-чего дописать», а переписать его весь. Место происшествия – подворотня, на которую выходят окна двух домов на несколько семей, и у тебя только один свидетель!?
-Так спали же все, госпожа Хельдин!
-Спали поголовно, беспробудно, включая бдительных старушенций, которые круглую ночь, аки псы, бдят у окна едва ли не с подзорными трубами?
-Да что нам, этих сплетниц опрашивать!? Они ж навертят с три короба, такого наплетут про весь дом, что волосы дыбом встанут!
-Ваше дело – сурово отзывается Виктор из угла – выслушивать всех, кто хоть краем глаза мог видеть подозреваемых. И пусть они хоть всю улицу выставят упыриным кодлом, вы должны найти самого подозрительного упыря. Или вы старушке принципиально не поверите, даже если она увидит, как ее сосед тащит окровавленный труп по коридору?
-Ну, труп-то это другое...
В разговор включается второй страж, начав еще в коридоре:
-Мы лучше знаем эту работу, знаем местных, кому можно верить, а кому нет, и методы у нас уже налажены свои!
Я поднимаю голову.
-Тогда как же так получается, что мы вынуждены говорить вам, что делать?
Возмущенное лицо старшего стража явно говорит о том, что вместо моих слов он услышал что-то вроде: «Заткнитесь и слушайте нас, заезжих молодых выскочек, потому что мы умнее!» Но почему-то молчит. Наверное, подавился. Зато воодушевляется первый, почуяв за спиной поддержку.
-В отличие от ордена, у нас еще почти тридцать дел, из них восемь – убийства с грабежами, и нужно расследовать их все, а не только то, которое вам показалось интересным! А у нас и без того людей мало, и времени. – Добавляет он уже тише, поняв, что мы можем интерпретировать его слова как попытку обвинить орден в злоупотреблении полномочиями. Если захотим.
-Ладно! – Я вскидываю ладони. – Я ни разу не говорила, что вы должны забросить все свои дела и носиться только с нами, помогая с расследованием и заваривая чай. Но и добросовестного отношения к этому делу тоже терять не надо. Как сказал ваш товарищ, вы здесь работаете долго, в курсе местных реалий, и без вас нам придется гораздо сложнее. Поэтому мы ждем качественной помощи – окажите ее нам. Не зря же вас так хвалило начальство.
Осторожная лесть, даже не лесть, а похвала, иногда творит чудеса. Оба стража слегка расправляют плечи.
-И поэтому, чтобы не загружать вас, я схожу на опрос свидетеля сама. – Я встаю из-за стола и с плохо скрываемым наслаждением разминаю шею. – Разогнать кровь точно не помешает, а то я скоро к этому стулу прирасту. А вы пока обновите рапорт. Надеюсь, все-таки выяснится что-нибудь новое.
«И ты оставишь меня с этими бумажками одного!? А могла бы позвать с собой, хотя бы для моральной поддержки, предательница!!» – так и читается на лице Виктора. Но охотник решает не терять достоинства, выпрыгивая в окно, чтобы добраться до свидетеля раньше меня, а со вздохом опускает ноги со стола и подтягивает к себе стопу нечитанных отчетов.
Драгоценный свидетель же, пойманный мной у порога таверны, где он снимал жилье, как-то мнется и тянет с ответами, словно за несколько часов потерял желание сотрудничать.
Ну, понятно. Говорить на улице о том, что ты ночевал у чужой жены, и во время перекура на балконе увидел, что под ее окнами зарезали человека – наверное, неудобно. Так что я позволяю ему войти внутрь, и провожу до самой комнаты, чтобы поговорить в просит, и не напрягающей свидетеля обстановке. Но на пороге он опять мнется и попросил дать ему минутку, чтобы быстро убрать кое-что, потому что вещей у него там много, а в таком беспорядке говорить с девушкой как-то... неудобно.
Пропустив краснеющего юношу внутрь, я в ожидании прислоняюсь к стене у двери и задумчиво смотрю на свои ногти. Потом вздыхаю, оттягивая вырез рубашки. Чертова жара. А ведь казалось бы, середина весны. Еще только цветочкам пробиваться. Но нет, солнце припекает так, что сейчас, стоя в коридоре, я могу слышать, как на крыше потрескивает черепица. Не спасает ни расстегнутый ворот, ни убранные на затылке волосы. И обмахнуться нечем...
С легким скрипом открывается соседняя дверь. В коридор выходит другой задумчивый человек. Я отмечаю про себя, что видела его внизу, входящим внутрь, когда задержала на пороге свидетеля. Чем-то он мне глянулся.
Увидев меня, он останавливается и с интересом склоняет голову.
-К Оливеру, что ли?
-К нему – киваю я. Да, тот взгляд мельком меня не подвел. Симпатичный парень, глазастый такой, с живым лицом. Такие как раз вызывают меньше всего подозрений. А может, я вообще на нашего колдуна-демонопоклонника смотрю!?
Взгляд у меня, наверное, становится каким-то странным, потому что он слегка теряется и застывает на пороге, не закрыв дверей.
-Не думал, что у него днем бывают такие гости...
-Какие?
Но он озвучивает, а рассмотрев мое снаряжение подробней, отмахивается рукой.
-Не то подумал. Водит он тут всяких дамочек. Но ты на них совсем не похожа. Наемница?
Метка скрыта рукавом, не закатанным до конца, да еще и руки сложены за спиной, так что я не спорю.
-Можно и так сказать. А с кем я сейчас разговариваю?
-Я местный музыкант. – Парень обаятельно улыбается. – Живу здесь почти на постоянной основе, вот и знаю местных постояльцев. Только тебя здесь ни разу не видел.
Я оглядываюсь на дверь. Долго он там...
-И Оливера знаешь?
-Да не очень – он с пренебрежением косится на дверь и пожимает плечами. – Этот фокусник не так давно сюда переехал, даже обжиться толком не успел. Из вещей – сундучок для работы, да то, что на нем. Весь заработок пускает на этих... Дамочек.
Твою мать.
Я бросаю в него напряженный взгляд.
-Куда выходит черный ход?
Он недоуменно хмурится, ступает в сторону, указывая подбородком на окно у себя в комнате.
-Вроде бы там...
Я проскакиваю мимо, ворвавшись внутрь без спроса, и подбежав к окну, распахиваю ставни. Забираюсь с ногами на подоконник и на миг застываю. Оливер как раз пробегает подо мной, ближе к стене, но обрушиваться сверху, ломая шею, на мой взгляд, не подходит к ситуации. Так что я жду и спрыгиваю уже за его спиной.
Приземление со второго этажа трудно сделать бесшумным. Свидетель оборачивается, увидев, как я выпрямляюсь, и припускает по переулку так, словно я обернулась скальной химерой.
Я и с места не сдвигаюсь. Только быстро отстегиваю с пояса самострел, вскидываю руку и замираю, ведя кончиком стрелки следом. Спокойный выдох...
Щелчок и вскрик – человек припадает на левую ногу и припадает на колено. Я сдвигаюсь с места, и тут сверху окликают:
-Госпожа охотница!
Из окна выглядывает темноволосый музыкант, и опершись о подоконник локтями беззаботно скрещивает руки, глядя на меня с любопытством и легкой усмешкой – мол, раскусил.
-Не буду сейчас отвлекать от работы, но приходите как-нибудь на мою игру! Вечером, на центральной площади.
-Каким вечером? – уточняю я, краем глаза следя, чтобы свидетель от меня под шумок уползал не слишком быстро.
Он снова улыбается.
-На этой неделе – любым.
***
Гарпия.
Гарпия.
Нечисть. Опасность – 3, разумность – 3.
Место обитания: распространена повсеместно. Селится в скалах и на высоких многолетних деревьях, где строит гнезда и селится стаями по шесть-десять особей.
Внешне схожа с птицей, или с вымершим грифоном. Имеет оперенные крылья и тело с хвостом и задними ногами крупной кошки. Передние конечности похожи на руки, светлого цвета, покрытые мельчайшей чешуей. Когти на передних конечностях прочные, темные и массивные. Голова похожа на орлиную, с таким же клювом.
Оружие: всегда атакует когтями. Так же сбивает с толку громкими криками, налетая норовит сбить с ног крыльями и схватить передними лапами. Гарпии охотятся всей стаей. Могут согласовывать свои действия. Атакуют до тех пор, пока не смогут схватить добычу, или пока не получат отпор. Отступают сразу все вместе, по сигналу одной из особей.
Уязвимость: крылья и живот.
К магии восприимчива.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
За завтраком я постоянно посматривала на Рена, пытаясь отыскать в нем что-нибудь от человека, с которым виделась в прошлой жизни. Не только черты лица неуловимо изменились после обращения, но и что-то еще в нем самом. Да и лицо... Узнать его легко, однако несмотря на то, что превращение в вампира должно делать внешность более привлекательной, я бы не сказала, что этот субъект изменился к лучшему. Может, что-то в нем есть, но по-моему, с этими улучшениями пропало обаяние, которое мне тогда запомнилось.
–Что? – недовольно обернулся вампир, почуяв мое внимание. Похоже, с утра он вспомнил, что терпеть меня не может, и надо держаться именно такой линии поведения.
–Начала тебя вспоминать. – Отозвалась я. – У меня тогда расследование было?
–Похоже на то. – Неприветливо буркнул он, снова отвернувшись к деревьям.
–А куда девалась твоя скрипка?
–Забрали эти сатанисты... А какая вообще тебе разница!? – Окрысился вампир, да так неожиданно, что я чуть хлеб не уронила. – Выпытываешь да проверяешь!?
–С чего такая реакция? Обычное любопытство, я ничего плохого не имела в виду.
–Много слов. – Буркнул он, передернув плечами. Так и захотелось кинуть в него чем-нибудь.
Да ну его.
В молчании я собралась, снарядила коня и взяв повод, повела его к выходу на основную тропу, решив пока пройтись пешком. Судя по тихому досадливому возгласу за спиной, упрямство во плоти, принявшее облик музыканта, ждало до последнего пока сети принудительно не потащили его за мной.
–...как собаку на поводке... – разобрала я среди общего потока. И снова не смогла промолчать:
–Да что ты бесишься-то все время? Никак гордость покоя не дает? Уже ведь обо всем договорились вчера! К тому же мне от твоего пленения тоже никакого удовольствия. Сколько говорила: это временная, вынужденная мера, и в твоих же интересах!
–Ну да. В моих. – От его слов так и разило сарказмом. – А еще кто-то выслужиться захотел.
–То, что я тебя терплю, зачтется мне только на небесах – парировала я. – Ордену до количества пойманных мной диких вампиров нет никакого дела.
Он догнал-таки меня, и теперь уперся взглядом в затылок.
–То есть, если бы не это дело с сектой, все равно довела бы меня до самой Инарты? Какая ты у нас бескорыстная. А вампирий клан совсем ничегошеньки не заплатит тебе за меня? Ведь оставь ты меня на свободе, я основательно подпорчу кровопийцам репутацию!
–С чего это они обязаны мне платить? К тому же все деньги государства не стоят таких испытаний.
–Ну так и сбросила бы под опеку первому же колдуну!
–Принципы не дали бы.
–Принципы! -Фыркнул он. – Какие принципы? Чем ты отличаешься от обычной наемницы?
–Рукав закатать?
–Вот-вот. Пока не видно знака, и не отличить.
Я, прожевавшая эти сравнения и попытки упрека еще в той жизни, не спешила выходить из себя. Но он продолжал и продолжал меня удивлять. Я обернулась и столкнулась с недружелюбным взглядом. Впрочем, он почти сразу отвел глаза.
Посчитав, что с утра ноги размяла достаточно, я забралась в седло. Сбоку снова прилетело:
–Что? Молчание – знак согласия?
Я обернулась снова – он постепенно поравнялся со мной. Посмотрела на него, словно пытаясь понять, с кем я вообще сейчас делю дорогу. Куда подевался тот музыкант, которого я встретила в Риласе?
–Дать тебе успокоительного? А то ты сейчас так сам себя доведешь, что лопнешь.
Он только закатил глаза с выражением лица "все с тобой понятно".
–Ты связала меня и теперь за меня решаешь, что будет лучше. Твое право. К тому же тебе нужна моя помощь. Но у меня тоже есть право – мне все это может не нравиться. Я не обязан прыгать от счастья в виде тебя, которое на меня свалилось.
–Ты раньше таким совсем не был, откуда эти мрачность и язвительность? – не выдержала я.
–А у меня плохое настроение.
Я непонятно отчего почувствовала себя не то обиженной, не то обманутой.
–Ты сейчас все время такой.
–У меня все время плохое настроение! – огрызнулся он.
–И почему это?
–А много поводов для радости?
Я покосилась на него.
–Ты это из-за музыки? Да не переживай, никуда твоя скрипка не денется. Ну, то есть, купишь новую. Или отнимем у них твою. И продолжишь играть. Даже лучше, чем раньше!
Он прищурился, выпятив подбородок.
–Ты что, хочешь сказать, что вампиры могут играть лучше людей!?
–Эй, эй, не надо искать в моих словах смысл, которого нет! – я шутливо подняла ладони. – Я имела в виду, что у вампиров лучше и быстрее реакции, и двигаться они тоже могут стремительно. Ты это уже доказывал. Так что будешь играть просто те быстрые мелодии, которые раньше не мог освоить.
–Я и так был хорошим скрипачом. – Едко ответил он. – Осталось очень мало того, что я не мог освоить.
–Вот, а теперь и вовсе не будет. Видишь, сколько плюсов от твоего нового состояния? Когда-нибудь они перевесят минусы.
–Ну, давай подсчитаем, сколько уже накопилось плюсов. – Он демонстративно поднял ладонь и начал загибать пальцы. – Умение быстро играть. Один.
–Ты смог перегрызть свои веревки и сбежать от темных жрецов.
–Ага, конечно... Один с половиной.
–Почему с половиной, а не два?
Вампир прищурился.
–Мне почему-то кажется, что играть доведется гораздо чаще, чем грызть веревки.
–Ладно. Ну... Ты сможешь отбиться от нападения?
–До обращения на меня и не нападали!
–А, да. Вспомнила. Неприкосновенность менестрелей и музыкантов. Очень удобная, кстати, для вас примета. Не удивлюсь, если изначально этот слух пустили вы сами.
–Так же как вы пустили слух о себе?
–Какой еще слух?
–О-о, и не один. То, что помогать вам, значит помогать свету. Невероятно удобно! А вас потом бесплатно кормят, пускают в свои дома и делают скидки на нужные вам товары. Почему бы так и не жить?
Я посмотрела на него внимательней.
–Кто-то из охотников когда-то тебе насолил? Откуда такой взрыв эмоций?
–Пока – только ты!
–Ну да, вести к своим это великий вред.
–Они мне не свои!
–Это по привычке. Пройдет скоро.
Он замер, будто я его ударила, а потом опустил взгляд, и дальше шел молча. Плохо. Никак не привыкну к тому, что он сейчас в первую очередь человек.
Некоторое время так и шли в тишине. Но мне с каждым шагом становилось все более и более неловко. К тому же разговор остался незаконченным. Так что я все-таки подала голос первой:
–И все-таки, откуда эта враждебность к охотникам?
–Да не к охотникам. – Он устало махнул рукой, уже без прежнего запала. – Так, к ордену в целом. Просто я редко сталкивался с охотниками, и только пару раз за всю жизнь видел их помощь. И помощь была за плату. А на вас вдобавок идет приличная часть государственных налогов, и содержит вас каждое государство. Ведь попробуй заяви, что не намерен кормить орден, сразу станешь противником света. Даже эльфы вам выплачивают свою долю! О вампирах и оборотнях вообще молчу. Пока орден за них ручается, это гарантия их безопасности. Получается, что ни у кого нет иного выбора, кроме как содействовать охотникам.
Я мрачно фыркнула.
–Думаешь, мы получаем целое состояние и проматываем его в кабаках? Ну так и шел бы в охотники. Золотая ведь жизнь! А если бы пришел, то узнал бы, что содержание трех крепостей и десятков постов вылетает в очень круглую медечку. И ведь нужно лучшее оружие, запасы качественных зелий и амулетов, снаряжение, пропитание, да еще выплаты помощникам ордена, потому что за простое "спасибо за помощь свету" работать мало кто захочет. Или думаешь, что охотники смогут так же работать с ржавым оружием и в дырявых сапогах? Много мы тогда навоюем...
Я покачала головой и продолжила.
–И даже с учетом помощи не всегда хватает. Ты не мог не слышать, что плата охотнику за работу сугубо добровольная, и если у человека нет средств, но необходима помощь, ее оказывают без платы. И знал бы ты, сколько щекастых морд прикидываются обездоленными сиротинушками без медьки в кармане! У кого-то хотя бы хватает совести потом накормить. Но таких добрых людей гораздо меньше, чем хотелось бы. А ты потом клянчи у доверенных ордена себе на покушать, на дешевый ночлег, одежду взамен изодранной, зелье для заживления, и обезболивающее!
Теперь вампир удивленно посмотрел на меня.
–Я смотрю, у тебя тоже нагорело?
Я выдохнула и сбавила тон.
–Да не так чтобы уж слишком. В общем, не жалуюсь. Сама такую жизнь выбирала. Пока мне на еду вполне хватает, и на сапоги тоже. А зелье и сама сварю.
Вампир помолчал, продолжая молча смотреть вниз, словно считал шаги.
–А ведь меня столько раз пытались доить стражники, называя это законными налогами. И попрекали именно тем, что я, недобрый человек, не хочу помогать ордену, на который идет, как они говорили, почти весь налог.
–Ага, как же. Весь...
Я повернулась к нему.
–Тогда давай без обид?
–Никаких обид – отозвался Рен, задумчиво глядя вдаль.
***
К вечеру мы, наконец, добрались до жилья. Правда, не до города, и даже не до полноценной деревни, так – две улочки, крест-накрест, и десяток домиков, утопающих в фруктовых садах. Не удивлюсь, если раньше здесь были только сады, при каком-то князе, а когда хозяина у них не стало, прежние садовники и слуги поспешили обжить уютное местечко, торгуя теперь яблоками, грушами, вишней и прочим.
Вообще-то изначально я собиралась проехать мимо. Спешилась у колодца, набрала воды, и думала двинуться дальше с тем, чтобы до темноты успеть до следующей деревеньки, размером побольше. А сейчас испытующе смотрела на старосту, строящего мне самые невинные глаза в стране.
–Так все-таки, какая именно нечисть нападала на скот?
–Откуда ж нам знать! – Развел он руками. – Волки, вроде как есть волки! Только черные, лохматые какие-то, и слишком для волков умные.
–И как вы это узнали? – заломила я бровь. Браться за эту работку не хотелось. Но понятия "хочется" и "должна" не всегда совпадают.
–Так это... – он помахал в воздухе руками, силясь подобрать объяснения, и попытался очертить контуры звериной башки; судя по расстоянию между точками, такой ряхе позавидовал бы и взрослый медведь. – Из окон же видели, они через забор перелезали, а как раз луна была, все на виду, а они черные, как угли!
