Текст книги "Охота за тенью (СИ)"

Зверь. Степень опасности – 5, разумности – 2. (Пометка на полях: самая мелкая, и самая пакостная из всего подвида. Может напасть, даже будучи сытой, и не защищая логово.)

Обитает на островах Закатного Ожерелья, исключительно в лесах.

Размером с крупную собаку, очень юркая и гибкая. (Пометка на полях: пролезет всюду, куда сможет протиснуть голову). Морда смахивает на волчью, но уши поворачиваются, как у кошки. Строение остального тела кошачье. Мех палевый, пятнистый и переливается оттенками, может намеренно менять окрас и сливается с желтоватым лишайником на скалах. (Пометка на полях: Да так, что шхар заметишь, пока не пошевелится)

Хвост тонкий, гибкий и очень длинный: в два раза длиннее тела. Покрыт короткой шерстью. На конце хвоста изогнутый шип. Шипы в шерсти мелкие, в основном по хребту и у горла. Ближе к голове шипы ядовиты. Слюна тоже содержит паралитический яд. Когти может втягивать. Всеядна.

Охотиться предпочитает из засады, но при необходимости очень быстро бегает. (Пометка на полях: легко догонит и обгонит скаковую лошадь)

Оружие: зубы, когти и яд. Часто использует хвост как бич. Охотится предпочтительно в одиночку, редко – парами. Островные химеры не собираются в стаи. (Пометка на полях: И слава богу)

Уязвимое место: живот.

Практически не восприимчива к магии.

(Пометка на полях: C этой поганью вообще лучше не связываться)

Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.

***

Караван шел неспешно, растянувшись по дороге на добрую версту, и под мерную поступь волов, да покачивание телеги, так и уводило в сон. В принципе, следить за обстановкой от меня не требовалось, так что можно расслабиться, поймав момент отдыха, и глядеть в небо, отыскивая в редких облаках очертания зверей, неведомых птиц, скрытое в тени лицо, морские волны...

Я лежала в полудреме, поверх мягких мешков с тканью, у края телеги. Мимо, в голубоватой дымке неторопливо проплывали дальние очертания холмов и укрывающего их леса.

Надо мной сверху раздавались два голоса, спорящие между собой.

Первый принадлежал тонкой стройной девушке с длинными белоснежными волосами, устроившейся на верхушке товаров, и скрестившей ноги. Второй – молодому человеку примерно одного со мной возраста, с русыми волосами и резкими чертами лица, выдающими в нем коренного северянина.

–У меня нет проблем с общением с другими людьми. Ничего не имею против тех, кто ест собак. – Пожимает плечами девушка. – Но с оговоркой, что если кто-то попытается съесть мою собаку, я разделаю на вырезку его самого.

Это понятно. Выросла она на побережье, в предках у нее вроде даже затесались пустынники, да и вообще, портовые города – место самого пестрого смешения национальностей и народностей. Там быстро привыкаешь спокойно смотреть на чужие порядки, и не осуждать их.

–Лицемерие. – Морщится северянин. – Ты как те селяне, которые отгоняя шторм, молят: только не к нашему берегу, куда угодно, только не на нас! А на других им уже плевать, с другими пусть происходит что угодно.

И его резкость тоже понятна. Север – суровое место. Местами тайга, переполненная медведями, волками и вивернами, местами открытые поля, где ветер моментально вытягивает последние остатки тепла. Собака там не просто питомец, это друг, который и об опасности предупредит, и упряжку с тобой потащит, и в случае чего, согреет.

–Это не одно и то же – спокойно отзывается она, щурясь и подставляя лицо солнцу. Ветер тихонько перебирает тяжелые волосы, как полосы белого шелка. – Я осознаю, что есть иная культура, и для этой культуры собаки или кошки – то же самое что в нашей куры с гусями. И не вмешиваюсь не потому что глупо защищать курицу, а потому что ничего этим не изменю. Это же другой менталитет, другие взгляды и другая жизнь. И я понимаю, что вздумай кто-то другой, кто держит курицу за лучшего друга убеждать меня в своем мнении, я только пальцем у виска покручу. Так что лучше просто не лезть куда не надо и куда не просят.

–И тебе не жалко бедных зверушек, которых убивают ради того, чтобы съесть!?

–А тебе жалко мышь, которую поймала кошка?

–Да при чем тут...

Такие разные – и поэтому никогда не могли спокойно сидеть, находясь в пределах видимости. Я, выросшая относительно в центре материка, особых претензий не вызывала, и обычно помалкивала, под их вечные споры. Всегда интересно послушать, как два одинаково умных человека, которым образование не позволяет решать споры мордобоем, пытаются не просто переспорить, а переубедить оппонента.

Девушка замялась, прожевывая что-то, и пояснила свою мысль, не дожидаясь, пока он закончит свою.

–Ради пропитания – это одно. Это жестко, но это естественный ход вещей. Совсем другое – это убивать животное не ради пропитания, а ради забавы, или чтобы украсить себе воротник. Вот это жестоко и бессмысленно. Никогда не понимала этого мужского увлечения охотой, когда одного-трех зайцев загоняет куча всадников со сворой собак!

–Ну начинается, теперь всю жестокость мужчинам приписала! – ворчит парень, ворочаясь и укладываясь поудобнее. Решает обнаглеть, и взбивает мешок под головой как подушку. Как будто у него удается долго лежать на одном месте, когда он спорит с Сарэа. Нет-нет и норовят оба усесться лицом к лицу.

–Под одну гребенку я же всех не равняю – невнятно отвечает девушка с набитым ртом, отряхивая крошки с колен.

Виктор аж подскакивает.

–Чего это ты там ешь? У нас же еще утром последний хлеб закончился!

–А мне купец печенья дал, за красивые глаза – ехидно чавкает она. Я, подтверждая ее слова, умиротворенно вздыхаю – мне это печенье уже не лезло.

–А твой бог велел делиться! – возмущается северянин. – Я тут почти с голода умираю, а она уминает сладкое за обе щеки!

–Мой бог – сказал делиться, а откуда я знаю что сказал твой? Может, он сказал, что принимать дары это слабость и смертный грех? Я ведь понятия не имею, во что ты там вообще веришь.

Он с притворным потрясением ахает:

–Да ты никак упиваешься своим невежеством!

И пока она замялась с ответом, молниеносно выхватывает сверток со сладостями.

Возмущенный возглас и треск – два будущих охотника начали великую битву за владычество над выпечкой...

...Я открыла глаза, проводив глазами одинокую сосну на пригорке, уплывшую назад. Подняла взгляд на верх телеги, хотя понимала, что никого там на самом деле нет.

Из спутников у меня вампир и дух, принявший облик ястреба, я направляюсь в Тавер, чтобы расследовать собственное убийство, а услышанный только что диалог состоялся как минимум лет семь назад.

Я медленно подняла руки перед собой и начала медленно загибать пальцы, пока воспоминание не потускнело.

Кто важные мне люди? Кому я могу доверять безоговорочно, и о ком иногда вспоминаю, оставаясь наедине с ночным лесом и костром, думая: как они там?

Сарэа. Ближе, чем родная сестра. Мы прошли с ней обучение с первого дня и до последнего. Даже метку получали в один день. Наставники привыкли видеть нас вместе, так и поминали "наши девочки".

Виктор. Тоже проходил обучение со мной. Я помню, что сначала было четверо, но Дарис не дожил до получения метки. Виктор остался единственным нашим с Сарэа ровесником. Родным братом я его, наверное, не назову, скорее старшим двоюродным, с которым не всегда находишь общий язык. Но ему стоит доверять.

И Маркус.

Я до сих пор не помню лицо, но именно этот человек заменял мне отца. Но кем он был, и каким он был? Только имя и воспоминание о голосе...

Я покосилась на ястреба, кружащего наверху и собравшегося на очередную охоту. Уж он-то мне точно ничего не расскажет. Помощничек...

–Что-то прикидываешь? – полюбопытствовал Лаурен. Он лежал чуть выше, на боку, опираясь о локоть.

–Вспоминаю семью. – Отрешенно отозвалась я, глядя только на три загнутых пальца.

Мало у меня близких людей.

–О. Это важно. Хорошо, что вспоминаешь.

Я повернула голову в его сторону. Рассеянный взгляд музыканта ушел куда-то за горизонт, и сознание наверняка пребывало там же. Легкий ветер трепал темные волосы, солнечный свет лег на лицо, обрисовав черты лица, знакомые еще в прошлой жизни. Может, он не так уж сильно изменился? Может, я сейчас вижу его прежнего. И та враждебность только напускная.

–А что с твоей семьей? – тихо спросила я. – Ты говорил, тем жрецам нужен был кто-то без родных.

–Я по глупости своей признался одному из них, что семья осталась далеко. И у меня с ними нет постоянной связи. Но мои родные живы-здоровы. – На его лице появилась теплая улыбка, но медленно угасла. – И они еще многого не знают.

–Думаешь, для них что-то изменится?

–Я не знаю. Даже не хочу думать.

Он опустил взгляд на свою ладонь, повернул ее другой стороной, словно изучая заново посветлевшую кожу и белесые, крепкие ногти. Снова взглянул на меня.

–А как думаешь ты?

–Я не могу сказать, что многое в тебе поменялось. Просто появились иные возможности. Но я тебя почти не знала, и не помню. Родным лучше судить о таких вещах. Может, они наоборот, обрадуются, что ты выжил, и неважно, как именно. Смотря какие у вас были отношения.

–Они семья, и этим все сказано. – Тихо произнес Рен, и задумчиво посмотрел вдаль. Взгляд снова затуманился. – Мне говорили, что кем бы я ни стал, все равно останусь для них сыном и братом. Но тогда речь шла только о выборе моего основного занятия.

–Они не хотели, чтобы ты становился скрипачом?

Он качнул головой.

–Это отец помог мне выучиться. Сам по молодости увлекался музыкой. Они с мамой вовремя заметили во мне такие же способности. Подняли старые связи, чтобы найти хорошего учителя. Всю свою жизнь буду им за это благодарен.

Рен на миг прикрыл глаза, улыбнувшись так, словно увидел родительские лица. И продолжил вспоминать.

–...У нас был старый, но большой дом с пристройкой для таверны, в два этажа. Рукой подать до от местных горячих источников. И несколько лет мы ютились в паре небольших комнаток внизу, пока остальной дом сдавался приезжим любителям подлечиться. Все ради того, чтобы оплатить мне обучение, а потом купить скрипку. Настоящую, такого класса, что знай разбойники ее реальную стоимость среди ценителей, наплевали бы на всякие приметы.

–Но почему ты ушел оттуда? – тихо спросила я. Теплый, оживленный городок у горного побережья, любящие родные, спокойная жизнь; я бы при таком раскладе не стала охотницей, наверное.

Он пожал плечами.

–Мне всю жизнь там не сиделось. Я хотел узнавать новое, видеть новые города, людей, и не только людей. Побывать и в пустыне, и на севере. Все понимали, что я не продолжу семейное дело, и рано или поздно покину родной город. Но я ведь не ушел навсегда! – спохватился он. – Никто никого не бросил и не забыл. Я продолжал иногда навещать их, привозил деньги, пытался обеспечить.

Он призадумался, потирая подбородок.

–Рано или поздно я все равно поеду к ним. Придется рассказать, что случилось. Может, мама будет волноваться, может, сестренка не сразу привыкнет. Но знаешь, теперь я уверен, что все будет хорошо. Семья есть семья.

От этих слов, и его тона даже греющее нас солнечное тепло на миг показалось таким уютным, словно напомнило объятия родных, которых так давно не было рядом.

Я не сразу осознала, что он повернулся и глядит на меня.

–Отчего ты так загрустила?

Опустив взгляд вниз на траву, я ответила не сразу, пытаясь придумать причину. Но он понял сам.

–Что-то случилось с твоей семьей?

–Семьи у меня не было много лет. – Призналась я. – И с мамой, и с сестрой у меня не сложилось. С тех пор как я ушла из дома, ни они, ни я не отсылали никаких вестей. Я только после своего обучения рискнула проехать мимо нашего дома. Все там отлично. Детей полон дом, всего в достатке. Беспутная охотница там явно лишняя. Так что я даже в дверь не стала стучаться, проехала дальше.

–Сожалею. – После небольшой паузы сказал он.

Я встряхнула головой.

–Да я не сказать чтобы сильно тосковала. Убедилась, что все хорошо, и ладно. У меня своя жизнь и свой путь.

–С матерью и сестрой, значит, не близка. – Он помедлил. – А что твой отец?

–Когда я была еще маленькая, он ушел за водой.

–За водой? – недоуменно переспросил вампир. Ну да, он же совсем из других мест...

–У нас так говорили о пропавших без вести: ушел, мол, вслед за водой. Есть же предания о том, что вода приводит в мир мертвых? Выдумки, конечно, но раньше в это верили. Так что до сих пор считается, что уйти вслед за водой, значит не вернуться.

–Но это же не значит, что он умер?

–Не значит. Но он умер. Я это точно знала. Почувствовала еще тогда.

–Что-то у нас разговор совсем о грустном зашел. – Заметил Рен. – Извини.

–Нет, правда, мне не так тяжело. Вместо семьи у меня есть друзья и учитель. Вижусь я с ними редко, как и ты. Но знаю, что где-то они есть, помнят обо мне. И рано или поздно мы встретимся.

–От этого становится как-то легче. – Согласился он.

Я согласно вздохнула и растянулась по мешкам, сонливо потягиваясь. Печальное настроение постепенно испарилось под солнышком, как капля воды.

Снова вернулась сонливость, но караван начал замедлять ход: значит, скоро будет привал, и возницы будут распрягать волов и лошадей для водопоя. Быстрый разогрев еды на костре, перекладывание товара и общая суета людей, уставших от долгого сидения на одном месте. Уже не подремлешь.

Рен тоже зевнул и осмотрелся. Приложил ладонь ко лбу, глядя вверх.

–Хм. Смотри, какие здоровенные птицы!

Я лениво повернулась в ту же сторону, увидев лес, возвышающиеся среди него обрывки скал и зависшие в воздухе темные силуэты. Всмотрелась. Напряженно констатировала:

–Это не птицы.

И единым рывком слетела с телеги.

–Тревога! Гарпии!! Всем укрыться!!

Я понеслась вдоль телег, туда, где расположились люди, нанятые для охраны.

–Остановить коней, живо! Прячьтесь под телеги!

В воздухе уже разливался далекий хриплый вой, который ни с чем не спутаешь. Несущиеся в нашу сторону твари росли в размерах с каждым мигом.

Наемники, уже вскочившие на ноги, изучали небо.

–К оружию! – скомандовал один из них, рыжеволосый здоровяк, и обернулся ко мне. – А чем их одолеть?

–Главное оказать отпор. – Бросила я. – Не попадаться в лапы. Поймут, что мы сильнее – отступят. Оружие: арбалеты, игольные самострелы и метательные ножи.

Казалось, это не я несколькими днями ранее растерялась при виде стрыг. Сейчас все тело дрожало в боевой готовности, а разум резко остыл и пришел в полное сосредоточение. Мне даже не требовалась помощь ястреба.

Следя за тем, как люди быстро собирают телеги в группы и прячутся, я быстро и отрывисто консультировала наемников, готовящих оборону.

–Гарпии атакуют клювами и передними лапами. Бить старайтесь по крыльям и в живот. В головы стрелять бесполезно! На вопли не реагировать! В ближний бой старайтесь не вступать.

–А если придется? – Уточнил Рен из-за спины.

Я резко развернулась; и когда подкрался!? Уже некогда было что-то доказывать, так что я уже привычно перебросила ему кинжал.

–Тогда резать по лапам. – И прошипела отдельно для него. – Если утащат, сам будешь виноват!

На этом моменте твари достигли нас, и с громкими тягучими воплями спикировали вниз. Первые три ударились о невидимую преграду, растянувшуюся на высоте четырех саженей, и сбитые с толку, молча упали вниз, где их уже поджидали. У самого уха вжикнул первый арбалетный болт.

Я держала ладони раскрытыми, с усилием сближая их между собой. В воздухе начал скручиваться шар голубоватого тумана. Ждать. Еще немного.

Когда шар начал трещать голубыми искрами, я вскинула руки вверх, выбрасывая заклинание. Пульсар подлетел, как мячик, и с хлопком разорвался над землей, ударив тварей воздушной волной. Единый вой распался на отдельные недовольные вопли, и гарпии замедлились. Отдельные особи остались кружить вверху, а остальные кинулись в разные стороны, широким кольцом приближаясь к земле. Спланировали над ней, едва не задевая траву, и полетели на нас со всех сторон.

Я выбросила ладонь вперед; двое загорелись и с визгом покатились по земле. Еще нескольких удалось задеть стрелкам. Но отдельным тварям удалось прорваться вперед, и наброситься на телеги.

Истошно заржали перепуганные лошади, поднялся гвалт, но нападающие не тронули скот, а принялись искать, где прячется более легковесная добыча.

Я бежала к крайней группе телег, где две крылатых твари зарывались в тюки, слыша снизу испуганный плач.

Кто только додумался взять с собой маленьких детей.

Гарпий ударило ветром и смело в сторону. Опрокинув следом за собой телегу, они замешкались, пытаясь подняться со спин, и я успела, перепрыгнув через борта, всадить меч в одну тварь. Другая расправила крылья и на миг замерев, ударила ими по воздуху в прыжке. Разинула глотку в еще одном, тревожном вопле, и его тут же оборвал мой нож, вошедший в сердце.

Глухой удар тела я слышала уже за спиной, обегая телегу. Две девочки лет восьми-десяти жались в угол, не сообразив сразу, куда деваться. Я прикрикнула на них, заставив подскочить и унестись под соседнее укрытие.

Выбежала на открытое место, и выдохнула, поняв, что твари решили не то отступить, не то взять реванш. Гарпии снимались с места, удирая повыше от мечей и стрел, и собирались наверху обратно в стаю. Внизу остались лежать несколько неподвижных, уродливых крылатых тел.

Я медленно шла к наемникам, не отрывая взгляда от стаи. Она колыхалась над нами, с режущими слух криками, но потом вытянулась в клин и, тяжело вздымая крылья, устремилась обратно к лесу.

Шаг, другой. Телега, где оставались основные силы людей, приближалась. Наемники, как и я, провожали взглядами гарпий.

Меня что-то в их мешанине тел насторожило, но не понять сразу, что именно.

Шаг...

Вот! Тварь, летящая в середине и прикрытая другими сородичами, на миг показалась вся, и стал виден груз, зажатый в ее лапах.

–Твою ж мать – только и сказала я, и устало пошла к людям, уже не глядя на нечисть.

Люди потихоньку вылезали из укрытий, перекликаясь между собой, но судя по всему, утащили только кого-то из наемников.

–Кто? – Я окинула взглядом растерянных воинов, отметив пару тяжело раненных и одно бессознательного, рядом с которым с оглушенным видом присел вампир. Ему тоже досталось чьим-то когтем по голове.

Не хватало рыжеволосого вожака.

–Они схватили Трея. – Подтвердил крайний, смуглый и низкий. Остальные вздыхали, с угрюмым видом подбирая оружие. Другой наемник, низкого роста, достал лекарства, и подошел к ближайшему раненному, прижимавшему к себе окровавленную руку.

–Как же мы теперь? – Робко и тихо спросил кто-то.

Ответа не последовало.

Я из под ладони следила за удаляющейся стаей. Так. Сейчас у нас конец лета?

У гарпий в это время подрастает потомство, и его нужно обучать. – Подтвердил ястреб, подлетев и усевшись мне на плечо.

–Я смотрю, вы его уже похоронили? – Едко осведомилась я, так чтобы меня услышали все.

–О чем ты, охотница? – Раздраженно спросил тот же смугляш. – Если хочешь что-то сказать, говори прямо!

Остальные устремили на меня взгляды.

–Гарпии убивают жертву не сразу, а вашего Трея вообще потащили для обучения детенышей. Те слабы, и не смогут так просто его убить. Будут гонять, учиться. Еще есть время.

Я опустила взгляд на них.

–Караван может на время привала остаться под охраной половины. Остальных приглашаю в коротенький поход.

И развернувшись, зашагала к телеге, на которой оставила вещи.

–Думаешь, у них там гнездо? – Спросил Рен, опять бесшумно увязавшийся за мной сзади. Я обернулась через плечо, доставая сумку, и на миг уставилась на него мрачным взглядом. Побледневший еще больше, и с залитым кровью виском и левым ухом, он судя по всему, как ни в чем ни бывало, решил, что тоже приглашается.

–Тебя по башке ударить, чтобы успокоился?

–Перед тем как убеждать меня остаться, напомни сама себе про волкодлака. – Отрезал он, усаживаясь на борт телеги с фляжкой воды. И плеснув на край куртки, провел тканью по коже, стирая кровь.

Я только раздраженно ругнулась, доставая метательные ножи и самострел. Длинную плеть с крючками на конце решила оставить. Еще задену кого из своих.

–Ты уже решил, что раз помог тогда, то теперь имеешь право лезть куда угодно? Да бес с тобой! Надоело спорить. Я не нянька. Только имей в виду, что тебя спасать не полезу.

–Не придется. – Заявил вампир, и показушно крутанув в ладони мой кинжал, ушел к наемникам. Ты посмотри, никак обиделся.

И как же ты найдешь пещеру, если его сожрут? – Поинтересовался дух, провожая упрямца взглядом желтых глаз.

–У волкодлака спрошу! – фыркнула я.

Заканчивая вооружаться, я думала, что обижаться он может, сколько вздумается, но мысль об ударе по голове кажется мне все менее и менее нелепой.

***

Путь к гнезду занял меньше времени, чем я ожидала. Вояки не успели выдохнуться за короткую схватку, и надеялись вызволить своего вожака, так что шагали по зарослям, иногда переходя на бег, наравне со мной. Во время нашего похода начался небольшой моросящий дождь, небо затянули тучи, но когда мы достигли подножия скал, непогода уже прекратилась. Дождь унесло ветром в сторону, на север.

Я обошла кругом широкий выступ, глядя вверх. Отсюда не было видно никакого движения, но доносились отдаленные вопли, смахивающие на протяжное мяуканье.

У скал, на первый взгляд неприступных, обнаружилась тропа, ведущая вверх. Старая-старая, затертая временем дорожка все еще угадывалась в камне, а покатые ступени вполне годились для подъема.

–И откуда тут лестница? – тихо спросил кто-то у меня за спиной. Я проверила снаряжение.

–В этих краях попадаются старые храмы. Их устраивали тайно, в подобных местах. А гарпиям понравилось местечко.

И я первой стала подниматься вверх, достаточно шустро, чтобы они не предавались раздумьям, а последовали моему примеру.

Дорога увела в выемку между скал, и ушла в темный узкий проход, в глубину камня. Я почти не сбавляя шагу подвесила в воздухе несколько светляков, поплывших следом. Группа сзади молча шла следом, экономя дыхание.

Я впервые оказалась в этом забытом богом месте, но проверив темные проходы поисковым заклинанием, поняла, как выйти на другие ярусы, а оттуда на верх скалы. Так что уверенно потопала вправо, и следующие за мной люди наверняка решили, что я бываю здесь в гостях как минимум пару раз в год.

Мы оказались в широком зале, прямо над которым, если верить поисковому импульсу, расположилось гнездо. В слабом свете были различимы стены с вырезанными фигурами и письменами. За спиной кто-то переговаривался и едва не плевался, увидев уродливые морды и крылья местных идолов. Я обернулась, вскинув ладонь. Зашептала:

–Мы близко. Теперь лучше не разговаривать. Я пойду впереди и оглушу их. Вы постарайтесь рассредоточиться, насколько там это будет возможно. Атакуете вместе со мной. И помните про крылья. Бить лучше всего по ним.

И пустилась вперед, к чернеющему впереди проходу. Он ушел в сторону, оборвался выходом на обрыв, при взгляде с которого тут же закружилась голова. В сторону и вверх по скале уходили остатки тропы, по которой можно было пройти только вплотную прижавшись к камням. Я волновалась, не сорвется ли кто-нибудь, и замедлила шаг, чтобы они тоже не спешили. Но воины не подвели, преодолев преграду едва ли не быстрее меня. Наверное, потому что вниз, в отличие от меня, никто не пялился.

Вот и гнездо.

Сводя вместе ладони, я застыла за здоровенным пиком, уходящим вверх, как гигантский обломанный клык. На свободной площадке поднимались края здоровенного гнезда, из сваленных и сплетенных веток, обрывков ткани, и кое-где даже костей. Вроде бы, не человеческих.

Основная масса взрослых особей расселась наверху, по каменным клыкам. Они чистили перья и приводили себя в порядок. Парочка пониже, на выступе, скандалила из-за какого-то куска мяса на костях, похожего на останки собаки. Отрывистые вопли разносились по округе; наверняка именно их я слышала внизу. Впрочем, другим они не мешали придремывать, греясь на вновь показавшемся солнце.

Снизу, из гнезда, доносились тоненькие голоса детенышей. Я замерла, прижавшись боком к одному из каменных клыков, и прислушивалась, пытаясь определить, начали они есть, или только играют. Но тут из ветвей одновременно с воплем мелкой гарпии донеслось вполне бодрое:

–Получай, шхарову мать, сучье племя! По одному, гымровы выродки!

Нам больше и не надо было. Я выскочила вперед, подбрасывая вверх пульсар, и сразу выхватив самострел, сбила с насеста ближайшую взрослую особь.

Что тут началось! Обалдевшие от нашей наглости твари подняли такой ор, что его наверняка было слышно в ближайшем городе. Хорошо, наемники подготовились к такому повороту, заложив уши смятыми листьями ревеля. Воинственные мужики кинулись в бой с ожесточением уличных собак, круша атакующих гарпий. Я снова оглушила их взрывом пульсара, и побежала по кругу гнезда, не пуская к нему взрослых.

Детеныши, как оказалось, уже встали на крыло. Трое из них успели вовремя сориентироваться, и удрали раньше старших, поджимая лапы и обижено вопя на всю округу. Взрослые еще пытались сопротивляться, кидаясь на нас и сверху, и со всех сторон, но они уже потеряли слишком много своих при нападении на караван, и при нашей первой атаке.

Трей перевалился через край гнезда – бледный, в рваной одежде и весь в крови. Я предостерегающе крикнула ему, но оглушенный мужик только мотал головой, пытаясь ползти. Он не видел, что на него с растопыренными когтями пикирует взрослая особь.

Я побежала в его сторону, перелетела через борт гнезда пробежала по примятой поверхности и разворачиваясь на бегу, зашвырнула в нее заклинание "шока". Гарпия хрипло крикнула, завертелась в воздухе надо мной, и раскинув крылья, бросилась вниз. Я перепрыгнула стену гнезда и отскочила подальше, на самый край площадки, но она успела догнать новую цель.

Меня ударило потоком воздуха, отбросило назад мощным крылом, и скала ушла из под ног, на миг поменявшись местами с небом. Я чудом успела извернуться, вскинуть руки и вцепиться в чахлый кустик, росший из трещины в камне. Гарпия с хриплым воплем так и ушла вниз, протаранив где-то там кроны деревьев