Текст книги "Охота за тенью (СИ)"
Автор книги: Аноним Velena
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Я кивнула, давая понять, что приняла к сведению, и с мечтательным вздохом оперлась локтями о стол. Ох, завтра я с утра ка-ак высплюсь, на неделю вперед! До обеда проваляюсь в обнимку с подушкой...
Мое умиротворение не омрачало даже то, что как минимум следующие два дня придется питаться одной рыбой. С детства ее не люблю... но, знать об этом никому не обязательно. Я от такого блюда не умру, да и не могу же я крутить носом от улова, притащенного с такой гордостью! Как с самого первого дня начала есть, чтобы не обижать наставника, так и буду. В конце концов, многие уверены, что рыба полезна для мышления.
...Только спустя несколько лет я узнала, что и сам Маркус рыбу эту ел с трудом, иногда делая вид, что с боем "проигрывает" лакомый кусочек Торену. В рыбалке ему нравился не результат, а сам процесс, но после того как улов старательно готовили другие люди, отказываться от их трудов было как-то некрасиво. Так у них и повелось.
Все это он мне рассказал, когда я стала постарше и пошла на утренние посиделки вместе с ними. Торен как раз отошел на пару минут, а когда вернулся, то долго удивлялся, отчего это его друг со своей подопечной хохочут, распугивая весь возможный улов.
***
Я выехала из города утром, пораньше, пока торопящиеся по своим делам торговцы и рабочие не запрудили главные улицы и не закупорили ворота. Конь, изредка направляемый в нужную сторону, шел спокойно и вполне бодро. Просыпающийся и закипающий город прошел мимо, оборвавшись за высокими воротами, где меня не стали доставать и пропустили без лишних вопросов, при одном предъявлении орденского символа. Достав его, я оставила стальной знак висеть поверх одежды. Он был выдан мне Фаретом, взамен прежнего, утерянного в пещере, еще тогда, когда я в первый раз посетила сие дивное место. Очень удобная штука, чтобы каждый раз не задирать рукав.
Дорога ушла в перелесок, вильнула между холмов и поднялась повыше, убежав вперед через дикие степи и обработанные поля. Мимо проплывали редкие рощицы, где-то сбоку оставались мелкие деревни, а я все это время сидела, уткнувшись носом в маленькую книжку с черной обложкой.
К сожалению, большая половина книг, найденных в пещере, осталась для нас загадкой. Стоило их открыть, как буквы пугливо впитывались в бумагу, и выманить их оттуда не получилось никакими зельями или заклинаниями. Такие экземпляры мы с сожалением отправили в орден, для работы более опытным магам. В остальных не было особенного толка: трактаты по зельям и амулетам, информация из которых общедоступна, и такие же можно достать в библиотеке любого Магика (скорее всего, они оттуда и взяты). Эти просмотрели и оставили у Фарета: он отправит их в альма-матер при возможности, но не срочно.
А вот записная книжка Ариса оказалась куда более интересной. Потому, сняв с нее копии, оригинал я попросила оставить себе, для ознакомления. И не зря! О некоторых ритуалах, описанных здесь, я даже не слышала. Правда, и понять их было трудно: приводились схемы, длинные списки и описания нужных инструментов. Часто встречались аккуратные и подробные дополнения о том, как совершать те или иные действия; а так же обведенные в рамки тексты заклинания на старом драконьем языке.
И чем дальше я читала, тем больше было понятно, что многие записи зашифрованы – иные слова сокращены до двух-трех букв, и догадаться об их значении сложно, а иные и вовсе заменены на безобидные понятия. Например, я только с третьего раза поняла, что упоминания о каком-то "брусничном настое" имеют в виду вампирью кровь, которая усиливает действие ритуала.
Какие выводы напрашиваются? А очень даже неприятные: Арису кто-то помогал. Консультировал по нужным вопросам, возможно, еще и помогал с подбором амулетов. Может, этот кто-то и писал книжку, а пометки на полях уже потом сделаны рукой самого некроманта. И еще этот помощник владел такими знаниями, которые так просто, да за пару лет, не соберешь – и искать придется не только в Магике, даже учитывая закрытые разделы библиотек и архивов.
Разгадать некоторые записи будет трудно, а то и невозможно, но сам факт шифровки уже говорит о многом. Арис и некто неизвестный общались довольно долго – достаточно для того, чтобы некромант легко понимал все замены и сокращения.
Это вообще не радовало. Если некромант еще с кем-то работал, то другой, когда узнает о неудаче, вполне может попытаться снова добиться своего, уже с другими людьми и с другим магом. Хорошо хоть то, что работа была проделана долгая и сложная, и повторить ее получится далеко не сразу, и не за год.
Нужно найти некроманта; он единственная ниточка, по которой можно узнать о случившемся.
Вспомнив об этом, я свернула коня на дорожку к месту привала.
Разводить костер не стала: завернутый в лепешку перекус разогревать не обязательно. Отпустила пастись коня, стащив с него сумки, и принялась готовиться к ритуалу поиска.
Расстелила на земле карту, тщательно разгладила. Достала кинжал, занесла над ней, и прикрыв глаза, стала проговаривать нужные слова, осторожно, певучим полушепотом. С третьим словом повела кинжалом над картой, пока просто для того, чтобы настроиться. Потом, когда он явно потяжелел в руках, опустила лезвие пониже, кончиком к поверхности, и снова стала описывать им замысловатые фигуры, повторяя последние слова, как мантру. Пока кинжал словно живой, не дрогнул в руках.
Открыла глаза. Лезвие клюнуло карту в том же самом месте, где и вчера, уткнувшись точно в пометку.
Я выпрямилась, со вздохом ощутив, как с плеч сваливается невидимая ноша. Чужая смерть не повод для радости, но в этом случае значительно облегчает жизнь. Некроманту не удалось уйти: лежит на том же самом месте.
–"Нельзя исключать того, что он жив, пока мы не увидели его тело". – Не замедлил напомнить о себе ястреб. – "Да и результат поиска может иметь погрешности".
–Ну да, я понимаю. Но сам факт уже радует, не так ли?
–"Не могу этого не признать. Но ты все равно не расслабляйся".
–Ладно. Поняла.
За спиной отчего-то зашуршала трава. Я обернулась.
Ничего и никого. Где-то заливалась степная певчая птичка, да наверху в листьях копошился легкий ветерок. Я еще раз огляделась, прислушиваясь всеми чувствами, но ничего не нашла.
Ладно. Подкрепиться, отдохнуть пару минут, и снова в путь. У меня есть точное направление, так не буду терять времени.
***
Отступление.
Девушка, неосознанно хмурясь, быстро собрала вещи. Подумав, не стала взбираться в седло, а быстро повела коня в поводу, высматривая обратную дорогу. Постепенно ее шаги стихли в окрестных зарослях, а потревоженные веточки перестали раскачиваться.
Прогретая солнцем поляна осталась безмолвной.
На камнях, что были на ее краю, лежала, словно греясь на солнце, черная, свитая в глубок змея.
***
...Ледяной ветер, несмотря на плотную одежду, пробирал до костей; длинные полы дубленки, которые не мешали ходить или бегать, не могли защитить от его порывов, несущих с собой колючие снежинки. А я еще и забыла перчатки у камина, и сейчас спасали только глубокие карманы. Под утро воздух стал еще холодней, хотя вечером казалось, что уже некуда, и редкие звезды на горизонте мерцали ледяной крошкой, застывшей на темном небе. А прямо над головой огромным оком наблюдала полная луна, и ее холодного света хватало мне вполне, чтобы и без магии видеть след.
На деревню среди ночи напал зверь. Голодное время, подстегнуло его на то, чтобы оставить осторожность, и в открытую высадить окно в крайнем доме. Но несмотря на отощание, волкулак легко разорвал двух человек, и никакое сопротивление не помогло им.
Мы слышали крик, вспоровший ночь, и понимали, что он не значит ничего хорошего. Люди моментально подорвались с кроватей, и поспешили на помощь, но увидели только как зверь, вцепившись зубами, стаскивает по порогу окровавленный труп. Даже приближающийся огонь от факелов не заставил его бросить добычу. Он разжал зубы и со злобным визгом скрылся в сугробах за домами, только когда мне удалось попасть в него маленьким топориком.
Дыхание вырывалось сквозь шарф, вспыхивало перед лицом белыми облачками пара и тут же растворялось, инеем оседая на шарфе и краях отороченного мехом капюшона. Снег сухо поскрипывал под сапогами, хотя я старалась идти как можно осторожнее и тише, костеря себя за то, что о моем приближении наверняка узнает вся восточная окраина леса.
Наставника не было со мной. Маркус накануне ушел помогать в соседнюю деревню, где во время зимней охоты на зайцев люди случайно подняли из спячки загрызня. Поэтому я шла по еле различимым крупным следам, обрамленным частыми кровавыми брызгами, одна.
Нет, жители деревни не хотели отправлять меня одну, отлично зная, что я всего лишь ученица, и еще даже не получила метки. На севере не такие люди: они решили собраться и догнать тварь. Но слабый снег мало-помалу затирал следы, и я не могла их дожидаться. К тому же по моим следам, утопленным глубоко в снег, идти им будет куда легче.
Они собирали оружие, быстро поднимали остальных, и зажигали факелы, когда я ушла в ночь. Сейчас они наверняка идут сзади, по оставленной мной тропе; ветер иногда менял направление, и тогда до моих ушей доносился еле различимый лай их собак.
Я знала, что он ранен, причем ранен серьезно, и пока не оправился, надо найти его логово и добить. Ведь как только ему удастся вытащить из себя лезвие, рана станет затягиваться, и к восходу зверь оправится. И озлобленный от неудавшейся охоты, будет куда опаснее.
Вот. Капли крови становились все меньше, и настал момент, когда я перестала различать их под тонким, полупрозрачным слоем снежинок.
Я выпрямилась и медленно оглядела наступающий на меня лес. Ломаные силуэты деревьев черными колючими линиями тянулись прямо из наметенных сугробов, вдалеке сливаясь в одну туманную массу. Ямки следов уходили прямой линией, в самую глубь.
Острые ветви, склоняющиеся над головой, худо-бедно задерживали ветер, и в чаще гулял только слабый сквозняк. Я зашагала уверенней – отпечатки в снегу были видны уже лучше, так как здесь их заметало не так быстро. Судя по ним, зверь прихрамывал, путался в лапах, и перелезая через упавшую корягу, едва не покатился кубарем. Рядом в снегу валялся мой топорик. Я потянулась к оружию, и коснувшись его, чуть не свалилась сама, покачнувшись на слабых ногах.
Это волкодлак.
Я снова медленно огляделась. Лесная чаща вдруг перестала казаться такой освещенной, обросла опасными тенями и сами деревья словно окружили меня кольцом.
Зачем волкодлаку нападать в полнолуние? Оно никак на него не влияет, в отличие от сородичей. Куда легче было бы прикинуться заплутавшим путником и постучаться в один из домов на ночлег. А уж когда хозяева уснут, втихую убить их.
Я сжала пальцы на рукояти топора.
Нет, для того, чтобы привлечь внимание, он сделал все, что мог. Долго трепал жертву, чтобы та успела перебудить всех соседей, ждал, пока люди сбегутся, даже подпустил меня к себе на расстояние броска.
Он ведь должен был убедиться, кто я.
Другая рука медленно потянулась к кинжалу на поясе.
Он никуда не сворачивал, не путал следы. Не старался спрятаться. Он бежал и бежал, строго прямо, то и дело спотыкаясь и пачкая кровью снег. И мчался достаточно быстро, так что вполне может увести след далеко вперед, а потом окольными путями вернуться. Сейчас нас двое в этой чаще, и охочусь тут явно не я.
На снег передо мной, в двух шагах, упала капля крови. И еще одна.
Я подняла глаза...
***
... Из сна меня буквально выдернуло, и так резко, что я не сразу смогла нормально задышать. А попытавшись это сделать, чуть не уверилась в том, что враг из сна прокрался в мою комнату и навалился сверху, надавливая на горло. Кто-то смотрит прямо на меня? Кто-то смотрит на меня!
Пальцы судорожно сжали одеяло. Я все еще не могла пошевелиться. Не зверь, но кто-то другой, неосязаемый, не давал мне этого. Воздух загустел, как кисель, с трудом проталкиваясь в легкие, и я начала задыхаться, как вдруг ужас отступил. Я смогла сделать вдох – жалкая, дрожащая и покрытая испариной.
На полу что-то зашуршало и застучало, словно там возилась и почесывалась небольшая собака. Потом зашипело, и меня снова накрыло волной беспричинного страха.
Свет зажегся сам собой, сразу в двух светильниках, но даже они не дали достаточно света для того, чтобы я сразу поняла, что происходит. Только подобравшись к краю кровати я поняла, что ощетинившийся перьями бесформенный ком на полу – мой ястреб.
–Что... – я хотела спрыгнуть на пол к нему, но была остановлена разъяренным окриком:
–Не вздумай, не трожь!
По полу вытянулось и застучало крыло, растопырило перья как пальцы, словно пытаясь ухватиться за щели. Ястреб как-то скрутился, спрятав голову, и перевернулся пару раз, яростно теребя клювом что-то у себя на груди... черное, длинное, как ремень окрутившее его поперечным хватом колец.
Он еще раз крутнулся, захлопал крыльями, и наконец вытащил из глубины перьев черную голову с блестящими от крови жалами клыков. Ухватил острым клювом и рванул в сторону, обрывая тонкое шипение.
–Что происходит!?
Я скользнула вниз к нему на пол и ухватив мертвую змею за шею, начала разматывать тугие, не желающие обмякнуть объятия. Ястреб мрачно щелкал клювом и подергивался, поджимал то одну, то другую лапу, помогая мне убирать гадину от его тела.
–Это не просто змея. – Хрипло отозвался дух, когда я закончила и удивленно вытянула руку, удерживая подальше от себя мертвую тварь. Не просто мертвую – давно мертвую. Сейчас стало видно, что глаза у нее были мутными, почти белыми. Тело под кожей обмякло, кожа в паре мест лопнула и сочилась чем-то премерзким, едва не обкапав мне колени.
– Это работа некроманта? – недоверчиво спросила я, держа гадину на вытянутой руке. Ястреб встал на лапы, отряхнулся, как собака после купания, и вспорхнул на изножье кровати.
–Судя по всему. Я уже второй день чую что-то не то. Оно ползет за нами все это время. Понятия не имею, что за магия использовалась, но змея должна была тебя убить. Перевяжи ногу.
– Как нужно перевязывать? – Я наклонила голову, присматриваясь к его лапам, но он только тряхнул головой и взъерошил перья на шее.
–Себе! Она успела тебя укусить, через одеяло. Царапина только, но все равно перевяжи и ищи противоядие.
Тугой комок бинтов, компонентное противоядие, которое повышает устойчивость организма, и не дрожать. Все обошлось. А вспомнить мой сон, так сейчас все вообще отлично. Меня наставник тогда неделю выхаживал-выпаивал, а потом на себе таскал, пока срасталась сломанная нога и заживали прочие увечья.
Я неосознанно потерла место чуть ниже колена, словно убеждаясь, что на сей раз там всего лишь царапинка, а не развороченная рана. И закатывая штанину, недоуменно нахмурилась.
–Но почему эта зараза только сейчас на меня напала? Если она ползла два дня, то отчего не укусить меня сразу?
–Может, проклятие выжидало. Просто следило за тобой. Но потом ты провела второй ритуал поиска, и тут сразу понятно, что отступать ты не намерена. Вот и последовала реакция.
Я затянула бинт, тут же пропитавшийся зельем, нанесенным на кожу.
–Допустим. Но когда это проклятие успело привязаться на меня? И ведь я даже не заметила...
–Не удивлюсь, если оно ползло от самой пещеры. Наверняка некромант подстраховался на слу... на случай неудач...
Замолкнув, ястреб пошатнулся и слабо взмахнув крыльями, свалился на пол. Я снова скатилась с кровати и оказалась рядом с ним. Птица пыталась встать на лапы, или хотя бы подтянуть к себе распластанные крылья, но они уже не слушались.
Запнувшись, ястреб пошатнулся и свалился на пол, слабо взмахнув крыльями. Я снова скатилась с кровати и подбежала к нему. Птица порывалась встать на лапы, хотя бы подтянуть к себе крылья, но они уже не слушались.
–Баррык! Почему ты сразу не сказал... Сколько раз она тебя укусила?
–Не считал – ястреб мотнул головой и умудрился-таки закрепиться на лапах в вертикальном положении. Боком посмотрел на то, как я откручиваю пробку на пузырьке с противоядием, и добавил.
–Не старайся. Не поможет.
–То есть? – я замерла.
Ястреб снова мотнул головой и растянулся на полу снова, уже не делая попыток вставать.
–Эй, эй, не вздумай, не смей умирать! – Человека бы я уже затрясла и отхлестала по щекам, а птицу только попыталась поднять на руки. Он повернул голову и уставился на меня круглым кошачьим глазом.
–Я не умираю. Умирает это тело. А я вернусь туда, откуда меня призвали.
–Но как же так? – я оглянулась на сумку, словно надеясь на то, что там само собой появится необходимое лекарство.
–Не нужно меня жалеть. Я возвращаюсь в то место, которое ты назвала бы родиной. Только птицу жалко...
–Что я могу сделать? – растерянно спросила я, подбирая его распластанное крыло и приглаживая надломанное перо.
– Рано, слишком рано... – еле слышно произнес он. – Много чего не успею рассказать. Но ты сама еще вспомнишь. Будь очень осторожна с этим Арисом. Он не так прост, как мы думали. Эта магия со змеей... не каждый такое умеет. В его-то возрасте. А змею сожги к чертям, чтобы проклятие исчезло. Ястреба тоже нужно сжечь. После вселения сущности живая плоть необратимо меняется...
Он грустно вздохнул, совсем как человек.
–Запомни имя: Имарцинна. Сможешь вызвать меня, но только раз, и ненадолго. Надеюсь, не понадоблюсь. И еще. За... За Маркуса себя не вини.
–О чем ты? – хрипло переспросила я. Но мне уже некому было отвечать. Сильное птичье тело вытянулось и обмякло.
***
Рассвет еще не занялся, только небо на востоке медленно окрашивалось в серо-голубой, как опущенная в белила ткань. Видеть меня было некому.
Я в тишине закрыла двери, не помня, куда запихнула ключи от комнаты, и со свертком в руках спустилась вниз по лестнице. Думаю, хозяин простит пропажу этого покрывала. Скажу, что его купила.
Я ушла за околицы, через поля и за рощу, не желая, чтобы кто-то видел пламя. Там и наломала нужный запас сухостоя для костра.
Змею испепелила простым прикосновением, превратив в угольки за один удар сердца. Понятно, что виновата во всем не она, а наложивший проклятие некромант, но разжигать погребальный костер ради какой-то гадины я не собиралась.
Все это время меня не покидало странное чувство повторения. Раскладывая ветви в форме особого знака, я не глядя потянулась рукой вправо, за флаконом огненного эликсира, а только потом поняла, что в этот раз еще не вытаскивала его из кармана. Когда зажгла огонь, он не сразу разгорелся, и я снова подумала, что это нормально, на сырой-то после оттепели земле. И только потом в оцепенении пощупала почву пальцами. Абсолютно сухая.
Сверток тоже разворачивать не стала. Так и стояла, глядя на то, как его постепенно обнимает и скрывает огонь. Потом прижала ладонь к груди, даже сквозь куртку почувствовав, как сердце ходит ходуном.
Да что со мной? Почему я так волнуюсь? Едва ли не трясет...
Я стояла, как в полузабытьи, глядя на то, как вверх уходит густой белый дым, и голова была пуста от мыслей. Огонь разгорался, плясал на ветвях, словно иглами вонзаясь в дымные клубы. А потом меня как-то разом накрыло.
...Тот костер был давно. Помню его смутно. А помнить и вовсе не хочу. Тот костер был больше, дым от него лез в горло и от этого меня душили слезы. И несоизмеримо большая тяжесть давила на плечи, клонила к земле.
***
Хватка чужих рук на шее просто мертвая, и это даже не метафора. Над ухом раздается надсадное хрипение, чужие волосы щекочут лицо и лезут в глаза, заставляя меня отплевываться. К спине прильнуло ее холодное тело. Но я не разжимаю ответной хватки на горле нечисти.
Мои ноги скребут по каменному полу склепа, но обе мы уперлись в стоящий сзади саркофаг, и дальше пятиться некуда. Ситуация патовая: я не могу ударить ее, потому что для этого нужно отпустить ее горло и дотянуться до оружия, а она, пока я держу, не может меня укусить.
Я хватаю ее руки покрепче, резко дергаюсь вперед вместе с ней, а потом разгибаюсь и бью ее затылком о камень. Еще раз. И еще, изо всей силы. Из ее глотки вырывается стон, хватка ослабевает, и я разрываю ее, кувырком уйдя в сторону.
Упыриха набрасывается сзади, но я отшвыриваю ее в сторону и с места бегу по склепу в ту сторону, где раньше был выход, прыгая по огромным обломкам.
Сейчас вторая половина склепа в подвале разрушена, потолка и верхней части стен нет, а там, где был проход, только гора расколотых камней из остатков стены. Понятия не имею, то за маг тут в свое время веселился, но теперь мне очень на руку эти завалы, через которые я перепрыгиваю, а мертвая девушка за моей спиной только спотыкается.
Под ночным небом я останавливаюсь, переводя дыхание, и жду ее. Она уже не бежит, а крадется, приволакивая правую ногу, и хрипит.
Взмах кинжалом, удар, уход, еще один удар лезвием в горло, под основание черепа. Она медленно падает на пол и больше не движется. Путаные рыжие волосы застыли, как брошенная рваная ткань.
-Ты понимаешь, что она могла тебя убить? – Спрашивает меня голос сверху, с полуразрушенной замковой стены.
-Меня много кто в последнее время пытается убить – язвительно говорю я, не поднимая головы. Как обычно, он оставляет мое замечание без внимания. Отчего оно кажется еще более глупым.
-Я видел, как ты медлишь с ударом. Ты могла покончить с заданием еще внутри. А вместо этого сначала позволила себя придушить, а потом играла в догонялки. Не надейся: эта не споткнется, и без твоего участия сама себе шею не свернет.
Он ждет ответа, пока я, сопя, отряхиваюсь от пыли.
Я ведь говорила с ее родными. Она умерла совсем недавно. Еще такая молодая, и красивая. Играла на клавесине, пела, и при этом могла обыграть в шахматы кого угодно. Ее могло ждать такое будущее, а вместо этого... И даже после смерти ей не дали покоя: проклятие отвергнутого поклонника, наложенное еще при жизни, привело к тому, что однажды склеп обнаружили открытым, а ее – сбежавшей в старый замок. Может, что-то в ней еще осталось, отчего она не пошла к жилью добывать еду, а поспешила спрятаться. Бить ее было все равно, что бить живую. И пока она всерьез не попыталась меня сожрать, я не могла заставить себя даже поднять на нее руку. К тому же...
-...она похожа на мою сестру. – Закончила я вслух.
Вопрос семьи у нас не поднимался ни разу. Я не хотела выставлять напоказ прошлое, он тоже никогда в душу не лез. И сейчас тоже не продолжает тему.
-Я понимаю. Правда, понимаю. Но и тебе нужно кое-что понять. Она БЫЛА живой, юной и невинной, но этого не вернуть. Теперь это только нечисть, ничего больше, и от прежней жизни осталось только тело. Никакой жалости оно уже не стоит. Жалость тебе вообще мало где пригодится.
Наше с ним общение давно свелось к такой схеме: он поучает, а я вяло отговариваюсь, в основном для вида и не по делу. На самом-то деле я слушаю его внимательно, и верю каждому слову. Просто выслушивать наставления молча, не вставив ни одного слова, не дает мой гонор.
-Кто не знает жалости, тот ее и не заслуживает – бурчу я чужую фразу, прочитанную в книге.
Однако от него крылатыми выражениями не отделаешься.
-Это лишь одна сторона правды. А есть и другая: жалость не поможет тебе, если ты узнаешь в чудовище некогда знакомого тебе человека. Или даже дорогого тебе человека. Твоя жалость только поможет ему тебя съесть.
На это я не нашлась, что ответить. А он, склонившись над провалом, коим для него являлся подвал, продолжает:
-Лучше, чтобы никогда не пришлось пережить такое. Но никто не знает своего будущего. Ты должна быть готова ко всему, даже к тому, что придется убить того, на кого не мыслишь даже замахнуться. Потому что смерть для такого человека будет лучшим выходом. Забудь о сомнениях. Забудь о лишней жалости.
Я вытираю лезвие меча пыльным покрывалом, брошенным когда-то на пол, потом все-таки решаюсь спросить.
-Но ведь даже с нечистью, если она разумна, можно договориться? Я не говорю об упырях. – Я махнула в сторону застывшего тела. – Но нечисть ведь бывает разной. Понимаю, что исключения очень редкие, и знаю, что некоторые охотники потом жалели о своем помиловании. Но... Нам недавно говорили о трактире Дедушки Ива. Это правда? Такое место существует? Там за стойкой сидит старый лич, чей хозяин давно умер, и строго следит за порядком. И под его крышей никто не может убить другого, даже охотникам этого нельзя. И нечисть сидит там, как обычные люди в обычном кабаке.
-Тех, кто сорвется, хозяин убивает сам, потому что ценит свою репутацию. И кто попало туда не ходит. Это все нечисть, которая раньше была кем-то из людей, и помнит это. Но никто из них не был охотником.
Он наклоняется пониже, и проникновенно, строго чеканит:
-Любая смерть лучше участи охотника, обращенного в нечисть. Запомни это. Если встретишь такого, убей не задумываясь. Хельдин... – Он сделал паузу, и я поднимаю глаза.
-Хельдин, я хочу быть в тебе уверен. Я хочу точно знать, что если меня постигнет такая участь, ты сможешь прийти ко мне на помощь.
-То есть... убью. – Не веря своим ушам, переспрашиваю я.
-Да. Ты должна будешь меня убить. Поклянись, что так и сделаешь. Ну? – Надавил он тоном.
-Клянусь – тихо проронила я, замерев внизу. Он удовлетворенно кивнул и скрылся за камнями.
-Урок окончен. Уберись здесь, и иди ужинать. Только не копошись. Ждать не буду.
Я знаю, чтоесли задержусь, то ужин, приготовленный в приютившем нас доме, могу уже не увидеть – потому что голодный охотник ест быстро и много, а если ученица опоздала и ей осталась только пара надкушенных помидор, это ее проблемы. Но с места не двигаюсь, наоборот, приваливаюсь спиной к стене.
Какая, к черту, еда?
То, что он сказал, меня раздавило. У меня отец был только в далеком детстве, а потом – он пропал... И только я знала, что он погиб, знала где это произошло, когда и как, потому что видела это во сне. Только никому не сказала – какая ирония, я боялась, что меня примут за ведьму. Как будто такое шило можно утаить в мешке...
Выросла я без отца. И именно поэтому мне его так не хватало.
Я только на втором году обучения поняла, что вижу отца в лице Маркуса, хотя сначала ненавидела его за непрестанные, по моему мнению, издевательства. Наставник и вел себя соответствующе: терпел мою лень и характер, перебарывал упрямство, воспитывая стойкость и твердость духа. И не слушая нытья и жалоб, делал из меня лучшую версию меня самой, обучая всему, что знал сам. И если отбросить жесткость обучения, которая была необходимой мерой, то этот человек искренне обо мне заботился.
Именно ему я жаловалась на свои трудности, его доставала с расспросами о том, чего не понимала в жизни, и именно его одобрения ждала, когда добивалась успеха. Именно наставника я хотела впечатлить, когда на обучении самонадеянно открыла клетку, желая доказать, что могу обходиться не только магией, но и обороняться оружием, как он сам. Огребла потом, конечно, знатно, но запомнила вовсе не это. Выпущенных зубарейМаркус едва уложил, догнав последнего уже в коридоре наверху, а всю вину потом взял на себя. Так и говорил другим наставникам: не проверил, достаточно ли плотно задвинул засов.
Так что я знала, что мне всегда есть на кого положиться. Всегда есть тот, кто прикроет спину, и кому не страшно открыть душу. Даже после смерти Дариса я не чувствовала себя одинокой.
А сейчас вот пожалуйста, заявление. Взять и убить? Его? Своими руками? Нет. Я никогда не смогу.
Я складываю пальцы рук в неполный замочек, оставляя указательные пальцы сложенными в треугольник. Детские суеверия, старые приметы – так я когда-то отгоняла беду.
Прикрываю глаза и скороговоркой повторяю трижды:
-Пусть этого никогда не случится, пусть моя клятва не свершится. Пусть этого никогда не случится...
Темнота. Тишина...
Если бы я ощущала тело, свернулась бы клубочком, закрыла уши руками. Но это слабость, и нужно от нее избавляться.
Дальше. Я должна вспомнить, что было дальше...
...Вызов застал меня на полпути между двумя поселениями, в чистом поле. Я как раз наслаждалась редкими минутами покоя, расслабленно откинувшись в седле, и лениво жевала орешки, умиротворенно щурясь на тающий снег. С веток срывались капли, искрясь под солнцем, как стеклянные бусины, а кое-где робко поднимались первые подснежники на тонких ножках. Наконец-то оттепель, можно стянуть шапку и греться под солнцем, воображая, что совсем скоро будет лето.
На запястье под курткой что-то запульсировало, то разогреваясь, то становясь холодным, как кусочек льда. Я закатала рукав и с недоумением уставилась на браслет из кожаных ремешков с набранными на него бусинами-амулетами. Работал только один, темно-красный.
Это была неприятная неожиданность.
Вызов – это значит, кто-то из охотников окропил кровью свой красный амулет, и зов о помощи разлетелся во все стороны, найдя ближайшего его соратника. Меня.
Такой зов мы посылаем очень редко. В отличие от зеленого, который означает сбор для совместного дела, и которым меня в свое время позвал Виктор, красный задействуется только в крайнем случае. Тот, кто позвал меня, не просто нуждается в подмоге, а уже попал в беду. Может, уже мертв.
Я минуту раздумывала, позвать ли мне тоже кого-нибудь, раз там, куда я пойду, один охотник не справился. Но передумала. Если рядом есть еще кто-то, то он и так услышал зов, и тоже пойдет туда. А если на сотни верст больше ни одного охотника, то ждать помощи придется долго. У зовущего может не быть столько времени.
Сняла бусину, зажала в ладони, прикрыла глаза. Представила темноту, в которой нахожусь, сплошную темноту. Где-то в ней есть огонек, к которому тянется моя бусина. В какой же ты стороне?
Для этого даже не нужно было магических способностей – амулет все сделал сам. Перед глазами на северо-западе зажегся тот самый огонек. Там находится амулет зовущего меня соратника. Надеюсь, сам он тоже все еще там...
Я надеялась успеть, и гнала коня почти без передышки, изредка слезала и бежала рядом сама, давая ему хоть какой-то отдых. Я не собиралась задерживаться больше, чем на пару часов сна, и как можно реже.
Но по пути я миновала деревню, где меня заметили, и побросав все дела, сбежались к центральной улице, умоляя очистить кладбище от трупоедов-зубарей. Тех за зиму развелось гораздо больше, чем когда-либо раньше, и когда земля начала оттаивать, все свежие могилы разрыли, сожрали тела и растаскали кости по округе, шокируя людей. А по ночам падальщики рыскали по крайним улицам, и уже утащили пару собак. Взрослые прячут детей, жители боятся выходить по ночам даже в сени.
Я не знала, что делать, стояла и лихорадочно раздумывала. На этот счет ничего определенного правила охотников не говорили, действовать предполагалось по ситуации. Но решать самой, кому сейчас помощь нужнее, оказалось труднее, чем я думала.
