Текст книги "Нет места под звездами (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

47. Возвращение

В Миату летели, точно на крыльях. С собой взяли сменных лошадей и двигались так быстро, как могли. Йорунн все время поторапливала отряд, не позволяя задерживаться даже на ночной отдых больше, чем это было остро необходимо.

В качестве дороги выбрали заброшенный тракт в предгорьях. Он оказался сильно поврежден и часто терялся среди трав и россыпей камней, но все равно оставался самым коротким путем к южным перевалам герцогства.

В какой-то момент Ульф Ньорд почти взмолился о пощаде, понимая, что всадники и кони слишком устали от подобного темпа. Однако Йорунн оказалась непреклонна, единственного ее взгляда хватило, чтобы слова застряли у Черного Волка в горле. Желания возразить не нашлось больше ни у кого. Впрочем, в тот вечер привал сделали раньше, да и встали не до рассвета, а когда утреннее солнце уже вынырнуло из туманов

Перед выездом Йорунн обошла всех своих спутников, прикасаясь и к людям, и к скакунам. Тт ее ладоней исходили ощутимое тепло и чуть заметный свет. Всадники и кони приободрились, усталость отступила, и дневной путь показался не таким уж выматывающим. Ульф облегченно вздохнул, в который раз удивляясь тому, на что способен Огонь в умелых руках. Он от всей души надеялся, что самой Йорунн хватит сил до конца путешествия.

С каждым днем дочь Канита волновалась все сильнее. Если в начале пути она еще пыталась шутить и рассказывать истории о жизни в степи, то теперь бросала тревожные взгляды на горные вершины. Пару раз даже сбилась с шага и вовсе останавливалась, замирая и уходя вглубь своих ощущений. Ульф боялся думать о том, что могло быть причиной таких резких изменений, и мысленно проклинал Сабира и его магов.

С каждым днем дочь Канита волновалась все сильнее. Если в начале пути она еще пыталась шутить и рассказывать истории о жизни в степи, то теперь бросала тревожные взгляды на горные вершины. Пару раз даже сбилась с шага и вовсе останавливалась, замирая и уходя вглубь своих ощущений. Ульф боялся думать о том, что могло быть причиной таких резких изменений, и мысленно проклинал Сабира и его магов.

У начала подъема на южных границах Миаты Черный Волк, наконец, ощутил ту же тревогу, что и Йорунн, а когда поднялись к седловине, волнение уже снедало всех в отряде. Дорогу, на которую даже быстрейшим гонцам требовалось не менее двенадцати, а то и четырнадцати дней, отряд Йорунн преодолел за восемь.

В Эльтре их встретили почти с ликованием. Люди были искренне рады вновь увидеть Йорунн, а возвращение Ульфа принесло облегчение очень и очень многим.

Впрочем, новости о делах в империи оказались не из приятных. За минувшую луну на герцогство было совершено еще четыре крупные атаки, и все – в глубине долины, а не на границах. Число погибших пугало, и даже то, что всех магов удалось найти и предать казни, ничего не меняло. Все, кто мог, спешно отправились на север, ближе к Кинна-Тиате, там пока было спокойно.

Ульф с досадой отметил, что Сабир остался верен своим принципам. Его людям вход в Кинна-Тиате был закрыт, однако император прекрасно знал, что не оказать помощь тем, кто лишился крова, город не мог. Скрепя сердце, Хальвард дал позволение открыть ворота. Простые люди с под руководством городской стражи спешно разбили походные палатки, в которых разместили беженцев, однако в столицу по прежнему не пускали посторонних.

Теневой Храм, водопад Хеакк-Нуанн, да и обитель Семиликой могли стать источником огромной силы для демонов, если бы им удалось пробраться туда. Рисковать так было бы безумием, и хотя город охраняли не только люди, но и магия, напитавшая стены, вплетенная в камень мостовых, в ворота и переходы, от предательства и человеческой подлости защиты не существовало. Кинна-Тиате следовало сохранить любой ценой.

Гнев герцога Недоре тяжелым ударом обрушился на Золотые Земли. Семь дней назад Хальвард возглавил войска и выступил на Дармсуд. Первый бой с армией императора произошел на склонах гор немного западнее Нисса-Шин и закончился страшными разрушениями. Выпущенная на волю магия крушила и уничтожала все, до чего могла дотянуться.

Те, кто видел сражение своими глазами, бледнели и умолкали, не желая рассказывать о произошедшем. Однако в том, кто одержал победу, сомнений не было – войска Хальварда черной лавиной сорвались с гор на равнины и теперь медленно, но неустанно, пробирались к столице империи, вынуждая армию Сабира отступать шаг за шагом.

– Мы должны догнать его, – высказала общую мысль Йорунн. – Правителю суждено войти в Дармсуд, а нам – помочь ему в этом всеми силами.

И снова бешеная скачка без отдыха…

Магию Хальварда Йорунн уловила, как только миновали Нисса-Шин. Ее прикосновение теперь показалось не давящим, как прежде, а скорее обыденным, привычным и невозможно правильным, словно две разъединенные части вновь стали одним целым. Тьма внутри отозвалась радостно, потянулась навстречу правителю, приветствуя его невидимой улыбкой.

“Как я раньше могла жить без этого? – удивлялась Йорунн. – Осталось совсем немного. Я уже рядом”. Возможно, ей показалось, но сила отозвалась ласковым прикосновением, теплыми объятиями, едва уловимым дыханием. Это продолжалось лишь миг, но Йорунн надеялась, что это – его ответ.

Дорога закончилась как-то резко. Сгущались вечерние сумерки, после очередного поворота показались в небе полосы дыма, вскоре отряд рассмотрел вдали огни лагеря, разбитого прямо посреди поля, а еще через несколько десятков шагов их приветствовали дозорные.

Ульф первый соскочил на землю, но спешить дальше не стал.

– Иди сама. Думается мне, вам есть о чем поговорить вдвоем. Один вечер и одна ночь ничего не изменят, я подожду рассвета. Впрочем, если понадоблюсь – найдете сами.

Йорунн не чувствовала ног, не ощущала своих шагов, да и не была уверена, что помнит, как дышать. Вокруг царила обычная походная суета, люди, уставшие за день, были поглощены заботами: обустраивались на отдых, готовили еду, кто-то возвращался из дозора, кто-то только собирался уходить. Йорунн не обращала внимания на бесконечные ряды палаток и лабиринты переходов, угадывающиеся в темноте. Ее вела тонкая, но отлично различимая нить силы – прямо к нему.

***

Хальвард понимал, как тонка грань, отделяющая его от безумия. С того момента, как впервые услышал отголосок магии Йорунн несколько дней назад – слабый, стертый расстоянием – не получалось заставить себя думать ни о делах, ни об отдыхе. Правитель и его армия уже выдержали один страшный бой, а впереди еще была Тьма знает сколько сражений. Однако это все внезапно потеряло важность, отдалилось и словно бы выцвело, растворилось где-то на краю сознания.

А в мыслях осталась только она: бывшая пленница, бывшая воспитанница, свободная ныне ото всех клятв и обязательств женщина. Единственная желанная. Единственная недоступная.

Так страшно ему не было даже тогда, когда они прощались под стенами Кинна-Тиате. В тот день он понимал, что поступает, как должно: возвращает то, что отнял, оставляя себе надежду на встречу в будущем. Он верил, что рано или поздно Йорунн простит его, даст шанс им обоим, но… Мысль, что сейчас она могла вернуться не по зову сердца, а из чувства долга, убивала почти физически.

Пусть это было трусостью, но сейчас Хальвард не хотел узнать правду, если бы эта правда разрушила его веру в счастье. В глубине души он понимал, что никогда не сможет потребовать от нее большего, чем уже получил, но надежда, безумная, неоправданная, билась внутри, словно птица в клетке. Небо видит, как тяжело давалось спокойствие сейчас, какими усилиями удалось заставить себя не броситься вперед, расталкивая людей, чтобы просто увидеть ее, прикоснуться, сжать в объятиях.

Всем телом и сутью своей он ощущал ее приближение. Вот из-за широких спин воинов, наконец, показалась ее тонкая фигура. Йорунн сделала несколько шагов и запнулась в нерешительности. Он видел, как она пытается справиться со своим волнением, как слегка вздрагивают ее ресницы, часто вздымается грудь под тканью одежды, как губы тронула чуть смущенная улыбка, но тут же пропала, стертая тревогой. Она нервно сцепила пальцы рук и замерла неподвижно. И от этой ее неуверенности защемило в груди.

– Ты все-таки приехала, – произнес он негромко. Голос не слушался, звучал чуждо и хрипло.

– Ты все-таки ждал, – она впервые в жизни назвала его не по имени или титулу, а вот так просто.

– Разве могло быть иначе? Я обещал тебе: до последнего вздоха, – в его глазах бесновался целый ворох золотых искр.

– А я обещала тебе вернуться, когда настанет час.

– Просто скажи, что сделала это не только из-за войны.

– Я пришла к тебе.

Хальвард вздрогнул всем телом, не в силах совладасть с эмоциями и почти не веря в сказанное, шагнул вперед и произнес:

– Я ведь не отпущу тебя больше, если останешься сейчас.

Произнес – и тут же понял, что солгал. Он уже никогда не отпустит ее, без всяких "если" или "но". А попытается уйти – сделает все, чтобы удержать, вернуть, сохранить для себя. Но в этот раз Йорунн не стала спорить:

– Не отпускай. Что бы ни случилось – не отпускай, – она подошла совсем близко, взяла его руки в свои и подняла глаза, не прячась и не таясь более. – Мое место отныне тут, подле тебя!

Хальвард все-таки не выдержал, подхватил ее, прижал к себе, как величайшее сокровище. Ее руки скользнули по его плечам, обвились вокруг шеи и сомкнулись в крепком объятии. И было плевать, кто видит их сейчас, кто расценит это поведение как уязвимость и слабость. Откуда им, любопытным наблюдателям, знать, что всего несколькими словами – мое место подле тебя! – она только что остановила его темное безумие, зажгла пламя, способное согреть и осветить весь мир?

– Забери меня отсюда, – тихо прошептала она, и ее горячее дыхание обожгло его кожу. – Не знаю, что будет завтра, но эта ночь должна принадлежать только нам.

***

Она слабо помнила, что произошло дальше. Да и важно ли это, когда ощущаешь рядом живое тепло любимого человека? Когда можешь прикоснуться к драгоценному обветренному лицу, зарыться лицом в жесткие, перепутанные ветром пряди волос, вдохнуть родной до боли запах. В это время не было ни будущего, ни прошлого, ни долга перед народом, ни призрачных надежд. В полумраке походного шатра остались только двое – мужчина и женщина, посвятившие себя друг другу, аккуратно познающие то, что прежде было под запретом.

Йорунн впервые разрешила кому-то увидеть себя обнаженной. В голове шумело, как от вина, волнение и предвкушение вытеснили из ее разума все, оставив там лишь водоворот ощущений: нежные прикосновения к коже, горячее дыхание на щеках, тепло губ, скользящих по телу. Она внезапно показалась себе ранимой, слабой, уязвимой. Но страшно не было, она верила ему, верила, что он защитит ее от всего: от боли, разочарования, любых невзгод и потерь.

Хальвард направлял ее осторожно и бережно, позволяя прочувствовать каждое мгновение, и вместе с тем заставляя терять голову, забываться в огне эмоций. Он любовался каждым изгибом ее тела, тем, как доверчиво и открыто принимает она его ласку, как закусывает губы и закрывает на миг глаза, не в силах справиться с вихрем абсолютно новых для себя чувств, ловил едва слышные стоны, прерывистое дыхание. Они оба хотели этого, страстно жаждали обладать друг другом, отбросив все сомнения.

В какой-то момент она чуть отстранилась, стараясь запечатлеть в памяти его именно таким – сильным, уверенным, свободным, бесконечно нежным. Неспешно провела ладонью по его груди, отмечая каждый застарелый шрам на коже, каждый след, нанесенный безжалостным временем или жестокостью прошлого. И слегка дрогнула от понимания, сколько подобных шрамов, но невидимых глазу, лежит на его сердце.

– Я никогда не оставлю тебя! Что бы ни случилось, всегда отыщу тебя, верну, и мы будем вместе, – прошептала она едва слышно.

– Я никогда не отпущу тебя, – ответил он, глядя ей в глаза.

И стало не до разговоров, слишком долго они ждали этого момента. Страсть, выпущенная на свободу, превратила этих двоих в одно целое. Йорунн тихо ахнула, почувствовав, как ее тело перестает принадлежать только ей, но Хальвард накрыл ее губы своими, отобрал дыхание поцелуем, давая понять, что все хорошо, так, как и должно быть…

А после, когда она заснула в его объятиях, совершенно обессиленная, утомленная жаром этой летней ночи, он еще долго любовался тонкими чертами ее лица, светлыми волосами, что в беспорядке разметались по подушке, слушал, как спокойно и размеренно она дышит, и понимал, что счастливее, чем сейчас, не будет никогда в жизни.

48. Затишье перед бурей

Ульф Ньорд не любил откладывать надолго важные дела. Он знал, что рассвет принесет новые заботы, и понимал, что думать о чем-то, кроме предстоящего сражения, уже не получится. Хотелось бы разрешить себе немного отдыха, но неподалеку был еще один человек, о котором не следовало забывать: чужак, отвергнутый своим же народом, мальчишка, попавший в жернова интриг и политики. Ликит находился тут с войсками герцогства, наравне со многими зрелыми мужами принимая участие в битвах. Во всей армии, пожалуй, лишь он один ждал вестей из Великой Степи с таким же нетерпением, как и правитель, хотя и по совершенно иным причинам.

Люди Ульфа негласно присматривали за парнем, потому указали дорогу к его палатке без малейшей заминки. Черный Волк не торопился, сперва незаметно переговорил с командиром десятки, в которой сейчас служил парень. И с интересом отметил, что юношу, похоже, уважали и принимли, как равного.

– Ликит еще юн и опыта недостает, но он быстро учится, – поведал десятник. – А храбрости и находчивости ему хватит на весь отряд. Иногда меня начинает пугать его бесстрашие. Оно сродни безрассудству, из парня может с годами получиться прекрасный воин, если, конечно, он прежде не сложит голову по собственной неосторожности или прихоти судьбы. Знаете, он ведь даже перед магами не дрогнул, хотя многие более опытные были готовы отступить.

– Спасибо, – как-то задумчиво кивнул Ульф. – Позови-ка мне мальчика, только не привлекая лишнего внимания – нам предстоит нелегкий разговор. Не хочу, чтобы кто-то видел его слабость.

Командир отряда кивнул и вопросов задавать не стал, в точности выполнив указание.

Ликит, рассмотрев в темноте знакомую фигуру, сперва сильно удивился, а потом, осторожно покосившись на товарищей, подошел. За прошедшие луны юноша не особо изменился, разве что вытянулся еще выше, теперь уступая Ульфу в росте не более половины головы. А вот взгляд стал иным: не по возрасту взвешенным и каким-то глубоким.

– Милорд, – он коротко поклонился. – Это честь для меня – приветствовать вас лично.

Ульф присмотрелся – нет, ни капли насмешки не было ни в его лице, ни в тоне.

– Давай пройдемся. Есть разговор.

Вдвоем они отошли от линии костров и поднялись на невысокий холм. Отсюда открывался неплохой вид на весь лагерь – россыпь золотых сполохов под темным небом. Черный Волк опустился прямо на землю, приглашающе махнув рукой, однако долго еще молчал, не зная с чего начать. Впрочем, юноша и сам догадывался, что вести будут дурными – о радостном говорят без отлагательства.

– Что приключилось в степи? Я слышал, вы только сегодня вернулись, и госпожа Йорунн с вами, – все-таки не выдержал Ликит.

– Была огромная битва. Теперь дом Хольда вновь правит Великой Степью. Йорунн отыскала и вернула брата, а конунг Лид объединил все племена в одно большое государство, – кратко поведал Ульф.

– Это великая победа, – серьезно кивнул юноша.

– Оплаченная дорогой ценой, – Черный Волк повернулся к мальчишке. – Многие погибли… И твой дядя Лонхат пал среди прочих, до последнего защищая своего конунга и его стремления. Тело уже предали земле с великими почестями. Мне жаль, что вы с ним так и не успели попрощаться, – тихо добавил он. – Знаю, ты любил его, хоть и расстались вы в ссоре. Если хочешь, я поговорю с правителем, и ты отправишься на родину: простишься с дядей, как положено у вашего народа. Нет ничего хуже, чем оказаться оторванным не только от родных, но и от памяти о них. Я выделю тебе небольшое сопровождение до границ степи. Уверен, лорд Хальвард не будет против.

Ликит отвернулся и судорожно вздохнул, прикрыв на мгновенье лицо руками. Но тут же тряхнул головой, отгоняя слабость.

– Он всегда мечтал умереть так: в огне битвы, полным сил, с чистым сердцем, сражаясь за то, что ему близко и дорого. Судьба, достойная великого воина и знатного мужа. Его дух уже далеко, он свободен от груза настоящего… А я не могу уехать сейчас, оставить тех, с кем свела меня собственная дорога. Не из гордости или обид, просто все стало слишком сложно. Мы все обязаны друг другу жизнями, да и то, что я видел… Знаете, я ведь теперь осознаю, как глупо вел себя прежде, как мало понимал о том, что происходит в мире вокруг. Уйти сейчас? Спрятаться за благородным оправданием? Дядя бы не понял и не принял такой поступок. Быть может, когда окончился война и минует год, выделенный мне правителем, я вернусь ненадолго домой. Но не сейчас.

Ульф смотрел на него с едва заметным удивлением. Мальчишка-то и впрямь вырос и поумнел, хотя, казалось бы, с предыдущей встречи прошло совсем немного времени. Ликит встал и глубоко поклонился.

– Спасибо, что принесли мне вести, я ценю это больше, чем могу показать. И спасибо за предложение и за сочувствие. Теперь я знаю, что жалость, подаренная благородной душой, не может оскорбить или унизить, – он еще раз поклонился и спросил бесстрастно, как подчиненный у командира: – Я могу идти?

– Ступай, – кивнул Ульф и тоже поднялся на ноги. – Если передумаешь, захочешь спросить о чем-то или просто понадобиться совет – буду рад помочь.

– Благодарю.

Ликит развернулся и отправился прочь. Но не успели его шаги затихнуть в темноте, как Черный Волк снова окликнул его:

– Погоди-ка, – юноша послушно замер и оглянулся. – Мелькнула одна мысль. Грядут большие перемены, думаю, мне пригодится верный помощник и оруженосец. Я мог бы взять тебя учеником, если хочешь. Посмотрим, на что ты способен.

– Это было бы огромной честью, – парень от волнения даже чуть дрогнул. – Но, милорд, как же мой отряд, моя десятка?

– Ты сильно привязался к ним, да, парень?

– Мы вместе сражались с демонами, – ответил он едва слышно. – И выжили тоже вместе.

– Тогда оставайся пока, – решил Ульф. – До окончания этого похода будешь служить с ними, а после того, как мы войдем в Дармсуд, если оба выживем, конечно, перейдешь ко мне. Согласен?

– Принимаю ваше приглашение с благодарностью!

– Ну, тогда береги себя, хольдинг. Еще увидимся.

***

Рассвет наступил непозволительно быстро. Летние ночи коротки, а небо озаряется светом нового дня слишком торопливо. Йорунн проснулась от осторожного прикосновения и резко приподнялась на локтях.

– Прости, мне жаль тебя будить, – тяжелая теплая ладонь скользнула по ее спине, остановилась на талии, притянула поближе. Степнячка не сделала попытки отстраниться, наоборот, прижалась к нему, устроив голову у него на плече. – Так и держал бы тебя, – прошептал он ей на ухо. – Увез бы подальше от всего мира, спрятал в глуши и махнул бы рукой на все обязанности, но…

– Но люди за этим пологом ждут твоих решений, – тихо вздохнула она. – Мне ли не знать об этом. Мы и так украли у судьбы целую ночь, – она аккуратно высвободилась из его хватки, приподнялась и оставила на его губах невесомый поцелуй. – Пора возвращаться к обязанностям.

На улице их действительно уже ждали. Йорунн вспыхнула, встретившись взглядом с Ульфом, руки сами потянулись пригладить взъерошенные пряди и одернуть измятую одежду. А потом мелькнула запоздалая мысль, что ее встречу с Хальвардом накануне видели десятки свидетелей, да и в том, что произошло после, не могло быть особой тайны. В Недоре никто бы не осудил ее за подобное, а степи она больше не принадлежала.

Черный Волк тем не менее был весел и ни капли не скрывал своего настроения.

– С добрым утром, мой герцог, – он склонился преувеличено изящно, будто не на истоптанной траве стоял, а на дворцовых ступенях. – И, как я понимаю, моя будущая герцогиня?

– Прекрати, – Йорунн все-таки не удержалась, схватилась руками за горящие щеки. – Но и тебе доброго утра.

– А ведь он прав, – совершенно серьезно заметил Хальвард. – И, как всегда, до отвратительного бестактен, заставляя тебя давать ответ на так и не высказанный вопрос. Хотя видят все стихии, я должен был спросить об этом гораздо раньше.

Он внезапно опустился перед Йорунн на одно колено и, склонив голову, произнес:

– Леди Йорунн, дочь Канита, принадлежащая роду Хольда! Окажешь ли ты мне честь, позволишь при всех назвать тебя женой, новой герцогиней Недоре, Миаты и Зеленых островов? Примешь ли меня, как мужа?

Если она думала, что смутиться больше уже невозможно, то ошибалась. От волнения она едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть и тихо ответить:

– Да! Я принимаю тебя, как мужа, пред лицом предков и по закону твоей земли.

Он поднялся и поцеловал ее, без исступления и жадной страсти, но нежно и бережно, будто впервые. И поймал ее теплый взгляд и легкую улыбку, полную доверия.

– Увы, в лагере провести достойную церемонию будет сложно, – вмешался Ульф. – Я был бы не против краткого ожидания, в конце концов такое событие пожелают засвидетельствовать многие, но, боюсь, в этот раз откладывать нам просто некогда.

– Не надо никакого ритуала, – тихо попросила Йорунн. – Мы уже соединены Тьмой и Огнем, и разрушить эту связь не под силу ни законам, ни молве, ни традициям.

– Однако я хочу сообщить о нашем решении, – Хальвард не собирался отступать. – Отчасти – просто обязан, как и ты, кстати, но главное – хочу объявить всему миру о том, чтобы отныне ты принадлежишь мне, а я – тебе. И омрачает этот момент только одно: у меня нет свадебного дара, достойного твоей красоты и храбрости.

– Мне ничего не нужно, – она покачала головой. – Но, если ты считаешь это обязательным, то я, кажется, знаю, что можно сделать. Ты доверяешь мне?

– Как никому другому.

Солнце не успело проделать и трети своего обычного пути к зениту, когда к невысокому холму чуть в стороне от палаток пришли все, кто смог оставить свои дела. Были тут и военачальники, и простые воины. Они и стали свидетелями того, как Йорунн и Хальвард взялись за руки и произнесли свои клятвы, не скрывая того счастья, что окутало их. По традиции, принятой в Недоре, кто-то из старших родственников должен был обвить запястья новобрачных ритуальной лентой. Хранить после ее следовало бережно и с почтением, как символ вечной связи и нерушимости заключенного союза. Однако в этот раз все вышло иначе.

Йорунн вынула из ножен небольшой кинжал. Холодное лезвие коснулось кожи сперва на ладони Хальварда, потом на ее руке. Ульф завороженно наблюдал, как светящаяся огнем кровь смешалась с тонкими дымчатыми струйками, переплелась, сложилась в сложном узоре, напоминающем виноградные лозы или ветви плюща. Тьма и Огонь обернули их запястья, на мгновения сковывая двоих людей нерушимыми узами, а затем разделились на два отдельных ободка. Не прошло и минуты, как на их руках остались два тонких браслета. Нити Тьмы обернулись черным серебром, а Огонь – золотом, по которому вспышками пробегал свет, вторя биению их сердец.

– Думаю, что это лучшее, что мы можем преподнести друг другу, – промолвила Йорунн. – Мы связаны отныне сильнее, чем кто либо в этом мире: делим на двоих жизнь, магию и даже кровь.

Хальвард рассмеялся и обнял ее:

– Ты все так же неосторожна, не хватило тебе одного дара, найденного в древнем источнике?

– Зато этого хватит наверняка и другого я не пожелаю.

Впрочем, на этом краткая передышка для всех закончилась – вернулись люди, посланные вчера вечером на разведку, а вместе с ними прибыл и неожиданный гость. Крепкого седовласого мужчину с ярко-синими глазами встретили на дороге неподалеку от лагеря и сразу же задержали. Впрочем, он вел себя крайне учтиво, выразил свою полную покорность воле стражей, лишь вежливо просил передать лорду Хальварду просьбу о встрече.

– Мое имя вряд ли скажет герцогу Недоре хоть что-то, хотя Мушараффа бен Рушди хорошо знают в Дармсуде и Золотых Землях, но, быть может, ваш правитель согласится выслушать того, кто называет своим другом Малкона, одного из воинов его личной гвардии.