Текст книги "Нет места под звездами (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

25. Совет

Комната, в которой собирался совет Гилона, выглядела очень похоже на тронный зал Витахольма: мощные деревянные колонны, поддерживающие высокие темные балки, темно-серый камень под ногами, узкие окна от пола до потолка, простор и прохлада даже в летнюю жару. Утренний свет рассекал зал на десяток полос, игрался с пылинками, плавающими в воздухе, пускал отблески от позолоченных узоров, вырезанных на поверхности дерева.

Между колоннами стояли кресла – для самых важных горожан, ремесленников, военачальников. Чуть дальше выстроились массивные лавки, на которых могли расположиться все желающие присутствовать при обсуждении городских дел. Гилон был верен традициям хольдингов – тут все решали общим сбором и каждый мог высказать свои мысли. Однако же принятое решение становилось законом, нерушимым как для его сторонников, так и для противников.

Йорунн ступила под своды зала и замерла на пороге, позволяя всем присутствующим рассмотреть ее.

Сегодня она выглядела безупречно, ровно так, как следовало выглядеть дочери конунга. Волосы заплетены в подобие косы, спускающейся ото лба к затылку, перехвачены бело-золотой лентой. Традиционное платье знатной степнячки, подаренное Аэрин, было украшено по вороту и подолу сложной вышивкой, в которой золотом горели родовые символы дома Хольда. Золотые же фибулы с отчеканенным изображением летящей ласточки скрепляли одежду на плечах, указывая на высокий статус их владелицы. Не хватало лишь одного знака власти – перстня, что принадлежал правящему дому столько, сколько народ Хольда жил в этих землях.

Спокойная уверенность в себе, гордо поднятая голова, осанка истинной властительницы – вот что бросалось в глаза с первого взгляда. И лишь самые близкие люди понимали, что Йорунн волнуется по-настоящему, и что каждый шаг по этому блеклому серому полу выстрадан, оплачен слезами, кровью, годами жизни.

За ее спиной тенями стояли верный друзья юности: Эйдан, Хала и Кит. Лонхат уже занял свое место в зале и теперь внимательно наблюдал за тем, как меняются лица собравшихся.

Адой заметил Йорунн первым и поспешил ей навстречу. Голос его с легкостью перекрыл разноголосый шум в зале, градоправителя привыкли слушать с почтением и вниманием.

– Госпожа, для нас огромная честь видеть вас сегодня в зале советов Гилона, – он развернулся к остальным и громко объявил: – Приветствуйте Йорунн дочь Канита, последнюю в роду Хольда.

В Йорунн впились десятки глаз, рассматривая, разбирая по ниточке каждый завиток вышивки на одежде, отмечая оттенки эмоций на лице. Минуло несколько мгновений – и по залу прокатилась тихая волна: люди склонялись в приветствии. Адой тоже поклонился: не так глубоко, как наследнице великого рода, но и не настолько пренебрежительно, как самозванке или отступнице. Йорунн кивнула точно выверенным движением. Первый шаг сделан, ее признали.

– Я рада быть сегодня здесь, с вами, – голос ее прозвучал в абсолютной тишине.

Взгляды обжигали, многое смешалось в них: надежда, восторг, любопытство, настороженность, недоверие, пренебрежение. Когда-то давно, в прошлой жизни, Йорунн бы смутилась и сломалась под тяжестью чужих суждений о самой себе. В те времена она хотела бы видеть в глазах людей лишь обожание, признание и поддержку.

Сегодня все было не так. Да, для неё по-прежнему оставалось важно их одобрение, их вера в ее силы и общую победу. Она высоко ценила преданность дому Хольда, однако теперь четко понимала – даже враг может стать союзником, если предложить ему что-то по-настоящему важное.

Среди собравшихся не было тех, кто бы ненавидел ее, но были те, кто по недомыслию, глупости или гордыне позволил себе осудить ее поступки, не разобравшись в их причинах. Йорунн знала, что не станет оправдываться перед этими людьми за сделанный выбор, равно как и открывать истинные мотивы, которыми она руководствуется сегодня. Ей нужно было не их преклонение и бесконечное восхищение, но верность клятвам и союзам.

В полном молчании она прошла через весь зал и опустилась в кресло по правую руку от Адоя Гасти. Он лишь слегка сжал губы, но более ничем не выдал своего напряжения. Третьим свое место занял Дуараг, градоправитель Танасиса, глава торговцев и давний друг детей Канита. Именно его семья, род Дуланак, некогда приняла в гостях юного конунга и его сестру во время их первой поездки по стране.

Толпа шевельнулась, люди рассаживались по лавкам. Те, кому не хватило мест, застыли у колонн и под стенами.

– Позвольте мне поприветствовать всех, кто явился сюда по зову сегодня. Давно под этой крышей не собиралось столько достойных мужей и жен, – начал Адой. – Но, честно сказать, и повода такого не помнит ни королевство Хольда, ни Великая Степь. То, что вы, госпожа Йорунн вернулись к нам после долгих лет отсутствия – чудо. Не скрою, все мы считали вас погибшей и искренне горевали об этой потере. Падение Витахольма поставило под угрозу будущее целого народа, мы выживали как умели, позабыв о гордости и привычках прошлого. К счастью это или к худу, но королевство Хольда, лишившись законного правителя, так и не нашло ему замену. Возможно, мы просто были не готовы смириться с потерей, а может, не явился еще тот, кто был бы достоин высокой чести принять венец Хольда.

Адой сделал небольшую паузу, давая возможность слушателям проникнуться его словами. Затем продолжил:

– Как вы знаете, наше положение сейчас можно назвать шатким миром, хотя никто из присутствующих не сомневается в его недолговечности. Все вы, верные дети рода Хольда, неотлучно были со своим народом в самые печальные часы, пережили скорбное падение, но сумели подняться и протянули руку помощи тем, кто нуждался в ней. Сегодня я обращаюсь к вам, ибо кто, как не вы, имеете право решить будущее нашего королевства?

Градоправитель поднялся с места и вышел в центр зала. Йорунн не видела его лица, но ей этого и не требовалось, не понять, куда клонит Адой из рода Гасти, было крайне затруднительно.

– Тем печальнее то, что в этот день сердце мое полнят сомнения. Как подданный, давший клятву служения, я должен поприветствовать последнюю в роду Хольда и с общего одобрения вернуть ей наследие предков. Однако разум мой кричит об осторожности, смиряя порывы души, как бы глубоки и искренни они ни были. Уверен, вы, жители Гилона и Танасиса, коневоды и фермеры, мирный люд и прославленные воины подтвердите, что будущий правитель обязан быть воплощением всех достоинств своего народа. Ему должны быть присущи прямота, сила, мудрость и, – Адой сделал внушительную паузу, – верность и честность по отношению к подданным. Таков был Лид, таков был его отец Канит, таковы были все их предки до самого Хольда. И хотя радость моя от встречи с госпожой Йорунн безмерна, но я не могу не задать вопроса, – тут он повернулся прямо к ней и в глазах его на миг скользнуло что-то злое: – где вы были эти четыре года?

Тишина в зале стала звенящей. То, что сказал Адой, прозвучало, как худшее оскорбление из всех, что может нанести один хольдинг другому. Слушатели замерли, одни – в ожидании ответа, иные – в предвкушении бури. Йорунн и бровью не повела. «Что ж, ты своё слово сказал, – подумала она, – я и не надеялась на теплый прием. Однако теперь настал мой черёд”. Она нарочито медленно встала и вышла в центр пустого пространства.

– Благодарю за искренность, градоправитель. Ваши сомнения простительны, особенно учитывая груз ответственности, что лег на ваши плечи, – от ее прямого взгляда, полностью лишенного смятения или страха, Адою стало не по себе. – Вопрос задан, ответ я дам, но чуть позже. Пока же сядьте, этот разговор будет долгим.

Она внимательно всмотрелась в лица собравшихся. Кто-то смутился и опустил глаза, кто-то улыбнулся подбадривающе и открыто. Йорунн заговорила ровно и спокойно.

– Некоторых из вас я помню по времени жизни в столице, иных узнала недавно, с остальными не знакома вовсе. Однако все вы дороги моему сердцу, поскольку вместе вы сделали невероятное – спасли народ хольдингов и дали ему надежду на лучшее будущее, – кажется, упади сейчас на пол сухой осенний лист, шорох его прозвучал бы подобно грохоту обвала в горах. – Со дня падения Витахольма минуло не так много времени, чтобы мы смогли забыть об ошибках прошлого, а в памяти еще свежа боль потери близких людей, домов наших отцов, чести рода. Моя душа скорбит вместе с вами, поскольку я, как и многие тут, лишилась дорогого сердцу человека, своего брата, вашего законного конунга, Лида, сына Канита. Те, кто знал его лично, помнит, с какой заботой и преданностью он относился к своему народу. И все же, говорить нам пристало о будущем, а не о прошлом. Я могла бы начать уверять вас в своей верности нашему королевству, но не стану тратить слова там, где ценят действия. Могла бы сказать, что сделала крайне тяжелый выбор ради жизни своих подданных, но не хочу оскорблять вас жалкими оправданиями. Могла бы напомнить о клятвах и обязанностях, что связывают меня, как последнюю в роду Хольда, и вас, как мой народ, но ныне клятвы обращаются во прах. Вы можете видеть во мне правительницу, а можете – отступницу, – губы ее слегка дрогнули в горькой улыбке, – мне все равно. Но не видеть опасности, что нависла над всеми нами сейчас, вы права не имеете. Четыре года назад мы совершили роковую ошибку – ждали и не верили своим страхам, скрываясь за иллюзорными стенами сомнений и ложных надежд. Нынче же времени на сомнения и колебания у нас нет. Настал час разрушить союз между кочевниками и Золотой Империей.

Зал заволновался, люди пришли в движение, они переглядывались, шептались. Йорунн дала им минутную передышку и продолжила:

– Не думайте, что речь идет о мести. Я дорого заплатила за понимание того, что месть – это путь в бездну. Принеся кочевникам смерть и горе, мы лишь замкнем порочный круг, давая детям погибших в бою повод для новой ненависти. Раз за разом мы станем встречаться на полях битв, множить несчастья и боль, пока не обескровим сами себя, и тогда ветры времён сотрут даже воспоминания о нас. Я не хочу этого, – произнесла она веско. – Кто-то должен оказаться умнее и остановиться первым. Пусть это будем мы.

– Что вы предлагаете, госпожа? – вновь заговорил градоправитель Гилона. – Примириться с Талгатом, подарив ему наши земли?

– Талгат – подлец и преступник, – резко оборвала Адоя Йорунн. – Он совершил такое количество злодеяний, что смерть его принесет облегчение многим. Талгат – наш враг. На его руках – кровь наших близких. И все же он – человек, как и мы с вами. За ним бы не пошли сотни и тысячи, если бы в его словах не было правды. То, что совершили наши предки триста лет назад, поставило на грань выживания целые племена кочевников. Мы сами вытеснили их в безводные пустоши, закалили, взрастили в их сердцах ненависть и жестокость. В гордыне и ослеплении мы разделили их и себя, позабыв, что в жилах наших течёт родственная кровь. Удивляться ли теперь, что получив хотя бы крошечный шанс отомстить, они воспользовались им? Винить ли за то, что они приняли помощь, предложенную императором Сабиром? – ее голос зазвенел сталью, налился силой, заставил шептунов умолкнуть и затаить дыхание. – Мы должны дать кочевникам шанс найти свое место – без Великого Хана, без императора Золотых Земель, который дергает Талгата за ниточки, словно кукловод – послушную марионетку. Я хочу порвать эту опасную связь, очистить Великую Степь от тех, кто предал свой народ. И положить этим конец многовековой распре.

– Мы терпеливо копим силы уже много лет, – ответил Адой. – Но иногда шаткий мир – это более мудрое решение, чем необдуманное сражение.

– Сейчас не стоит вопроса о войне или мире с Великим Ханом, – подал голос пожилой сухонький человек с резкими чертами лица, занимавший место среди ремесленников Гилона.

– Назовите свое имя, – обернулась к нему Йорунн.

– Флеймнаг из рода Пала, в моих жилах течет смешанная кровь хольдингов и кочевников, потому я возьму на себя смелость говорить от лица двух племен. Мы, жители Гилона, много времени потратили на то, чтобы добиться относительного спокойствия на землях королевства. Будет печально, если наши старания пойдут прахом из-за поспешных решений одного человека. Со всем почтением и уважением к госпоже Йорунн, должен напомнить, что именно мы, те, кто остался в полуразрушенном королевстве, поддерживали порядок последние четыре года.

– Я разделяю ваши чувства, – поднялся со своего места Яфаг из рода Кайнаксарт, один из помощников градоправителя. – Может статься, если смотреть издали, наши усилия кажутся дочери Канита незначительными, а успехи недостаточными, но, – он слегка пожал плечами, словно извиняясь, – мы сделали все, что было возможно. Мы – дети Великой Степи, нам не к лицу юлить, изворачиваться или надеяться на помощь человека, которому мы не доверяем. В королевстве Хольда – свои традиции и обычаи. Я надеюсь, что ваша память, госпожа, еще хранит их.

– Моя память хранит многое, уважаемый Яфаг, – спокойно ответила Йорунн. – Однако смотреть лишь назад, когда впереди зарождается буря, кажется мне неразумным. Я услышала вас. Кто еще хочет высказаться?

Со своего места поднялся Фоурт из рода Сагде – пожилой воин, один из тех, кто представлял на совете Танасис.

– Я тоже должен кое-что сказать, госпожа. Я много старше вас и повидал немало сражений, пережил потерю друзей и родных, война с ханом отняла у меня всю семью, оставив лишь двоих маленьких внуков. Конечно, наш шаткий мир не будет сохраняться веками, но почему бы не подождать еще несколько лет, прежде чем вновь поднимать оружие?

– Потому что у нас нет не только лет, а даже нескольких лун. Вы не знаете того, что знаю я. Нас в скором времени ждет совершенно иная схватка. Не маленькая стычка за право назвать себя ханом или конунгом, а опустошающая, сметающая все на своем пути битва за возможность жить, дышать, надеяться.

– С кем же?

– С теми, кто не побоится принести магию в нашу степь. С теми, кто готов разрушить весь мир, с чуждыми нам существами, один лишь вид которых способен поставить храбрейших из вас на колени. С теми, кто не делает различия между хольдингами, кочевниками, обитателями южных пустынь или жителями северных краев. С теми, кто вскоре придет из не таких уж далеких Золотых Земель.

– Откуда вы можете знать о таком? – в голосе Адоя звучали нотки сомнения. – Магия чужда нашим землям, ей не место в Великой Степи.

– Отчего же? Лишь потому, что вы не знаете о ней? Слепец не видит света, но это не мешает солнцу подниматься над горизонтом каждое утро и совершать свой путь по небу. Я отдала годы жизни, чтобы получить умения, которые теперь могут спасти нас всех. Четыре долгих года плена в землях Золотой Империи, в герцогстве Недоре. Знаете ли вы, что такое лишиться свободы ради того, чтобы ее сохранил кто-то другой? Каково это – очнуться от забытья в незнакомых краях, быть лишенным памяти и всех знаний об окружающем мире, оказаться в полной власти чужой воли? Лишь тот, кто пережил подобное, может осознать всю бездну отчаяния и беспомощности, что поглощает человека, вновь обретшего себя и воспоминания тогда, когда изменить что-либо уже невозможно. Мне нечего скрывать от вас, как, впрочем, и нечего стыдиться. Те, кто был со мной в Витахольме и сражался до конца, подтвердят, что выбрать иную судьбу я просто не могла.

– Это так, – подал голос Лонхат. – Я был там и видел все своими глазами.

– Как и мы с Китом, – подтвердил его слова Хала. – И все, кто был с нами в тот день. Наши жизни были куплены ценой вашей свободы.

– Если бы не храбрость госпожи Йорунн, домой бы не вернулись сотни воинов, – заговорил Орик. – Только благодаря ее решительности и мужеству тех, кто вместе с ней прикрывал наше отступление, мы сохранили и войско, и надежду на будущее. Мне стыдно слушать трусливые речи тех, у кого хватило подлости обвинять дочь Канита в предательстве!

Многие из присутствующих в зале согласно закивали, слова Адоя показались им оскорбительными. Йорунн благодарно улыбнулась и продолжила.

– Теперь я вернулась – и что же вижу? Вы погрязли в страхах и нерешительности, в мелких ссорах за власть над теми крохами былого величия, что удалось сохранить. Где избранный вами новый конунг? Почему перстень Хольда все еще пылится без дела? Неужели мой приказ, отданный за миг до полного падения Витахольма остался невыполненным? Я одобрила бы ваш выбор и принесла достойнейшему клятву верности, ибо благоденствие народа – все, а венец правителя – ничто! – Она повысила голос, заставляя слушателей молчать и потупить взгляды. – Адой из рода Гасти осмеливается бросить мне вызов и обвинить в предательстве. Однако его слова пусты, – продолжила она резко. – Я виновата перед вами, но вовсе не в том, что прожила вдали от дома эти четыре года. Моя вина глубже и страшнее: в опасный для всех нас момент я оказалась недостаточно подготовлена к роли правителя.

Йорунн тяжело вздохнула и заговорила мягче.

– Жизнь наказала меня сурово, но и подарила возможность исправить ошибки прошлого. Сейчас не время бередить незажившие раны. Вы считаете, что дела Золотой Империи не касаются вас, но это не так. Миром правит магия, и она вот-вот вырвется из под контроля.

– Это правда, клянусь жизнью, – с задних рядов поднялся Амайяк. – Я был вместе с Лонхатом из рода Сагар в Недоре этой весной и видел своими глазами, на что способны стихии. Это огромная сила, хотя и непонятная нам, привычным к иной жизни.

– Я могла бы показать вам то, что видела я, – голос Йорунн лился ровно, но в нем было столько мощи, что слушатели ощущали давление каждого слова. – Если бы была твердо уверена в том, что вы не проглотите от страха языки. Могла бы попросить тех, кто был в Недоре, описать то, чему они стали свидетелями. Могла бы подчинить ваш разум, запугать, заставить силой в конце концов.

В зале советов заметно потемнело, словно небо снаружи закрыло грозовыми облаками. Неизвестно откуда взявшийся сумрак погасил солнечные лучи, оставив на виду лишь одну фигуру в самом центре зала. И много кому показалось, что именно от нее исходит странный свет.

– Но я проделала весь этот путь не для того, чтобы угрожать. Я пришла предупредить вас. Если сейчас мы не найдем в себе силы объединиться и простить друг другу старые обиды, то не пройдет и года, как на месте лугов и зеленых просторов, на месте наших городов и деревень останется лишь серая выжженная пустошь.

– Чего ты ждешь от нас, дочь Канита? – спросил кто-то из глубины зала.

– Единства, – резко ответила Йорунн. – И доверия. Я прошу вас услышать мои словам и вместе со мной встать под стяги Хольда. Я сама поведу вас против Талгата. В Великой Степи не должно остаться союзников Золотых Земель и императора Сабира. Это – залог нашего выживания. В противном случае народ Хольда обречен на поражение, рабство и окончательное истребление. Наши земли будут разграблены, а со временем – иссушены и уничтожены теми, в чью магию вы не верите.

Казалось, все в зале заговорили разом. Йорунн не прерывала, не просила тишины, понимая, что люди должны выплеснуть свои страхи, облечь их в слова, распробовать звук, ощутить вес сказанного, лишь тогда им можно будет что-то противопоставить. Однако Дуараг требовательно вскинул руку, и, повинуясь его жесту, говорившие притихли.

– Позвольте сказать мне. Я уже далеко не мальчишка и видел в жизни многое: верность и предательство, отчаяние и надежду, доброту и злое коварство. За моими плечами немало битв, а значит – немало побед. Те из вас, кто сражался на поле боя, понимает, насколько меняет человека первая пролитая кровь. Знает об этом и хан Талгат. Не важно, что подтолкнуло его к решению начать войну, не важно, поверите ли вы сейчас словам госпожи Йорунн. По-настоящему важно иное – война не закончена и нам не избежать новых битв. Я никогда не покидал границ Великой Степи и не знаю, как живет мир за ее пределами. Но четыре года назад мы уже промедлили, отказались верить очевидным фактам лишь оттого, что они выглядели непривычными. Эта ошибка стоила нам слишком дорого. К тому же, я помню свои клятвы и все, что сделали для нас Лид и его сестра. Как бы ни было, все мы в неоплатном долгу перед ними. А потому я поддерживаю дочь Канита и говорю, что вы должны пойти за ней.

– Разумеется, Гилон сделает все, чтобы вернуть хольдингам их честь и славу, – согласился Адой. – Однако, я не доверяю вашим суждениям, госпожа Йорунн. И не уверен в том, что ожидает нас в случае победы.

– Да как ты смеешь так разговаривать со своей правительницей? – не выдержал, наконец, Хала. Со всех сторон раздались одобрительные выкрики, однако Йорунн требовательно подняла руку, призывая к тишине.

– Хотите знать, чего я потребую для себя? – усмехнулась она. – Ничего. Вы выберете достойнейшего, пусть он примет бремя власти.

– Вы добровольно откажетесь от венца отца? – в тоне градоправителя сквозило недоверие.

– Я никогда не желала его. Тем более, что он принадлежит моему брату.

– Но конунг Лид мертв.

– Кто-то из вас видел его тело? Стоял на его могиле? Быть может Талгат предоставил иные доказательства его гибели? Я не верю в его смерть, – твердо сказала она.

– Это только предположения. Лида нет с нами вот уже четыре года и никто не слышал ни слова о нем.

– Как и обо мне. А между тем, я вернулась и стою перед вами.

– Если бы ваш брат находился сегодня тут, я бы первый поддержал его, – в голосе Адоя сквозила искренняя печаль. – Он был достойнейшим из нас, ему отданы наши сердца и наша верность. Но реальность порой бывает беспощадна, а надежды – обманчивы.

– Тогда, смею предположить, вы обрадуетесь, узнав, что я могу доказать справедливость своих слов, – Йорунн улыбнулась совсем недобро.

– Каким образом?

– Вернув брата.

Люди повскакивали со своих мест и заговорили разом, стараясь перекричать друг друга. Спокойствие сохраняли лишь Лонхат с Ориком, Эйдан, да Кит с Халой.

– Я сделаю это: верну конунга Лида в Гилон, – голос Йорунн с легкостью перекрыл весь шум в зале советов. – Клянусь в том своей жизнью. Если мне удастся задуманное, то взамен я потребую от вас верности и безоговорочной поддержки. Сначала мы опрокинем Талгата, а затем – заключим союз с кочевыми племенами. И когда границы на севере не станет, а наши народы научатся понимать и принимать друг друга, наши дети смогут вздохнуть спокойно.

– А мы, приносившие клятву, пойдем за тобой. Во имя ветра, трав и неба, – добавил Лонхат и слова его эхом повторило более половины из тех, кто был приглашен на совет.

Адой промолчал и тревожно переводил взгляд с одного соратника на другого. Мог ли он предположить, что его неосторожные слова окажутся коварной ловушкой для него же? То, что должно было напомнить хольдингам о горечи потери, внезапно стало источником надежды. Йорунн выжидательно смотрела на Адоя, понимая, что ему уже не вырваться из паутины собственных интриг. Градоправитель, наконец, заговорил:

– Я не очень верю в успех столь рискованного предприятия, но не могу не признать, что возвращение конунга вдохновит хольдингов больше, чем что-либо иное, – он тоже встал и вышел в центр зала. – Будет так, как сказала госпожа Йорунн. Сколько времени вам нужно?

– Десять дней. Никто не должен препятствовать мне, со мной отправятся только те, кого выберу я. Если меня постигнет неудача, вы продолжите жить так, как сочтете нужным. Но если я выйду из этой схватки победителем, все вы подтвердите клятву верности моему дому.

– Во имя неба, трав и ветра!