Текст книги "Северная королева (СИ)"
Автор книги: Анна, Верещагина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Толпа неистовствовала, толпа задыхалась, задние ряды напирали на передние – им не терпелось рассмотреть подробности. И вместо того, чтобы покинуть опасное место, я оказалась почти у столба, влекомая обезумевшими в своей жажде развлечений людьми.
– Ведьму, ведьму везут! – раздалось над толпой, и она зашевелилась.
Пришлось двигаться и мне, иначе был риск упасть и быть затоптанной множеством ног. Вытянула шею вместе со всеми, пытаясь рассмотреть несчастную в отсветах мечущегося пламени тысячи чадящих черным, зловещим дымом факелов.
Честно, разглядев в их свете девушку, которую везли, я вздрогнула. Измученной, окровавленной, усталой выглядела незнакомка, но в ее взоре, устремленном на толпу, виднелась сила, непокоренная, несломленная пытками воля и… Я ринулась вперед, стараясь раздвинуть строй, оттолкнуть стоящих на пути. Красный, светящийся зрачок до боли, до тихого стона знакомых глаз. Крисса! Одна из тех, кому я пообещала вернуться! Моя альбина, подруга детства, и я не имела никакого права бросать ее здесь. Рванулась, будто ощущая цепи, сковывающие ее по рукам и ногам, так точно они опутывали мое тело.
Криссу привязывали к столбу, обкладывая ноги сухими ветками, а я, не помня саму себя, стремилась к ней, толкаясь, неистово царапаясь, порой кусаясь, получая тумаки, пинки, тычки со всех сторон, не ощущая боли, но мечтая только об одном добраться до цели, совершенно не представляя, что буду делать, если доберусь. Народ вокруг волновался, улюлюкал, требовал стражников ускориться, а я все шла и шла, проталкиваясь вперед. Оханье, брань, проклятия сопровождали мое медленное шествие. Всем хотелось поближе взглянуть, как сгорит ведьма, а она смотрела на них – гордо, непобеждено, презрительно. Словно во сне, я увидела, как поднесли факел, заорала не своим голосом, утонувшим в бешеном вое толпы, последний рывок, и кто-то схватил меня под локоть, да так, что не смогла вырваться. Дернулась, но безуспешно, силясь сморгнуть слезы безнадежного отчаяния, повисшие на ресницах. Взвыла, когда занялся необычайно яркий, будто живой, костерок, который точно зверь принялся лизать ветки, солому и поленья, стремясь достичь главной жертвы – Криссы. Возопила не своим голосом:
– Пусти! – вырываясь из крепких, причиняющих боль объятий, только натруженные руки стиснули еще сильнее.
Вдруг в этой сумятице, ужасе, тьме раздался голос, исполненный гордости и силы духа:
– Знайте, она придет! Моя королева дала слово, и она непременно вернется! – умолкла на секунду, потому что не знающий пощады огненный палач перекинулся ярой искрой на грязный подол ее платья, но Крисса собралась и завершила. – Моя королева Ниавель отомстит за меня! Она сожжет, уничтожит ваш городишко, не оставляя и камня на камне!
Толпа утихла, и вперед вышел наместник:
– Испугались ведьмы? Жалкие! Устыдитесь своих порывов, ибо кого вы боитесь?! Узрите! – поднял факел и ткнул им в лицо Криссы.
Я кричала вместе с ней, а когда подруга умолкла, и я обмякла в уверенных руках могучего мужчины, держащего меня. От слез все расплывалось перед глазами, но я запомню все, до мельчайших подробностей, потому что происходящее будет сложно забыть, а уж простить и вовсе невозможно! Огонь пугающе медленно, словно наслаждаясь предложенным лакомством, пожирал плоть моей подруги, а мне чудились ее редкие стоны. Но вот остался лишь треск поленьев, сжигаемых неутомимым пламенем, его гул, разносящийся над площадью. И тут я поклялась, глядя и на столб огня, тянущийся к небесам, и на разлетающийся по округе пепел, пообещав: «Я отомщу за тебя, Крисса! Клянусь, этот мерзкий грязный городишко захлебнется в крови своих жителей, а наместника лично посажу на кол или сожгу, упиваясь его криками!»
Разгоряченная зрелищем толпа неторопливо начала расходиться, я бездумно переставляла ноги, ведомая неизвестным. Голову поднимать не хотелось, да и вообще ничего не хотелось, кроме как выть, подобно волкам в холодные зимние ночи. Сердце сжималось в ледяных тисках, и я дрожала, а в голове мелькало два вопроса: «Почему Крисса оказалась на этой стороне Меб?» и «Есть ли здесь еще кто-то из моих альбин?»
Пришла в себя, ощутив, как мне в ладони кто-то подает кружку с горячим питьем. Подняла глаза и увидела высокого человека в простой одежде.
– Очнулся, – констатировал он. – Я уж и не чаял!
– Кто вы? – пригубила напиток, обожгла язык и с недовольством воззрилась на мужчину.
– Пей, сынок, а то заледенел ты совсем, хотя на дворе лето!
– Сынок? – в какое-то мгновение я и забыла о своей внешности, но мужчина понял мои слова по-своему:
– Ты прости, коли не по нраву! Только ты мне моего сына напомнил, когда кинулся ведьму выручать! Мой тоже таким был и сгинул по вине гнусной бабы!
Моргнула, а он, не обратив на это никакого внимания, рассказывал дальше:
– Я тогда не успел Рода остановить, а потом наместник наш всю спину ему содрал до самых костей, сам бил и через строй прогнал. Умер мой мальчишка, а ему всего тринадцать было… – по щеке мужчины скатилась скупая, но от того почти драгоценная, слеза.
– Вы решили, что я полюбил ведьму? – молчать было неловко и невежливо, потому прервала затянувшееся безмолвие.
– Или пожалел – неважно, а они коварные! Заманят, накинут любовные сети и опутают прочными веревками, так, что уже не сдвинешься, – вздохнул, отошел к ободранному шкафчику, вынул бутыль с каким-то крепким напитком и отхлебнул, а я осмотрелась.
Мы находились на небольшой кухне, с которой просматривался вид на скудно обставленную комнатушку. Окна затянуты бычьими пузырями, стены голые, каменные, пол устилает не слишком чистый тростник.
– Мне жаль вашего сына, – все еще дрожа от пережитого, молвила я и снова пригубила жгучий травяной напиток с каплей чего-то ядреного, получаемого из зерен ячменя и выдержанного в дубовых бочках. Такой пьют не в замках лордов во время шикарных празднеств, а в хижинах бедняков и трактирах, когда хотят утопить свое горе.
– И мне жаль, он у меня один остался, остальных унесла черная немочь, – поведал мужчина, делая очередной глоток.
– Спасибо, – я только-только осознала, чему подвергла бы и себя, и всех оставшихся в живых ар-де-мейцев. Криссу я бы не спасла, но что точно – сама бы погибла. В лучшем случае под пытками, в худшем сгорела бы, оставив о себе лишь пепел, который бы развеяли поутру.
Кстати, о пепле! Нельзя, чтобы прах подруги остался на этой стороне Разлома, так что я должна рискнуть!
Больше не было произнесено ни слова, даже на прощание. Человек просто махнул мне рукой, провожая до угла, и я отправилась на поиски таверны.
Плутать пришлось недолго, шарахаясь от разгоряченных зрелищем прохожих, пробегая укромные закоулки, в которых прятались колеблющиеся в свете факелов тени.
Лись Соломенный с приятелями живо обсуждали казнь ведьмы, приглашали и меня, но я отказалась, забралась в угол подальше, прикрылась охапкой сена и попыталась уснуть. Не смогла. И смех мальчишек, и собственные думы, и душевная маета мешали. Ничего не оставалось, как безмолвно лить слезы, глядя в потемневшие от времени потолочные балки. Все силы и боевой задор разом покинули меня. Воротилось жадное, скребущее сердце сотнями когтей одиночество, которое было со мной на протяжении всех дней пути из Ар-де-Мея в Золотой замок. Зачем? Ради чего все эти страдания и жертвы? Что ждет меня в самом конце? Смерть? Забвение? Пустота? Для чего все это бессмысленное барахтанье в мутной воде? Не для того ли я выбираюсь из очередной передряги, чтобы угодить в новую? Так бы и рыдала, наверное, всю ночь, если бы не услышала звонкий голос, всколыхнувший мое сознание, встряхнувший тело не хуже хорошего толчка.
– Эй! Конюшенный! Где тебя носит? Встречай важных гостей!
Послышалось недовольное ворчание Лися, которое через несколько мгновений сменили его же заискивающие расшаркивания. Я выбралась из-под сена тихо, как могла, и устремилась ближе, чтобы рассмотреть незваных гостей.
Их оказалось немного, всего пять человек, все молодые парни, не старше меня. Один из них, тот, что говорил, одет богаче, остальные проще, но тем не менее добротно. Кони статные, дорогой породы, да и снаряжение небедное. Ясно, говоривший – наследник знатного семейства, другие его сопровождающие. Еще бы знать, куда они направляются?
– Видели, как ведьма горела? – беря коня под уздцы, не запамятовал поинтересоваться Лись, словно это было самое главное событие в его жизни.
Парни хмуро переглянулись, и один из них ответил:
– В том, чтобы сжечь бабу, нет великого подвига! Коли на площади жгли нежить, казнили дезертира или преступника, так мы бы взглянули!
– Баб любить надобно! – припечатал «наследничек», как мысленно я назвала его, но после этих слов невольно прониклась уважением.
Повезло тем, кто служит этому парню – и в жестах, и в осанке, и в речах – везде проскальзывает истинное благородство. Хотелось бы верить, что с годами оно лишь возрастет.
Лись снова залебезил, мол, да, согласен, и все такое, его дружки подхватили иных коней, а гости отправились перекусить в таверну. Я собиралась проскочить следом, но Лись увидел и окликнул меня:
– Ган! Раз потерял монету, но хочешь получить ночлег – отрабатывай! Я не собираюсь запросто ютиться с тобой под одной крышей!
– Места тут много… – начала я, но была перебита одним из дружков конюшенного:
– Места, может, и много, но… – теперь они все, многозначительно глядя и разминая тощие кулаки, надвинулись на меня.
Пришлось смириться:
– Грыр с вами! – и помочь противному мальчишке. Работая скребницей, осознала – нужно жить дальше, хотя бы ради одного – мести! Всем и каждому, и даже себе самой! С горем пополам, но я справилась с возложенной задачей и бросилась прямиком к таверне, чтобы в ее задымленном зале увидеть разыгрывающуюся нелицеприятную сцену.
Эрт Сиарт до того увлекся дешевым, но крепким хмельным, что разошелся и необдуманно зацепил какого-то малого, отдыхающего за соседним столиком в компании таких же молодчиков с весьма разбитными физиономиями. Теперь вся эта свора, других слов я не смогла подобрать, напала на мужчину. Действуя по наитию, бросилась вперед – не ведаю, на что рассчитывала, но изо всех сил закричала. Несколько ударов досталось и мне, парой синяков дело не ограничится.
Нам с эрт Сиартом повезло, потому что на помощь пришли те парни, которых я видела в конюшне. Они с легкостью раскидали обидчиков, и я, утирая разбитый в очередной раз нос, поблагодарила их, а мой, так называемый хозяин, блаженно вздохнул и уснул. Его ночлег был оплачен, посему проворные слуги расчетливого трактирщика унесли щедрого постояльца наверх, а мне пришлось брести в конюшню, проклиная свою порывистость. Так недолго остаться с искривленным носом – хороша получится королева! Зато никто не назовет слабачкой, все увидят, что я настоящий боец! Только сердечко в груди отчего-то горестно сжалось, и на миг припомнилось, каково быть слабой. Да, уметь постоять за себя, безусловно, важно, вот только порой так хочется, чтобы сильные руки, заключающие тебя в кольцо, оберегали от всех бед. Невольно вспомнился и Алэр. Почему? Ведь он чужой, ненавидимый, угрюмый, грубый, устанавливающий всегда и во всем свои правила! Пыталась убедить саму себя и с тоской признавала, что кроме всего перечисленного супруг обладал иными качествами, которые так нравятся женщинам. Алэр дерзкий, страстный, невероятно обаятельный и сильный. Зачем я вспоминаю его? Неужели как-то незаметно, тишком, демону удалось украсть мое сердце? Остановилась, борясь сама с собой, потрясла головой и влетела в конюшню. Запрыгнула на душистую соломенную охапку, зарылась в нее по самую маковку и попыталась подумать о другом. Только уснуть не могла, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Неподалеку возился Лись, за стенами выл ветер, словно горевал по безвременно почивший Криссе, раскачивая фонарь над входом. Крисса! Я подскочила и выбралась из соломы. Мне необходимо собрать пепел, оставшийся на месте сожжения, чтобы вернуть его на другую сторону Меб! Вот только как это сделать?
Случай представился спустя несколько часов. Пока я лежала без сна, а Лись посапывал на своей охапке, в конюшню воротились приезжие. Все, кроме наследника. Четверо парней разместились на соседней груде соломы и, тихонько передавая друг другу бутыль с хмельным, принялись рассказывать истории.
– Мой дед, – начал один из парней издалека, – был отменным плотником и лучшим строителем в деревне. Он чувствовал силу дерева, знал какое можно рубить, а какое нельзя! Лорд наш приметил деда моего, да в замок свой призвал. И отец мой, и я воспитывались вместе со старшими сыновьями правителя. К слову, я унаследовал часть этого знания, – не без самодовольства.
– Врешь ты все! – послышалось недовольное восклицание разбуженного Лися. – Какая разница, какое древо пойдет на строительство дома?
Парень прищурился и поманил мальчишку к себе:
– А ты пойди сюда, малец, и узнаешь все из первых уст!
– А и пойду! – храбро объявил Лись, выбираясь наружу, и я, заинтересовавшись, тоже присела на своем ложе.
Парень улыбнулся и продолжил рассказывать:
– Слыхали ли вы когда-нибудь про бешеное дерево?
Я покачала головой, а Лись самоуверенно молвил:
– А ты не пугай, а говори! Мы уж и послушаем!
Парни усмехнулись, один из них потрепал мальчишку по вихрастой макушке и проговорил, заставляя мое сердце в груди замереть:
– Смел! Потому не желаешь ли показать свою отвагу, сражаясь на стороне добра? Если да, то давай завтра с нами, мы в Сторожевой замок движемся!
– Не-е, – сходу отказался Лись, – мне чудищ и здесь хватает!
– Ну, как знаешь, – пожал плечами один из парней, а другой подначивающе полюбопытствовал:
– Расскажешь?
– Только после него! – Лись важно указал на первого говорившего, и тот не заставил себя ждать:
– А знаете ли вы, любезные, чем опасно бешеное дерево? Нет? А я подскажу! Если для постройки дома использовали именно такое дерево, то не видать вам в этом жилище ни спокойствия, ни богатства. Дерево это имеет особую злую силу, которая будет являть жителям дома свою разрушительную мощь. Не будет вам в таком доме тихих ночей, то завоет кто-нибудь, то причитать начнет, то зайдется в безудержном хохоте. А в новолуние, когда сгустятся краски, сплетет тьма согбенную полупрозрачную фигуру с понурой головой. То предстанет перед вами жуткое порождение бешеного дерева – черная ведьма. Существо, созданное, чтобы причинять людям зло. У дитя малого, она высосет кровь, отчего младенец захиреет и умрет; стариков сведет в могилу; девицу иссушит и здоровья лишит; а вот с парнем…
– Врешь! – завопил Лись так, что я вздрогнула. – Кто ж из парней в здравом уме полезет на старуху?
– А кто тебе сказал, что парню ведьма явится в образе старухи? – промолвил рассказчик вкрадчиво, отчего по телу пробежала стая мурашек, а усугубил чувство страха скрипучий фонарь, раскачивающийся перед дверью, в щель которой проникал студеный ветер.
– Парню ведьма явится в облике златокудрой, румяной, да пышногрудой красавицы, соблазнит, зачарует и не отпустит от себя целый век!
– Чушь! – уверенно произнес Лись. – Зачем ведьме старик? – и пояснил, если кто не понял. – Все люди стареют!
Парни переглянулись, первый хмыкнул и сказал:
– Мое имя Грел, это мои друзья, – далее по очереди представил всех, – Ивлек, Зан, Дуг, а будущего лорда зовут Грас эрт Лесан.
– Лись Соломенный, – чинно кивнул конюшенный и указал на меня. – Это Ган из Нордуэлла прибыл с хозяином.
– Мы видели, – добродушно усмехнулся Грел.
– Ты поступил смело, хозяин должен тебе, – добавил Дуг, отличающийся от друзей ярко-рыжей шевелюрой, в то время как все остальные были светловолосы.
– Правда, что лорд Нордуэлла суров и беспощаден? – задумчиво спросил Зан.
– Да, – ничуть не солгала, отвечая.
– А я другое о нем слышал, – ухмыльнулся Ивлек, покусывая вытащенную из охапки соломинку. – Говорят, лорд Нордуэлла перепробовал столько баб, что нам с вами и не снилось!
– И не его в том вина, – неожиданно заступился за Алэра Грел. – Болтают, будто девки и бабы гроздьями вешаются ему на шею. Право, кто из вас, положа руку на сердце, откажется от такой щедрости, да уйдет отряхнувшись?
Парни согласно загомонили, даже Лись и тот вставил словечко, я взъярилась:
– Лорд вчера женился! – и тут же зажала рот ладошкой – неужели это случилось вчера? И нас разделяет лишь прошедший день?
Парни, к счастью, не обратили на это внимания, зато поинтересовались о другом:
– И красива ли его невеста?
– Тоща, бела и угрюма! – опередил меня Лись.
– Да нет же! – не утерпела я. – Королева Ар-де-Мея красавица! Я сам видел!
Лись повернулся ко мне с намерением поспорить, но Грел остановил зарождающуюся перепалку:
– Полно вам, все мы разные, потому и на вещи можем смотреть по-разному, в том числе и на девиц! И не поминал бы ты, Ган, на ночь глядя тот край за Разломом! Не ровен час явятся твари, живущие за ним, – внимательный, оценивающий взор.
Мой батюшка сказал бы, что выйдет из парня толк, будет Грел славным воином и защитником.
– Ну, раз заговорили о бабах, то я продолжу! – вступил Ивлек. – Ведьма та же баба, вот моя байка будет об одной из них! А парни, – кивком показал на друзей, – соврать не дадут.
Выдержал тревожащую души паузу и заговорил вновь:
– Во время путешествия захватила нас непогода. Сильный дождь и порывистый ветер налетели внезапно, сбили нас с широкой дороги и вынудили ступить на узкую. Во мраке сверкали молнии, и лупил дождь, не позволяя ни отдохнуть, ни осмотреться. Сколько мы ехали, сражаясь с бурей, не ведомо, пока из темноты не проступило белесое пятно. «Постоялый двор!» – обрадовались мы и пришпорили коней. В свете одинокого фонаря узрели мы серые каменные стены и низенькую арку, в проеме которой проступали силуэты лошадей. А какое благостное тепло царило за окованной железом дверью, и мы позабыли обо всем, ворвавшись в ярко-освещенный зал, заполненный людьми. Все они пили, шумно стуча оловянными кружками, говорили, но эти звуки казались для нас музыкой. Улыбчивая хозяйка и две ее дочери услужливо пригласили нас присесть за стол, подали кушанья и напитки. Расслабились мы, развеселились, крепкий эль способствовал тому, что все прошлые невзгоды отступили, а томные девичьи улыбки и мимолетные касания помогли позабыть о тревогах. Казалось, какие опасности ждут нас в этих старых, но еще надежных, и гостеприимных стенах? И как же мы ошибались! В этом я убедился ночью, после бурных ласк ясноокой красавицы. Лежу уставший, весь в поту, ни рукой, ни ногой двинуть не могу, а надо мной склонились обе дочки во главе с мамашей. Только не красавиц и благонравную женщину я увидел, а двух иссохших девок в коричневых одеяниях и толстуху. «Пить, пить, мы хотим пить!» – причитали похожие на мертвяков девы, и вид их внушал мне отвращение. Только представьте тянутся к вам худые бледные руки со скрюченными пальцами, будто обсиженными мухами. Да физиономии у девок такие, словно их родила бездна. Узкие, белые, точно обглоданные кости, а волосы черные, лохматые, как торчащие прутья. Признаться страху я натерпелся, особенно тогда, когда матушка этих уродин проткнула мне шею когтем и велела своим дочерям: «Пейте! Пейте, не жалейте кровушки, высосите всю, без остатка!» Так бы и сгинул я на том постоялом дворе, ни отец, ни матушка не узнали бы, где я схоронен, кабы не наш будущий лорд. Грас единственный, кто сохранял трезвость рассудка, не поддавшись чарам проклятой семейки. Из него выйдет отличный защитник Сторожевого замка! Грас все время был настороже и сумел понять, куда мы попали. Гости не были гостями, и растаяли призраки с восходом солнца, а хозяйка и дочери оказались вампирами, питавшиеся кровью заблудших путников. Их скелеты мы обнаружили поутру за домом, а в обветшалой конюшне, кроме наших испуганных скакунов, нашлись только выбеленные лошадиные кости. Вот и весь сказ! Что скажешь? – он поглядел на Лися, и мальчишка приободрился:
– Это еще что? Знали бы вы, что говорят про нашего наместника!
– Ну, и что про него говорят? – словно вскользь вопросил Грел. – Поделись, не утаивай!
И Лись принялся рассказывать, а у меня в голове начал созревать определенный план действий.
– Страшилками вашими я почти не напуган, – с пафосом поведал собравшимся мальчишка, – потому что знаю немало своих. Одной, самой главной, я поделюсь с вами! Слушайте…
– И трепещите! – непроизвольно вырвалось у меня, и парни не смогли сдержать смешков.
Лись кинул на меня обиженный взор, но нашел в себе силы не огрызаться, а стал рассказывать дальше:
– Видели нашего наместника? Если нет – посмотрите! Ничего особенного! Обычный крестьянский мужик, каким был мой батька, только дорого одетый.
Я позволила себе не согласиться, правда, мысленно, потому что препираться с Лисем не хотелось, а интересно было послушать байки о наместнике, сочиненные жителями городка.
– Только мало кто знает, что наместник эрт Диар сын демона Нордуэлла и брат нынешнего лорда.
– Врешь! – запальчиво вырвалось у меня. – Они совсем не похожи! Я видел всех детей эрт Шеранов, среди них нет светловолосых!
– Чистую правду говорю! – эмоционально отозвался Лись. – А то, что на других не похож, вполне объяснимо! Матушкой его была эра из Края Тонких Древ, приехавшая в Двуречье вместе с мужем, но оставшаяся вдовой. Поговаривают, мужа своего она свела в могилу сама, уж больно до ласк мужских охоча была, да поваляться на перинке любила и не только с супругом. А еще доподлинно известно, что в предках сей бабенки значились са'арташи. Бабка моя еще говорила, что мамка наместника любила этим похвалиться! У нее-то однажды остановился лорд Нордуэлла, кажется, это было еще до его женитьбы на девице из рода эрт Витаев.
Я лихорадочно вспоминала и сумела понять, что речь идет о родителях Алэра. Выходит, наместник его брат?! Эти сведения не укладывались в голове, и не только в моей. Грел рубанул рукой:
– Врешь! Не может быть взаимной любви между ир'шиони и са'арташи! Они издревле ненавидят друг друга!
– Правду вещаю! Хранителей в свидетели зову! – произнес Лись древнюю фразу, и в моей душе зародилась коварная идея.
Пока парни сверлили нахохленного мальчонку прозорливыми взорами, я, будто случайно, уронила:
– Мне, как жителю Нордуэлла, доподлинно известно, что сама, – многозначительно помолчала и повторила, – сама Беккитта предлагала нашему Алэру стать своим мужем, – окончательно умолкла, дожидаясь реакции собеседников.
Они все, как один, пооткрывали рты, и Дуг заворожено прошептал:
– Врешь…
– А он, твой лорд, что ей ответил? – решил выяснить Грел.
– Отказом он ей ответил, – с гордостью поведала я, да так, что у самой на сердце потеплело. Вот грыр!
Сидящие в конюшне переглянулись меж собой, а я, подогревая их интерес, снова, будто невзначай, промолвила:
– Хотите проверить слова Лися, а заодно показать свою удаль?
– Ты о чем толкуешь? – прищурился Ивлек, но я не испугалась, а только пожала плечами, мол, будете угрожать – промолчу.
– Хм… – Грел, будучи заводилой в этой четверке, смерил мою персону придирчивым взглядом, точно размышлял отлупить сейчас или чуток выждать. Выбрал второй вариант и приказал. – Говори!
Я не заставила их долго ждать, а, напустив на себя таинственный вид, сказала:
– А знаете ли вы, зачем пепел, оставшийся после сожжения ведьмы, развеивают по ветру?
– Знаем, конечно! – эмоционально оповестил Зан, а Лись толкнул меня локтем в бок:
– Чего это ты задумал?
– Видел, как наместник отнесся к ведьме? – ответила я вопросом на вопрос.
– Ну… – с непониманием воззрился на меня мальчишка.
– Ну, – передразнила я глупого Лися и пояснила для остальных. – Все знают, для чего нужно развеивать пепел, оставшийся от сожженной ведьмы. Знает это и наместник, который сегодняшним вечером принял самое непосредственное участие в уничтожении ведьмы. Потому с уверенностью могу сказать, что он не станет ждать утра, опасаясь мести. Готов поспорить, наместник придет, приползет или прилетит, но развеет пепел еще до наступления утра. Кто со мной пойдет проверить это? – бросила на собеседников раззадоривающий горячий юношеский норов взгляд.
И они попались, первым был Лись, которому важно было знать, в кого ночами обращается наместник – в ир'шиони или са'арташи. Грел оказался последним, он довольно долгое время прожигал меня испытывающим взором. Но поддался на уговоры друзей и кивнул:
– Идемте, только во всем слушаться! Ясно?
Я согласно кивнула, как и другие, теперь всем не терпелось узнать правду о наместнике Сатергиса. Если оная раскроется, станет понятным, отчего он принимает нордуэлльцев в своем доме.
