Текст книги "Дочь Короля. В погоне за счастьем (СИ)"
Автор книги: Анна Татур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 9
Седой слуга, превозмогая боль в измученной подагрой ноге, заставил себя подняться на цыпочки. Когда каблуки тяжелых туфель больше не отражали громом каждый его шаг, он бесшумно пересек коридор, замер у входа в королевскую опочивальню и прислушался. Возни и стонов слышно не было, но и тишина не освобождала вторгающегося от тяжкого бремени нежелательного свидетеля.
Дворецкий плюнул на ладонь, пригладил остатки торчащих дыбом волос, вознес короткую молитву сразу всем святым, расправил фалды черного камзола и тихонько толкнул дверь сухим плечом. Его руки дрожали, но не от старости, а от страха. О новом короле ходили нехорошие слухи. Проклятый колдун был не в меру горяч, зол и гневен. Вчера в людской зашел разговор об Алдере, охранники шепотком делились со слугами последними новостями.
По всему выходило так, что если ты чем-то не угодишь Его Величеству, то можешь не вернуться домой. Фат тогда едва сдержался, чтобы не выпалить собравшимся случайно подслушанные подробности личной жизни короля, но здраво рассудив, что его откровение никому не принесет пользы– смолчал. Сплетни наказуемы, а кто тогда прокормит его маленьких внуков и больную жену?
Фат осторожно преступая через разбросанные вещи, добрался до высокого окна, и подхватив узловатыми пальцами витой шнур портьеры впустил в темную комнату полуденный свет. В кровати лежал полуголый мужчина, длинные волосы цвета пепла разметались по белоснежному шелку. Хвала богам сегодня король спал один.
– Доброе …утро, Ваше Величество!
Алдер нехотя отрыл глаза и зевнул.
– Здравствуй, Фат! Какая сегодня погода?
– Солнечно и безветренно, Ваше Величество. – ответил слуга и стал уверено ретироваться, пользуясь моментом пока хорошее настроение короля не сменилось на фатальное для Фата.
Алдер удовлетворенно потянулся. Какой прекрасный сон он видел этой ночью. Такой реальный и сладкий, словно все, что ему пригрезилось, было явью. Трелла, горячая нежная и страстная позволила насладиться собой. Удивительно, но жена до сих пор оставалась лучшей из его женщин, выделяясь яркой вспышкой на фоне вереницы безликих любовниц, бывших до, и уж точно после нее.
А всему виной гордые, ни на что не годные плоскогрудые лагеррийки, коими Алдеру приходилось довольствоваться в последнее время. Здешние красотки не утоляли и сотой доли его тайных желаний. Чопорные и холодные.
Король усмехнулся, припоминая, как очередное женское тело утопало на днях в этой мягкой перине. Сероволосое отесанное бревно – нарочито притворно постанывало под ним, с отвращением ожидая окончания положенной природой экзекуции. То ли дело его рыжая чаззийка. Алдер почувствовал возбуждение, но память осадила его пыл. Черт, ведь совсем недавно ему пришлось овдоветь, причем, по собственной воле. Ну, возможно, это и к лучшему! Скоро королю Лагеррии и его войску отравляться в дальнюю дорогу. Там, куда он спешит, у него будет масса возможностей навсегда стереть из памяти почившую супругу. Но это так, приятное дополнение к основной цели.
Союзник? Хотя, не все ли равно в качестве кого начинать осуществлять задуманное. План прекрасен! Алдер оскалился, в нем взыграл азарт воина, которому не терпелось броситься в пучину боя, да так чтобы густая кровь поверженных не успевала стекать с оточенных граней меча. Прекрасная тренировка, особенно когда тебе не дорога ни одна из враждующих сторон.
Надо отдать должное сестре, она умна и хитра и ему следует придерживаться ее советов. Чаззия порабощена, но пока не догадывается о своей незавидной участи. Хеллен настаивает, что для предъявления законных прав на чззийский престол, им следует дождаться зимы, чтобы избегнуть ненужных подозрений, но пока она не убедила его окончательно. Зачем ждать так долго? Нужно брать быка за рога, особенно если тот умеет старательно пахать, оправдывая щедрый урожай.
Да и вообще, кто посмеет перечить ему? Король здесь он, и если королю взбредет в голову поступить по – своему, он волен сделать так, как ему заблагорассудится. Возможно, он последует совету сестры, а возможно– нет.
Идея иметь лишний козырь в рукаве не отпускала Алдера. А пока он был вправе распорядиться временем по своему усмотрению, оставив трон и наследников на попечение сестры, и эта составляющая казалась ему основой. Да, именно время! И если дело выгорит – Лагеррия прирастет границами от Гномии до Предморья. Ему суждено стать самым могущественным королем из всех ныне живущих. Это его судьба, его рок.
И все же Трелла была чудо, как хороша. Красивая пустоголовая малышка. Она, кажется, беззаветно любила его. Только таких влюбленных дур, готовых жертвовать собой ради желания приручить дикого зверя, в его жизни было, как грязи. Иногда среди идиоток встречались принцессы – эка невидаль. Алдер рассмеялся, резко подскочил на ноги и подошел к окну.
– В путь! – сказал он.
– Ну что, лежебока, вставай, а то дело к полудню идет! – покричала Стузи в круглый лаз, выложенный сухими ветками.
Трелла застонала и перевернулась на бок, а после уткнулась носом в увядшую траву, смешанную с мягким мхом и прелой листвой. Какая волшебная берлога – уютная, теплая и тихая. А какие в ней снятся сны…
Такие, что стыдно становится перед самой собой. Это ужасно, но то что делал с ней ее ненавистный убийца этой ночью, было неописуемо непристойно, но до боли приятно. Жаль, что в такие моменты ты бываешь не властен над собой и не в силах сдерживать грешные желания, приходящие к тебе против воли. Но все же сон казался настолько правдоподобным, что Трелла невольно зарделась. Она была до ужаса зла на себя.
Да как она посмела делить постель с Алдером, пусть даже в грезах! Это непростительно! Но самое ужасное, что об этом хотелось думать. Вновь и вновь переживая жаркие подробности сна. Принцесса подхватилась, потрясла головой, избавляясь от наваждения, и встав на карачки полезла на свет.
Стузи сидела на пригорке и неторопливо прихлебывала козье молоко из берестяной скатки, рядом на траве лежал пожухлый лист лопуха, по центру которого высилась пологим бугорком щедрая горсть лесной земляники.
– Присоединяйся! – сдвигаясь в сторону, сказала блондинка и протянула Трелле кружку сплетенную из тонкой коры.
– Позавтракаем, обедая и двинемся в сторону границы. До дальнего села доберемся на своих двоих, там разживемся у добрых крестьян съестным, и несколько ночей проведем в дороге. А там – не за горами, а за высокими горами, будет поджидать окончания наша цель. Кстати, сними ты этот нелепый передник, в нем ты смахиваешь на мою прислугу!
Трелла рассмеялась, выбрала самую спелую ягоду и надкусив плотную мякоть ответила:
– Чтоб ты понимала, этот передник стоит целого состояния и одного оловянного свидетеля.
Проглотив одну ягоду, Принцесса потянулась за другой.
– Вот, совсем другое дело! Сладка, сочная земляника– лакомство достойное королей. И никакой горькой костянки, чтоб ей засохнуть на корню.
Стузи не согласилась, но долго спорить не стала. Уж очень красив и жизнерадостен был этот день, сияющий в обновленных красках природы, омытой ночным дождем.
***
Добираться до столичного пригорода пришлось на оленях, которых разбитная Стузи уговорила выдвинуться в путь, красочно описав на местном диалекте все плюсы лагеррийских пейзажей и отменный вкус горного лишайника. К авантюрной гонке с препятствиями не были готовы ни рогатые «скакуны», ни их упертые наездницы.
Мчаться по лесу на толстых спинах не знавших седла, было до жути страшно и до сбитых коленей больно. Чтобы очередной раз не свалиться вниз, круша кости, приходилось намертво впиваться потными ладонями в шершавые рога. Ноги следовало держать на весу, чтобы не цепляться ими за пни, коряги, камни и высокую траву. В качестве возмездия за неудобство, девушки развлекали себя подбадривающими выкриками, достойными пьяного лешего, оглашая ночную тишь то нешуточными проклятиями, то волчьими завываниями, которые действовали на оленей лучше, чем жалобные уговоры и звонкий кнут.
Идея создать для перемещения портал была отвергнута подругами сообща. Если в родной Чаззии едва не напоролись на топор палача, то о проходе в неизведанную Лагеррию и мечтать не стоило. Стылые ночи были отданы бешеной скачке. Дни, которые становились все короче и холодней, девушки проводили в блаженном сне, накапливая силы на очередной бросок.
Для приобретения своеобразного пропуска в Зерхаст требовалось проявить смекалку. Стузи пришлось окрасить волосы в цвет глубокий– крысиный. На шпионский камуфляж ушел котелок отвара листьев костянки, содержимое которого Трелла с нескрываемым удовольствием выплеснула на голову блондинки. Результат превзошел все ожидания, теперь только черные глаза отличали Стузи от лагеррийских красоток. Этот «недостаток» решено было скрыть за кротким взором невинной девицы. Скромной боязливой девственницы, которая не посмеет лишний раз взглянуть на своего собеседника. Новообращенная клялась, что постарается не выходить из образа сколько хватит сил. Принцесса решила выдать себя за мальчишку.
Обсохнув под теплыми лучами, Стузи отбыла в сторону пригорода. Вернулась она, держа под узды молодого ослика, груженного мешками с пшеницей. Под мышкой девушка несла увесистый сверток и пару добротных ботинок.
Трелла сбросила свою одежду и переоделась в мужской костюм. Короткие штанишки не сковывали движений в разы упрощая походную жизнь. В теплой куртке холод ощущался не так явственно, а в удобные карманы можно было рассовать уйму полезных вещей. Под беретом скрылась рыжая шевелюра, грудь пришлось перетянуть.
– Стузи, да это же чудесно! – прокричала Принцесса, похлопывая себя по стройным бедрам, – долой юбки и платья. Знаешь, однажды, я пожалуй введу моду на женские брюки и закреплю их ношение на законодательном уровне.
– Да, за это стоит бороться! – ответила подруга.
Скоро на центральной дороге показались фигурки брата и сестры. Подростки везли на ослике мешки с зерном на обмолот и последующую продажу. Под этим предлогом охрана и впустила их в городские ворота, не обращая внимания на обычный с виду лагеррийский молодняк.
Смешиваясь с толпой селян, мечтающих сплавить свой товар на столичной ярмарке, «брат» и «сестра» не отказывали себе в утолении жажды любопытства, пристально разглядывая всех и вся. Захватывающая картина рисовалась блеклыми красками в свете пасмурного дня, да и сельским жителям по статусу положено таращиться на горожан, иначе их смело можно было заподозрить в странности.
Явные различия столиц бросались с разгона в зеленые глаза, жадные до впечатлений. Проходы между домами Зерхаста и вытянутые улицы были непривычно широки, видимо, чтобы зимой дворы и проезды удобнее было расчищать от снега.
Аккуратные домишки лагеррийцев были выложены светлым кирпичом квадратной формы, при этом одинокие окошки, уходили в глубину вместе с мерными рядами каменных наслоек. Рачительные хозяева не желали выжигать дорогое тепло, улетающее в широкие оконные рамы. Не мудрено, ведь уже этой ночью заморозок застал путешественников врасплох, того и глядишь – первый снег подлетит к столице вместе с грядой темных туч, замерших на подступах к городу.
Белоснежный замок, в котором проживал убийца, не вызвал у Принцессы особого восторга. Скромный, без украшательств в виде помпезной лепнины, ростральных колонн и узорных входов. Замок возвышался над Зерхастом, нанизывая свинцовое небо на тонкие мачты серебристых шпилей. Выверено, скучно, оправданно.
Вытянутые, отвесные башни, напоминали перевернутые сосульки, на которых невозможно было зацепиться снегу. У Треллы закружилась голова. Где-то там за арочными окнами находились ее малыши. Она была так близко к ним и так далеко. Осмотрев пост охраны «злоумышленницы» быстро смекнули, что навестить замок вдвоем, у них не получится.
Поплутав по улочкам, подруги вышли к торговой площади. Голова кругом– какой богатый выбор товара. Шатры, магазинчики, длинные ряды прилавков. А там …
Пестрые ленты, отрезы тканей, вышитый шелк, нити жемчуга, самоцветные ожерелья. Чуть дальше чеканка и свежий рыцарский металлолом: латы, мечи, щиты, подковы.
А вот и лавка скорняка! На выбор желающим согреться в морозы заспанным продавцом и его угловатой помощницей предлагались теплые шубы и жилеты из почившего в муках пушного зверья. Груда ощетинившихся подшерстком шапочек в тон дохам из лисиц, полушубкам из хвастливых песцов и бобров– неудачников. С загнутых крюков по правую сторону свисали рядами неказистые рукавицы, отороченные облезлыми животами куниц и хорьков, а по левую – муфты из беличьих спин и родственников серебристого горностая.
Прикинув на глаз число жертв, переработанных в ходовой товар, юных гостей столицы едва не стошнило на заячью обнову осчастливленной прижимистым мужем покупательницы.
– Фу ты черт! Пошли отсюда, а то я за себя не ручаюсь! – сказала черноглазая девушка. Парочка и ослик развернулись стали удаляться от звериного кладбища, приближаясь к рядам со съестным.
Головокружительные ароматы щедро облагораживали холодный воздух. Пустые желудки дружно заурчали. Дорвавшиеся путешественники с великой радости накупили так много вкусностей, что съедобные покупки оттягивали руки обоим.
Треллу удивлял городской люд. Лощеные, сытые, серые верзилы. Даже жир на телах какой– то лагеррийский, равномерный, как сало у нерпы. Строгие, порой суровые лица. Никаких тебе шумных зазывал, приставучих нищих и фальшивящих менестрелей. Перемещались местные ровными потоками, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, вроде бы экономя тепло своих душ. Никого не интересовала пшеница в мешках. Да, собственно, два подростка и не стремились сбыть свой груз. Они под шумок изучали обстановку, попутно желая утолить голод и решить вопрос с ночлегом.
Скоро ровные дорожки, вывели их к дому городского рантье. Болезненного вида мужичонка, осмотрел беззащитную парочку и запросто предложил сельским простачкам дешевый угол – утлый сарай с ворохом сена вместо кровати и постельного белья. Единственным достоинством этого закутка было расположение – он находился в замысловатом перекрестке дворов, выводящим сразу на несколько развилок.
Трелла согласно махнула рукой, после ночевок в пещере, берлоге и просто под открытым небом, чем-то удивить Принцессу было задачей не их легких. Стузи тем более все устраивало, а вот ослик был в полном восторге – крыша над головой, а под ногами – харчевня с запасами ароматной колкой соломы. Жуй– не хочу, и никаких тебе конкурентов.
Пообвыкнув, подруги наелись досыта. А после, оставив ушастого питомца одного, вернулись на рыночную площадь, чтобы еще немого потолкаться в людском потоке, прислушиваясь к местным новостям, изредка вылетающим из уст скупых на слова горожан. Стузи всюду совала свой распрекрасный нос, Трелла пристально всматривалась в толпу. Тут она заметила знакомую фигуру, прохаживающуюся неторопливым шагом вдоль торговых рядов, кокетливо помахивая яркой сумочкой из парчи. Принцесса резко одернула подругу за рукав платья, да так сильно, что тот едва не разошелся по шву.
– Ты чего? – спросила Стузи. И проследив за движением исполненных ненавистью зеленых глаз, опознала источник:
– Ба, да это же наша знакомая! Эрия! Ишь, как разжирела на грязных барышах, и как ты ее только узнала?
– Я эту гадину на всю жизнь запомнила!
– Перелагаю проводить эту любительницу опустошать чужие шкафы. А что, посмотрим как живет. И все такое…
Изображая серьезный разговор, «подростки» поплелись вслед за толстозадой повитухой. Чтобы не выдать преследования, им приходилось иногда останавливаться у прилавков, и глазеть по сторонам, ожидая, пока единственная знакомая им лагеррийка приценивается к сластям и дорогим привозным фруктам.
Поравнявшись с витриной, заставленной утюгами, чанами и кувшинами, Стузи стянула с гвоздя острые ножницы и смущенно потупив взор, совершила покупку, не отстаивая у молодого привлекательного продавца, даже мелкого медяка в качестве отступного. Ножницы девушка передала Трелле, та спрятала их в глубоком кармане своих брюк.
Ничего не подозревающая Эрия разодетая по последней моде, довольная сегодняшним базаром добралась до окраины города. Справляясь с клокочущей отдышкой, она медленно поднялась по мощеной дороге вверх. Ее обитель в глухом переулке, пристроилась теплыми стенами к невысокому забору и ничем не выделялась от окружения таких же скромных домишек, увенчанных серыми треугольными крышами.
Повитуха до сих пор не могла поверить своему счастью – она теперь городская. Позади осталась тяжелая работа в забитой глубинке, беспокойное хозяйство и неблагодарные односельчане. После смерти чаззийской принцессы с Эрией щедро расплатились золотом и дали понять, что ее услуги могут понадобиться впредь. Недолго думая, женщина распродала скромное имущество и подалась в город – поближе к покровителям. В столице она быстро заработала себе хорошую репутацию. Да у нее такие связи, что им позавидует любой. Шутка ли, знакома с самим королем! Это гарантия сытого будущего и надежной защиты.
Денег хватило на уютный дом с маленьким двориком, курятником, и еще с лихвой осталось на безбедную старость. Теперь на завтрак у Эрии всегда были свежие яйца, а на ужин– суп из нагулявшей жирок несушки. Молоко и овощи горожанка покупала на рынке. Да ей много и не надо. Ну разве что, полдюжины миндальных пирожных к вечернему чаю.
А работа?! Да разве сравнить ее с прежней?! Сельские бабы рвут пуп до самых родов, не уступая в натуге скупым на ласку мужьям. Отсюда частые смерти новорожденных или изможденных рожениц, а то и обоих сразу. После очередной неудачи в спину повитухи летят лживые обвинения в нерасторопности, а то и вовсе в черной порче. Особо мстительные могут и камнем запустить.
Другое дело городские цыпочки – холеные дамочки, не знающие тяжкого труда. За таких хорошо платят. Главное, задрать цену повыше, чтобы отпугнуть голодранцев, а еще свято чтить золотое правило – всегда быть опрятно одетой, не молоть чепухи и держать язык за зубами.
Возле неприметной двери Эрию поджидал взволнованный молодой человек. Повитуха выслушала очередную мольбу, закивала головой и скрылась в доме. Весте с ней внутрь незаметно проникла бледная тень.
Пока Эрия стягивала с себя выходное платье, меняя его на рабочее, распихивала покупки по полкам и собирала необходимые в ее деле травы и инструменты. Стузи не спеша изучала обстановку и расположение комнат. Когда хозяйка вышла за порог, невидимая сила слегка придержала задвижку. Замок провернулся вхолостую.
Чуть позже, в дом проник симпатичный мальчишка в бархатной беретке, залихватски заваленной на бочок. Паренек прошел в уютный зал. Мурлыкая себе под нос веселую песенку, он откинул высокую крышку кованого сундука и стал доставать оттуда богато украшенные наряды.
С нескрываемым удовольствием, орудуя ножницами, сорванец превращал одежду в дорогие лохмотья.
Шустрый горностай, прошмыгнув белой молнией по траве заднего двора, скрылся в дыре ограды курятника.
Эрия вернулась за полночь– уставшая, но довольная. За принятого младенца счастливые родители одарили ее серебряной монетой и мешочком муки, равного весу новорожденного. Запыхавшаяся хозяйка зашла в дом, зажгла свечу от тлеющей лампады и чуть не упала, запутавшись в тряпках, раскиданных по полу.
Сердце повитухи бешено заколотилось. Эрия ухватила валяющееся «что-то» за рукав, и это было единственное, что осталось от ее любимого платья– роскошная юбка превратилась в жалкие лоскутки. Такое же несчастье приключилось и со всей оставшейся в доме одеждой и бельем.
Злоумышленники перебили всю посуду и уничтожили продукты, купленные про запас. Повитуха завыла от обиды и страха. «Вот тебе и перебралась в город. Только и жди, что если не убьют хулиганы, то воры обдерут до нитки» – подумала она и обливаясь слезами, упала на толстые колени.
Трясущимися руками Эрия стала сгребать в кучу рваную ткань, глиняные осколки, рассыпанную крупу и растоптанные овощи. И хоть на душе у нее было неспокойно, вызывать городских стражей женщина не спешила.
Уборка слегка успокоила её. Опухшая от рыданий и смертельно уставшая повитуха рухнула в холодную кровать, но продолжила дрожать под утлым одеялом весь остаток ночи. Спать захотелось лишь под утро, когда добрые люди встают и начинают управляться по хозяйству. Сонная расхристанная баба, широко зевнув, привычно подхватилась и отсыпав оставшегося зерна в железную миску вышла на двор, чтобы покормить живность.
Когда хозяйка опустила щеколду и распахнула хлипкую дверь, то увидела, что ее ненаглядные несушки и красавец петух лежат в соломе мертвые, обезглавленные, перепачканные засохшей кровью. Некоторым птицам смерть расправила крылья– ими несчастные хохлатки до последнего пытались прогнать беспощадного убийцу.
Эрия от ужаса выронила плошку из рук, золотистая пшеница подалась вниз дружным ручейком и скользнув по белоснежному переднику, смешалась с землей и мелкими камнями. У повитухи потемнело в глазах. Эрия вспомнила о заначке на черный день, которую хранила в оконной раме.
Женщина бросилась в дом, надеясь, что супостаты не добрались до главного. Но пошарив в расщелине деревянного подоконника, она не обнаружила припрятанного кошелька с золотыми. Жадная повитуха замычала, словно недоенная корова, навсегда теряя дар речи. А через мгновенье, замертво рухнула на пол.
