Текст книги "Дочь Короля. В погоне за счастьем (СИ)"
Автор книги: Анна Татур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Отбросим в сторону аферу с влюбленной принцессой и вытекающие из этого права на престол, это хотя бы объяснимо. Но зачем Хеллен было спешить с рождением ведьмы? – спросил он.
Одноглазая подняла седую бровь уставилась на Отшельника.
– Поздравляю, слух у твоего хорька отменный! Да, дочь Треллы – ведьма. В свой срок она станет самой могущественной из всех ныне живущих. И Хеллен спешит. Да, она дико спешит перенести на Новорожденную свое Исчерпание! – произнесла Одноглазая, огласив фразу словно приговор, услышав который потрясенный Отшельник отпрянул.
– Но этого просто не может быть. – затрясся он, – последний раз нечто подобное воплотил Магфрид Проклятый и это привело мир к Великой Войне.
Соня расхохоталась, отчего разбуженная белка нехотя вывалила заспанную морду из дупла дуба, стараясь разглядеть бузотеров.
– Хорош сюрприз да, Карл? Вот такая она – Хеллен Лагеррийская. Времени зря не теряет и не разменивается по мелочам. Пока мы тут боремся с рутиной, они на пару с братцем прибрали к рукам королевский престол, подмяли под себя Чаззию, и кажется не собираются останавливаться на достигнутом. И это только разминка, Карл! Плохи наши дела. Прошляпили! Если Хеллен не осадить, начнется черт знает что. Я уже молчу про Новорожденную, которую мы, наверняка, потеряем. Девочка еще слишком слаба и не выдержит Заклятия Переноса. Оно либо убьет малышку, либо сведет её с ума. Но жадная Хеллен не привыкла ограничивать себя.
– Значит, кому– то пора пригвоздить её к ограничителю. И кто, если не мы, Соня?!
– Не впервой, Карл! – бодро отозвалась старуха.
Отшельник не сомневался в ответе.
– Предлагаю заговор. Действуем сообща и быстро. Только ты и я! С тебя Сила, с меня Память. Начнем со спасения Новорожденной. Не хочу тебя пугать, но до рокового дня осталось несколько часов.
– Я согласен!
– Тогда по рукам! – произнесла Соня и потупив единственный глаз, добавила голосом юной кокетки.
– Ты отрезал бороду, Карл?
Одноглазая провела шершавой ладонью по резко выступающему подбородку старика.
– Теперь ты стал таким красивым. Прям как во времена нашей далекой юности. – улыбнулась она, цепляясь тощей рукой за галантно предложенный ей локоть.
Перешептываясь, скрюченная парочка зашагала по траве, попутно оговаривая план дальнейших действий.
ГЛАВА 7
Первое что увидела Трелла – носки своих туфель и грязные доски шаткого настила, скрепленные по краям ржавыми гвоздями. Монолитная стена из красного камня уходила ввысь, под облака. До ушей доносился людской ропот, а в нос бил тошнотворный запах гнилой крови, выходящий из подпола. Эшафот – промелькнула догадка. Легкий поворот головы– так и есть.
Городская площадь Медричстоун была до отказа забита зеваками – разнокалиберными мужиками, дородными и не очень бабами, их сопливыми суетливыми отпрысками молочной спелости. Фривольные девицы, городские пижоны, старики, нищие и калеки. На лобный пятачок пестрой толпой стеклась вся чаззийская столица, чтобы с безопасного расстояния наблюдать, как голова преступника отделится от тела в назидание предателям заповедей Орсия Праведника.
Палач в черном одеянии занес огромный топор над краснорожим мужичком с длинной курчавой бородой. Неопрятная растительность, обрамляющая тройной подбородок преступника, спускалась по плахе вниз, указывая направление падения головы. Скоро кровоточащий обрубок с еще моргающими глазами будет предъявлен страждущей толпе. Палач захватит в кулак шевелюру казненного и поднимет дань Справедливости над собой, окропляя старые доски потоками теплой крови, сочащимися из свежего среза.
Все готово к торжеству Правосудия, натруженная рука не дрогнет, да и промахнуться сложно. Еще сложнее не заметить двух девушек, не весть откуда появившихся на эшафоте и мешающих карателю рубануть с плеча отточенным лезвием по толстой короткой шее.
«Да, дела. Эх, Стузи куда ты нас перенесла? Медрич, главная площадь. Но площадь перед замком, а не внутри него»– подумала Трелла, корча озабоченную мину.
Из толпы стали раздаваться отдельные смешки, быстро преходящие в пошлые наставления. Верноподданные не узнали свою принцессу и были удивлены, откуда рядом с плахой возникла молодая чаззийка в компании белокурой чужестранки. Соображать нужно было быстрее, иначе не ровен час, собственный народ под шумок общего интереса, расправится с наследницей престола и ее подругой. Трелла заговорила хорошо поставленным голосом:
– Народ Чаззии, по древней традиции, осужденного на смерть может спасти дева, согласная взять оступившегося в законные мужья. Мужиков на всех не хватает, так что я готова пойти на эту жертву и стать женой этого… Как там тебя?
– Дэн Блуд! – пузатый мужик из ближнего ряда подсказал невесте имя её суженого.
Глаза палача округлились, вываливаясь за пределы прорезей маски. Стражи опешили и переглянулись, решая повременить с задержанием очарованной избавительницы. Склоненная над плахой физиономия расплылась в белозубой улыбке. Преступник поднял голову с неудобного ложа, чтобы получше рассмотреть навязанную удачей невесту. Тут крик подняла вторая претендентка, у которой счастье уплывало из рук.
– В смысле … Готова она? Я может, тоже замуж хочу. Для этого и вышла. Мужик, по нынешним временам – это роскошь, так что в сторону, малявка. Этого забираю я! – сказала Стузи, указывая пальцем на разбойника, ошалевшего от выпавшего на его долю, роскошь выбора.
Трелла усугубила зрелищность спасительного спектакля. Она встала – руки в боки и заорала так, что стало слышно дальним рядам.
– Не угадала, белобрысая – только я достойна стать его женой. Давай-ка отойдем в сторонку, я тебе ребра пересчитаю и сделаю из них жаркое! – подкинула идею Трелла.
Народ возликовал.
Стузи, любительница подыграть– парировала:
– Молчать – пигалица! Сейчас я твои лохмы рыжие прорежу, будешь знать!
Девушки спрыгнули с эшафота и толкая друг друга стали продираться сквозь оцепление и восторженную толпу.
– Значит так, вы тут обождите пока мы разберемся. Без нас не начинайте! Дэн-душка, жди меня! – прокричала Стузи оборачиваясь и посылая на ходу воздушные поцелуи «жениху», а заодно палачу и охране. Пользуясь передышкой «соперницы», обмениваясь взаимными пинками, проворно просачивались сквозь слои заинтригованных обывателей, задевая разномастных собравшихся локтями, наступая некоторым на ноги.
– Трелла, поспеши пока они не опомнились. Я сдерживаю их энергию из последних сил. – пошептала Стузи.
Девы припустили бегом. Как только им удалось добраться до пролета, уводящего в запутанную сеть двориков, они нырнули в спасительный проход, подальше от неудачного выхода из портала.
– Стузи, ты что наделала? – спросила Трелла на бегу.
– Подумаешь, чуток промахнулась. С кем не бывает!
Скоро запыхавшиеся подруги поравнялись с главной достопримечательностью столицы – Триумфальной аркой, возведенной в часть знаменательной победы чаззийского народа над королем Трагии – Боно Вторым. Как гласила история, дед Треллы в те героические дни задал зарвавшемуся соседу острой приправы под ржавые латы и отбил молодому вояке всякое желания посягать на независимость Чаззии. Несмотря на высокое ограждение, опоясывающее Медрич отсюда открывался чудесный вид на храм, освещенный Орсием Праведником. Завораживающее дух место паломничества верующих, возведенное из красного кирпича, с богатой внутренней отделкой внушало верноподданным трепет и коленопреклоненное раболепие.
Пытливый глаз путешественника радовала заглавная башня королевской резиденции, которую строили более века. Процесс строительства находился в прямой связи от урожаев пшеницы, оттого затихал в особо засушливые или дождливые годы. На башенной кладке можно было рассмотреть слои щедрых и не очень лет, определяя их, как годовые кольца на срезе пня.
На тончайшем шпиле по традиции трепетал королевский флаг– синее полотнище с изображением парящей углянки в венце пшеничных колосьев. Однако по неизвестной причине, сегодня шпиль пустовал.
Находчивые подруги решили потянуть время, выжидая пока яркое впечатление развеется из памяти смертных. Девы неспешно прогуливались по широкому траку, уводящему к выездным воротам, огораживающим город от внешнего мира тяжелым кованым частоколом.
Неожиданно– ворота распахнулись, в пролете показалась группа всадников на резвых жеребцах. Отряд возглавлял король Ревер, он восседал на вороном коне лагеррийской породы, тонконогом и высоком в холке. У Треллы сердце зашлось, как у кролика.
Отец, жив – здоров, сам поспешал навстречу дочери. Сейчас все разрешится. Оставалось искренне покаяться и вымолить у Ревера прощения и милости. Справедливый король заключит в объятия единственную дочь и обрадуется новости о том, что недавно стал дедом.
Конница приближалась. Принцесса поймала себя на мысли, что складывающаяся картина выглядела более чем странно. Король Чаззии никогда по доброй воле не расставался со своим коренастым Вихрем, а теперь восседал на чужом коне?!
Вдобавок, ни одного рыцаря из сопровождения Трелле прежде видеть не доводилось. Куда делись верные охранники короля, его лучшие вассалы? Те всадники, которые взяли в кольцо главу государства по виду больше напоминали посольство Лагеррии.
Третье, и самое ужасное – отец не узнал ее. Ревер не узнал собственной дочери. Да, на Принцессе был скромный наряд, лицо загорело и обветрилось, и волосы не были уложены в замысловатую прическу, но сама-то она не изменилась.
Лик короля – окаменелый, словно посмертная маска, был отвратен. Прежний Ревер – строгий, но бесхитростный, никогда бы не смог притвориться безразличным столь искусно. Он либо прижал дочь к груди, либо открыто выказал ей свое презрение, как недостойной наследнице.
Взгляд задержался на родном лице всего на мгновение, но не переменил отстраненного выражения. Король проехал мимо, едва не распоров горло Принцессы острой шпорой высокого сапога.
– В сторону, голодранки! – прокричал всадник замыкающий отряд. Трелла почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.
– Отец – тихо сказала она, – отец не узнал меня. Все кончено!
– Все только начинается. – возразила ей Стузи.
***
– Сливы спелые?
– Да ты что, девка – самый сок! Обойди весь базар такого товара не сыщешь. Торговец схватил верхний фрукт, разломил его на две половинке и протянул блондинке.
– Ну ладно, эта ничего, а остальные, небось, червивые?
Продавец ощетинился, как цепной пес.
– Ну какая ты смешная чудачка. Хочешь брать – бери! Нет – улепетывай и не наводи напраслины на честных людей!
Стузи подкинула вверх парочку слив.
– Скинешь цену вдвое– я возьму все, даже вместе с корзинкой. – сказала она.
Продавец почесал бороду, прикидывая расчет.
– Э…нет. Не пойдет! Возьмешь в довесок курицу за три медяка, тогда по рукам – предложил торгаш, вынимая хохлатку из железной сетки, являя товар клювом.
– Тебе нужна курица? – спросила Стузи Треллу.
Та вместо ответа провела большим пальцем по горлу.
– Ладно, беру все и разбегаемся – предложила блондинка
– Сразу бы так. – пробасил мужичок.
Пока Стузи расплачивалась за товар и успокаивала хохлатую. Трелла подхватила корзину за грубые ручки и потащила покупку подальше от любопытных глаз. Обернувшись, Белобрысая урвала у соседки торгаша пару румяных калачей. Подброшенный свободной рукой медяк несколько раз провернулся в воздухе и упал аккурат в карман передника. Булочница от невиданной прежде ловкости чуть не опрокинулась на увеличенный юбками зад.
В добавок к сливам, подруги приобрели в лавке «У белошвейки» кружевной фартук и шапочку служанки, примерять которые не было времени. Зато была возможность насладиться настойчивыми угрозами курицы, обещавшей разрешиться яйцом прямо на мостовую.
Отойдя в сторону от шумного базара Стузи помогла Трелле облачиться в униформу. Из Принцессы вышла приличного вида прислуга, цель которой была заранее оговорена до мельчайших подробностей.
Во что бы то ни стало, подругам требовалось проникнуть в королевский замок и для воплощения коварной задумки пришлось пойти на жертвы, как денежные, так и внешне. Осмотрев Треллу, Стузи осталась довольна. Передник сидел как влитой, шапочка завершала образ.
Курица была надежно упрятана в корзину и замолкла придушенная сливами, обрадованная тем, что ее бульонная судьба откладывалась на неопределенный срок. Стузи подмигнула подруге и растаяла.
Принцесса – служанка направилась к черному входу.
Венценосной тягловой особе не пристало входить в родной дом с задворков. Но сегодня наследнице пришлось смерить гнев на милость и довольствоваться крошечной дверцей за которой располагался малый двор.
За опоясанной железными скобами деревянной преградой неизменно дежурил сторожевой. Детина пропускал внутрь лишь своих. Оставалось полагаться на удачу, представляясь неопытной помощницей повара, которая несет на кухню заранее оплаченный заказ.
Руки Треллы были заняты корзиной, постучать в дверь можно было лишь ногой, только вот удар раздался сам собой. Грубый и сильный, от чего старая, рассохшаяся древесина едва не развалилась от спустившегося на нее напора.
В отвалившемся окошке показался длинный нос, потом зеленый глаз с прищуром.
Стражник попытался разглядеть входящего, но его взгляд уперся в пирамиду из слив.
– Что надо? – спросил привратник.
У Треллы от страха вылетели все заученные ранее слова. Тогда вместо Принцессы заговорила пустота:
– А ну открывай, проклятый лентяй. Не видишь, я спешу! Или ты хочешь оставить нашего любимого короля Ревера без сливового десерта? Вот пожалуюсь начальству, будешь знать.
Дверь отворилась. Корзина на ножках проскользнула в проход. Бородач при исполнение, с внушительного вида мечом на поясе, и пузом, всеми силами стремящимся к земле, отплевываясь проследил за преодолением порога хрупкой грубиянкой. Рассмотрев вид сзади – тонкую талию и изящный изгиб, он разочарованно вздохнул, ему нравились девушки покрупнее.
– Это кто тут такой устрашающий? – спросил мужчина.
Он попытался разглядеть лицо незнакомки, заглянув в него с другой стороны, но опять натолкнулся лишь на груду спелых фруктов. Девушка задев его боком стала продвигаться в сторону кухни.
– А ну стоять! Ты кто такая? Почему я тебя раньше не видел? – прорычал бородач.
В этот момент дверь черного входа громко захлопнулась, а затем вновь резко отскочила назад, ударяясь от каменную стену. Верзила замешкался, прикидывая кто важней для службы – хрупкая девица или оставленный без присмотра пост? Бородач прокричал в спину дерзкой прислуге.
– Обожди, сейчас запру дверь и мы продолжим.
Перед тем как задвинуть запор, страж просунул голову в прореху, чтобы убедиться, что снаружи никого нет. Тут он заметил монетку, отливающую медью сквозь уличную пыль. Маленькая, но не призрачная надежда на опохмел всем своим видом призывала поднять её и опустить в пустой карман. Бородач присвистнул, забывая обо всем на свете. Он с легкостью вылетел на мостовую, и не взирая на пивное брюхо, бодро сложился в поясе, задирая кверху круглый зад. Зачерпнув в ладонь горсть дорожной пыли, он заполучил посланное с небес поощрение.
В шаге от первой монеты, лежала еще одна. Детина отдал поклон и ей, потом еще одной и еще. Увлекшись сбором медного прибытка, охранник отдалился от поста на добрых два десятка локтей. Опомнившись и позвенев зажатым в волосатом кулаке богатством, он вернулся во внутренний двор, и наконец, запер дверь изнутри. Подозрительной девушки и след простыл.
«Вот зараза, не дождалась. Видимо нырнула в людскую, ну туда ей и дорога. Пусть сами разбираются»– подумал детина и сглотнул набежавшую слюну, предвкушая, как скоро он утолит жажду холодным пивом, наполняясь им до переделов желаемого.
День сегодня нечетный, значит в трактире работает грудастая Анхен, при виде которой и без того косивший глаз охранника начинал дергаться сам собой в надежде на вожделенную взаимность.
В очередной раз дородная подавальщица не рассчитает меру. Пивная пена сползет с бортика глиняной кружки, окропляя белые женские пальцы. Анхен помянет черта глубоким томным голосищем и на измученной одинокой душе охранника запоют углянки.
«Скорей бы сорваться с работы, пробежать два квартала и отворить заветную дверь трактира». Язык заклокотал, а в животе заурчало. «Чего мелочиться – гулять, так гулять. Закажу к пенному щедрый кусок свинины с выжаренным сальным боком, обугленными вкраплениями ароматного чеснока и горошинами жгучего перца. Не забыть бы пышную краюху хлеба и головку молодого сочного лука, нарезанного прозрачными кольцами. Вот Анхен удивится».– подумал детина и задрал голову вверх. «Светило в зените. Куда запропастился сменщик?»
***
На закопченной кухне, пропитанной ароматами готовящихся блюд – кипело все, даже работа. Время обеда приближалось. Пора наверстывать упущенное, не забывая украшать тарелки замысловатыми узорами из красного соуса, горчицы и масляного крема. Оглянуться не успеешь – там и ужин на подходе и нужно все начинать сначала. Да, тяжела она поварская доля! Чуток пересолишь или пережаришь, и твоя репутация сольется с помоями.
Вошедшую Треллу никто из присутствующих не удостоил внимания. Каждый был занят своим делом. Корзина со сливами бесшумно приземлилась на пол, усеянный хлебными крошками и овощными очистками. Осторожность стоила «новенькой» не мало сил, которых почти не осталось. В глубине сливового плена заворочалась курица, на шорох среагировал круглолицый мальчуган, перебиравший в чане пеструю фасоль.
Поваренок сглотнул слюну при виде спелых плодов, но голоса не подал и продолжил откидывать в сторону негодные зерна. Старый худощавый повар молча колдовал над запеченными угрями, перекладывая рыбу с горячего противня на овальный серебряный поднос, дно которого выстилала курчавая петрушка.
Молодая девушка нарезала овощи коротким тесаком. Ровные ломти в которые превращались морковь и лук падали на доску размеренно и четко, словно в том был повинен не нож, а лишь звук удара.
Грузная женщина ощипывала над ведром добытого охотниками глухаря. Пучки влажных перьев летели в железное нутро, исходящее паром. От запаха теплых птичьих кишок тошнота подступала к горлу.
Молодой усач помешивал половником томящийся суп, двигая железной ручкой взад-вперед по дну широкой кастрюли.
Трелла поднялась и склонила голову, чтобы люди не смогли рассмотреть ее лица. Курица почувствовав твердь, не на шутку осмелела и стала прокладывать путь к свободе раздутым филе и пестрыми крыльями. Как только сливы отлетели в сторону– хохлатая выпорхнула на пол, и огласила рабочий полдень торжествующим кудахтаньем.
Огибая ноги повара, кура поспешила найти укромный уголок. Не отыскав ничего похожего на гнезд, птичка, путаясь в ногах кухарки, пронеслась в противоположный угол.
– Держи ее! – закричал мужчина.
Мальчишка упал на колени и растопырив руки, преградил путь будущему жаркому. Курица не растерялась и взмахнув крыльями, подскочила вверх и уселась на стол рядом с основным блюдом, попутно прицеливаясь склоненной головой в центр рыбьего ложа. Обед необходимо было спасать. Пять человек, осторожно ступая, стараясь не спугнуть хохлатую, медленно окружали её со всех сторон.
Трелла не стала ожидать развязки, она прошмыгнула в открытый проход и скрылась из виду. Девушка пересекла темный коридор и выбежала к витой каменной лестнице. Неравномерные ступеньки крутого подъема озарял свет узких бойниц. Ход уводил в тупик со множеством дверей, раскинувшимися по всем трем сторонам. Оставалось сделать правильный выбор и открыть нужную дверь.
Трелла знала, что рядом с ней, следуя след в след, поспешает ее невидимая, но от того не менее верная подруга. Принцесса потянула ручку нужной двери и переждав пару ударов сердца. Взгляду открылся холл, отделяющий спальню принцессы от придворной суеты. Часы на башне пробили полдень. У стражей пересмена. Значит, есть шанс укрыться в своей комнате не привлекая внимания охраны.
Принцесса проскользнула в нишу. Дверь в спальню была заперта, но по счастью запасной ключ продолжал лежать в незаметной для непосвященного глаза трещине над резным обналичником двери. Крак! Ключ провернулся. Дверь скрипнула, отворилась, а потом быстро захлопнулась. Ключ повторил знакомое действие, но уже в обратном направлении. В холле послышались шаги – стража сменилась. Только Трелла теперь была в безопасности. Она отдышалась, восстанавливая сбитое дыхание и осмотрелась по сторонам, сталкиваясь со своим беззаботным прошлым, память о котором хранили эти стены. По правилам приличия полагалось расплакаться от умиления, – но слез не было. Какие могут быть сантименты, если ты вынуждена возвращаться в родной дом, словно подлая крыса.
– Вот это спальня! – присвистнула ставшая видимой Стузи, блондинка с разгона упала в пуховую перину.
– Никогда раньше не приходилось бывать в гостях у настоящих принцесс. Знаешь, а мне нравится. Все так достойно! Парчовые занавески, камин, ковер, балдахин из газа – не чета холодной пещере. Теперь я понимаю тебя, Трелла. Если бы в такой роскоши проходила моя жизнь, я бы тоже не думала ни о чем, кроме любви. – сказала Белобрысая.
Принцесса улеглась рядом с подругой.
– Ты права, моя дорогая. Все было именно так. Я обрела то, чего мне так не доставало и это «что-то», указало мне дорогу длиной в один конец.
Стузи тихонько рассмеялась.
Объясняй, что к чему в этом роскошном замке.
Трелла стала припоминать нюансы планировки, стараясь не упускать из виду ни малейшей детали. Стузи беспрестанно кивала головой, запоминая каждое слово.
Совместо было принято решение, что с торжественным возвращением наследницы следует повременить и дождаться пока невидимая Стузи изучит обстановку.
– Теперь выпусти меня и жди. – произнесла пустота, – откроешь, когда услышишь такой стук.
Комод претерпел нехитрую комбинацию звуков.
– Поняла? – спросил голос. Принцесса улыбнулась и потихоньку отперла дверь и после закрыла ее.
Трелла осталась в спальне одна. Ее с недавних пор до одури страшило одиночество и до дрожи пугали собственные мысли. Ужаснее всего были переживания о детях, они заставляли душу кровоточить. Неизвестность заполняла чернотой выжженную предательством пустоту. Пустота разрывалась внутри тысячью страхов и обид, сложенных из поруганного права матери. Круг замыкался.
Девушка почувствовала надвигающуюся панику и будто очнулась. «Надо взять себя в руки и отвлечься». Принцесса вспомнила, что под шаткой половицей лежат припрятанные ею золотые монеты, отложенные на роскошное приобретение– отрез узорного шелка, который контрабандой обещал привезти знакомый гном. С ценной покупки оставалось аккурат на колье из изумрудов, серьги из крупного жемчуга и тончайшего плетения перчатки, вывязанные из паучьей нити.
«Как теперь все это мелко и никчемно. Противно, как соревнование павлинов на самый красивый хвост, под которым срывается одинаковая на всех природа»– подумала Трелла и поддела деревянную планку, Приложив усилие, она достала из тайника бордовый кошель наполненный золотыми монетами. «Так то лучше будет!» – подумала она, опуская заначку в карман передника.
Тут взгляд Принцессы уперся в платяной шкаф, забитый ее любимыми нарядами. Прежние привычки моментально взяли верх над разумом. От желания распахнуть резные створки, чтобы вновь увидеть старых знакомых из парчи, муслина и бархата Трелла едва не поперхнулась.
Пара секунд ушло на то, чтобы подлететь к дверкам. Одно движение рукой и …
Шкаф был пуст. Гардероб наследницы исчез. От него успели избавиться, выбросив как ненужный хлам. «Неужели меня здесь больше не ждут» – подумала Трелла и решила обыскать спальню.
Она потянула на себя верхнюю полку комода. Из глубины выкатился мяч из бычьего пузыря раскрашенный охрой, мяч ударился о переднюю планку и вернулся назад. Ближе к краю, там где под ворохом носовых платков Трелла прятала шкатулку с драгоценностями, теперь лежала коробка с оловянными солдатиками, отлитыми в форме чаззийских воинов. Нишу занимала смешная карета из медной проволоки, деревянная лошадка и безносый медвежонок вывязанный из небеленой шерсти.
От необъяснимости находок Трелла растерялась, она стала прикидывать в уме возможные варианты. «Выходит, спальня занята новым хозяином? Но кем?» В этот момент ключ в замке провернулся. Времени хватило лишь на то, чтобы нырнуть под кровать.
***
Парадный вход в Тронный зал предвосхищал светлый просторный холл. С левой стены на посетителей взирали портреты венценосных родственников. Кое– кто из изображенных любил и умел позировать, выставляя себя в лучшем свете, не жалея щедрого вознаграждения придворным живописцам. Другие, судя по измученному выражению хмурых лиц, снисходительно позволяли запечатлеть свой образ для истории. Унылые скупердяи делали это в качестве одолжения семейной традиции, экономя средства на такой чепухе, как портрет маслом. Особой почести были удостоены два одиночных портрета королевской четы, написанные в полный рост.
Возлюбленная супружеская пара была разделена резными рамами. Чета взирала на гостей застыв в величественных позах по обе стороны от украшенного роскошной лепниной входа в зал. Король Ревер и его Королева– прелестная золотоволосая нимфа, чьей красоте больше подходил легкий наряд из полупрозрачного флера, спускающегося глубокими складками вниз по стройным бедрам, растворяющегося призрачной дымкой в районе безупречной груди. Правила приличия заставили упрятать роскошную фигуру Королевы под парадное платье из красного атласа, отточенного алмазной нитью, с замысловатым кружевным плетением на высоком воротнике и манжетах.
Женщина изображенная на портрете была прекрасна, но иной красотой, нежели ее дочь. Приближенные признавали их едва уловимое сходство. Оно проявлялось скорее в манере держаться, в повадках, нежном голосе и взгляде, чем в чертах лица. Жаль, но тех кто знал Королеву Чаззии при жизни с каждым годом становилось все меньше.
Треллы в галерее отсутствовал. Ревер ревностно оберегал красоту единственной дочери, зная что той не требуется лишняя огласка. которая могла бы спровоцировать поспешное замужество. От претендентов на руку наследницы и так рябило в глазах. Заказ портрета был отложен до окончательного определения счастливчика – достойнейшего из достойных.
Тронный зал – помпезный, с обилием вензелей и узорным мраморным полом был наполнен людьми едва ли на четверть. Большинство присутствующих – королевская гвардия, состоящая из рослых крепких молодцов бритых наголо. Вторым по численности было посольское представительство Лагеррии. Главное отличие от первых – серые лохмы цвета пепла, перехваченный узлом на затылке.
На фоне этих великанов жалкая горстка чаззийских придворных смотрелась, как поверженная шайка – ожидающая момента, когда ее окончательно выгонят взашей. В прошлом для местной знати осталась светская жизнь, приемы, застолья и шумные развлечения. И судя по всему, обстановка скупости и обреченности обещала сойти в усугубление.
Король Ревер восседал на троне. Гордец, с проблесками седины в некогда ярко– рыжей бороде, морщинами, уложенными глубокими заломами по суровому, но все еще красивому лицу. Властелин страны– безразличный к происходящему, смотрел на собравшихся отрешенно. Пожалуй в бутылочном стекле было больше жизни, чем во взгляде его зеленых глаз. По правую руку от короля, свешивая плешивую голову на плечо хозяина, замер его верный советник Ион.
Перед троном, склонившись в уважительном поклоне стоял проситель – чаззийский купец. Стража не позволила ему приблизиться к трону ближе чем на двадцать шагов. Челобитнику оставалось брать на голос, пытаясь донести до короля мольбы его верноподданных.
– Ваше Величество, народ ропщет – весь урожай зерна уходит на продажу. У семей забирают последние запасы и долю будущего сева. Это при том, что цены этим летом сильно упали. Пшеница отбывают в Лагеррию почти даром. Люди боятся, что им нечем будет кормить семьи холодной зимой. – произнес смельчак.
Король закашлял, он поднос кулак ко рту, да так и не отнял его, даже когда снизошел до ответа. Голос Ревера был хриплым, отягощенным отдышкой.
– Пусть тщательней обрабатывают поля и не ленятся подбирать упавшие колосья. А то знаю я этих обездоленных – потряси, и из каждого кармана вывалится по золотой монете. Передай, будут сильно возмущаться – введу налог на дождь и снег, питающие поля. Вот тогда действительно взвоют. Ступай!
Купец зло сверкнул глазами, развернулся на каблуках и задрав вверх лобастую голову, стал прорываться к выходу. Если бы просителя подпустили к трону чуть ближе, то он наверняка бы заметил, как за изображающего приступ кашля короля, еле шевеля толстыми губами, отвечает Советник.
Присутствующие проводили смельчака тихим шепотом. Из числа высокопоставленной элиты– желающего задать вопрос о наболевшем не нашлось. Никто не хотел добровольно лезть на рожон. Тем более, о последствиях таких выпадов ходили разные, подчас окрашенные кровавыми подробностями, слухи.
Приём спешно свернули. Придворные не желали расходиться, уступая право первыми выйти вон – ненавистному посольству. Лагеррийцы покидали зал под шумный гомон, перемежающийся с освистанием опостылевших «гостей».
– Лагеррия наш союзник. Мы братья! И так будет во веки веков. Прошу смириться с этой мыслью! – заявил король Ревер, покидая трон. Его хрипатый голос звучал чуть более уверенно, но не менее странно.
Слабая тень последовала за королем, советником и парочкой рослых молодцов из охраны. Группа миновала несколько дежурных постов, затем мужчины поднялись на верхний этаж замка и скрылись в покоях.
***
Королевская спальня– строгая и холодная. Обстановка выдавала в хозяине аскета, привыкшего к уюту походного лагеря, а не к дворцовой роскоши. Никакой лишней мебели, никаких перин, лепнины, ковров и портьер на окнах. Грубо сколоченная кровать, дубовый стол, стул, кресло обитое потрескавшейся кожей и массивный сундук, пристроившийся в темном углу.
Ревер пошатываясь сел за стол и уложил на него тяжелые руки, ища для себя дополнительной опоры. Ион указал охране на дверь и те поспешили скрыться. Убедившись, что они остались одни, Советник поставил перед королем глубокую глиняную чашу, напоминающую маленькое корыто. Ион налил туда холодной воды из серебряного кувшина, а потом дрожащими пальцами стал приближать чашу к краю стола. Ревер среагировал на движение. Он оживился и подавшись вперед потянулся следом. Король погрузил лицо в воду и стал жадно пить, смешно перебирая губами, громко отплевываясь и фыркая, как это делают запыхавшиеся после быстрой скачки лошади.
Лишь приблизившись к Реверу вплотную, можно было разглядеть, как сквозь человеческую кожу пробивается звериная шерсть. Ион, исполненный брезгливости, отошел к окну и стал дожидаться пока морок вдоволь напьется. После, он помог двойнику короля разместиться в кресле. Лже-Ревер свесил безвольные руки с подлокотников и вытянул уставшие от ходьбы ноги. Успокоившись, двойник уставился в одну точку немигающими глазами и застыл, словно окоченевший труп.
