Текст книги "Поцелуй зимы (СИ)"
Автор книги: Анна Шейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Лансер не упустил возможности сместиться вправо, на место сэра Догейна, ближе к Катрине.
Когда сестра мельком глянула на отставшего Артура с недовольством и злостью, рыцарь понял, что это ему еще аукнется, впрочем… Впрочем, так даже лучше. Этим двоим давно пора поговорить.
– Леди Догейн… – Лансер не знал, что сказать, однако молчать уже не мог, – надеюсь, вы не против, что я решил проводить вас?
– Разве могу я спорить с решениями Его Высочества? – буркнула она как можно более холодно. Как же сложно давалась ей эта строгость!
Ведь ей не хотелось быть такой. Не хотелось так себя вести с ним, однако… Однако она отчего-то не могла иначе. Отчего-то глупая обида была сильнее теплых, глубоких чувств…
Наверное, потому, что обиду, в отличие от чувств, ее не учили прятать.
Лансер раздраженно наморщился, но сдержал приступ гнева. Заставил лошадь подойти еще ближе. Он ненароком коснулся коленом ее ноги. Леди Догейн тут же вздрогнула и смущенно отвернулась. Принц же ощутил, как в груди все вновь закипает.
Она холодна, она зла, но… Но она все еще вздрагивает от его прикосновений.
– Катрина, прошу, – Лансер осмелел, – нас ждет разлука. И от того, как мы сейчас расстанемся, будет зависеть, сможем ли мы потом вновь встретиться.
Леди Догейн нервно стиснула губы, сдерживая слова, спрятала вдруг покрасневшие глаза под нежными веками.
Принц застыл на мгновение, вдруг снова заметив, какие у нее пышные ресницы, какие у нее огромные глаза… Но заставил себя снова заговорить:
– Я лишь хочу сказать… – мышцы затвердели от страха, сердце замерло, но душа требовала, требовала во весь голос, чтобы он сказал ей, чтобы он признался, открылся, – Катрина… Я не хочу тебя отпускать.
– Почему же отпускаешь? – выпалила она резко, внезапно даже для самой себя. В горле защипало от обиды, стало жарко, Катрина вдруг поняла, что сейчас расплачется и не сумеет себя сдержать.
– Ты знаешь почему, – ответил он мягко, с сожалением.
Леди Догейн натянула губы раздраженно. Но злилась она уже не на Лансера.
Он это понял.
– Я даю слово, – его тихий голос, звучавший только для нее, наполнился отчаянной уверенностью, – что разберусь с Хозяином Зимы. Я даю слово, что сокрушу все препятствия, которые встали между нами. Я лишь хочу знать… – впервые он оборвался в нерешительности. Но тут же отогнал минутную слабость, чтобы задать главный вопрос, – готова ли ты ждать меня? Готова ли ты пообещать мне свое сердце?
Катрине вдруг почудилось, что она стала легкой-легкой и малейший порыв ветра выдернет ее из седла, поднимет над голыми кронами древ и унесет в самые высокие сферы Небес.
Она ощутила себя невероятно счастливой и невероятно испуганной. Словно после долгого морского путешествия стояла перед пристанью незнакомой чужой страны, решаясь покинуть борт. Что могло ждать ее в неизведанных землях? Что могло ждать ее рядом с Лансером? Стоит ли рисковать?
Разум не мог решиться, а сердце… Сердце кричало громко, как никогда: «Рискни!».
И она покорно повиновалась сердцу и, с трудом разомкнув порозовевшие губы, которые слишком привыкли сохранять обиженное молчание, проговорила:
– Я буду ждать тебя, Лансер. Мое сердце – твое.
Она никогда еще не видела его таким счастливым, а он – никогда не чувствовал себя таким счастливым.
На мгновение принц и леди Догейн забыли о скорой разлуке, о Хозяине Зимы, об испытаниях, которые ждали их.
Яркое, искрящееся чувство связало этих двоих. Им больше не нужно было говорить, чтобы слышать друг друга, больше не нужно было смотреть, чтобы видеть друг друга… И Катрине подумалось, что если это чувство останется таким же сильным и на расстоянии – разлука не сможет им навредить.
Оставшийся путь они молчали. Лишь переглядывались время от времени, улыбаясь и краснея.
Артур уж начал жалеть, что дал им возможность поговорить. Принц оказался хватче, чем ему показалось, и вот Катрина уже смотрела на него с восторгом и нежностью… Оставалось надеяться, что сестренка, как и большинство женщин, быстро забывает мужчин, которых нет рядом.
Отряд остановился на перекрестке, недалеко от монастыря святой Гретты. Здесь принцу следовало развернуться и отправиться обратно.
Здесь они должны были попрощаться.
Лансер крепко сжал в ладонях тоненькие ручки Катрины. Долго смотрел ей в глаза и говорил.
Говорил, что она должна быть осторожна.
Обещался, что и сам будет беречь себя.
Дал слово, что разберется со всем быстро. Что не остановится, не успокоится, пока она не сможет вернуться.
Катрина молчала. Только смотрела на него и улыбалась, мягко, чуть растерянно и испуганно, но с любовью. А когда отряд двинулся дальше, взглянула на него в последний раз и сказала «До свидания» вместо «Прощай».
Глава 18. От зимы не скрыться
Мороз щипал кожу, руки и ноги ослабли так сильно, что Бенжен едва ли мог пошевелить пальцами. Перед глазами все расплывалось в белесые пятна… Впрочем, то, что различал уставший разум, не сильно отличалось от реальности: всадник вез его через обширную промерзлую степь.
Мальчик не рисковал смотреть на своего спасителя. Одного только чувства его холодного и прерывистого дыхания, которое Бенжен улавливал затылком, хватало, чтоб потерять всякое любопытство к его личности. Хотелось убежать, спрятаться, но… Но паж не знал дороги, как и не представлял, где вообще находится.
В одном сомнений не было: где-то здесь, в снежном краю, есть чудовища и пострашнее той женщины из одинокой лачуги.
Оставалось надеяться, что всадник, везший его в неизвестном направлении – не один из них.
Впереди, скрываемое метелью, показалось что-то огромное, темно-синее. Бенжен сощурился, пытаясь приглядеться.
Он сумел различить крепостную стену, высокие башни, блестящие лазурью крыши домов, расположившихся вокруг величественного донжона.
Замок короля, куда приехали они с Катриной, не шел ни в какое сравнение с этим величественным сооружением. Стены были сделаны словно бы из драгоценного камня, они казались гладкими, переливались яркими синеватыми оттенками и отражали искорки снега, танцующего в воздухе. Окна оказались такими высокими, такими широкими… Их заполнял цветастый витраж. Кажется, тот, кто жил в этом замке, не боялся нападения и мог позволить себе наполнить комнаты светом.
Созданный словно бы изо льда мост подводил к арочному проему в стене, не перекрытому воротами. Бенжен готов был понять витражные окна… С трудом, но готов. Однако отсутствие крепких и надежных ворот… Хозяин этого места как будто приглашал врагов и грабителей пробраться в его замок.
Но, видимо, была причина, по которой здесь до сих пор ничего не разорили. И паж не сомневался, что эта причина не придется ему по душе.
Конь влетел по мосту к входу, добежал до донжона, резко остановился у почти прозрачных, как будто сделанных из хрусталя или невероятно чистого льда, ступеней и нетерпеливо ударил копытом по промерзлой земле.
– Тише, Гестебар, – осек его всадник хриплым, но уверенным голосом.
Скакун фыркнул, но капризничать не стал.
Бенжен почувствовал движение – его спаситель (или пленитель?) начал спешиваться. Паж уж последовал его примеру, попытался слезть с коня, но тот был таким высоким, что мальчик чуть не рухнул на землю.
Холодные и крепкие руки успели поймать его, подхватили, а потом быстро поставили на ноги.
– Не навернись, – строго проговорил всадник, отпуская Бенжена.
Колени задрожали, пажу почудилось, что он все равно сейчас упадет – от бессилия и страха.
Он потупил взгляд в землю, не рискуя глядеть на того, кто привез его сюда.
Вдруг… Вдруг он вспомнил ту девушку, Гретту. Ее прекрасное лицо, глаза, в которых можно утонуть. Он вспомнил, что она считает его храбрым, значит… Значит, он должен быть храбрым!
Бенжен поднял лицо, вглядываясь во всадника.
Какая же белая, почти что мертвенно-бледная у него была кожа! И лицо такое точеное, такое угловатое, словно бы каменное, нет, мраморное. Лицо невероятно красивое, паж и не думал, что мужчина может быть так красив, впрочем… Впрочем, это лицо не выражало ничего, кроме усталости и безразличия. Это было лицо мертвеца.
А вот глаза… В глазах крылось нечто совершенно иное. Жесткость, решительность и, совершенно неожиданно – сочувствие. Не к Бенжену лично, а, казалось, ко всему вокруг. Ко всему миру, что засыпал сейчас под толстым слоем снега, под непробиваемой коркой льда, под пеленой тяжелых облаков и черного зимнего неба.
– Я угадаю, – незнакомец раздражено поморщился, – тебя выкинули сюда ведьмы?
– Да, ведьмы… – пажу самому не верилось, что он это говорит.
Но если верить словам Гретты – монахини монастыря – настоящий Ковен.
– Они же знают, что я не люблю, когда сюда бросают детей! – возмутился всадник, резко разворачиваясь к коню и снимая с него седло, – и что мне теперь с тобой делать? Для элементаля ты слишком щуплый.
– Вы… Вы вернете меня ведьме?
Незнакомец вдруг застыл, словно пронзенный мечом. Опустил голову, вздохнул. Потом обернулся на Бенжена так, что мальчик смог увидеть его рассерженное лицо, и воскликнул:
– Проклятая Гретта больше ничего от меня не получит! – кажется, ведьма была его больной темой… Бенжен вздрогнул. Причем тут Гретта? Гретта помогла ему! Спасла от того чудовища!
– Тогда что вы собираетесь со мной делать? Кто вы вообще такой? – паж осмелился сделать голос резче и громче.
– Я, – это тотчас вызвало у всадника еще большее раздражение, он прорычал, – я властитель этих земель, я хозяин этого места. Я Хозяин Зимы.
Уверенность вмиг растворилась в испуге. Бенжен сжался, отступил, но удержал себя от побега. Хотя желание смыться было сложно преодолеть.
Хозяин вдруг как-то помрачнел, паж различил в его взгляде презрение. Не к нему – к себе. Точно так же выглядел лорд Догейн, когда наутро после громкой попойки вспоминал все то, что натворил вечером.
– Пошли, – открепив седло, Хозяин бросил его прямо на землю. Конь радостно отряхнулся, мотнул головой, играясь гривой, и спешно, с деловым видом двинулся куда-то вглубь двора.
Бенжен проводил его взглядом и только сейчас заметил: здесь ни души. Ни дозорных на стене, ни конюха, ни слуг.
Абсолютное, пугающее безлюдие.
– Ты идешь или нет?! – донесся рык.
Паж вздрогнул. Хозяин уже поднялся по ступеням, остановился у дверей и требовательно, с долей раздражения и толикой смущения на него смотрел.
Пойти за ним? И что может ожидать обычного мальчишку в стенах этой башни?
С другой стороны, здесь, на улице, его не ждет ничего, кроме холода, голода и одиночества. Никаких шансов выжить.
Хозяин же… Хозяин может оказаться не таким страшным, как выглядит. По крайней мере, Бенжену хотелось так думать.
– Иду, – пискнул мальчик, взбираясь по ступеням.
Внутри донжона было также тихо и безлюдно, как на улице. Ко всему прочему, здесь еще и не горело ни одного факела – от удручающей темноты спасали только широко расставленные окна, которые пропускали в холодные каменные коридоры белесый свет.
Хозяин молча вел юного гостя куда-то вглубь башни. Он шел плавно, быстро и почти беззвучно. Лишь изредка фейри замедлялся и чуть заметно поворачивал голову, чтобы убедиться, что мальчик не отстал и не потерялся.
Вскоре впереди показалась массивная дверь из темного металла, украшенная кованным рисунком в виде снежинок и вихрящегося ветра. Ее следовало открывать по меньшей мере двум слугам – такой она казалась тяжелой. Но Хозяин справился с удивительной легкостью: ему хватило лишь взмахнуть рукой, чтобы спокойный воздух в коридоре взвыл порывистым ветром и со всей силы вдарил по дверям, распахивая их.
Бенжен с трудом удержал испуганный крик. Это какая-то магия… Не иначе. Сейчас мальчик жалел, что невнимательно слушал россказни старух и нянек про эльфов, лесных духов, чудовищ и фейри. Так бы он хотя бы знал, что ожидать от Хозяина.
Они оказались в обширном парадном зале, похожим на тот, что был в королевском замке.
Впрочем, все донжоны, даже принадлежавшие королю-фейри, сильно походили друг на друга планировкой.
В центре комнаты стоял длинный хрустальный стол, а за ним – такие же прозрачные, изящно вырезанные стулья с округленными подлокотниками и вытянутыми спинками.
Вдоль стен шла аркада, колонны, синие, как камень, из которого был сделан весь замок, покрыл иней и лед. Это показалось Бенжену странным: в комнате было не так уж и холодно.
Зал украшало четыре гобелена, развешанных по его периметру. На одном из них, светло-синем, Бенжен четко разглядел рисунок: Хозяин Зимы в богатом парадном костюме вскинул руку, и словно бы по его приказу деревни, леса, поля замело снегом, а ветер извилистыми серебряными нитями затанцевал на сером небе.
Остальные гобелены так потускнели, что паж и не догадывался, что могло быть на них изображено.
В центре зала расположился камин. К несчастью, огонь в нем не горел.
– Держи, – Хозяин Зимы, вставший у Бенжена за спиной, будто бы прочитал мысли гостя и протянул ему огниво, – можешь растопить камин, дрова уже лежат там.
Бенжен осторожно перенял каменные кусочки, боясь ненароком коснуться тонкой и белой руки фейри. Он с сомнением посмотрел на Хозяина и спросил, осторожно, тихо:
– А вам не навредит огонь?
– Что? – он удивлено насупился, но вдруг размягчился и даже улыбнулся, – нет! Не переживай за меня. То, что я Хозяин Зимы, еще не значит, что я сделан изо льда!
В сердце Бенжена кольнуло. Это походило на радость, но какую-то болезненную. Обнадеживало то, что ему позволили разжечь огонь, а король-фейри умеет улыбаться, впрочем… Мальчик все еще не мог расслабиться. Он чувствовал, знал: все здесь непросто. Есть причина, по которой Хозяин живет в замке один, без слуг и без воинов. Есть причина, по которой он ненавидит Гретту. И есть причина, по которой его незваный гость, испуганный и замерзший паж, все еще жив.
Но Бенжен скрыл свое недоверие, по крайней мере, попытался скрыть. С благодарностью улыбнулся, двинулся к камину и принялся разжигать очаг.
Хозяин расположился на одном из стульев за столом и с легким любопытством наблюдал за мальчиком.
Бенжен долго не мог высечь искру. Когда это у него все же вышло, дрова вспыхнули с первого раза. Удивительно… Здесь всюду холод и снег, а они сухие. Словно бы их специально приготовили.
Но зачем? Хозяину тепло не нужно. Неужели Бенжен попал сюда не случайно? Или фейри ждал кого-то другого?
Осознание ударило его молнией. Катрина! Она говорила об этом, она говорила, что Хозяин хочет ее забрать…
– Ведь ты не крестьянский мальчишка, – вдруг раздался хрипловатый голос фейри, – кто ты? Как тебя зовут?
– Я… – мысли крутились в голове, мешая говорить. Паж протянул руки к огню, согреваясь и вместе с тем выигрывая себе немного времени. Что ему ответить? Сказать про Катрину? Вдруг он забыл о ней? Вдруг у леди Догейн есть шанс спастись? – меня зовут Бенжен, – мальчик решил, что, представившись, вряд ли подвергнет Катрину опасности, – лорд Бенжен из дома Гроттунгов.
– Не слышал о Гроттунгах, – проговорил Хозяин, – хотя я и не разбираюсь в людских фамилиях. Мне нет до них дела.
– О нашем доме мало кто слышал… Мы маленький и небогатый род, – Бенжен обернулся. Хозяин смотрел на него пристально, но молчал. Пажу подумалось, что это шанс сменить тему, пока он ненароком не выдал свою связь с Катриной, – спасибо, что спасли меня.
Фейри коротко кивнул.
– Что будет теперь? – после недолгой паузы осмелился спросить Бенжен. К горлу подступил ком, пальцы задрожали и похолодели, – вы… Вы поможете мне вернуться домой? – он особо на это не надеялся. Но… Вдруг?
– Прости, Бенжен, – его слова пронзили холодным лезвием, – но ты не сможешь вернуться. Теперь тебе придется остаться здесь.
Все расплылось перед глазами, сердце забилось быстрее, и мальчик уж не мог слышать ничего, кроме его тревожного стука. Остаться здесь? Навсегда? Нет… Нет-нет-нет! Этого не может быть!
Раздался вой ветра на улице и громкий звук, похожий на звон колокольчиков. Хозяин напрягся, различив его, резко вскочил со стула, прислушался.
Звук нарастал, переливался, становился то неприятно высоким, то тревожно низким.
– Что-то не так, – прохрипел фейри обеспокоено. Он посмотрел на Бенжена и приказал, – будь здесь. Я скоро вернусь.
И торопливым шагом Хозяин двинулся к выходу из зала.
Этот звук, этот звон… Ветер, верный слуга, докладывал о чем-то важном. Следовало выяснить, в чем дело. Решить, как поступить с бедным мальчишкой, попавшим в его обитель, он всегда успеет.
Не мешкая, Хозяин добрался до витиеватой ледяной лестницы, которая уводила в примыкавшую к донжону высокую башню. В ней, на последнем этаже, располагалось магическое зеркало, показывавшее фейри все, что бы он ни пожелал.
Хозяин поднялся быстро и ловко – лед никогда не мешал двигаться, по нему скользили ноги только у смертных.
Лестница вскоре закончилась, фейри поднялся на обширную смотровую площадку. Каменные стены полностью заменили прозрачные окна, сквозь которые видно было бесконечное белое пространство – зимнюю пустыню, раскинувшуюся вокруг замка. А на полу, в самом центре комнаты, находилось большое круглое зеркало.
Подойдя, Хозяин уверенно взмахнул рукой, приказывая ему пробудиться и вслушаться в слова:
– Покажи мне, что увидел ветер.
По гладкой темной поверхности пошла рябь, как будто зеркало за секунду стало жидким. Хозяин, склонившись над ним, вгляделся в пока еще неясный образ.
Вдруг он различил всадников, уверенно движущихся по дороге, которая уводила в земли, где у Хозяина не было власти. Фейри на мгновение оторопел. Какое ему дело до этих путников? Неужели ветер ошибся? Но он никогда не ошибался!
Тут зеркало сфокусировалось на одном из наездников. Одетом в женскую шубу поверх платья, в плаще с капюшоном, что скрывал лицо.
Хозяин напряженно застыл, вглядываясь в девушку. Из-под капюшона вдруг выбился каштановый локон, она спешно поправила его, поежилась и беспокойно осмотрелась по сторонам, на мгновение открывая миру свое лицо.
Гнев разлился по жилам, холод обжог грудь. Это она! У Хозяина не было сомнений. Его невеста! Сколько же… Сколько же от нее проблем! Ведьмы на этот раз плохо постарались с выбором.
Но Хозяин никогда ему не изменял. И не желал отпускать ее.
– Нет! Ни за что! – выкрикнул фейри, гневно взмахнув руками, – ты не покинешь мои владения! Ты не уйдешь от меня!
И тут же образ в зеркале переменился, на всадников налетел ужасный ветер, пурга застелила обзор, снег в секунду замел дорогу. Лошади испуганно заржали, забрыкались. Всадники закричали, поднялась суета.
– Катрина! – прорычал Хозяин, и лицо леди Догейн резко переменилось, побелело в испуге. Она слышала его… Конечно же слышала! – ты не уйдешь от меня! Тебе не сбежать!
– Не тронь ее! – вдруг донеслось из-за спины.
Хозяин не успел ничего понять, как кто-то налетел на него сзади и с силой оттолкнул. Фейри потерял равновесие и чуть не упал, развел резко руками, чтобы удержаться.
Ветер, верный слуга, принял это за команду…
Зеркало отразило, как резкий порыв вдарил по леди Догейн и выбил ее из седла. Она ударилась о землю и застыла, притихла.
Хозяин знал, чувствовал, что она жива, однако… Однако он никому не позволял причинять боль своим невестам.
Фейри оглянулся на того, кто посмел напасть на него. Ярость отупила его, ослепила. Он и не понял, кто стоит перед ним, не подумал о последствиях, о силе своего удара… Зарычав, как дикий зверь, он взмахнул рукой, приказывая ветру отбросить обидчика со всей силы.
Короткий и удивленный крик, грохот падения. Тишина.
Хозяин застыл. Вдруг он вспомнил детский взгляд, полный решимости, который обидчик устремил на него. Вспомнил, каким высоким был крик падающего. Вспомнил, что в замке нет никого, кроме него и…
– Бенжен! – впервые за многие годы Хозяина пронзил страх.
Он ринулся к лестнице, взглянул вниз… Бенжен лежал неподвижно на самом последнем этаже. Багровая лужа быстро расплывалась вокруг его головы.
Хозяин спустился в мгновение ока, подскочил к мальчику, упал перед ним на колени и схватил за голову. Горячая кровь обожгла ледяные пальцы.
– Нет… Нет! Я не хотел! Я не хотел этого! – залепетал фейри.
Бенжен глядел на него с непониманием – он и не догадывался, что происходит, не осознавал, что его руки и ноги коченеют, что искорки жизни в глазах потухают.
– Нет, – Хозяин судорожно закачал головой, – я не хотел… Я… Я все исправлю!
Бенжен вдруг вздрогнул. Как-то странно вздрогнул. И позволил вмиг потяжелевшим векам закрыться…
Глава 19. Чужая невеста – 1
Черная холодная ночь накрыла землю. За стенами замка рычал ветер, сквозь узкие окна можно было различить вихрящиеся хлопья снега.
Лансер приказал развести огонь в очаге и принести ему вино. Принц надеялся, что тепло отгонит от него тревогу, а хмель – мучительные мысли о разлуке с Катриной.
Но ни то, ни другое не работало.
Он заставлял себя вспоминать ее глаза, ее улыбку, тоненькую шейку, стройную талию… Он заставлял себя мысленно повторять ее слова: «Я буду ждать тебя, Лансер. Мое сердце – твое», – ее чудесные, светлые, переворачивающие весь мир слова… Однако все то, что должно было доставить ему радость: прекрасный образ Катрины, поселившийся в его сердце, эхо ее голоса, звучавшее в думах, обещание ждать его, – приносило ужасную боль.
Небеса! До чего мучительна эта разлука…
Вдруг послышался шум с улицы, ржание коней, крики дозорных. Потом – громких грохот. Лансер сразу же его узнал, так звучали ворота замка, если их с силой распахивали и позволяли удариться о крепостную стену.
Принц насторожено замер, вслушиваясь, пытаясь сообразить, что делать – ждать или прямо сейчас бежать за мечом.
Все стихло так же внезапно, как и началось.
Из коридора донеслись звонкие торопливые шаги. В зал вбежал крайне взволнованный и бледный Натаниэль. Он спешно, неуклюже поклонился и проговорил голосом, вдруг ставшим неприятно тонким:
– Ваше Высочество, Леди Догейн…
– Что?! – услышав ее имя, Лансер тут же вскочил, расправил плечи словно бы перед битвой. Его сердце забилось невероятно быстро, так быстро, что рисковало с минуты на минуту разорваться.
– Что-то случилось на дороге, я не разобрал, что сказал сэр Догейн… – затараторил сенешаль, сжавшись под пристальным взглядом принца.
– Где Катрина? Что с ней?! – прорычал тот.
Натаниэль не успел ответить – Лансер различил Артура, несшегося по коридору в сторону гостевых комнат. На руках он держал неподвижную и бледную Катрину…
Принц, позабыв обо всем, оттолкнул сенешаля, стоявшего в дверях и мешавшего пройти, и бросился к сэру Догейну.
– Что случилось? Как она? – выстрелил он словами в рыцаря.
Тот, скривившись в тревоге и напряжении, рыкнул в ответ:
– Приведите лекаря!
Лансер вдруг встал как вкопанный, окончательно убедившись, что все действительно плохо. Эта мысль так обескуражила, что он на мгновение забылся, все вокруг растворилось в каком-то странном тумане, движение людей, суетившихся над Катриной, стали ужасно медленными, а голоса – низкими.
Но тут все начало убыстряться, все начало возвращаться в норму, принц заставил себя собраться, почувствовал резкий прилив сил и готовность к бою. Он мигом распорядился найти лекаря, приказал служанкам приготовить комнату для Катрины, отправил Натаниэля поговорить с командиром отряда, сопровождавшего Догейнов домой, и выяснить, что же произошло.
Лекарь, седой и хмурый мужчина с круглыми очками с деревянной оправой, явился быстро. Артур едва успел уложить Катрину на постель, как доктор уже выгонял всех посторонних из комнаты.
Лансер проводил сэра Догейна в коридор, наказал врачу соблюдать осторожность (хотя тот за все годы своей службы королю выполнял работу безукоризненно), и, лишь когда дверь спальной с грохотом захлопнулась, позволил себе вновь ощутить болезненное, томительное бессилие.
Артур, сложив руки, хмуро уставился в невидимую точку на полу. Он замечал, как ожидающе глядит на него принц, у Лансера не было сомнений, но, видно, не собирался говорить.
А принц, как ни хотелось ему выяснить, что же произошло, отчего-то не мог произнести ни слова.
Лекарь вышел из комнаты достаточно скоро. Вид у него всегда был серьезный, даже суровый. Сейчас это сводило Лансера с ума, и ему чудилось, что мужчина выглядит как-то по-особенному хмуро.
Сняв очки, врач медленным движением протер их, убрал в карман камзола и только после этого заговорил:
– У нее нет ран, лишь несколько ушибов. Жара тоже нет, – прежде чем принц успел обрадоваться и облегченно выдохнуть, лекарь прибавил, – тем не менее, мне не удалось ее разбудить.
– Не удалось разбудить? Как это? – нахмурился Лансер.
– Ваше Высочество… Я не знаю. Не все болезни подвластны лечению, – отозвался врач виновато, – впрочем, – он поспешил дать принцу надежду – монархи слишком непредсказуемы в час отчаяния, доктор знал это не понаслышке, – следует дать леди Догейн проснуться самостоятельно. Она жива, и она здорова. Тревожится пока рано.
Лансер раздраженно стиснул губы, однако, промолчал.
Он совершенно растерялся. Он видел, как выхаживают раненых солдат, помнил, как разговаривал с лекарями отец, когда мать сильно захворала, но никогда, никогда прежде ему не приходилось делать это самому. Никогда прежде он не стоял у дверей в комнату больной возлюбленной. Никогда прежде ему не приходилось решать, напереть ли на лекаря или послушаться его совета.
Принц вновь почувствовал себя слабым, безвольным, лишенным голоса мальчишкой.
Он посмотрел на Артура в надежде, что рыцарь сообразит, как поступить, встанет за свою сестру, однако тот отрешенно глядел в пол и как будто не понимал, что происходит вокруг него.
– Тревожиться пока рано? – послышался знакомый голос за спиной, – а не будет ли потом поздно? – вперед вышел Размунд.
Он встал подле принца и исподлобья оглянул лекаря. Тот напрягся и нервно поправил края камзола.
– Она совершенно здорова. Я ничего не могу сделать, – пролепетал врач, стараясь не пересекаться взглядом с вассалом.
– Если она совершенно здорова, то почему лежит без сознания в постели? Или, по-вашему, сон, от которого невозможно проснуться – совершенно нормальное для молодой леди явление?
Лансер заметил, что выражение лица Артура вдруг избавилось от неестественной для него растерянности, в глазах зажегся огонь, брови сдвинулись, губы раскрылись в оскале, что придало рыцарю особенно устрашающий вид.
– Кому вы мозги морочите?! Не можете разбудить? Вы лекарь или кто?! – сэр Догейн отскочил от стены, об которую упирался, и подлетел к лекарю. Схватил его за ворот рубахи, прижал к себе, – ежели вы не собираетесь лечить мою сестру, то я отрублю вам руки. Лекарь, по всей видимости, вы скверный, так что невелика потеря для медицинской науки!
Лансер почувствовал, что пришел его черед вставить слово. Подойдя к Артуру, принц хлопнул его по плечу, призывая успокоиться и отпустить бедолагу. На всеобщее удивление сэр Догейн послушался.
Врач, тяжело дыша, спешно поправил оттянутый ворот и уставился выпучившимися глазками на принца.
– Отрубать руки мы никому не будем. Господин Берарн хороший врач и служил моей семье много лет, – сказал Лансер как бы Артуру, хотя смотрел при этом на лекаря. Неотрывно, – уверен, он сделает все, что только возможно сделать.
Врач судорожно закивал и удостоверил принца и, в особенности, сэра Догейна:
– Я сделаю все! Все! Травы, придающие бодрость, растирание тонизирующими маслами, можно применить даже радикальные новейшие средства! Клянусь Небесами, миледи будет бодрее всех живых!
Лансер кивнул, Артур прищурился. Врач, спешно попрощавшись, вернулся в комнату к Катрине.
– Проклятый книжный червь! – рыкнул сэр Догейн, широко размахивая руками, – проклятая погода! Проклятая лошадь!
Теперь он больше походил на самого себя. Крутился по коридору, как юла, что-то бормотал себе под нос… Лансер пытался разобрать его слова, но более-менее четко Артур выговаривал только нецензурные ругательства.
Принц ненароком пересекся взглядом с Размундом. Если бы не он, то ни Лансер, ни сэр Догейн так и не собрались бы.
Он благодарно кивнул вассалу, тот ответил тем же.
