Текст книги "Протокол вскрытия (СИ)"

Автор книги: Анна Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Эринг. Слез и потопал туда, ведя за руль своего железного коня.

Я двинулась за ним, но не успела отойти даже на несколько шагов.

– Добрая госпожа! – свистящим шепотом позвала старуха.

– Да, – я обернулась, ожидая просьбу о подаянии.

– Госпожа! – старуха понизила голос и, схватив меня за руку, зашептала горячо: – Бегите отсюда! Это место проклято!

Я опешила, а она неожиданно резво скрылась за сараем.

– Что она сказала? – с интересом спросил Эринг, когда я поравнялась с ним.

– Потом, – отмахнулась я, заметив выглянувшую на шум молодую селянку в черном платье. – Пожалуйста…

Она диковато посмотрела на нас и спряталась в дом.

– М-да, – я потерла лоб, – какие-то они тут все нелюдимые.

Эринг пожал плечами и, придерживая одной рукой велосипед, громыхнул кулаком в указанную старухой дверь.

Распахнулась она сразу, выпустив наружу дым, вонь и плечистого типа в черном.

– Ну? – неприветливо поинтересовался он.

– Инспектор Эринг, Ингойское сыскное агентство, – Эринг блеснул улыбкой и удостоверением. Приветливости на лице типа не добавилось. Напротив, он насупился еще сильнее.

– Чего надо? – спросил он, не двигаясь с места.

– Господин Облауд – это вы? – обнаружив, что его обаяние тут не действует, Эринг принял самый строгий вид.

– Ну я, и что?

– Вы глава местной общины? – уточнил Эринг. Дождался неохотного кивка и сообщил официально: – Мы расследуем дело о череде странных смертей.

А вот это старосту проняло.

– Каких еще смертей?! – на смуглом от загара лице проступила бледность. – Нет у нас никаких смертей!

– Отлично, – терпеливо ответил Эринг, как бы невзначай ставя ногу на порог. – Тогда мы уедем, как только в этом убедимся. Хорошо?

Облауд неохотно кивнул и посторонился.

Я вошла и поморщилась. Из дома пахнуло горелыми костями, ворванью 47

[Закрыть] и мочой. Видимо, топили здесь тоже по старинке, рыбьими костями, обмакнутыми в жир, трупами чаек и тому подобным. Теснота, единственная жилая комната, по обе стороны от прохода нары. Закоптелый потолок протекал, под течи подставлены кособокие корыта. В углу заблеял ягненок, заревел малыш, что-то ласково проговорила женщина.

Как они вообще тут живут?!

– Ранка! – позвал господин Облауд. – Забери детей! К нам из полиции!

Ахнула женщина, что-то залопотал ребенок.

– Садитесь, – нехотя предложил нам староста, махнув рукой на ближайшую лежанку.

– Спасибо, мы постоим, – отказался Эринг, покосившись на линялое покрывало. И напомнил: – Так что там со странными смертями?

Ему тоже не терпелось убраться отсюда подальше.

– Не было никаких смертей! – неубедительно возразил староста, отведя взгляд.

– Ну-ну, – в голосе Эринга послышалось раздражение. Он сунул руки в карманы. – Господин Облауд, давайте начистоту, а? Я ведь могу съездить в управу и взять данные последней переписи населения. Она была всего два года назад, да? А потом заберу вас в ИСА, и будете объясняться там!

Староста зыркнул на него из-под бровей.

– Нечего объяснять! – упрямо возразил он.

– Да? – Эринг смерил его взглядом и повернулся ко мне: – Ладно, Регина, поехали отсюда. Потом будем разбираться, кого тут привлечь за недонесение о преступлении.

Померещился ли мне чей-то судорожный вздох из темного угла?

Эринг немного выждал, но домочадцы старосты так и не решились возразить своему господину.

– Постой, – возразила я. Мысль сбежать поскорее была донельзя соблазнительна, однако клятву Эйр 48

[Закрыть] никто не отменял. – Там еще было о неупокоенных душах. Господин Облауд, расскажите о вашем драугре.

Это его проняло. Староста побледнел, отшатнулся, вцепился рукой во внезапно ставший тесным воротник рубахи.

– К-каком еще драугре? – хрипло переспросил он.

Полиция его не пугала, а вот ходячие трупы…

– Оби, расскажи им! – вдруг выкрикнула женщина. Ребенок заплакал, но она не унималась. – Оби, может, они помогут!

– Молчи! – прикрикнул господин Облауд яростно. Лицо его покраснело, на висках вздулись вены. – Заткнись, кому сказано!

Мы с Эрингом переглянулись, и я кивнула.

– Господин Облауд, – произнес он опасно мягким тоном. – Я забыл представить вам свою спутницу. Регина, познакомься с господином Облаудом, старостой Фаускруд. Господин Облауд, это доктор Регина, Проводник мертвых.

Прием этот Эринг применял регулярно, но от повторов эффективности он не потерял. На меня вытаращились так, словно я сама была ожившим мертвецом.

– Очень приятно познакомиться, – скромно улыбнулась я.

Староста только сглотнул, нащупывая нож на поясе.

Я наблюдала с интересом. Эринг кашлянул и предложил миролюбиво:

– Ну? Сами расскажете?

– Д-да, – выдавил господин Облауд и словно поник. – Я… Мы не знаем, почему это началось! Однажды к нам забрел эриль. Он рассказывал всякие новости. Попросил остаться на ночь. А утром исчез! И мы нашли на выгоне растерзанного коня. С тех пор и…

– Сколько людей погибло? – отрывисто спросил Эринг.

– Двое, – вздохнул господин Облауд. – Мои младшие братья.

– Оби, – начала женщина требовательно. Ребенок заходился в плаче.

– Не лезь! – рыкнул староста. – Молчи, женщина! Давно я тебя не учил?

Я прикусила язык, чтобы не вспылить. Уточнила едко:

– Вы не заявили в полицию? Ни о смертях, ни об… остальном?

– Нет, – буркнул староста. – Это наше дело. Чем тут полиция поможет?

– Посмотрим, – вздохнула я и потерла лоб. – Где кладбище?

Он воззрился на меня с суеверным ужасом.

– Зачем вам? – и добавил через силу: – госпожа?

– Затем, – в том же тоне ответила я. – Мы там переночуем и проверим.

Эринг кивнул. Перспектива его не прельщала, но деваться было некуда. К тому же альтернатива немногим лучше.

– У нас мало времени, – вздохнул он и вперил в господина Облауда требовательный взгляд. – Рассказывайте все!

– Ладно, – согласился тот нехотя. И рявкнул, полуобернувшись: – Ранка, да уйми ты мальца!

Можно не сомневаться, на ком он сорвет злость, стоит нам уйти.

– Эринг, – позвала я, коснувшись его плеча. – Я пойду, прогуляюсь. Осмотрюсь.

– Ага, – согласился он, крутя в руках пачку сигарет. – Пособирай цветочки.

Я усмехнулась и молча вышла.

* * *

В Фаускруд с цветочками было негусто – лишь чахлая трава и мох. Серое море, серые скалы, пожухлая растительность. Дома, напоминающие могильные курганы. Убогость и тоскливая безнадежность.

Я коснулась нависающего над тропинкой камня и поймала себя на том, что нащупываю в кармане верный скальпель. Не по себе.

– Эй, женщина! – вдруг окликнул скрипучий голос.

– Вы мне? – сухо уточнила я, только теперь заметив старика, восседающего на широком плоском камне в тени скалы.

– Тебе, тебе, – он хмыкнул и на удивление легко поднялся. – Ты из Ингойи, да?

Он выглядел крепким, как кряжистый дуб. Изрезанное морщинами лицо дышало внутренней силой.

– Да, – подтвердила я. – Меня зовут Регина. А вы?

Захватывающую информацию о своей профессии и принадлежности к ИСА я решила попридержать. Даже если старик еще не в курсе, его скоро просветят.

– Местный, – улыбка его молодила. Кстати, на удивление хорошие зубы. – Я здешний старший. Называй меня Гамли 49

[Закрыть].

– Старший? – переспросила я с вежливым удивлением. – А мне казалось, это господин Облауд.

– Блау мой старшенький, – хмыкнул Гамли. – Пусть себе развлекается мальчишка. А я за ним присмотрю, если что.

Старик был настолько безмятежен, словно его не касались ни смерти односельчан, ни царящие вокруг бедность и уныние. Даже одежда из кожи и домотканой холстины скорее прибавляла ему колорита.

Я лихорадочно прикидывала, как его расспросить, но ничего кроме вопросов в лоб не придумывалось. К Хель дипломатию, пусть с живыми разбирается Эринг, он это умеет. В конце концов, расследования – это его работа, а у меня другая специализация.

Решив так, я спросила вежливо:

– Как пройти на кладбище?

Похоже, старик ожидал от столичной барышни чего угодно, кроме этого.

Он выпучил глаза и, явно решив, что ослышался, переспросил хрипло:

– Куда-куда?

– На кладбище, – повторила я любезно. – Где-то там, да?

Махнула рукой в сторону серо-бурых неприветливых холмов, к которым вела еле заметная тропка.

Гамли навис надо мной. Он оказался очень высоким, хоть и худощавым, а в фигуре еще чувствовалась сила. Я с интересом наблюдала за сменой выражений на его лице. Недоверие, гнев, неодобрение…

– Женщина! – пророкотал он уже безо всякого старческого дребезжания в голосе. – На погосте ночами опасно!

Я лишь пожала плечами. Спрашивается, чего я там не видела?

– Простите, я представилась не полностью. Я – доктор Регина, Проводник мертвых в ИСА.

Он пальцем поднял мой подбородок. Потрясающая бесцеремонность! Позволит себе хоть что-то оскорбительное – пущу в ход скальпель.

– Ты красивая! – почему-то обвиняющим тоном признал Гамли. – Такие должны детей рожать, а не маяться дурью!

Пререкаться со стариком было глупо, поэтому я лишь пожала плечами.

– Оставайся! – не предложил, а скорее приказал он. – Я покажу тебе, что такое настоящий мужчина!

Уверенно привлек меня к себе.

– Простите? – не веря собственным ушам, проговорила я. – Что вы…

– Будешь моей женой, – степенно рассуждал старик. – Я по мужскому делу опытный. Ты не думай, Гуда совсем недавно от меня ребеночка принесла.

Он с ловкостью, выдающей немалый опыт, прижал меня покрепче. На первый… хм, взгляд, с репродуктивными функциями у него полный порядок!

Я попыталась мягко высвободиться, но не тут-то было. Скальпель скользнул в мою руку, открыть футляр было делом пары секунд. Гамли запнулся на полуслове, почувствовав у диафрагмы острую сталь.

– Отпустите, – велела я ровно. – Быстро!

Он хмыкнул и подчинился.

– Горячая! – он одобрительно прищелкнул языком. – Ты не отказывайся, женщина, подумай!

– Спасибо за предложение, – вежливо ответила я, ненавязчиво поигрывая скальпелем. – Боюсь, я не гожусь на роль жены.

– Что, по кладбищам в одиночку шастать – лучше? – он поднял седые брови. – Да еще и ночью!

– Я буду не одна, – усмехнулась я.

Эринг показался очень вовремя. Гамли, не прощаясь, растворился среди скал. Так и не показал дорогу!

– Ну, как дела? – поинтересовался взмыленный Эринг. – Новости есть?

Я поморщилась: он него разило ворванью.

– Есть. Во-первых, я немного осмотрелась.

– А во-вторых? – кивнув («я в тебя верил!»), поторопил он.

– А во-вторых, меня позвали замуж, – произнесла я язвительно.

Эринг вытаращился на меня… и расхохотался. Некоторое время я неодобрительно наблюдала за его весельем, затем спросила сухо:

– Что смешного?

– Прости! – он поднял руки ладонями вперед и с трудом проглотил очередной смешок. – Я не думал, что в этих местах могут оценить такую необыкновенную женщину, как ты!

Вот как на него сердиться?

– Льстец! – усмехнулась я и подхватила его под руку. – Я обещала местному старейшине, что пойду на кладбище не одна, так что изволь меня сопровождать.

– Постой-ка! – Эринг даже приостановился. – Когда ты успела узнать о старейшине? Облауд мне только пять минут как рассказал, что он тут главный лишь номинально.

Я загадочно улыбнулась. Опустила ресницы и проговорила, стараясь не расхохотаться:

– Гамли не смог устоять, увидев такую красавицу, как я.

Эринг застыл, как вкопанный, и с легкостью побил собственный рекорд по диаметру глаз.

– Постой, так это он… – проговорил он слабо.

– Да, – кивнула я. – Господин Гамли хотел сделать меня своей супругой.

Чтобы прийти в себя, Эрингу потребовалась почти минута. Он помотал головой.

– Ну, ты даешь! – признал он с восхищением, потом насупился. – Надеюсь, ты не согласилась?

– А почему бы и нет? – поддразнила я. – Человек степенный, уважаемый, с землей и хозяйством.

Эринг фыркнул и укоризненно посмотрел на меня из-под русой челки:

– Регина, ты дурачишься!

Я пожала плечами, не видя смысла отрицать, и озабоченно взглянула на солнце, уже клонящееся к закату.

– Надо успеть до темноты, – заметила я вместо ответа. – Поболтаем потом.

Лицо Эринга мгновенно стало непривычно серьезным.

– Куда? – только и спросил он, отбросив мешающую челку. – Показывай дорогу.

Я сжала губы. Раздраженно передернула плечами и отступила от него на три шага. Терпеть не могу пользоваться этими способностями! Но лучше так, чем опять расспрашивать местных. Еще отправят Хель знает куда.

Я смежила веки, пытаясь нащупать. Потянулась вслед за властным зовом… и открыла глаза. Чувствовать себя стрелкой компаса неприятно, зато эффективно.

– Туда! – дернула подбородком, указывая направление, и потерла занывший висок. – Пойдем?

Эринг поколебался мгновение и обнял меня.

– Да чтоб… – он отшатнулся, крепко выругался и, стянув пиджак, набросил мне на плечи.

Озябшее тело окуталось теплом, а крепкий мужской запах отогнал призрачную вонь пепла и крови.

– Спасибо! – от души сказала я. Приподнялась на цыпочки, коснулась губами его колючей щеки. – Ты – прелесть!

– Не за что, – он отвел глаза, кажется, смутившись. – Для тебя – любой каприз!

– Смотри, поймаю на слове! – поддразнила я, улыбаясь.

После соприкосновения со смертью жизнь всегда ощущается ярче, желаннее. Как летний дождь, после которого дышится так легко.

От возвышенных мыслей меня отвлек Эринг.

– Кекс с шоколадом? – прошептал этот искуситель мне на ушко. – Блинчики с ягодами?

– Все! – усмехнулась я. – Пойдем уже!

* * *

Погост выглядел уныло: каменистый участок в тени скалы. Ни ограды, ни украшений, ни самого неприхотливого цветочка. Вокруг только голые холмы, мох и валуны в пятнах лишайника. Но это лучше хутора, пропахшего дымом и испражнениями.

– Д-а-а-а, – протянул Эринг, по-хозяйски оглядывая сиротливый ряд каменных пирамидок, отмечающих погребения. – Сюда бы кого-нибудь из модных художников!

– Зачем? – удивилась я.

Меня интересовали вовсе не сомнительные местные красоты. Надо найти более-менее ровную площадку, желательно закрытую от ветра.

– Ничего ты не понимаешь в современном искусстве! – с пафосом сообщил Эринг и ткнул носком ботинка ближайшее надгробие. – Сейчас такое в моде. Чтобы посмотрел на картину – и удавиться захотелось. Концептуально, во!

Я покосилась на «модный пейзаж» – сплошь темно-бурого, ржавого и серого оттенков, и покачала головой.

– Честно говоря, – призналась я рассеянно, медленно идя вдоль могил. – Не ожидала от тебя таких познаний.

– Это мама, – просто ответил Эринг. – Ты же ее знаешь!

Я кивнула.

Мама Эринга происходила из очень хорошей семьи. Когда-то она сбежала с его папой, тогда еще лейтенантом полиции, здраво рассудив, что семья такого мезальянса не поймет. Супруги жили счастливо, вопреки прогнозам разгневанных родителей. У них был уютный дом, талантливый сын и очаровательные дочки, стабильная жизнь и прекрасные перспективы.

Все рухнуло в один день, когда у мужа не выдержало сердце.

После похорон вдова обнаружила, что наследство невелико, и почти все деньги съедает содержание дома, а прожить на остаток вместе с тремя дочерьми на выданье и сыном-музыкантом нереально. Госпожа Гертруда охотно переложила все заботы о пропитании на плечи «единственного мужчины в семье», как она говорила со слезой в голосе.

Эринг бросил музыку и пошел работать к дяде, в полицию. Он быстро стал одним из лучших следователей в ИСА, заочно учился на юридическом, а еще не гнушался подрабатывать музицированием по кабакам. Сам он уверяет, что это ради встреч с информаторами. Хотя скорее ему просто надо сбросить пар.

– Мама раньше увлекалась живописью, – вздохнул Эринг, следуя за мной по пятам. – А теперь опять читает. Готические романы. Хоть не детективы, и то радость!

Я невольно усмехнулась, вспомнив его жалобы на этот счет. Тогда его мама взахлеб читала истории о загадочных убийствах и кражах. За ужином она потчевала еле живого от усталости сына увлекательными деталями придуманных расследований. А потом повадилась давать советы…

Эринг краснел, бледнел, но стоически терпел, пока в один прекрасный день не сорвался. Потом он неделю ночевал у меня, зато детективы были изгнаны из дома безвозвратно.

– Знаешь, – проговорил он задумчиво, – маме бы тут понравилось. Прямо как в ее книжках. Только не понимаю, что она в них находит.

Вот и подходящая площадка у одинокой скалы.

– Щекочет нервы, – невесело усмехнулась я, роясь в сумке. – Когда жизнь слишком пресная, хочется добавить в нее перца.

– Ну-у-у, – протянул он и машинально потер костяшки пальцев. – Когда мне хочется добавить перца, я бью кому-нибудь морду… На вот!

Он вручил мне заботливо припасенный плед. Мне не впервой ночевать «в поле», и почва тут теплая из-за близости вулкана, но так уютнее.

– Спасибо, – я благодарно кивнула и заторопилась.

Солнце, устав смотреть на этот унылый пейзаж, с горя нырнуло в море. Сумерки наступали стремительно. Я расстелила одеяло и выложила продукты. Есть хотелось немилосердно. С самого утра у нас маковой росинки не было во рту.

Я плюхнулась на подстилку и с наслаждением вытянула ноги. Эринг топтался рядом, отчего-то не торопясь присоединяться.

– Регина, прости, но… ты не собираешься еще кое-что сделать?

Я раздраженно дернула плечом.

– Что? – спросила я, изображая непонимание, и отломила кусок чуть зачерствевшей, но упоительно вкусной булки. – Место для ночлега готово, еда тоже. В кустики можно сходить вон там.

И небрежно указала на чернеющий вдали овраг.

– Ты знаешь, о чем я, – вздохнул он и добавил, понизив голос: – Вдруг тут правда ожившие мертвецы?

– Эринг! Прекрати говорить ерунду! – рассердившись, я даже отложила булку. – Ты же знаешь, я не верю в драугров и прочую антинаучную чушь!

– А тот призрак в Мердаль? – коварно напомнил он. – И вообще, тогда какого йотуна ты тут делаешь?

– Ночую на свежем воздухе! – отрезала я. – Утром скажем селянам, что нам являлись призраки и все рассказали. Напустишь туману – ты это умеешь! – и местные сами все выложат. А в Мердаль была просто галлюцинация. Мало ли чем нас там опоили?

– Регина, – Эринг присел напротив, только отчего-то на корточки, и умильно заглянул в глаза. – Ради меня, а? Сделай, что тебе стоит? Мне так будет спокойнее.

– Не канючь!

Он в ответ захлопал ресницами и протянул жалобно:

– Ну Регина-а-а-а!

Я вздохнула – и сдалась. Пробормотала тоскливо:

– Надеюсь, хоть в Бабайку ты не веришь.

* * *

Эринг вернулся «из кустиков», когда я уже закончила и, ругаясь вполголоса, перевязывала ладонь.

– Что ты делаешь? – удивился он.

– А что, не видно? – огрызнулась я. – Расплачиваюсь за свою покладистость.

– А, ну да, – он покивал, принял горделивую позу и процитировал выспренно: – Руны на роге режу, кровь моя их окрасит…

Захотелось кинуть в поганца чем-нибудь (вот хотя бы огрызком яблока!). Отказывать себе в такой мелочи я не стала. Расхохотавшись, он легко увернулся и плюхнулся рядом.

– Не злись! – попросил Эринг, одной рукой обняв меня за плечи, а в другую взял кусок колбасы. – Ты хорошая. Самая лучшая, вот!

Панегирик прозвучал невнятно из-за колбасы, которую Эринг, недолго думая, засунул в рот.

Я только вздохнула. Шут!

* * *

С наступлением ночи ощутимо похолодало.

Эринг хорошенько растер меня какой-то подозрительной мазью и клялся, что завтра мышцы болеть не будут. Заодно и согрелись…

Мы лежали в обнимку. Я сама не заметила, как задремала.

– Регина, ты спишь? – тихонько позвал он вдруг.

– М-м-м? – протянула я, с трудом размыкая словно налитые свинцом веки. – Эринг, чтоб тебя! Уймись.

Спать хотелось ужасно.

– Там кто-то есть! – сообщил Эринг напряженно.

– Где? – не поняла я. Темно, хоть глаз выколи. Что он умудрился там разглядеть? – Слушай, не выдумывай, ежик какой-нибудь или белка.

– Нет! – он мотнул головой. – Что-то другое. Крупнее.

Я пихнула его кулаком в бок.

– Эринг! Спи! Все спокойно и…

Договорить не дал тоскливый вой. «Волк?!» – ужаснулась я, нащупывая в сумке револьвер.

Свет ударил по глазам. Я со сдавленным проклятием отшатнулась, прикрывая лицо рукой. Неужели местные балуются ночной охотой?

– Регина, – голос Эринга явственно дрожал. – Смотри!

– Что еще? – начала я раздраженно и осеклась.

На границе наспех начертанного круга топталось что-то огромное, черно-синее…

Между нами и незваным гостем пылал огонь. Эринга била дрожь, и не надо уметь читать по губам, что бы угадать дрожащее на них «драугр».

– Кто вы? – строго поинтересовалась я. – И что вам нужно?

Вместо ответа «умертвие» что-то промычало и вытянуло руки. Прямо канонический оживший мертвец: одутловатое лицо, распухшие конечности, потемневшая кожа, красно-бурая одежда. Драугр заворчал недовольно, переступил на месте. Он словно не мог пересечь невидимую черту.

Инспектор, отчаянно храбрый в обычной жизни, теперь лишь заворожено смотрел на «умертвие».

– Эринг! – позвала я и, не глядя, сунула ему револьвер. – Двинется вперед – стреляй!

Не зря старики верили, что холодный металл снимает чары. Прикоснувшись к револьверу, Эринг словно ожил: отодвинул меня за спину, взвел курок и напомнил:

– Это его не убьет! Нужно отсечь голову.

– Убьет, – усмехнулась я, выглядывая из-за его плеча. – Или хотя бы испугает. Если ты зажмуришься и промажешь.

– Регина, – возмутился он уже почти нормальным голосом. – Ну что ты!

– Эй, вы! – крикнула я, не вступая в бессмысленные пререкания. – Уходите, или мы будем стрелять!

«Чудовище» повело башкой, проворчало что-то… и утопало прочь. Огонь тоже потух.

– Фуууух, – Эринг покрутил головой, разминая затекшие мышцы шеи, сунул оружие в карман и сказал укоризненно: – Регина, почему ты не упокоила его магией? Такой случай упустили!

– Случай? – повторила я, обхватывая себя за плечи. Надо признать, в первую минуту я здорово испугалась. – Это был не драугр.

– Ты опять начинаешь? – вознегодовал он. – Признай, что ошибалась. Явно же все!

– Что именно? – едко осведомилась я. – Эринг, да очнись ты! Оживший мертвец испугался револьвера, да?

– Ну, может он не испугался. Может, совпадение.

Я вздохнула. Вот же упрямец!

– Эринг, – мягко, как ребенку, сказала я. – Во-первых, драугры очень тяжелые. Настолько, что под ними продавливается земля. Можешь взять фонарь и посмотреть на следы этого твоего «ожившего мертвеца». А во-вторых, умертвиям ни к чему керосин!

– Что? – не понял он. – Какой керосин?!

– А ты принюхайся, – посоветовала я. – Пахнет горелым мхом и керосином. Кто-то плеснул горючего и бросил спичку, что бы эффектно подсветить сцену. Радует меня только одно…

– Что? – поводя носом, пробормотал Эринг.

– Нас явно хотели просто напугать. Иначе напали бы в темноте, – отрезала я. – А теперь давай спать!

* * *

Проснулась я, когда солнце едва-едва поднялось над горизонтом. Зевнула, шевельнулась в объятиях Эринга и поморщилась. Сдавил меня, как тюбик зубной пасты, еще и навалился сверху!

Он безмятежно посапывал. Тень от ресниц лежала на щеках, губы трогательно припухли… так бы и любовалась, но природа требовала своего. Я попыталась выбраться из капкана рук, но не преуспела. Пришлось будить.

– Эринг! – прошептала я. – Пора вставать.

– М-м-м, – ответил он сонно и сжал меня еще крепче.

– Эринг! – просипела я придушенно. – Я же не плюшевый мишка!

Просыпаться он упорно не желал. Улыбнулся, потерся носом о мои волосы и затих. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Я вздохнула и рявкнула в чуточку оттопыренное ухо:

– Драугр!

Эринг взвился, словно ужаленный.

– А? Что? Где? – ничего не понимая спросонья, пробормотал он. – Что случилось?!

– Все в порядке! – заверила я, с трудом садясь. Затекшее тело повиновалось неохотно. И соврала: – Тебе что-то приснилось.

– А-а, – он потер покрасневшие веки (небось ночью еще долго прислушивался, не возвращается ли ужасное чудовище). – Ну, тогда доброе утро.

– Доброе, – с сомнением ответила я и ретировалась «в кустики».

Когда я вернулась, хмурый Эринг бродил меж могил.

– Изучаешь следы? – поинтересовалась я, инспектируя остатки продуктов.

– Ага, – кивнул он и пнул ближайший булыжник. Признал неохотно: – Ты права, тут были люди.

Я только кивнула, проглотив вечное женское «я же говорила!» вместе с куском булки.

– Завтракать будешь?

– Спрашиваешь! – Эринг мигом забыл о следах и схватил протянутый бутерброд. Вгрызся в уже подсохший хлеб и спросил с набитым ртом: – Что теперь делать?

Я пожала плечами.

– Могу сказать одно. Как хочешь, но на вторую ночь я тут не останусь. Спать на земле не очень-то удобно, даже если она теплая.

– Эх, – он торопливо, почти не жуя, проглотил кусок. – А ведь тут так романтично: только ты и я.

– И самодеятельный театр, – подхватила я насмешливо. – И мертвецы в своих могилках. И комары – заклятие-репеллент почти выдохлось.

В отличие от меня, Эринг редко выбирался на «лоно природы», предпочитая городские джунгли. Оттого слишком идеализировал сельскую жизнь.

Эринг нахально вытер жирные пальцы о плед и улегся, закинув руки за голову.

– Прагматичная ты!

– Разумеется, – согласилась я, разрезая последнее яблоко. – Что в этом плохого?

– Да ничего, – вздохнул он и оторвал мечтательный взгляд от неба. Повернулся ко мне. – Но разве тебе никогда не хотелось… ну, не знаю, убежать на край света?

Пахло от него табаком – дешевым, забористым, от которого першит в горле. Видимо, не утерпел, выкурил сигарету.

– Эринг, – я осторожно легла рядом и, протянув руку, дернула его за русую челку. – Ты иногда кажешься таким мальчишкой!

– Я младше тебя всего на год, – заметил он, кажется, чуточку обиженно. – Даже меньше.

– Знаю, – я улыбнулась. – Но так любишь дурачиться, словно тебе пятнадцать.

Он по-детски надул губы. Не выдержал, расхохотался. Я тоже улыбнулась.

– Так серьезно, что делать будем? – спросил он, отсмеявшись. – Если честно, я растерялся. Дурацкая какая-то история.

– Дурацкая, – я потерла переносицу. – Признаю, это было оригинально. Только глупо.

– Почему? – удивился Эринг. – Если нас действительно хотели напугать…

– В том-то и дело, что нас! – перебила я. – Слушай, я Проводник мертвых, а не боязливая домохозяйка!

Скулы Эринга покраснели, и он отвернулся. Вспоминать собственный испуг и панику ему было неприятно.

– Возможно, это бы подействовало на полицейских, – сжалилась я. – В конце концов, вас такому не учат. Но пугать ряжеными мертвецами меня?! Хотя местные могли счесть, что насчет моей профессии ты соврал. Слушай, идея. Давай этих братьев старосты эксгумируем?

Несколько мгновений он молчал. Затем вдруг обернулся и схватил меня в охапку.

– Регина, ты – чудо! – сказал он с чувством и чмокнул меня в нос. – Я схожу в поселок за лопатами, а ты пока постереги.

– Зачем? – удивилась я. – Лучше приведи пару мужиков покрепче.

Эринг помрачнел.

– Ты же знаешь этих селян! Они же мертвецов боятся до ужаса. Лучше мы сами, по-тихому.

– Эринг! – я постучала его по лбу. – После ночного концерта еще собираешься считаться с чувствами местных? Ну ты даешь!

– Точно! – просиял он. – Это же нападение на работников ИСА. Будут выделываться – вызову сюда Амунди и еще парочку крепких констеблей. Ладно, я побежал!

Улыбнувшись, я помахала ему рукой на прощание. Ночная выходка требовала отмщения. Как говорится, назвался драугром – не говори, что боишься мертвецов.

* * *

Эринг вернулся через час. По тропинке нехотя, поминутно оглядываясь, топали двое дюжих сельчан, за ними с надменно-испуганным видом вышагивал староста. Замыкали шествие Эринг с понурившимся мужиком, чья опухшая физиономия заставила меня поднять брови.

Приятель поймал мой взгляд и заговорщицки подмигнул.

– Быстро! – рявкнул он. – Говори, какие могилы нам нужны?

По правде говоря, вопросы излишни. Найти свежие захоронения несложно.

– Так… – один из сельчан подал голос, спохватился и опасливо покосился на хмурого старосту. Продолжил он только после неохотного кивка. – Ну, туточки!

Ткнул пальцем чуть в сторону.

– Приступайте! – велел инспектор.

– Но… господин полицейский, не положено же! – возмутился господин Облауд. – Зачем тревожить их покой? Я не хочу, чтоб вы братьев моих трогали. Пусть себе лежат с Хель!

– Хотите снова поговорить о нападении на полицейского? – поинтересовался Эринг многозначительно, и от обещания в его голосе старосту передернуло.

– Не беспокойтесь, – подала голос я.

Все дружно ко мне обернулись. Местные смотрели с таким удивлением, словно не ожидали, что я умею говорить.

– Я позабочусь о душах ваших братьев, – пообещала я многозначительно.

Староста отвел взгляд, а один из селян тайком осенил себя священным знаком. Надо отдать Эрингу должное, запугал он их крепко. Больше никто спорить не посмел. Шепча молитвы, мужики разобрали лопаты.

Я удобно устроилась на покрывале и наблюдала за ними с благодушием сытой кобры. Под моим взглядом селяне вздрагивали, втягивали головы в плечи, зато работали споро.

Яма все увеличивалась (а глубоко закопали!). Наконец что-то глухо стукнуло. Спустя десять минут на мху возле могилы стоял перепачканный землей гроб. А селяне сгрудились в сторонке, глядя испуганно и обреченно.

– Регина! – позвал Эринг негромко.

– Иду, – я прихватила саквояж, натянула заранее приготовленные перчатки. И обнаружила, что заколоченную крышку никто не подумал поднять. – Мне что, самой гроб вскрывать?

Эринг глянул на «опухшего», тот отчаянно замотал головой. Отступил на несколько шагов, не отрывая взгляда от могилы. Он силился что-то сказать, но изо рта вырывалось только сипение.

Я вздохнула, порылась в сумке и вручила Эрингу пузырек.

– Нашатырь, – ответила на вопросительный взгляд.

Он кивнул и, с легкостью поймав обезумевшего селянина, сунул ему под нос откупоренную склянку. Тот захрипел и мешком осел на землю.

* * *

Эрингу пришлось осквернить руки низменным трудом, поскольку его добровольно-принудительные помощники вскрывать гроб не соглашались ни в какую. Крышка поддалась под натиском лома и мой объект предстал во всем великолепии.

– М-да, – пробормотала я, придирчиво изучая труп. – Могу тебя заверить, Эринг. Судя по степени посмертных изменений, этот мертвец не оживал.

Голос мой звучал несколько гнусаво из-за прижатого к носу платка. Амулеты с заклятиями против запаха остались в морге, так что пришлось обонять вонь разложения без магических поблажек. Я осторожно повернула голову трупа, хмыкнула и уточнила:

– Господин мэр, так от чего, говорите, умер ваш брат?

– От горячки, – нехотя буркнул он, старательно отворачиваясь и дыша ртом.

– Как интересно, – протянула я и подняла взгляд на Эринга. – Впервые слышу, чтобы среди симптомов гриппа был перелом височной кости.

– Та-а-ак, – инспектор подобрался и нехорошо посмотрел на сжавшегося старосту. – Как это вы не заметили, что у брата проломлена голова, а?

Тот – жалкий, раздавленный – лишь открывал и закрывал рот.

– Поговорим позже! – пообещал Эринг и снова повернулся ко мне. – Что еще?

– Тебе мало? – раздраженно отмахнулась я. – Это первичный осмотр, надо делать вскрытие. Пока лишь предположу, что смерть наступила около месяца-двух назад, причиной ее стал удар тяжелым тупым предметом в височную область головы.