Текст книги "Колдун (СИ)"

Автор книги: Анна Московкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Бинтуй, давай! – сварливо торопил ее чародей. – Чего опять заколдобилась! Мух считаешь?

Зря он. Натянутые тетивой нервы лопнули. Со звоном.

Айрин отложила бинт, спокойно и медленно. Она бы влепила Льерку пощечину, но у того и без нее было перебинтовано пол лица. Лишившись глаза, парень стал еще заносчивей, и как теперь было сбить с него спесь?

– Я не служанка, не приживалка и уж точно не лошадь. Так что оставь понукания себе. Ясно?

– Ха! – Льерк почесал щеку под повязкой. – Что ты за нами увязалась? Ты даже не колдунья!

– Я не колдунья, я...

– Льерк! Айри... Весса! – Лавт Борец проходил мимо, когда услышал вопли. – Что тут происходит?

– Ничего! Пусть сам бинтуется. – Айрин выскочила из комнаты, едва сдерживая слезы.

– Да кто ты такая!!

– Наверное, мне показалось... – пробормотал оборотень. – Или ты действительно обидел исток? Ту, что спасла не одну жизнь и может спасти еще?

Ухо – единственное обозримое – у парня полыхнуло. Борец последовал за Айрин, опасаясь кабы чего не стряслось... Подходить близко он не стал, даже в щель заглядывать не было смысла. Звериный слух позволил понять все и так. Девушка за дверью плакала, жалобно и тихо.

Ночью она не спала, лежала перед очагом на широкой скамье, завернувшись в плащ, и смотрела на перемигивающиеся угли. В комнату идти не хотелось.

Не хотелось ложиться в измятую постель, касаться головой подушки, чувствовать запах, падать обратно во вчерашнюю ночь.

Если его убьют...

Самое страшное, что жить она сможет. И даже со временем смирится, а может быть даже...

Жить без него она сможет, но понимание этого было даже больнее, чем, если бы она не смогла.

А если ее убьют?

И он сможет, отвечала Айрин сама себе. Они оба из породы живучих, могущих переступить душевные муки. Если он вообще ими страдает на ее счет. Была у колдуна такая особенность сосредотачиваться только на нужном в данный момент. Если он рубил дрова, то думал о дровах. Если шел диверсантом к врагу, думал о врагах и диверсии. Если занимался любовью...

Об этом думать не могла как раз Айрин. И очень не хотела.

Пора взять колдуна в пример и сосредоточиться. Она вернулась в Велманию не ради встречи с Майорином. Пора об этом вспомнить. У нее была конкретная цель, от которой колдун ее, мягко говоря, отвлёк.

Она сама отвлеклась.

Но пора вспомнить. Драконья "печать" на спине спасала от безумия, но на большее способна не была. А Айрин определенно хотелось большего. И проблему надо было решать. Во-первых, надо было дать знать драконам, где она.

Девушка скинула одеяло, села и уставилась в угли.

– Вспомни меня.– Говорил ей Шип. – Мой голос в твоих мыслях, вспомни наши разговоры.

Сначала не получилось. Мысли путались. Жгло шрамы на спине.

Печать!

Вспомни...

Красная пасть с рядом белых острых зубов. Продолговатая голова с костяными пластинами за щеками, длинная гибкая шея, крылья.

... меня.

Поделиться с ним всем. Когда ты даже в мыслях не одинок. Когда внутри горит драконье пламя.

Шрамы горели.

И она увидела...

Шип спикировал, молодая лосиха мчалась быстро, часто перебирая длинными ногами. В глазах ужас.

Лосиха преодолевала путаницу веток, легко, ловко. Но шаг пришлось замедлить. Когти передних лап вспороли артерию на шее, задние вцепились в тушу, дракон снова взлетел. Теперь он двигался спокойно и смог почувствовать слабый зов на периферии сознания. Айрин была близко. Недостаточно чтобы говорить, но он почувствовал посестрицу почти физически. И её тоску тоже. Дракон долетел до проплешины, где его ждала Летта.

– Она в Красной Сопке. Скоро выступают. И еще что-то...

– Я знаю что. -Летта вспорола шкуру когтем и оторвала кусок плоти. – И мы пойдем им наперерез.

– Враги? -Шип толкнул подругу в бок.

– Друзья.

Айрин помотала головой, приходя в себя. Стало чуточку легче, будто часть грусти осталась там – за пределами ее разума. Она улеглась на скамью, подоткнула плащ и сразу уснула.

Глава 17

Отшельник сидел на своем любимом месте – на кривой скамеечке у самой кромки маленького горного озерца, сейчас эту кромку только скамеечка и выдавала – снег смазал границы, стер разницу между водой и сушей.

Отшельник мог сидеть здесь часами, недвижимый, спокойный. Его не трогал холод, ветер пронизывал насквозь. Совсем насквозь...

Отшельник не был стариком, но был далеко не молод. Волосы покрыл пепел, но не коснулась белизна, обветренное лицо без возраста, без примет, лицо, вырубленное из красно-коричневого дерева. Сухое сильное тело прятал балахон из грубой серой шерсти, кроме балахона на мужчине была длинная меховая безрукавка, шерстяные порты и суконная замусоленная шапка.

Дом Отшельника стоял чуть выше по склону, каменный подклет равнял уклон, но сам дом был скатан из темных еловых стволов. Низкая крыша под толстым слоем снега, из которого рукой, молящей о помощи, торчала труба.

Отшельник сидел и ждал. О приближении гостей он узнал загодя, как узнает человек, привыкший к полному покою. Находящиеся в движении и суете никогда не поймут такого знания, для них сложно заметить еще один круг на воде среди бушующего моря.

Для него же и маленькая рябь – знак.

Гости создавали много шума, хотя сами того не подозревали. Спугнули стайку свиристелей, заставили зайца бежать прочь со всех ног, скрипели седлами и громко дышали.

У отшельника были очень зоркие глаза, но видел он не только ими. Один из всадников оказался ему знаком.

– Здравствуй, старче! – молодой человек спешился и поклонился Отшельнику. – Примешь гостей на ночлег?

– Стол накрыт. Идите.

Второй гость пристально посмотрел на хозяина.

Отшельник не отвел глаз, позволил незнакомцу изучать его сколько тому угодно. В конце концов, гость моргнул и мрачно произнес:

– Надо расседлать коней и дать им сена.

– Я сделаю. – Сказал в ответ Отшельник и уверено забрал поводья у путников.

Гости пошли в дом к нехитрому столу. В кувшине ягодный морс, в корзинке свежие лепешки, козий сыр и грибная похлебка в чугунке в печи.

– У него огород, вон за той стенкой. – Пояснил знакомец Отшельника.

– Откуда знакомы? – второй пристально изучал избу изнутри. Лежанка у печи аккуратно застелена волчьей шкурой, печь небеленая, но чистая, у маленького окошечка стоит ткацкий станок, на полке немного книг, все разномастные, будто оставленные случайными гостями. В кухонном углу ряд ступок. Несколько деревянных из разных пород дерева, одна керамическая, две каменные и одна из непонятного серо-бурого металла. Тумба с ящиками, на тумбе ушат с водой, на гвозде рушник.

Вот и все хозяйство.

Мужчины разделись, сели за стол, молча начали есть.

Отшельник вернулся на свою скамейку и опять замер недвижимый. Будто никаких гостей не было.

Они заговорили только вечером. Отшельник и незнакомый ему гость.

– Как твое имя?

– Это важно?

Вопрос поставил гостя в тупик, но Отшельник продолжил:

– Ты не обязан называть и свое. Мне все равно.

– Меня зовут, Майорин. – Будто вопреки назвался гость.

– Зови меня отшельником, Ивен зовет "старче". Ему я кажусь древним. – Отшельник заметил, что Майорин посмотрел на спящего Ивена, раскинувшегося на медвежьей шкуре.

– Откуда вы знакомы?

– Это важно? – опять спросил Отшельник и усмехнулся. – Вижу. Важно. Ну, что ж. Пойдем, расскажу.

Отшельник вывел его наружу, задрал голову вверх, и говорить не торопился.

Майорин ждал, они стояли так довольно долго.

– Я встретил его в лесу в начале прошлого лета. Он не знал, куда идти, и я его приютил. Почему ты удивлен?

Он даже не смотрел на своего гостя, и Майорин удивился еще больше.

– Я видел его воспоминания. Но тебя там не было.

– Магия не всемогуща. – Отшельник смотрел на небо, в глазах без цвета отражались звезды. – Ты привык ей доверять, больше чем себе. Ты не спишь, потому что тебя снедает гонка. Иди спать. Спешка ничего не решит.

С этими словами Отшельник повернулся и пошел в дом.

Спешка ничего не решит, только создаст лишние круги на воде, путая картину бытия.

Майорин последовал совету хозяина и лег спать. Как ни странно сон дался легко, не сопротивляясь.

Когда он проснулся, избушка была пуста. Он слишком резко сел. Больно.

Майорин задрал рубашку, посмотрел на бинты. Крови не было. Повязка казалась чистой, снаружи хотя бы.

Немного поразмыслив, колдун потянул за хвостик бантика и снял бинты. До исчезновения швов было далеко.

Косидар предупреждал, чем чреваты магические заживления. Да Майорин и без него знал. Рана могла так никогда и не зарасти, мог остаться болезненный рубец, реагирующий на любое заклинание. Вряд ли у него будет время, чтобы проверить правда это или нет.

Сначала мышцы, потом кожу. Срасталось бесовски медленно и больно.

Он откинулся на шкуру и прикрыл глаза.

Внутри разошедшиеся мышечные волокна тянулись друг к другу навстречу. Майорин тихонечко застонал.

Пальцы заскребли по дощатому полу. В голове занудно ворчал голос Косидара, грозя последствиями.

– Я до них не доживу. – Отбрехивался от него Майорин. Мышцы стянулись, помогли швы лекаря, за ними подалась кожа.

Кожа зажила быстрей.

Майорин полежал, дожидаясь, пока перестанет колотиться сердце и успокоится дыхание.

Многим людям колдуны и маги казались всесильными, могли телепортироваться из одного места в другое за тысячи верст в считанные мгновения, врачевать других и себя, могли убить одним взмахом руки... Пожалуй, только последнее и было правдой.

Магия бесспорно помогала в медицине, облегчая боль, борясь с заразой, но вылечить легко и непринужденно не получалось ни у кого.

Телепортация же до сих пор оставалась вещью опасной и неизученной. Майорин предпочитал трястись в седле несколько недель, чем лезть в щели в мироздании, которые непонятно куда заведут.

Нет, не все так просто, как кажется необразованным и темным людям.

Он обтер бинтами сукровицу с живота и бока, сунул бинты в топку горящей печки. И вышел на крыльцо, как был – босой, в нижних портах и рубашке. Снег куснул кожу ступней, ветер обжег лицо, белая пыль обсыпала волосы серебром.

За избой звонко кололи дрова.

– Как у тебя выходит? – удивлялся Ивен.

– Что? – удар топора и звук разлетающихся чурок.

– С одного удара и ровно пополам!

– А как должно быть? – опять.

– У меня вязнет. – Маг растерянно постучал поленом по пню.

Майорин почувствовал себя шпионом, меньше всего ему хотелось подслушивать чужие разговоры.

– Покажи.

– Нечего показывать. Твой спутник встал.

– Откуда знаешь?

– Дом пустой. – Ответил отшельник.

Колдун чертыхнулся и зашел внутрь, в ногах тут же загорелось пламя.

Отшельник зашел с охапкой дров.

– Доброе утро. Затянул рану?

– Видишь силу?

– Нет. Вижу изменения. – Отшельник сгрузил дрова в поленницу под лавкой. – Любое действие меняет среду.

Отшельник придержал мохноногую лошадку. В рыжие щетки, прикрывающие копыта, набился снег, храп покрылся инеем. Лошадка была в недоуздке – трензель отсутствовал.

– След в след. – Предупредил отшельник.

Майорин направил коня следом, недовольный и настороженный. Вчера Отшельник сказал им, что намерен проводить их до Лусора. Ивен попытался его отговорить, Майорин несогласно помотал головой, на что хозяин маленького домика у затерянного в горах озерца пояснил:

– Есть дороги, по которым путь будет короче и легче. Зачем их упускать.

– К Цитадели одна дорога. Вниз. – Буркнул Майорин.

Но Ивен застыл с восхищенным лицом:

– Ты проводишь нас тропами?

– Да.

– Но почему?

– Я видел химер.

– Человеческих? – Майорин, казалось, впервые искренне заинтересовался тем, что говорит отшельник.

– Нет. Они зовут их нардиссами. Убивать их конечно не надо. Но остановить стоит.

– Нардиссов?

– Жителей Лусора. Не мне решать, но путь я покажу.

И вот теперь Майорин тащил коня через непролазные на первый взгляд кусты. Тропыотшельника, не являлись сверхъестественными тоннелями в пространстве, не заворачивали в небо. И ничем не отличались от плутания по бездорожью.

Отшельник сворачивал там, где на первый взгляд пройти было невозможно. На одном из таких поворотов он предостерег их:

– По левую руку курум. Следите за лошадями.

Со своей же лошади он не слез. Он удобно устроился на спине конька, подложив под зад только войлочный потник. На вопрос о седле Отшельник почти удивился:

– К чему?

– Чтобы не сбить ей спину. – Объяснил Ивен.

– Я не собью. Всадник и лошадь едины, они составляют одно существо, покуда работают в паре. Разве я могу сбить спину себе?

Колдун хмыкнул. Отшельник пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. Майорин поймал себя на мысли, что Отшельник ведет себя так же как он сам, только в роли непонятливого теперь Майорин. Было непривычно.

В полдень они остановились перекусить.

– Почему ты ушел? – спросил Отшельника колдун.

– Я не задавался этим вопросом.

– Но ведь ты принял решение?

– Был солнечный летний день, я проходил мимо Озера, оно мне понравилось.

– И первым делом срубил скамейку. – Засмеялся Ивен, он знал эту историю, ведь сам не раз выпытывал у Отшельника, ради чего тот оставил обычную жизнь.

Ивен слышал о старцах, уходящих в скит, но те давали обеты, молились. Отмаливали грехи, но Отшельник никогда не молился. Хотя не раз Ивену казалось, что тот разговаривает со своим Озером или с птицами – те смело садились к нему на плечи. Но рта при этом Отшельник не раскрывал, а на расспросы улыбался, так улыбаются ребенку, когда не в силах объяснить что-то по-взрослому сложное.

– Вы не думали, за что воюете? – спросил их Отшельник в пути, мимолетом обернувшись. И Майорину показалось, что ответ Отшельнику не нужен. Совсем.

– Это очень сложно – поймать истину. А если поймаешь – отпусти, даже из крупицы может появиться чудовище. – Добавил Отшельник.

Майорин давно уже был не мальчиком. Очень давно. За его плечами был опыт, за его плечами были годы.

Но он не понял.

А потом показалось, что понял. Но понимание было неуловимым, и ответ выскальзывал из пальцев. Проскользнул в мыслях и исчез.

Первым они увидели замок Школы новой магии. Последний оплот.

Цитадель.

Она стояла в лучах закатного солнца, по-весеннему теплого, греющего. Ломаный многоугольник крепостной стены сверху казался совсем небольшим. Башни по углам метили вверх шпилями, на которых вились флаги – маги гордились своим "последним оплотом".

Внутри стены виднелись улочки меж городских строений, посреди стояла пятиугольная цитадель с просторным внутренним двором. Здание отлично годилось для обороны, но обороняющих на стенах видно не было. Более того, город казался мертвым. Майорин понимал, что то могла быть иллюзорная завеса, обманывающая взгляд.

– Школа. – Ивен тукнул лошадь пятками. – Вон там классы, а это жилое крыло.

– Почему никого нет? Морок? – спросил его колдун.

– Может быть. Отсюда не поймешь. Куда дальше?

Отшельник указал на очередные непролазные кусты.

Отшельник не оставил следов, будто его конек умел летать. Майорин растерянно посмотрел на пустующее место, где вчера еще лежал потник, на котором Отшельник спал. Накануне Майорин долго расспрашивал его насчет троп, Отшельник постарался объяснить как можно доходчивей, но намекнул колдуну, что лишний раз пользоваться подобными путями человеку неумеющему не советует.

Майорин согласился, но расспрашивать не прекратил:

– Как ты выбираешь тропы? По ним кто-то уже ходил?

– По всем тропамходят, иначе они не были бы тропами.

– Звери?

– И звери тоже.

– Тоже?

– Конечно. Кроме зверей в горах много других обитателей.

– Ты про леших мне говоришь?

– И про них.

– И как ты выбираешь тропу?

– Смотрю на следы.

– Я никаких следов не видел.

– Не туда смотрел. – Ответил Отшельник. – Забудь про опыт и про то, что ты колдун. Думай как ребенок.

Колдун не понял, Отшельник засмеялся:

– Не смотри под ноги, просто смотри. Это сложно – поймать истину. И бессмысленно. Просто иди, думай, куда тебе надо, и иди.

Сейчас колдун начинал осознавать, о чем говорил отшельник. Среди непролазных сугробов и спутанных еловых веток виделся проход.

Ни сломанной ветки, ни следов, ни клочка шерсти или ткани. Но он, будто подсвеченный, звал к себе.

– Сюда? – неуверенно показал Ивен. Как ни странно маг быстрее уловил суть троп. Вчера отшельник напомнил обоим, почему им лучше идти обычными путями.

– Ты, – указал он на Ивена, – слишком много думаешь, складываешь и вычитаешь. А чувствовать забываешь. А ты, – Майорину, – много знаешь и хорошо умеешь этими знаниями и навыками пользоваться, от этого новые даются тебе плохо. Хозяин тропыможет оказаться единоличником – им не всегда нравится, когда ходят их путями. Выход из тропынужно найти раньше, чем вы придете к ее концу.

– Иначе набредем на избушку Яги? – пошутил Ивен.

– В этом случае вам повезет. – Тоже вроде бы пошутил Отшельник.

Тропавела по крутому склону, меж камней гораздо выше человеческого роста. Лошади осторожно ступали на снег – заколдованные копыта не проваливались, удерживаясь на насте – а это было неправильно.

Майорину путь не нравился, он постоянно заглядывался наверх – откуда, по его мнению, было очень удобно нападать.

Пока никто не пытался.

Они шли в расщелине с полудня, теперь на камни и снег легли первые закатные лучи. Солнце скоро скроется с горизонта, но какое-то время еще будет светло. За это время нужно встать на ночлег. Но путникам очень хотелось выбраться из мнимой ловушки, и они продолжали идти, обрекая себя на блуждания в потемках.

"Вся наша жизнь – надежда на выход из ловушки до темноты, – думал Майорин, – а если не удается, мы блуждаем в потёмках".

Он раз за разом вспоминал слова Отшельника. Они кружили в голове роем мух, и все никак не удавалось сложить их в нечто удобоваримое. И понятное.

Это очень сложно, поймать истину, обрядить ее в плоть, рассмотреть и увидеть, что ты сотворил чудовище.

Майорин подобрал повод, лошадь фыркала и переступала ногами.

Сложно поймать истину. И бессмысленно.

Кто еще ходит по тропам?

И о тропахли говорил Отшельник?

Солнце садилось. Коридор, образованный скалами не кончался.

– Нам бы пещерку найти. – Ивен, чья лошадь была куда покладистей, ехал у самой скальной стены.

– Может вылезти наверх, посмотреть, куда мы едем? – Предложил колдун.

– Нет. Нельзя. Мы идем по тропе, забыл?

В ответ колдун выругался. Не на Ивена, так в воздух...

Пещерки они так и не нашли, костра тоже не получилось – пары веточек, что удалось отыскать, было маловато.

Мужчины устало повздыхали и решили идти дальше, наскоро перекусив и покормив лошадей.

С темнотой проход превратился в жутковатый тоннель. Чудились шорохи и звуки. Майорин разглядел сову, с облегчением обнаружив, что сова самая обычная.

Ближе к утру, когда внимание с трудом удавалось удержать на дороге, а зад в седле, наверху хрюкнуло.

– Что это?

– Кто бы знал. – Ивен задрал голову. Хрюкнуло снова. Заскрипел снег. – А может ну его? А, Майорин?

– И что?

– Поскакали!

Колдун набрал повод и кивнул. Уставшие лошади, отнеслись к их предложению нерадостно. Пришлось добавить аргументов – хлестнув по крупу хворостиной. Хрюканье удалилось. До рассвета оба нервно оглядывались и прислушивались.

Проход кончился. Скалы расступились, а через несколько саженей, обернувшись, Майорин обнаружил, что никаких скал нет. Только зимний лес предгорья.

Наломали сучьев, развели костер и повалились спать. Разбудило колдуна хрюканье и скрип снега. Он подскочил, заученным движением выхватывая нож.

Около стоянки стояла мохнатая зверюшка, размером чуть больше волка. У зверюшки была умильная рожица и настороженные зеленые глазки. Стояла она на двух ногах.

– Йетун! – Ивен удивленно поморгал. – Маленький какой. Наверное, потерялся.

– Мы от него убегали. – Напомнил Майорин, хмыкая.

– У йетунов очень хороший нюх. Его мама скоро его найдет.

Звереныш зевнул и поковырялся толстым пальцев в носу. Колдун невольно улыбнулся.

Они оставили зверенышу стоянку, только костер потушили, умиленно наблюдая, как существо устраивается в настиле из еловых веток и сворачивается клубочком.

Но уходили в спешке – встречаться с мамой не хотелось.

Несогласными опять оказались кони, которые бы предпочли иметь больше времени для переваривания овса.

Истина проскальзывает иногда в мыслях, проскальзывает в улыбках, неощутимо касается щеки ветром и исчезает. Истина не бывает ни вечной, ни осязаемой.

Ее прикосновение – миг и иллюзия. Ее существование – сумасшедшая надежда. Ее торжество – похоронная тризна.

Истины нет.

И потому нет правых. Побеждая, терпишь поражение. Проигрывая, получаешь воздаяние.

Которое даешь себе сам. Потому что истины нет – воздать некому.

Ради чего? – задают себе люди излюбленный вопрос. Ответ звучит насмешкой. Ответ звучит издевательством. Ответ звучит истиной.

Чего ради?

Вид у драконицы был виноватый, она даже хвостом попыталась вильнуть, но когда стряхнула снег с молоденькой елочки, отказалась от этой глупой идеи.

– А что я должна была сделать? К стулу ее привязать? – сразу закричала Летта, стоило дыму растаять и показаться женскому силуэту.

– Хм... можно было засечь, за сколько Айрин выберется!

– А тебя никто не спрашивал! – выругался на дракона Майорин, подскочивший от голоса в мыслях.

– Помню тебя... Видел в воспоминаниях Айрин, там ты был симпатичней! Впрочем, молоденьким девушкам свойственно преувеличивать достоинства любимых мужчин.

– Не заговаривайте мне зубы! Что вы тут оба делаете?

– Тебя ждем. – Летта подошла к колдуну ближе и чмокнула того в щеку. – Но ты нам совсем не рад.

– И зачем вы меня ждете?

– Я соскучилась! – капризно объявила драконица. – Имею право! Тем более, судя по настроению, ты собрался сложить здесь голову. Дай хоть посмотрю на тебя в последний раз!

Шутка вышла неудачной. Майорин мрачно хмыкнул и оглянулся на Ивена. Летта поняла, что попала слишком близко к цели, колдун действительно задумал помереть.

Драконы появились вечером.

После бессонной ночи, решили стать задолго до заката и нормально выспаться.

Не вышло. Крылатые ящеры прилетели, как только стемнело. Колдуну уже несколько дней мерещилось, что за ним следят. Он в этом убедился, когда Шип сообщил, что мама-йетун таки нашла детеныша и забрала того в берлогу.

Майорин выразил некоторое неудовольствие переизбытку в его жизни йетунов, отшельников, гномов, драконов и магов. Летта известила его, что истоков тоже немерено развелось, и предложила помощь в их искоренении.

Только тогда колдуна отпустило. Пока Шип с Ивеном вели задушевную беседу о том и о сём. Колдун с драконицей исчезли в лесу. Их спутники увлеклись рассуждениями о драконьей магии – Ивен увлеченно спрашивал, а дракон увлеченно сочинял.

Проснулся Ивен, когда что-то защекотало ему нос. Кисточка белой Леттиной косы лежала прямо перед ним. Сама драконица спала, прижавшись к Майорину. Шип доедал косулю.

Драконы остались в лесу, Шип сообщил, что до наступления темноты над вражеским лагерем размахивать хвостом чревато тем, что его таки кто-нибудь поджарит.

Летта осталась из солидарности.

Майорин и Ивен продолжили путь, до Лусора оставалось меньше дня пути.

Над башнями на ветру полоскались знамена.

Длинные раздвоенные змеиные языки хоругвей, готовые ужалить любого посягнувшего на их свободу. Иногда они опускались – ветер смолкал. Но под резкими его порывами крепкая ткань расправлялись с хлопками, противостоя стихии.

Высокие стены Лусора впечатляли. Гранитная кладка – ровная, гладкая. На верху под зубцами над стеной нависали машекули, выполненные в форме полукружий, с ощерившимися мордами на острых сопряжениях.

Майорин быстро прикинул как брать эту громаду. Ничего доброго в голову не приходило. Разве что помереть под этими стенами от тоски.

– Великолепно, правда? Лусорскую стену возвели шестьдесят лет назад, архимаг Айст в то время был еще бодр, он руководил группой зодчих. В каждую башню заложено узловое заклятие, привязанное к камням. Видишь горгулий? Огнеметы!

– С кем воевать собирались в такой глуши? – буркнул Майорин, ответ он знал.

– С вами. Огнеметы и горгульи появились лет шесть назад. Я еще помню те времена, когда здесь только машекули и были.

– Реши уже на чьей ты стороне.

– Я на стороне нашей оппозиции. – Ответил Ивен. – Но самим нам Хенрика Аарского не убрать. Тем более он не одинок.

– Не одинок. – Майорин повторил это эхом. – И куда мы? К главным воротам?

– Ага, чтобы тебя повесили рядом с огнеметом? А меня с другой стороны? – Хмыкнул маг. – Нам чуть дальше. Есть одно место, о котором шпионы Аарских не прознали.

– А ты уверен?

– Хм... ну... идея одной магички. Я ей в подметки не гожусь.

Всадники ушли с границы леса обратно в гущу деревьев. Лусор маячил за спиной, неприятное ощущение врага в открытом тылу не давало Майорину спокойно смотреть вперед, когда Ивен нашел что-то похожее на тропыОтшельника. Вот только здесь маг вел себя иначе. Даже движения поменялись. Он смотрел по сторонам взглядом хозяина. Чтобы не говорил Ивен Аарский, Цитадель была его домом. А он был магом «последнего оплота».

Самосохранение Майорина вопило. Инстинкт выл. Колдун пожелал обоим заткнуться.

Место было источником силы. Как и в Долине, здесь не замерзал ручеек, а снег таял, только касаясь земли и совсем не вредя сочной зеленой травке. Они напугали косулю, пьющую воду, наполненную силой.

– Редкое явление за пределами Долины.

– Не явление. – Ивен гордо поглядел на колдуна: – Продукт разума. Если покопаешься, найдешь канал ведущий силу к поверхности.

– Не вижу.

– Вот и другие не видят. – Довольно хмыкнул маг. Нам вон туда. – И думаю лошадей лучше отпустить.

Майорин мог поклясться, что это был не страх. Или не только страх.

Лес наоборот казался безмятежным. То тут, то там мелькали птицы, дятел ковырялся на верхушке сосны, с веток опадала снежная россыпь, оставляя в сугробах темные дырочки, узорами ложилась подсохшая хвоя. От источника пахло водой и влажной землей. Солнце косыми лучами скользило сквозь кроны. Беззаботная белка в зимней шубке смотрела на них сверху, потом ускакала по своим делам. Толстая куропатка переминалась в кустах с ноги на ногу. Цепочки заячьих следов мешались с лисьими и волчьими. Лес был полон жизни.

Но человек чувствовал себя неуютно – под неусыпным надзором.

На полянке они спешились, увязнув по пояс. Какое-то время топтались, пытаясь выбраться. Здраво рассудив, что наследили они более чем, Майорин просто вытопил пятачок, на котором оба спокойно расседлали лошадей.

– Седла куда? – задумался Ивен. – Сжечь дым будет...

– Закопаем в снегу. – Предложил Майорин.

Так и сделали. Пятачок колдун затянул опять, замаскировав заклинание и надеясь, что "изменения, оставленные силой" видит только Отшельник. На вершине горки стояли небольшие древние скалы. От ветра и дождей они превратились в стопку толстых блинчиков, только каждый блин был в половину человеческого роста толщиной, а в диаметре мог послужить скаковым кругом для пони.

Лезли молча. Пальцы оскальзывались, на головы летел снег, ноги и колени промокли первыми, следом за ними потом и водой пропиталось все остальное. Ивен остановился на вершинки одной из скал, к коей плотно прилегала другая на десяток саженей выше.

Майорин стянул шапку, макушка промокла. В волосы приятно забрался ветер, ласково погладил по голове.

– Сюда. – Ивен румяный и почти не запыхавшийся, стал похож на мальчишку. В мягких чертах лица мага было что-то знакомое. Неуловимо, но совершенно ясно. – Сюда!

Колдун нахмурился ему в спину. Совсем с ума сошел. Но иллюзия сходства его не оставляла.

Меж скалами был провал. Глубокий, похожий на трубу.

Не считая каменных выступов, жестко бивших по неудачно подставленным местам.

Зубы Майорин сжал, чтобы не орать. Ивен видно не первый раз кувыркающийся в этом каменном мешке, наоборот с энтузиазмом отталкивался от выступов и маневрировал попой по снежному коридору с изрядной ловкостью.

Снег кончился, склон почти перестал чувствоваться. Стало можно выпрямиться почти в полный рост.

– Они были детьми, когда строили этот проход. Тогда это была игра, никому в голову не приходило, что они будут его использовать как тайный ход оппозиции. Это была только игра.

– Остановись. – Велел колдун. – Остановись немедленно!

Маг удивленно оглянулся, в удивленном лице опять почудилось сходство. Молниеносное движение руки прижало шею Ивена к стене. Маг захрипел.

– Как ты это сделал?

– Что?

– Я не видел этого тоннеля в твоих воспоминаниях. А я смотрел их все. И Отшельник... Что еще?

– Чтобы посмотреть все, тебе пришлось бы прожить двадцать пять лет. Все заклинания разворачивающие воспоминания, упускают детали.

– Это не так. – Выдавил колдун сквозь зубы. – Ты знаешь это! Как ты это сделал?

– Отпусти меня. – Просипел Ивен.

Майорин издал звук сродни рыку и ослабил хватку. Ивен потер шею, обиженно косясь на колдуна.

– Ты не смотрел сны. Никто не смотрит воспоминания о снах. Кхе... Ну и хватка у тебя...

– Сны... – ошалело повторил колдун.

– Отшельник всегда говорил, что нет разницы между сном и явью, вот я и немного поменял воспоминания. Даже магия не понадобилась. Отшельник долго обучал меня этому фокусу. Он хороший учитель.

– И как я могу тебе доверять?

– Как хочешь! Деваться то тебе некуда. – Пожал плечами Ивен. – Идем колдун, прав Валья – ты хам.

– Помнишь?

– Помню. – Улыбнулся маг. – Никто не стирает сны... – Он пошел вперед. – Знаешь, я спрятал воспоминания, рассчитывая, что до меня доберутся наши маги. Поэтому я спрятал все об оппозиции. Когда ты просматривал мою память, я думал, какой же я дурак. Ты ведь действительно собирался меня убить.

– Да.

– Она спасла мне жизнь. Из жалости?

– По расчету. – Назло сказал колдун.

– Айрин? – маг улыбнулся. – Только не она. Айрин прикрывается расчетом, потому что люди больше доверяют логике и расчету. Но ведет ее что-то совсем другое.

– Может быть и так.

– Нам сюда. За следующим поворотом начнутся ходы Лусора, там нужно быть настороже. Повезло тебе колдун, повезло с любимой женщиной.

Майорин промолчал. Под Лусором маг не проронил ни слова. Ходы были заброшены. Кладка давно дала трещины, кое-где скопилась вода, пахло сыростью. Они долго шли по колено в жидкой грязи, покрытой сверху высохшей коркой.

Потом была лестница с выщербленными ступенями и грибком на стенах. Летучие мыши, облюбовавшие подземелье вздрагивали от шагов людей. Раз стайка сорвалась в полет, застрекотала, запищала.

Лестница кончилась страшненькой дверцей, запертой снаружи. Ивен прошептал что-то, дверца отворилась.

– Не поменяли. – Облегченно выдохнул он.

Глава 18

В маленькой комнате было зябко. Домик стоял на окраине города, в бедняцкой части, здесь было много замусоленных корчм, полных наемников с лицами убийц и глазами людей, которым нечего терять. Несколько домов, наполненных женщинами известной профессии. Блудницы работали с заката до рассвета, с каждым днем немного завышая цены – наемникам было скучно. Нищие, которые раньше в Лусоре были немногочисленной и гонимой частью населения, теперь заполонили улицы. Школяры, эвакуированные из Школы, постоянно сбегали от учителей и делали что хотели.