Текст книги "Колдун (СИ)"

Автор книги: Анна Московкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Она положила руку ему на плечо.

– Ты все равно хочешь, да?

– А как ты думаешь? Неужели страх может помешать мне стать тем, кем я стать хочу? Я не вижу причин, Майорин, чтобы отказаться от возможности жить нормальной жизнью.

– Только это будешь уже не ты. Подобные вещи не проходят бесследно. Если ты переживешь этот бред, если ты не сдерешь себе кожу до костей, если не свихнешься, то это уже не будешь ты.

– Не буду. Как не буду больше той собой – до замка Фарта. Но нас меняет не только боль и горе, Майорин. Нас так же меняют и хорошие вещи. Я немного меняюсь каждую ночь, проведенную с тобой, меняюсь каждое утро, когда просыпаюсь и вижу, как ты спишь. Я меняюсь каждый раз, когда ты вскакиваешь и начинаешь торопливо собираться, делать свои важные дела, без которых тебя невозможно представить. Все это меняет меня, заставляет радоваться и злится, терпеть и наслаждаться. То же будет и с драконом, то же было и с Фартом. Каждый шаг и каждый вздох отдаляют нас от тех, кем мы были месяц, год, пять лет назад. Ты живешь дольше и уже не так ясно замечаешь эти изменения. Но я чувствую их и физически, и мне проще их принять. Да, есть вероятность краха моих планов, но когда ее не было?

– Сколько вам лет, сударыня? Двести? – засмеялся колдун.

– Двести двадцать!

– Смотри, не говори подобных речей дракону, а то он решит, что его обманывают и хотят заманить на жаркое, где он главное блюдо.

– Я столько не съем.

– Хвост на жаркое, остальное заморозишь и будешь есть постепенно.

– До весны не съем. – Айрин обняла колдуна и уткнулась носом в черную макушку. – Говорят, что драконье мясо жесткое и воняет рыбой!

– Тебе действительно это интересно?

Айрин задумчиво улыбнулась. Он заглянул в серые глаза, потеплевшие и подтаявшие, сунул ладони под безрукавку, коснулся теплой кожи под плотной тканью рубашки.

Она уедет. Сам он всегда уезжал.

Она уедет, и может так будет даже лучше.

В одном менестрель был прав. Ему даже в голову не пришло, что можно поехать с ней. Но предотвратить безумие он уже не мог, без того ждали слишком долго...

Он зашел позвать её на обед, Айрин не нравилось есть за государевым столом и она всячески избегала «сборищ», как она выражалась. Он шел по коридору, и думал, что до обеда еще есть время, что она будет капризничать и уговаривать его не идти ни на какое «сборище»... И может он на него и не пойдет... Может они поедят вдвоем и позже. И январское солнце лежало на дубовом паркете коридора, врываясь из высоких окон вместе со свежестью зимней стужи. Он распахнул дверь улыбаясь, как идиот и с этой улыбкой застыл. В камине горел воздух, синие языки неестественно изгибались, пол и кровать были усыпаны осколками стекла, мелкими и круглыми, будто снежная крупа. А Айрин сидела вжавшись в угол и заморожено раскачивалась из стороны в сторону. В глазах отражался синий огонь.

– Айрин! – он подбежал к ней, потряс за плечи. – Айрин!

Колдун звал ее, отвесил звонкую пощечину, потом еще одну. На бледной коже выступили красные пятна. Она вздохнула, дернулась.

Пламя в камине взвилось. Будто ураганным ветром Майорина швырнуло в сторону. Не устояла и кровать – её вбило в стену, задев гобелен. Столик потерял ногу.

В этот раз он подходил осторожно. Кожу саднило от мелкой стеклянной крошки.

Колдовал, вытягивал из сна, уговаривал вернуться. Опять хлестал по щекам. Ударил так сильно, что сам испугался, но именно тогда она закрыла глаза. А открыла уже осмысленные – видящие.

– Я не смогла. – Прошептала она. – Напрасно ты меня учил...

– Бестолочь, – Майорин привалился к стене. – Я всегда говорил, что ты бестолочь.

Айрин встала на четвереньки, ее вырвало.

– Пошли отсюда. – Вставать было тяжело – он отбил спину. Он поставил Айрин на ноги, но она сделала два шага и пошатнулась.

– Так будет проще. – Пояснил он, беря Айрин на руки.

Девушка вжалась лицом в его шерстяную рубашку.

Он пронёс ее по коридору, пинком распахнул дверь соседних покоев, даже не пытаясь выяснить, заняты ли они кем-нибудь. Уложив Айрин на кровать, колдун вернулся назад.

Постоял, оценивающе оглядел нанесенный дворцу ущерб и вышел.

Служанка, проходившая мимо, заглянула в открытую дверь. Она оторопело уставилась на разруху.

– Приберите здесь. – Бросил через плечо Майорин.

Айрин не спала, лежала с открытыми глазами. Она никак не отреагировала на приход колдуна. Он знал этот взгляд, знал опустошение, которое наступает после всплеска силы. Знал злое безумие, боль, голоса рвущие разум. Знал и ничего не мог сделать.

– Сколько мне осталось? – спросила Айрин.

– Ты не умираешь.

– Я схожу с ума.

– Нет. Еще нет.

– Хочешь совет, колдун? – она называла его «колдуном» очень редко, только когда злилась или ...

– Какой?

– Убей меня сейчас.

– Не могу.

– Почему? Хочешь использовать меня против Цитадели?

Майорин посмотрел на нее. Холодно, зло.

Сейчас стоило сказать, что она ему нужна, что он любит ее, сказать много теплых глупых слов, от которых ей стало бы легче...

– Просто не могу. – Сказал он.

Солнце разлилось по снегу, празднично сверкая на заиндевевших иголках сосен. Ласковые лучи гладили лица, напоминая, что много жизни еще осталось на свете белом. Черный страх, бередивший душу отступил, трусливо прячась.

Была бы вся зима такой, как тот день может меньше злости жило бы в людских сердцах. Так думалось сегодня менестрелю, хотя у него закоченели ноги в стременах, да так что трудно стало пальцами шевелить.

Его попутчик сегодня тоже был веселее, хоть и молчал, по обыкновению. Но вот уже не единожды Валья замечал, что тот не сводит бровей и не смотрит невидящим взглядом, будто теряясь где-то в глуши собственных мыслей.

Слова Валье были не к чему. Он без того знал, Майорин блуждает по памяти, зачем-то повторяя прожитые события.

Дорога повернула на пригорок, лес чуть поредел, старые деревья сменились низким прозрачным молодняком, искрящемся на солнце, а за ними виднелся городок с замком посередке.

– Милрадицы. – Гордо сказал Валья.

Глава 3

Валья оторвал от краюхи хрустящую корочку, намазал поверху маслом. У менестреля разбегались глаза. Он уже набил желудок и теперь жадно лакомился всем, что под руку попадется. А попадалось многое. И тушеная с барашком капуста, и хрустящая сладкая репка, и полная корзина теплого хлеба, и жирная свиная колбаса. Мог менестрель вспомнить другие времена, когда на столах красовались яства более изысканные и необычные, но сегодня с него было довольно этого. Он прихлебывал подогретое вино, которое изрядно смешал с крепким пивом, не в силах выбрать, какой из напитков лучше.

Осунувшийся Майорин тоже щипал хлеб, но смотрел только на Инесского воеводу – Ерекона. Тот неспешно говорил, не особо стремясь делиться с пришельцами новостями.

Колдун явно хотел расспросить Ерекона, но отчего-то медлил.

Про Валью будто забыли, и менестрель решил погулять по крепости, поискать компанию повеселее. Но стоило ему встать с насиженного места, придерживая распущенный пояс штанов, как воевода обратил на него тяжелый взгляд серых глаз.

"А глаза, впрямь как у дочери", – подумал Валья.

– Этому тут не место. – Только и сказал воевода. – И пусть не шляется.

– Хорошо, Ерекон. Велишь запереть?

– Пускай запрут. Не доверяю я менестрелям, больно болтливы.

У Вальи от возмущения выдох в горле застрял, он покраснел.

– Я Валья Шульц...

– Хромой Валья. – Перебил его Ерекон. – Я знаю. Но шляться по крепости не дам, слишком много чести. Посидишь, подождешь. Будет посольство в Инессу, передам тебя туда.

– Я мог бы балладу написать...

– А вот баллады не надо! И песни, и чего еще там... ничего не надо! Ничего славного здесь нет, хочешь писать про подвиги и великие сражения – это тебе не к нам. У нас славного ничего не будет.

– Пошли, Валья. – Майорин толкнул менестреля в спину. Бард попытался ворчать, но быстро увидел, что вид у спутника снова отсутствующий. Майорин опять его не слышал.

Они прошли по замковому двору, небольшому, скованному высокими стенами. Здесь больше не раздавалось ученических споров, не велось долгих бесед, не слышалось крика, доносящего о близкой драке. Молчали Милрадицы, скорбно молчали, стыдливо прикрывшись запертыми воротами от остального мира. И чувствовалось, что прав воевода, нет здесь нынче ничего славного. И доброго в действе, кое здесь готовилось, тоже ничего нет.

У южной стены примостилась просторная домина, еще пару месяцев назад здесь жили мальчишки и юноши, постигавшие науку. Но нынче было в домине пусто. Майорин втолкнул менестреля в комнатенку, чуть теплую благодаря топленной вчера печи.

– Вечером выпущу. – Пообещал колдун, снаружи лязгнул засов. Валья огляделся и зло бухнул кулаком о бревенчатую стену, о чем тут же пожалел.

Майорин поднялся по лесенке наверх, там жили учителя и наставники. Раньше жили. Маленькая комнатка с маленьким окошком и низеньким потолком, едва умещала в себя широкую лавку, полки по стенам да столик. Около двери были вбиты крюки для одежды. Колдун сел на лавку.

Вспомнил о лошадях, брошенных во дворе, подскочил. Потом снова сел. Не забудут их лошадей. Не домой прибыли, но к своим. Вот только встретили как чужих.

Нет у него дома, прав менестрель. Некуда идти, чтобы знать: здесь тебе рады. Никто не соберет стола, вынимая из кладовой вкусности, никто не приготовит постели, уложить уставшего путника, не затопит баню. Дай боги удастся выпросить на кухне горячей воды, да ополоснуться.

В дверь заскреблись.

– Не заперто. – Отозвался колдун.

– Пришел. – Утвердительно сказал высокий увалень.

– Люта! Значит ты здесь теперь! – Майорин рад был его видеть.

– Здесь. Ты с певуном пришел? Лютня у него?

– Да, Люта, у него.

– Это хорошо. – Сказал Люта по прозвищу Молчун. – Пусть споет вечером. Нежаду помянет.

– Ты говорят его сына забрал?

– Забрал.

– И женщину ту... степнячку?

– Забрал.

– Сама пошла?

– Сама. – Молчун хмуро оглядел комнату. – Холодно здесь, там, – Люта показал куда-то в сторону, – теплее.

– Ничего я и здесь перебьюсь.

– Ерекон зол на тебя, но не погонит.

– Знаю. Но... а, бес с ним. Не пойду и все. Надо ему от меня чего, пусть сам приходит.

– Не придет. Не Ерекон. Я пойду. Там, еще много сделать надо.

– Иди. – Люта кивнул, а потом оглянулся.

– Майорин, я рад, что ты здесь.

– Спасибо, друг.

Дом должен быть один... А у него ни одного, только дороги.

– Куда это ты?

Айрин влетела в него, упершись руками ему в грудь.

– Так куда? – повторил он, придерживая ее за локти.

Она резко выдохнула и попыталась высвободиться.

– Айрин? – колдун отвел прядь от глаз, сбив суконную шапочку, заглянул ей в зрачки. Опять. Майорин прикрыл веки, глубоко вздохнул.

– Ты можешь ответить?

Айрин молчала, продолжая тяжело дышать. Он преградил ей дорогу, мешая идти вперед. Они оказались вдвоем в просторном коридоре, с высокими окнами.

– Отпусти меня.

– Айрин, куда ты идешь? Ответь мне, и я тебя отпущу.

Она смотрела на него пустыми глазами, казалось, в них опять пляшет синее пламя.

– Отпусти меня, пожалуйста.

– Ответь мне!

– Мне больно. – Айрин попыталась вырваться.

– Отвечай.

– Не смей мне приказывать!

– Айрин. – Она казалась холодной, будто ледяная статуя. Майорин чувствовал, как сила наполняет ладони, вгрызаясь в исток.

– Куда ты идешь, Айрин? – он загнал силу поглубже. – Куда?

– Я... Я не знаю...

Айрин обмякла, растерянная, запутавшаяся девчонка с дикими глазами. Он обнял ее, чувствуя: лёд начал таять.

– Пойдем, Айрин, пойдем.

Айрин взяла его за руку. За ледяную ладонь. Он должен был это предвидеть, но не предвидел – потерял равновесие и упал, на свежий еще синяк на спине. Каменная лилия впилась в позвоночник.

– Я просила меня убить! – крикнула она и побежала по коридору.

– Айрин! Это не ты! Это исток!

– Нет никакой разницы! – услышал он. – Никакой!

Он не сразу поднялся, думал броситься вдогонку, но его остановил Лавт. Оборотню немедленно что-то понадобилось, сию секунду. А потом Борец увязался с ним. И Орник. Орник тоже не мог откладывать разговор, даже на присутствие Лавта наплевал.

Колдун шел по городу, шаря взглядом по сторонам. Но взгляд ни за что не цеплялся. Он оглянулся на Борца, оборотень лишь помотал головой – он ничего не чувствовал. Запыхавшийся Мадера раздраженно ворчал на Майорина. Майорин почти его не слушал. Он рассказал архимагу об утреннем визите Солена – дворянина, к которому пришел плакаться менестрель – за тем следили, и Валья боялся. Рассказал о наблюдениях за Рианой Кордерской, о слежке Борца за государыней поведал сам оборотень. Мадера выслушал и отстал, переходя на привычный для него шаг.

– Ты тоже иди. – Бросил Майорин Лавту.

– И как ты собираешься её искать? – Борец придержал колдуна за плечо.

– Лавт, я понятия не имею, как ее искать! – выпалил колдун, оборотень прищурил косые глаза. – Извини. Но один я... лучше я буду один. Иди, найди этого глупого менестреля, выясни, кто за ним следит.

– Хорошо. – Борец отпустил Майорина. – Что с ними сделать?

– Ничего. Лучше пусть они тебя не видят. Попробуй узнать кто они.

– Интересно как? – под нос себе буркнул Лавт.

– Хотя бы сколько их.

– А что с Вальей? Убрать его?

– Не трогай. С Вальей я разберусь сам. Твоя задача, чтобы он до этого дожил.

– Как скажешь. – Оборотень хлопнул колдуна по спине и пошел к незаметному проулку, заваленному снегом. В проулке одинокими дырами зияли чьи-то следы.

– Лавт? – крикнул Майорин. Борец обернулся. – Ты хоть помнишь, как он выглядит?

– Лучше. – Борец осторожно шагнул в след. – Я помню, как он пахнет.

Майорин усмехнулся. Оставшись один, он почувствовал себя свободней, хотя таковым не выглядел. Наоборот ссутулил плечи, спрятал голову под капюшоном, а нижнюю часть лица скрыл шарфом. Постоял так немного, будто настраиваясь, и, ковыляя, пошёл по улице.

Белые глаза затуманились, колдун больше не думал. Он шёл, подчиняясь звериному инстинкту охотника.

У гончарной лавки он остановился.

А потом наитие повело его в сторону их дома. Дома на краю Вирицы, с толстыми бревенчатыми стенами, большой печью в просторной кухне и маленькими комнатками. В доме летали пылинки и было холодно. Майорин растопил печку, зачем-то подмел. Замерз и наколол во дворике щепы для растопки. Она пришла уже вечером. Озябшая, дрожащая и совершенно нормальная.

– Ты меня ждешь?

– Я искал тебя.

– Не нашел?

– Нет. Решил, что ты пойдешь домой. Туда где, как тебе кажется, тебя защищают даже стены.

– До Инессы далеко.

– Ты провела здесь почти два года. – Он присел рядом с ней на корточки и начал распутывать шнурки на заиндевевших сапогах. – Я испугался.

– Я знаю. Я уже не понимаю, где начинается исток, и где кончается разум...

– Это был исток, ты только наблюдаешь. – Колдун погладил красную от мороза щеку, смотря как легкое обморожение исчезает.

– Я хотела тебя убить, а не наблюдала. Я и есть исток, Майорин, ты видно просто забыл... Это будто... ты в какой-то миг хочешь одного, а потом сразу другого, но это все равно ты.

Колдун выпрямился, встал и чихнул.

– Пыльно здесь. – Проговорила Айрин, провела рукой по скамье и посмотрела на посеревшую ладошку. – Почему мы больше здесь не живем?

– Редрин попросил переехать во дворец, да и жить там удобнее.

– Тебе. – Глухо выдохнула она.

– Чего ты хочешь? – он отстранился, зазвенел кружками, расставляя их на столе. – Чем я могу тебе помочь?

Айрин подошла сзади.

– Побудь со мной. Побудь, пока это возможно. – Мужчина опустил кружку на стол. Та не устояла на донышке, покатилась по столешнице и упала на пол, разбившись вдребезги. Оба просто наблюдали, не двигаясь.

– Хорошо.

Проклятый менестрель! Трижды проклятый менестрель, с его балладами из-за которых за ним началась охота, и пришлось вытаскивать певуна из Вирицы, пока этого глупца не убили. Запереть бы в порубе, а не в теплой клети. Пусть посидит, поморозит тощий задок, да язык свой длинный! Вот впились в душу сказочки о доме, тридцать лет было на воле хорошо, а теперь тоскует, будто баба какая. Майорин соскочил с лавки, яростно натянул доху и вылетел из домины.

Во дворе стучали мечами парни, совсем еще мальчишки. Кое-кому, кажется, не было и семнадцати.

– Ну же, паря! Что замер, считай ты убит!

– Я же закрылся щитом! – перед парнишкой от магии чуть дрожал воздух.

– А я в это время со спины ткнул тебя вот этим ножиком. – Наставник показал короткий клинок, выскочивший будто из руки. – Эй! Майорин из Вирицы! С каких это пор ты проходишь мимо?

Колдун задвинул назад шапку.

– Ну! – крикнул наставник на учеников, – Если я разговариваю, то и слепну? Давай не спи!

– Здравствуй, Хорхе. – Майорин сделал шаг навстречу, но замер в нерешительности.

Они не слишком хорошо расстались, а честь по чести, то и вовсе разругались.

Хорхе был старше... и Майорин даже не знал насколько. У него были седые волосы, седые вислые усы и очень горячая кровь, но и ума ему было не занимать. Хорхе не любил, когда его звали колдуном, отзывался только на воина.

– Из-за девки ведь разругались. – Тихо сказал он.

– Ты хотел ее убить. – Ответил Майорин.

– Было дело. Но может выйти и так, что умирать нам придется вместе. Что делать будем?

Колдун пожал плечами и отвел взгляд.

– Покажем ребятне, как драться надо?

– Драка не поможет, Хорхе.

Воин протянул руку к одному из отроков, светловолосый зеленоглазый мальчишка вложил в ладонь наставника меч. Майорин дернул завязки ворота, доху подхватил сзади другой отрок. У парней горели глаза, Хорхе они знали хорошо, у всех вечерами ломило спину, и ныли ушибленные места. Незнакомого колдуна выдавали движения.

Ветер тут же проник под кожаную безрукавку, забрался в складки шерстяной рубахи.

Шапка не долетела до земли, чьи-то заботливые руки поймали, спрятали за пазуху.

Задорная ярость забурлила в венах, грея не хуже весеннего солнышка.

Светловолосый парнишка поспешил сунуть колдуну меч. Майорин не отказался просто отошел в сторону.

– Что даже оружия не возьмешь?

Из поясных ножен показался короткий изогнутый клинок. Не то нож, не то кинжал.

– Этого хватит.

Они сошлись на посеревшем снегу двора. Вокруг стояли мальчишки-отроки. Уже не дети, еще не мужчины. Все наученные держать оружие и творить ворожбу. Их собирали по всей Велмании, учили не один год. Вместе они росли, вместе взрослели, их домом был Илнесс, крепость вблизи Инессы.

Что они пойдут защищать?

Как они могут знать, если даже Майорин не мог понять, за что именно собрался встать против магов. У Хорхе все было ясно, у Хорхе рос сын и этого сына он хотел бы видеть в Инессе колдуном, а не химерой в Цитадели. Может потому, воин теснил колдуна, удар за ударом заставляя пятиться.

Хорхе знал, что ему защищать.

Майорин перебросил нож в левую ладонь.

Воин приподнял уголок рта под седыми усами.

Отроки внимательно наблюдали, опыта уже хватало, чтобы распознать движения наставника и его противника.

Может потому один из пареньков смалодушничал и звонко крикнул:

– Мастер, сзади! – на миг позже того, как наставник сам разгадал замысел колдуна. Парню прилетела оплеуха, подавший меч отрок хмуро глядел на крикуна:

– Не лезь. Воевода смотрит.

Парни отвлеклись от поединка. Ерекон стоял прислонившись к каменной кладке, будто просто вышел погреть старые кости на солнце. Вот только зимнее солнце редко греет.

Хорхе удалось достать колдуна, тот поймал меч на нож и уперся пятками в землю, сжав от натуги зубы.

Рукав порванной рубахи сочился кровью, у воина была обожжена щека.

Воевода поглядел на пытавших друг друга мужчин и подошел. Отроки тут же отхлынули в стороны, давая дорогу.

– Довольно.

В башне было действительно намного теплее, у растопленного очага, завернувшись в меховую шубу, на низенькой скамеечке сидела высокая светловолосая колдунья.

– Катарина, выйди. – Велел воевода. – Ильма отправила в помощь, но мне больше кажется в слежку.

– Ваша жена вам не доверяет?

– Мы мало сходимся во мнениях в последнее время. – Ерекон сел на освободившуюся скамейку. – Вот на твой счет, тоже не сошлись. Тебе здесь не место, зачем из Вирицы уехал?

Соврать?

Больно глупо.

– Государь пожелал меня отослать.

– Тебя просили повлиять на государя, а не доводить его до белого каления. Ты должен был расположить его к Инессе!

– Он расположен.

– Но не тобой. На что ты мне здесь? Будешь давать умные советы и мозолить глаза?

– Ты знаешь, воевода, что мои советы могут оказаться полезны.

– Но больно ты похож на бельмо.

– Я буду как можно реже досаждать своим присутствием.

– Что ж... моя жена считает, что от тебя будет прок. Вот пусть сама и занимает тебя делом. Катарина ждет тебя за дверью, я уверен. С ней и будешь говорить.

Майорин зло посмотрел на Ерекона, желание спорить куда-то делось.

Тебе не место здесь...

... но не тобой...

... мозолить глаза...

Катарины за дверью не было. Отроки уже убрались со двора, только Хорхе стоял на крыльце, облокотившись на перила.

– Одни беды от этой девки. – Сказал ему Майорин.

– И верно... – воин хлопнул друга по плечу, – с воеводой сталью не замиришься.

К вечеру Валью выпустили из клети, скучавшие колдуны встретили менестреля как родного. Многие из них сами были не дураки потерзать струны или спеть, но новостей из столицы ждали с жадностью.

Люта на менестреля глянул вскользь, даже не подошел словом перемолвиться, и никто не подумал, что если бы не Молчун сидел Валья бы дальше, умирая от скуки и дрожа от холода.

Майорин с Хорхе устроились в сторонке, от них все вежливо отстранились, не мешая разговаривать.

– Не злись на него, Ерекон чувств напоказ никогда не выставлял, но как Филипп пропал, совсем улыбаться перестал. Ильма даже Катарину послала за ним приглядывать, все боится – кинется воевода сына выручать.

– Не кинется. А давно пропал?

– Уже месяц как, пошл в дозор, взял с собой только людей. Сам как мог закрылся, я точно бы не заметил в нем ничего чародейского. А все без толку. Видел, что на них снежные совы напали. Нашел лошадиные кости и кровь... Дальше не пошел. Без того ясно – засада была. Стаю кто-то собрал, не летают они стаями. Не прокормиться. А так ничего, ни тел, ни весточки, будто в воду отряд канул.

Валья запел.

– Что в Вирице? – тихо спросил Хорхе.

"Далась им это Вирица", – обреченно подумал колдун.

Гордыня уродует, но гордость украшает. Даже сейчас она сидела с высоко поднятой головой, не дотрагиваясь до мокрых щек белым платком, зажатым в алебастровой ладони.

Покрасневшие глаза полные слез блестели как два темных озера, затянутые утренним туманом. Риана Кордерская была очень красива, даже сейчас.

Ее муж, государь Велмании сидел против супруги. Сидел и молчал, сжимая пудовые кулаки.

– Редрин, – прервал затянувшуюся тишину Майорин. – Редрин, что ты собираешься делать?

Вместо ответа Редрин Филин отвернулся.

– Риана, вы можете сказать, чьего ребенка вы носите? – спросил Орник Мадера.

– Не могу. – Спокойно ответила государыня. Ни один мускул на лице не дернулся, но тонкая кисть сжала платок.

– Не может. Это измена Ваше Величество, измена короне и Велмании! – сообщил первый советник.

– Знаю. – Выдохнул Редрин. – Государыня Риана, вы можете идти.

– На твоем месте, я взял бы ее под стражу. – Посоветовал Майорин брату.

– Ты не на моем месте. Иди, Риана.

Риана встала и покинула кабинет государя. Неторопливо и гордо, не сделав ни одного лишнего движения.

– Ты выяснил, кто он? – спросил Орник у Майорина.

– Молчит. – Отозвался колдун, глядя вслед государыне.

– Можно вашей магией определить, чей это ребенок? – Редрин тяжелым взглядом посмотрел на брата, потом на верховного архимага.

– Пока не родится, нельзя. – Ответил Мадера.

– Проку от вашей магии. Одно что разрешил вам колдовать. – Буркнул Редрин.

– Разреши мне поговорить с ней наедине. – Попросил колдун.

– И что? – Редрин встал напротив брата, задрал голову и уставился в прозрачные белые глаза. Раньше у Майорина не было таких жутких глаз... кажется... они просто были очень светлые...

– Разреши, Ред. Я все узнаю.

– Ты пронырлив, будто крыса, Майорин. – Грустно вздохнул государь. Да, глаза были другими... но дело не в цвете. Просто раньше они не были такими холодными и жестокими. – Откуда ты вообще узнал про ее отлучки?

– Запрет, Ваше Величество. – Влез Орник Мадера. – Когда вы запретили колдовать и приказали находить всех, кто воспротивится запрету... среди прочих был след от телепорта.

– Неужели ее любовник настолько глуп?

– Нет, – Майорин положил руку на плечо Филина. – Нет, брат... он просто далеко от Вирицы. А Риана... скажи она ему о запрете... он бы испугался.

– Он маг... или ваш. Да? – Редрин стряхнул руку колдуна и забрался в свое государево кресло.

– Может быть.

Пока он оставит это при себе, не вынесет сор из избы... Надо было вообще оставить всё при себе. Но тогда ему казалось страшно важным, разоблачить Риану. Как она боялась...

...эта молодая женщина, с едва приметным под норковой накидкой животиком. Видно было, что она готова заплакать от их взглядов. Она боялась Редрина, грозно сдвинувшего брови, отводила глаза от насмешливой мины Мадеры, вздрагивала от презрения Ивара – первого советника, и не смотрела на Майорина, которому сама же призналась чуть меньше месяца назад, что носит наследника. Но наследника ли?

Майорин тогда удивлялся, почему она подошла именно к нему. Мадеру и Ивара она знала намного лучше и дольше. Про мужа и речи не шло.

Он не нагнал её, пришлось воевать со стражей у покоев государыни, а потом стоять и смотреть, как Риана рыдает, судорожно вздыхая, захлебываясь. Запоздалая истерика настигла государыню в одиночестве, но Майорин нарушил видимый покой.

– Государыня, Риана....

– Что вам нужно? – он застал ее врасплох.

– Я пришел поговорить с Вами, государыня.

– Мне казалось, вы уже все сказали! – грубо выпалила Риана. Майорин подошел ближе и взял ее за руку. Государыня отдернула ладонь:

– Что вы себе позволяете, сударь Марин!

– Не зовите меня так, государыня, Марина де Морра больше не существует. И я не люблю его вспоминать.

– Уходите, Майорин. Оставьте меня одну.

– Оставлю, как только узнаю его имя.

– Оно вам ничего не скажет.

– Тогда нет смысла его скрывать. – Парировал колдун. – Я могу перестать спрашивать... Собственно в этом нет особой нужды. Мне достаточно одного жеста, чтобы влезть в вашу голову и посмотреть самому.

– Так что же вам мешает?

– Ваша гордость, ваша честь, государыня. Признайте свое поражение, повинитесь перед Редрином. И сохраните себе жизнь и честь.

– И что меня ждет?

– Решать это не в моей власти.

– Выметайтесь! Майорин! Идите вон! Я ничего вам не скажу, хотите, используйте свое заклинание, колдуйте. Вы и ваша кодла магов. Консат прав, для вас ничего не значит человеческая честь и правда.

– Я предложил вам правду, Риана, и честь. Что же вас смущает?

– Убирайтесь!

– Я уйду. – Согласился колдун. – И дам вам время подумать. Подумайте о том, что ждет ребенка в вашей утробе, если он не окажется сыном моего брата. Подумайте, какое будущее ждет вашего бастарда. Может это вас убедит. Ваш любовник в конце концов взрослый человек способный постоять за себя, способный убежать или скрыться. А что может сделать только рожденный младенец? Кричать?

– Чудовище... – губы Рианы побелели, слезы бежали по щекам.

– До свиданья, государыня. Надеюсь, мы встретимся очень скоро.

Майорин закрыл за собой дверь и услышал, как за ним звенят осколки разбившейся о древесину вазы.

Риане хватило часа. Она вышла в трапезную, умытая, причесанная, аккуратно придерживая отороченный норкой подол. Платье было синее, норка серебристая. Редрин Филин едва взглянул на супругу, кровожадно распиливая сочащийся кровью кусок жареной говядины.

Государыня села в кресло, которое услужливо отодвинул вовремя подоспевший слуга.

Ели в тяжелой густой тишине, невысказанного недовольства.

После трапезы государыня подозвала к себе Майорина.

– Я могу с вами поговорить?

– Я к вашим услугам, Ваше Величество. – Учтиво произнес колдун, Риане в его словах привиделась насмешка. Они вышли из трапезной. Колдун отвел Риану в ее покои, бесцеремонно уселся на окованный сундук и сложил руки на коленях, приготовившись слушать.

Пришлось ей проглотить комок, появившийся в горле и заговорить первой.

– Если... он будет не от... Редрина? Что тогда?

– Я позабочусь о вашем ребенке.

– Как?

– Вам знаком Орден Белого Меча?

– Орден убийц?

– Это не слишком хорошее название. И все же... орден Белого Меча, издревле набирает к себе сирот и бастардов, дает им кров, хорошее образование и... денежную профессию.

– Связанную с риском и кровью! А что если родится девочка? Ее тоже научат бить и колоть?

– Вряд ли. Скорее она станет травницей или лекаркой.

– Готовящей яды?

– Служить Белому Мечу почетно! Это не грязная шайка с большой дороги.

– Это элитарная школа палачей! – перебила Риана. Глаза ее горели гневом, щеки пылали. – Это невозможно!

– Отчего же? Пусть лучше ваш ребенок прозябает в приюте для сирот, голодая. Там он даже не обучится писать, а считать будет исключительно медяки. В Белом Мече учат грамоте и арифметике, они знают травы и зверей, разбираются в камнях и минералах. Кроме того ордену нужны не только воины, но и строители, плотники, кузнецы, лекари.

– Много вы знаете грамотных кузнецов и плотников, милсдарь Майорин?

– Ни одного, – честно признался колдун. – Впрочем, я убежден, что им это и не к чему!

– Ваше предложение не стоит и ломанного гроша, а продавать за это человека, который мне дорог, я не стану тем более. Я смогу договорится в храме, там мой сын или моя дочь, хотя бы не будет убивать людей.

– Зато убьют его... или ее. Зачем Редрину ваш бастард? Чтобы он отвоевал у его законного наследника Кордер, ссылаясь на право наследия?

– Он не посмеет! – прикрикнула Риана.

– Он государь! – громко и холодно сказал колдун. – Он государь, и он будет прав.

Риана сникла, опустила красивую голову и уставилась в пол.

– Чем ваш орден лучше храма?

– У них нет дома и прошлого. Сын ордена, знает только один род. Род Белого Меча. Ребенок или взрослый, пересекший порог Белого Меча и Белого Замка, отрекается от всего. Он не имеет никаких прав. Его родина Черные горы. Его дом Белый Замок, его род Белый Меч. Там ваш отпрыск будет в безопасности, до тех лет, пока не сможет сам постоять за себя. Там он будет обучен тому, к чему имеет способность. И если он будет обладать даром, может тогда его отправят учиться в Инессу...

– Если она будет существовать к тому времени. – Ядовито добавила государыня. Майорин замолчал, будто получив удар под дых. – Вы меня убедили, милсдарь колдун. – Сдалась она, с удовольствием наблюдая, как сползает с лица Майорина самодовольная мина. – Его зовут: Алимарн Яриний. Думаю, имени вам будет достаточно.

Колдун с трудом проглотил желание переспросить. Он пристально смотрел на стоящую напротив женщину, искал признаки лжи, но готов был поклясться, что она не врет и не шутит.